Isparta Süleyman Demirel Üniversitesi Spor Bilimleri
2013
1 ALATOO ACADEMIC STUDIES International Scientific Journal a publication of International Ataturk Alatoo University Address: Microregion Thunguch, Gorky Street, Bishkek KYRGYZSTAN Tel: Fax: [email protected] Журнал Кыргыз Республикасыны н Юстиция министирлигинд е катталган, каттоо куболугу 969. ALATOO ACADEMIC STUDIES Volume 7 - Number 1 - Year 2012 CONTENTS ПРИРОДА И ОСОБЕННОСТИ ЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ СОВРЕМЕННОСТИ Аалиева Гульзат 12 PEACE-BUILDING AS A PEACE OPERATION Yasar Sari 20 РОЛЬ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ В ПРЕОДОЛЕНИИ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО КРИЗИСА Джунушалиева Замира 29 ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМА КАК ПРИЧИНА ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЛОКАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ Алымбеков К.А. 31 ИННОВАЦИИ В КУЛЬТУРЕ ДУНГАН В ПРОЦЕССЕ ИХ СБЛИЖЕНИЯ С ДРУГИМИ НАРОДАМИ КЫРГЫЗСТАНА Миникеева Альбина 33 ВНЕШНЯЯ ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ В КЫРГЫЗСТАНЕ: КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ИММИГРАЦИОННОГО ВЫЗОВА Мамырканов М.А. 36 ВКЛАД МЕЖДУНАРОДНОГО СООБЩЕСТВА В СТАБИЛИЗАЦИИ КОНФЛИКТНОЙ ОБСТАНОВКИ В КЫРГЫЗСТАНЕ Сатиева Ж.С. 42 СТУДЕНТТЕРДИ УЛУТТУК БААЛУУЛУКТАРГА ШЫКТАНДЫРУУДА КААДА-САЛТТАРДЫН МААНИСИ Адилова Г. 45 DİLBİLİMİN ÖZELLİKLERİ VE GELİŞİMİ Bahargül Alım 49 HYDROPOLITICS IN CENTRAL ASIA Ormushev Kubanychbek 54 НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА КЫРГЫЗСТАНА В ОТНОШЕНИИ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВВ ПЕРВЫЕ ГОДЫ НЕЗАВИСИМОСТИ: КРАТКИЙ ОЧЕРК Эдилова Мариям 60 МЕЖДУНАРОДНЫЕ ШКОЛЫ КАК ИНСТРУМЕНТ ТОЛЕРАНТНОСТИ Асан уулу Талант 63 TÜRKİYE-TÜRKİ CUMHURİYETLER İLİŞKİLERİNE ETKİ EDEN OLUMLU FAKTÖRLER İbrahim Koncak 69 ANALYSIS OF PRIORITY SECTORS IN POST- INDEPENDENCE TURKMENISTAN Ercan Ekmekcioglu & Ahmet Dinc 77 КОРПОРАТИВДИК МАДАНИЯТ ТҮШҮНҮГҮНӨ БЕРИЛГЕН АНЫКТАМАЛАРГА КАРАТА ХРОНОЛОГИЯЛЫК ЖАНА КОНТЕНТ-АНАЛИЗ Нажимудинова Сейил 89 ТҮРК ТИЛДЕРИНДЕ АЛЧА СӨЗҮНҮН КЕЛИП ЧЫГЫШЫ Жылдыз Исмаилова 97 КАТУУ КАБЫКТУУ ЖЕМИШ ӨСҮМДҮКТӨРҮ Жылдыз Исмаилова 100 ISSN: iaaomnim ИЗМЕНЕНИЯ УДАРЕНИЯ В ОБЛАСТИ ИМЕНИ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО В КОНЦЕ XX-ГО НАЧАЛЕ XXI- ГО ВВ. Йоанна Вох 105 ÜRÜNE YÖNELİK 2000 Lİ YILLARDA YAPILAN PAZARLAMA ARAŞTIRMALARI ÜZERİNE BİR İNCELEME Gözde Kosa 109 GÜVEN VE ÖRGÜTSEL ANLAMI Mine Halis 121 ТҮРК ТИЛИНДЕГИ ФРАЗЕОЛОГИЗМДЕРДИН ӨЗГӨЧӨЛҮКТӨРҮ ЖАНА АЛАРДЫН ИЗИЛДЕНИШИ Назаркул кызы Анархан 132 К.ЖУСУПОВ - РЕДАКТОР ЖАНА ПУБЛИЦИСТ Т. )
2 ALATOO ACADEMIC STUDIES ISSN: Volume 7 - Number 1 - Year 2012 (International Scientific Journal) a publication of International Ataturk Alatoo University Bishkek, KYRGYZSTAN March 2012 Журнал «Alatoo Academic Studies»включен в Перечень рекомендованных Национальной аттестационной комиссией Кыргызской Республики рецензируемых периодических изданий (Приказ 2 от 12 февраля 2008 г.)
3 3
4 AIM AND SCOPE OF THE JOURNAL Alatoo Academic Studies is a peer-reviewed refereed journal published semiannually by International Ataturk Alatoo University (Bishkek, capital of Kyrgyz Republic), one of leading international universities of both Kyrgyzstan and Central Asia with its multi-language focus in education. The journal s mission is to enlarge Eurasian scholarsip in different fields. The journal intends to deal with subjects ranging from economics, business, politics, humanities, sociology, religion, linguistics, applies sciences, engneering and other fields. The regional focus, Eurasian one, has a special place in the journal s mission. So, those articles concerning Eurasian scholarship will be specially welcomed by the journal. The journal s focus is the problems and new phenomena caused by social, economic, political, cultural changes in newly independent states of the ex- Soviet Union. Since transition brought many different things to the related countries, the journal especially seeks original papers dealing with all aspects of these changes. Though the major focus of the journal is on Eurasia, papers dealing with other subjects can also be acccepted. Especially, inter disciplinary studies having views from different perspectives are valued for the journal. The journal accepts articles, research notes, book reviews, etc. in English, Turkish, Kyrgyz and Russian languages. 4
5 EDITOR Prof. Dr. Ali AYATA, International Ataturk Alatoo University (Bishkek, KYRGYZSTAN) CO-EDITOR Prof. Dr. Mariam EDILOVA, International Ataturk Alatoo University (Bishkek, KYRGYZSTAN) JOURNAL COORDINATOR Bedelbai MAMADIEV, International Ataturk Alatoo University (Bishkek, KYRGYZSTAN) JOURNAL MAILING ADDRESS: International Ataturk Alatoo University Microregion Tunguch Gorky Street, , Bishkek, KYRGYZSTAN JOURNAL WEB ADDRESS: JOURNAL CONTACT S: Bedelbai MAMADIEV, (journal coordinator) at 5
6 6
7 JOURNAL SCIENCE BOARD Prof. Dr. Ali AYATA International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Acad.Prof.Dr.Altay BORUBAEV (Mathematics) Kyrgyz National Attestation Committee (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Erol ORAL Turgut Ozal University (Turkey) Prof. Dr. Ibrahim HASGUR, (Statistics & Law) TBMM (Turkey) Prof. Dr. Mariam EDILOVA, (Philosophy) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Valentin BABAK (Information Technology in Economics) Kyrgyz Technical University (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Vildan SERIN (Central Asian Economies) Fatih University (Turkey) Prof. Dr. Beyshebay Usubaliev (Kyrgyz Language)East University named Mahmoud Kashgary Barskany (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Tashpolot SADYKOV (Turkish Language) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Niyazi ARI, (Electronics&Computer Science) University of Technology-Zurich (Switzerland) Prof. Dr. Samandar ISKANDAROV, (Mathematics) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Ismail OZSOY, (Economic History) Fatih University (Turkey) Prof. Dr. Asylbek IBRAEV (Phonetics) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Prof. Dr. Hasan SELCUK, (Law) Marmara University (Turkey) Assoc. Prof. Dr. Zinaida KARAYEVA (Literature) Kyrgyzstan International University (Kyrgyzstan) Assoc. Prof. Dr. Orozbek KOCOGULOV (Physics) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Assoc. Prof. Dr. Mehmet ORHAN (Econometry) Fatih University (Turkey) Assoc. Prof. Dr. Ihsan YILMAZ, (Socio-legal studies, Law and Politics, Religion and Secularism) University of London (United Kingdom) Assoc. Prof. Dr. Cihan BULUT, (Economic Policy) Qafqaz University (Azerbaijan) Assoc. Prof. Dr. Alexander TSOY (Russian Language) Litarature Institute of A.M. Gorki (Russian Federation) Assoc. Prof. Dr. Vedat KIRAY, (Electronics, Robotics & Fuzzy Logic) Turgut Ozal University (Turkey) Assoc. Prof. Dr. Mesut YILMAZ, (Ecomomics) Suleyman Demirel University (Kazakhstan) Assis. Prof. Dr. Reha YILMAZ (International Relations) Cankiri Karatekin University (Turkey) Assis. Prof. Dr. Mustafa AKIN, (Development Economies) Maltepe University (Turkey) Assis. Prof. Dr. Ibrahim KELES (Accounting) International Ataturk Alatoo University (Kyrgyzstan) Assis. Prof. Dr. László VASA, (Management) Szent István University (Hungary) Assis. Prof. Dr. Ghiyath NAKSHBENDI (International Business) Sangamore Group (USA) Assis. Prof. Dr. Lutfu SAGBANSUA, (Operations Management) Turgut Ozal University (Turkey) Assis. Prof. Dr. Yasar AYYILDIZ (Fiscal Policy) Abant Izzet Baysal University (Turkey) 7
8 8
9 CALL FOR PAPERS AND SUBMISSION GUIDELINES CALL FOR PAPERS Alatoo Academic Studies is a double-blind refereed journal which seeks togather original and unpublished academic papers. The journal accepts original papers dealing with scholarship in economics, business, international relations, humanities, sociology, religion, linguistics, literature, applied sciences, engineering, etc. Those papers focusing on newly independent states will be especially welcomed. The journal accepts articles, research notess, book reviews. The manuscripts can include theoretical, conceptual, empirical and case study meaningful contributions which will advance our understanding in the related areas. The journal is semiannually published. The deadlines for submissions are March 1 and September 1. All submissions will be subjected to double blind peer review. SUBMISSION GUIDELINES Papers should be submitted via (in word format) to [email protected]. BEFORE YOUR SUBMISSION, PLEASE READ CAREFULLY (PROOF-READING) YOUR PAPER TO MAKE SURE IT HAS NO SPELLING AND GRAMMAR MISTAKES, AND FOLLOW THE INSTRUCTIONS STATED BELOW TO FORMAT YOUR PAPER. PAPERS WITH MISTAKES AND WRITTEN NOT CONFORMING TO THE FORMAT GUIDELINES BELOW WILL BE RETURNED TO THE CORRESPONDING AUTHOR(S) Paper format: The submission will include - The title of the paper, - Name of author(s) and affiliation(s), - Contact information of the corresponding author - An abstract of maximum 250 words (all papers should also include an abstract written in English if the paper is not written in English) - Key words (up to 5) - All papers should be double-spaced with 11 font size (Times New Roman) - Margins should be (4 cm) at the left, (2.5cm) at the top, bottom and right - Before and after paragraphs 6 cm. - Limits: Approximately 20 pages. If your paper is longer than these limits, we recommend you to shorten it before the submission. Reference Style Please use in-text reference style, not endnotes style! Examples: Fisher and Madet (2000) state that this result has been obtained in a recent study (David, 1997). At the end of your paper, please give the full citation as indicated below: Journal Articles Fisher, J. and Madet, G. (2000), Implications of Globalisation, Journal of Business Development, 34(2): Books Mariam, G. J. (1999), Managing the Change, Basic Books: New York. 9
10 Papers David, H. (1997), Radon Risk Models', in A.R. Knight and B.Harrad (eds.) Indoor Air and Human Health, Proceedings of the Seventh Life Sciences Symposium; October 1981; Knoxville, USA. Amsterdam: Elsevier, pp Chapters in Edited Books Teece, D.J. (1987), Capturing Value from Technological Innovation: Integration, Strategic Partnering and Licensing Decisions, in R.B. Guile and H. Brooks (eds.) Technology and global industry: Companies and Nations in the World Economy, Washington DC: National Academy Press, pp Dissertations Salk, J.E. (1992), Shared Management Joint Ventures: Their Developmental Patterns, Challenges and Possibilities, Unpublished Ph.D Dissertation, Sloan School of Management, Massachusetts Institute of Technology, Cambridge, MA. Online documents Van de Vliert, E. (2002), Thermoclimate, Culture, and Poverty as Country-level Roots of Workers' Wages, [www document] (accessed 13 January 2003). Online journal articles Van de Vliert, E. (2002), Thermoclimate, Culture, and Poverty as Country-level Roots of Workers' Wages, Journal of Business, doi: /palgrave.jibs
11 Selected articles from the conference on Peaceful Coexistence in a World of Diversity in Global Era BISHKEK, KYRGYZSTAN OCTOBER 11,
12 ПРИРОДА И ОСОБЕННОСТИ ЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ СОВРЕМЕННОСТИ Аалиева Гульзат Карыбековна кандидат философских наук, докторант Института философии и политико-правовых исследований НАН КР Сегодня на постсоветском пространстве национальный фактор все больше приобретает политическую окраску, так как нация выступает активным субъектом политики, а национальные отношения - важнейшим элементом социально-политических отношений общества. Межнациональные отношения тем самым становятся крупной проблемой, которая затрагивает политические процессы и институты бывшего СССР, где в процессе модернизации общественной системы обнаружились острые межнациональные противоречия и конфликты. Конфликт - неизбежный результат всякой системы управления, любой иерархически организованной системы. «Социальный конфликт существует в том случае, когда две или большее количество сторон убеждены в том, что цели их деятельности несовместимы» (Krisberg, 1982). Если исходить из этой посылки, то конфликты в определенном смысле неизбежны, однако в кризисном нестабильном обществе по сравнению со стабильным значительно большее число «сторон» выдвигают несовместимые друг с другом «цели деятельности», не говоря уже об интересах, именно поэтому в просторах бывшего СССР, частью которого были суверенные государства современной Центральной Азии уже с середины восьмидесятых годов число и разнообразие конфликтов (политических, экономических, культурных и, учитывая полиэтничность государства, этнических) растет в геометрической прогрессии. Существование конфликта обусловлено существованием социальных неравенств. Эта посылка лежит в основе теории Р. Дарендорфа, одного из наиболее известных конфликтологов нашего времени (Dahrendorf, 1969). С его точки зрения, для регулирования конфликта важны три обстоятельства. Во-первых, наличие ценностных предпосылок. Каждая из сторон конфликта должна признавать наличие конфликтной ситуации, и в этом смысле ее исходная ситуация заключается в том, что за оппонентом признается само право на существование, что, конечно, вовсе не означает признания справедливости его содержательных интересов. Иными словами, регулирование конфликта невозможно, если одна из сторон заявляет, что ее оппонент не имеет право на существование, а его позиция лишена всяких оснований. К слову, именно такое «патовое» положение отличает состояние абхазского конфликта, где грузинская сторона фактически отрицает само право на существование суверенной Абхазской Республики, в определенном смысле - и грузино-российского конфликта, так как Тбилиси исходит из полного игнорирования претензий абхазской стороны. Во-вторых, важным моментом в регулировании конфликта является степень организованности сторон: чем более они организованы, тем легче достичь договоренности и добиться исполнения условий договора. И напротив, диффузный характер интересов, их расплывчатость затрудняет разрешение конфликтной ситуации. Если привлечь те же примеры, что и в первом случае, то по этой предпосылке регулирования конфликта менее организованными представляются «сепаратистские» стороны - карабахская, чеченская, и особенно абхазская. Правительство Саакашвили не было в состоянии даже пресечь военного захвата мирного народа, а интересы Абхазии заметно расходятся с позицией официального Тбилиси. В-третьих, конфликтующие стороны должны согласиться относительно определенных правил игры, при соблюдении которых только и возможен переговорный процесс. Эти правила должны предоставлять равенство возможностей для каждой из сторон, т. е. обеспечивать некоторый баланс в их взаимоотношениях. Последняя предпосылка регулирования фактически во всех конфликтах этнонационального характера отсутствует, ибо сторона, стремящаяся к отделению (сецессии), уже 12
13 априори оказывается в неравном положении относительно стороны, представляющей уже существующее государство - субъект международного права. Исходное равенство возможностей может существовать в политических или экономических конфликтах, ибо стороны его в известном смысле равноположены, в то время как государство и часть его, ориентированная на сецессию, обладают неравными политическими статусами (Здравомыслов, 1994). В отличие от Дарендорфа, исходящего из неизбежности конфликтов, английский социолог Антони Гидденс разделяет «противоречие» и «конфликт». Как он полагает, противоречия далеко не всегда влекут за собой конфликты. Для превращения противоречия в конфликт необходимо осознание противоположности интересов и соответствующая мотивация поведения. Под конфликтом он имеете виду «реальную борьбу между действующими людьми или группами независимо оттого, каковы истоки этой борьбы, ее способы и средства, мобилизуемые каждой из сторон» (Giddens, 1989). Иными словами, если экстраполировать позицию А. Гидденса на этническое пространство, в котором действует иерархия групп и отношения неравенства, то оно изначально внутренне противоречиво (это положение мы называем как раз латентной конфликтогенностью), однако собственно конфликт разворачивается лишь в том случае, когда противоположность интересов не только осознается, но и концептуализируется, становится импульсом действия, в этом, напомним, как раз и проявляется мотивационная функция этничности на стадии ее мобилизации. Нейл Смелсер в своей теории коллективного поведения справедливо обращает внимание на иррациональность коллективных действий, приводящих к конфликту. Напомним, что именно иррациональность и является отличительной стороной этничности. Суть его концепции состоит в том, что в развитии коллективных настроений, подготавливающих вспышки насилия и ненависти, одно состояние при определенных обстоятельствах может перейти в другое: ситуация неопределенности приводит к истерической реакции, которая превращает эту неопределенность в абсолютную угрозу, которая в свою очередь может привести к разрушительным массовым действиям. На этом фоне неизбежно формируется образ врага, который ответственен за возникновение угрозы (Smelser N. J., 1962). Совершенно очевидно, что так называемая перестройка в СССР и последовавшие за ней процессы политической и экономической трансформации как раз и создали «ситуацию неопределенности», о которой говорит Н. Смелсер, затронув и этническое пространство СССР. Не случайно, образ этнического врага постоянно подпитывает как деятельность национальных движений, так и массовое сознание граждан постсоветских государств. Ведь наличием «вражеских происков» легко объяснить и снижение уровня жизни, и психологический дискомфорт частного человека. Этническая мобилизация почти всегда развивается на фоне массовой истерии, ибо одной из важных предпосылок ее возникновения становится обеспечение коллективного, в данном случае этнического, самосохранения, на что обратил внимание еще П. Сорокин в своем объяснении социальной напряженности' (Сорокин, 1992). И в этом, напомним, реализуется защитная функция этничности. Итак, из всего сказанного выше становится очевидно, что этнический конфликт является частной формой социального конфликта, а внутренняя противоречивость (латентная конфликтогенность) этнического пространства в случае системного кризиса, т. е. и внешней (социальной) и внутренней (психологической) неопределенности, с большой долей вероятности перейдет во множество открытых трудно разрешимых конфликтов, подпитываемых массовой истерией в форме конструирования образов врага - «чужака», ответственного за все сложности и неурядицы переходного периода. Все авторы, пытающиеся по-своему определить категорию «этнического конфликта» исходят из следующих посылок: 13
14 во-первых, наличия двух или более сторон, которые могут быть представлены национальными движениями, политическими партиями или государственными органами как местными, так и центральными; во-вторых, оценки ситуации как противоречия между интересами отдельных этнических (субэтнических) групп внутри единого этнического пространства или между интересами какойто этнической группы, находящейся в положении национального меньшинства, с одной стороны, и государственными институтами, представляющими интересы титульного народа (национального большинства), - с другой стороны. Таким образом, самой общей классификацией этнических конфликтов служит деление их на два класса по особенностям противостоящих сторон: «горизонтальные» конфликты между этническими группами (например, осетиноингушский конфликт или ферганский конфликт между узбеками и турками-месхетинцами); «вертикальные» конфликты между этнической группой и государством (например, чеченский, карабахский или абхазский конфликты). В своем определении А. акций протеста против ущемления своих интересов со стороны представителей другой местной этнической группы и/или органов государственной власти в виде массовых митингов, шествий, погромов». В этой дефиниции автор исходит из социально-психологического определения конфликтных вариантов межгрупповых отношений (Taifel H, 1981). Соглашаясь с ним по существу толкования действий, в которых проявляется наличие конфликтной ситуации, в нашем определении «отправной точкой» является изменение этнического пространства или пересечения этнического и политического пространств. Под этническим конфликтом мы понимаем социальную ситуацию, обусловленную несовпадением интересов и целей отдельных этнических групп в рамках единого этнического пространства или этнической группы (групп), с одной стороны, и государства, с другой, на пересечении этнического и политического пространства, выражающуюся в стремлении этнической группы (групп) изменить сложившиеся этнические неравенства или политическое пространство в его территориальном измерении. Вместе с тем, с нашей точки зрения, этнические конфликты имеют стадиальную динамику (степень напряженности) и в этом контексте рассмотрения их можно классифицировать по уровню притязаний и форме проявления. В первом случае динамика развития конфликта выглядит следующим образом: В период зарождения конфликтной ситуации выдвигаются требования, связанные с повышением роли языка коренного населения региона, национальные движения обращаются к 14
15 традициям, обычаям, народной культуре, в целом к этнонациональной символике, которая противопоставляется «чуждым» символам и ценностям. Эту стадию можно назвать ценностносимволическим конфликтом, обусловленным защитной и регулятивной функциями этничности. Вторая стадия характеризуется стремлением перераспределить властные полномочия в пользу одной этнической группы за счет других групп, изменить этническую иерархию, повысить этнический статус коренных жителей и т. п. На стадии статусного конфликта этничность, актуализированная в форме этнонациональных интересов, становится для местной элиты инструментом «давления» на центральную власть с целью реорганизации существующего этнополитического пространства в свою пользу. Основной становится инструментальная функция этничности. Третья стадия, вероятная, хотя и не обязательная, доводит развитие конфликта до выдвижения либо территориальных притязаний в рамках данного этнополитического пространства, либо притязаний на оформление новой этнонациональной государственности, т. е. изменения территориальных контуров существующего политического пространства. Таким образом, в этом случае идет речь либо о территориальном, либо о сецессионном конфликте. На этой стадии этническая группа может прибегнуть к силовым действиям, чтобы силой оружия подкрепить свои притязания. В период с 1986 по 1991 годы подобная стадиальная динамика была характерна для развития конфликта между отдельными союзными республиками и Союзным центром, который, как известно, завершился дезинтеграцией политического пространства СССР. По такому же «сценарию» развивался и конфликт в СФРЮ, закончившийся распадом и этого федеративного государства. На субъективированном уровне этнический конфликт развивается в форме последовательно меняющегося поведения в этноконтактной среде - отчуждение сменяется неприязнью, которая в свою очередь может перерасти в насилие. Отчуждение - это своего рода пролог конфликтной ситуации в полиэтническом обществе. Эта стадия проявляется в форме стремления к этнически однородным бракам, к моноэтническому общению, к минимизации контактов с иноэтнической средой за исключением неизбежных - профессиональных или бытовых. Иными словами, речь идет об увеличении социокультурной дистанции. Именно такое поведение, судя по данным социологических исследований, характерно в последние годы для этнодисперсных групп в крупных российских городах, для русской «диаспоры» в постсоветских государствах. Отчуждение чаще всего обусловлено кроме причин ситуативного характера культурными различиями, несхожими стереотипами поведения. Переход в стадию неприязни связан со следующими причинами: культурными (частичная этнокультурная денационализация, вина за которую экстраполируется на соседствующую этническую группу); экономическими (большая экономическая успешность одной этнической группы по сравнению с другой, особенно в условиях общего снижения уровня жизни всего населения); правовыми (законодательная дискриминация одной этнической группы в пользу другой); политическими (манипуляция массовым сознанием со стороны политических партий или национальных движений). Для жителей крупных российских городов, судя по данным исследований, ведущими оказываются экономические мотивы неприязни (в частности, это главные мотивы «кавказофобии»), для населения государств СНГ и Прибалтики - в большей мере культурные, правовые и политические. Стадия насилия (в обыденном сознании - это и есть собственно конфликт) уже выходит за пределы не только этнических, но и национальных отношений, ибо в него оказываются втянутыми люди не только по этническому происхождению, но и политическим пристрастиям, 15
16 включенности в те или иные статусные группы, просто по местожительству в зоне конфликта. На этой стадии конфликт становится формой политического действия и средством достижения политических целей. Конфликт в силовой стадии протекания может использоваться как: инструмент борьбы за власть (например, в Грузии в момент прихода к власти Э. Шеварднадзе); инструмент удержания власти (например, противостояние М. Снегура и парламентской оппозиции в канун приднестровского конфликта); инструмент геополитики (например, на Кавказе в целом, где соприкасаются, с одной стороны, государства, представляющие северо-западную христианскую цивилизацию (Россия, Грузия и Армения), с другой же, - государства и национально-территориальные образования, принадлежащие к юго-восточной исламской цивилизации (Азербайджан и северо-кавказские республики России). Этнические конфликты чаще всего различают по их приоритетным целям (Сикевич, 1996). Если их расположить по нарастающей сложности достижения компромисса или урегулирования, типология будет выглядеть следующим образом: Культурно-языковые конфликты, связанные со стремлением сохранить или возродить полноценное функционирование языка и традиционной культуры в условиях прогрессирующей аккультурации, которая неизбежно приводит к постепенному «размыванию» этнокультурной идентичности. Межнациональные конфликты в центральноазиатском регионе подпитываются миграцией, приведшей к перемещению людей в поисках работы и лучших условий жизни. Столкновения на межнациональной почве в регионе, проходившие под лозунгом защиты "земли отцов" от нашествия "чужаков", осуществлялись при активном участии безработной молодежи, люмпенизированных, криминальных элементов. Например, движение скинхедов, неофашистов и т.д. К числу постоянно действующих факторов, способных привести к обострению отношений между этнорелигиозными группами населения, относится устойчивость в массовом сознании этнических и религиозных стереотипов населения, с помощью которых легко распространяются мифы, слухи, рождающие недоверие, враждебность к людям иной нации, веры. Хотя политические процессы дезинтеграции СССР и содействовали разгоранию межнациональных конфликтов, причины возникновения последних, как правило, объективны, а корни зачастую уходят в историю. На межнациональных отношениях, несомненно, отражаются сложные коллизии исторического прошлого, деструктивную роль играют застарелые разногласия и обиды, реанимируемые политиками и идеологами, преследующими разные цели с той или другой стороны. В изучении конфликтных ситуаций в межнациональных отношениях, поиске эффективных путей их разрешения немаловажное, значение имеет раскрытие роли в межнациональных конфликтах этносоциальной памяти как специфической формы аккумуляции и трансляции социально-этнического опыта. Социальная память - сложное и многокомпонентное явление (историческая память, политическая память и т.д.) (Lavahre, 1992), которое выступает одним из важнейших условий существования общества, базируется на накоплении, хранении, трансляции социально значимой информации. Этнический фактор является одной из детерминант социальной памяти. Составляющая содержание этносоциальной памяти - это факты, сюжеты, характеризующие своеобразие исторического пути народа, совокупность культурных и материальных ценностей, лежащих в основе этнической идентификации. Этносоциальная память представляет своего рода 16
17 "национально-генетический код", хранящий информацию об историческом развитии, условиях существования и этническом потенциале социальной общности. Кодирование культурного и социального опыта этноса в памяти - многоплановый процесс, который протекает как в сфере интеллектуально-духовной, так и в материально производственной деятельности. Главная функциональная характеристика этносоциальной памяти - сохранение и передача самоидентичности национальной общности. Аккумулируемая этносоциальной памятью информация посредством института воспитания и образования, механизма социального наследования транслируется от одного поколения к другому, и именно это обеспечивает идентификацию этнической общности, т.е. степень выраженности этнического "я". В свою очередь этническое "я" с учетом интересов, на основе разума будет ревизировать свою этническую память. Постановка и обсуждение проблем этносоциальной памяти вызвано во многом тем, что собственно сам данный феномен крайне неоднозначен, воплощаемый как со знаком «минус», так и со знаком «плюс». Каждое новое поколение обращается к прошлому не только с целью связи с минувшим, но исходя из своих нынешних интересов. Разные политические, общественные силы видят в социальной памяти то, что хотят видеть. Этносоциальная память всегда избирательна, потому что здесь всегда присутствует субъективный фактор, то есть факты и события воспроизводятся через призму интересов личности, различных национальных групп. Социально-экономические конфликты, в которых выдвигаются требования выравнивания уровня жизни между отдельными этническими группами («богатыми» и «бедными»), предоставления квот «коренному населению» во властных группах или элитных слоях, распоряжения природными ресурсами в интересах той этнической группы, на территории которой они находятся («Финансы и статистика», 1991). Как показывают сегодняшние реалии Центральной Азии, конфликты в межнациональных отношениях возникают, как правило, на социально-экономической базе. В частности, на базе экономического неравенства между этноконфессиональными сообществами. Это выражается в осуществлении "права большинства", дающего преимущества титульному этносу. Конфликт может быть вызван и неудачной экономической политикой, что в целом свойственно многим государствам Центральной Азии, в результате которой появляются массовая безработица, маргинализация и люмпенизация значительной части населения, особенно молодежи. Территориальные конфликты между отдельными автономиями в пределах единого политического пространства федеративного государства или этнической группой, не имеющей (лишенной) собственного образования, с одной стороны, и автономией или государством в целом, с другой стороны. Такого рода конфликты уже предполагают существенную «перекройку» внутри этнополитического пространства. Одними из основных причин конфликтности на этнической почве являются этнотерриториальные проблемы, в обосновании многих, если не большинства этнотерриториальных требований и притязаний, лежат ссылки на историческую память. Рассмотрим это положение на примере Центральной Азии. Большинство территориальных споров в центральноазиатском регионе имеют свои исторические корни, во многом связанные с национально-территориальным размежеванием, произведенным в 1920-е годы советской властью. Трудности национально государственного размежевания в Центральной Азии обуславливались, прежде всего, тем, что этнические, границы не были проведены объективно. Установленные в советский период политические границы во многом не соответствовали этническому расселению в регионе. Несовпадение этнического расселения и политических границ объясняется сложным характером этнических процессов в Центральной Азии. Территориальное смешение народов, чересполосное проживание населения различных национальностей в регионе превращали этнические границы в более или менее широкую зону. До вхождения в состав Российской империи в XIX веке основные оазисы региона были поделены между Хивинским и Кокандским ханствами и Бухарским эмиратом, и окружены в основном кочевыми народами. После 1917 года земли Хивинского ханства были поделены 17
18 между Узбекистаном, Казахстаном и Кыргызстаном; Кокандского ханства - между Узбекистаном, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном; Бухарского эмирата - между Узбекистаном, Таджикистаном и Туркменистаном. Создание государственности осуществлялось на основе национального, а не территориального принципа, как прежде, хотя ни одна из республик этого региона не обладала в те годы собственным национальным большинством на выделенных землях. При определении границ на основе национальнополитических принципов за основу бралось преобладание той или иной национальности, компактно проживавшей на той или иной территории, исключая возможность каких-либо территориальных перерывов. За годы существования союзного государства центральноазиатские республики во многом стали соответствовать этническим самоназваниям, но все же территориальные притязания остаются дестабилизирующим фактором межнациональных отношений. В Центральной Азии основными инициаторами этнотерриториальных претензий выступают преимущественно национальные движения, политические партии и этнические общины. В отличие от других регионов бывшего СССР, территориальные притязания и требования практически не выдвигаются на государственном уровне. Одним из немногих исключений является спор между правительствами Таджикистана и Кыргызстана по пограничному вопросу. Между двумя этими государствами существует ряд спорных участков на границе ("Эхо науки", 1996) Дефицит земельноводных ресурсов, высокий уровень безработицы превращают многие приграничные районы обеих республик в зону хронической нестабильности, чреватую конфликтами. Так, в гг. произошли столкновения между таджиками Исфаринского района Таджикистана и кыргызами Баткенского района Кыргызстана, вызванные земельно-водными проблемами. Гражданская война в Таджикистане привела к "выдавливанию" тысяч этнических кыргызов на историческую родину многочисленными беженцами из глубинных районов Таджикистана, где ведутся боевые действия. Статусные конфликты, связанные с выдвижением требований по изменению (повышению) политического статуса и объема властных полномочий той или иной этнотерриториальной автономии, чаще всего возникающие в условиях организации государства на принципах национально-территориального федерализма. С конфликтами "депортации" тесно связаны конфликты "репатриации". Выдвигая этнотерриториальные требования, национальные движения зачастую связывают их с воспоминаниями об "исконных" территориях народов. Так, в государствах Центральной Азии начинают раздаваться призывы о возвращении на историческую родину когда-то вытесненных с нее народов (туркменовна полуостров Мангышлак в Казахстане, кыргызов - на Памир в Таджикистане, казахов - в Ташкентский оазис в Узбекистане). В соответствии с политикой национального государственного разме- С конфликтами "депортации" тесно связаны конфликты "репатриации". Выдвигая этнотерриториальные требования, национальные движения зачастую связывают их с воспоминаниями об "исконных" территориях народов. Так, в государствах Центральной Азии начинают раздаваться призывы о возвращении на историческую родину когда-то вытесненных с нее народов (туркменовна полуостров Мангышлак в Казахстане, кыргызов - на Памир в Таджикистане, казахов - в Ташкентский оазис в Узбекистане). В соответствии с политикой национального государственного размежевания, проведенной советской властью в годах, эти народы были переселены (частично или полностью) соответственно в Туркмению, Кыргызстан и Казахстан. Апеллируя к исторической памяти народа, различные силы пытаются исторически обосновать свои притязания на принадлежность той или иной спорной территории. В качестве основного аргумента выдвигается положение о том, что данный народ некогда проживал или проживает на данной территории. При этом не учитывается, а чаще всего игнорируется процесс становления той или иной исторической общности в результате длительного исторического развития, происшедшие в структуре населения спорных территорий изменения. Незнание и сокрытие исторического прошлого, содержащего и положительный опыт межнациональных отношений, и трудные противоречия, привели и приводят к взаимному отчуждению людей, зачастую выливаются в межнациональные конфликты. 18
19 В этом кроется немаловажная причина кыргызско-узбекского конфликта (Ошская область Кыргызстана, 1990 г.). Мотивация этого конфликта была, прежде всего, обусловлена ухудшением социально-экономического положения различных национальных групп. Ошская область находилась на последнем месте в республике по ряду показателей, характеризующих уровень благосостояния населения. Остро стояли проблемы занятости, жилья. Дестабилизации межнациональных отношений способствовал различный социальный статус национальных групп в регионе: если узбеки, главным образом, были заняты в торговле, общественном питании и транспорте, то кыргызы преимущественно в сельском хозяйстве, животноводстве. Перекосы в кадровой политике в области в пользу кыргызов при комплектовании управленческих структур, имеющиеся трудности в удовлетворении национально-культурных запросов породили у части узбеков идею о создании в этом районе узбекской автономии, необходимости пересмотра границ Ошской области в пользу Узбекистана. В то же время, отсталость социально-бытовой сферы села, бедственное положение значительной части семей, в основном многодетных, породили у рядовых кыргызов мнение об ущемленности интересов их народа на своей родной земле (Бишкек, 1995). Одной из важных причин ошского конфликта явился низкий уровень культуры межнациональных отношений как кыргызского, так и узбекского населения. "Национализм просачивался с невинных, на первый взгляд, склонов с ревностной монополизацией, с приписыванием только своей части имен и деяний исторических личностей прошлого, с отказом другим в причастности к общетюркской духовной панораме" (Айтматов, 1991). Произошло, как точно выразился Ч. Айтматов, размежевание исторического сознания этих народов. Изучение самого феномена общетюркского самосознания до недавнего времени пресекалось и рассматривалось как происки пантюркизма. Давно назрела задача создания летописи совместной истории народов, населяющих Центральную Азию, так как до сих пор каждая республика ограничивалась лишь своей этнической версией, замыкаясь в ней, как в "скорлупе". Сецессионные конфликты, в которых выдвигаются требования по созданию собственной независимой государственности или воссоединения с соседним («материнским» или «родственным») государством. Решение подобного конфликта возможно исключительно посредством изменения территориальных контуров данного политического пространства. ЛИТЕРАТУРА 1. Айтматов Ч. Т. Вороний грай над оползнем. Ошские раздумья, год спустя / "Известия" июля. 2. Дмитриев А. А., Кудрявцев В. И., Кудрявцев С. В. Введение в общую теорию конфликтов. М., 1993; 3. Здравомыслов А. Г. Социология конфликта. М., 1994; 4. Национальный состав населения СССР. М.: «Финансы и статистика», Развитие межнациональных отношений в новых независимых государствах Центральной Азии. - Бишкек, Сикевич З. В. Национальное самосознание русских. М.: Институт «Открытое общество», Сикевич С. В. Социология и психология национальных отношений. Учебное пособие. СПб., Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. М., "Эхо науки". - Бишкек. 1996, Ямсков А. Этнический конфликт: проблемы дефиниции и типологии // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., Dahrendorf R. Class and Class Conflict in an Industral Society. London, Giddens A. The Constitution of Society. Cambridge, Krisberg L. Social conflicts. Prentic Hall, 2-nd, Lavahre M. Histoire et memoire es parties politiques: la memoire communiste. Paris, Smelser N. J. Theory of Colletive Behaviour. N. Y., Taifel H/ Human Groups and Social Categories: Studies in Social Psychology/ - Cambridge,
20 PEACE-BUILDING AS A PEACE OPERATION Dr. Yasar Sari Assistant Professor Department of International Relations Kyrgyzstan-Manas University Bishkek, Kyrgyzstan and Department of International Relations Abant Izzet Baysal University Bolu, Turkey [email protected] 1. INTRODUCTION: PEACEKEEPING: CONCEPTS AND APPROACHES Peacekeeping is the prevention, containment, moderation and termination of hostilities between or within states, through the medium of a peaceful third-party intervention organized and directed internationally, using a multinational force of soldiers, police, and civilians to restore and maintain peace. (Rikhye, 1974) Peacekeeping is an objective activity. However, it is clear from the definition that peacekeeping is not a completely neutral activity and primarily a political and diplomatic activity. Furthermore, one of the most important distinguishing characteristics of peacekeeping is the implementation of a non-coercive operation. There are several differences between peacekeeping operations from the collective security operations: First, peacekeeping troops are not designed to restore order or stop the fighting between opposing adversaries. Peacekeeping troops are usually only deployed following a cease-fire agreement by the conflicting parties. In other words, unlike a collective security operation, peacekeeping troops are deployed after fighting is halted rather than before or during military conflict. Second, while a usual collective security operation tasks involve the defense or attack the other side, the role of a peacekeeping force is considerably different. Peacekeeping troops control and settle a given area but act an interposition force between the conflicting parties. A third unique element of peacekeeping is its transparency. Their activities are open, not veiled. Their rules of engagement are transparent, not secret. They let conflicting parties see where they are deployed and do not seek to hide their positions. In conflict situations, their role is de-escalating rather than escalating to solve conflict. Their approach is cooperation rather than confrontation. Therefore, peacekeeping missions have a role that is completely dissimilar from that of collective security operations. In 1945 the Charter of the United Nations (UN) established measures for international action to deal with conflict between states. It distinguished between the Pacific Settlement of Disputes (Chapter Six) and Action with Respect to Threats to the Peace, Breaches of the Peace, and Acts of Aggression (Chapter Seven), which could include the use of military force in the last choice. These chapters emphasize for a quick temporary measures to bring a conflict under control rather than on the longer-term task of helping the conflicting parties negotiate a political settlement to their conflict. However, during the Cold War the competition between two blocks dominated international system and the United Nations first four decades; therefore, it weakened the United Nations ability to use the measures which are written down in the Charter. The first peacekeeping operation was established in 1948 during the first Arab-Israeli war when the UN Truce Supervision Organization (UNTSO), a group of unarmed military observers, was sent to Palestine after the Security Council had intended a ceasefire between conflicting parties. The first armed peacekeeping operation was the UN Emergency Force (UNEF1) which was deployed in 1956 to secure and supervise the stop of fighting following the Anglo-Franco-Israeli invasion of Egypt. During the Cold War era, the peacekeeping missions turned as potential tool for the superpowers (the United States and Soviet Union) used for diminishing each other influence conflictual regions such as Korea and Congo. However, the fall of the Soviet Union, the demise of communism in Eastern Europe, and the end of the Cold War led in a new era of international politics. The bipolar sphere of East-West conflict 20
21 ended without a military clash between the two superpowers. In the early 1990s, scholars and politicians spoke of the promise of an end of history and a lasting democratic peace as the international society began to talk about a new world order. (Fukuyama, 1997) However, heading into the late 1990s suggests that the emerging new world order is better described as a new world disorder. (Oakley, 1998) On the other hand, the end of the Cold War with new opportunities brought for international engagement to resolve some long-standing conflicts in which the superpowers had been supporting, directly or indirectly, competing parties engaged in large-scale, violent struggles for power, particularly in Namibia, Angola, Mozambique, Nicaragua, El Salvador, Afghanistan, and Cambodia. As a result those years introduce massive growth in peacekeeping operations. Moreover definition, structure and the way of implications of peacekeeping operations have also changed significantly over the years. Peacekeeping is no longer defined as deployment of military forces in the ground for the goals only of the deterrence of conflict and the making of peace. The features of peacekeeping are changing because the world is changing. For example, several of the new peacekeeping operations were larger in size and more complex than previous actions and were authorized to employ military force actively rather than passively; they were undertaken either without agreement or with only fragile, limited agreement of the warring parties. A first-time meeting of the United Nations Security Council at the heads of state level was held on 31 January 1992 and approved the concept of "Strengthening the Capacity of the United Nations for Preventive Diplomacy, for Peacemaking and for Peacekeeping. The heads of states asked the newly-elected the United Nations General Secretary, Boutros Boutros-Ghali, to prepare recommendations on strengthening the UN s capacity for preventive diplomacy, for peacemaking and peacekeeping. Boutros-Ghali clarifies four different fields of post-cold War UN activities: preventive diplomacy, peacemaking, peacekeeping, and post-conflict peace-building. They simply refer to the UN and its peacekeeping operations before (preventive diplomacy), during (peacemaking and peacekeeping), and after (post-conflict peace-building) a conflict (Boutros-Ghali, 1995). As a result, peacekeeping operations have expanded from an isolated and limited set of tasks, such as monitoring and confirming the observance of ceasefire between conflicting states, to include assistance in making, enforcing, maintaining and building peace within states. If one looks at different peacekeeping missions of UN after the Cold War, one can see obvious differences those of after the Cold War. For example, Operation Restore Hope and United Task Force (UNITAF) in Somali were unique on several counts. For the first time in history, the United States under the United Nations auspice had sent a large military force to an area without strategic interest on a strictly peacekeeping mission. Moreover, the UN Security Council for the first time approved the dispatch of UN-approved force without the request of the local government. The Security Council decided to make Somali into a kind of example for applying the new UN peacekeeping approach. In other words, the idea of peace-building and reconstruction of failed states, were all applied in Somali (John, 1995). However, after less than a year the Somali operation, in 1994, enthusiasm for this kind of mission had begun to wane. This was especially true in the United States, which was shocked by the death of 18 of its peacekeeping soldiers and the wounding of 78 more on 3-4 October, 1993 in Mogadishu, Somalia, along with UN peacekeeping operations and moreover, discouraged by the failure of the UN operations in Bosnia and Rwanda in early 1990s in which over 200,000 Bosnians and 800,000 Rwandans were slaughtered while UN peacekeeping forces watched helplessly, remains century s enduring images of genocides. Therefore, the failure of peacekeeping missions in Somali, Bosnia and Rwanda left a scar on the UN and its Department of Peacekeeping Operations. The UN struggled to save its reputation and prove its commitment for peace. And so, in the fall of 1993, it established the International War Crimes Tribunal for the Former Yugoslavia in The Hague. A year later, the horrors of Rwanda were handed over to the same body, which created a parallel process, the International Criminal Tribunal for Rwanda. Moreover, in 1999, the UN assumed authority to administer the transition from war to sustainable peace in two regions- Kosovo in the Federal Republic of Yugoslavia and East Timor controlled by Indonesia. The UN rule was intended to fundamentally transform the status of these two entities, in the case of East Timor to sovereign statehood and in Kosovo to substantial autonomy. Finally, the UN rules provided a similar outcome for Kosovo, Kosovo declared its independence. Thus, since the late 1980s that we have witnessed the expansion of peacekeeping activities to embrace a wide variety of peace-building tasks-which are ranging from electoral assistance and 21
Daha göster
Bahattin GENCAL
Makale
nest...çamaşır makinesi ses çıkarması topuz modelleri kapalı huawei hoparlör cızırtı hususi otomobil fiat doblo kurbağalıdere parkı ecele sitem melih gokcek jelibon 9 sınıf 2 dönem 2 yazılı almanca 150 rakı fiyatı 2020 parkour 2d en iyi uçlu kalem markası hangisi doğduğun gün ayın görüntüsü hey ram vasundhara das istanbul anadolu 20 icra dairesi iletişim silifke anamur otobüs grinin 50 tonu türkçe altyazılı bir peri masalı 6. bölüm izle sarayönü imsakiye hamile birinin ruyada bebek emzirdigini gormek eşkiya dünyaya hükümdar olmaz 29 bölüm atv emirgan sahili bordo bereli vs sat akbulut inşaat pendik satılık daire atlas park avm mağazalar bursa erenler hava durumu galleria avm kuaför bandırma edirne arası kaç km prof dr ali akyüz kimdir venom zehirli öfke türkçe dublaj izle 2018 indir a101 cafex kahve beyazlatıcı rize 3 asliye hukuk mahkemesi münazara hakkında bilgi 120 milyon doz diyanet mahrem açıklaması honda cr v modifiye aksesuarları ören örtur evleri iyi akşamlar elle abiye ayakkabı ekmek paparası nasıl yapılır tekirdağ çerkezköy 3 zırhlı tugay dört elle sarılmak anlamı sarayhan çiftehan otel bolu ocakbaşı iletişim kumaş ne ile yapışır başak kar maydonoz destesiyem mp3 indir eklips 3 in 1 fırça seti prof cüneyt özek istanbul kütahya yol güzergahı aski memnu soundtrack selçuk psikoloji taban puanları senfonilerle ilahiler adana mut otobüs gülben ergen hürrem rüyada sakız görmek diyanet pupui petek dinçöz mat ruj tenvin harfleri istanbul kocaeli haritası kolay starbucks kurabiyesi 10 sınıf polinom test pdf arçelik tezgah üstü su arıtma cihazı fiyatları şafi mezhebi cuma namazı nasıl kılınır ruhsal bozukluk için dua pvc iç kapı fiyatları işcep kartsız para çekme vga scart çevirici duyarsızlık sözleri samsung whatsapp konuşarak yazma palio şanzıman arızası