Игры Казино Памедоры

Повысить свою результативность в игровом автомате Crazy Fruits можно при игре на сайте казино PM. В клубе новые пользователи получат три полезных бонуса — множитель депозита в размере %, еженедельный кэшбэк и 77 бесплатных вращений. Эти поощрения помогут держать свой баланс в безопасности, тратя на спины средства с бонусного счета.

В игровом автомате Crazy Fruits от студии Atronic с одной ставки можно выиграть до монет. Бесплатный онлайн слот выполнен в классической фруктовой тематике, но имеет свою уникальную атмосферу. Игра позволила провайдеру Атроник заявить о себе, долго время выдерживая конкуренцию от слотов крупных мировых разработчиков.

Автоматические спины и другие правила слота Crazy Fruits

Правила игрового автомата Помидоры предоставляют посетителю казино реальный шанс выиграть за одну ставку до кредитов. Максимальный профит можно достичь путем сбора призовых комбинаций с цепочкой х5 и последующим выходом в супер-игру.

Повысить заработок со слота Крейзи Фрукт возможно также при помощи рискованного режима на удвоение выплат.

В технических характеристиках игрового автомата Crazy Fruits выделяется и количество линий — гемблерам доступно до 20 полос. Уровень RTP при этом остался на среднем уровне, позволяя возвращать с каждых потраченных гривен

Строгий дизайн и внимание к геймплею слота Помидоры

Классический игровой автомат Crazy Fruits получил простое оформление, напоминающие аппараты из нулевых годов. Фон покрывается сплошным синим цветом, а поле барабанов выделяется желто-белыми тонами. Это позволяет быстро различать крупные символы, которые попадаются гемблеру после вращений.

В дизайне слота Crazy Fruits предусмотрено минимальное количество анимаций. Эта игра подходит гемблерам, которые любят старое оформление и упор на геймплей.

Символы игрового автомата Крейзи Фрутс

Среди символов игрового автомата Crazy Fruits встречается сразу три иконки, по которым нельзя получить выплату. Такие изображения наделены своими уникальными функциями, помогая собирать комбинации, предоставляя бесплатные спины или открывая бонусные механики слота.

Бонус скаттера и механика супер-игры

Скаттер игрового автомата Crazy Fruits не имеет традиционного множителя, но в нем прописана уникальная функция. В зависимости от количества символов банана (scatter), сделанная пользователем ставка умножается по коэффициенту от х2 до х

Для супер-игры необходим сбор минимум трех логотипов слота. Краткое описание правил:

• Главный персонаж игры откроет деревянную коробку, в которой находится множество различных фруктов.
• Игрок поочередно выбирает понравившиеся лакомства.
• Каждый фрукт содержит свои множители выплат или бесплатные спины.
• Один из вариантов может также содержать бонус, по которому откроются все фрукты ряда (6 позиций с призовыми выплатами).

Розыгрыш бонусного раунда будет завершен, если посетитель казино выберет червивый фрукт.

Какую стратегию выбрать для слота Крейзи Фрутс

При открытии ящика с фруктами, гемблер может сорвать крупный куш. Поэтому в игровом автомате Crazy Fruits наиболее желанный исход — частый выход к бонусным раундам.

В погоне за крупный супер-призом не следует увеличивать количество денег, отведенных для вращений барабанов. Статистика показывает, что раунд с бонусами щедрый на выплаты. Поэтому для безопасности депозита не следует выводить всю сумму — часть полученных средств лучше оставить на новые вращения.

Демо-версия слота Crazy Fruits

Для новичков в игровом автомате Crazy Fruits предусмотрена бесплатная версия. В ней вращения оплачиваются виртуальной валютой, что поможет быстро разобраться с правилами и особенностями геймплея.

В слот Crazy Fruits также можно играть с мобильного телефона. Весь контент полностью адаптирован в приложениях казино, которые можно скачивать с их официальных сайтов.

Один из самых привлекательных аппаратов понравится любителям азартных развлечений. Игровой автомат Crazy Fruits имеет необычную бонусную игру и предоставляет игрокам возможность ярких развлечений. С его помощью вы сможете ярко отдохнуть. Приглашаем всех азартных игроков играть в игровые автоматы бесплатно Помидоры.

Особенности игрового автомата

Автомат Crazy Fruits имеет 5 барабанов и 20 линий. При выпадении цепочки можно запустить риск-игру.
Слот имеет несколько специальных символов. Символ банана с доской для серфинга один из самых значимых. Игровой аппарат часто формирует комбинации.

В слоте есть Вайлд – помидор, который выпадает на втором, третьем и четвертом барабане. Также есть бонусный символ, который при выпадении от трех на одном спине запускает специальный раунд. В нем игрок должен угадать, за каким фруктом спрятались сюрпризы. Также за фруктами могут оказаться те же символы Crazy Fruits, которые подарят три фриспина. Если же вам откроется червяк, бонусная игра завершится.

Играйте в игровые автоматы бесплатно без регистрации Помидоры на сайте. Здесь собраны лучшие слоты для игроков.

Orhan Pamuk

SESSIZ EV

Copyright © , IIetisim Yayincilik A. S.

All rights reserved

© А. Аврутина, перевод,

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“»,

Издательство АЗБУКА®

* * *

1

– Кушать подано, Госпожа, – сказал я. – Пожалуйте к столу.

Она ничего не ответила. Застыла на месте, опираясь о трость. Я подошел, взял ее под руку, подвел к столу и усадил. Она что-то пробормотала. Я спустился на кухню, принес поднос и поставил перед ней. Она взглянула, но к еде не притронулась. Проворчав что-то, она вытянула шею. Тут я вспомнил о салфетке, достал ее и повязал ей.

– Ну, и что ты приготовил сегодня на ужин? – спросила она. – Интересно, что ты на сей раз выдумал?

– Фаршированные баклажаны, – ответил я. – Вы же просили вчера.

– С обеда остались?

Я пододвинул ей тарелку. Она взяла вилку и, ворча, поковыряла баклажаны. Некоторое время рассматривала их, а потом стала есть.

– Госпожа, ешьте салат, – сказал я и вышел.

Тоже взял себе баклажан, сел и начал есть.

Вскоре раздалось:

– Соль! Реджеп, где соль?

Я встал, пошел к ней, поглядел на стол – солонка рядом с ней.

– Вот же ваша соль!

– Только что ее тут не было, – сказала она. – Почему ты выходишь, когда я ем?

Я не ответил.

– Они разве завтра не приедут?

– Приедут, Госпожа, приедут! – сказал я. – Не рассыпьте соль!

– Отстань! Они приедут?

– Завтра днем, – сказал я. – Они же звонили…

– Что у тебя еще есть?

Я унес остатки баклажана, красиво разложил на чистой тарелке фасоль и принес обратно. Она снова стала брезгливо ковыряться в тарелке, и тогда я опять вышел – я тоже обедаю. Через некоторое время она позвала меня – на этот раз нужен был перец, но я сделал вид, что не слышу. Потом она крикнула, чтобы я принес фрукты; я пошел и пододвинул к ней миску с фруктами. Ее костлявая, тонкая рука медленно бродила по персикам, словно усталый паук, потом наконец остановилась.

– Они все порченые! Где ты их нашел, на земле собирал?

– Они не порченые, Госпожа! – ответил я. – А спелые. Это самые лучшие персики. Купил в овощном. Вы же знаете – здесь не осталось персиковых деревьев…

Она, сделав вид, что не услышала меня, выбрала персик. Я вышел из комнаты и уже доедал фасоль, как вдруг раздалось:

– Развяжи! Реджеп, где ты, развяжи мне салфетку!

Я вскочил, побежал к ней и, потянувшись вверх, чтобы развязать ей салфетку, увидел, что она съела половину персиков.

– Дам-ка я вам лучше абрикосов, Госпожа, – сказал я. – А то потом скажете, что проголодались, и опять разбудите меня ночью.

– Спасибо, – сказала она. – Я, слава богу, еще не дошла до того, чтобы есть эту падалицу. Развязывай салфетку!

Я снял с нее салфетку, а когда стал вытирать ей рот, она сморщилась и закатила глаза, будто молилась. Потом встала:

– Отведи меня наверх!

Она оперлась на меня, и мы прошли несколько ступеней, но на девятой все же остановились передохнуть.

– Ты приготовил им комнаты? – спросила она, переводя дыхание.

– Приготовил.

– Ну хорошо, давай дальше, – сказала она и еще сильнее оперлась на меня.

Мы опять стали подниматься, и, когда добрались до последней ступеньки, она, проговорив: «Слава богу, девятнадцатая!» – вошла в свою комнату.

– Зажгите свет! – сказал я. – Я иду в кино.

– Надо же, в кино он идет! – отозвалась она. – Взрослый человек. Смотри, допоздна не задерживайся.

– Не задержусь.

Я спустился на кухню, доел свою фасоль, помыл посуду, снял передник; галстук на мне, пиджак взял, кошелек с собой. Я вышел на улицу.

С моря дует прохладный ветер, такой приятный; он шелестит листьями смоковниц. Я закрыл калитку и зашагал к пляжу: когда забор нашего двора кончился, начались мостовая и стены новых бетонных домов. На балконах в маленьких тесных садиках сидят люди, включили свои телевизоры, смотрят и слушают новости. На решетках мангалов жарится мясо, поднимается ароматный дым. У мангалов стоят женщины. Никто меня не видит. Семьи, жизни. Так интересно… Когда приходит зима, абсолютно все уезжают, и тогда на пустых улицах я слышу звук собственных шагов, и мне становится жутко… Холодно, я надел пиджак, свернул на боковую улицу.

Как странно думать, что все одновременно сидят за ужином и смотрят телевизор! Я бреду по переулкам. В конце одного из них, заканчивавшегося на маленькой площади, остановилась машина, из нее вышел только что приехавший из Стамбула и усталый на вид отец семейства с сумкой в руках и вошел в дом. Он так беспокоился, словно опаздывал на званый ужин с просмотром вечерних теленовостей. Я опять вернулся на набережную и услышал там голос Измаила:

– Национальная лотерея! До розыгрыша шесть дней!

Меня он не видел. А я не подал голоса. Он бродил между столиками – виднелась его голова, то исчезая, то вновь появляясь. Потом его подозвали к столику, он подошел, наклонился и протянул девушке в белом платье с лентой в волосах пачку лотерейных билетов. Девушка с серьезным видом выбирала билет и довольно улыбалась отцу с матерью. Я уже отвернулся и не смотрю на них. Если бы я крикнул и Измаил увидел бы меня, то, прихрамывая, быстро бы подошел ко мне. Он бы спросил: «Почему ты никогда к нам не заходишь, братец?» Я бы ответил: «Ваш дом далеко, Измаил, да к тому же на холме». – «Да, ты прав, – согласился бы он и добавил: – Когда Доан-бей дал нам деньги, надо было мне покупать землю не на холме, а здесь, у моря! Ах, Реджеп, кабы взял я землю здесь, вместо того чтобы купить там, на холме, потому что ближе к вокзалу, то сегодня был бы миллионером». Да-да, именно так он и сказал бы. А его красивая жена всегда молчит и смотрит. Чего мне к ним ходить? Иногда зимой, по вечерам, когда мне не с кем поговорить, мне хочется к ним, я иду туда, но все время слышу одни и те же разговоры.

Маленькие бары на берегу совершенно пусты. Работают телевизоры. Разносчики чая расставили рядами сотни пустых чайных стаканчиков, и все они, чистые-пречистые, сияют в свете больших ярких лампочек. Разносчики ждут, когда закончатся новости, и тогда толпа заполнит улицы. Под пустыми столами кошки. Иду дальше.

К пирсу с противоположной стороны привязаны шлюпки. На маленьком грязном песчаном пляже никого нет. Засохшие водоросли, выброшенные на берег, бутылки, куски полиэтилена… Говорят, что дом лодочника Ибрагима скоро снесут, и кофейню тоже. Я внезапно разволновался, увидев освещенные окна кофейни. Может быть, найдется кто-нибудь, кто не играет в карты, мы поговорим, он спросит меня, как дела, я расскажу, он выслушает, потом я его спрошу, он будет рассказывать, а я – слушать. Во время разговора мы оба будем кричать из-за громкого звука телевизора и шума голосов. Это дружба. Может, мы даже в кино вместе пойдем.

Но когда я вошел в кофейню, у меня сразу испортилось настроение, потому что те двое парней снова были там. Ну вот: завидев меня, они оживились, переглянувшись, усмехнулись. Я вас в упор не вижу, смотрю на свои часы, ищу себе собеседника. А, вон слева сидит Невзат, наблюдает за игрой картежников. Я подошел к нему, забрался на стул и уселся. С довольным видом повернулся, улыбнулся ему и сказал:

– Здравствуй. Как дела?

Он ничего не ответил.

Я немного посмотрел телевизор – заканчивались новости. Затем я посмотрел на карты, переходившие от одного игрока к другому, и на Невзата, наблюдавшего за ними, подождал, пока партию доиграют; она закончилась, и все весело заговорили друг с другом. Но не со мной. Затем началась следующая партия, и все опять ушли в нее с головой, а потом игра снова закончилась. Когда карты стали раздавать в очередной раз, я заговорил, потому что решил сказать наконец что-нибудь:

– Невзат, ты утром продал очень хорошее молоко.

Он кивнул, не отрывая глаз от карт.

– А знаешь, жирное молоко полезно.

Он опять кивнул. Я посмотрел на часы: без пяти девять. Затем – на экран телевизора. Должно быть, я задумался, потому что заметил хихиканье парней не сразу. У них в руках была газета, и я подумал: «О господи, неужели там опять карикатура? Ведь они смотрели то на меня, то в газету и мерзко пересмеивались. Реджеп, не обращай внимания!» Но потом я все-таки решил: «Наверное, там карикатура. Газеты иногда их печатают – они безжалостны. А под ней еще напечатают фотографии голых женщин и медведей из зоопарка, у которых родились медвежата, и несправедливую, дурацкую статью». Почему-то я повернулся к Невзату и машинально спросил:

– Как дела?

Он на секунду повернулся ко мне, пробормотав что-то, но, так как в голове у меня был только рисунок, я не нашелся что ответить, и возможность начать разговор была упущена. Вдобавок от нечего делать я опять посмотрел в сторону тех двух парней. Мы встретились взглядами, и тогда они делано улыбнулись. Я отвернулся. В игре выпал король. Игроки ругнулись, обрадовались, потом расстроились. Потом началась новая игра, другие карты, другое веселье. Карикатура там, что ли? Внезапно мне пришло в голову попросить:

– Джемиль! Сюда один чай!

Так я нашел то, что позволит мне хотя бы ненадолго забыть о рисунке и отвлечься. Но этого хватило ненамного, я опять задумался о газете, куда со смехом смотрели парни. Когда я еще раз обернулся, они показали газету Джемилю, и он смотрел туда, на что они указывали. А затем Джемиль заметил, что я с беспокойством смотрю на них, ему стало неудобно, и он внезапно закричал на парней:

– Ах вы, бессовестные!

Итак, стрела выпущена из лука. Теперь я не могу сделать вид, что ничего не происходит. Мне следовало давно встать и уйти отсюда. Парни хохочут.

– Что случилось, Джемиль? – спросил я. – Что там, в газете?

– Ничего! – ответил он. – Всякая ерунда!

Любопытно невыносимо. Я попытался взять себя в руки, но у меня нет сил. Как зачарованный, я слез со стула и медленно пошел к Джемилю мимо примолкших парней.

– Дай-ка мне эту газету!

Он попытался ее спрятать. А потом с виноватым видом произнес:

– Как странно! Разве такое может быть? Зачем это?

А затем, повернувшись к парням, добавил:

– Бессовестные! – И наконец, слава богу, протянул мне газету.

Я выхватил газету у него из рук, как голодный – хлеб, раскрыл ее. Сердце бешено колотится. Задыхаясь, я смотрю туда, куда он показывает, но нет, никакой карикатуры нет.

– Где?

– Вот! – ответил Джемиль с любопытством и ткнул пальцем в страницу.

Я быстро прочитал: «Историческая рубрика»… «Старинные сокровищницы Юскюдара^[1]»… «Поэт Яхья Кемаль и Юскюдар»… Ниже маленькие заголовки: «Мечеть Рум Мехмет-Паша»… «Мечеть Ахмедие и общественный источник рядом с ней»… «Мечеть Шемси-Паша, при ней библиотека»… Затем палец Джемиля неловко опустился ниже, и я увидел: «Дом карликов в Юскюдаре!»

Кровь ударила мне в лицо. На одном дыхании я прочел:

«…Помимо вышеперечисленного, в Юскюдаре некогда находился и дом карликов. Этот дом, созданный не для обычных людей, а для лилипутов, ничем не отличался от обычных домов. Только размеры комнат, дверей, окон и лестницы были для карликов, а обычному человеку нужно было согнуться, чтобы войти. Согласно исследованиям искусствоведа, нашего учителя, профессора, доктора наук Сюхейля Энвера, этот дом приказала построить супруга Султана Мехмеда III, мать Султана Ахмеда I^[2], Хандан Султан, очень любившая своих карликов. Чрезмерная любовь этой женщины к своим карликам играет важную роль в истории султанского гарема. Хандан Султан пожелала, чтобы ее дорогие друзья, которых она так любила, после ее смерти жили вместе, в покое и без забот, и выполнить ее волю поручили главному придворному плотнику, мастеру Рамазану. Говорили, что его работа и резьба по дереву были столь совершенны, что дом прослыл маленьким шедевром. Но поскольку в записках Эвлии Челеби^[3], посетившего в те же годы Юскюдар, об этом доме ничего не говорилось, мы вынуждены заметить, что достоверно неизвестно, существовал ли такой необычный, интересный дом на самом деле или нет. Даже если такой странный дом действительно существовал, то во время известного пожара  года, когда выгорела большая часть Юскюдара, он, должно быть, был утрачен».

Я был потрясен тем, что прочел. У меня дрожали ноги, спина взмокла от пота.

– Не придавай значения, Реджеп! – сказал Джемиль. – Чего ты обращаешь внимание на этих негодяев?

Мне жутко хочется прочитать газету еще раз, но у меня нет сил. Я словно задыхаюсь. Газета выскользнула у меня из рук и упала на пол.

– Сядь ты, – сказал Джемиль. – Успокойся. Ты обиделся, расстроился. – Повернувшись к парням, он еще раз повторил: – Бессовестные!

Я, с трудом держась на ногах, тоже посмотрел на них и увидел, что они смотрят на меня с ехидным любопытством.

– Да, – промолвил я, – я расстроился. – Немного помолчал и послушал, что он мне говорит, а потом собрал все силы и сказал: – Но я расстроился не оттого, что я карлик. Я расстроился потому, что люди такие плохие, что могут смеяться над пятидесятипятилетним карликом.

Наступила тишина. Кажется, мои слова все услышали, даже те, кто играл в карты. Мы встретились взглядом с Невзатом. Интересно, он понял? Парни смотрят перед собой; наверное, им стало немного стыдно. У меня кружится голова, телевизор шумит.

– Бессовестные! – повторил Джемиль в пустоту. – Стой, Реджеп, куда ты? – позвал он.

Я не ответил. Качаясь, сделал несколько маленьких шагов – веселые огни кофейни остались у меня за спиной. Я опять на улице, в прохладной темной ночи.

Я не в состоянии идти, но, сделав над собой усилие, прошел еще несколько шагов, а затем сел на одну из тумб у края пирса. Я глубоко вдыхал чистый воздух, сердце все еще колотилось. Что делать? Вдалеке сияют огни баров и ресторанов; по деревьям развешены разноцветные фонарики, и под этими фонариками сидят люди, едят и беседуют друг с другом. Боже мой!..

Дверь кофейни открылась, и я услышал, как Джемиль зовет меня:

– Реджеп, Реджеп! Где ты?

Я не подал голоса. Он не увидел меня и пошел обратно.

Много времени спустя я услышал шум поезда на Анкару и поднялся. Должно быть, сейчас десять минут десятого. Я рассуждал так: разве все это – не просто слова? Разве все это – не облако звуков, что исчезнет, едва только образуется в пустоте? Я немного успокоился, но домой возвращаться не хочется, а больше делать нечего: пойду в кино. Я остыл, сердце забилось ровно, сейчас мне гораздо лучше. Я глубоко вздохнул и пошел.

Вот и кофейня осталась позади; там, конечно же, все давно забыли обо мне и о моих словах. Телевизор, естественно, шумит, а парни ищут, над кем бы еще посмеяться, если Джемиль их не прогнал. Я опять иду по улице, здесь много народу, все поужинали и теперь гуляют, чтобы растрясти съеденное, пока не уселись перед телевизором или в баре. Они едят мороженое, разговаривают, здороваются друг с другом – женщины, их мужья, по вечерам возвращающиеся из Стамбула, и их что-то жующие дети; они узнаю́т друг друга и снова здороваются. Я прошел мимо ресторанов, Измаила не видно. Может, билеты у него кончились и он сейчас поднимается к своему дому. Если бы вместо кино я пошел к нему, мы бы поболтали. Но, как всегда, об одном и том же.

На улице уже было очень много народу. Машины перед кафе и люди, по двое, по трое шагавшие по главной улице, мешали движению. Я в пиджаке и при галстуке, но находиться в такой толпе выше моих сил: я свернул в переулки. На тесных улочках, освещенных синим светом телевизоров, дети играют в прятки среди припаркованных машин. В детстве я думал, что мог бы хорошо играть в эту игру, но тогда я не мог найти в себе смелости присоединиться к ним, как Измаил. Но если бы мог играть, то спрятался бы лучше всех. Если здесь – то, например, среди развалин старинного постоялого двора, где, как говорила мама, когда-то была чума, а если в деревне – то в конюшне. И если бы я сам никогда не вышел, то посмотрели бы мы, над кем бы все смеялись. Мама-то меня искала бы, говорила: «Измаил, где твой старший братик?» – а Измаил шмыгал бы носом и отвечал бы: «Откуда я знаю», а в это время я слушал бы их и потом сказал бы: «Мама, я буду жить тайно, в одиночестве, никому не показываясь», – но мама вдруг начала бы так плакать, что я сказал бы: «Ладно-ладно, мама, я выхожу, смотри, вот я, здесь, я больше не прячусь, мама», и мама спросила бы: «Почему ты прячешься, сынок?» – и я бы подумал, что, наверное, она права, – зачем прятаться, скрываться? И тут же забыл бы обо всем.

Я увидел их, когда быстро шагал по главной улице. Сыткы-бей возмужал, женился, рядом с ним его жена, у них даже есть ребенок – с меня ростом. Он узнал меня, улыбнулся, остановился.

– Здравствуй, Реджеп-эфенди, – сказал он. – Как у тебя дела?

Я всегда жду, пока со мной заговорят первыми.

– Здравствуйте, Сыткы-бей, – ответил я. – Спасибо, хорошо.

Мы с ним пожали друг другу руки, а с его женой – нет. Ребенок смотрел на меня испуганно, с любопытством.

– Милая, Реджеп-эфенди – один из самых старых жителей Дженнет-хисара^[4].

Его жена, улыбаясь, кивнула. Я обрадовался – горжусь, что я старейший житель этого городка.

– Бабушка в порядке?

– Ох, – ответил я, – Госпожа жалуется на все!

– Столько лет прошло! – сказал он. – А где Фарук?

– Они завтра приедут, – сказал я.

Он повернулся к жене и начал рассказывать, что Фарук-бей – его друг детства. А потом мы, не пожав друг другу рук, а лишь на прощанье кивнув, расстались. Сейчас он, конечно же, рассказывает жене о своем детстве и обо мне: как я, когда они были маленькими, отвел их к колодцу и стал учить их ловить кефаль, и тогда ребенок спросит: «Папа, а почему этот человек такой маленький?» Я с давних пор отвечал на это: «Потому что его мама родила его незамужней». Сыткы женился. Фарук-бей тоже женился, но детей у них не было, а так как у моей мамы, наоборот, дети были, Госпожа отослала нас с мамой в деревню. Перед тем как отослать нас, она ругала и била нас с мамой своей тростью, а мама умоляла: «Перестаньте, Госпожа, дети-то в чем виноваты?» Мне иногда кажется, что я слышал эти слова в тот ужасный день…

Я пришел на ту улицу, где был кинотеатр, послушал музыку – перед фильмом всегда играют. Здесь всегда хорошее освещение. Я посмотрел на афиши: «Встретимся в раю». Старый фильм: Хюлья Коч-Йигит и Эдиз Хун^[5] на первой фотографии обнимают друг друга, потом фотографии, где Эдиз в тюрьме, а Хюлья поет песню, но, не посмотрев фильм, невозможно понять, в какой последовательности все это происходит. Людям любопытно, и, наверное, об этом известно – потому и фотографии на улице вешают. Я пошел в кассу – пожалуйста, один билет, – кассир отрезал и протянул мне его – спасибо, – а еще я спросил: «Фильм хороший?»

Не видел, говорит. Бывает, мне ни с того ни с сего хочется с кем-нибудь поговорить. Я пошел, сел на свое место, стал ждать. Вскоре начался фильм.

Сначала они познакомились, девушка – певица, он ей не нравится, но однажды парень спасает ее от плохих и начинает ей нравиться, и она понимает, что любит его, но ее отец против этой свадьбы. Потом парень попадает в тюрьму. Начался небольшой перерыв, но я остался сидеть и не пошел на улицу вместе со всеми. Потом фильм продолжился: девушка вышла замуж за владельца казино, но у них не было детей, и они ничего не предпринимали. Когда ее муж стал ходить к одной дурной женщине, а Эдиз сбежал из тюрьмы, они встретились в доме у моста через Босфор, и Хюлья Коч-Йигит спела песню. Когда я слушал эту песню, мне стало немного грустно. Потом, когда он решил избавить ее от плохого мужа, тот уже сам заслужил себе кару, и стало ясно, что теперь они могут пожениться. Ее отец с радостью смотрит им вслед, и они идут по дороге рука об руку, идут и идут, и постепенно становятся все меньше, и появляется слово КОНЕЦ.

Зажегся свет, мы вышли на улицу, все шепотом говорят о фильме. Я бы тоже хотел поговорить с кем-нибудь. Десять минут двенадцатого, Госпожа, конечно же, ждет, но домой мне не хочется.

Я пошел к дороге, спускавшейся к пляжу. Может быть, дежурит аптекарь Кемаль-бей, может, он не спит. Я его побеспокою, мы поговорим, расскажу ему обо всем, он задумчиво выслушает меня, глядя на парней в свете витрины закусочной напротив, споривших, у кого машина лучше. Увидев, что в аптеке горит свет, я обрадовался: он не спит. Я открыл дверь, зазвонил колокольчик. О господи, это не Кемаль-бей, а его жена.

– Здравствуйте, – сказал я, помедлив. – Мне нужен аспирин.

– Упаковка или штучно? – спросила она.

– Две штуки. Голова болит. Мне немного не по себе… Кемаль-бей… – говорю я, но она не слушает: берет ножницы, отрезает аспирин, дает таблетки мне. Я протягиваю ей деньги и спрашиваю: – Кемаль-бей утром был на рыбалке?

– Кемаль спит наверху.

Я взглянул на потолок. Он спит там, в полуметре от потолка. Проснись он, я бы все ему рассказал; может быть, он сказал бы что-нибудь о бессовестных парнях, а может, ничего бы не сказал, просто посмотрел бы задумчиво на улицу, а я бы говорил, мы бы разговаривали. Я взял сдачу, которую положила мне своей маленькой белой ручкой его жена. Затем сразу углубилась в журнал, лежавший на прилавке, – наверное, комикс. Красивая женщина! Я пожелал спокойной ночи, вышел, не мешая ей читать, – прозвенел колокольчик. Улицы опустели, дети, игравшие в прятки, разошлись по домам. Что делать, придется вернуться домой.

Притворив калитку, я увидел через ставни свет в комнате Госпожи: она не спит, пока я не лягу. Я вошел через кухонную дверь, запер ее на замок, побродил немного по кухне, и, когда стал медленно подниматься по лестнице, мне вдруг пришло в голову: интересно, а в том доме в Юскюдаре были лестницы? В какой же это было газете? Завтра пойду в бакалею и куплю этот номер, спрошу бакалейщика: «У тебя есть „Терджуман“?^[6] Наш Фарук-бей попросил, он историк, ему стало интересно, что там в исторической рубрике…» Я поднялся наверх, вошел к ней в комнату. Она лежала в постели.

– Я пришел, Госпожа, – сказал я.

– Молодец, – ответил она. – В конце концов ты зашел и домой.

– Что делать, фильм поздно кончился.

– Ты хорошо запер двери?

– Хорошо, – ответил я. – Вам что-нибудь нужно? Я ложусь. А то потом меня разбудите.

– Они приезжают завтра, да?

– Да. Я постелил им постели и приготовил комнаты.

– Хорошо, – проговорила она. – Закрой мне дверь хорошенько.

Я вышел и закрыл дверь. Сразу лягу и усну. Я стал спускаться по лестнице.

1. Юскюдар – район в азиатской части Стамбула.

2. Султан Мехмед III (годы правления –) – отец Ахмеда I (годы правления –).

3. Эвлия Челеби (–/) – османский путешественник, географ, писатель.

4. Дженнет-хисар – маленький городок под Стамбулом.

5. Хюлья Коч-Йигит и Эдиз Хун – известные турецкие киноактеры.

6. «Терджуман» («Переводчик») – крупная еженедельная турецкая газета.