Катафалк Aurus Лафет, о создании которого стало известно еще в мае, впервые показали на публике — церемониальную машину использовали 10 сентября во время похорон трагически погибшего главы МЧС России Евгения Зиничева.
Днем ранее в Сети опубликовали снимки автомобиля, сделанные недалеко от Кремля.
Катафалк базируется на «среднем» лимузине Senat с полуметровой вставкой по центру. По сути, это трехдверный универсал с высокой крышей.
Похоронную машину сделало само ФГУП НАМИ — генподрядчик проекта «Единая модульная платформа», в рамках которого создаются автомобили нового российского люкс-бренда. К настоящему моменту известно об изготовлении двух образцов катафалка, которые легализованы для эксплуатации на дорогах общего пользования через оформление индивидуальных СБКТС.
Напомним, Senat оснащается сильным 4,4-литровым бензиновым V8, 9-ступенчатой автоматической трансмиссией, встроенным между ними электромотором и полным приводом.
Евгений Зиничев возглавлял МЧС России с го. Он погиб 8 сентября на м году жизни, бросившись спасать сорвавшегося со скалы кинематографиста Александра Мельника.
Роман
Пролог. Лондон, начало XVIII века
Капитан Джордж Элиот — Великий Мастер масонской ложи — стоял с фонарем в руке посреди хранилища, где находился главный артефакт братства.
Пробравшись сюда с другим грабителем Теофилем Дезагюльэ, Элиот впервые пошел против братьев-масонов, зная, что наказание за подобное преступление — смерть.
Подняв фонарь над головой, Джордж увидел блеснувший серебром, подвешенный на цепях ковчег. Священный циркуль, символ Небесного свода, должен был лежать в нем.
С внешней стражей хранилища заговорщики справились благодаря непререкаемому авторитету Мастера. Клинки масонов, охраняющих циркуль, уперлись в грудь Элиота, как только незваные гости зашли, но твердое:
«Я — Великий Мастер!» привело братьев в замешательство. Охранники растерялись. Минутной заминки хватило, чтобы Элиот заколол двоих и эфесом сабли проломил висок третьему брату. Нелегко было убивать собственных учеников, но у главы лондонской ложи не осталось выбора.
Иначе артефакт, на который братья так уповали, свел бы в могилу их всех.
Расправившись с внешней стражей хранилища, Элиот и Теофиль забежали сюда — в круглое помещение с куполом. Теофиль вынужден был вернуться, услышав крик раненого. Джордж остался один.
Фонарь освещал ковчег, но своды и стены хранилища тонули в темноте. Загрохотала, приближаясь, тяжелая поступь.
— Теофиль!
Выставив перед собой саблю, Элиот знал, кого увидит. Ни один человек на земле не обладал столь массивным телом.
Создание с земляным лицом и кровью из перегонного куба вышагнуло из темноты, закрывая собой ковчег — главное сокровище масонов по эту сторону Ла-Манша. Двухметровый, кряжистый голем ударил грабителя раскрытой пятерней сверху вниз. Широкая ладонь опустилась с силой кузнечного молота. Джордж отпрянул, иначе клешня размозжила бы ему голову.
— Теофиль! Топор!
Несмотря на габариты, искусственный человек, легко развернувшись, вновь ринулся на гостя. Голему было все равно, кто перед ним: Великий Мастер или оборванец с Темзы. Любой проникший сюда нарушал запрет братства: ни при каких обстоятельствах не прикасаться к артефакту вне мистерий, и потому был обречен. Каменные кулаки должны были раздробить предателю грудную клетку, но Элиот в последний момент отскочил в сторону. Уходя, он рубанул клинком. Коричневое ухо с каменным стуком упало на пол. На плечо стража полилась голубая жидкость. Голем взревел.
— Теофиль! Сюда! Ко мне!
За спиной Великого Мастера распахнулась дверь. Теофиль, сдернув с шеи платок, стирал с лица и камзола кровь. В освещенном факелами коридоре лежали братья, охранник с проломленной головой полз к двери. Дрожащими руками Теофиль Дезагюльэ — придворный принца Уэльского, доктор права, — сжимал кинжал.
— Я не сумел, — произнес он бледный, как полотно. — Я попал не туда…
— Добей! — закричал Элиот. — Иначе нас схватят!
Дезагюльэ вернулся, приставил к груди умирающего кинжал и, отвернувшись, с криком нажал, навалился на рукоятку. Брызнула кровь.
Кружевные манжеты на рукавах рубашки Дезагюльэ стали алыми. До этого
Теофиль никогда не убивал людей.
Подпрыгнув, голем обрушился на Элиота землистой тушей. Сабля Великого Мастера вошла в вязкую грудь. Гигант дернулся, и она обломилась. Страж замер, покачнулся. У грабителей была секунда. На лету поймав брошенный Дезагюльэ топор, Джордж, что есть силы, опустил его на голову голема.
На этот раз верзиле с алхимической плотью и саблей в груди не хватило реакции. Искусственный человек застыл. Лезвие рассекло ему голову до зубов. Голем рухнул на спину. Землистая грудь, плечи, живот озарились голубым холодным сиянием.
— Не давайте ему расти, Мастер! — закричал Теофиль.
Несколькими ударами, прикрывая глаза от мертвенного болотного огня, Элиот отсек голему руки, а потом и ноги. Отрубленная правая рука на глазах увеличилась в несколько раз, сделавшись похожей на кривое поваленное дерево. Страж дернулся и затих.
— Артефакт наш. — Элиот тяжело дышал. — Он в ковчеге.
— Мы пробрались сюда точно воры, — произнес Дезагюльэ. — Мы… лишаем жизни… англичан. Это неправильно. Мы сгорим в геенне!
На вытянутом лице Теофиля бисером блестели капли пота. Великий Мастер в белом припудренном парике и высоком жабо словно превратился в глазах доктора права из главы ложи, которого Дезагюльэ привык видеть на троне во время мистерий, в преступника, при этом еще и одетого на легкомысленный французский манер.
— Поздно отступать, — сказал Элиот. — Мы избавим Англию от самого большого зла под солнцем. Иначе циркуль убьет тысячи, сотни тысяч, поверь мне.
Дезагюльэ верил. Еще верил. Великий Мастер был единственным из масонов, кто прошел мистерию Высшего посвящения, кто испытал действие артефакта на себе. Единственным, кому выпало счастье побывать на небесах еще при жизни.
— Я верен клятве, — сказал Теофиль. — Но вижу, что вернувшись с того света, вы очень сильно изменились.
— Сам Господь благословил меня на то, чтобы я уничтожил циркуль, — сказал Джордж. — Он направляет мою руку.
— Мне трудно понять: зачем?
— И понимать нечего! На небесах против того, чтобы масоны или кто бы то ни было вмешивался в божественные дела. — Элиот передал придворному фонарь. — Держите его, а я взломаю ковчег! Некогда дискутировать, Теофиль!
Догорающее масло фонаря осветило колоны, часть мозаичного пола и серебряный ковчег, подвешенный на четырех цепях, с золотой пирамидой и Всевидящим оком на крышке.
— Уничтожив артефакт, мы покинем Англию, — сказал Джордж, занося топор.
— Навсегда?
Вместо ответа Элиот рубанул по цепи, затем по другой, третьей. Серебряный ковчег с грохотом упал на пол. Великий Мастер сбил замок. Откинул крышку.
— Огня! Быстрее, у нас мало времени!
Теофиль поднял фонарь над раскрытым ковчегом. Фонарь дрожал. Дезагюльэ
впервые видел артефакт на расстоянии вытянутой руки.
— Ближе!
Циркуль — ключ, открывающий врата в мир горний, лежал на алом бархате, переливаясь древней бронзой, по преданию выплавленной еще в горнах халдеев. По другой легенде артефакт подняли с морского дна финикийцы, где они обнаружили его среди руин Атлантиды. Любой, кто владел циркулем, мог отправиться на небеса. А затем вернуться.
— Проклятье рода человеческого, — сказал Элиот.
— Но мы столько этого ждали?!
Происходящее не укладывалось у Дезагюльэ в голове. На протяжении стольких лет масоны Лондонской ложи старались приблизиться к сакральной реальности, где чертит свой план Великий Строитель Вселенной. Наконец с помощью циркуля им удалось приоткрыть полог тайны. Но первый же человек, ступивший в запредельность, стал… грабителем и убийцей.
— Неужели этого хотел Господь? — воскликнул Дезагюльэ. — Мастер вы вернулись другим. Мы оба сошли с ума!
Они разрушили голема, они запятнали себя братоубийством и хотели совершить непоправимое А Элиот — лучший из масонов, бежал от «открывшихся врат», словно от чумы.
— Довольно болтовни. Возьми его, — приказал Мастер. — Бери!
Пространство над головами похитителей осветилось пламенем множества фонарей. Огонь озарил высокий свод хранилища. С верхних галерей вниз бежали вооруженные люди.
— Именем Великого Строителя Вселенной, — зазвучал голос. — Заклинаю вас — остановитесь! Бросьте оружие!
Элиот сунул циркуль в руку Теофиля.
— Бегите, брат! — закричал он, выхватывая из-за пояса пистолет. — Я их задержу!
Дезагюльэ не двигался с места.
— Вы дали клятву Теофиль! Вы клялись!
— Вы были на небесах. — Глаза масона сверкнули полубезумным огнем. — Я сделаю все, но скажите: что там?
— Господь, — сказал Джордж.— Бегите!
— Правду, Мастер!
Элиот был на небесах, но то, что он там увидел, не укладывалось в привычные картины загробной жизни. Там, куда ступила нога Джорджа, он не увидел ни рая, ни ада. Небесное существование людей лежало вне понятий католической церкви. Никто не направлял руку Элиота извне. Мастер солгал и, видимо, Дезагюльэ это почувствовал.
— Я должен знать, Мастер!
— Беги! — закричал Элиот, отбивая брошенную в него пику. — Уходи!
Теофиль побежал. У входа на него набросился масон. Замахнувшись, охранник на бегу ударил вора рапирой. Клинок лег плашмя. Дезагюльэ закрыл голову руками. Он все равно не смог бы больше никого убить.
Поскользнувшись на залитом кровью полу, его преследователь опрокинулся на спину. Масон вскочил на ноги, но уже было поздно: Теофиль выбежал из хранилища. На соседней улице его ждала карета.
— А Мастер? — спросил кучер.
— Капитан убит, — сказал молодой человек, впервые позволив назвать главу лондонской великой ложи «капитаном». — Мы больше его не увидим.
Гони!
Элиот ударил клинком в грудь нападавшего, но лишь рассек одежду. Под плащом брата оказался железный нагрудник. Капитан направил на охранника пистолет, спустил курок, но пистолет дал осечку. Зато кованая дубинка в руке масона осечку не дала. Оглушенный похититель артефакта рухнул на пол. За ноги Великого Мастера потащили к вскрытому ковчегу, который внимательно осматривал человек в маске. Человек повернулся к Элиоту.
— Куда направляется Теофиль? — спросил он. — Куда вы должны были доставить циркуль, во Францию?
Джордж дернулся, но его крепко держали несколько рук.
— Зачем вы это сделали, Мастер? — Масон в маске смотрел на отступника.
— Вы не только потеряли положение, друзей, титул, вы опозорили свое имя до конца времен! Вы — первый, прикоснувшийся к тайне. Зачем?
Элиот молчал.
В руках человека в маске появился раскаленный прут. По знаку подручные расстегнули на капитане дорожный сюртук, раскрыли, обрывая пуговицы, длинный жилет, задрали рубашку. Обнажилась грудь.
Масон в маске замер: кожа отступника потемнела, собралась уродливыми, отливающими жирным блеском складками, грудь Элиота сочилась гноем.
— Это ад? — Масон невольно отпрянул. — Тебя пытали демоны?
Гниющая плоть источала зловоние.
— Черная душа! — Голос человека в маске дрогнул. — Ты был в чистилище! И вернулся, чтобы мстить!
Элиот молчал.
— Куда едет Теофиль? — Алый, раскаленный конец прута опустился в одну из ран.
— Это молот, — захрипел Великий Мастер. — Плата за Дориана. Чистилище здесь!
В последнюю свою мистерию масоны принесли в жертву циркулю человека. Опустившегося лондонца, никчемного старика. Того, кто отдал артефакту свою жизнь, звали Дориан. Бродягу привели, дав перед этим стакан портвейна. Циркуль принял жертву, мистерия завершилась успехом: небеса легко открываются умершим. Вслед за мертвым попал в мир иной и Джордж Элиот.
— Ты обречен, но мы можем избавить тебя от демонов! — произнес масон в маске. — Только верните артефакт. Или, видит Господь, я отправлю тебя в ад этим прутом, не сходя с места!
Элиот рассмеялся. В бешенстве масон принялся чертить раскаленным концом по его обезображенной, гниющей груди.
— Где Теофиль? — кричал палач. — Кому он передаст циркуль?
Великий Мастер хрипел. На губах предателя вскипала кровавая пена, но он улыбался.
Он все сделал правильно. Братья обшарят порты, блокируют ведущие на побережье дороги, но им и в голову не придет, что Теофиль выскользнет из Лондона по…
— Что с ним? — спросил масон в маске.
— Не дышит. Вы убили его, принц.
Дезагюльэ мчался в Колбрукдейл. На железоделательный завод, принадлежавший третьему масону, состоявшему в заговоре — Аврааму Дерби.
Теофиль всматривался в темнеющие лондонские улицы, ожидая погони, но ее не было. Очутившись за городом, он зарядил кремневый пистолет и положил его рядом с собой.
«Мастер, мы выкрадем артефакт, но что потом?» — вспоминал Дезагюльэ разговор с Элиотом, состоявшийся перед тем, как они отправились в хранилище.
«Циркуль должен попасть туда, откуда он пришел», — ответил Мастер.
Прислушиваясь к стуку копыт, Элиот сжимал артефакт в руке.
Элиот наверняка мертв. Неизвестно, что будет с самим Теофилем. С другой стороны, люди никогда не прекратят попыток попасть на небо еще при жизни. Даже получив все мыслимые и немыслимые блага, они будут одержимы идеей, открыть именно эту дверь. Пусть все остальные двери цивилизация распахнет настежь. Теофиль не сомневался: люди победят расстояния, болезни, будут летать, словно птицы. Поля будут возделывать големы. Алхимики откроют философский камень. Но люди не успокоятся, пока в мире существует последняя истина, пока плата за нее — смерть.
«Поклянитесь, Дезагюльэ, что сделаете это, — говорил Великий Мастер. — Я болен. Я могу не успеть. Дайте клятву брата, что исполните все в точности».
Теофиль поклялся клятвой брата.
— Знай, — сказал тогда Мастер. — Любой, кто воспользуется артефактом, потеряет больше, чем взял.
Теофиль завернул циркуль в кусок шелковой материи, убрал в карман сюртука. Владелец завода в Колбрукдейле Авраам Дерби не знал, что везет ему заговорщик. Он должен проводить Дезагюльэ к домне, только и всего.
Или знал?
В этом случае, если Теофиль не сдержит слова, подручные Дерби найдут его и сделают, то, что должны сделать с нарушившим клятву масоном: зальют ему в рот расплавленный свинец. Затем отсекут руку, вырвут остатки языка и перережут горло. Повесят труп посреди обновленной ложи при посвящении нового брата.
— Господь — Великий Строитель Вселенной, ты любишь смиренных, — прошептал Дезагюльэ. — Прошу, может быть, в великой милости своей ты сам приоткроешь пред нами полог смерти. Аминь.
Теофиль достал из дорожного ящика запечатанный сургучом конверт, который он должен был, не вскрывая, передать Аврааму Дерби.
— Я исполню все в точности, Великий Мастер, — повторил Дезагюльэ. — Клянусь.
Теофиль надеялся, что его возьмет под свою защиту король, раз руку Мастера направлял всевышний.
Поднявшись в кабинет Элиота, принц Уэльский прислушался. Братья с шумом и треском обыскивали трехэтажный лондонский дом бывшего Великого Мастера, ломали стены в поисках тайника, переворачивали, потрошили ножами мебель. Принц велел слуге растопить камин.
Над поленьями поднялось пламя. Принц держал над ним руки, чуть не обжигая кончики пальцев, но все равно всем своим существом чувствовал, потусторонний, сгущающийся вокруг него холод. «Провидению было угодно, чтобы циркуль появился в Англии, — подумал масон. — Французы, будь они неладны, готовы отдать половину Нормандии, чтобы иметь при дворе Людовика XV хотя бы один подобный артефакт! Или Элиот вошел в сговор с Папой Климентом XI?»
Впрочем, зачем Джорджу Рим? Ключ на тот свет стоит десятка папских престолов. Кто владеет циркулем, тот Это не Лютер со своими гвоздями и бумажками на дверях церкви. Артефакт обещал новую Реформацию, которая встряхнет Европу, развязав неслыханную доселе войну.
Похищенный циркуль нес с собой знание, перед которым блекло содержание всех европейских библиотек вкупе с греко-римским философским наследием. Артефакт должен был остаться в Англии.
Предатель! Принц смотрел на огонь. Масоны просто не успели опомниться после мистерии. Иначе выставили бы на охрану серебряного ковчега всех братьев, способных держать оружие. И кто бы мог подумать, что в спину ударит сам Мастер?
Принц с содроганием вспомнил гниющую грудь Элиота. Чего греха таить, следующим на тот свет намерен был отправиться он сам.
Во время проведения мистерии Джордж был совершено здоров. Неужели плата так высока?
Принц невольно вспомнил греческого героя и выклеванную печень. Цепь и скалу Прометея.
— Будем надеяться, что небо наказывает тех, кто крадет огонь, — произнес принц вслух. — А не тех, кто им потом пользуется.
Не удивительно, что Элиот выкрал артефакт. Попытка вернуть все на свои места. Прометей тоже бы, наверное, вернул украденный огонь, если бы не был прикован.
С силой ударили в дверь этажом ниже. Послышались возбужденные голоса.
«Надо же, убил единственного свидетеля, — скривился принц. — Иногда я такой неловкий». Пламя из камина жгло ему руки, но потусторонний холод только усилился.
— Нашли! — послышалось на лестнице. В комнату вбежал один из братьев. В руках он держал саквояж. — Не иначе собирался удрать на континент, хитрый черт!
Жестом принц велел масону убираться. Он не терпел распущенности в языке, даже если речь шла о врагах.
Раскрыв саквояж, принц выдернул из него белый кожаный фартук, гипсовую маску и бросил их в огонь. Затем в камин полетело, ярко вспыхнув, шелковое одеяние Великого Мастера. В руках принц держал камни: «дикий» природный камень и ограненный куб — символы необработанной людской природы и небесного совершенства.
На дне саквояжа лежала золотая шкатулка. В ней, свернутый в трубку, лист бумаги. Оказалось, Джордж Элиот оставил послание! И адресовано оно было не кому-нибудь, а папе Клименту XI.
Сломав печать, принц читал, не веря неожиданной удаче. Элиот подробно описывал «настоящие» небеса. Он предупреждал тех несчастных, кто рискнет и использует циркуль. Он обрисовывал Клименту XI некое существо — владельца напитанного кровью подземного сада. Впрочем, подземные сады были далеко не самым ужасным, от чего предостерегал Элиот.
— Сумасшедший.
Дочитав, принц некоторое время стоял в раздумьях. Он растерялся, он был потрясен. Если принимать письмо Мастера за чистую монету, а не ловкий ход, то что бы ни предпринимали англичане, да что они! — что бы ни делали все монархи Европы, христианскому миру было не устоять.
Границы государств изменятся. Падет, исчезнет само основание…
Положив письмо в шкатулку, щелкнув латунным замком крышки, принц решил, что Элиот намерено пугал главу Римской католической церкви, чтобы манипулировать им.
Вновь все предстояло проверять самому. Намерение отправиться туда, откуда возвратился только Джордж Элиот, в принце Уэльском лишь окрепло.
В камине стрельнуло полено, поднялось пламя. Изображенная на шкатулке пирамида с Оком Провидения — заключенным в треугольник глазом — вспыхнула золотым и алым.
«Теофилю не вывезти артефакт в одиночку, — решил принц. — Элиот не мог создать за столь короткое время отлаженную сеть заговорщиков, иначе зачем это послание?»
Низкие тучи, прозрачные в темноте, затянули пастбища и редкие крыши ферм. Но неожиданно небо расчистилось, проступили звезды, и циркуль в руках Теофиля сверкнул.
Молодой масон не удержался и вновь рассматривал артефакт. Циркуль блестел на сукне холодно и безучастно, а Дезагюльэ казалось: вот-вот он повернет коней и…
Когда еще представится такая возможность?
Дезагюльэ достиг Колбрукдейла в полной темноте. Плотину железоделательного завода скудно освещала пара фонарей. До цехов в отблесках доменного огня карету Теофиля сопровождал рабочий. Бежал впереди с масляным светильником в руках, иначе лошади переломали бы ноги.
Авраам Дерби приветствовал гостя, пожав ему руку на масонский манер: трижды коснувшись свободным пальцем ладони.
— Вы один? — Заводчик глянул на алые кружева рубашки гостя.
— Так сложились обстоятельства, — ответил Теофиль, передавая Дерби письмо Элиота. — Не беспокойтесь, артефакт у меня.
Вскрыв конверт, Авраам пробежал глазами содержание письма. Лицо его при этом оставалось непроницаемым.
— Теперь все зависит от нас, — сказал он. — Прошу вас, следуйте за мной.
В доменном цеху Теофиль и Дерби прошли по настилу к шахтной печи. В лицо масонам пахнуло сухим жаром, запахом сгоревшей окалины. В воздухе носилась, блестела взвесь. Через пару шагов на зубах заскрипел песок, дышать было нечем. Теофиль увидел перед собой приземистую каменную башню домны в железном почерневшем кожухе. Наверху из открытого устья печи вырывалось пламя. Чумазые рабочие в расстегнутых рубахах и рукавицах возились у кричного горна, в нем вблизи сопла плавились капля за каплей чугунные чушки.
— Мы на месте, — сказал Дерби.
— Да, — сказал Дезагюльэ. — Я готов.
Чувствуя, как моментально нагревается одежда, Теофиль, закрывая глаза от ярко полыхающего угля, бросил сверток в белесое сопло. Он вспыхнул пламенем и исчез. Дерби кивнул.
На обратном пути Теофиль торопился. Авраам передал Дезагюльэ документы, подтверждающие его право собственности на трехэтажный дом Великого Мастера на севере Лондона, а так же поместья.
— Последняя воля Мастера, — сказал он. — Теперь вы — состоятельный человек.
Теофиль просмотрел доставшиеся ему ценные бумаги. Львиную долю составляли акции компании, вывозящей с Ямайки рабов. Предел мечтаний среднего англичанина.
— Я могу дать вам за них… — Владелец завода назвал значительную сумму.
— Во Франции вам понадобятся деньги.
— Благодарю, — сказал Теофиль. — Я вынужден проститься.
— Вы не хотите знать о второй части письма? — спросил Дерби. — В ней много любопытного.
— Сделайте одолжение.
— Я должен убить вас, если артефакт не попадет в горн. Что у вас в правом кармане камзола?
Дезагюльэ побледнел. Он опустил руку в карман, сделал движение пальцами. Циркуль лежал там. В расплавленный металл полетел обломок каретной рессоры.
— Вы меня убьете?
— У вас есть покровители? — спросил Дерби.
— Принц Уэльский.
— Отправимся к нему прямо сейчас.
— Меня убьют?
— Напротив, — сказал Дерби. — Благодаря вам артефакт не был уничтожен и не попал на континент.
— Моя карета к вашим услугам, — сказал Дезагюльэ.
Двое полицейских вынесли из дверей дома Элиота носилки с телом. По вишневому рукаву стоявший в отдалении Теофиль узнал сюртук Великого Мастера. С головы Элиота был сбит парик, лицо — спокойно. Дезагюльэ отвернулся.
— Завтра весь Лондон узнает, что Великий Мастер погиб в своем доме от рук ночных грабителей, — сказал принц Уэльский. — Мы похороним Джорджа Элиота со всеми почестями.
Часть первая
ВАМ СЮДА НЕЛЬЗЯ!
Глава 1
Журналист еженедельника «Городские вести» Илья Ремизов встал из-за стола, собираясь уходить, когда перед ним появилась заместитель редактора.
— В гостинице остановился англичанин, — сказала она.
— И что? — Ремизов изобразил на лице крайнюю занятость.
— Он масон. Из Англии.
— И что? — повторил Илья. — Я в школе немецкий учил. Приедет розенкрейцер или тевтонский рыцарь лиловой подвязки, тогда я пулей…
— Он без переводчика, значит, на ломаном русском говорит. Ты на ломаном русском пишешь, так что общий язык найдете. Готовь короткой новостью в номер, ну и на сайт.
— Масон. — Ремизов вытащил из стола фотоаппарат, проверил в кармане диктофон. — Не сидится им на Альбионе.
Непонятно было, что понадобилось англичанину в городе, хоть и на миллион жителей, но расположенном в зоне затяжной экологической катастрофы?
Через десять минут редакционный водитель подбросил Илью до самой респектабельной в городе высотной гостиницы, с неоновыми буквами сверху вниз: «HOTEL».
По наводке знакомого бармена Ремизов поднялся на третий этаж гостиницы. Номер апартаментов, в которых остановился масон, бармен не знал. Илья приготовился «брать языка» — стучать в первую попавшуюся дверь, когда заметил, что у номера в конце коридора столпилось несколько человек. Дама в деловом костюме, не иначе дежурная по этажу, выхватив из рук горничной ключи, налегала на замок. «Да он открыт! — говорила горничная. — Я как услышала гарь, сразу вас вызвала!»
Однако открытая дверь никак не хотела впускать дежурную по этажу в номер.
Осторожно приближаясь к злополучной двери, включая спрятанный в висевшей на груди сумке фотоаппарат, Илья втянул носом воздух. Пахло горелым, но не изоляцией, а чем-то печеным, точно на сковороде забыли перевернуть отбивную. Ремизов прибавил шагу. Чудаковатый масон, ради которого он приехал, мог и подождать пару минут.
— Эй! Вам сюда нельзя! — Навстречу Илье шагнул молодой парень в костюме. — Здесь идут следственные мероприятия.
Один из охранников надавил на дверь, ударил плечом, дверь поддалась, открылась на ширину ладони. В проеме над полом показался розовый затылок с седой прядью.
— Слышите! Посторонним нельзя!
Выдернув из сумки фотоаппарат с уже выдвинувшимся объективом, Илья сделал снимок затылка, но в момент, когда сработала вспышка, охранник выставил ладонь, так что на снимке осталась лишь нагло растопыренная пятерня.
— Журналистам тем более!
Охранник вновь налег плечом, но дверь встала, упершись в тело. Обладатель розового затылка не двигался. Секъюрити с досады ударил по двери носком ботинка. От чего она, отпружинив, вернулась обратно.
— Я подумала, что он там жарит? Стейки свои? — вдруг заплакала горничная, с силой оттягивая кулаками карманы фартука. — Стучу — не отвечает. А потом подгорело…
— Молодой человек, я же ясно выразился. Или вы не журналист? — Напирал на Илью парень в штатском. — Я следователь прокуратуры и…
— Такси заказывали? — спросила у следователя девушка, которую Илья видел за конторкой на первом этаже гостиницы. — Уже пятнадцать минут ждет.
Работник прокуратуры не успел ответить. «Давай вдвоем!» — Охранники с разбега ударили в дверь плечами, от чего обладателя седой головы отшвырнуло вглубь номера.
Дверь с табличкой «» открылась.
— Открыть, а не выбить! — оторопел работник прокуратуры, глядя на такие «следственные мероприятия». — Никому не входить!
Головой к двери лежал старик с открытым ртом. Обожженная коричневая рука с запекшимися пальцами застыла над лицом. Губы сгорели, кожа вокруг рта безобразно вспухла.
— Лучше бы не приезжал, — заметила философски дежурная по этажу, после чего Илья понял, что попал именно в тот номер, в который хотел — в апартаменты англичанина.
Мертвец смотрел в потолок выпученными глазами, оскалившись, словно взбесившийся пес.
Горничная вскрикнула. Глядя на труп гостя, девушка еще раз помянула стейк. Охранник, втянув носом сладковатый запах горелого мяса, присвистнул.
— Владимир, ну ты где? — звонил кому-то следователь, загородив собой дверной проем. — Вот опять, — огорченно сказал он, складывая сотовый. — Остался без фотографа.
Ремизов уже видел покойника в подобной позе. Неделю назад в жилом доме полностью выгорела квартира. Хозяин, спасаясь от пламени, выбрался в коридор, но от жара железную дверь заклинило. Так бедняга и умер, задохнувшись от дыма, уткнувшись в раскаленную дверь головой и завалив собой вход. Напоминал он запекшийся анатомический муляж. Но там все было в огне, обгорели пол, потолок, стены. Что же толкало к двери любителя стейков, и где сам стейк?
— У меня к вам предложение, — обратился следователь к Ремизову. — Вы делаете для меня несколько снимков, один из них, я укажу какой, возьмете для газеты. Только обещайте не ставить фото трупа.
— Обещаю. — У Ильи загорелись глаза. — Никаких трупов! Я же понимаю.
Следователь пропустил Илью в номер и закрыл дверь, оставив всех остальных в коридоре.
Деревянная дверь номера даже не обгорела. Дымом несло, но не так чтобы человек мог задохнуться. Ремизов не заметил на стенах и потолке никаких разводов сажи. В глубине номера — заправленная кровать. Телевизор стоял выключенный, вилка с аккуратно сложенным проводом лежала рядом. Бледно горела в свете дня люстра без плафонов с вычурными энергосберегающими лампами.
— Как его звали? — Илья сделал снимок. — Не могу понять: чего он полз?
Нижняя часть лица англичанина, особенно подбородок, вздулась и запеклась под белесым стекловидным налетом, словно покрытая глазурью булочка. Кожа не шее лопнула, обнажились желтые волокна, наверное, сухожилия…
— И оскаленный? — продолжал пытать молчаливого работника прокуратуры Ремизов.
— Сними ковшик, — показал в угол следователь, где лежал отечественный алюминиевый ковш с пластмассовой ручкой, в каких домохозяйки обычно варят яйца. — Опрокинешь на себя расплавленный сахар, еще не так запоешь.
Илья наклонился над ковшом. Действительно, на дне застыла мутная сахарная корка. Ремизов ковырнул ее ногтем, но попробовать на вкус так и не решился. У кровати на маленьком складном столике лежали приготовленные формочки для заливки петушков на палочке — мишки, белочки, зайцы.
— А рубашка на груди тоже от зайчиков… — Ремизов не договорил. В коридоре, ведущем в ванную, бесшумно горела спиртовая горелка.
Поджег рубаху, затем опрокинул ковш… Прямо в горло плеснул.
— Приключения иностранцев в России, — без тени улыбки сказал следователь.
Штанина на правой ноге иностранца задралась. Из-под ее края выглядывала одноцветная выцветшая от времени татуировка. Пока оперативник осматривал спиртовку, снимал «пальчики», Илья быстро задрал штанину выше. На ноге англичанина красовалась пирамида с отсеченной верхушкой. Над пирамидой парил заключенный в треугольник глаз. Рисунок окружала надпись на латыни. Пирамида и глаз были знакомы Ремизову, где-то он их уже видел.
Сделав снимок, Илья опустил штанину обратно.
Следователь открыл дверь ванной. На внутренней ее стороне висел разноцветный метровый круг из фанеры — копия колеса рулетки. На полу — надписи мелом по-английски. Илья понял лишь одно: одна из них заканчивалась знаком вопроса. Вот если бы приехал розенкрейцер или тевтонский рыцарь, он бы пулей…
Следователь обернулся, его задумчивое лицо осветила вспышка фотоаппарата.
— Меня только не надо снимать.
— Я всего лишь… смотрите!
В ванной, набранной по щиколотку, плавали пачки долларов. Аккуратные пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке. Некоторые из них сильно обгорели с краев. Тут же плавали остатки сгоревших банкнот другого номинала. На кафеле над ванной что-то было написано по-английски. Валялось одноразовое мыло, которым, видимо, и писали, когда закончился мел… Рядом с надписью — рисунок: египетская пирамида с открытым глазом на вершине.
— Деньги жег, — сказал Илья. Доллары были так близко, что протяни руку и вытаскивай из ванны. — А потом жалко стало.
Раковина оказалась полной мыльной воды, в которой плавала сбритая рыжая щетина.
— Тряпкой заткнул? — удивился следователь. — А еще англичанин. Голубая кровь!
— Варвары, — согласился Ремизов, с удивлением глядя на самодельную пробку, а потом на содержимое ванны. — Сколько здесь, миллион? Или больше?
Следователь вопросительно посмотрел на репортера.
— Я просто так спросил, — пожал тот плечами. — Интересно же.
Он сделал несколько снимков. Во входную дверь постучали.
— Господин Голованов! — кричала дежурная по этажу. — К вам Владимир приехал!
— Я открою. — Ремизов сразу же сообразил, чем чреват для него приезд фотографа-криминалиста.
В номер вошли еще двое в штатском, с ними милиционер в форме. Не дожидаясь вопросов и требований отдать флеш-карту со снимками, Илья, молча обойдя труп, выскользнул из номера.
Перед глазами стояла картина: милиционер опускает руку в ванную, выуживает из воды распухшую пачку и…
Быстрым шагом удаляясь от номера масона, Ремизов готов был кусать от обиды гостиничный линолеум: почему другим так невероятно везет? Прямо на работе? Почему у других работа именно в этом и состоит? В сладостных моментах.
— Так мне что, такси отпускать? — остановила Илью девушка с первого этажа.
— Какое такси?
— Англичанин заказывал в Григорьевку, — сказала она. — У меня все записано: Григорьевка, улица Лесная, Машина ждет.
— Как звали англичанина? — спросил в свою очередь Ремизов. — Давно он приехал?
Девушка с сомнением посмотрела на Илью.
— Так вы не из милиции?
— Лейтэнант… старшой я.
Не оценив шутки, служащая гостиницы напряглась. Теперь из нее и под пыткой слово не вытянешь. Ремизову очень хотелось поговорить с горничной, которая убирались в номере масона, но он кожей чувствовал: надо рвать когти. Спустившись в холл, он направился к администратору:
— Добрый день. Не подскажите, как фамилия господина, который жил в номере триста двенадцать?
— Извините, мы не даем информацию о наших клиентах.
И дежурная улыбка. Сучка.
Вздохнув, Ремизов поехал в редакцию.
По дороге настроение Илье испортила хозяйка однокомнатной квартиры, которую они снимали с Еленой. Хозяйка поднимала цену. Она звонила уже третий раз.
— Я понимаю — кризис, всем трудно. Вы в состоянии платить?
— Да, мы в состоянии, — сказал Илья. — Мы остаемся.
Елена училась на дневном отделении, на последнем курсе института. Она давно хотела познакомить Ремизова с родителями. Они приезжали через пару недель, а тут эта жадная выдра! Илья не мог допустить, чтобы знакомство прошло в комнате общежития. Хорош будущий муж! Нищий!
Ремизов прикидывал, от чего еще ему придется отказаться, чтоб расплатиться с хозяйкой квартиры, а перед глазами стояла ванна с залитыми водой долларами.
Достаточно было одной пачки, чтобы решить проблему с жильем на год вперед, чтобы выдра больше не звонила. Он же журналист, а найти правильные, подходящие к случаю слова не умеет. Стоило намекнуть следователю, мол, кто хватится нескольких тысяч? Полоумный старик все равно пытался их сжечь. Тогда что мы сидим, господин Голованов? Не проводим действия.
Машина остановилась перед светофором. С тополиной аллеи справа облетала листва. Заканчивался сентябрь. Ветви тополей застыли в прозрачном воздухе, словно вырезанные, очерченные скальпелем. Чугунные решетки ограды выглядели в холодном осеннем свете невесомыми.
С присущей лишь сентябрю иррациональной ясностью Ремизов еще раз остро ощутил фундаментальный факт: нужны деньги. Илья смотрел на свои пальцы, на которых застыл золотой солнечный зайчик. Ремизов сжал пальцы, зайчик выскользнул.
«Если я не разбогатею, мне конец», — пришла спокойная мысль.
К мысли присоединился образ отца Елены — сурового замдиректора автосервиса, который всего добился исключительно собственным умом и упорством.
«И свадьбе конец».
Редактор — кряжистый, похожий на бывшего тяжелоатлета мужчина сорока двух лет в темном шерстяном пиджаке, ходил по квадратному кабинету, слушая рассказ Ремизова, который описывал посещение гостиницы, и прихлебывал из кружки кофе. Редактор до конца сжимал зубы, чтобы не выдать улыбки, но под конец бухнулся в кресло и, запрокинув голову, разразился хохотом:
— Попросил не ставить труп?! Впервые о таком сыскаре слышу! И слово с тебя взял? И ты… гы-гы-гы… честное репортерское!
— Да, — сказал Илья.
— Так, масона — на обложку! Фоторепортаж на разворот! — Редактор хлопнул ладонью по столу. — Невероятно! Значит, убежал?
— Ушел.
— Леденцы, сахар в горле, круг рулетки в ванной, все? — спросил редактор, отсмеявшись. — Больше ничего необычного?
— Вроде, нет, — ответил Илья.
Молчать о долларах в ванной было глупо. Завтра все равно о них узнают, но Ремизов почему-то, неожиданно для себя самого, промолчал. Не упомянул он и о татуировке англичанина.
— Зачем масону рулетка? — соображал редактор. — И тем более, петушки на палочке?
— Сумасшедший. Ясно же.
— Не исключено, — согласился редактор. — Оказаться у нас за шесть тысяч километров, имея лондонскую прописку. Если он игрок, то ему бы в Калининград или Краснодар.
Редактор поднялся из-за стола:
— Пойдем, гляну на фотографии.
— Я на обед. С утра голодом.
— Ладно, заслужил. Одна нога здесь, другая там.
Зайдя в квартиру, Илья, не снимая кроссовок, уселся за компьютер. Раскрытая пятерня охранника, розовый затылок в проеме двери, скрюченная, обожженная рука… Ремизов добрался до снимка с ванной.
Под водой зеленели доллары. Отлично просматривался Франклин в овале.
Ремизов скачал из Интернета фото стодолларовой купюры. Ссылки выпали и на купюры достоинством в 20 долларов, в доллар.
На купюре в доллар Илья увидел знакомую усеченную пирамиду. Скопировав ее изображение в максимальном из предложенных разрешений, Ремизов увеличил левую половину банкноты.
Пирамида, глаз в треугольнике. Оказалось, это не что иное, как Всевидящее Око. Один из знаков масонства. Подумать только, «зелень» украшали масонские символы! Тем более, зачем было их жечь?
В сети предлагалось несколько вариантов перевода латинской надписи вокруг пирамиды: «Новый порядок эпохи», «Новый порядок навеки» или знакомый по фильмам о нацистах «Новый мировой порядок».
Ремизов смотрел на фото с формочками — зайчики, мишки, белочки — и ничего не понимал: петушки на палочке и новый порядок эпохи? Какая связь? Подобные сладости за десятку продавали бабки у парка культуры и отдыха. Они что — тайные агенты масонства?
Фото масона. Обожженное, оскаленное лицо старика даже после смерти выражало крайнюю степень ужаса. В последние мгновения жизни пожилому англичанину было очень больно. Шок… Сердце и не выдержало.
«А что бы на моем месте сделал Зорин? — подумал Илья о своем друге с детских лет. — Леха уж точно бы не стал сопли жевать!»
Позвонив Алексею — владельцу небольшого магазина «Планета фэн-шуй», Ремизов неожиданно впал в ступор.
— Алло, Илья. Что молчишь?
Ремизов очнулся.
— Выдра звонила, — сказал он. — Задрала за хату на треть. Папик Елены в октябре приезжает, пробу с меня снимать. А Ленка все еще на руках стирает, и холодильник у нас хозяйский, да и вообще…
— Ремизов, я тебя не первый год знаю. Зачем звонил? Выкладывай.
— Да нечего выкладывать. Выдра беснуется.
— Насчет родительского благословения не беспокойся. Даст, никуда не денется, — сказал Алексей. — Сегодня заскочу вечерком, решим твои проблемы.
Илья проверил электронную почту, прошелся по сайтам изданий-конкурентов — никто не дал о смерти в гостинице «HOTEL» ни строчки.
«Смотаться под каким-нибудь предлогом на редакционной машине до Григорьевки? Нет, лучше на рейсовом автобусе». — Ремизов откинулся на спинку стула, глядя на стодолларовую купюру, которую он сделал заставкой рабочего стола.
Нет, опасно. О доме №57 на улице Лесная знает и господин Голованов. Опустошив ванну в гостиничном номере, он сегодня же смотается в Григорьевку и опустошит ванну там. Через неделю смелый опер заедет в новенькую «двушку» в престижном районе, а репортер Илья Ремизов так и будет сидеть в раздолбанной квартире с облезлыми обоями и захватанными выключателями!
Что делать?
Перекусив сытной до рвотных спазмов, богатой полезными витаминами и минералами гречкой, Ремизов вернулся в редакцию. Глядя в монитор отсутствующим взглядом, он напечатал: «В гостинице убит иностранный миллионер».
«Пока ты здесь прохлаждаешься, там бабки лежат! — говорил ему внутренний голос. — Сумасшедший масон раскидал тысячи, где ни попадя! Первый, кто не стормозит, вернется из Григорьевки обеспеченным человеком!»
«Да, там, может, и нет ничего», — продолжил внутренний диалог Ремизов.
«Узнаешь, когда Голованов справит новоселье! Ему рапортов до конца рабочего дня писать, не переписать! У тебя целая ночь! Рви когти! Давай, сделай в своей жизни что-то путное! Если что, скажешь: по заданию редакции! Хоть какая-то польза от профессии. Ну, ты же журналист!»
В разгар мозгового штурма на внерабочую тему позвонила Елена. Они договорились встретиться в супермаркете недалеко от дома, в котором снимали квартиру.
Елена ходила между рядами с продуктовой корзиной. Ремизов пришел раньше ее, но не спешил подходить. Он смотрел на Елену со стороны, не замеченный, и в который уже раз ощутил, как сильно он ее любит.
Елена была из тех редких женщин, рядом с которыми мужчины чувствуют себя способными на многое — рыцарями, завоевателями, победителями.
Спокойная красота, скрытая страстность, они проступали в каждом движении Елены, в ее взоре, походке, даже в том, как она брала сейчас с полки банку томатной пасты. Острота этого чувства со временем не ослабевала. С первой их встречи прошло полгода, а Илья хотел одного: быть достойным любви этой женщины. Он постоянно ловил себя на мысли, что с Еленой ему неслыханно повезло, чего нельзя было сказать о профессии или о родителях будущей невесты.
Елена поставила в корзину банку маринованных огурцов. Подумала и вернула ее на полку. Сделала она это без всякого напряжения, лишь немного помедлив.
Ремизова словно хлестнули по щеке. Влепили пощечину. Всякий раз, заходя в супермаркет, он говорил себе, что обязательно наступит день, когда он и Елена смогут взять с полок все, что пожелают. Это было унизительно для взрослых людей — ограничивать себя в супермаркете.
Елена никогда не говорила с Ильей о его зарплате, никогда не попрекала, он ни разу не слышал жалоб, когда им приходилось неделями варить гречку. Но сейчас это унижение стало непереносимым.
«Видишь, ничтожество! — Лицо Ремизова горело. — Рви когти в Григорьевку! Пока не поздно!»
«Это будет воровство, — резонно заметил сам себе Илья. — Старик мертв, но есть родственники…»
«Ты сам-то себя слышишь: родственники?! Шесть тысяч километров! Прямо и вижу заголовок на первой странице: «Уральские милиционеры вернули в Англию миллион долларов!»
«Без резких движений, — сказал себе Ремизов. — Это статья УК РФ — «кража с незаконным проникновением в жилище». До пяти лет общего режима».
Вечером они сидели с Еленой на кухне с гремящим и время от времени трясущимся холодильником «Полюс» и ели куриный суп. У Ремизова зазвонил телефон.
Через пару минут Алексей Зорин, одетый в отлично сидевший на его подтянутой фигуре пиджак тонкой кожи, разувался в прихожей со вспухшими обоями.
— Да уж, тяжелый случай! — сделал вывод мастер фэн-шуй, глядя на отсыревшее зеркало в темных пятнах. — Но поправимый. — Алексей держал в руках полный полиэтиленовый пакет. — Моргнуть не успеете, как превратитесь в… превратитесь в…
Алексей опустил в пакет руку. При этом на лице его появилось выражение особой значимости момента и приближения неизбежной тайны. Все это с купе с широкой услужливой улыбкой.
— Ну не начинай, Лешь, — поморщился Илья. — Мы же не в магазине.
Из пакета показалась коробка с иероглифом, перевязанная голубой лентой, которую должна была развязать только хозяйка квартиры.
На ладони Елены появилась жаба из отполированного до блеска желтого металла. Трехногая с крупными бородавками, она держала во рту монету с квадратным отверстием. Жаба смотрела на Ремизова выпуклыми золотыми глазами, иероглифы на монете почему-то напомнили ему липкую слякоть, вонь и смешанный говор вещевого рынка.
— Посади ее спиной к двери, словно она только что запрыгнула в ваш дом, — сказал Алексей. — Нет-нет, в спальню ее нельзя, она уснет! И в ванную ни в коем случае! Куда? В туалете она насмотрится, наберется дурного иньского духа! В кухне ей будет душно и жарко.
— Куда тогда? — растерялась Елена.
Не выдержав, Илья плюнул и пошел доедать суп.
— Стой! Тебе деньги нужны или нет? — крикнул ему Зорин. — Ремизов, блин!
Наконец жабу поместили на столе в гостиной слева от двери в «углу силы». Елена кончиками пальцев гладила волшебные бородавки, а Алексей в полголоса, чтобы не раздражать стучавшего на кухне ложкой друга, объяснял владелице талисмана, как его активировать.
— Сделайте все так, как я сказал, — закончил Зорин инструктаж. — И действие жабы, ее сила возрастут в несколько раз. Финансовый взрыв! Один из моих клиентов сразу машину купил.
— Все? — спросил Илья, когда они зашли на кухню.
— Еще нет. Тебе обязательно надо найти преуспевающего состоятельного человека, чтобы он подарил тебе веточку комнатного растения или горсточку земли из горшка. Давай, попроси меня, чтобы я пригласил тебя в гости.
— Зачем это я должен тебя просить?
— Потому что так заведено, — ответил Алексей. — Это же ритуал.
В пакете мастера фэн-шуя оказались металлические и деревянные ветра.
Ремизов молча тронул поющий ветер, который они повесили на гардину. По комнате поплыл прозрачный тонкий, удивительно нежный звук. Словно тронулся, разгоняясь, гоночный автомобиль его личного богатства.
Елена убирала со стола. Друзья стояли в гостиной перед окном.
— Сколько ты будешь так жить? — Алексей показал глазами в сторону кухни, где находилась Елена. — Нет, ты послушай. Я понимаю, что ты еще хочешь сделать в журналистике нечто такое… Укрепить демократические институты и так далее. Укрепишь, если с голоду не умрешь. Пойдешь ко мне продавцом?
— Нет.
— Зря. Ладно, держи, — Зорин сунул Илье пачку пятисоток. — Бери.
Позовешь меня на свадьбу без подарка.
— Куда столько?
— Дают — бери, Илюха. Чтобы полгода выдра тебя не трогала. Поднимешься, сочтемся. Мы же с тобой как братья. У брата не зазорно взять.
Ремизов убрал деньги в карман. Может быть, слишком поспешно, но у него словно гора с плеч свалилась.
— А насчет продавца подумай. Со временем свой магазин откроешь.
Илья думал о Елене. Поставленная обратно на полку банка огурцов в супермаркете. А деньги на свадьбу? Платье, костюм, эскорт. Но все его существо противилось перспективе превращения в продавца.
Металлические трубочки звякнули вновь. Ванна, полная долларов
— Жить полноценной жизнью, иметь дом, семью, — хлопнул его по плечу Зорин. — Часики-то тикают.
— У меня другое предложение, — сказал Ремизов. — Пошли за пивом. Есть разговор.
Елена смотрела телевизор, друзья сидели на кухне. Вокруг тарелки с сушеными кальмарами, нарезанным ломтями хлебом и колбасой стояли пивные банки. Ремизов рассказал о своем визите в гостиницу.
— Ты уверен, что ванне были доллары?
— Слушай, я видел их вот как тебя, — сказал Илья. — Надо ехать и забирать!
— Ты что думаешь, у него по каждому адресу ванна с деньгами стоит?
Ремизов многозначительно поводил пальцем в воздухе. Он так не думал. Но старик был странный, с колесом от рулетки. Самоубийца-сладкоежка. От такого всего можно ждать, тем более так далеко от Лондона.
— Так ты едешь? — спросил он.
Зорин сделал из банки хороший глоток.
— Менты тоже до Григорьевки доберутся, если уже не добрались. Это ведь не прогулка в деревню к деду, а кража имущества с незаконным проникновением в жилище. В особо крупном, да еще по предварительному сговору группой лиц. Лишение свободы по самые не балуйся…
— Знаю, знаю, затараторил, — перебил Илья. — И ехать надо прямо сейчас.
— Нет, я же выпил? — Алексей готов был помочь другу упорядочить финансовый хаос, но чтоб так круто
— Подумаешь — банка! К ночи проветришься. Поедем как работники газеты, ты — как фотокресп… фотокор-р-с… тьфу, фотокор!
— А машина?
— Возьмем твою. Или ты хочешь на троих делить?
Алексей не хотел.
— Да я уверен, нет там ничего! Бабка какая-нибудь живет, у которой англичанин икону хотел купить, — Он вскочил, заходил по кухне. —
Редкий вид резных наличников, твою мать!
— Стодолларовыми купюрами больше миллиона выйдет, — сказал Илья. — Менты пока еще раскачаются. А мы подъедем часа в четыре утра, перед тем, как рассветет. В это время даже собаки спят. Тихо зайдем. — Глаза Ремизова заблестели. — Редактор подтвердит, что отправил нас на задание.
Алексей замер, словно пробуя на вкус слово «стодолларовые».
— А… поехали!
— Наш человек! — Ремизов с хрустом смял в руке пустую банку. — Если выорит, я жабу твою золотую поцелую.
Присев перед шкафом, Елена вынимала кастрюли.
— После двенадцати заедет Зорин, мы смотаемся до утра в одно место, — сказал Илья, как можно беспечней. — Командировка от «Городских вестей».
— Ночью?
— Ну, помнишь, мы с гаишниками уже ловили лихачей, и тоже ночью.
Редактор как с цепи сорвался, экшен ему подавай.
— Нужна самая большая, — сказала Елена. Налив в кастрюлю воды, она опустила туда золотую жабу. — Засеки время.
— И долго ей там сидеть?
— Сутки. Потом промоем под краном. Нужно не реже двух раз в неделю.
— Зачем? Ах да, стихия воды… в зоне удачи.
Глава 2
Без пяти час Алексей сбросил SMS: «Выходи!». Елена спала. Ремизов нетерпеливо расхаживал в коридоре. У тумбочки на полу в прихожей лежал хозяйский молоток. Это было его обычное место, так на всякий случай. Взяв молоток, взвесив его в руке, Илья положил орудие на место. Репортеры на задание с молотками не ездят. Тем более, в кармане куртки журналиста уже лежал грибной складной нож. С прилипшей к лезвию сухой травой.
Взглянув на спящую Елену, на жабу в кастрюле, Илья тихо притворил входную дверь и вышел на лестничную клетку. Спускаясь, Ремизов вспомнил, что оставил дома диктофон, но возвращаться было плохой приметой. Илья лишь поправил на плече ремень синей спортивной сумки, из которой в целях конспирации он не стал убирать спортивные трусы, кроссовки, полотенце. Мол, какие доллары? Забыл сумку в машине после тренировки…
На улице было прохладно. Алексей мигнул фарами новенького ВМW. Открылся багажник. Опуская в него сумку, Илья увидел пару пустых клетчатых баулов — с подобными бегают по рынку челноки, рукоятку бейсбольной биты и металлические, соединенные шнуром нунчаки.
— Где ты их взял? Убирай нафиг!
— Куда я их уберу?
Подниматься в квартиру было нельзя. Если их «примут», менты первым делом наведаются домой к журналисту и фотокору.
— На обочину выбрасывай!
Зорин медлил. Илья выбросил биту и нунчаки в палисадник, стал нагребать на них листья ногой. Потом, задрав голову, осмотрел темные окна пятиэтажки. На втором этаже горело окно кухни. Кому-то не спится.
А если его видели? Не успели они отъехать от дома, а уже засветились по полной!
— Ты «Nikon» свой взял? Фотограф!
Алексей кивнул. Они выехали из двора в ночном безмолвии, хрустя шинами по невесть откуда взявшейся на асфальте щебенке.
На пустых перекрестках мигали желтые глазки светофоров. Проплыл мимо каркас строящегося торгово-развлекательного центра. Тонированная черная BMW выехала из города. В темноте потянулись свежеубранные поля, гребни смерзшейся земли.
Через полтора часа пути справа на холме показался поселок Григорьевка. Проезжая через бетонный речной мост, Ремизов подумал, что лишь сумасшедшие масоны способны гонять такси в такую даль.
Посреди деревянных улиц поднималось несколько многоэтажных панельных домов.
— Блин, а если это не частный сектор, а квартира на пятом этаже? — произнес Зорин. — Нам что, дверь вышибать?
К счастью, улица Лесная оказалась сплошь застроена избами. Алексей сбавил скорость. С выключенными фарами иномарка тихо скользила вверх по улице. Слева залаял, загремел цепью, кидаясь на ворота, пес. Ему ответили с соседней улицы, но как-то вяло.
Дом №57 смотрел на дорогу тремя темными окнами без занавесок, одно окно было разбито и снизу заклеено бумагой. Бревна дома почернели, ворота осели и накренились вперед. В палисаднике поднимался бурьян. Дом выглядел заброшенным. С края крыши сполз шифер, вниз смотрели почерневшие доски.
— Как он выглядел, этот англичанин? — спросил Алексей, останавливая машину.
— Как глазированная оскаленная булочка.
— Я не об этом. Он точно англичанин? Может, вырос здесь. Босой мальчишка впервые после войны попробовал петушок и…
Они сидели в салоне посреди пустой улицы, в двадцати метрах от странного дома, и не хотели выходить. Из-за забора стоявшего напротив кирпичного коттеджа залаял пес. Ему ответили еще несколько собак. Заливисто и звонко. Из-за накренившихся ворот дома №57 не раздалось ни звука.
— Не живет там никто, — сказал Зорин. — Окна грязные. Зря, что ли ехали.
— Пошли.
Подойдя к воротам, Алексей дернул за кольцо — заперто. Ремизов постучал костяшками пальцев, ударил кулаком, затем саданул ногой:
— Есть кто? Газета «Городские вести»! Откройте!
— Тише ты! Сдурел? — опешил Зорин. — Сейчас сюда вся улица сбежится.
— А если там менты дежурят? Будем придерживаться легенды.
Вновь залаял пес в коттедже напротив, но дом №57 по улице Лесной словно вымер. Отворив калитку в палисадник, Илья прошел к крайнему окну, постучал. Приблизив лицо, приложив ладони к стеклу, заглянул внутрь.
— Пятна какие-то белые.
Продираясь через сырые кусты, почерневшие заросли сорняков, вымахавших за лето в человеческий рост, друзья обошли дом и очутились у бокового окна. От дороги их заслонял широкий куст сирени.
— Все тихо. — Алексей топтался на месте, глядя то на окно, то на участок дороги и соседний забор.
Обернув кулак рукавом свитера, Ремизов ударил в стекло. Посыпались осколки. Ловко подцепив и подняв шпингалет, Илья открыл створки окна.
— Подтолкни!
Подпрыгнув, Ремизов шлепнулся животом на подоконник и вполз внутрь. В комнате никого не было. На столе что-то белело. Несколько мгновений, показавшихся Илье вечностью, окно стояло распахнутое и пустое, так что журналист даже присел, но потом появилась голова Алексея.
— Что застрял? Лезь!
Говорил Ремизов хоть и шепотом, но, как казалось Илье, на всю улицу. С выбитым стеклом в палисаднике стало, как будто, светлей. И собаки залаяли гуще. Илье было страшно до дрожи в коленях, но профессия журналиста его кое-чему научила. Например, ловить удачный момент.
Слушая бухающее в груди сердце, Зорин взгромоздился, упираясь ногами в стену, на подоконник.
— Живее. — Ремизов втащил друга в дом и закрыл окно. — Что ж ты такой живот отрастил?
Отсвечивал полировкой старый шкаф. На нем стояли пыльные пустые банки и переломленный пополам кирзовый сапог. Вплотную к стене была придвинута железная кровать, закинутая ватным одеялом. Над ней — ковер с оленями и бахромой.
И тут Илья взглянул под ноги. Вот так пол! Вернее, дорожка на дощатом крашеном полу. Кто-то выложил ее черным и белым мрамором. Квадраты располагались в шахматном порядке. Дорожка блестела — вычищенная, словно ее только что обработали моющим средством. Из соседней комнаты на мрамор вышла худая рыжая кошка. Села, наглаживая лапой мордочку, отражаясь в черном квадрате, словно в воде.
Мраморная дорожка вела к круглому столу, поверхность которого обили черным бархатом. На столе стояли два медных столба, высотой с бутылку и белая то ли гипсовая, то ли костяная пирамида с выемками, похожими на подставку для ручек. Посредине одной из граней был изображен глаз.
— Такую же пирамиду я видел на полу в ванной в номере старика, — прошептал Илья. — А еще у него на ноге и на долларе.
Подойдя к столу, он попробовал сдвинуть медные столбики, заканчивающиеся, словно римские колонны орнаментом, но те были прикреплены к поверхности намертво. На одном столбе лежал обычный камень, на другом — тщательно отшлифованный каменный куб.
— Это для какого-то масонского обряда, — сказал Ремизов.
— Обошелся англичанину в копеечку, — заметил Зорин.
В комнате был еще один, отличающийся от общего запыленного фона, предмет — часы. Новенькие, они показывали точное время, Ремизов сверил со своими.
Скрипнула дверца шкафа. Оказывается, пока Илья занимался стрелками, Алексей извлек из шкафа чемодан дорогой желтой кожи с двумя железными замками и барабаном кода. Вспоров бок чемодана ножом, Зорин вытянул из него один за другим два кожаных фартука, в каких обычно работают кузнецы, но белых и сшитых словно не для грубой работы, а для показа мод.
Под ногами у Ильи крутилась кошка. Голодная, она начала громко и протяжно мяукать.
— Не ори! Пошла! — Ремизов поддел кошку ногой, чтобы забросить подальше, но животное соскользнуло. — Замолкни, скотина… Что там?
Алексей бросил на дорожку гипсовую маску, смахивающую на посмертную, но небесно-голубую и с прорезями для глаз. Черный платок, расшитый крупными бусинами, похожими на жемчуг, Зорин принялся запихивать за пазуху.
— Ну? — сглотнул Ремизов. — Валюта есть?
— Видишь, ищу. Дыра узкая. Темно.
На пол полетела вторая маска, запаянная в полиэтилен пара лайковых перчаток, сложенная вчетверо топографическая карта, пачка стеариновых свечей. Ни одного доллара.
В раздражении Алексей вытряхнул оставшееся содержимое чемодана на мраморную дорожку. Со звоном повалилась металлическая мелочь — гвозди, строительные скребки, шпатели. Пара английских журналов с изображением рулетки на обложках, видимо, для профессиональных игроков в казино. По ноге Алексея ударила массивная золотая шкатулка с выпуклой крышкой и латунным замком.
— Стой, — произнес Илья, протягивая к шкатулке руку.
На крышке была изображена все та же пирамида с застывшим над ней Оком Провидения.
— Вот это да! — Зорин выдохнул. Он по-своему оценил находку. — Похоже, из чистого золота!
Алексей пытался открыть шкатулку, вертел ее в руках, нажимая на выпуклости и малейшие выступы. Ковырял ножом, налегая на рукоятку. Крышка не поднималась. Вновь заорала кошка.
— Заткнись! — Илья подхватил с мраморной дорожки массивный циркуль и хотел было запустить им в животное, но одумался. Предмет оказался старинным, бронзовым, с выбитой на нем буквой «С» и алым камнем у основания ручки.
— Надо дать ей что-нибудь пожевать, — сказал Ремизов. — А то всю деревню разбудит.
— Что я ей дам? — Зорин все еще пыхтел над шкатулкой. — Лучше еще раз загляни в шкаф!
— Пусто.
— Ладно, давай сумку.
С полукилограммовым куском золота в руках Зорин понял по лицу друга, что все сумки остались в багажнике. Схватив с кровати подушку, он обнаружил, что та без наволочки.
— Твою мать!
— Да хрен с ним. Суй в чемодан, и валим! — Илья думал, что они и так взяли достаточно.
Алексей пропустил слова Ремизова мимо ушей. Деловая хватка. Его не радовала добыча, скорее огорчало, что где-то рядом спрятано нечто более стоящее. Только вот где?
— Не спеши, — произнес он. — Не гони лошадей. Такой шанс раз в жизни выпадает. Пальчиками пока лучше займись.
Илья достал платок, вытер столбик на столе, к которому прикасался, затем дверцу шкафа. Надев перчатки из чемодана англичанина, он прошелся платком по подоконнику окна, в которое они влезли, машинально промокнул вспотевший лоб.
— Где вы мои милые? — Зорин осматривал комнату, время от времени щелкая зажигалкой.
Машинально раздвигая и сдвигая циркуль, Илья подошел к столу. Пирамида в центре стола была очень старой — оказалось, ее облицовывали костяные пластины. По краям выпуклого глаза находились две выемки. Поставив концы циркуля в них, Илья услышал щелчок. Пирамида зафиксировала циркуль.
— Что это? — насторожился Зорин. — Что щелкнуло?
— Понятия не имею. — Ремизов попытался вынуть циркуль или оторвать его от стола вместе с пирамидой, но у него ничего не получалось. — Вот ведь заклинило!
— Да, брось ты хренью всякой заниматься, лучше деньги ищи.
— Часы остановились, — сказал Илья.
Зорин осветил огнем зажигалки циферблат. Секундная стрелка застыла.
— Только что смотрел на них, и они шли, — сказал Ремизов, дергая за циркуль и чувствуя, как сдвигается весь стол. — А как вставил циркуль — остановились. Ты чего?
— Не нравится мне это, — произнес Алексей приседая. — Не нужно тебе было никуда ничего вставлять и вообще ничего трогать. Я, дурак, просмотрел. Знал же, что к масонам идем.
— И что из того, что к масонам?
— А то. Серьезные ребята. Это тебе не жабу в кастрюлю посадить.
Алексей вдруг выпрямился, надел на себя белый кожаный фартук.
Торопливо завязал за спиной. Закрыл лицо голубой маской.
— Зорин! — Брови Ильи поползли вверх. — Зорин, ты меня слышишь? Ты чего творишь?
— Я пытаюсь понять ритуал, — ответил Алексей. — Понять их логику.
— Погнали отсюда к чертовой матери, пока еще что-нибудь не остановилось!
Зорин его слова проигнорировал.
— Здесь явная последовательность действий, направленных на определенный результат. Я такого повидал, поверь мне.
Илья смотрел, как друг осторожно вышагивает по мраморным квадратам, нажимая на них ногой, словно от нажатия могла открыться некая дверка или тайник. Выпасть из потайного ящика стола мешок с золотыми фунтами или еще что…
— Старик спятил, — произнес Ремизов. — Ты повторяешь действия сумасшедшего!
Зорин приложил палец к губам маски.
Вытащив из кармана грибной нож, Илья принялся выковыривать лезвием драгоценный камень из циркуля.
— Не трогай! — закричал Зорин. — Убери руки!
Рубин зажегся, вспыхнул тревожным алым сиянием, словно крохотная колючая лампочка. Комнату осветил кровавый всполох. Ремизов в страхе отшатнулся так резко, что чуть не упал.
Алый глазок потух.
— Убери нож! — прошептал Алексей. — Надень фартук, маску!
На стол вскочила кошка. Приблизила морду к циркулю, обнюхивая его.
Стоило животному приблизиться, камень вспыхнул вновь.
— Оглох? Убери нож!
— Да не трогаю я его!
Илья соображал. Сейчас он понимал одно: никаких проводов к столу не проведено. Откуда свет?
— Я его не трогал, — повторил он. — Оно само…
Зорин шагнул к столу, сбросил кошку на пол. Рубин потух.
— Он реагирует на… живое тепло, — сказал Алексей. — А ну-ка Мурка…
Зорин вернул кошку на стол. По голубой маске вновь заструились алые тени.
Фигуры, лица друзей были словно экраном, на который бронзовый циркуль проецировал тревожную завораживающую своими переливами игру света.
Несколько мгновений Илья и Алексей провели в странном оцепенении, словно забыли, зачем сюда пришли и сколько у них времени для того, чтобы унести ноги. За окном остервенело залаяли собаки. Кто-нибудь из разбуженных лаем жителей Григорьевки мог наведаться в заброшенный дом, озаряемый изнутри странными всполохами, и обнаружить непрошенных гостей. Или вызвать милицию.
— Застыла. — Алексей попытался отодвинуть кошку от рубинового глазка.
— Чертовщина! — Илья смотрел на алый льющийся свет. — И ведь не орет, хотя голодная.
В следующее мгновение кошка оглушительно заорала, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Алый камень мигнул, свет пошел веером, накрыл кошку, и вдруг животное разорвало. Меленькое тело буквально вывернуло наизнанку. Брызнули, разлетелись в стороны куски плоти. Хлопка не было, все произошло в полнейшем безмолвии.
С появлением алого светового веера Ремизов зажмурился. Когда он открыл глаза, кошки на столе не было. Только остатки шкуры и кишок. Фартук на Алексее был заляпан кровью.
— Куда она делась? — Илья провел рукой по груди, ладонь стала алой.
— У тебя все лицо в крови, — сказал Зорин. — Говорил же: маску надень.
— Куда она провалилась?
Алексей не знал, он тоже зажмурился.
— Валим отсюда, — прошептал Ремизов, прислушиваясь и цепенея. В соседней комнате кто-то был. Скрипнула кровать. Илья надеялся, что это ему послышалось.
Скрип в соседней комнате повторился. Что-то упало, покатилось по полу. Алексей подхватил чемодан.
Послышались тяжелые шаги. В проеме двери возник взлохмаченный седой старик с выцветшими глазами, в порванной на плече тельняшке, в трико и обрезанных валенках на босу ногу. В руках старик держал новенькое охотничье ружье с оптическим прицелом, и по тому, как оно тряслось, видно было, что сторож с глубокого бодуна.
— Что это вы здесь… делаете? — Дуло ружья смотрело на Илью. — Васька где?
— Где-то здесь бегает. — Стоявший в заляпанном кровью фартуке Зорин повел рукой. Он бы развел обе руки, но в правой сжимал ручку чемодана.
— Мы случайно… мы… пойдем. — Алексей попятился, наткнулся спиной на раскрытую дверцу шкафа.
— Что вы здесь зажгли? — Старик не опускал ружья. — Кис… кис… Васька!
Дуло ружья переместилось с Ильи на Алексея. Ремизов с облегчением утер нос кулаком, в котором был зажат нож.
— Ты, клоун… ик… — Старика замутило. Шагнув вперед, он вынужден был опереться на стол.
— Мы все вернем и возместим, — сказал Алексей, снимая маску. — Сколько вы здесь зарабатываете?
— Кис… кис… — позвал старик, тяжело переводя дух, и так медленно выговаривая позывные, что откликнуться на них мог только очень голодный кот. — Кис… кис… Пи… до… расы.
— В машине есть упаковка пива, — продолжал Алексей. — Я могу принести.
Комнату осветил алый тревожный всполох. Оказывается, поехавшая по бархату ладонь старика приблизилась к циркулю. Сторож обернулся на свет.
— Вам лучше отойти от стола, — предупредил Илья.
Он еще что-то хотел сказать, но застыл с открытым ртом. Свет рубина усилился, озаряя пол, потолок, стены. Фигуры людей стали прозрачными, зыбкими. Ремизов чувствовал себя беззащитным и слабым, как бумажная фигурка на краю огненной бездны.
Комнату словно отрезали от внешнего мира, а затем выдвинули в некий манящий и в тоже время напряженный, голодный свет. Океан голодного сияния.
На обтянутом черным бархатом столе мерцал камень размером с пятикопеечную монету, но люди не могли сдвинуться с места.
Илья забыл про направленное на него ружье. На его лице появилась плотоядная, неприятная улыбка. Глаза лихорадочно блестели. У Алексея возникло ощущение, что их вывели декабрьской ночью под небо, и в небе этом безудержно полыхает единственная звезда. Чемодан с золотой шкатулкой упал на пол. Зорин сделал шаг к столу.
Циркуль сиял пронзительно и одиноко, обещая нечто провальное и прекрасное одновременно, нечто невыразимое словами.
Ствол ружья опустился.
— Ты тоже это видишь? — спросил Зорин. — Звезду.
Илья увидел на краю стола оторванное ухо кота.
— Стойте! — закричал Ремизов. — Назад! Он нас сожрет!
Старик почти навалился на циркуль, словно всматриваясь в дымчатую даль, загораживая собой полный алых теней колодец. Илья схватил Алексея за локоть.
— Не надо, — отвел тот руку друга. — Ты мне мешаешь.
Ремизов закрыл лицо Зорина маской.
Из груди сторожа неожиданно вырвался не то стон, не то крик, полный такого ужаса и отчаяния, что кровь стыла в жилах. Ружье упало на пол.
Тело старика взорвалось. Разлетелось. Бесшумно, с нездешней легкостью, словно сдули мясной одуванчик. Словно в замедленной съемке во все стороны полетели кровавые ошметки.
На этот раз Илья и Алексей видели все своими глазами. Человека втянуло в щель между мирами, рассекло, вывернуло наизнанку, растворив в гулкой тьме. Окровавленная голова старика подкатилась к ногам Ильи, он попытался ее оттолкнуть носком туфли, но она не поддавалась, приросла, словно чугунная… И тогда он заехал по ней ногой, что есть силы.
Циркуль потух, застучали на стене часы.
— Илья?! — Зорин тряс застывшего посреди комнаты Ремизова. — Я ее убрал! Слышишь? Ее больше нет. Укатилась!
— Кажется, я сломал ему нос, — произнес Илья, прикрывая глаза. — И я видел число.
— Какое еще число? Уходим! — Алексей сдирал с себя маску и фартук. — Здесь было убийство! Быстрей!
Он запихивал в чемодан все, что попадалось под руку.
— Я видел число.
— Илья, ты меня слышишь? Черт, говорил тебе: надевай маску. Давай, братан, ему уже не помочь, да никто и не поверит. Раздербанило матросика. Блин, да ты весь в крови!
Алексей сдернул с друга куртку и запихнул в чемодан. Ремизов двинулся к столу, словно сомнамбула.
— Что ты там забыл? Не прикасайся к этой штуке!
Илья легко вынул из пирамиды погасший циркуль. Алексей ударил друга по щеке, но тот ловко перехватил его ладонь, сжал в пальцах.
— Пусти! — вскрикнул Зорин. — Ты мне руку сломаешь!
Ремизов разжал пальцы. С циркулем он направился к окну.
— Мы вернемся сюда и заберем остальное, — сказал он.
— Конечно, заберем, — Зорин не спорил. — Закажем грузовик.
С него было достаточно. В чемодане лежала увесистая золотая шкатулка, но только что на его глазах странное устройство из пирамиды и циркуля разорвало человека, а его лучший друг тронулся рассудком. Лучше было сидеть в своем магазине и никуда не соваться…
Илья с шумом, не стесняясь, лез в окно. Алексей бросил ему чемодан:
— Держи. Я сейчас!
Зорин забежал в комнату, откуда вышел старик, увидел засаленный диван, сбитое одеяло, пустую бутылку из-под портвейна, полную окурков пепельницу на полу. У печи стоял внушительных размеров бак из нержавейки. Зорин сорвал с него крышку — вода. Бак был полон. Помня о ванне с долларами, Алексей, встав перед баком на колени, запустил в него руку, ощупывая дно.
Ничего…
Взгляд упал на крышку подпола. Возможно, там. Нет, у них не было времени. Выругавшись, Зорин бросился к окну.
Илья ждал его у машины. Подозрительно спокойный и невозмутимый. С останками кота и деда в засохших волосах. Чемодан он поставил у заднего колеса.
Алексей возблагодарил одного своего знакомого — оптового продавца поющих ветров, который в свое время надоумил его «на всякий случай» затонировать стекла BMW. Гаишники штрафовали Зорина пару раз, но теперь, спасибо коллеге, он мог возить в салоне монстров.
— Вроде ничего не забыли. — Алексей нажал педаль газа, глядя, как в одном из домов зажигаются окна.
Иномарка вылетела из села, пронеслась по бетонному речному мосту. Через десяток километров Зорин свернул с трассы на проселочную дорогу.
— Куда мы едем? — спросил Илья.
Зорин взглянул на спокойное лицо друга.
— В Диснейленд! — не выдержал он. — А куда же еще? Посмотри на себя.
Ты по уши в кровище этого алкоголика. Ты выглядишь, как чемпион мира по забою скота руками!
Брюки, туфли Ильи, воротник рубашки — все было в крови. Салон был в крови. Зорин матерился, но это не приносило облегчения. Предательски дрожали на оплетке руля руки. Левая была в крови, а правая, которой он ловил в баке доллары, наполовину отмылась. И ни одного бумажного полотенца с собой!
— Дай там, в бардачке, таблетки, — попросил он. — И запить.
Бутылка минералки плясала в руках, а поданный Ремизовым пузырек просыпался на колени.
— Нас посадят! — завопил Зорин. — Никто не поверит, что старик исчез сам!
Да, первым делом опера опросят жителей близлежащих домов. Обязательно найдется тот, кто видел машину, запомнил время въезда-выезда, а то и номера.
— Где тело? — продолжал Алексей. — Они перероют огород и решат самое очевидное: в желтом чемодане! Выходили странные парни без чемодана, а вернулись с ним. Убили. Расчленили. Где спрятали? Где мы его спрятали, а? Я не хочу сидеть за какого-то алкаша, как убийца-сектант. Тем более, мы никого не убивали! Мотать срок!
— Нет, — сказал Илья. — Теперь нас не посадят.
— Договоримся так, — произнес Зорин, пропуская мимо ушей нехорошее «теперь», имеющее некоторую ценность разве что для психотерапевта. —
Мы постучали, старик открыл. Мы зашли в ворота. Запоминай последовательность, это важно. Старик сказал, что его ограбили, пока он спал пьяным. Мы говорили ему, что англичанин закончил жизнь самоубийством, но он не слушал, был напуган, заряжал ружье. Мы ушли, а он был жив, но до смерти напуган. Потому и отдал нам чемодан англичанина. Все время говорил, что воры разбили окно, перерыли дом, но главного не нашли, потому могут вернуться
— Выходит, — сказал Илья, — старик велел передать чемодан покойнику?
В бешенстве Зорин ударил по поющему ветру, что висел у него на зеркале. Затем оторвал трубочки и выбросил в окно.
— Зря ты это сделал.
— Что? — не понял Алексей.
— Не паникуй, — сказал Илья. — Тюрьма — это теперь не про нас. Никто им не позволит.
— Кто не позволит? Ты в своем уме? О чем ты твердишь?! Не сегодня, так завтра оперативники наведаются по адресу Лесная, Господи, мы же на всю Григорьевку прокричали, что мы из «Городских вестей!» Где эта медная хреновина! Зачем ты ее взял? Дай сюда!
— Бронзовая. Следи за дорогой.
— Это же она старика и кота наизнанку вывернула! Илья, послушай, это
ведь они его… искромсали. Хоть бы мне все это померещилось!
Ремизов смотрел перед собой и о чем-то напряжено думал.
— Что ты молчишь? Что ты смотришь, как сомнамбула?!
— Я увидел число, — ответил Илья. — Ты прав, здесь присутствует явная последовательность действий, направленных на результат.
— О, господи…
Через двадцать минут Зорин въехал в ворота собственной дачи — кирпичного двухэтажного дома с бассейном, лужайкой и молодым яблоневым садом. Створки ворот сомкнулись. Алексей и Илья выбрались из машины. Поднявшись на крыльцо, Зорин открыл дом, но заходить не спешил.
— Раздеваемся. — Алексей стал лихорадочно скидывать одежду. — Быстрее!
Илья последовал его примеру.
Они стояли босиком на мощеном плиткой дворе. Алексей голый, Ремизов — в плавках.
— Плавки тоже снимай, — сказал Зорин. — Могут остаться микрочастицы.
Он слышал это слово в одном из сериалов, где, разоблачая преступников, эксперты-криминалисты дотошно исследовали чешуйки кожи, волосы, отпечатки, слюну…
— Земля, блин, ледяная! — Подпрыгивая, Алексей сбегал в баню, притащил оттуда эмалированный таз, скидал в него одежду, свою и Ильи. Через несколько минут из трубы на крыше бани повалил дым.
— Сейчас вымоемся, отшоркаемся, — сказал Зорин, открывая дверцы машины и снимая с сидений чехлы. — А ты что? Давай на полок! У меня такая система: вода в баке мигом закипит.
Илья не отвечал. Он стоял спиной к машине, лицом к воротам, голый, бледный в отличие от загоревшего до черноты Зорина, который успел дважды за этот год слетать в Турцию, и держал перед собой на вытянутой руке раскрытый циркуль.
Алексей бросил ему пару банных шлепанцев. Илья стоял как столб.
— Может, водки тяпнешь?
Зорин принялся драить салон BМW, оттирая с кресел кровь, протирая пазы, и думая о том, что еще вчера он был счастливым человеком. Возможно, самым счастливым…
Рядом лежала приготовленная для Ремизова тряпка, но что было спрашивать с человека, который помимо безмолвной мясорубки увидел в придачу какое-то число?
— Ты бы пожил здесь недельку, а? — предложил Зорин. — Продуктов я привезу. Больничный оформим. Ну что ты на него уставился? Говорил тебе, надевай экипировку.
Илья сдвинулся с места, сунул ноги в тапочки, кашлянул и слегка ссутулился: вместо статуи Алексей вновь увидел взъерошенного, замерзшего журналиста.
— Надо жить, как жили, — произнес Ремизов. — Если исчезну, будет слишком подозрительно.
Зорин достал из багажника чемодан. Вытряхнув его содержимое, стал сортировать трофеи: антиквариат в черный полиэтиленовый мешок, маски, перчатки и фартуки — отдельно, железный угольник, шпатель и другую мелочь непонятного оккультного назначения — обратно в чемодан.
Подошел Илья положил в полиэтиленовый мешок циркуль.
— Фартуки, угольник, маски тоже возьмем, — сказал он.
— Они-то нам на кой ляд сдались?
Ремизов принялся тряпкой отирать от одного из фартуков бурое пятно:
— Пригодятся.
Покачав головой, Зорин с полиэтиленовым мешком в одной руке и с лопатой в другой ушел в зону природной релаксации, которой он так гордился, в свой разбитый по всем правилам фэн-шуя плодовый сад, и закопал мешок под одной из яблонь.
Чемодан и прочее он закопал в парнике.
В бане, сидя на полке, Илья резво обмахивался веником, очень тщательно тер себя мочалкой. От его нездоровой задумчивости не осталось и следа. Циркуль лежал в земле, и Зорин немного успокоился. Его друг шутил, они вместе выпили пива.
— Шкатулка неплохо потянет, — сказал Алексей. — Есть у меня один знакомый ювелир, я ему зону любви оборудовал, а то жены уходили одна за другой.
— Умирали?
— Если бы! Каждая оттяпала у старика половину имущества. — Алексей помолчал. — Хорошо, что все кончилось, — сказал он. — Всю жизнь в магии и никогда не думал, что может быть вот так… Может, все же
перекантуешься?
— Я обещал Елене вернуться, — сказал Ремизов.
После бани друзья поехали в город. На все доводы, что необходимо залечь, уехать на недельку в Турцию или Египет, тем более что теперь он может себе позволить отдых за границей, Илья отмалчивался.
— Хорошо, уговорил, — сказал он наконец, когда Зорин исчерпал все аргументы. — Возьму неделю за свой счет.
Впереди идущая иномарка мигнула задними фонарями. Алексей сбросил скорость, а метров через триста поток машин замедлился настолько, что возникла пробка.
Алексей первым увидел стоящий посреди дороги «Камаз». Грузовик вылетел на полосу встречного движения и ударил «девятку». Легковушку на полкорпуса занесло под кабину грузовика, смяв крышу. Объезжая место столкновения, Зорин присвистнул.
— Не повезло.
Парень из службы спасения резал стойку. От диска фонтаном сыпались искры. На месте водителя было месиво. На пассажирском сидении сидел человек без головы. Вернее, половина черепа лежала у покойника на плече.
Фары позади идущей машины осветили «девятку», и Илья узнал мертвое лицо. Лоб был срезан по диагонали, правый глаз вырвало, но на Ремизова глянул следователь. Молодой парень, который впустил его сделать фотографии в номере англичанина.
— Что ты там увидел? — спросил Зорин. — У тебя лицо стало…
— Ничего, — ответил Илья.
«Тюрьма — это теперь не про нас, — вспомнил он собственные слова. — Никто им не позволит».
Зорин довез Ремизова до подъезда, закинул в багажник нунчаки и биту из палисадника и уехал.
Илья поднялся к себе. Не раздеваясь, лег на диван рядом с Еленой. Расстегнул ремень. Джинсы Алексея были ему немного узки. Елена в полусне стиснула его руку, прижала к своей теплой со сна груди.
Илья закрыл глаза. Под веки словно насыпали песка. И тут число проступило перед его внутренним взором.
Пискнул сотовый. «Любые заявления только в присутствии адвоката!» — пришла от Зорина SMS.
Число. Лежащая на плече половина головы следователя. Алый пронзительный свет. Огонь циркуля. Единственная звезда посреди ночного неба.
Ремизов поднялся, отыскал ручку и вывел прямо на обоях:
«18»-красное.
Глава 3
Илья проснулся на диване, накрытый пледом. Елена, сидя на табурете и поставив зеркало на подоконник, подводила глаза.
Поднявшись, она сняла халат и стала надевать чулки. Откинув плед, Илья сел.
— На тебе чужая одежда, — сказала Елена, не глядя на Ремизова.
— Заехали с Алексеем в болото, пришлось вытаскивать. Перемазались все. Мои вещи у него, он дал свои.
Елена собралась и, не сказав больше ни слова, ушла. В кармане чужих тесных джинсов зазвенел телефон.
— Я навел справки, — послышался возбужденный голос Алексея. — Мы столкнулись с масонскими символами. С оккультным обрядом вольных каменщиков!
— Я тебя сам наберу. Мне надо…
— Погоди, все в порядке? Илья? Как ты себя чувствуешь? С этим шутки плохи.
Ремизов прервал соединение.
Он и без Зорина знал, кто такие масоны. Пирамида, фартуки, ложи, обработанный идеальный и дикий камни. В отличие, от серебряного медалиста и эксперта в магии Зорина, Ремизов учился в школе не так блестяще, но по истории у него всегда было не ниже «четверки».
Илья смотрел на парящую чашку кофе на подоконнике. Елена к ней даже не притронулась. Он позвонил ей, отправил SMS, но она не ответила.
На стекле выступил конденсат. Запотевшее пятнышко таяло, и Илье казалось, что так же тает и исчезает его прежняя жизнь.
Включив ноутбук, Ремизов набрал в поисковой системе: «Жертвоприношения масонов». Нашлось 49 тысяч страниц.
«Надо сказать, что жертвоприношения масону так же чужды, как любому взятому члену общества. А может, и более: в масонство сектанты не принимаются, а в обществе последние как раз встречаются, — прочитал Илья в одной из ссылок. — Так что процентное соотношение любителей прирезать курицу или козла или, чем черт не шутит, юную девственницу среди масонов пониже, чем среди профанов».
«Карл Маркс и Фридрих Энгельс были масонами ой степени, — сообщал другой автор. — Керенский — й». На «масоны России» в поисковике выпало 1 миллион тысяч страниц.
Илья вывел на листке записной книжки «18»-красное» и подчеркнул.
Вскоре он понял: все эти ссылки на книги, статьи в сборниках, фильмы, оккультные сайты — все это было пластилином, грубо намазанным на некий угрожающий и таинственный лик.
Ремизов подошел к окну. На мгновение весь мир за окном представился ему поделкой, скроенной из крашеного картона, подслеповатых акварелей, что закрывали некий грандиозный потусторонний ландшафт.
Ремизов положил листочек с «числом» на стекло.
Ни один автор, пишущий о масонах, ни словом не обмолвился о той энергии, той гипнотической силе, прилив которой он, Илья, испытал, стоя голышом посреди двора на даче Зорина, сжимая в руке медный циркуль.
Это было необъяснимо. «18»-красное».
«Я знал много чисел, — подумал Илья. — Но только одно это пришло извне».
Ремизов заставил себя вернуться к ноутбуку. Он провел за ним еще полтора часа. Илья следовал по ссылкам, читал, копировал кусочки текста, пытаясь найти намек, на то, что они пережили с Алексеем в Григорьевке, пусть невнятный, пусть между строк… Намека не было.
Смысл трудов в сотни страниц сводился к вере масонов в то, что потусторонний мир населяют небесные строители, которые обрабатывают души людей, словно камни. Сказкой исчерпывалось все. С чувством разочарования Илья закрыл ноутбук.
Выйдя на улицу, он всматривался в очертания домов, облетающих крон. Глядя на идущих по дорожке к булочной людей, Ремизов ловил себя на мысли, что мир вокруг все так же прекрасен, но лишен главного — энергии.
Какой? Оставалось загадкой.
На краю пустой детской песочницы сидел кот.
— Кис-кис-кис, — направился к нему Ремизов. Можно было набить полный багажник котов и отправиться в Григорьевку, в дом №57 на улице Лесной. — Вася, Вася, Васька…
«Черт, надо было взять колбасы!» — Приближаясь, Илья приготовился схватить кота. Испугавшись, животное бросилось наутек.
Ремизов позвонил Зорину, но тот находился вне зоны доступа.
В редакции Илья написал заявление на внеочередной неоплачиваемый отпуск.
— Две недели не дам, от силы — неделю, — сказал редактор. — Сдашь номер и гуляй. Англичанина написал?
— Нет, — сказал Ремизов. — Мне нужно с сегодняшнего дня. Я все равно работать не смогу. Плохо себя чувствую.
— По тебе не скажешь. — Редактор смерил журналиста взглядом. — Ладно, в Григорьевку поедет Валентина. — Редактор открыл дверь кабинета и позвал: — Валя! Отправляешься после обеда, к двум машина освободится.
Илья остолбенел: «Откуда они узнали про Григорьевку?»
В коридоре появилась высокая полноватая девушка, острая на язык и перо, но добродушная по характеру.
— Плохо работаете, — редактор повернулся к Ремизову. — Англичанин твой перед смертью такси на Лесную заказывал. Поедете вместе с Валентиной, в случае чего мужская сила ей не помешает.
Илья слышал и не слышал редактора. Валентина стояла перед ним. Высокая, крупная.
— Ремизов! Эй, снимайся с ручника! Я еще заявление не подписал.
В девушке было в полтора раза больше массы, чем в погибшем стороже.
— Что с тобой? — спросил редактор. — Вальку не узнал?
— Узнал. — Илья быстрыми шагами вышел из редакции на улицу.
Стоя у крыльца, он хватал открытым ртом холодный сентябрьский воздух.
«Что это со мной? — руки Ремизова дрожали. — Я же не убийца».
— Здорово, Илюха!
Илья вздрогнул. На крыльцо поднялся редакционный водитель.
— Что грустишь? Это мне плакать надо.
— А что… — Ремизов спрятал ладони в карманы куртки. — Что случилось?
— Накрылась коробка передач. Наелась, — сказал водитель. — И надо же одновременно диск сцепления полетел. Кто бы сказал, что так бывает, не поверил бы.
Поездку в Григорьевку отложили до лучших времен. Покачав головой, редактор отпустил «лодыря и симулянта» на неделю.
Илья бродил по улицам без определенной цели. Зайдя в супермаркет за бутылкой минералки, он столкнулся на выходе с автоматом мгновенной лотереи. Из панелей тянулись кольцами ленты сыгравших билетов.
Множество их валялось под ногами. Подвыпивший мужчина в грязных джинах, с засаленными торчащими из-под шапки волосами, отделившись от группы таких же потрепанных алкоголем господ неопределенного возраста, разменял в аппарате полтинник и стал быстро вставлять в принимающую щель грохочущие пятачки. Рядом выползала змейка билетов. Траурным ногтем мужчина стирал с них защитный слой, под которым, видимо, значилось одно и то же: «без выигрыша».
Сплюнув, игрок пнул автомат. Сидевшие на корточках у входа в супермаркет приятели длинноволосого загоготали.
В руке Илья сжимал сдачу — мелочь, которую ему просто не хотелось опускать в карман, и без того полный мелкими монетами. На глазах игрока в шапочке и его приятелей Ремизов опустил в автомат пять рублей.
Выполз одинокий билетик, послышался смех.
Илья удалил защитный слой: «50 рублей». Ремизов опустил выигравший билетик в автомат — посыпались монеты. Илья бросил в щель еще пять рублей. Выигрыш: полтинник! Стук монет и вытянувшиеся лица синяков.
— Эй, дружище! Как ты это делаешь? — Длинноволосый скреб щеку растопыренной густо татуированной клешней. — Ты че — Нострадамус?
Улыбаясь темным ртом, «дружище» протянул руку. Обойдя клешню, тем самым демонстративно избежав рукопожатия, Илья двинулся прочь.
— Стой мужик! — закричали вдогонку. — В чем фишка? Ты че, фраер? Эй, стой, понял! Ну ты, бык!
Ускоряя шаг, Ремизов мешал пальцами в кармане месиво из монет и действительно ничего не понимал. Он никогда не играл на автоматах. Пройдя пару кварталов, Илья остановился на перекрестке. Справа стоял с вывеской на пол-улицы клуб «Эльдорадо». После перевода игорного бизнеса в специально отведенные зоны, ближайшая из которых находилась в двух тысячах километров, клуб «Эльдорадо» благополучно перешел на спортивную лотерею и покер.
Спустившись в полуподвальное помещение, Ремизов увидел дородного чоповца в камуфляже и женщину в белой рубашке со значком на груди: «администратор». За ее спиной, мигая разноцветными экранами, рядами выстроились автоматы.
— Мне нужно сыграть, — обратился к ней Илья. — Как это сделать?
— Вы можете купить у нас канцелярские принадлежности, — показала та на стенд, где одиноко висели карандаш, шариковая ручка и тетрадь в клетку. — В качестве бесплатного приза вы получаете возможность сыграть на лотерейном автомате.
За одним из автоматов остервенело лупил по клавишам усатый мужчина в кепке — участник лотереи. Спортсмен. Яблоки, сундуки и помидоры упорно не желали выстраиваться в линию.
Карандаш стоил 50 рублей, пластмассовая ручка , а тетрадь рублей.
— Мне, пожалуйста, карандаш.
Взгромоздившись на круглое сидение со спинкой перед экраном из трех видеобарабанов, Илья почувствовал, как взмокла ладонь. Оказалось, больше не надо опускать в автомат монеты или купюры. Администратор сама выставила сумму, на которую он мог сыграть — полтинник. Минимальная ставка в ходе игры 10 рублей. При выпадении трех вишенок ставка возрастала в пятьдесят раз.
— Нажимайте, не бойтесь, — сказала администратор, указывая на кнопку справа.
— Нажимать?
— Да. Смелее.
Илья увеличил ставку до 50 рублей и вдавил кнопку в панель.
Барабаны провернулись, заиграла музыка. Три вишенки выстроились по горизонтали. Выигрыш: две с половиной тысячи рублей!
Усатый игрок застыл, занеся руку над кнопкой. На лице администратора отразился испуг, затем она улыбнулась:
— Коллектив клуба «Эльдорадо» поздравляет вас с выигрышем, вместе с этим вы получаете пятнадцать призовых игр! У вас легкая рука!
— Я хотел бы получить свои деньги.
Они отсчитали ему выигрыш. Выйдя из клуба и свернув за угол, Илья набрал номер Зорина.
— Я все время выигрываю! — закричал он в трубку. — Понимаешь, ставлю и
— выигрываю! В лотерею. Автоматы, с первого раза! Я никогда не играл! А тут полный карман!
— Ты где? — спросил Алексей, подозревая, что с другом твориться что-то неладное. — Больше не играй, слышишь! Уноси оттуда ноги!
— Уже унес.
— Тогда стой, где стоишь, я сейчас приеду. Не заходи больше ни в какое «Эльдорадо»!
Через несколько минут черная BMW подъехала к клубу.
— Зачем ты полез играть? — Выскочив из иномарки, Алексей осмотрел Ремизова.
— Ни одного проигрыша, — сказал тот, вынимая из кармана пачку сторублевок. — Вот, три вишенки в ряд! Только что.
— Как ни одного? Такого быть не может!
— Я что, две с половиной штуки на дороге нашел?
— Три барабана по двадцать символов. — Зорин быстро посчитал на калькуляторе. — Это восемь тысяч комбинаций и только десяток из них выигрышные! Невероятно! А кто тебя надоумил сыграть?
— Никто, — ответил Ремизов. — От скуки решил потратить пятак.
— А я что говорил! — просиял Алексей. — Теперь не два, а три раза в неделю жабу под струей воды надо держать!
Илья смотрел на друга и думал, что тот шутит. Нет, Зорин говорил серьезно, он действительно думал, что посаженое в «угол силы» волшебное изделие китайского ширпотреба с бородавками счастья на спине способно раскрутить благосостояние отдельного человека.
— Ленка молодец, — продолжал мастер фэн-шуй. — Сделала все, как я сказал. И вот результат! Никаких осечек. Ты чего?
— А ну пошли! — Илья за рукав потащил друга в «Эльдорадо».
— Надо дать ей отдохнуть! — упирался тот. — Перегрузим талисман…
Очутившись в зале, они встретили улыбающихся администратора, охранника и директора заведения. Работники клуба не сомневались, что счастливчик вернется. То, что он притащил с собой еще одного «спортсмена», их тоже не удивило. Все, рано или поздно, возвращались в «Эльдорадо».
Шагнув к Ремизову, директор пожал ему руку:
— Вы впервые играли у нас?
— Я вообще впервые сыграл в игровые автоматы, — сказал Илья. — Мне нужны две тетради.
Ремизов видел, что до Алексея так ничего и не дошло, поэтому за однорукого бандита он посадил Зорина. Тот лупил по кнопкам, крутились барабаны. Через непродолжительное время мастер фэн-шуй проиграл рублей.
— Понял? — спросил Илья.
Глядя на вишенки и арбузы, Алексей выдохнул. Пару раз он был близок к победе, но…
— Сколько у тебя золотых свиней, жаб, божков везде понатолкано? Во всех углах силы и счастья? Десятки? Сотни?
— Ты чего завелся так?
Илья стоял посреди автоматов, чувствуя, что готов к наглядной демонстрации.
— Мне одну ручку, — сказал он.
Администратор аж подпрыгнула. Директор, охранник, посетители — все с интересом смотрели на счастливчика.
— Можете заказать напитки для себя и вашего друга, — сказала администратор. — Соки, пиво, минеральная вода. Вам — за счет клуба.
— Нет, спасибо. Я без напитков.
Илья сел за автомат с пятью видеобарабанами. Девять дорожек. Дельфины, жемчужины, сундуки с пиастрами.
— Сколько я могу выиграть?
Илья уже и сам видел ответ в правом нижнем углу экрана. При выпадении пяти жемчужин ставка умножалась на !
Поставив на кон сотню, Ремизов поднял руку и сделал всего одно нажатие. Барабаны прокрутились. Перед Ильей выстроились открытые раковины. В каждой горел жемчуг. Раковин было пять. Пятьдесят тысяч рублей!
С одного нажатия. В «Эльдорадо» стало тихо, словно в аптеке.
— Я хотел бы получить выигрыш, — сказал Илья, поднимаясь.
Зорин тер переносицу. Он все понял. Ощупывая пальцами лицо, Алексей словно вспомнил прикосновение, давление маски. Зачем он тогда ее надел? Картонный круг рулетки на двери ванной в номере англичанина, про который упоминал Илья. Пирамида на долларе и на ноге. Масон был игроком…
Ремизов пихал банкноты другу в карманы куртки, потому что его собственные были полные.
— Пошли. Да, пошли уже!
— А может… еще разок? — прошептал Алексей. — Я покупаю один карандаш!
Охранник и администратор переглянулись. Счастливчик играл на разных автоматах, каким-то образом ему удалось их перенастроить. Пора было звонить в милицию и сообщать о банде мошенников.
— К сожалению, клуб закрывается на технический перерыв, — сказала администратор. — Приносим свои извинения. Приходите завтра.
Илья потянул за ручку двери.
— Можно узнать имя победителя? — спросил директор. — В конце каждого месяца мы проводим специальную акцию. Разыгрывается игровая приставка.
— Орландо, — ответил за Илью Зорин. — Орландо Блум.
Они вышли на улицу, смеясь. За стеклянной дверью с той стороны над табличкой возникло круглое лицо охранника, табличка перевернулась: «Закрыто».
BМW сорвалась с места.
— Я не могу поверить! — ликовал Зорин. — Как такое возможно? Нет, ты молодец! Дал им! «Мне нужна одна ручка!» Видел бы ты рожи этих лохотронщиков! Перенастроили автоматы на минималку, а тут ты!
«Вот тебе и Григорьевка». Илья ощупывал карманы, набитые купюрами. Алексей остановил машину у ресторана кавказской кухни.
— Пойдем, перетрем, — сказал он. — Заодно и отпразднуем, здесь отличный шашлык.
Черноглазая официанта с усиками над верхней губой принесла заказ. Лагман, шурпа, большие грузинские пельмени, название которых Илья забыл. Они откупорили вино за две с половиной тысячи рублей, разлили по бокалам.
— За удачу! — произнес Алексей.
— Это не совсем удача, — сказал Илья, выпивая и ставя пустой бокал на стол. — Следователь из гостиницы, о котором я тебе говорил, погиб.
Зорин наколол на вилку ломтик ветчины и так застыл.
— Откуда знаешь? Когда?
— А мы его видели, — сказал Илья. — Той же ночью.
— «Девятка» под грузовиком? — Алексей отложил вилку. — И ты молчал?
— Ты и без этого смотрел на меня, как на сумасшедшего.
Зорин должен был согласиться.
— Ты вообще что-нибудь понимаешь? — спросил он. — Я нет. Погоди-ка, вероятность выпадения пяти жемчужин — один к миллиону. А если учесть, что не прошло и получаса после того, как выпали три вишни, то к десяти миллионам.
— У меня такое чувство, что все здесь пластично, — сказал Ремизов. —
Что все здесь можно лепить, события например.
— События — лепить? — не понял Алексей.
— Ну, или мозаика, пазлы событий. — Илья не знал, как объяснить. — Из редакции в Григорьевку тоже ехать собирались. Не вышло. Коробка и диск
сцепления полетели.
— Что — сразу?
— Именно.
Да, чьи-то уверенные жесткие пальцы лепили события этого мира, как им заблагорассудится.
— А кто это делает? — спросил Зорин. Посмотрев по сторонам, он подался вперед, заехав манжетой рубашки в алый соус. — Или что?
— Циркуль, — сказал Илья.
Некоторое время они молча ели, не чувствуя вкуса.
— Что будем делать? — спросил Ремизов. — Если существует подобная штука, то ее наверняка хватятся.
Алексей налил в бокал вина, жадно выпил.
— Что делать, что делать? — повторил он. — Деньги зарабатывать!
Косить бабло. Тем более что уголовной ответственности, они, похоже, избежали.
— Я не об этом, — сказал Илья.
— Ты же ему кричал: отойди от стола, — сказал Зорин. — Пьяный баран. На его месте мог и я оказаться. Старика не ты, а циркуль сожрал. И хватит — нечего об этом больше говорить.
Алексей отправил в рот лист салата.
— Знаешь, во всех мистических практиках, культах, мистериях антураж может быть различным, но смысл всегда один: принести жертву, — продолжал он. — Даже фэн-шуй требует жертв. Правда, материальных. Я не призываю красавиц на заклание в Григорьевку возить, что мы на древнем Крите что ли. Заедем на выставку-распродажу кошек, набьем полный багажник, циркулю-то какая разница, железка не разбирает. Мертвое мясо можно попробовать, как греческие весталки, например.
Илья кивнул, с мертвым мясом зарабатывать деньги было бы проще.
— Жертву приносят, когда страстно чего-то хотят, — сказал Алексей. — Отвести от племени войну, прекратить мор, дать вождю наследника, навести порчу на врага. Обычно все остальные средства к этому времени уже исчерпаны, и человек находится в полном отчаянии. Ну, а сейчас народ цивилизованный, все денег хотят. Вот мы — о чем мы думали, отправляясь в Григорьевку? Вот именно. Ванна, полная долларов! Ее и считал циркуль с твоего лица.
В бутылке оставалось меньше половины.
— Хорош, Леша, — остановил друга Илья. — Ты же за рулем.
В глазах Зорина блеснул холодный, резкий блеск.
— Чертова маска, ну почему… почему я ее не снял, а?
Илья не знал, что ответить.
— У тебя и так все есть, — сказал он.
— Не знаешь ты, что это такое, когда действительно есть все, — сказал Алексей. — Я имею тот минимум, который в нашей стране почему-то считается богатством.
Зорин сокрушенно повесил голову.
— Мне просто повезло, — сказал Илья. — Если и дальше так пойдет, будем работать вместе.
Ремизов протянул руку. Зорин ее пожал.
— Хотел тебя спросить, — Илья улыбнулся. — Почему в «Эльдорадо» назвал меня Орландо Блум?
— Не знаю, — засмеялся Алексей. — Смазливый красавчик, у которого все сказочно легко получается!
Илья был сыт, но на столе оставалось еще несколько нетронутых блюд.
— Что, хочется домой унести? — прищурился Алексей. По глазам Ремизова он видел, что угадал. — Отвыкай, теперь у тебя другая жизнь начинается, брат.
Что ни говори, необычно и приятно было сидеть за богато накрытым, обильным столом, пить настоящее вино и не считать рубли. Он, нищий репортер, по-хозяйски сидел в этом чужом месте. Мило улыбались официантки.
— Весь мир может стать тебе родным домом, — сказал Зорин. — Нужны только мани. Понимаешь?
Да, Илья понимал: теперь весь мир с его мегаполисами, континентами, странами, океаническими и личными лайнерами станет ему родным домом, где все тебе будут услужливо улыбаться.
— Сколько нужно денег? — спросил Ремизов.
— Для начала хватит миллиона долларов, — ответил Алексей. — Загородный дом, пара машин, небольшой бизнес, счет в банке. Дальше — больше.
«Объездить с Еленой весь мир. Дать детям хорошее образование», — журналист Ремизов улыбался.
— Все забываю спросить, что за число тебе в Григорьевке померещилось?
Илья назвал. На глазах лицо Алексея просветлело, от недавней удрученности не осталось и следа.
— Рулетка! — завопил он. — Это рулетка!
— Нам надо сыграть в американскую рулетку, — продолжал Зорин. — Там на одно поле больше, а значит и выигрыш выше. Илюха, у нас есть число!
Соображаешь?!
— Поставим всю сумму сразу?
— Рискованно. Лучше подряд несколько ставок на «восемнадцать». Хотя ты же с первого раза выигрываешь. Выплаты тридцать пять к одному. Если поставим двести пятьдесят тысяч, то получим…
Зорин присвистнул.
— Плюс билеты и гостиница в Калининграде или Краснодаре, — сказал Илья.
— А никуда лететь и не нужно. — Алексей надел темные очки и подозвал официанта.
Зорин закурил, впервые за пять лет.
— С подпольными казино я связываться не собираюсь, — сказал Илья. — Не заплатят, да и голову оторвут. Лучше автоматы бомбить.
— Сейчас все играют в онлайн-казино, — сказал Алексей, поднимаясь из-за стола. — Никаких бандюганов, и денежки придут максимум в течение суток. А теперь подумаем, как нам сколотить первоначальные четверть миллиона.
В супермаркете, куда они зашли вечером, Илья взял из рук Елены продуктовую корзинку и поставил перед ней тележку.
— Не отказывай себе ни в чем, — сказал он.
— Тебя повысили?
— Можно и так сказать. — Илья толкнул тележку. — Приступай!
В этот раз они взяли кусок дорогого нежно-желтого сыра с большими дырами, который всегда хотели попробовать, много телячьей и свиной вырезки, несколько плиток шоколада. Сервелат — тот, который хотели, апельсиновый сок, именно сок, а не нектар или напиток, полкило окорока, красную рыбу, много различных вкусных мелочей — сушенные кальмары, оливки, красную икру, киви, сливы, орехи, курагу, конфеты.
— Люди подумают, что мы с ума сошли! Что мы с голодного острова, — улыбалась Елена, когда Ремизов небрежно кинул в корзину банку икры. — У нас холодильник лопнет!
А Илья смотрел, как она подкатывает полную тележку к кассе, и чувствовал то же, что и в ресторане: «я дома». Супермаркеты всегда были чужим, унижающим его достоинство местом. Теперь он здесь распоряжался по-хозяйски.
Холодильник не лопнул, хотя подобным нагрузкам он не подвергался и под Новый год.
— На эти деньги мы могли бы… — Елена смотрела на продуктовое великолепие. — Я хочу сказать…
— Мы больше не будем сидеть на макаронах, курином супе и каше, — сказал Ремизов. — Хватит считать копейки.
— Тебя сделали редактором?
— Нет, — сказал Илья. — Ты только выслушай меня спокойно, ладно?
Он вынул из банки маринованный огурчик, захрустел.
— Я ходил в зал игровых автоматов. — Ремизов, как ни старался не смог сдержать расплывающуюся на лице глупую улыбку. — Срубил десять тысяч рублей.
Он не мог сказать ей, что унес из «Эльдорадо» в пять раз больше. Елена ни за что не одобрила бы предстоящую игру в онлайн-казино, а рассказать ей обо всем, произошедшем в Григорьевке, Ремизов не мог. Он решил открыться Елене, когда на руках будет результат: пара-тройка миллионов.
— И давно ты играешь?
Елену не вдохновило то, что он за полчаса заработал две третьих своей зарплаты.
— Впервые.
— Я не хочу, чтобы ты больше играл, — сказала она. — Это так на тебя не похоже. Обещай мне.
Она была бы тысячу раз права, если бы он был обычный игроман, мечтающий о легких деньгах. Казино, лотереи, автоматы придуманы для того, чтобы лишать население денег, и нужно быть очень жадным человеком, чтобы тебе изменил здравый смысл или просто дураком, чтобы добровольно отдавать заработанное. Но его, Ильи Ремизова, случай был из ряда вон.
— Можно подумать, что у меня из вены шприц торчит, и я предлагаю тебе ширнуться, — сказал Илья. — Не могу я тебе этого обещать!
Он мог говорить все что угодно, но это уже произошло: в глазах своей женщины он упал. Она больше не говорила об этом, не настаивала, ни словом не обмолвилась о выигрыше, словно этих «десяти тысяч» и не было.
Купленные деликатесы, приготовленное Еленой мясо не лезли Илье в горло. Елена была напряжена. Она тоже съела немного.
Он решил рассказать ей все, после того, как выиграет, поставив на «восемнадцать». Вечером он подсел к Елене на диван.
— Ты права, — сказал Илья. — Я сделал глупость. Но дуракам везет. Видишь, я устроил для нас маленький праздник.
Она обняла его, прижалась. Потерлась носом о щеку. За это Илья и любил ее: без упреков, криков. Сильная и нуждающаяся в защите одновременно. Настоящая женщина.
— Больше не играю, — сказал он.
Будь Ремизов обычным игроком, он бы бросил это дело без колебаний. Как бросил до этого алкоголь, сигареты и много других мелких, но не менее глупых привычек. Но сейчас приходилось врать.
Засыпал Илья с радостным чувством, что у Зорина, например, такой женщины нет, и ни у кого нет. Елена была в жизни Ильи тем случаем, когда слова «единственная и неповторимая» были не просто надписью на свадебной открытке. Слова действительно означали то, для чего были введены в лексикон. Никогда прежде он подобных женщин не встречал и не думал, что когда-нибудь встретит.
На следующий день Ремизов и Зорин, прихватив полиэтиленовые пакеты, отправились бомбить игровые заведения города. Их выставили из «Эльдорадо» вежливо, но настойчиво. Охранник перегородил Илье дорогу, узнав о цели визита. Появилась администратор и предложила уйти. Ремизов даже не успел переступить порог зала.
Все правильно, заведение частное. Вам могут отказать и без объяснения причин. Правила в рамке под стеклом висели на стене.
— А мне, мне-то можно? — спрашивал Зорин. — Я же проиграл? Что и проигрывать уже нельзя!
Уходя от «Эльдорадо» Алексей со смехом послал фигурам в камуфляже воздушный поцелуй. Улыбка сползла с его лица, когда друзьям отказали в «Золотом драконе», «Червонце» и зале спортивного покера «Джокер».
— Черт знает что! — возмущался он. — Порука круговая нездоровая! Не в областной же центр рвать?
До областного было сто двадцать километров.
— Можно и туда. — Илья готов был бомбить хоть столицу. — Едем или нет?
— Побережем бензин, — сказал Зорин. — Сыграем по-крупному сегодня же.
— Но…
— Ну, подымем мы там тысяч сто, сто пятьдесят, а потом сработает корпоративная система оповещения. Хозяин-то, наверное, один. За нами ребят вышлют. Пулемета в машине у меня нет.
Риск нарваться на братков был стопроцентный. Удар кастетом по зубам, экспроприация выигрыша, проколотые колеса и пожелание «больше никогда не приезжать». При этом они рисковали истратить силу циркуля по мелочам. Сила артефакта могла иссякнуть, после чего пришлось бы искать новую жертву, чтобы вновь…
Короче говоря, новые владельцы артефакта не хотели решать проблему с очередным «сторожем». Они вообще больше не хотели крови, разве что швырнуть в алый луч пару живых куриц.
— В онлайн-казино никто никого не знает, — сказал Зорин. — И кидалова там не в пример меньше.
Деньги друзья положили на открытый банковский счет, пользоваться которым могли они оба. Ремизов положил 50 тысяч и столько же Зорин. Войти в виртуальное казино с ноутбука не рискнули, требовалась более устойчивая связь. Устроились в магазине-салоне Алексея «Планета фэн-шуй», в его кабинете, где стояла «выделенка».
— Можешь пока кофе себе приготовить, — сказал Зорин. Он вошел на сайт русскоязычного онлайн-казино и скачивал программу, чтобы принять участие в игре. — Да не нервничай так. Вот ведь люди, что не могут руками потрогать, в то уже не верят!
— А если они не выплатят выигрыш?
— Спокойно, я уже регистрируюсь. Смотри, предлагают сыграть на интерес. Нет, мы только на деньги! Ты думаешь, я совсем лопух, выброшу на ветер пятьдесят кусков? На паре форумов об этом казино очень даже положительно отзывались. Особенно покермены. В сторону, ребяты.
Заработали, дайте и нам урвать!
Алексей ввел почтовые адреса.
— Деньги-то виртуальные, а хакеры? — спросил Илья. — Обчистят нас.
— Чисто теоретически такое возможно, — ответил Алексей. — Но вот практически… Мы играем в солидном казино, в котором наличные переводит компания, специализирующаяся на переводах через Интернет. Тем более, наш счет застрахован на случай взлома. Нужен ник, желательно не дебильный.
— Рэмбо, — сказал Ремизов, которому не хотелось быть Орландо Блумом.
— Уже есть.
Пришлось прибавить «XXL».
— Тогда я «Зорро-XXL», — сказал Зорин. — Все. Еще немного, и мы в игре.
Илья никогда раньше не видел ни самого колеса, ни стола рулетки с нанесенной на нем сеткой чисел. Слева на экране монитора в металлической тарелочке дымилась виртуальная сигара, стоял стаканчик с напитком. На колесе располагались числа от 1 до 36 и зеро — 0. Это был европейский вариант рулетки, сдвоенное зеро отсутствовало.
— За одним столом играют до четырех человек, — комментировал Алексей.
— В онлайн-казино таких столов может быть и сто и двести. Представляешь, сколько они гребут наличности. Сколько зарабатывают на этих дураках, работая круглые сутки!
У Рэмбо и Зорро было сто фишек по тысяче рублей.
— Может несколько раз на «восемнадцать»? — Алексей в последний момент дрогнул.
Ремизов не отвечал, он как завороженный смотрел на лакированный темно-вишневый круг колеса. Возможно, у них только одна попытка. Одно жертвоприношение — одна невероятная запредельная возможность стать выше слепой игры, выше случайных чисел, ударить точно в яблочко, в одну блуждающую точку.
— Что ты видел там, когда… точнее, что ты… — Алексей не мог подобрать слово. «Чувствовал», «ощущал» казались ему неубедительными. — Ну, когда разодрало сторожа.
Ремизов понял, о чем говорит Зорин. Он все отлично помнил. Немой хлопок, кровь, и продолжительное мгновение, когда они стояли, словно…
— Как будто небо закрыли слепым куполом, — ответил Рембо-XXL, — а потом весь свет пропустили через одно отверстие.
Илья объяснил, как мог.
— Круто. Ставь, — произнес Алексей, сглотнув.
Они прошли тогда через одно и то же. Это не могло быть обманом, наваждением, болезненной галлюцинацией. Зорин тоже видел «звезду».
Золотая лопаточка крупье двинула стопку фишек на число «восемнадцать».
Нужно было подтвердить выбранное поле.
Колесо рулетки завертелось по часовой стрелке. Против часовой побежал, брошенный рукой в белой перчатке шарик.
— Ставь!
Сто тысяч рублей. Онлайн-казино выплачивало выигрыш 1 к ти. По справедливости стоило бы платить 1 к ми, по числу играющих чисел, но казино запускало руку в карман не только проигравших, но и победителей.
Илья поставил. Он боялся, что они превысили максимальный размер разовой ставки. Что им попросту не дадут столько поставить.
«Ставки сделаны» — мигнуло объявление. Сработало! Есть! Казино проглотило наживку!
Шарик бежал по кругу, замедляясь. Илья поймал себя на мысли, что молится. Шевелил губами и Алексей.
Их выигрыш равнялся трем с половиной миллионам рублей.
Выпало «десять». «Черное».
На выигравшее поле опустился маячок. Рэмбо и Зорро лишились ста тысяч рублей. Они не могли поверить, что проиграли. Алексей проверил их электронный кошелек. Он был пуст.
— Нужно отработать! Вернуть все на автоматах, слышишь?! Вернуть назад! — закричал Зорин. — Боже, кретин! Какой я редкостный идиот! Швыряться такими деньгами! Это невозможно! Проклятое казино!
— Здесь, что-то не так, — произнес Илья. — Этого не должно было произойти… ошибка.
Ремизова замутило, словно он был с похмелья. В теле разлилась неприятная слабость.
— Я, наверное, пойду, — сказал он осевшим голосом.
— Завтра же выезжаем, — тряс его Алексей. — Мы все вернем! Я за тобой заеду.
Конечно, они все вернут. «Они нас обманули, — вертелось у Рэмбо в голове, — они подменили выигрышные номера».
Выпало «восемнадцать». Оно не могло не выпасть. Те, кто стоял за циркулем, они управляли событиями, играли, жонглировали людскими жизнями, не то, что шариком на лакированной тарелке с числами. Они подготовил все, и это случилось, но казино просто обмануло Илью с Алексеем.
В следующий раз Рэмбо и Зорро должны увидеть все своими глазами.
— Больше они меня не облапошат, — сказал Илья.
— Следующего раза не будет, — заявил Зорин. — Все, больше никаких казино!
С утра друзья рванули на машине Алексея в областной центр. Всю дорогу Зорин нервно курил. Кашлял, тушил окурок в полной пепельнице и прикуривал вновь. Илья жмурился от сизого дыма, но молчал.
— Постарайся, — сказал Зорин, когда они зашли в обшитое когда-то белым сайдингом, а теперь заляпанное грязью и потемневшее от дорожной копоти одноэтажное здание лотерейного клуба «Золотой глобус». — Мне товар для «Планеты фэн-шуй» не на что закупать.
Девушка в помятой жилетке клуба выставила им на игровом автомате минимальную сумму в сто рублей. Достав пачку купюр, Алексей переломил ее с краю, на бензин. Он передал девушке еще несколько сотен, осторожно увеличив ставку до пятисот.
После ночной игры в онлайн-казино Илья с опаской смотрел на барабаны игрового автомата. Девять дорожек, на каждой более десятка символов, вероятность выпадения пяти символов — один к двум миллионам.
— Давай, соберись. — Алесей сделал шаг назад от автомата, чтобы не мешать другу. — Как в прежние времена. Врежь им! Ты сможешь. Ты — самый лучший!
Администратор хихикнула в ладонь. Оставалось только звонко надавать Илье по щекам и дать понюхать нашатыря.
Зорину было не до смеха. Кровь из носу, нужно было вернуть прежние времена. Удача не могла покинуть их так быстро. От момента жертвоприношения прошло чуть больше суток.
Господи, да они привезут в Григорьевку слона, гиппопотама, только…
Илья ударил по кнопке так, что уборщица со шваброй на другом конце блестящего ряда автоматов разогнулась и грозно взглянула в их сторону.
Барабаны провернулись. Не только не выпало пяти вишенок, но и двум не суждено было случиться.
Друзья поставили еще три сотни — тот же результат. Они просадили две тысячи и еще двести рублей из отведенных на бензин, получив лишь пятнадцать бесплатных игровых минут.
Выйдя из «Золотого глобуса», Илья и Алексей остановились у придорожного киоска. Вчерашние победители жевали всухомятку десятирублевые липкие пирожки с картошкой.
— Предлагала нам вчера официантка взять с собой, — сказал Илья.
Зорин понял, что Ремизов говорит про грузинские пельмени и шашлык.
— Кто только ест такую дрянь? — сказал он, выбрасывая остаток пирожка.
— Гадость!
Все происходящее было, словно наказание за Григорьевку: растравили и обчистили!
— А ты еще на жаб моих наезжал! — сказал Зорин.
Глава 4
Елена ушла в институт. Включив ноутбук, Илья рассматривал снимки, сделанные им в номере старика-англичанина. Доллары, темные, запекшиеся коркой щеки. Обнаженный оскал.
«Во что мы влезли?»
Илья встал из-за стола, достал лист бумаги, набросал расположение чисел на колесе рулетки, сверяясь с фото из Интернета. Круг получился помятым. Ремизов взял второй листок, циркуль, перенес рисунок более аккуратно.
Сидя на диване, он вертел листок в руках.
Шансы. Шансы. Шансы…
Бешеный старт в «Эльдорадо», онлайн-жулики, провал, и напоследок — позорная концовка в «Золотом глобусе». Поднявшись, Илья нервно заходил кругами по комнате.
Шли новости. Что-то вновь не поделили арабы с палестинцами, в Сочи соорудили vip-город для участников олимпиады. Илья смотрел на колесо рулетки на листе, уже бездумно, в неком отчаянии вспоминая виртуальную пепельницу и сигару.
Экран перечеркнули помехи. Трансляция прервалась. На черном фоне возникла надпись: «Сигнал отсутствует». Картинка ожила на пару секунд и остановилась вновь. Илья смотрел на зависший кадр: угол многоэтажки, улицу, деревья. На углу дома табличка с названием улицы и номер «34». Черный фон. «Сигнал отсутствует» и… вновь пошли новости.
«Тридцать четыре», «черное»!
Зачеркнув на колесе рулетки поле «34», Ремизов набрал Алексея.
— Другое! — говорил он. — Нам дали другое!
— Что другое? Да объясни толком!
— Число. Новое число. Нам надо сыграть еще раз, — сказал Ремизов. — В реальном казино! «Тридцать четыре», «черное». Я его видел, только что!
— Погоди. — На том конце трубки вздохнули. — Ты разве не на работе? Ах, да у тебя неделя… Ты уверен, что это именно число, равносильное первому? Хотя и первое обошлось нам… Почему ты решил, что…
— Это именно то число! — перебил Илья. — Ты мне нужен. Да никто не гонит тебя в Григорьевку! Кошки больше не понадобятся! Дарят просто так! Я крутил листок рулетки и в это время остановился кадр с номером дома.
— Осторожней с подобными подаркам, — сказал Зорин. — Лучше забудь о нем. Хватит с нас Рэмбо и Зорро. Попробовали и забыли.
— Забыли? У нас есть число!
— Прекрасно, — произнес Алексей. — Сколько ты носишься с рисунком рулетки? Полдня? И сколько в новостях мелькает цифр. Ты об этом подумал? Ничего удивительного, что совпало. Слушай, сейчас у меня много дел, я позвоню тебе вечером.
— Ты с ума сошел! — Ремизов закричал в трубку так, что, наверное, услышали соседи. — Это деньги!
Зорин не понимал, а Илья кожей чувствовал, что число извне. Пробитое ночное небо
— Если ты насчет кредита с моей стороны, то не рассчитывай, — сказал Алексей. — Я еще онлайн-казино полгода расхлебывать буду. Лучше подумай, чем выдре за квартиру платить. Я бы на твоем месте не рисковал.
Ремизов слушал друга и не понимал, о чем тот говорит.
— Подыскиваю покупателя на масонские штучки, — продолжал Зорин. — Сначала дребедень — фартуки, маски, мастерки, потом шкатулку. Документ там на английском древний, тоже ценный. Завтра оценщик придет.
— Ты не станешь продавать циркуль, — сказал Илья.
— Почему бы и нет? — сказал Алексей. — Маги за него много дадут.
Получишь половину. Мы все равно не знаем, как с этой штукой обращаться.
— Ты не станешь его продавать.
— Мы проиграли по пятьдесят тысяч, забыл?
Илья чуть не раздавил трубку в кулаке.
— Деньги я достану сам, — сказал он.
— Где?
— Не важно. От тебя требуется только найти подпольное казино. У тебя же был одноклассник, кажется Пика, позвони ему.
— Я с бандитами никогда дел не имел и не собираюсь.
— Поставим двадцать тысяч, выигрыш — семьсот, — продолжал Ремизов. — Делим пополам. Ты не вкладываешься и получаешь триста пятьдесят тысяч.
— Илья сделал паузу. — Триста пятьдесят тысяч рублей, — произнес он с нажимом.
Треть миллиона. В трубке молчали.
— Смеешься? — В голосе Зорина промелькнула неуверенная нотка. — Нас же уроют.
— Пика, если не сидит, точно есть в одноклассниках. Отстегнем ему за услуги тысяч двадцать. Сначала десять, остальные потом. Завтра-послезавтра провернем дело, пока у меня отпуск не кончился.
Алексей размышлял.
— Не пойдет, — сказал он. — Тухлая затея.
— Не хочешь так, — произнес Илья, — давай на реальные деньги. Из своей доли от продажи шкатулки уступаю тебе половину. Это в добавление к тем деньгам, которые мы унесем с рулетки. Папирус на староанглийском можешь себе забрать.
— Какой еще папирус. Обычная бумага, только толстая. Элиот какой-то. Джордж. Я вообще немецкий учил.
— Ну, так что?
В трубке сопели.
— Ладно, постараюсь разыскать Пику, — сказал Зорин. — Но в последний раз, когда я видел мать Пики, она была вся в слезах.
— Моя мать тоже вечно в слезах, — сказал Ремизов. — Но это не значит, что я в тюрьме, скорее наоборот.
После разговора с другом, на Илью накатила неприятная слабость. На всякий случай он пощелкал «лентяйкой», перебирая телевизионные каналы.
Не завис ни один.
Илья позвонил в кредитный отдел банка, на карточку которого ему переводили зарплату. Нечего было и надеяться, что с двумя непогашенными кредитами он получит сорок тысяч. Двадцать — на ставку, двадцать — Пике. Ремизов попросил десять, ему сказали, что он может претендовать только на пять, да и то эта вероятность исчезающе мала.
«Подходите, заполните анкету. Мы сможем принять вас через неделю».
— У вас там что — очередь? — Илья был взбешен. — Пять тысяч и «вероятность исчезающе мала»?! Что вы можете знать про вероятности!
Ремизов бросил трубку. Злой, как черт, он сидел на диване и соображал. Порывшись в ворохе газет бесплатных объявлений, которые накопились в коридоре, Илья нашел номер посвежее. «Быстрый кредит за 30 минут, — гласило объявление. — До тысяч в рублях и валюте. Никита». Илья набрал номер. Трубку долго не брали.
— Никита?
— Гы…
— Здравствуйте, я бы хотел взять сорок тысяч рублей на полгода. Какие нужны документы?
Никита, видимо, что-то обдумывал.
— Вэзы паспорт. Дам пятдэсят.
— Я приеду прямо сейчас, где вы находитесь? — Илья записал адрес. — Но мне не нужно столько, мне…
Трубку бросили. Да, Илье не нужны были пятьдесят, тем более «пятдэсят», но он торопился.
На пороге его встретила вошедшая Елена.
— Тебя уже отпустили? — Она протянула ему пакет с продуктами.
— Извини, убегаю, — Илья набросил куртку. — Срочный вызов на репортаж.
— Зонт возьми, на улице дождь.
Ремизов уже бежал вниз по лестнице. Моросило. Холодные капли кололи разгоряченное лицо. Сжимая в руке бумажку с адресом, Ремизов нетерпеливо топтался на запруженной зонтами автобусной остановке, затем побежал вверх по улице, перемахивая через лужи.
Никита обитал в офисе, переделанном из двухкомнатной квартиры на первом этаже «хрущевки». Зайдя в комнату, Илья увидел за столом грузного широколицего человека лет пятидесяти с черной, как смоль щетиной и черной с проседью, крупной головой. Брюнет медленно тыкал толстым пальцем в клавишу двухкассетного «Панасоника». Хозяин магнитофона сидел на табурете, набросив на голову капюшон.
— Заедает. Дам двэсти, болше нэ проси.
Парень сгреб деньги и быстро вышел. Похоже, что магнитофон был краденный.
— Я вам только что звонил, — сказал Илья.
— Садысь. — Взгляд широколицего был тяжел. — Я — Мансур.
Ремизов сел. Потом кивнул. Хотел спросить, где Никита, но передумал. Какая разница? За спиной Ремизова возник крепкий парень в кожанке и протянул руку. Документы такому отдавать не хотелось. Ремизов почувствовал себя улетающей в Турцию на заработки студенткой, которой пообещали место няни.
— Жена, дэти есть? — Мансур листал паспорт Ремизова.
Илья думал, что его спросят о машине, недвижимости, а тут сразу о детях.
— Только жена.
— Красывая?
— Да, — сказал Илья. — То есть, нет. Не очень.
— Хорошо. — Мансур пододвинул к Ремизову чистый лист. — Дам тэбе пятьдэсят… Молчи. Я много процэнта не возьму. Ладно, возьмешь сорок. Вернешь тридцать через два, — Мансур сделал пальцами, словно Черчилль «V», — месяца. Через месяц — еще столько же. Пиши расписку.
Илья написал. Парень в кожанке сделал ксерокопии первых страниц его паспорта, листа с печатью прописки.
Мансур отсчитал Ремизову сорок тысяч рублей.
— Тэхника нужна? — спросил он. — Нет? Тогда иды.
По дороге домой Илья позвонил Зорину.
— Пика в городе, — сказал Алексей. — Я назвал ему твою сумму. Но, по-моему, он не перезвонит.
— Он проведет нас в казино, — сказал Ремизов. — Сорок кусков у меня в кармане.
— Илья, надеюсь, ты соображаешь, что делаешь?
— Я знаю, что делаю. Главное, чтобы ты меня не подвел.
Алексей перезвонил, когда Ремизов пил чай на кухне. Пришлось отправиться в ванную и включить воду, чтоб Елена не слышала разговор.
— Пика согласен, — сказал Зорин. — Казино в десяти минутах езды. Поселок Северка. Завтра мы должны приехать туда к девяти вечера.
— Отлично.
Зорин молчал.
— Ты мой друг и я еду с тобой, — сказал он. — Но обещай мне, что когда мы отработаем второе число, при любом результате это будет последняя наша игра. Мы играем в последний раз, а потом продаем циркуль и все остальное и завязываем с магией.
— Я не могу тебе этого обещать.
— Я хочу спокойно вести свой бизнес, — с горечью сказал Зорин. — Забыть обо всей этой мистической хреноте и спать спокойно. Мы видели в Григорьевке то, что мы видели. С меня довольно!
— Да мы видели то, что мы видели, — сказал Илья. — И я…
— Хорошо, — перебил Алексей. — Обещай, что это будет наша последняя совместная игра.
— Сделаем дело, и можешь завязывать, — сказал Ремизов. — Циркуль я у тебя выкуплю. Не переживай.
Илья рассчитывал, что Зорин заедет за ним на ВМW, но Ольга — жена Алексея — взяла машину, укатив к родственникам. Пришлось отправиться в Северку на такси. В восемь вечера друзья выехали из города. По обочинам потянулись облетающие тополя, вдали пламенел багряными верхушками березовый лес. Илья и Алексей молчали. Оба сосредоточено смотрели на дорогу, словно это они вели машину.
— Что, деньги ляжку жгут? — спросил у сидевшего на переднем сидении Ремизова таксист.
— Ничего не жгут. С чего вы взяли?
— Это я вас туда вожу молчаливых и целеустремленных, — сказал таксист.
— А обратно пьяных, избитых и очень разговорчивых, прям до слез. А один аж с порванным ртом домой ехал, не знаю, что с ним там делали.
Алексей и Илья невольно переглянулись.
— Я считаю, что больше того, что тебе по судьбе написано, ты не выиграешь. А если выиграешь, еще больше потеряешь, потому что не заслужил.
— Неужели никто не выигрывал? — спросил Зорин.
Таксист не ответил.
— Как-то оставили в салоне фотоаппарат, — сказал он после некоторого молчания. — Я посмотрел: дорогой, японский, ну и прибрал.
Ремизов ждал продолжения.
— В первые же выходные часы с руки на рыбалке соскользнули — о борт лодки и на дно. — Водитель усмехнулся. — Двадцать лет таскал и ничего, а тут браслет лопнул. Сколько нырял — не нашел: провалились в ил. Так и не порыбачил толком, собрал удочки и домой. Потом нашел владельца фотоаппарата по объявлению, ну отдал, значит. Он мне деньги предлагал, только я не взял. Приехали.
— Может, вы и адрес казино знаете? — спросил Илья. — А то мы впервые.
— Пошли, Пика уже здесь, — ткнул его в плечо Зорин, показывая на «десятку», стоящую в метрах двадцати от них. — Видишь, мигает.
«Десятка» продолжала сигналить фарами, но из машины никто не выходил. Илья расплатился, таксист уехал. Друзья подошли к глухо, до черноты тонированной «десятке», откуда доносилась дробная, бьющая по мозгам клубная музыка, которая могла доставить удовольствие разве что под амфетамином.
Со стороны водителя наполовину опустилось стекло. Скуластый, коротко стриженый Пика, выглядевший старше Алексея минимум лет на десять, с косым шрамом через бровь, выбросил на дорогу окурок.
— Деньги принесли?
Илья отсчитал из пачки, а Алексей передал Пике десять тысяч.
— Ясная шестнадцать, после девяти.
Стекло поднялось, «десятка» дернулась с места и, набирая скорость, скрылась в направлении города.
— Не могу поверить… — Алексей оцепенел, Илья дернулся было за машиной, но на своих двоих догонять было бесполезно. — Он нас кинул?
Они стояли посреди пустой улицы, в наползающих на избы, сгущающихся сумерках. Горели окна домов, становилось прохладно.
— Может, ну его… — Алексей поежился, спрятал ладони в рукава куртки. — Домой, а?
— Адрес-то он назвал, — сказал Илья. — Улица Ясная. В чем проблема?
Они стояли на улице Дзержинского.
— В поселке много адресов, — сказал Алексей. — Даже, если это тот самый адрес, то кто нас проведет, порекомендует? Мы идем в подпольное казино!
— Вот кто. — Ремизов хлопнул по внутреннему карману с тугой пачкой пятисоток. — Я говорил, что поставлю двадцать, так вот ставим тридцать тысяч, твоя доля с рулетки естественно возрастает до… — Илья посчитал. — …Пятисот тысяч.
Алексей с удовольствием вызвал бы сейчас такси или поймал на трасе частника, он бы с удовольствием побежал прочь из Северки.
— Думаешь, я того, — произнес Илья. — Тронулся?
— Нет, пока не думаю, — сказал Зорин. — Но ты обещал, что это в последний раз.
— Тогда пошли.
Улица Ясная была сплошь застроена двух и трехэтажными коттеджами. С башенками, высокими воротами, камерами слежения на стенах. Здесь даже ограды были выложены из кирпича и представляли собой двухметровые стены.
— Будьте добры, скажите, — обратился Илья к проходящей мимо закутанной в шаль старушке. — В каком доме больше всех шумят, пьют и дерутся?
— К какому больше всех приезжает машин? — вставил Алексей.
— Да, везде, — сказала пенсионерка, не останавливаясь. — Сволочи…
— Ты же журналист, акула пера, — сказал Зорин Илье. — Ну, так проведи расследование, сбор информации, как это у вас делается. Только не ори на всю улицу, что мы из «Городских вестей».
Дом под номером шестнадцать оказался трехэтажным. Фасадные окна на всех трех этажах закрывали жалюзи. Из-за ворот не раздавалось ни звука.
Илья присел. Земля у ворот была густо залита машинным маслом.
— Знаете, где еще я видел подобные пятна, Ватсон? — произнес он. — В цыганском поселке. Только там клиенты приезжали за героином. В эти ворота… — Он поднялся. — Не один десяток машин…
Домофон отсутствовал. Ремизов постучал костяшками пальцев в ворота, точнее, в дверь сбоку. Негромко, но настойчиво.
— Кто?
Голос был хриплый. Тотчас залаяла собака.
— Мы играем в спортивный покер, — сказал Илья. — В лотерею.
— Проваливайте.
— Мы друзья Пики, он сейчас подойдет, — сказал Алексей. — Мы только что из «Эльдорадо», вот решили догнаться!
— Нам сказали, что здесь можно сыграть, — добавил Ремизов бодро.
— Да, — раздалось из-за стальной двери. — В ящик.
Разговор не клеился.
— У нас есть деньги, — сказал Илья. — Мы приехали сделать серьезную ставку.
Ответа не последовало. Друзья переглянулись.
— Встаньте под камеру, — раздалось из-за ворот.
Пришлось сделать шаг назад и повернуть лица к глазку. Площадка перед воротами была отлично освещена.
— Проваливайте. Здесь не играют.
Илья достал пятисотрублевую купюру просунул в щель под дверью. Подмигнул Зорину. Дверь распахнулась, Ремизова втащили внутрь. Дверь захлопнулась. Алексею ничего не оставалось, как постучать вновь.
Ему открыли. Коренастый кавказец в черной шапочке и спортивной куртке.
В следующее мгновение сноп искр разорвался у Алексея в голове, а земля вылетела из-под ног. Его подхватили и поволокли куда-то вглубь двора, затем вверх по лестнице. Бросили на пол в небольшом помещении.
Илья лежал тут же с разбитыми губами. У стола с дубинкой в руке возвышался человек в камуфляже, еще двое, напоминавших фигурами профессиональных борцов, стояли у входа. Мускулистый парень в майке, с густо татуированными руками и грудью сидел на диване в штанах цвета хаки. Носком высокого армейского ботинка он ткнул голову Ремизова.
— Очухался? Вставай!
Илья поднялся на четвереньки, от хорошего удара по зубам его мутило.
В комнату вошел грузный мужчина с жирной шеей и необъятным животом, затянутым в синий халат с дельфинами. Шаркая тапочками, жмурясь от яркого света, он уставился на Ремизова.
— Извините, что разбудили, Антон Владимирович, — татуированный в майке сразу же встал с дивана и надел куртку. — Эти ломились в дом. — Вот. —
Он протянул купюру. — Просунули под дверь.
Толстяк потер виски, рассматривая пятисотку.
— Вы что, менты, совсем оборзели?! — рявкнул он. — Вы что —новенькие?
— Антон Владимирович бумажка без состава, — сказал татуированный, который, видимо, был здесь начальником охраны. — Мы проверили.
— Значит, номера переписали!
Илью и Алексея поставили на ноги.
— Что вы здесь ищете? — уставился на них толстяк. — Наркотики, оружие не нашли, теперь вот казино?! Что вы все вынюхиваете, словно я Бен Ладен!
— Антон Владимирович, похоже это… — татуированный мялся. — Не мусора.
— Машину проверили? Не мусора… Я их за версту чую.
— Без машины они.
— А их самих проверили? — не унимался толстяк.
Парни бросились обыскивать «оборзевших оперативников».
Из внутреннего кармана Ремизова достали пачку купюр. Сидя на диване, Антон Владимирович пересчитал деньги.
— Двадцать девять пятьсот, — заплывшие глазки хозяина дома зло блеснули. — Наркоту на меня хотели повесить?
— Мы приехали играть, — сказал Илья. — Мы…
— Есть! — один из охранников стиснул ногу Алексея, так что тот вскрикнул.
— На стол его!
Зорина не то, что положили, — ударили спиной об стол, так что он на какое-то время не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Татуированный засучил штанину на правой ноге Алексея. Чуть ниже икры двумя полосками скотча был прикреплен к ноге кухонный нож. На самой икре была наколота поднимающаяся для броска кобра.
Привстав с дивана, Антон Владимирович рассматривал нож. Татуированный рванул за рукоятку, отодрав хлеборез от ноги вместе со скотчем. Зорин вскрикнул.
— Нет, это не менты, — произнес босс, и тут он захохотал так, что брызнули слезы. — Это отряд «Кобра»!
Хохотали все, смех разобрал даже Ремизова.
— А ты чего ржешь, клоун? — сказал татуированный. — У тебя тоже, может, поварешка заныкана.
— Мы хотим сыграть, — сказал Илья.
— Во что? — искренне удивился Антон Владимирович. — У меня дома даже шашек нет! А вы ворвались, переполошили всех. За беспокойство вы должны мне десять кусков, остальное возвращаю. — Он отсчитал «свое», сунул оставшиеся деньги Ремизову в карман. — Честно говоря, впервые вижу таких идиотов. Удачи и пошли вон. Выбросите их, — сказал он охране. — Только без грубостей.
Дверь распахнулась. Вбежала разгоряченная, взлохмаченная брюнетка в вечернем платье, с шикарным бюстом, с ниткой жемчуга в глубоком декольте, с ослепительной улыбкой.
— Пупсик! Я выиграла! — Сияя от счастья, красавица взвизгнула, протянула Антону Владимировичу пригоршню фишек. — Я выиграла!
— Ты потеряла туфель, — босс окинул взглядом ноги девушки. — Обе туфли.
— Ой! — Она только сейчас поняла, что прибежала сюда босиком. Пьяная, разгоряченная, с влажным блеском продолговатых темных глаз. Девушка смотрела на сидящего на столе Зорина с парой красных полос на ноге, на
Ремизова с разбитыми губами. — Я…
— Выиграла в шашки, — сказал Илья.
— Заткнись! — обернулся к Ремизову хозяин дома. — Милая, нам надо закончить разговор с двумя… господами. Я сейчас вернусь, только подбери туфли. Люди злоупотребили моим гостеприимством и рискуют…
— Мы не уйдем отсюда, пока не сделаем ставку, — сказал Илья.
— Ставку? — удивился Антон Владимирович. — Да при вашей редкостной дебильности вы уже спустя пять минут уйдете отсюда голые!
— Согласен, мы уйдем отсюда голыми, если проиграем. — Илья взглянул на девушку с фишками в руках. — Думаю, что это развеселит ваших гостей.
— Нет, — сказал босс. — Им весело и без ваших задниц.
— Ну, Антоша, я хочу посмотреть на остальные татуировки, — протянула красавица. — Все равно никто не ставит. Половина зала уснула.
— Я… — начал Илья.
Хозяин дома сделал нетерпеливый жест ладонью, словно отгоняя от себя назойливую муху. Охрана подхватила незваных игроков под руки.
— Я сделаю всего лишь одну ставку! — закричал Ремизов. — Всего одну! Сразу на всю сумму! А потом мы с моим другом голыми убежим по дороге!
— Стойте, — произнес Антон Владимирович. — Ты сказал, одну ставку?
— Одну ставку.
— Пять тысяч с каждого стоит вход в казино, итого ты ставишь на кон десять.
— Думаю, это будет первая в истории Северки столь крупная ставка.
— Да, здесь не Лас-Вегас. — Антон Владимирович поправил халат. — Ставят мизер, всякую дрянь: чет-нечет, красное-черное — смотреть противно.
— Есть легенда, что раз в год в одно из крупнейших казино Лас-Вегаса входит человек, — сказал Илья. — Он ни с кем не разговаривает, а молча ставит на кон рулетки чемодан денег. Уходит он всегда с двумя чемоданами.
— Хочешь повторить это в Северке?
— Почему бы и нет?
— Чертовски трудная, скажу я тебе, задача, — произнес Антон Владимирович. — Хорошо, несите брюки!
Он скинул халат с дельфинами, под которым оказались белая рубашка и трусы.
— Где вы взяли наличность? — спросил он, натягивая штаны.
— Занял под проценты, — сказал Илья.
Новый приступ хохота не дал хозяину казино застегнуть ширинку. Он пытался, но брюхо колыхалось, он сам почти присел.
— Да, занял под проценты, — повторил Ремизов. — Сорок тысяч у Мансура.
— Куда спустил десятку?
— Заплатил за ваш адрес.
— Хм… однако сколько это, оказывается, стоит. Как ты говоришь, Мансур? Неужели тот самый! Валет, ты слышал, этот штырь стал ростовщиком. Финансирует легенду!
— Да босс, — ответил татуированный. — Только вряд ли эта гнида так поднялась. Хотя можно проверить. — Он обернулся к Илье. — Давай телефон.
Ремизов протянул обрывок газетной страницы.
— Алло, Мансур! — Набрав номер, Валет прикрыл трубку рукой. Взгляд у него стал насмешливо-ошалевший. — Да, босс, это он! — прошептал Валет в сторону. — Здоровеньки булы, ойрам-байрам маллекум джихат! Спасибо, что подогнал деньжат. Кто, кто? Золотой фаллос! Здесь некто… — Валет уставился на Илью, прошептал: «Как твоя фамилия?» — Здесь некто Ремизов ставит на кон десять кусков. Так сейчас в Лас-Вегасе крутые пацаны делают. Ага, легенды. Так вот встречай его и его дружка, они голыми прибегут к тебе за баблом. Ты уж не откажи! Есть жена? Страшная, наверное, ты лучше их самих трахни. Ха-ха-ха! — Довольный собственными шутками Валет откинулся на спинку дивана. — Бросил трубку, скотина.
— А туфли можно надеть?
— Что? — Валет не понял, кто задал вопрос.
— Туфли можно надеть? — повторил Алексей, до этого он не проронил ни слова. — Ну, когда домой пойдем.
— Ты в баню ходишь? — спросил Валет. — Ты когда голый моешься, туфли надеваешь, а кобра? Вот, видишь. Не фарт тебе.
В комнату вошел человек в смокинге и в маске медведя:
— Изменения в программе, Антон Владимирович? Эльвира сказала, что у вас сюрприз. Кстати, ее туфли нашлись.
— Валет, объясни Михайло, что сейчас будет. — Босс натянул на себя маску льва.
Валет вышел и, гыкая, объяснил «медведю», как все надо преподать и обставить.
— Фраера опозорятся по полной! — с глумливой улыбкой говорил он. — В этом мулька.
— Все слишком быстро произойдет, — засомневался конферансье. — Больше болтовни.
— А ты подумай, как затянуть. Что ж нам от Штатов отставать? Давай, Винни Пух, шевели опилом.
— Пусть тогда двадцать поставят это солидней как-то. Семьсот тысяч выигрыша! — Конферансье понимал, что деньги никто «гостям» отдавать не собирается, так почему бы и не увеличить ставку?
— Треть миллиона тебе мало? — удивился Валет. — Не, пусть будет десятка. Иначе игроки заподозрят неладное. Какой дурак сразу будет столько ставить?
Первым в подвал по широкой лестнице спускался Антон Владимирович в маске льва под руку с хмельной от шампанского и выигрыша красавицей Эльвирой. Валет и два охранника в масках волков то и дело бросали на ее бедра жадные взгляды. За отворотом пиджака одного из «волков» Илья заметил рифленую рукоять пистолета, торчащую из кобуры.
Илья и Алексей шли с открытыми лицами: игрокам казино маски были не положены.
Над двухстворчатой дверью, которую открыл заяц в смокинге, горели буквы из отполированной латуни: «Золотой фаллос». Вся компания оказалась на полукруглой сцене. Оттуда в небольшое продолговатое помещение казино с крашенными кирпичными стенами, видимо, переделанное из двух секций подземного гаража, спускались ступени. Еще один заяц ходил зигзагами с заставленным рюмками и бокалами подносом: от стола, за которым играли в покер, к игровым автоматам и к столу рулетки. Его смокинг вспыхивал серебристой пылью. Вообще было много света и зеркал, что создавало иллюзию увеличения пространства.
За вращением колеса рулетки следила пестрая компания. Обдавая себя дымом сигареты, делал ставки молодой, но истаскавшийся парень, явно из золотой молодежи. Рядом что-то записывал в блокнот одетый с иголочки то ли кореец, то ли китаец. Его пытался оттолкнуть пьяный господин со съехавшим на сторону галстуком.
Молодой игрок приложился к ополовиненной бутылке виски, а невозмутимого корейца даже сигаретный дым облетал стороной. Крайне сосредоточенный, он анализировал. Илья читал о таких в Интернете. Системы ставок на основе математических формул. Выдержка, дисциплина, холодный расчет. Не игра, а война. Еще пара кавказцев сидела за игровыми автоматами. И только у покерного стола было не протолкнуться.
Царь зверей с волками спустились в зал. Эльвира сразу же очутилась в компании двух молодых девушек и их друзей, но кроме этой пестрой стайки никто не обращал внимания на застывших у входа двух новичков.
— Дамы и… кхэ господа! — Конферансье откашлялся. — Мы приготовили для вас… кхе… да что такое…
К сцене подбежал вспыхивающий искрами заяц. Ведущий, не снимая обрезанной снизу маски, опрокинул в себя рюмку водки, запил шампанским.
— Дамы и господа! — зычно произнес он хорошо поставленным голосом.
Эльвира и дамы рядом захлопали.
— В Соединенных штатах живет человек-легенда, — продолжал ведущий. — Никто до сих пор не знает его имени. Раз в год в один и тот же день он отправляется в Вегас. С чемоданом денег он заходит в самое крупное казино. Молча ставит на кон миллион долларов и… уходит из казино с двумя чемоданами. Подобный человек живет и в России, господа! Сегодня
он бросает вызов «Золотому фаллосу»!
Казино загудело. Повернул голову к сцене один из игроков в покер.
— Сейчас он поставит на кон десять тысяч рублей! Он собирается положить в карман треть миллиона! В противном случае человек-легенда покинет казино без штанов! В буквальном смысле, господа, то есть голым! Кто сильней?! Встречайте! — Винни Пух вытолкнул Илью перед собой. — Как вас представить, а, кореша? — прошептал он, а выслушав ответ, ухмыльнулся. — «Золотому фаллосу» бросают вызов, — конферансье сделал паузу. — Рэ-э-э-м-б-о-о и З-о-р-р-о-о-о!
Услышав условия противостояния человека и казино и сумму ставки, китаец около рулетки на секунду оторвался от блокнота, но затем невозмутимо вернулся к записям. Молодой повеса продолжал стремительно напиваться и так же стремительно проигрывать. За игровыми автоматами один из кавказцев улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.
— Подстава! — крикнул высокий, с волнистой шевелюрой, игрок в покер. — Дайте нормально сыграть, не морочьте голову! Нудисты…
Неожиданно из-за карточного стола поднялся человек.
— Зорька?! — завопил он, разводя руки и округляя глаза. — Зорька! Ты?! Голым! — Человек подбежал к конферансье и, вытащив из кармана брюк телефон, щелкнул Алексея на камеру. — Это же наша самая главная заучка! Отличник! Паинька! Я с ним в одном классе от звонка до звонка!
Алексей побагровел, потом побледнел.
— Кто это? — схватил его за руку Илья.
— Друг детства, — ответил Зорин. — Ужасная сволочь.
— Не повезло тебе с одноклассниками.
— Ребята ахнут! — «Друг детства» сделал еще кадр и тут же отправил его во всемирную информационную сеть. Его переполняли эмоции. — Голенькая попка Зорьки! Жесть!
Вскоре все казино узнало, что «Зорька» — Алексей Зорин — бизнесмен, обеспеченный человек, семьянин, эксперт по фэн-шую, серебряный медалист и гордость школы.
— Подстава! Подстава! — передразнивал скептиков одноклассник Зорина. —
У вас-то самих есть собственный магазин, новенькая BМW и коттедж в Прилуково?
Его сосед по карточному столу вынужден был признать, что ни особняка, ни иномарки, ни магазина у него нет. Он как раз и намерен заработать себе на счастливую жизнь за покерным столом.
— А если бы это все у вас было, оголили вы бы свою, пардон, попу перед нами?
Игрок в покер опять же должен был признать, что Зорину, как уважаемому и известному человеку прямая дорога в депутаты Городской думы. При этом демонстрировать в «Золотом фаллосе» свою задницу, было совсем не обязательно.
— Вот именно! А то — подстава!
Интрига назрела сама собой.
Илью и Алексея окружили игроки с мобильниками в руках. На какое-то время «Зорька» заслонил собой саму легенду, «наш ответ Вегасу!», как отрекомендовал его ведущий. Затмил человека, который, собственно, и делал ставку. Но это продолжалось недолго.
Илья шагнул к колесу рулетки. Ранее он видел рулеточный стол и лопаточку, сгребающую фишки, только на фотографиях да в известном фильме с Робертом Де Ниро. Выполненное из темного пластика рулеточное колесо с числами блестело, словно полированное.
— Ты знаешь, сколько я сегодня проиграл, а? — Молодой повеса протянул Илье бутылку виски. — На…
— Сыграй лучше в покер, Рэмбо!
— Лучше сразу разденься, кросафчег!
Рулеточный стол окружили игроки. В центре возвышался широченный Антон Владимирович с животом, на котором так и хотелось разместить пару пивных кружек, орешки, да еще место под пепельницу осталось бы.
— Не дрейф, Зорька! Школа тобой гордится!
— Может, уйдем? — шептал Алексей. — Оставим деньги и уйдем, а? С Мансуром я помогу расплатиться.
— Не тот контингент, — ответил Илья тихо. — Знаешь, что они делают с теми, кто толкает фуфло? Лучше уйти голым, чем без яиц.
Перед Ильей были тридцать семь полей. Крупье разменял десять тысяч на фишки. На нем была маска не то орка, которому разнесли полбашки, так что кровью и мозгами залило лицо, не то восставшего из могилы полусгнившего упыря.
Ремизов стал выстраивать аккуратный столбик на поле «34».
— Мертво. Я уже два раза ставил, — заявил пьяный молодой человек. — Только что.
На поле «34» вырос небольшой небоскреб.
— Я хочу, чтобы сюда вынесли триста пятьдесят тысяч, — объявил громко Илья. — Мой зад при мне, а денег я не вижу.
— Выиграешь, увидишь, — произнес Антон Владимирович. — «Золотой фаллос» — честное казино. Моего слова достаточно.
— Не сомневаюсь. — Илья окинул взглядом с десяток поднятых вертикально телефонов. — Но идет запись, и зрители хотят не только слышать, но и видеть.
Эльвира что-то прошептала боссу на ухо. После некоторой заминки один из волков — судя по густо татуированным пальцам, Валет — принес и поставил на рулеточный стол коробку с банкнотами в пачках. Он брал пачки и клал на стол, пока не выстроил из них небольшую пирамиду.
— Делайте ваши ставки! — Кровавый орк в смокинге крутанул рулетку и бросил шарик.
Молодой парень лихорадочно выворачивал карманы, но не нашел ни рубля. За вечер куда-то уплыли пятнадцать тысяч.
— Ставки сделаны.
Илья смотрел на бегущий навстречу движению колеса шарик. Наматывая круги, шарик покрывал расстояние в несколько десятков метров, при этом размер ячейки, куда он должен был попасть, составлял два с половиной сантиметра.
Застывшее на экране телевизора число могло быть простым совпадением. Шуткой судьбы. Плодом возбужденного воображения.
До этого момента, несмотря на разгоряченную атмосферу казино, Ремизов мыслил холодно и отвлеченно, но как только поставил фишки, уверенности не стало. На самом деле, они с Зориным могли надышаться в доме №57 по улице Лесная паров неизвестного им психотропного вещества, отравиться газом до галлюцинаций. Кто знает, существовал ли на самом деле сторож-пьяница, принесенный циркулю в жертву?
У Ильи два кредита, подскочившая квартплата, а главное — долг Мансуру в шестьдесят тысяч.
Хотелось оказаться дома, быть рядом с Еленой. Господи, как он ей скажет? Им еще предстоит бежать без одежды по поселку. До трассы. Без туфлей.
Глядя на колесо рулетки, Ремизов понимал, что каждый человек верит в то, во что ему хочется верить. Все, пришедшие сегодня в «Золотой фаллос», верили в свою удачу, но маленький шарик, брошенный мертвецом, шарик к которому были прикованы сейчас взоры всего казино, играл судьбами, планами, ожиданиями…
Чем он, Ремизов, лучше других? Илья решил не закрывать глаз. Не зажмуриваться. Так делают трусы — отводят взгляд. Тем более, в глубине души, в самом дальнем от логики и здравого смысла колодце, вопреки всему жила, крепла с силой нарастающей лавины вера в то, что он, Илья Ремизов, Рэмбо-XXL, сейчас выиграет. Иного и быть не может. Он видел тьму, пробитую светом, а остальные нет. Он чувствовал власть над потоком событий, а другие не имели об этом ни малейшего понятия. Он…
Перепрыгнув пару делений внутреннего круга колеса рулетки, шарик упал в ячейку напротив числа… «34». Крупье превратился в каменную глыбу. В соляной столб.
Застыли лев, волки, медведь. Выронил блокнот кореец.
С первого раза…
Оглушительно завизжала Эльвира, а потом закричали все, стоявшие вокруг стола. Игроки «Золотого фаллоса» вскрикнули, дико взревели как один человек. Антон Владимирович шагнул к рулетке, не веря глазам. Шарик лежал там, где лежал. Не обращая на съемку внимания, Валет впервые за полугодовую практику сдернул маску и стоял, опустив руки, переводя растерянный взгляд с ошеломленного босса на деньги и обратно.
Зорин орал. Упав на колени, он пополз, затем сел, задрал лицо кверху и заревел как зверь, сжимая кулаки. Его обнимал его одноклассник, тыча в лицо Алексею телефон-раскладушку:
— Треть миллиона! Зорро, пару слов пользователям инета!
Илья стоял посреди гвалта в недоступной другим тишине. Чуть разведя руки, победитель смотрел на триста пятьдесят тысяч, которые теперь принадлежали ему. И тут все бросились к Рэмбо. Его обнимали, его поздравляли. Девушки, игроки в покер, кавказцы; взволновано тряс руку кореец. И все улыбались, у многих слезы выступили на глазах. Лица просветлели. В казино словно добавили света — оставшуюся половину ламп. Люди были счастливы. А шарик лежал на столе беспомощный, жалкий.
— Как вам это удалось? — спрашивал высокий скуластый бизнесмен и в восхищении хлопал Ремизова по плечу. — Как вы это сделали? Вы… вы подарили нам надежду! Дали шанс, понимаете?!
Ремизов молчал, как и полагалось человеку-легенде.
Очухавшийся крупье поставил на выигрышное поле метку. Выстроенный Рэмбо пластмассовый столбик из фишек… Сейчас он казался выше и монументальнее Монблана. Крупье-орка тут же сменили на носорога. Никто не расходился, никто не садился за карты. Все ждали продолжения.
Илья сгребал деньги в коробку.
— Давай Рэмбо! Сыграй на треть миллиона!
— Добей фаллос, бродяга!
— Пусть сами раздеваются!
— Я ставлю, — вышел к столу представитель золотой молодежи, судя по стеклянным глазам возбужденный до состояния транса. — Ставлю машину.
Собрав выигрыш, Илья молча бросил храбрецу пачку банкнот, молча выпил предложенный им бокал минеральной воды. На подносе стояло все, включая коньяк, но легенда предпочел воду, черкнул автограф в блокнот корейцу на странице с вычислениями и формулами, и направился к выходу.
Опустошив пару фужеров так и не поняв с чем, Зорин последовал за ним.
— Рэмбо! Рэмбо! Рэмбо!
Казино ревело. Наверное, они перебудили всю Северку. Они хотели продолжения, они смотрели на него, как на мессию, что покажет им путь к безграничным деньгам. Даст ключ к невероятной удаче, наделит невиданными возможностями.
Обернувшись, Алексей приложил палец к губам: «Т-с-с».
И стало тихо.
— Вы забыли легенду о Вегасе, — сказал Зорин. — Никто не знает его имени, откуда он и кто он. Он приходит, ставит на кон чемодан денег. А потом… — Алексей сделал таинственнее лицо. — Исчезает.
Когда дверь за друзьями закрылась, первым очнулся Антон Владимирович.
— Не надо на меня так смотреть, господа, — озираясь, заговорил он. — Рэмбо выиграл. Это его деньги и казино платит, как и должно быть.
Казино не может заставить его играть дальше. Казино… — он подбирал слово. — Поздравляет!
«Золотой фаллос» поздравляет!
— Проводите их, — прошептал Антон Владимирович, указывая глазами Валету на дверь. — Ты меня понял? И надень маску, кретин!
Волки бросились за победителями. Вслед за ними синхронно, как намагниченные, потянулись игроки.
— Господа! — вскричал конферансье. — «Золотой фаллос» продолжает работу! Ловите удачу! Сегодня она совсем близко!
Посетители казино, не сговариваясь, сгрудились вокруг рулетки, разменивая у крупье-носорога фишки.
— Одновременно играют не более четырех человек, господа! — кричал тот.
— Господа, пропустите дам! Делайте ставки! Не все сразу, господа!
Илья и Алексей выбежали из казино во двор, словно из бани. Студеный воздух обжог разгоряченные лица. Над воротами чернело небо. Они даже не представляли, сколько прошло времени. Судя по пробирающему холодку, было за полночь. Ремизов прижимал коробку с деньгами к себе.
Перемахнуть через высокие железные ворота не смог бы и профессиональный гимнаст. Открывались они автоматически.
Алексей дернул ручку железной двери, через которую они сюда зашли, вернее, через которую их втащили одного за другим.
— Заперли, гады.
Из подвала казино поднялся Валет.
— Антон Владимирович приглашает вас к столу, — сказал он.
— Благодарим за гостеприимство, — сказал Зорин. — Но мы спешим по делам. Откройте дверь, пожалуйста.
— На ночь глядя? — Валет смотрел на Илью и коробку сквозь прорези маски. Из картонной пасти вырывался пар. — Вы наши гости и потом, вы честно заработали эти деньги. Мы же не звери. Антон Владимирович не любит, когда ему отказывают. Да и на чем вы поедете?
Илья только сейчас вспомнил, что куртки, а в них сотовые, остались в помещении для охраны, они не могли даже вызвать такси.
Можно было заявить, что в ста метрах от дома припаркован внедорожник, но подопечные владельца «Золотого фаллоса» наверняка прочесали местность. Если бы внедорожник там и стоял, то он давно бы уже сломался.
— Можно попросить вас об услуге, — произнес Илья. — Вынести наши вещи и, если можно, пакет. В гости к Антону Владимировичу мы обязательно зайдем, но в другой раз. Нам по душе честная игра.
— Попрошу вас ни о чем нас не просить. — Снимая маску, Валет сделал шаг вперед. — А то костей не соберете!
— Полегче, Валет. — Из казино вышел Антон Владимирович. — Это мои гости, а значит, друзья. Никто не смеет выказывать неуважение к моим друзьям. Прошу в дом, ребята.
Антон Владимирович никогда не повторял просьбы, потому что ему никогда не отказывали.
Илья и Алексей прошли за боссом на крыльцо, уселись в гостиной на кожаный диван, перед накрытым столом, что был уставлен холодными закусками, водкой и коньяком. От горящих в камине дров шло тепло, на стенах висели заключенные в рамку фото подводной охоты и сафари.
— Хочу выпить за ваш успех, — сказал Антон Владимирович, поднимая рюмку. — Признаться, я впервые вижу, чтобы кто-то так лихо играл. Знаете, надоели недоумки горбоносые: доктора наук, доценты, аналитики.
С блокнотами, калькуляторами, считают, пишут, вычисляют. А как доходит до дела — фук! Пустой карман! Целыми днями толпятся в «Золотом фаллосе», приличным людям отдыхать не дают. Вы не такие. У вас-то точно есть своя система, как сделать казино.
— Никакой системы нет, — сказал Алексей, который неожиданно легко освоился в гостиной босса, наверное, потому что его собственная гостиная была не намного меньше. Да и вообще, владелец «Планеты фэн-шуй» много повидал гостиных — и по работе, и тусуясь на различных пати, которым эта гостиная и в подметки не годилась. — Нам просто повезло.
— Повезло. — Антон Владимирович взял в руку неразрезанный кусок ветчины и стал кусать его, словно яблоко. — Повезло, — повторил он, с набитым ртом, опрокидывая в себя очередную рюмку, которая в его огромной лапе, казалась крохотной. — Почему мне так никогда не везет?
В гостиную втащили человека, в котором, когда ему запрокинули голову, Илья узнал крупье, что бросал шарик. С его кошмарной маски орка капала кровь. В следующее мгновение Ремизов понял, что маска с крупье снята.
Его собственное лицо превратилось в грязное кроваво-алое месиво. Передние зубы были выбиты, глаза утонули во вспухших ранах. Удивительно, как можно было так избить человека за столь короткое время.
— Валет, ты не видишь, у меня серьезный разговор.
— Извините, Антон Владимирович, но этот кусок говна хочет вам что-то сказать.
Крупье встряхнули. Он вскрикнул и открыл правый глаз. Ребра, бедняге, видимо, тоже переломали.
— Я… — крупье выдохнул, — с ними… дого… ворился…
У Алексея задрожали руки, и он спрятал их под стол. В глазах Зорина стоял ужас. Ремизов чувствовал себя не лучше.
— Клянусь тебе, — зашептал он Алексею. — Это подстава. Я с ним незнаком.
— Зато он с вами знаком, — сказал Антон Владимирович, вытирая пальцы и губы, бросая салфетку прямо в блюдо с красной рыбой. — Вот и весь секрет везения.
Избитого увели. Хозяин «Золотого фаллоса» в упор смотрел на «легенду» и его бледного как полотно спутника.
— Ни один крупье не смог бы бросить шарик так точно, — произнес Алексей дрожащим голосом. — Разве что в определенный сектор…
— Вы знаете, господа, что в казино делают с мошенниками? — спросил босс.
— Мы вернем деньги, — сказал Зорин, видя, что Илья хочет, что-то сказать.
— Это само собой, — произнес Антон Владимирович. — Так вот, обычно шулерам ломают пальцы. Ворующих со стола фишки заставляют их сожрать. А вам я отрежу уши.
— Впервые слышу про уши, — сказал Алексей. — А можно мы их купим? Двадцать пять тысяч? Вполне приемлемая цена.
— С каждого.
— Человека?
— Уха, кретин.
В гостиной вновь появился избитый, повисший на руках охранников, капающий на ковер кровью крупье.
— Извините, босс, но нам его отсюда не вытащить. Клиенты все высыпали во двор, — виновато сказал Валет. — Они не расходятся. Они хотят сфотографироваться с…
И тут Илья и Алексей услышали нарастающие, доносящееся с улицы:
— Рэмбо! Рэмбо! Рэмбо!
— Так пригласите их обратно в казино! — не выдержал Антон Владимирович. — Загоните их туда пинками, если потребуется! За что я вам плачу?
— Там… Эльвира, — просипел Валет. — Она тоже…
— Ладно, пять минут на фото-сессию, — раздраженно сказал босс. — И обратно.
— Без денег я не выйду, — сказал Илья. — Они хотят видеть победителя, а какой победитель без выигрыша. Или сразу покажите им вероломного крупье, который кинул «Золотой фаллос» на треть миллиона.
— Валет, иди вместе с ними, — распорядился Антон Владимирович. — Подержишь коробку.
Во дворе собрались игроки. Покачиваясь, с бутылкой, в которой на дне плескалось виски, стоял парень, которого Рэмбо одарил пачкой банкнот. Он рвался вперед, но его отпихивали. Колени и рукав пиджака парня были в грязи, видимо, он уже не раз падал, но поднимался, или его поднимали.
Каким-то чудом он подбежал к вышедшему Илье первым. Ремизов расписался на сторублевке, и они сфотографировались втроем: парень, победитель и хмурый Валет.
— Завтра… сыграю завтра, — говорил парень сам себе. — А теперь — домой. До-мой.
— Добросите до города? — тихо спросил Илья. — Когда будете выезжать, оставьте двери открытыми.
Парень приложился к горлышку бутылки, порция алкоголя сделала свое дело. Илья видел, как взгляд молодого человека пусть ненадолго, но прояснился, и он понимающе кивнул.
Игроки один за другим фотографировались с легендой. Теперь по бокам Рэмбо стояли ослепительно улыбающаяся Эльвира и ее не менее эффектная подруга. Четвертым стоял Валет.
— Передайте мне, пожалуйста, мою коробку, — попросил у Эльвиры Илья. — Этот чурбан все равно в кадр не войдет.
Смеясь, та передала Ремизову треть миллиона рублей. Улыбаясь «вылетающей птичке», Илья чувствовал, как бешено, почти выпрыгивая из груди, колотится сердце.
Валет занервничал. Осветив компанию фарами, во дворе появился мощный словно танк немецкий внедорожник. Илья сделал Алексею жест: «Садимся!»
Ворота оставались закрытыми, водитель внедорожника просигналил, створки пошли в стороны.
С коробкой под мышкой бросившись к машине, Илья рванул дверцу на себя и оказался в салоне. Зорин уже был на заднем сидении. Валет вцепился Зорро в ногу, но второй ногой Алексей со всей силы заехал охраннику каблуком в лоб:
— Пошел шавка!
— Гони! — заорал Илья.
Пьяный мажор за рулем встряхнулся. Машина двигалась рывками, чудо, что парень вообще попал в ворота, потому что, если он их и видел, то качающимися и сквозь туман. Никакого личного водителя… сам.
Выехав на улицу, джип круто развернулся и полетел мимо кирпичных особняков. Алексей на заднем сидении засмеялся, потом запел. Трехэтажный бастион Антона Владимировича на улице Ясная, где тот волен был отрезать уши и кормить игральными фишками гостей, удалялся с приличной скоростью. Погони не было, но Илья не сомневался — она будет, как только охранники загонят публику в казино.
Джип резко затормозил. Алексей врезался лбом в сидение водителя.
— Зачем встал? — глаза Зорина округлились. — Эй, ты чего?!
Парень уткнулся лбом в руль и захрапел.
— Смени его! — не спуская глаз с бокового зеркальца, скомандовал Ремизов. — Не видишь, перепил, плохо ему. Быстрей!
— Не… н… до! — Парень дернулся, замотал головой. — Щас… уско… римся.
В пальцах у него появился пакетик с белым порошком. Он нанес дорожку на тыльную сторону ладони, просыпав часть на оплетку руля.
Обалдевшие Рэмбо и Зорро смотрели, как он вначале водит носом по руке, потом по баранке, откидывает голову и закатывает глаза.
— Подскажешь адресок автошколы? — Зорин боялся, что парень повторит, но тот убрал пакетик в карман.
Из ворот дома Антона Владимировича выезжала машина. Самих ворот видно не было, но дорогу перечеркнул свет фар.
— Ускорился? Давай родной! — Подскочил на переднем сидении, как на раскаленной сковороде, Илья. — Жми, твою мать!
— Эти парни с нас скальп снимут. И с тебя тоже, не сомневайся! — кричал Зорин. — Они ни за что не расстанутся с баблом.
— Плевать, — произнес молодой человек таким тоном, что пассажиры поняли: ему действительно наплевать. Вот такой им попался крутой перец.
Джип сорвался с места, стрелка спидометра качнулась, ушла вправо. Кокаин, амфетамин, героин или что там было в водительском пакетике, подействовало. Машина пролетела через спящую Северку и вылетела на пустынную трассу. Стрелка спидометра перемахнула через отметку «сто», дошла до «ста двадцати» и замерла.
Позади на дороге возникла иномарка, она стремительно приближалась.
— Быстрее! Быстрее можешь? — кричал Илья.
Стрелка спидометра оторвалась от ста двадцати, джип вильнул.
— Он же обдолбанный! — вопил Алексей. — Он нас похоронит!
Внедорожник был тяжел. Преследующая их спортивная «Тойота» легко нагоняла. Когда между иномаркой и джипом оставалось метров двадцать, послышались гудки. Беглецам велели остановиться.
Продолжая сигналить, «Тойота» пошла на обгон. Расстояние между машинами сократилось до нескольких метров. Преследователи старались обойти джип, но внедорожник отчаянно вилял, не давая совершить обгон. В этом плане он был неуязвим, преследователям при всем старании не удалось бы спихнуть на обочину махину в две тонны.
Из окна высунулся Валет. В руке «шавка» сжимал пистолет. У Зорина душа ушла в пятки.
— У тебя есть оружие? — спросил Илья. — Любое оружие!
Водитель выдернул из-под кресла завернутый в тряпку револьвер.
— Держи! — Илья кинул его Зорину.
— Что мне с ним делать?
— Отстреливайся! Он же высунулся, ну и ты пугани.
Опустив стекло справа, Зорин высунул руку и помахал ей, чувствуя, как из взмокшей ладони чуть не выскользнул тяжелый револьвер.
— Валет с другой стороны!
— Знаю!
Джип ушел вправо, потом влево. Раздался хлопок. «Шавка» выстрелил! По ним стреляли! Неизвестно было, куда попала пуля. Ошалевший Илья лихорадочно осматривал себя и водителя:
— Ты цел? Цел, говорю!
— Что ты заладил, — щупал себя Зорин. — Этот уж точно ничего не
почувствует!
— А ты чего ждешь? Стреляй! Убей его к чертовой матери!
Высунувшись, Алексей выстрелил в колесо «Тойоты», затем пальнул еще несколько раз. Он не мог промазать, расстояние было слишком незначительным.
— Попал?!
Алексей высыпал в ладонь оставшиеся в барабане револьвера два патрона.
Оружие было газовым.
Пока они возились, парень за рулем вновь что-то закинул в рот.
— Опять принял! — Бросив коробку под ноги, Ремизов готов был убить молодого наркомана. — Выплюнь, сука! Кому говорят!
— Дай мне! — кричал Зорин.
На заднее сидение полетел пакетик с наркотиком. Снаружи заухали выстрелы.
— Достал! — Парень врубил музыку и затанцевал, насколько это возможно сделать, находясь на водительском сидении. Он извивался и притоптывал на скорости сто тридцать километров в час. Джип мотало по дороге в такт его движениям.
— Кокс! — заключил Зорин, радостно тряся пакетиком. — Рэмбо, там еще осталось.
Верхняя часть заднего стекла осыпалась. В салон ворвался холодный воздух. Сигналы «Тойоты» стали оглушительными, а Зорин сидел на фоне дыры в сетке трещин, и нос его был словно в снегу. До Ильи дошло, что придурок сунул его в кокаин.
Валет что-то орал, орал Зорин, орал Ремизов, но в грохоте музыки танцующего мальчика-торчка, его пассажиры лишь немо открывали рты.
Ударом кулака Илья разбил магнитолу. Панель погасла.
— Номер! — Вот что, оказывается, кричал Зорин. В его подогретую коксом голову пришла идея. — Говори номер Мансура!
Ремизов понял, что тот задумал, но телефон бандита, с которым у Антона Владимировича, видимо, в прошлом были какие-то разногласия, остался в особняке.
Что-то хлопнуло под машиной. Джип дернулся, точно провалился в яму,
заходил на трассе, словно на льду. Валет прострелил им заднее колесо. Еще пара выстрелов и они потеряют управление.
— Говори! — пригнувшись, вжимаясь в сидение, Алексей приготовился набирать.
Илья не помнил последовательность последних двух цифр. Он сказал наугад. Потянулись гудки. Зорин набрал в другой последовательности.
— Мансур слушаэт.
Илья проорал в трубку, что они выиграли в «Золотом фаллосе» треть миллиона, но хозяин не хочет платить, за ними гонятся.
— Деньги у тебя? — спросил Мансур. — Где находытэсь?
Ремизов сказал где. Мансур просил за спасение половину. Валет пробил второе колесо. Джип дернуло, понесло к обочине, водитель каким-то чудом, благодаря принятому психостимулятору не дал внедорожнику на бешеной скорости слететь в кювет.
— Быстрее сюда! — Алексей вырвал у Ильи телефон. Теперь не только нос, но и половина его лица — щека, бровь, лоб — были в кокаине. — Собери все свои автоматы и пулеметы! Всю братву! Не то нас сейчас грохнут! Бог воздаст тебе в сто раз, слышишь?! Ты не понимаешь, кого ты спасаешь! Потом поймешь! Все твои апельсины и мандарины будут покупать! По любой цене! Всегда! Только вытащи нас! Ты понял?
Алексей продолжал орать в телефон, но Мансур не дослушав, отключился.
— Какие мандарины? — схватился за голову Илья. — Это не хозяин торговой палатки!
На лобовом стекле вспухла дыра в белесой паутине трещин, рядом с ней — вторая. Стекло посыпалось Ремизову на грудь и колени.
На спущенных колесах резко упала скорость, «Тойота» некоторое время шла параллельно, затем стала подрезать. В руках Валета появился автомат.
— Тормози, — сказал Ремизов водителю. — Тормози! Приехали.
Тормозить было, по сути дела, нечем, заскользив по асфальту, внедорожник сел на брюхо в кювете.
«Тойота» остановилась. Из нее выскочили Валет с двумя парнями.
Деньги лежали под ногами. Илья лихорадочно стал запихивать пачки за пазуху, но понял, что не успеет. Валет разбил прикладом стекло двери, приставил к голове Ремизова ствол:
— Выходи, чемпион.
По тону Валета, Илья понял, что «шавка» с лиловым синяком на лбу сейчас с превеликим удовольствием выстрелит. Разнесет череп ему, а заодно и водителю.
— Ого, ствол? — удивился парень за рулем. — Стреляй!
Валет с щелчком передернул затвор, заслав патрон в патронник:
— Ах ты, сука…
На дороге впереди возникли два джипа. Остановились на обочине. Из машин стали выходить на дорогу люди. У Зорина зазвонил телефон:
— Мы здэсь, — сказал Мансур. — Пусть Валэт подойдет.
— Мансур просит вас подойти, — сказал Алексей.
Валет матюгнулся, убрал ствол автомата от виска Ремизова, перевел на приближающихся братков.
Со стороны города по трассе шли человек восемь во главе с Мансуром.
— Эй! Это мои люди, — сказал Мансур. — Они чэстные игроки.
— Мы тоже не беспредельщики, — сказал Валет, сжимая автомат. — Эти двое спелись с крупье. Крупье их сдал. Если есть, что сказать, говори.
— С тобой мне не о чэм говорыт.
Валет направил автомат на Мансура. Люди Мансура не остались в долгу, выхватив оружие. Два охранника «Золотого фаллоса» подняли пистолеты, используя в качестве укрытия внедорожник, в котором сидели молодой наркоман, Илья и Алексей.
Две вооруженные банды готовы были открыть стрельбу.
— У тебя есть запись? — тихо спросил Ремизов Алексея.
— Если только он… — Зорин глазами указал на водителя.
Оказалось, что парень снимал.
— У нас есть съемка игры! — прокричал в окно Илья.
Трубку с записью передали Мансуру. Съемка велась неверной рукой, но понять смысл происходящего было можно. Главное, был заснят момент попадания шарика в ячейку напротив числа «34». С первого раза.
— Если бы у Антона дэствительно был такой крупье, — сказал Мансур, — он бы целовал его в зад, а нэ поднимал шум из-за копеек.
Валет и сам понимал, что бросить шарик с такой точностью невозможно.
— Конец вам, — тихо сказал он Ремизову, отходя от разбитого внедорожника. — Мы вас найдем. Из-под земли достанем. — Зрачки Валета сузились. — Кровью умоетесь.
Глава 5
Мансур привез всех троих на съемную квартиру. Отсчитал из коробки с деньгами свою половину «за крышу». Сказал: «Здесь вас никто нэ тронэт», — и уехал.
На кухонном столе лежал пакет с продуктами. Илья и Алексей уснули мертвым сном на продавленном диване. Если бы у них и были силы подняться, то вряд ли они были способны сейчас что-нибудь проглотить.
За окном светало.
Молодой наркоман ходил от дивана к окну и обратно. В его крови еще не улеглась наркота вперемешку с алкоголем.
Первым очнулся Илья. Обнаружил, что лежит, сжимая коробку с деньгами в руках.
— Возьми. На ремонт, на эвакуатор. — Запустив руку в коробку, Ремизов протянул ему пару пачек.
— Проколет, — сказал Зорин, открывая глаза. — Или спустит в казино за вечер. Я бы пересчитал наличность.
При упоминании казино, у торчка загорелись глаза.
— Научите меня играть, а?
— Лучше брось нюхать всякую дрянь, — сказал Ремизов. — Тачка отцовская?
Парень кивнул. Хищная, неприятная улыбка скользнула по его губам. Ему было на все плевать, и в этом была заключена невероятная по интенсивности агрессия.
— Научите играть в рулетку, — повторил он.
— Как тебя звать-то? — спросил Илья.
— Максим.
— Ты и так в нее каждый день играешь, Максим, — сказал Ремизов. — С
каждой дозой.
Илья и Алексей смотрели на своего невольного спасителя, как смотрели бы на мертвеца, пытаясь угадать, о чем тот думает, а вернее, на что надеется.
— Моему отцу, когда он завод банкротил, предсказали, что все уйдет, словно в решето, — сказал наркоман.
— Он-то для семьи старался, — сказал Зорин. — Тем более не понятно, почему ты себя так ведешь?
— Фамилия моего дилера Решетников, — сказал Максим.
— Да он все еще под кайфом, — догадался Алексей. — Давай, вали! Кому
говорят, вали отсюда!
Максим ушел. Хлопнула дверь.
— Что за ночка, точнее утро, — выдохнул Зорин. — По-моему, и нам надо рвать отсюда.
Но Илья уже спал, приоткрыв рот. Зорин набросил на него покрывало, сам поставил на кухне чайник. Затем вернулся к коробке и стал пересчитывать наличность. То ли от кокаина, то ли от всего перенесенного за неполные сутки болело сердце, тянуло левую сторону груди.
У Рэмбо и Зорро выходило немногим более семидесяти тысяч рублей на каждого. Не густо! Алексей проверил замки на дверях. Закипел чайник.
Телефон в куртке Ильи залился трелью.
Открыв Ремизову дверь квартиры, Елена ушла в комнату. Илья, не разуваясь, зашел на кухню, налил и выпил залпом стакан воды. Стрелки на часах показывали десять утра. Елена лежала на диване, отвернувшись к стене.
— Где ты был?
— Рейд только закончился, — сказал Ремизов.
— Я звонила в редакцию, — сказала она. — И давно ты в отпуске?
Ремизов положил пачки банкнот на подушку:
— Вот, выиграл в казино.
Елена даже не повернулась.
Включив ноутбук, Илья зашел на сайт одноклассников, нашел страничку «ужасной сволочи», который сидел от «заучки» Зорина через парту, а в
«Золотом фаллосе» обнимал его, не в силах сдержать слез восторга.
— Узнаешь? — сказал Илья, разворачивая Елену к экрану. — Это мы.
Через минуту Елена увлеченно рассматривала фотографии из казино. Выложить видео «ужасная волочь», видимо, еще не успел.
— А почему они в масках?
— Казино подпольное, — объяснил Илья. — Смотри, раз — и точно в цель!
Жаль, что звука нет, там, словно бомба взорвалась.
— Хозяйка опять звонила.
— Мы переезжаем из этой дыры, — сказал Ремизов. — Забей на учебу, сегодня я поведу тебя в одно место.
Позавтракав, они вышли из дома. Закрывая дверь, Илья подумал, что все — им больше не придется жить среди облезлых полов и обоев, захватанных выключателей.
Утром в рабочий день в салоне для новобрачных было пустынно. Илья повел Елену к самым дорогим моделям свадебных платьев.
— Выбирай любое, — сказал он. — Не стесняйся.
А
Абракадабра (лат. abracadabra). Непонятный набор слов; чепуха; бессмыслица. Он нес какую-то абракадабру. Изначально термин означал магическое слово – заклинание от различных болезней. Впервые упоминается в конце II века н. э. в медицинском трактате De Medicina Praecepta Саммоника, врача императора Септимия Севера ( н. э.) для лечения сенной лихорадки.Б
Баба. Изначально слово имело только одно значение – бабушка (от детского «баба») – мать матери или отца ребенка, а затем и просто старая женщина. Со временем оно приобрело еще несколько значений: замужняя женщина низших сословий, крестьянка; вульгарная, грубая женщина; жена (в просторечьи); любая женщина (с пренебрежительным или шутливым оттенком). Слово имеет общеславянское происхождение, пришло из детской речи, в которой оно образовалось путем удвоения начального слога, точно так же, как в словах «мама», «папа», «дядя». Также в русском языке существует другое слово «баба» (омоним) в значении «изваяние» – наименование каменных идолов (истуканов), встречающихся на юге России. Каменная баба. Снежная баба. Это слово заимствовано из тюркских языков (baba), где оно означает отец, дед (на Востоке слово «баба» (с ударением на второй слог) – почетное прибавление к имени, например, Али-баба).В
Ва-банк. См. идти ва-банк.СЕНСОРЫ
Все персонажи, описываемые в романе, действительны и существуют на самом деле.
Все события реально происходили и не являются вымышленными.
Совпадения не случайны.
Азат Ахмаров, Сенсор 2 уровня.
______________________________________________________
Китай. Макао. Февраль года.
Рано утром к отелю-казино «Винн» в сопровождении полицейских на мотоциклах с мигалками, подъехало 12 длинных черных лимузинов «Krystal Dodge Challenger». Это были все существующие представительские машины, которые в текущий Новый год можно было снять в Макао, и поэтому гостям пришлось тесниться почти по 6 миллионеров в машине.
Из лимузинов вышло 72 мужчин разных возрастов, европейской внешности в респектабельных черных костюмах с галстуками цвета американского флага. Лица у них были сосредоточены и суровы – это было понятно – они приехали на Войну. Лига Сенсоров Лас-Вегаса послала в Макао своих самых сильных «Плюсов» – их имена и портреты украшали первые страницы Приложения к Кодексу. Причём, это были не только лучшие игроки в казино – я узнал пару лиц из «Форбс», владельцев и магнатов бирж. Огромная толпа журналистов, как-то пронюхавших о приезде такого большого количества миллионеров, засверкала фотовспышками, словно новогодняя ёлка! Смутные слухи о каком-то невероятном турнире между китайскими и евро-американскими игроками уже будоражили головы сотен телевизионщиков и журналюг со всего мира.
Возглавлял колонну большой чёрный микроавтобус, из которого раньше всех быстро и ловко выскочило двенадцать мощных и резких китайцев в длинных черных плащах и тёмных очках, которые уверенной походкой направились к входу в знаменитый отель. Под плащами у охранников выпирали подозрительные предметы, а под воротниками и рукавами внимательный взгляд мог заметить татуировки драконов. Завершали колонну ещё восемь больших автобусов с тонированными окнами – в них находилась целая толпа ассистентов и личных телохранителей.
В отеле Сенсоров уже ждали – специальная группа в форме охранников казино аккуратно, но твёрдо очищала дорогу от зазевавшихся туристов и наглых корреспондентов. Да ошарашенная толпа и сама, увидев грозную процессию, старалась как можно быстрее освободить ей путь.
Охранники препроводили гостей по огромному холлу к стойке ресепшена. Там Сенсоров встречал седой администратор с двумя бойкими помощниками – они сверяли имена прибывших в компьютере и выдавали им пластиковые карточки – ключи от номеров. Перед этим каждый из новых гостей прикладывал свой перстень к специальному прибору на стойке. После чего получал в собственность тяжелый чёрный кейс, который он пристёгивал к левой руке своего ассистента и, в сопровождении личного lodging facilities manager*, группа отправлялась в выделенные апартаменты.
lodging facilities manager* менеджерпорасселению.
Мы стояли недалеко от входа и незаметно наблюдали за впечатляющей сценой прибытия команды из Невады. Через два часа таким же образом, в отель прибыла группа Гильдий Монако и Монте-Карло. Вскорости подъехали бригады из Баден-Бадена, Атлантик-Сити и Сингапура. К вечеру подтянулись небольшие Гильдии Франции и даже Северной Кореи.
Всего, кроме нас, в свой последний и решительный, прилетело более сильнейших Сенсоров мира. У Стенли Хо, по последней информации, было около ти сильных игроков – так что шансы на победу у нас были основательные. Правда, средний Цай у китайских Сенсов был гораздо выше – плюс весомые аргументы в виде старинных артефактов. Битва сулила быть тяжёлой и достаточно непредсказуемой. Ведь на кону стояли миллиарды гемблинговых долларов!
Момент для схватки был выбран не случайно – китайский Новый год – самый главный и популярный праздник в Китае, который начинался нынче 7 февраля и длился около 15 дней.
В это время десятки тысяч богатых китайцев устремлялись в Макао огромными толпами, со всего материкового Китая, желая проверить свою удачу. Это были самые кассовые дни для всех казино Макао, приносящие до половины всего годового дохода, и Стенли Хо, даже если бы захотел, не смог бы закрыть свои заведения на этот временной период.
Глава 1.
Что бы ни случилось, улыбайся. Людей это бесит.
Боб Марли.
15 августа года.
Я лежу в громко булькающей джакузи, под головою мягкая надувная подушка для ванной, на бортике стоит «соска» с коктейлем – мне очень приятственно. Я наслаждаюсь водным массажем, коктейлем из мартини со швепсом, и очередной книжкой в стиле альтернативная фантастика. Мой крутой сотовый Nokia лежит рядом в ожидании звонков от девчонок.
Доллар стоит восемь рублей, а джакузи стоит всего долларов, секретарши и грузчики ездят отдыхать за границу, нефть стоит дорого, все россияне, не понимая своего интеримарного* счастья, затариваются импортными шмотками, техникой, машинами. Сегодня джакузи мало у кого может вызвать зависть.
Интеримарный* бренный, кратковременный, мимолетный, преходящий.
Лежу я, значит, у себя дома, на верхнем этаже 14 – этажного дома, читаю фантастический роман «Аватара» Виктора Суханова. В ушах наушники с хрипатым Амстронгом. И вдруг…
Ничего, кроме музыки, естественно, не слышу, но краем глаза замечаю, что потолок надо мной как-то резко трескается (пришлось машинально пригнуться от страха), и неожиданно рушится.
Я так-то немного охреневаю – точнее, вообще охреневаю – здесь последний этаж элитного дома – надо мной крыша, и ничего, кроме нищтяков и прухи, на меня падать не должно! Хорошо, что потолок состоит из больших плит, а не мелких кирпичей или блоков, которые меня бы забили насмерть! Толчок был, как при землетрясении – хотя, какое, на хрен, землетрясение! У нас тут, в Перми, вообще-то, Урал – горы старые совсем, как говорят геологи. И давно, уже пару тысяч лет, не трясутся.
Слава богу, по голове ничего не попало, но легче от этого не стало – плита легла очень неудачно – прямо на борта моей ванны, закрывая мне выход наружу. Дышать было можно, но просвет был небольшой. Я попробовал развернуться – джакузи была довольно объёмная – литров триста, двигаться в воде вроде было куда, но вылезти из пластиковой ловушки плита не давала. Я был замурован, как Хеопс в своей пирамиде! Понятно, что ни стакан с коктейлем, ни книжка в телефоне меня больше не радовали – они сверглись в ванную, бултыхаясь где-то в районе моей голой попы.
Наушники, конечно, тут же спали с головы, джакузи перестало булькать, свет погас, только где-то что-то искрило и шипело. Прошло минут пять – я немного успокоился, и смог, наконец-то, реально рассуждать – понятно, что произошла какая-то катастрофа с нашим домом. Но пока мне лично ничего не угрожало – я немного расслабился – надо было просто дождаться спасателей. Но, где-то через четверть часа, я понял, что радовался рано, так как почувствовал запах дыма. Сильно запахло горелым – я бы даже сказал – жареным. У меня в кладовке стояли остатки стройматериалов от последнего ремонта – в том числе масляная краска в банках.
То ли искра от удара о металл, то ли электро-замыкание подожгли краску, или ещё чего-то там. И дым пошел такой, что дышать стало просто невозможно. Я взял вехотку, намочил ее и положил сверху на длинную пластмассовую чесалку, рукоятка у которой была пустая внутри, как у трубки. А сам нырнул под уже остывающую, но еще тёпленькую водичку. И постарался дышать через трубку и мокрую губку как можно реже и экономней. Когда стало уже совсем невтерпёж от дыма, я догадался использовать свою резиновую надувную подушку в качестве источника свежего воздуха. Пламя охватило ковровое половое покрытие ванной комнаты и итальянские стенные панели – и я понял – ну всё! Ко мне пришёл пушистый северный зверёк!
Через некоторое время, когда вода окончательно охладилась, и я не вовремя подумал, что могу простынуть и заболеть. Совсем некстати, также вспомнилось, что мал золотник, когда холодно (это интимное, если кто не понял).
Где-то часа через два, воздух в подушке окончательно закончился, и я понемножку стал отключаться, а очнулся уже в больнице.
Как мне рассказали позже, история этого кошмара была такова – рядом с моим домом строился гипермаркет «Семья», и кран с этой стройки, то ли от сильного ветра, то ли от тупости турок-строителей, рухнул на верхний этаж нашего дома. Дом был этажный и одно – подъездный. К счастью, это была летняя суббота, и жильцов в доме было мало – многие были, в основном, на даче или на природе. Рухнула крыша на моём, последнем, этаже – остальные перекрытия на этажах выдержали. Так же пострадали некоторые плиты в подъезде. Они деформировались и закрыли главный выход и пожарную лестницу в придачу. После того, как начался пожар, некоторые жильцы, проснувшись от мощного удара наверху, не поняли ужаса ситуации, и просто продолжили свой сон. Те же, кто проснулся, не смогли в дыму найти выход и тоже получили отравление угарными газами. Пожарные и спасатели, конечно, быстро подъехали, но сделать ничего не могли довольно долго, так как для проникновения внутрь здания требовалась тяжёлая спецтехника.
Об этом событии написали газеты, в том числе центральные. Газета «Известия»:
«Очередная трагедия на Урале!…Вчера, в Перми, произошло ЧП, подобного которому не было со времён пожара в гостинице «Россия»! Огромный кран, который использовали на строительстве первого в городе гипермаркета «Семья», по разным источникам, принадлежащего губернатору, (гипермаркет, конечно, а не кран) рухнул на крышу знаменитого элитного дома по адресу Николая Островского, 55, больше известного, как «счастливые пятёрки». Все пермяки знают, что там проживали только действительно счастливые, т.е. богатые и влиятельные люди, например, племянник губернатора, Алексей Пчёлкин, депутат нашей Думы Владимир Столяров, и одна из его любовниц с детьми. Не последний в этом списке и бизнесмен Артур Башкирцев, владелец многочисленных отделов по продаже видео техники «Артур- техникс». Башкирцев, кстати, единственный, кто совсем не пострадал после страшного пожара. Это очень удивительно, учитывая, что в несчастливых «пятёрках» уже погибло десять человек, и ещё трое находятся в больнице в тяжелейшем состоянии! Мы надеемся, что, несмотря на несчастливое число, кто-то из них выживет…»
Газета «Комсомольская правда»: « Ужасная катастрофа! По последним сведениям из областной больницы города Перми, никто из «смертельных пятёрок», как уже переназвали злосчастный дом, по адресу Николая Островского, 55, не выжил. Причина смерти – отравление угарными газами. Только один человек, чудом оказавшийся в момент катастрофы в ванне, смог пережить случившееся и уцелеть. И не сказать, что это был самый богатый человек в доме, но, несомненно, самый удачливый!»
– Да уж – «не пострадавший», – грустно подумал я, отложив газету на прикроватную тумбочку – а «дипломат» с выручкой, который не влез в мой несгораемый сейф и, поэтому, лежавший в комоде итальянской фирмы «Altrenotti»! Около двенадцати «мультов» в рублях, плюс сертификаты на предъявителя. Всего у меня в «костре пожарищь» пропало где-то около 25 мильёнов рубчиков – голубчиков! А завтра был крайний срок оплаты очередного транша по кредиту в Райффайзенбанке, и деньги были приготовлены именно для этих целей.
Совсем некстати вспомнился смешной случай – я тогда работал командиром студенческого стройотряда в колхозе с романтическим названием «Трактор» в Оханском районе, строили мы там коровник. Деньги на зарплату и строй – матерьялы у меня всегда хранились в старом сейфе, который выделил председатель колхоза. Как-то прихожу после работы, смотрю – вот чёрт! Сейфа-то нет! Я бросаюсь к тумбочке, на которой прежде стоял сейф, распахиваю дверцы – слава аллаху! – деньги мирно лежат на полочке целёхоньки!
Устав вчера после дороги (ездил в город, в штаб стройотрядов, за деньгами) я просто поленился вечером возиться с сейфом, у которого барахлил замок. Поэтому я забросил большую пачку денег в тумбочку. Дебилы – ворюги утащили сейф, а в тумбочку, придурки, заглянуть не догадались.
Сейф потом нашли в овраге, весь раскуроченный! Долго, бедняги, мучились, открывая, и ещё дольше, наверное, радовались содержимому – обнаружили наличие двух неполных пачек советских презервативов, проверенных Электроником! (Это, чтоб вас, гадов, больше не стало). Воров искать особо не старались – раз деньги целы, но участковый ржал очень долго, напоминая колхозного мерина во время гона.
Простите, немножко отвлёкся…
Квартира, конечно, была не застрахована – кто мог подумать, что элитный дом, напичканный под завязку различными системами противопожарной и охранной сигнализации, загорится! Да ещё с такими жертвами! Скорее всего, по суду, можно будет потом вернуть стоимость квартиры – только когда это будет!
Конечно, магазины приносили мне нормальную такую прибыль – в общем, бизнес шёл неплохо. Ведь секрет успеха в бизнесе связан с честностью и порядочностью – и если у тебя этих качеств нет – успех гарантирован! Вот только беда была в том, что всю выручку из отделов я забрал вчера из магазинских сейфов, и сложил в свой кожаный дипломат. В следствии чего, мои магазины секвестрировали* вместе с товарами на неопределённый срок.
Секвестрировать* наложить запрет на использование товара или имущества, задержать, взять под присмотр.
А где жить? Из жилья у меня осталась только моя любимица тойота «Land Cruiser», кирпичный гараж с подземной мастерской, оставшийся от папы, и домик в деревне, где мама до переезда в Санкт-Петербург проводила каждое лето. Если учесть, что домик находился в Ординском районе, а это в двух часах очень быстрой езды от города, то жить мне попросту негде. К сожалению, недорого снять квартиру в центре Перми можно только на фотоаппарат.
В этом я убедился, просматривая газетные объявления о сдаче квартир. Обычная нормальная «двушка» сдавалась минимум от рубчиков в месяц. Таких трат я пока себе никак не мог позволить. Кстати, насмешило одно объявление:
«Сдам раздолбанную в хлам 2-х комнатную квартиру 40 кв. м. в центре – 15 рублей в месяц, для настоящих экстремалов со стальными яйцами! Есть практически всё, но, правда, мало пригодно к использованию. Квартира хорошо впишется в интерьер САДОМАЗО или какой-нибудь склад. Возможны варианты понижения оплаты, коммуналка оплачивается ОТДЕЛЬНО! Плюс – покажу, как не платить за электричество. Для очень жадных: могу сделать хороший ремонт, но тогда уже будет 20 рублей в месяц, плюс коммуналка. Для риэлторов и желающих пощекотать нервы и пощупать всё в «живую» – просмотр платный от рублей за просмотр, просмотр из коридора – рублей, просмотр одним глазом – 50 рублей.
ГРУППОВЫЕ ЭКСКУРСИИ – 10 руб. с человека (не менее 10 чел.), просмотр с улицы в окно БЕСПЛАТНО! Торг возможен – так-то я отличный парень, и со мной всегда можно договориться».
Смешное объявление – прикольный чувак!
На данный момент у меня не только семьи нет, но, как назло, и постоянная любовница отсутствует. Друзья есть, конечно, но таких свободных денег у них, однозначно, нет.
Да, и кредит надо отдавать завтра, иначе пойдут штрафные санкции, причем такие нехилые, что просто охренеть! Эдакую сумму мне никто не одолжит, и продать почти нечего. Магазины в аренде, товары в кредите. Это был конкретный песец, причём этот песец – к сожалению, не только ценный мех.
– Артур Керимович, тут к вам посетитель, – в палату заглянула симпатичная медсестра Наташенька. Кому это я сподобился? Из приятелей никто не знал о моём местонахождении, так как позвонить я никому не мог, по причине отсутствия телефонной базы, которая была в моём сотовом. Да и своего телефона, собственно, тоже, в следствии его утопления. Во, как загнул, почти как следователь в прОтоколе!
– Наташенька, а у вас нет зеркала случайно? Я хоть на себя погляжу – наверное, страшен, как чёрт?
– Зеркала у меня нет, а выглядите вы очень даже ничего – хоть завтра жениться, – сестричка кокетливо сверкнула миленькими глазками.
– Да кто ж меня, Зайка, такого старого, замуж возьмёт? Мне же почти сорок!
– Ну, я бы точно взяла – девушкам нравятся такие высокие и сероглазые! – Наташа притворно вздохнула и прикрыла за собой дверь палаты, которая тут же открылась снова.
– Можно к вам? – в палату заглянул незнакомый мужчинка с дипломатом, одетый в шикарный костюм, рубашку и галстук от Версаче.
– Прежде чем назвать девушку «Зайкой», подумайте,
хватит ли у вас «капусты» и не подведёт ли «морковка»! – Незнакомец широко и приветливо улыбнулся – успешно доказывая, что улыбка – понятие растяжимое.
– Да, конечно, проходите, садитесь, – я гостеприимно показал на больничный стул у кровати, делая вид, что это трон, сделанный из мечей. Сам внимательно рассматривал незваного гостя – лет 50, загорелый, солидный еврей. (Тех, кто кушает мацу, я узнаю по лицу). Часы «Vacheron Conctantin», вроде настоящие – с крестом на торце заводной головки и циферблате. Кожаный черный дипломат «Dalvey» из кожи крокодила (ведь плох тот крокодил, который не мечтает стать чемоданом фирмы «Dalvey»!). Дорогие туфли. Солнечные очки от «Brioni». Галстук грамотно подобран – в общем, нормальный такой Джефф Бриджес – даже бородка похожая – ухоженная, волосок к волоску.
– Добрый день, – мужчина тоже внимательно осматривал меня, будто оценивая. Говор чистый, но с небольшим, малозаметным, еврейским акцентом, голос бархатистый, уверенный.
– Привет, – я сначала почему-то подумал, что это юрист из гипермаркета, который может помочь мне с деньгами, и сильно обрадовался. А «юрист» сразу же, совсем таки, не расстроил мои нервы – положил свой дипломат на кровать передо мной и демонстративно распахнул свою «пещеру с сокровищами». Мне, опять же, сразу стало вообще хорошо со здоровьем – в портфеле лежали, аккуратно запечатанные в банковскую упаковку, рублики, причём много, не меньше 10 «лямов».
– Вы знаете, сколько человек из вашего дома выжили в субботу? – неожиданно спросил «юрист».
– Нет, – я, сделал вид, что не умею читать.
– Один человек, – хитрый еврей покосился на газеты, лежащие на тумбочке.
– Да? – на этот раз я сделал вид, что удивился. – Печально. Извините за толстокожесть.
– Я тут немножко поузнавал про вас, – «юрист» загадочно сдвинул брови:
– Оказывается, вы присутствовали в день открытия чемпионата страны по вольной борьбе в "Юности России" 25 июня…
«Юность России»* Спортивный комплекс в Нальчике, где в зал рухнул балкон со зрителями. 22 жертвы.
– Ну да, к счастью, все, кто был на балконе, не пострадали. Я тоже был наверху. Только внизу, в зале, был ужас… И что? Вы меня подозреваете в обрушении?
– Нет, ну что вы, это была техногенная катастрофа, а вот взрыв в поезде Москва – Санкт-Петербург 27 июня года – был терактом. Странно, но вы тоже были в этом поезде.
– Да, припоминаю, я специально купил билет в тринадцатый вагон – это моё счастливое число! Я ведь родился 13 июля.
– Именно в этом вагоне и произошёл взрыв самодельного безоболочного взрывного устройства мощностью граммов в тротиловом эквиваленте. Правда, мина сработала в туалете.
– Но там же вроде нашли террориста – какого-то дагестанца! Вернее его остатки*.
*В результате взрыва погибли 5 человек, включая самого террориста. Ещё 13 пассажиров, сидевшие в трех ближайших рядах от места взрыва, получили ранения различной степени тяжести. Отработка следствием возможных связей террориста Халилова с потенциальными организаторами не дала положительных результатов.
– Не об этом речь – вас никто и не обвиняет! Но, хватит о грустном – не напомните, кто на матче «Звезды» автомобиль выиграл?
– Да ладно, какой там АВТОМОБИЛЬ – «шестёрка» зелёная! – я скорчил разочарованную мину, хотя в душе довольно ухмыльнулся, вспоминая этот удачный случай на футбольном стадионе. Тут же разочарованно махнул рукой:
– Я слышал, в Испании случай был гораздо круче! Там на стадионе, «Мерседес» перед матчем разыгрывали – типа конкурс – у кого с собой фотография тёщи будет – тому этот автомобиль! «Мерседес» прямо на футбольное поле выехал, с розовым бантиком – многие, говорят даже по «телику» видели!
– Ну, и кто выиграл?
– Никто, не принято как-то в Испании снимки тёщи с собой таскать! Так «Мерседес» и уехал с футбольного поля, с бантиком. Весь стадион зубами от злости скрипел! Зато на следующий матч половина болельщиков с собой фото всех родственников притащила – правда, зря. Спонсоры почему-то подумали, что второй раз такой прикол не прокатит!
– А я слышал, – «юрист» решил поддержать тему и блеснул информированностью, – что подобная история в Тбилиси была, в году, перед самым чемпионатом мира по футболу в Италии, Там, в рекламных целях решили «разыграть» на стадионе аж 10 штук «Fiat Tipo». В Грузии тоже, видимо, по примеру испанцев, решили сделать рекламный ход! Объявили, что у кого на стадионе, при себе есть фотография тёщи, тот получит машину. Никто, конечно, не ожидал победителя! И тут смотрят, как с трибун несётся какой-то лохматый мужик, орёт, и размахивает снимком. Все просто обалдели! Самое смешное – как оказалось, фото у него присутствовало абсолютно случайно – тёща померла 9 дней назад, и он носил её карточку для заказа на надгробный памятник.
– Смешно, – согласно хохотнул я, но потом снова нахмурился. – А в чём дело-то вообще? Я тут причём? Вы, вообще, кто? Из «Конторы Глубокого Бурения»*?
Осторожно! Содержание этой сноски является государственной тайной! После прочтения сжечь! Пепел съесть! Автор.
Контора глубокого бурения* Клуб «Голубой Бабуин», Клуб Гробовщиков Бонда, Казарма Губных Балалаечников, Клуб Городских Бродяг и т.д. – разг. название КГБ во времена СССР.
– О, нет, я к органам отношения не имею – скорее к финансам!
– Ну, хорошо, – я был рад вернуться к более интересной для меня теме. – Я так понял, что эти деньги мне?
– Пока нет, – наглый еврейчик хитро сощурился. – Надо бы сначала тест пройти.
– Какой ещё тест? – я удивился и, снова спросил про главное. – Вы, конкретнее не могли бы описать свою мотивацию и функции?
– Я – твой добрый «джин», – он резко перешёл на «ты», и закрыл портфель, лишив меня приятного зрелища. – Эту «мелочь» ты сможешь использовать, только если пройдёшь тест на Цай.
– Какой тест? – снова переспросил я.
– Попросту говоря, тест на везучесть.
Тут «юрист» огорошил меня окончательно, достав из того же «дипломата» десять колод качественных, пластиковых карт.
– Тест простой, – он распечатал колоды и принялся профессионально, как фокусник, месить их по очереди. Мешал очень долго и качественно – пальцы так и мелькали передо мной, сделав штук двадцать «бабочек»* и дриблов*, затем сложил размешанные колоды вместе в одну толстую стопку.
Бабочка, дрибл* способы размешивания игральных карт в казино.
– Тест такой. Вот, берёшь из этой пачки карту, и, не переворачивая, говоришь её цвет. Красная (черви и буби), или чёрная (пики и крести). Затем открываешь, и, если угадал – кладёшь направо. Если ошибся – налево.
– И всё? А в чём прикол?
– Это стандартный тест на везучесть – а что, какие-то проблемы?
– Да нет, просто не слышал никогда про такой тест. А деньги?
– Деньги получишь, если твоя везучесть подтвердится и справа будет больше карт.
– А если – нет? Бить будете? – неуклюже пошутил я.
– Если я не ошибаюсь, то тебя бить бесполезно.
– Почему? – продолжал охреневать я, безуспешно пытаясь вникнуть в ситуацию.
– Потом скажу, – пообещал «джин», и показал на карты.
– Больше карт – это что? – относительно быстро подсчитал я, – 60% удачи?
– Нет, всего-то – 58, – почему-то очень серьёзно ответил «джин».
Ну, что делать – ладошки чесались – денег хотелось всё сильнее. Ведь только с деньгами мужчина чувствует себя мужчиной, а женщина – человеком! Я, как любой бизнесмен с советским прошлым, во всём искал скрытый подвох или «кидалово». Но в этой странной ситуации было всё очень необычно, и на камуфлет* пока не похоже. В конце – концов, что я теряю? Ничего! А моё неуёмное любопытство было на пределе!
Камуфлет* При осадах крепостные минёры использовали подземные взрывы для разрушения подземных ходов, которые противник старался подвести под бастионы. Такие подземные контр-взрывы назывались камуфлеты.От франц. Camouflet. В переносном смысле камуфлет – неожиданная неприятность, подвох, неудача.
– А что, давайте, попробуем! – я снял первую карту и преувеличенно громко произнёс, – Чёрная!
Перевернул – и правда, «крести»!
– Неплохо, – подумал я. – Может, действительно, что-нибудь получится.
И уже более уверенно стал отгадывать цвет масти у остальных карт. Получалось, вроде бы, хорошо. Когда мы подсчитали результаты – тестирующий ошарашенно посмотрел на меня – «правых» карт!
– Парень, дак у тебя 84% – это же четвёртый Цай! Я надеялся максимум на второй!
– Какой ещё Цай? – я ничего не понимал, но смотреть на его удивлённую еврейскую физиономию было почему-то приятно.
После повторного теста с 86% результатом, «финансист» задумался, а потом снова открыл дипломат с деньгами:
– Хорошо, вот, здесь десять «мультов» – отдашь через неделю.
– Во-первых: – мне десяти миллионов не хватит, – нагло заявил я. – А во вторых: – в чём кайф и мой цимес?* Что я могу сделать с ними за неделю?
Цимес* – десертное блюдо еврейской кухни. В переносном значении: «то, что надо», «самое то», «самый сок».
– Цимес – в полезном совете! – уверенно произнес благодетель, и покровительственно потрепал меня по плечу.
– Ну и какой будет Ваш драгоценный Совет? – ухмыльнулся я с большой долей иронии.
– Купи на них доллары и не позднее, чем завтра, – голос «юриста» был каким-то слишком подозрительно уверенным. – Послезавтра всё поймёшь, обещаю! Кстати, зови меня – «Игорь» или «Мастер».
– Бонд, – я неуверенно попробовал пошутить, – Джеймс Бонд.
– Вот мой телефон, – еврей шутку не поддержал и протянул мне визитку, где, кроме номера, была всего лишь одна строчка – «Игорь Вайсман. Мастер». – Набери меня через три дня. А «четвёрку» бить можно, только если ты – «пятёрка»!
– Какая «пятёрка»? …
– Сенсор с пятым Цаем…
– Ах, да, теперь, конечно, всё понятно! Спасибо… Мастер, – озадаченно произнёс я ему вслед, явно чувствуя себя идиотом.
«Идиот», кстати, в переводе с греческого, означает «идущий своим путём».
Наверное, у меня появился какой-то свой новый путь и, может, мне с ним по пути? Ничего, успокоил я себя – всё будет путём!
Глава 2.
Учителя только открывают двери – дальше вы идёте сами. Древняя китайская пословица.
17 августа года.
Конечно, нет ничего на свете проще, чем взять и осложнить себе жизнь, но, всё-таки, на завтра, выписавшись из больницы, я решил выполнить Драгоценный Совет, и для начала, купил себе новый крутой телефон. После чего, напрягши своих банковских друзей, обменял рубли из портфеля на баксы, причём, всю сумму – почти по семь-пятьдесят. Дороговато, конечно, но меня торопил совет «джина» – «купить не позднее сегодняшнего дня».
Честно говоря, я не поверил в него – слушая наших «гениальных» экономистов по телевизору, мне, как и многим дельцам в то время, казалось, что в нашей стране, богатой нефтью, лесом и рудами, курс доллара и так слишком завышен. (К сожалению, мы не учитывали безразмерные аппетиты наших вороватых правителей).
Ну, а с другой стороны, будучи в крови бизнесменом, я, «сидя» на чемоданчике с баксами, с нетерпением и трепетом ожидал результаты очередных торгов, Ха, наконец-то! Дождался! Телевизор извергался охренительными новостями! Сегодня, 17 августа года, этот мудак Кириенко – как потом оказалось, просто «мальчик для битья», объявил о техническом дефолте. Наступил так называемый «чёрный четверг», хотя это был и не четверг вовсе.
Через три дня, когда доллар вырывали из рук уже за двадцать один рубль, я позвонил Мастеру. И тут он опять он меня ошарашил, сказав только одно слово:
– Продавай.
– Как продавай? Он же только расти начал?! – возмутился я, но услышал в трубке отбой.
Мне уже было понятно, что Вайсман просто так шутить не будет – он явно был приближен к какой-то крутой информационной жиле. Поэтому я, запрыгнув в машину, заехал к нашему участковому Степанычу и загрузил его на переднее сиденье.
Степаныч, в своей милицейской форме, с капитанскими погонами и большим животом, весил больше ста двадцати килограмм, да и смотрелся солидно. Вообще-то я и сам был далеко не безобидным ботаником, у меня даже был дан по айкидо, но человек в форме, и с «волыной» на ремне, был в таких делах совсем не лишним. Я частенько использовал его в качестве бодигарда – зарплаты у стражей порядка были маленькие, а дома трое детей по лавкам.
Оставив силовую поддержку в милицейской форме у входа в Главпочтамт, я вошел в прохладный зал. Здесь, и ещё на Центральном рынке, постоянно тусовались пермские валютные перекупщики. Дело в том, что при покупке «баксов» особых проблем не было – мне помогли приятели, которые работали в банках. Сегодня же, при продаже долларов, от них было мало толку – в связи с кризисом ни один банк не работал.
– Привет, Толян! – Я поручкался с одним из самых крутых валютчиков, который неизменно околачивался возле окошка продажи валюты на Главпочтамте. – Что, не работает обменник?
– Не-а, – ухмыльнулся Толик, довольный как слон. – Дефолт! Банки ничего не меняют. Весь обмен здесь тока через меня. Что, Артурчик, ещё решил «бакинских» приобресть? Ты же на днях у всех в городе всё сгрёб, везунчик! У тебя, что, ещё рублики остались?
– А почём сегодня «бакс» идёт?
– Беру по 20, сдаю по 21 – ну, для тебя, сброшу 20 копеек, – покровительственно изрёк «валютный банкир».
– Спасибо, не надо 20 копеек. Скажи лучше, сколько сможешь «зелёных» принять?
– Да я всё возьму, не боись, Артурчик, доллар по двадцати одному улетает влёт! – легкомысленно заявил подпольный меняла. – Хоть десять тысяч!
– Не может быть! – искусственно удивился я, и презрительно хмыкнул.
– Вон, гляди, у меня очередь! – он махнул головой на семейную парочку очкастых интеллигентов, нетерпеливо мнущихся в другом конце зала.
– А побольше?
– Больше баксов? Да ладно? – Сразу заволновался Толик. – Тысяч двадцать смогу принять прямо щас. Ну и ещё пятьдесят попозже – только за ними надо домой сгонять.
– А ещё больше? – Всего в заветном «дипломате» лежала нескромная сумма в миллион триста с мелочью американских рублей. Понятно, что весь размер наличности я решил Толику не озвучивать, хотя знал его давно. Уж больно соблазнительной была цифра. – Ещё штук сто хотя бы.
– Мужикам звонить надо, – Толян уважительно посмотрел на меня. – Ты же так можешь весь курс в городе уронить!
– Ронять не надо, это же никому не выгодно, – я дождался, чтобы Толик согласно кивнул, и завершил мысль. – Звони, но только тихонько, без фанатизма.
Через две минуты «валютная акула» уже звонила своим коллегам из «долларовой мафии», стоя в сторонке, чтобы я, не дай бог, не услышал интимных подробностей сделки. По его воодушевлению и горящим глазам, я понял, что Толик сегодня поднимется по-крупному. Ну, не жалко – у меня другие проблемы – мне сегодня надо было всё сдать, а это оказалось довольно непросто. Договорились встретиться через час здесь же, на Главпочтамте. Пока Толик собирал деньги, я решил пообедать. После обеда в армянском кафе мы, со Степанычем, заехали на почтамт и всё сделали без заморочек.
Если на почтамте всё произошло спокойно, без эксцессов – всё-таки там была и охрана, и камеры – на рынке всё могло быть гораздо сложнее, поэтому я сдал чемоданище с деньжищами в камеру хранения и, со своим секьюрити в образе Степаныча, отправился на Центральный рынок.
Пока я закрывал машину, мой капитан пошёл вперёд, а ко мне подскочил какой-то хлыщ из этих, которые из канадской компании. Этот поц вцепился в меня, как тузик в грелку:
– Мы дарим вам отличный швейцарский нож с девятью лезвиями, которые…, – на ходу захлёбывался продавец, уже предвкушая в кармане солидный бакшиш.
Я решил поразвлечься, потому как достали! Ножик взял, сунул в карман и тут же благодарно провозгласил:
– Спасибо, я принимаю Ваш подарок!
И пошёл дальше. «Канадец» засеменил рядом:
– Но подождите, подарок в том, что он продается в три раза дешевле, чем в магазинах, я не успел рассказать вам все условия, предлагаемые нашей канадской фирмой…
А я спокойно и юридически грамотно ему объясняю:
– Договор дарения – реальная сделка, заключенная в момент её исполнения. Вне зависимости от суммы, этот договор может быть заключен в устной форме, поскольку исполняется в момент заключения. Ваша фирма в Вашем лице сделала мне оферту, я её акцептовал и принял подарок. Право собственности на передаваемую по договору вещь, если о ином не договаривались, или иное не предусмотрено законом, переходит в момент фактической передачи вещи. То есть нож – уже моя собственность, мне больше ничего не надо ни от Вашей фирмы и ни от Вас лично. Я Вам очень благодарен. Ни о каких условиях договора не могло и речи идти, поскольку договор дарения не может быть заключен под условием, о чём прямо указано в гражданском кодексе.
– Если Вы считаете, что я незаконно отнял у Вас вещь, мы можем обратиться в милицию, – я показал рукой на подошедшего Степаныча. – И проследовав с представителем власти в ближайшее отделение, составить там заявление с указанием всех подробностей происшествия.
– Если же органы ничем Вам не помогут, – продолжил я познавательную лекцию, а незаметно ухмыляющийся Степаныч, с серьёзным лицом отрицательно помотал головой. – То Ваша фирма сможет обратиться в суд с иском ко мне об истребовании подарка обратно…
Растерянный поц открывал рот как рыба, вытащенная на берег, и мысленно уже прощался со своим замечательным товаром.
– Артур, – наконец не выдержал капитан милиции. – Если ты уже достаточно нарезвился, верни товарищу холодное оружие и пошли на толкучку. У меня времени – в обрез!
– «В обрез» – это интимное. Хорошо, что ты не еврей, Степаныч.
В самом центре пермского вещевого рынка, среди толп покупателей, как острова среди океана, гордо высились мощные Миха и Димон, презрительно оглядывая суетящихся и торопливо шарахающихся по торговым рядам человеков. На грудях у «валютных королей» скромно белели бумажки с международным знаком «$». Состав «королей» был строго регламентирован – всего шесть человек – они работали по трое через день. Посторонним валютчикам на этом рынке, естественно, появляться было совсем не надо – проще говоря, немножко опасно. Неподалёку муслякал огромную пачку денег Эдик по кличке «Лох». В общем, вся сегодняшняя бригада была в сборе.
Кличка у Эдика твёрдо прилипла к нему после известного случая с его женой. Эдик, бывший доцент по истории искусств, хотя и был конкретный подкаблучник, очень любил баб. Его любимая фразой была такая: «мужчины гуляют не из-за того, что кобели и сволочи, а потому, что все женщины ласковы и прекрасны!».
Но перед тем как гульнуть, он всегда снимал обручальное кольцо. Продолжалось это до тех пор, пока жене не надоели его похождения. Она, дождалась, когда муж пришёл домой в усмерть пьяный, после очередной пьянки-гулянки, причём с обручальным кольцом в кармане. Проконсультировавшись со специалистом, она, с помощью иголки и школьных чернил, сделала ему на ЭТОМ САМОМ МЕСТЕ татуировку в виде надписи: "лох".
Нет, не на том, о котором вы подумали, пошляки! На безымянном пальце правой руки, именно там, где должно быть обручальное кольцо. И теперь, если он снимал кольцо, все видели, кто он на самом деле. И поэтому Эдик кольцо снимать перестал, да и к «погонялу» постепенно привык.
Я неторопливо подошёл к Михе и Димону и «сделал книксен», поручкавшись с «зелёными королями».
– Ну что, Михалыч, как дела?
– О, привет, Артурчик, а я слышал – твой дом рухнул, а ты, типа, в больнице, немножко при смерти?
– Да нет, всё нормально, здоров, как видишь!
– Ну и отлично – если ты здоров – хорошо, если я – еще лучше! – громко пошутил Миха.
– Во, Артурчик, ты же у нас умный, – вмешался в беседу Димон, помахав газетой. – Помоги задачку решить: – "Сидит девушка. Вы не можете сесть на её место, даже если она встанет и уйдёт. Где она сидит?"
– Вот Миха думает, что она сидит на женской зоне.
– Да нет, Миха, это же старая советская загадка! – улыбнулся я. – Правильный ответ: «Она сидит у вас на коленях!».
– А, точно! Понял! – обрадовался Димон. – А ты, Миха, опять какую-то уркаганскую пургу несёшь – зона, зона!
– Ну ладно тебе со своими загадками, – сконфуженно отмахнулся Миха и перешёл к делу: – Какие проблемы, Артур? Если что, «зелёных» пока нет – всё сметают подчистую!
– Ну и хорошо, почём берёте? По 20?
– Да.
– Сколько сможете взять сегодня?
– Да всё возьмём! У тебя же не мильон баксов! – опрометчиво хохотнул Димон.
История повторялась. Через минуту, заметив, как я многозначительно молчу с серьёзным видом, разглядывая пролетающих птичек, до Михи стало что-то доходить, и он одёрнул без меры развеселившегося дружбана. Оба ошарашенно смотрели на меня.
– Что, правда, миллион? – припухли «короли рынка».
– Ну, не миллион, конечно, но много, где-то около пятисот тышь американских тугриков, – у меня, после сделки с Толиковой бригадой, оставалось чуть больше мульта долларов, но говорить я об этом на рынке, конечно, не стал.
– Эй, Эдик, иди сюда, – засуетился Димон. – Таможня даёт бабло!
Эдик, сразу же засунув деньги в кожаную сумочку на ремне, быстро подошёл к нам, – Привет, Артур! Как дела?
– Нормально, как у тебя, Нина здорова? – Лох был у рыночных валютчиков лидером – всё-таки высшее образование, и кандидатская по позднему Ренессансу. Несмотря на любовь к девочкам, Эдик жену боялся, ценил и, вообще, мог говорить про неё часами.
– Здорова, но у нас новая фича – теперь, как у неё паранойя просыпается, у меня в ящике комода пропадает приличное нижнее бельё, и остаются труселя и майки-алкоголички в таком вот виде, – он расстегнул рубашку и продемонстрировал заштопанную старую майку. – Типа, чтобы стеснялся к любовницам в таком виде ходить!
– Не думаю, чтобы тебя остановили эти «трусы верности», – откровенно хохотнул я.
– Как говорил наш завкафедрой: – жёны, увы, стареют, а студентки третьего курса – никогда! – Эдик мечтательно пошлёпал губами и вернулся на землю. – Что, Артурчик, баксы хочешь сдать? У тебя по 20 с половиной возьмём.
– Эдик, у него пол мульта! – вмешался Миха.
– Что, серьёзно? – удивился Эдик. – Какая-то конкретная инфа?
– Да нет, – я глянул на него почти честными глазами. – Просто решил магазинчик прикупить, небольшой такой, метров на тысячу. А там рубли надо.
– Ну ладно, сволочь, всё равно ведь не скажешь, но тогда только по 20, – недовольно пробурчал валютчик и повернулся к подельникам. – Спрос на баксы большой – за неделю раскидаем. Сколько у нас «дерева» есть? Эй, господа бонисты*, давайте-ка отойдём для интимности.
Бонист* коллекционер бумажных денег, бонов.
Эдик отвёл своих коллег подальше, и они стали подсчитывать свою наличность и быстро кому-то названивать по сотовым. Минут через пятнадцать они вернулись, по дороге доцент Эдик отчитывал своих малокультурных коллег:
– Отвечая на деловой звонок, говорить "чё", "да" и "какого хрена" очень некультурно. В словаре интеллигентного человека есть нужное слово: "ВНЕМЛЮ".
– Артурчик, у тебя баксы где? – тупанул, как обычно, Димон.
– Может тебе, Дима, ещё и ключ от квартиры отдать, где девки лежат?
– Кстати, Артурчик, про девок я сто раз говорил жене, – вмешался Эдик. – Доцент, который спит с преподавательницами истории, английского и литературы, не бабник, а гуманитарий.
– А ты, Димон, заколебал уже своим тупизмом, – «где баксы, где баксы», – одёрнул Эдик товарища. – В общем, Артур, через час встречаемся в «стометровке», в «золотом» отделе. Заберём у тебя кусков. Больше сегодня нету. Если только завтра.
– Нет, завтра не надо.
Эдик задумался и снова подозрительно посмотрел на меня.
– Ну, тогда только к Андрюше Кузицину, у Толика ведь уже был, – он вопросительно глянул на меня и ехидно ухмыльнулся, зараза. – Тебе же, всяко, больше надо – за пол мульта большой магазин не купить.
Андрей Кузицин сегодня был в Перми, пожалуй, самым крутым бизнесменом – бывший управляющий пермской товарной биржи, да ещё совладелец пермского «Лукойла». Денежки у него, конечно, водились.
К вечеру, после удачного общения и с «рыночными», и с Кузициным (он, кстати, был женат на сестре моего друга, Ильдара Исхакова, так что меня к нему охрана пустила сразу же), я произвёл быстрый подсчёт: После сальдирования* в моём «банке» осталось всего около десяти тысяч долларов.
Сальдировать* (saldo – оплата) – подводить итог, выводить сальдо, разницу между дебетом и кредитом.
Пришлось спрятать русские деньги в большом сейфе у Степаныча в кабинете участковых – там круглосуточно дежурили менты. К тому же в камеру хранения рубли уже не влезали физически, так как деньги мне сдавали в купюрах разного достоинства, и не всегда самого крупного.
Я отправился в ресторан на нашем железнодорожном вокзале Пермь-вторая. Там, в основном, тусовались приезжие и оставалась надежда сбыть оставшиеся баксы какому-нибудь иногороднему барыге – в Перми у меня больше возможностей не осталось.
В ресторане было весело и шумно – толпа вовсю выплясывала под хит 98 года «Кукла», и свободный столик для меня нашёлся только после купюры метрдотелю – администратору. Правда, вместо «Иванушек» эту песню исполняли «пузочёсы» достаточно преклонного возраста, с электрогитарами, «иониками», бородами и косичками.
У барной стойки, на высоких барных стульях сидели местные профессионалки. Некоторые, меня, понятно, узнали – Пермь довольно маленький город, а я ведь мужчинка в самом расцвете сил, постоянный посетитель разных тусовок, к тому же холостой и не жадный. Хотя я не любил секс за деньги, но по-пьянке всякое бывает, так что никто на мою скупость или малокультурность не жаловался. И в этот раз я лучезарно улыбнулся в ответ – сейчас нужна была информация.
– Привет, Артурчик, как дела? – ко мне вальяжно подплыла самая крутая местная гёрла Лола – вообще-то красивая и стройная девица. – Кого-то встречаем или ищем, Казанова?
Говорят, у настоящего Казановы в жизни существовало около женщин – я поржал тихо так, про себя – не смешите мои тапочки – у меня только в блокноте-дневнике было около семисот моих «очень близко знакомых» девушек и гражданок, и то, только тех, кого я, с бодуна, не забыл записать утром.
Правда, в основном, девушек прельщала не моя мнимая гипер-сексуальность, а мой толстый… кошелёк и какие-то там туманные перспективы и глупые женские надежды.
Потом мне это дело надоело (не «ЭТО ДЕЛО», а «гоняться за количеством»), и я стал делать секс только с теми, кто реально очень нравился – то есть со стройными и темпераментными парнями с длинными ресницами… Ага, купился, мой добрый читатель!
Не бойтесь, друзья – я пошутил! Вынужден вас разочаровать – интриги не получится. К «голубым» я, конечно, не относился, а, совсем наоборот – относился к ним со сдержанным сочувствием и толерантностью. Мне нравятся натуральные и тёплые женщины. А настоящая женщина должна выглядеть так, чтобы даже геи, глядя на неё, думали: "А, может, зря это я?".
Лола, собственно так и выглядела – ведь если у женщины правильно оформленное декольте, то мужчины быстро замечают, как глубок и разнообразен её внутренний мир.
Она прекрасно понимала, что отдыхать сюда я бы никогда не пришёл – этот вокзальный шалман среди серьёзных людей в городе никак не котировался.
– Привет, Ларисочка, – я назвал девушку её настоящим именем и получил благосклонный кивок, – надо баксы сдать. Есть здесь сегодня люди с деньгами?
– Вон там, в углу, хохлы на вечерний поезд проспали – уже всех наших девчонок продегустировали, – она кивнула в сторону шумной кампании, сидящей в углу ресторана.
– У Васи пробовали?
– А где ещё? Не по вагонам же бегать! – В кабинете у зам. директора этого ресторана, Василия Эдуардовича, стоял огромный чёрный диван из натуральной кожи, который и использовался девчонками за отдельную плату. Я, когда первый раз этот диван увидел, чуть не перекрестился – это был монумент советского секса! Большой, по спец. заказу – обычные диваны длиной см., а этот , солидный, немного потёртый, раскладывался из трёх частей в огромное лежбище на 7 – 8 человек, если поперёк! Говорят, в этот Новый год на нём разместилось, отключив свои центры агрессии и ингибиторы, 10 человек разного пола, причём, некоторые даже играли на аккордеоне.
К тому же, как дань железнодорожной экзотике, бельё здесь всегда давали чистым и влажным, от проводников фирменного поезда «Кама».
Но я всё равно здесь, на Перми-2, не гулеванил ни разу, даже по пьянке – просто брезговал. Слава богу, были в Перми и по круче места – хотя бы та же «Алиса», например.
– Спроси, Ларочка, не надо ли людям из солнечной хохляндии баксов по двадцать рублей? – я поцеловал её в худенькую длинную шейку и сунул бумажку в 20 долларов между двух аппетитных «булочек для бургеров». Как говорится, Ларочка, вам конечно, не подарок, Ларочка – только за деньги.
Через десять минут мы уже сидели в кабинете у Васи с двумя гостями из «незалежной», которые проявили интерес к капиталистическим денежным знакам, изделиям производства федерального резервного банка США.
– Откуда, робяты, к нам в город приихали? – вежливо поинтересовался я, устраиваясь за столом у Васи, который за 20 «гринов» был отправлен курить на летний перрон, на свежий воздух.
– С Одессы – бувал? – поинтересовался худой хохольчик с хитрыми бегающими глазками.
– А як же. У меня ж там, таки родная тётя Изольда Иосифовна живёт, – воодушевлённо врал я. – Она, как зайдёт в аптеку на Преображенской, всегда говорит:
– Не делайте мне нервы, граждане! Как тебе, Артурчик, нравится это безобразие! Три презерватива стоят дороже, чем банка повидла! И еще неизвестно, от чего я получу больше удовольствия!
– Ха, наш чиловик! – согласился тощий, за ним басовито хохотнул второй – здоровенный лысый детина.
– Покажь долл`ары, – перешел к делу задохлик.
– На, считай, – протянул худому пачку с оставшимися баксами.
Я почувствовал неладное, когда пальцы одессита слишком ловко стали шебуршать моими бумажками. Купюры мелькали у него в руках, как кадры в мультике! Ах ты, беляш с волосами, дак это же «ломщики»!
Тощий Митяй пересчитал мою пачку и отдал её своему здоровенному напарнику. Тот попытался засунуть мои американские денежки к себе во внутренний карман, но я сжал двумя пальцами его кисть в точке «марма», руководствуясь китайской техникой чжень-цзю. Рожа у амбала болезненно сморщилась, как попа после клизмы, а кисть бессильно разжалась. Я забрал у него свою пачку и сунул себе обратно в портмоне.
– Прости, дарагой, сначала покажьте наши денежки! – Я улыбнулся во всю пасть своих «жемчужных» зубов. За своей ослепительной улыбкой я следил трепетно – так как «зубы – это лицо бизнесмена!». Так говорил мой любимый зубной врач, профессор Цыпаев.
Бугай озадаченно хрюкнул, глядя на свою онемевшую руку, хотел было что-то сказать напарнику, но тот, будучи в возбуждении и предвкушении навара, не обратил на это внимания, а лишь нетерпеливо мотнул головой. – Сеня, ну шо ты как мёртвый, щоб я так жив – не видишь – клиент таки хочет пересчитать свои «деревянные»!
Бугай недовольно пожал плечами, но, чуть потормозив, всё-таки достал и передал ему толстенный бумажник.
«Дохлый» достал из кошелька рубли и дал мне, чтобы пересчитать. Главная фишка «ломщиков» была стара как мир – «лох» возвращает ему сосчитанную пачку, и главный «кидала» прижимает её пальцами к внешней стороне бумажника, вроде бы держа её на виду. Напарник на секунду отвлекает «лоха», а «кидала» быстро переворачивает бумажник другой стороной, где у него была заранее прижата «кукла» – пачка с простыми бумажками.
Я таки над вами смеюсь, господа одесские «хакеры» – кого вы захотели «сломать» – я все эти игры проходил ещё в молодости. Имея таких деловых друзей во дворе, как Жека Волобуев или Олег Астраханский, все эти приколы мне давно знакомы.
Итак, у нас на данный момент, есть люди с Одессы, с которыми хочется разделить всё, что они имеют. Придётся вас немножко проучить, робяты!
Сразу же после моего подсчёта финансов, громила попытался отвлечь меня,
– А у тебя резинки от денег нет случайно?
Я судорожно стал копаться в карманах, незаметно косив взглядом, и с удовлетворением наблюдая, как Митяй переворачивает кошелёк.
– Вот, держи свои бабки,– лицо у хохлов было довольным, как будто смазанное их хохляндским салом.
В итоге, после передачи «кидалами» «куклы», я проделал с ними тоже самое – отвлёк их нехитрым вопросом из разряда «народная мудрость»:
– А правду говорят, что всё, что для хохла хорошо, то свинье смерть?
Пока они врубались, незаметно подменил свои баксы, и отдал их же «куклу» обратно. Довольные парубки ничего не заметили и, покровительственно похлопав меня по плечу, вышли из кабинета. Все остались «при своих», но ломщики этого пока не поняли. Похохатывая, они пошли к своим в угол ресторана, где громко решили отметить «операцию» – видимо, ещё не открывали кошелёк.
Я, из чистого природного любопытства, не захотел уходить из кабака и, позвонив Степанычу, с удовольствием стал ждать продолжения, попивая свой любимый коктейль – «Мартини» со «Швепсом». Я вообще был сегодня какой-то дерзкий и отчаянный. Было бы манту – намочил бы!
Между тем расколбас в заведении продолжался, и градус веселья значительно повысился. Одиноких симпатичных и скромных мужчин в зале, кроме меня, было немного. Поэтому мне пришлось то и дело отбиваться от выпимших добрых и распалённых женщин и девушек, преимущественно толстушек:
– Мужчина, а вы кто по гороскопу?
– Рак…
– Знайте, мужчина – гороскопы это полный бред! И не вздумайте со мной спорить, потому что Козерога переспорить невозможно!…
…
– Мужчина, а можно с Вами познакомиться?
– Нет.
– Почему?
– Мне с вами будет скучно, а вам со мной непонятно.
– Почему?
– Потому что мне уже скучно, а вам уже непонятно.
…
– Мужчина, не хотите угостить даму?
– Конечно, что будете пить, мадам?
– А что нальёте.
– Стоит отметить, мадам, у вас прекрасный вкус… Может водку с соком, мадам?
– Нет, только не это – Люся очень боится водки с соком, потому что после водки с соком Люся уже ничего не боится.
…
– Маша, смотри мужчинка сидит, ничей! Я вообще мужиков терпеть не могу! Вот увижу симпатичного мужика – и аж терпеть не могу!
…
Через полчаса кто-то из «кидал», наконец, догадался посмотреть в кошелёк, и ко мне резко подошли тот самый худой одессит и его боевая обезьяна.
– Это шо было? Где наши «бабки», козёл?
– Ваши или мои? Мои на месте, – я попытался выглядеть удивлённым, да и вести себя с украинскими соседями максимально толерантно, хотя сало и не любил.
– Ну, всё, баран, смотри у меня!
– Что за угроза такая: "Смотри у меня!" – Сам у себя смотри! Мне вообще не интересно у тебя ничего смотреть! У меня всё своё есть, на что приятно посмотреть! – продолжал троллить я.
– Если башли не вернёшь, мы тебе уши на жопу натянем!
– Родители в детстве не учили вас вежливостью заниматься? – мне пришлось сделать нецензурное выражение лица. – Я совсем не хотел никого обидеть. Просто случайно повезло.
При этом показал им, что у меня отличные зубы с помощью широкой и доброжелательной улыбки. Хохлы наконец-то поняли, что их поимели по полной, сразу же неприлично и грязно выругались. Ну никакой культуры у людей!
К нам тут же подошли охранники ресторана, почувствовавшие назревающий скандал, и гости с Украины, зло оглядываясь на меня и матерясь сквозь зубы, отошли в свой угол. Через минуту пара «кулаков» по-моложе, выскочили к выходу – ха, меня будут ждать, чтоб не убежал, незалежные идиоты! Вообще-то здесь был чёрный ход, и кроме того, у выхода меня уже минут пять ожидал «цементовоз» с нарядом милиции во главе с Степанычем.
Я рассчитался с официантом и вальяжно, не торопясь, пошёл к выходу, но тут ко мне подскочила какая-то худенькая девушка, и испуганно оглянувшись на хохлов, тихонько зачастила:
– Послушайте, вас ведь Артур зовут, помогите нам с подружкой отсюда выбраться, а то к нам эти бандиты пристают, не отпускают! Нам страшно из ресторана выйти!
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – озадачился я.
– Дак Лола сказала, девушка такая красивая, там, у бара. Так и сказала, что нас отсюда только вы вывезти сможете. Посоветовала к вам подойти.
– Хорошо, пойдёмте, – я всю жизнь имел слабость к худеньким девушкам, а у этой были ещё и глаза, пронзительно голубые, как греческое небо. Подружка тоже была симпатичная, но немного пухленькая, да ещё брюнетка, что для меня, почти трезвого, не совсем комильфо.
Банда хохлов активно двинулась было за нами, но выскочив из кабака, резко затормозила, увидев у входа ментовский уазик.
Я, поручкался с милиционерами в «бобике» и, оглянувшись, помахал толпе наших украинских гостей, что стояли у дверей ресторана, скрипя зубами.
– Смотри, Степаныч, – стал демонстративно возмущаться я. – Какие плохие, злые, неблагодарные люди – я ведь у них не взял ни копейки, а мог бы обчистить их «до нуля»!
– Артур, – не выдержал капитан милиции. – Мы живём в демократическом, правовом государстве – до суда у нас все люди – хорошие!
– А ты, к тому же у них ещё и девчонок увозишь! – добавил Степаныч.
– Это не их девчонки, И даже не мои девчонки! (фраза про зуб из фильма «Не бойся, я с тобой!») Пока… Ну, ничего, обойдутся робяты, хватит с них и проституток.
Пока я усаживал девчонок в свою машину, ко мне, стуча высокими каблуками, подбежала Лариса, то бишь Лола, и, отдышавшись, протянула толстый пакет с рублями.
– Слышь Артур, я так поняла, что у тебя баксы остались – отдай мне, я по двадцать много возьму!
– Сколько у тебя тут?
Лола оглянулась на моих девчонок – те сидели в машине, и наш разговор не слышали:
– Ну, что с товарками наработали за неделю – тысяч на пять баксов. А у тебя сколько?
– Десять…
– Отлично, мы всё заберём, только у меня остальные деньги дома лежат, поехали, заедем?
– Ну ладно, поехали, ты где живёшь-то?
– На Лумумбы, один, у Дома спорта.
– Понял, – посадив Лолу на переднее сиденье, я махнул Степанычу и тот, включив мигалку, поехал за нами – вдруг – гаишники – а я немного, как говорится, подшофе.
Тронул свою «девочку» за газ. Моя «лялечка», мягко шурша шинами, легко покатила в тёплый августовский вечер. В колонках ласково заурчал любимый Фрэнк Синатра. Настроение у меня было отличное, я открыл все окна, и пассажиров укутал прохладный летний ветерок. – Девчонки, вы не возражаете, если мы сначала к Лар…Лоле заедем?
– Ну, надо, так надо – вы наш спаситель всё-таки, – неуверенно произнесла худенькая и глазастая. – Вообще-то мы тут рядом, в общежитии универа живём.
– Да ладно тебе, Алёна, что нам сейчас в общаге то делать? Времени ещё даже одиннадцати нет, – это вмешалась её полненькая подружка, сначала с удовольствием оглядев мою машину изнутри, а потом кокетливо блеснув на меня глазками. – Я вообще не отказалась бы и от продолжения банкета!
– Меня Ирина зовут, а это Алёна, мы на первом курсе универа, факультет русского языка и литературы, – бодро отчиталась толстушка, с небольшим коми-пермяцким акцентом.
– Ну, я сейчас вообще-то в гостинице живу, – с надеждой глянул я на девчонок в зеркало.
– Нет, я в гостиницу не поеду! – уверенно заявила Алёна, и я разочарованно вздохнул.
Вздох услышала опытная Лола, сидящая рядом, и понимающе взглянув на меня, неожиданно громко заявила:
– А что, девочки, поехали ко мне в гости – я сегодня гуляю – есть повод: рублей заработала! У меня тут рядом, квартира, «двушка».
Я удивлённо взглянул на неё – чего это она перед незнакомыми девчонками о своей профессии разоткровенничалась? А как иначе можно по-другому за день заработать? Но я ошибался – у ней был свой отмаз:
– Я у Витьки на почтамте баксы по 20 с половиной беру! А у тебя – по двадцать! Итого сэкономила рублей! Поехали – я угощаю!
– А что, повод есть, – легко согласился я, и с ожиданием взглянул на Ирину.
– Ну, Алёна, давай, поедем – это же не гостиница. Сто лет в гостях не были! – завелась «пышка», хотя про повод мало чего поняла.
– У нас тут никого знакомых пока нет, мы из Глазова приехали, – добавила Ирина.
– Ну, если в гости, наверное, можно, – нерешительно согласилась голубоглазая красавица. – Только я водку не пью!
– Водка вообще чрезвычайно полезна для мужчин. Особенно когда её пьёт женщина, – пошутила Лола. – Не боись, подружки, у меня сладкое вино есть – «Южная ночь».
– Ну что, хорошее вино – это неплохо, – согласилась Алёна и, высунувшись в окно, с помощью тёплого ветерка, замахала своими длинными светлыми волосами. – Пробовала я в Крыму это вино, мне понравилось.
– Ура-а! – завопила Ирина.
– Ура! – обрадованно поддержал я.
– Ура! – весело поддержали Лола с Алёной.
– Би-би! – громко подхватили менты в «бобике», услышав наши вопли.
Глава 3.
Вино года выпуска раскрепостило Вику года выпуска.
Отпустив отзывчивого Степаныча, мы поднялись к Лоле «на хату», на второй этаж пятиэтажки. Хозяйка гостеприимно распахнула двери:
– Ну, проходите, татары дорогие!
Вроде бы должна быть какая-то убогая хрущёба – но «хата», хоть и маленькая, но оказалась упакована по всем канонам ых!
Тканевые моющиеся обои, югославская мебель, мягкое ковровое покрытие до щиколоток. Впечатление завершали финский холодильник и японская аппаратура. Скромная «двушка» представляла из себя, по советским временам, шикарные хоромы, с отличным импортным ремонтом, явно предназначенная для ночных забав. Но студентки, естественно, этого не поняли, и поэтому уютная «норка» вызвала у них восторженные охи и ахи.
– Ничего себе, Лола – откуда у тебя такая квартира, – удивлялась провинциальная и непосредственная Алёна, – Наверное, твои родители очень богатые?
– Не-а – это дедушка в наследство оставил, – мило улыбнулась Лола и ехидно посмотрела на меня. – Он профессором был в нашем мединституте.
– И имя у тебя необычное! – Лола – это Лолита, да?
– Нет, Лариса, – откровенно призналась Лола. – Просто мне это имя не нравится – Лариска – так в мультике крысу звали.
– Сегодня утром подумала: «А не напечь ли блинов?», – неожиданно продолжила Лола.
– И что? – заинтересовались студентки.
– Да пошла в магазин и купила вина, чтоб больше мысли дурные в голове не задерживались!
Девчонки хихикнули.
– Ну, давайте, располагайтесь, я сейчас.
Она ушла на кухню, постучала крышками кухонных шкафов и призывно махнула мне. Я вышел за ней.
– Вот, считай, ещё , – она выложила на стол красивый яркий пластиковый пакет, достав из него пачки денег.
Я порылся в кармане и отдал ей стопку долларов.
– Мой пакет припрятай пока, завтра заеду…
– Ничего себе, сколько денег! – На кухню неожиданно заскочила Ирина. – Я столько в жизни не видела!
– Ты что хотела? – Сердито проворчала Лариса, пряча пачки обратно по кулькам.
– Я помочь хотела, думала салатик нарезать, – растерялась девчонка, удивлённо хлопая чёрными глазищами.
– Пока не надо, пойдём лучше музыку поищем, – я приобнял её за пухлые плечи и увёл в комнату.
Через десять минут в гостиной уже довольно мощно голосила Алла Пугачёва, а на накрытом столе красовалось вино и фрукты.
– Соседи не заругаются?
– Мои соседи слушают хорошую музыку, и не важно, хотят они этого или нет! А вообще они меня все любят – постоянно «трёшки» до зарплаты занимают.
Выпив стаканчик-другой вина, подобревшая Лола, с удовольствием поддерживала беседу, и согласно советам великого Карнеги, во-всю интересовалась собеседницами:
– Девчонки, а вы кем будете после окончания универа?
– Ну, не знаем точно, наверное, учителем литературы…
– Слушайте анекдот в тему – на уроке чтения молодая учительница вольно интерпретирует сказку о трех поросятах:
«… И тогда Нуф-нуф решил построить себе домик. Он пошел к крестьянину и попросил у него соломы, а крестьянин ему ответил…
– Дети, что же ответил крестьянин Нуф-Нуфу?
Вовочка тянет руку:
– Ё-мое, говорящая свинья!»
Люблю выпивать один с несколькими девушками – это очень развивает конкуренцию. Где-то часа через два, девчонки стали ревниво поглядывать друг на друга, и особенно, на Лолу – та веселилась от души, выдавала всякие развратные перлы (всё-таки институт культуры – это вам не прачечная и даже не ёжик ушастый!). Одновременно с этим, она то и дело поглаживала меня по коленке. Я тоже не молчал – так как всегда, когда мне хочется услышать что-нибудь умное, я начинаю трендеть без остановки. После третьей бутылки вина остальные девчонки тоже расслабились и легко согласились на моё предложение:
– А давайте, проведём тест на грамотность?
– Давайте, но это вообще-то несерьёзно, мы по языку отличницы, – уверенно, со снисходительной улыбкой, сообщила Алёнка.
– Ну, у меня тест, как сказать, шуточный вроде бы – но, кто ошибается, целует профессора!
– А кто у нас профессор?
– Я, конечно – что, вы видите здесь ещё кого-то мужского рода и интеллигентного вида?
– Так-то профессор может быть и женщина, – логично поправила меня Лола.
– Мадам, не буду с вами спорить. У вас такие два аргумента под сорочкой!
– И вино у мадам крепкое – так в голову ударило, – честно признались студентки. – Но давай, спрашивай свои вопросы.
– Итак, первый вопрос, детский: – «А» любит «Б», «Б» любит «Ц»? Что делать «А»?
Девчонки задумались.
– А где труба?
– Какая труба?
– Ну, там, «А» и «Б» сидели на трубе…
– Нет, у меня другой вариант, без трубы – ну что, сдаётесь?
Профессионалки от русского языка сморщили симпатичные лобики (Гусары, молчать! Не лобки!)
–… Сдаёмся!
– …Внимание, барабаны, дробь… и правильный ответ: – «Найти какую-нибудь другую «Б»»!
Сначала захохотала Лола, потом дошло до остальных и они, хихикая, покраснели ещё больше, чем от вина.
– Итак, дамы – кто первый целовать профессора?
– Только не взасос и без языка,– засмеялись девушки, а скромная Алёна коварно засверкала синими глазищами.
Почему всегда ко мне пристают или толстые, или сисястые – терпеть не могу ни тех, ни других. Эта пухленькая и грудастая Ирина, набравшись винишком и отодвинув своим крупным телом от меня Ларочку и Алёну, так присосалась в меня своим поцелуем, что все обалдели.
Вообще-то, я никогда не любил целоваться, и всегда делал это только для партнёрши. Хотя худенькое и стройное женское тело целовать мне всегда нравилось, особенно шею или грудь, или животик, или попочку, или наоборот, попочку, потом животик, потом грудь и шею… (чё-то меня зациклило)… Похоже, я, да и вся остальная компания уже была, как говориться, «в зюзю»!
– Блин, Ирина, успокойся уже, хватит микробами меняться! – одёрнула подругу Алёнка.– Ты сама сейчас похожа на какую-то «Б»!
– Ну-ну, наша Алёнушка, такая вся скромненькая и щепетильная – как в сказке «Морозко», – тут же отомстила толстушка. – Забыла, как я тебя от Миши прятала?
– Девочки, давайте без крайностей, – заступился я за Алёну. – Мы же здесь все друзья!
– Ну, как сказать, – вмешалась Ларочка, – Мне бы хотелось большего! Не люблю заниматься сексом с друзьями!
– Опачки! – когда она произнесла эту фразу, всем присутствующим выпивохам всё стало понятно. – Типа, мы не друзья, а любовники!
Но вслух этого никто не сказал, конечно – студентки были не так воспитаны, а Ларе я показал кулак! Лара сразу же прониклась (всё-таки высшее образование и частое общение с интеллигентными мужчинами) и снова предложила выпить:
– Семь раз отпей, один раз отъешь!
Никто уже особо не сопротивлялся – только я сделал вид, что пью. Потому как понял, что мне понадобятся сегодня все мои мужские силы.
Я зря старался – было уже поздно – мозг уже был напитан спиртовыми эфирами, и поэтому остальную вечеринку я помню какими-то фрагментами. Например, кто проигрывал в литературной викторине, которую я не преминул провести – тот вставал на четвереньки, и с воплями «я – луноход «один»!» гордо дефилировал вокруг стола. Причём, кто из болельщиков начинал хотя бы хихикать, должен был встать следом и, скандируя «я – луноход «два»!», маршировать в той же позиции. Через пять минут по квартире печатало шаг целое стадо луноходов, периодически останавливаясь по команде: «я – луноход «один» (два, три, четыре), иду на стыковку!» При стыковке «луноходы» должны были целоваться и отмечать «место стыковки» «радиозондами» в виде деталей своей одежды. Девушкам даже не помог закон – «девушка одевается особенно тщательно тогда, когда знает, что будет раздеваться».
В конце конкурса только я оставался в плавках – остальные прикрывались ванными полотенцами. Но потом даже студентки уже не контролировали себя и танцевали макарену полностью обнажёнными, глядя на заводилу – мисс Лолу, которая отжигала по-полной:
– Жила-была девушка – Робин Гуд, у богатых брала, бедным давала…
Потом в памяти всплывает ещё один из эпизодов наших сексуальных игр, когда я как бы был водителем лимузина, а они пьяными выпускницами. Причем я был пожилым и женатым, а они развратными и ненасытными. Для начала они стали в зеркало заднего вида показывать мне то язык, то свои маленькие сисечки, а потом и всё остальное. Вот стервы – я же пожилой человек, у меня внуки и сердце слабое…
Дальше всё пошло очень бурно даже для меня, искушённого ловеласа. Пьяные девчонки хороши тем, что когда они в группе, глядя на подруг, стараются их обогнать и начинается такая цепная реакция, что мама не горюй! Хорошо, что утром они мало, чего помнят.
Подробности я тоже плохо помню, но мне кажется, что весь процесс стабилизировался, по-крайней мере за всем следила опытнейшая Лара. В общем, сначала было хорошо, потом два раза очень хорошо, а потом стало так хорошо, что до сих пор плохо.
– Как-то я неправильно себя веду, – подумал я, пощупав правый бок, и засыпая. – У меня всего третья глава, а печень уже подсажена.
Я привык просыпаться рано, и обнаружил прелестную картину в стиле Густава Курбе, из трёх совершенно голых девушек.
А ведь какими скромницами сначала казались мои спящие студентки! Я всегда подозревал, что в каждой девушке живет стерва, дура, ведьма, ангел и прекрасная бабочка. Что разбудишь, то и получишь. Мне пришлось будить с утра трёх вялых и больных гусениц.
Завершало утреннюю пикантную картину прекрасное тело усталого, но довольного бизнесмена. Кстати, тоже с голой попой.
Про попу это я не просто так сказал – приключения на неё начались сразу, как только мы вышли со студентками из подъезда Лары.
Оказывается, какая-то, пока неизвестная мне, сука из Лариных сотрудниц с вокзала, за плату малую, как говорил незабвенный Жеглов, сдала место проживания мамы Лоры. Правда, квартиру она не помнила, только подъезд, поэтому мстительным хохлам пришлось до утра ждать меня на выходе.
Я, естественно, ничего такого не ожидал, и поэтому даже не успел сгруппироваться – только мелькнула летящая в меня сзади бейсбольная бита. Я так сначала немножко удивился, потом быстро отрубился, и очнулся уже в каком-то подвале, качественно привязанным к стулу.
Всё дальнейшее напоминало мне инферно* постсоветского периода и протекало, как в перестроечных фильмах. Ко моему стулу, скалясь во все свои 20 гнилых, как поганки, украинских зуба, подошёл главный хохол – здоровый такой мужик, лет ти, с большим лысым черепом и шрамом на лице:
– Ну шо, хороняка, сам скажешь, где наше бабло, или подождёшь, пока мы твоих сучек трахнем тут, при тебе?
Инферно* Зачастую слово “инферно” используется в трактовке “ад”. Так как именно ад ассоциируется с геенной огненной, то и слово стало синонимом преисподней.
Рядом на двух стульях сидели связанные, испуганные до бледности, студентки. Лара осталась дома – днём она отсыпалась, как тюлень, – работа у ней была, в основном, ночная.
– Робята, никого трахать не надо, я уже всё сделал за вас – не думаю, что ви окажете для них большее удовольствие, – понемногу приходя в себя, честно признался я. – Не роняйте слюни на половик – промокнет! Разве что ты, старшой, блеском своей лысины их ослепишь!
– Не надо ржать над моей красой, придурок! – выкрутился главарь, показав, что он не конченный тупак. – Лысина – признак ума… Ты видел где-нибудь лысую бабу? То-то же!
– А пузо у тебя, как у бегемота! Очень тебе идёт, красавчик! – продолжал глумиться я – а что мне оставалось делать – только тянуть время и оттягивать хохлятский гнев на себя.
– Лучше пузо от пива, чем горб от работы! – банально не растерялся пузатый. – А ты, значит, жартивник*, – но ничаго, мы тоже люди не скушные, будем веселиться до упора, – главарь погладил свою лысину – вообще колоритный был «мущина» – ему бы в Голливуде русских бандюганов играть!
Жартивник * шутник. Украинский.
– Так вот, засранец, через 15 минут у тебя в жизни будет удовольствий немного меньше – так как без своей морковки ты бабам будешь мало интересен! Говори, сука, где деньги? Даю тебе две минуты!
– У Ларки они, в шкафу, – заверещала на весь подвал связанная толстушка Иринка, то ли испугавшись моего превращения в евнухи, то ли секса с шестью хохлами на трезвую, но больную голову. – Я сама видела!
– Какая квартира, золотце? – тут же оживился брюхатый.
– 25, – неуверенно пискнула стерва Иринка. – Только у неё дверь железная, толстая.
– Сама ты толстая, жирная сволочь, – сплюнул я. – И как у меня на тебя только ч… поднялся!
– Сам пошёл! – не растерялась стерва. – И вообще, я с тобой даже не кончила, а только притворялась!
– Не смеши мои тапочки! Верещала, как недорезанная! – тут же отомстил я.
Хохол, немножко охреневший от интимных подробностей, погладил Ирину по голове, и произнёс: – И тебя вылечим, не бойся! Обкончаешься сегодня – у нас шесть парубков – тебе понравится!
Парубки, стоявшие тут же, у стены, довольно заухмылялись по-украински.
– И что, пойдёте среди бела дня дверь выламывать? – я попытался охладить их пыл. – Не знаю, как у вас, в Украине, у нас через пять минут все соседи в милицию звонить будуть! А дверь – то железная – сталь три миллиметра толщиной!
Хохлы задумались.
– А ты пойдешь с нами, и в глазок дверной глянешь, попросишь открыть – тебе она всяко не откажет, – придумал главный хохол, и кивнул своим бойцам. – Митяй и Сыч, собирайтесь, поедете со мной на хату!
Что делать! Пиписка была для меня очень важной частью моего любимого тела, руки были связаны, а в печень упирался тяжёлый пистоль, и поэтому пришлось временно согласиться с зарубежными гостями. Главный показал большой кулак остающимся парубкам – мол, не вздумайте, шевелить сосисками на счет девчонок без нас!
После чего, мы, вчетвером, выбрались из подвала полуразрушенного пивзавода, и, словив дедульку-шабашника на старой «шестёрке», поехали на Лумумбу.
Поднялись на второй этаж, и, после продолжительных звонков в дверь Лолы, в её квартире что-то загремело, вскоре предусмотрительно открылся дверной глазок. Перед этим руки мне, совершенно опрометчиво, развязали, и перманентно тыкали в спину своими пистолями.
Моя фига, незаметно от хохлов, показанная Ларисе в глазок, тут же объяснила ей ситуацию. Ларка была девушка опытная и сразу заверещала: – Милый, всё нормально. Щас открою, только воду в ванной выключу и оденусь, дорогой!
– «Оденусь, дорогой!» – у неё как с мозгами? – подумал я. Что за отмаз? Типа я её голой никогда не видел – вот дура, не могла что-нибудь получше придумать!
Но для тупых хохлов это прокатило, и они остались ждать, когда эта коза откроет дверь.
Понятно, что Лара сразу же побежала на кухню звонить в милицию и сейчас, главное, чтобы наши доблестные защитники приехали раньше, чем меня убьют злые парубки. Это было очень сомнительно – когда это менты приезжали быстрее, чем за час – полтора? Через некоторое время – минут , до хохлов стало доходить, что никто дверь им открывать не собирается. Хотя я стучал в дверь кулаками, ногами и рогами, и всячески делал вид, что уговариваю мою «кошечку», «рыбку» и «ласточку» поскорее пустить меня к вратам рая. Терпение у бандюганов стало заканчиваться, но тут из соседней двери высунулась голова пожилой соседки:
– Чегой то вы тут шумите с утра пораньше? Вот сейчас милицию вызову – пусть заберут вас всех вместе с вашей лярвой Лариской!
– Бабушка, мы сами из милиции, – я попытался потянуть время, и попробовал затронуть бабулю за самое живое. – А вы, что, у Ларисочки денег не занимали?
– Не ваше дело! Если её посадят, весь подъезд вздохнёт свободно!
– А что вы можете рассказать про свою соседку, гражданка? – я попробовал запугать бабусю ментовскими фразами.
– Ты мне лапшу-то на уши не вешай! – соседка, видимо, раньше работала в КГБ, и мою игру не поддержала. – Думаешь, я не видела, как ты два часа назад от Ларки со своими бл@дями выходил! Хрен кучерявый! Усё, пошла в милицию звонить!
– Так, пошли отсюдова! – главный бандюган не выдержал напора бдительной старушки и махнул рукой на выход. – Ещё не хватало, шоб менты нас тут зашухерили!
Моему удивлению не было предела, когда мы, выйдя из подъезда с хохлами, увидели три ментовских уазика и кучу омоновцев в касках и бронежилетах с автоматами. Ничего себе! Рекорд! За 25 минут у дома номер один, по улице имени африканского сидельца Патриса Лумумбы, собралась почти вся наша пермская рать – то ли ОМОН, то ли спецназ.
Как оказалось потом, у Ларки были «друзья» в органах, ну и бабулька действительно ранее работала в КГБ, и при первых ударах в дверь Ларисы, вызвала всех! А вызывать она, как оказалось, умела. Нужные слова, подобранные бабулей, так запали в душу дежурного по городу, что он объявил «красную» тревогу! Хохлы даже дёрнуться не успели, как были повязаны и положены на землю (ну, и я вместе с ними, хотя не очень расстроился).
Через десять минут всё разъяснилось, а через полчаса все заложники, включая студенток, были освобождены и напоены из фляжек «горячим чаем». Я мог бы сказать, что мне повезло – но потом для меня стало доходить, что это не случайность, а какая-то система. Какая, мне объяснил позже мой Мастер, он же Учитель…
Глава 4.
Джон Рокфеллер мечтал заработать тысяч долларов и дожить до лет, а заработал миллиардов и дожил до Не все мечты сбываются!
11 февраля года. Москва.
Официальным, извещённым Сенсором я стал после Посвящения. Происходило это довольно скучно и обыденно – описывать не буду. Оказалось, что Игорь Вайсман работал главным «искателем» в московской Гильдии Сенсоров. Задача таких «искателей» была очень важна – они искали неизвещённых Сенсоров любых уровней. Мастер рассказал мне об основных методах поиска – для начала определялись «счастливчики» в различных лотереях. Если человек получал крупные выигрыши хотя бы в двух лотереях, к нему тут же направлялся «искатель» для проверки.
Меня «учитель» раскусил сразу же:
– Ты свой первый бизнес открыл после выигрыша в лотерею?
– Ну да, а откуда вы…
– А почему после двух выигрышей перестал играть?
– Ага, чтобы меня в ментовку загребли за мошенничество?
– Молодец, многие не просекают, и после сильно жалеют – потом или в больнице лежат, или сидят в местах не столь отдалённых. Ни братва, ни Государство удачи не прощают.
Но многие Сенсоры, не зная о своих способностях, не участвовали в лотереях. Поэтому исследовались все случаи аномальной везучести – типа моего – когда человек один выживал в экстремальной ситуации или катастрофе. Если, после тестов, подтверждалась его сенсорика, ему предлагалось, после Извещения, вступить в Гильдию. Были случаи, когда Сенсор отказывался от Извещения – тогда участь его была незавидной – в лучшем случае он заканчивал жизнь в бедности или болезни – яркий пример:– та же пресловутая Синтия Джей.
Синтия Джей работала обычной официанткой в Лас-Вегасе. 29 января года она решила заглянуть после рабочей смены в казино. Играть по-крупному она не собиралась – в кармане у девушки было всего 27 долларов. Несмотря на это, она рискнула сыграть на «одноруком бандите». Синтия проигрывала доллар за долларом и уже думала уходить, как вдруг раздался громкий звук, оповещающий всё казино о выигрыше джек-пота.
Девушке необыкновенно повезло – игровой автомат, на котором она играла, был частью единой системы Мегабакс. В эту систему отчислялись проценты с проигранных денег на множестве других игровых автоматов, которые в сумме составляли невероятный джек-пот размером $34 Так Синтия Джей стала обладательницей самого большого на это время выигрыша в игровые автоматы в мире. Для того, чтобы заработать такую сумму официанткой, ей понадобилось бы трудиться лет.
К сожалению, конец у этой истории совсем не счастливый. Очень скоро после выигрыша Синтия попала в ужасную автокатастрофу и больше не смогла встать на ноги. Она была готова поменять все свои деньги на возможность снова ходить, и работать хотя бы официанткой за копейки, но…
К счастью или нет – но мало кто в старые времена мог самостоятельно достигнуть Извещения – для этого нужны хотя бы минимальные научные исследования возможностей Сенсоров. Эти исследования начались в Древнем Китае, и дошли до наших времен в нескольких основополагающих трудах – главный из которых – «Великий Комментарий». Три основных элемента определения благоприятных ситуаций – геомантический компас (ло-пань), гадательная система «И Цзин», и Лунный календарь – объединились в этой книге в научно-мистическое учение и послужили основой для Извещения.
С помощью Наставника (Мастера) Сенсор узнаёт, что он – Сенсор и максимально может изучить свои возможности. Официально процесс Извещения проходит за три недели – за этот срок Наставник раскрывает неофиту основы Кодекса, «Великого Комментария» и помогает практически. Хотя, конечно, самообучением и совершенствованием каждый Сенсор занимается всю жизнь. Ведь поднять свой Цай можно не только артефактами, но и специальными приёмами и сложными упражнениями.
Мастер нашёл в Перми трёх Сенсоров: меня, Бобу и латыша Ритиса Бараускаса. Вернее, Бобу и Ритиса предложил проверить на сенсорику я. Зная их много лет, я давно подозревал, что с ними не всё в порядке. Им тоже частенько везло, более того, в большинстве случаев, о которых упоминал мастер из моей жизни, со мной рядом были Ритис и Боба. После проверки у обоих оказался третий Цай.
– Игорь, а ты как узнал про эти долларовые скачк`и?
– У нас же в московской Гильдии не только игроки. Есть группа Сенсоров с экономическим образованием, трейдеров, которым по работе надо следить за котировками. Причём, с двух сторон – и «быки», и «медведи». Обычно они относительно немного в казну Гильдии приносили. Им Цай помогает на бирже играть – они чувствуют малейшие колебания курса. А уж такие мощные кульбиты наши брокеры за неделю почувствовали! Ты даже не подозреваешь, сколько денег на этих скачка`х Гильдия заработала!
По совету Мастера мы перебрались в столицу, где, как цитировал Игорь, «деньги ляжки жгут». Он вообще часто ссылался на Шукшина, видимо, тот был его кумиром.
Я нашёл лучшего в столице тренера по айкидо, к моему удивлению, не японца, а китайца из Гонкога. Единственным его недостатком было незнание русского языка. Поэтому, упражняясь с ним айкидо почти ежедневно, пришлось попутно заняться изучением китайского языка. Постепенно я входил во вкус, и это обучение мне стало нравиться не меньше, чем единоборства.
С помощью Игоря и своих тайных талантов, мы удачно прошли Извещение, отлично устроились в Москве и зарабатывали приличные деньги. Происходило это обычно так:
Мы с Бобой зашли в казино «Кристалл» вечером в пятницу. У входа нас встретила миловидная девушка-администратор в строгом черном шикарном костюме.
– Добрый вечер, господа, – начала она сначала бодренько, но разглядев наш непрезентабельный вид, заметно скисла и равнодушно пригласила к гардеробу, – Проходите, раздевайтесь, пожалуйста.
Наша одёжка, предусмотрительно приобретенная сегодня на Измайловском рынке, полностью соответствовала типу: «приезжие с Урала, с претензиями на крутых чуваков, владельцев вишневых девяток». Малиновые пиджаки, уже давно вышедшие из моды в Москве, турецкие «модно» потертые джинсы и толстые псевдо золотые цепочки на шее были специально приобретены для посещения казино и для создания данного имиджа. Золотые настоящие «Ролексы» заранее были сняты с рук, и заменены на дешёвые тайские подделки. Наши физиономии тоже изображали важность и крутизну: – «Вот мы приехали из самой Перми, и сейчас тут все бабосы выиграем!»
– Ну, давай, Вован, за удачу, допивай, а то тут со своим нельзя, – я протянул дружбану чуть недопитую бутылку с польским «Хенесси».
– Это понятно,– важно поддержал меня Боба и громко выдохнув, опустошил сосуд прямо из горла. Погоняло «Боба» у него появилось давно, ещё в студенческие времена, когда во время общей пьянки в сауне универа, мы устроили какую-то игру с английским прочтением его имени «Вова». Учёному Бобе частенько приходилось маскировать свой интеллект под маской пермского плебса.
– У нас в ВИП залы разрешается приносить с собой любые свои спиртные напитки, – с усмешкой произнесла девушка. – Более того, для всех игроков в казино разносят напитки бесплатно…
– Бесплатно?…Пиво что ли? …
– И пиво…
– Что и «Хенесси» разносят? – после небольшой паузы, «растерянно» произнес я. – Он в магазине полтинник баксов стоит!
– Да, конечно, и «Hennessy» и «Rémy Martin» – с улыбкой опытного сомелье, девушка продолжала над нами изголяться… – и «Мартини», и «Савиньон» 67 года…
Да уж, теория подтверждается – кроме статистики, у любого казино есть три сильнейших помощника, и это, как ни печально, проверено годами игры:
1. Алкоголь.
2. Алкоголь.
3. Алкоголь.
Мы хотели выглядеть, как провинциальные лохи – к таким игрокам специальное снисходительное отношение в казино и, как следствие, разрешение на повышение максимальных ставок. По-моему, одёжка и поведение свою роль сыграли – губы у администраторши презрительно скривились, и её мысли легко читались на лице:
«Пощиплют вас сегодня, лошары, по полной программе, – интересно, денег-то у них хоть много?»
Боба шумно выбросил пустую бутылку в шикарную мраморную мусорку, больше похожую на произведение Мирона. Девушка недовольно поморщилась, – Господа, у нас в казино «Кристалл» сегодня повышенные ставки – разыгрывается автомобиль!
– Какой? «Москвич» небось? – пренебрежительно сморщился Боба.
– «Лада» последней модели – ой! Цвет «мокрый асфальт», – солидно промолвила администраторша, и мило так покраснела от важности.
– Ни хрена себе, – искусственно обрадовался Боба (наверное, хихикая про себя – так-то он уже третий шестисотый «мерс» поменял).
– Ну, дак, не зря я тебя сюда привел сегодня, – я покровительственно похлопал дружбана по могучему плечу. – Вот и будешь теперь по Перми по очереди на двух «десятках» ездить – крутяк!
– Господа, в розыгрыше автомобиля участвуют только ВИП клиенты…
– Это что за хрень такая – ВИП? – Боба сделал вид, что не понял.
– Это то же самое, что ВИЧ, – «пошутил» я и громко заржал.
– Ну ты приколол!, – Боба поддержал меня раскатисто и басовито. Я взглянул на него украдкой, и с опаской сделал ему «козу» – как бы он не переборщил с имиджем.
– ВИП, господа, – это постоянные клиенты, или новые клиенты, но купившие сегодня входные игровые жетоны на сумму не менее у.е., – девушка попыталась взять нас на «слабо»…
– Эти жетоны можно использовать не только для ставок за игровыми столами, но и для оплаты заказов в баре, ресторане или ночном клубе…
При входе в "Кристалл" обычно в выходные надо было приобрести входные игровые жетоны стоимостью у.е. Но сегодня был большой приз – и условия значительно ужесточились. Нам это было смешно – мы и так планировали затариться на пару тысяч фишек, и выиграть где-то раз в десять больше.
– Вы также можете стать ВИП-клиентом, то есть владельцем золотой или серебряной карты. Для них в казино "Кристалл" действуют особые привилегии.
Например, для вас круглосуточно действует бесплатная служба такси (в пределах МКАД). Вы можете не только в любое время уехать из казино, но и вызвать машину на дом…
– Ну, на дом – это ты немного запоздала, мать! Мы уже тут, как видишь! Вован, подержи бабосы, куртофан сдам, – я демонстративно, по очереди, вытащил из трех карманов куртки по толстой пачке «франклинов»*, и, с его помощью, стал медленно запихивать их в чёрную сумочку из кожзама на поясе.
франклинов* долларовых купюр с изображением Бенджамина Франклина.
Боба, свысока поглядывая на девушку, сделал то же самое со своими деньгами. У администраторши стали понемногу округляться глаза – сумма выглядела слишком внушительной даже для «Кристалла», и раз в двадцать превышала стоимость главного приза!
Я, наслаждаясь произведенным эффектом, протянул девушке деньги:
– Давай нам золотые карты и эти ваши жетоны!
После расчета, я приобнял девушку за худенькие плечи, покровительственно произнес, – Ну, показывай, красавица, где тут у вас чё!?
Воодушевлённая и даже немножко охреневшая Алёна (так звали администраторшу) прониклась, и махнула помощнице рукой, так, чтобы та поняла – Алёнушка решила лично провести для ВИПов персональную экскурсию по казино, которая началась с лифтов:
Лифт в казино – это круто. Иностранцы, наверное, думают: Ужасное казино. Здесь в лифтах накурено!
Русские: – Странное казино. В лифтах почему-то запрещается ездить в смокинге. Так и написано всюду: "NO SMOKING! ". Хорошо что, хоть курить можно!
– Более трех тысяч квадратных метров для Ваших удовольствий!– без остановки щебетала Алёна, показывая нам обстановку залов. – Стильные интерьеры голландских дизайнеров, неповторимый мир звука и света, волнующая атмосфера настоящей Игры, безупречная репутация и профессионализм персонала – все это развлекательный комплекс "Кристалл"! Бесплатная парковка и служба такси, бары и рестораны, ночной клуб и, конечно, 90 игровых столов и более игровых автоматов. Для вас – американская рулетка, несколько разновидностей покера и «Блэк Джека», крепс, баккара и бой…
Мы «потрясенно» вертели головами по сторонам. – Слышь, Боба, это даже круче, чем у нас в Перми, в клубе «Алиса»!
Боба опять хихикнул про себя, оценив шутку – «Алиса» был совсем обычный провинциальный клуб с недорогим входом и пельменями в меню (правда, в то время, самый популярный в Перми).
– Круглосуточно к Вашим услугам четыре игровых зала казино "Кристалл". Вы можете выбрать общий зал с небольшими ставками или сыграть по-крупному в одном из трех VIP-залов…
– Для вас, наверное, – она продолжала нас облизывать вовсю, и призывно блеснула своей белозубой улыбкой, – Лучше подойдет роскошный приват-зал…
– Это шо такое – «приват зал»?
– Отдельный зал для ВИП-клиентов, – пояснила Алена. – Для тех, кто желает полностью сосредоточиться на игре…
– Нормалёк, – Боба «восхищенно» пошлёпал губами.
… – Также к услугам игроков бесплатный фуршетный стол на первом этаже казино: вкуснейшие салаты и оригинальные закуски, бутерброды с красной и черной икрой, разнообразные горячие блюда, а также спиртные напитки…
Скажу вам честно – посмотреть неискушенному постсоветскому игроку было на что: огромный, ярко освещённый зал казино, украшенный большими искусственными кристаллами, с многочисленными игровыми столами и автоматами, несколько ресторанных залов с национальной кухней разных стран, и блестящий концертный зал на втором этаже – весь в разноцветных огнях прожекторов и стробоскопов. Казино было оформлено по всем правилам Лас-Вегаса – ярко, шумно, без окон и, естественно, без часов на стенах.
Повсюду было много народу – всё-таки пятница, да еще спец. приз! Стоял громкий людской гул. Ещё нахальнее шумели и звенели многочисленные игровые автоматы.
Вокруг игроков за столами скользили длинноногие стройные девушки с подносами. Ставки, действительно, были повышены – лимит максимальной ставки для Москвы был запредельным – около долларов. Правда, курс доллара сегодня был около двадцати восьми рублей. Автомобиль нам, конечно, не был нужен – у нас была задача посложнее – мы планировали выиграть где-то тыщь баксов, и главное, не засветиться при этом.
После экскурсии я сунул Алене долларов в нагрудный карман и отправил работать дальше. Вы бы видели ее разочарованное лицо – будь её воля – она бы всю ночь от нас не отходила бы.
…В универмаге: – Здравствуйте, мне, пожалуйста, 3 ящика водки, 50 литров пива, 5 ящиков мартини и 30 пачек презервативов!
– Вот, пожалуйста, а это ваша сдача…
– Спасибо.
– Молодой человек, подождите!
– Что?
… – Возьмите меня с собой!
Мы с Бобой докупили еще немного фишек в кассе и, чтобы не вызывать лишних подозрений, отправились за разные столики в разные ВИП-залы – два таких везунчика за одним столом – это слишком для нервной системы хозяев казино. Причем Боба отправился за столик к своему любимому «Блэк-Джеку» – он был «гадом» с третьим Цайем.
Есть Сенсоры-гадальщики – мы, русскоговорящие Сенсоры, в шутку зовем их «гадами» – ничего, они не обижаются – всё-таки старая традиция. «Гады», естественно, не могут обходиться без «ло-паня» – геомантического компаса, изобретённого ещё в Древнем Китае.
Это небольшой шарообразный предмет, размером с куриное яйцо, составленный из вращающихся золотых и черепаховых пластинок. Пользоваться им можно научиться за пять минут – надо установить одну пластинку с календарем на текущее время, другую на созвездие сегодняшнего гороскопа, стрелку компаса направить на север, а верхнее полушарие с иероглифами «Да» и «Нет» сильно крутануть.
У обычного человека правильный ответ будет с вероятностью 50 на Но у «гада» стрелка укажет правильный ответ на любой вопрос с гораздо большей вероятностью, соответствующему его уровню (то есть Цаю).
«Гадов» можно легко узнать за игровым столом – одна рука у него обязательно в кармане. Например, у него на раздаче в «Блэк-Джеке» – 17 очков. Возникает главный вопрос в «Блэк Джеке» – брать следующую карту или нет, чтобы бы не перебрать больше, чем «21»? Сенсор незаметно в кармане раскручивает свой ло-пань и мысленно спрашивает его – брать ли ему ещё карту? Если у «гада» третий Цай – как у Бобы, он пальцами нащупает правильный ответ с вероятностью где-то 72 %.
Моя fata, то есть судьба, была попроще – это Рулетка – королева всех казино. Рулетка в переводе с французского означает "Маленькое колесо", а в народе её окрестили "Чертовым колесом", так как сумма всех чисел на ней равняется , «числу зверя», о котором упоминается в Библии как о апокалиптическом существе.
Я сел за ближайший столик и демонстративно выпил у девушки с подноса 50 грамм халявного коньяка и заел нарезанным лимоном.
– Всем приветики, господа, я тут первый раз – мне должно повезти, – и громко шлёпнул фишкой в долларов на «зеро», специально не прислушиваясь к своему Цаю, чтобы проиграть. Сразу по приходу нельзя было показывать, что мне сегодня везет.
Вы бы видели мою охреневшую физиономию, когда шарик, простучав по кругу, подло выбрал самую неподходящую сейчас для меня лунку – «зеро»! Иногда исходный (то есть от рождения) Цай у Сенсора может немного меняться в зависимости от многих причин – состояния здоровья, ситуации, даже настроения. Сегодня у меня был явный подъём, только начался он рановато!
– Выиграл господин в малиновом пиджаке! – громко отомстил мне крупье, и народ за столиком оживился и уставился на меня, ожидая следующую ставку.
Это было плохо, очень плохо! Во-первых: – я сильно обратил на себя внимание раньше времени, во – вторых: – согласно классической стратегии «хамелеон», сейчас все начнут ставить на мой номер, и если мы все выиграем, это будет слишком заметно. Я не смогу по-тихому выиграть много, так как тут же стану звездой казино, и дорога сюда мне будет закрыта!
Уйти сейчас из-за столика будет еще хуже – тогда этого дебила, которому стало здесь неожиданно везти, но который ушёл с этого стола – точно все запомнят! Но что же сделать, чтобы не выиграть?
У меня такой ситуации никогда не было – обычно я выигрывал, только когда прислушивался к своему Цаю. Давай попробуем как-то отвлечься и плюхнуть наугад – я поставил минимальную ставку – пять долларов – на… э-э-э …15, потом передвинул на…э-э-э… 25, потом на… 43… Столик был уже готов меня порвать – время ставки истекало.
Я глубоко вдохнул, и сдвинул фишку, не глядя на стол, с закрытыми глазами. Весь народ за столиком, естественно, поставил как и я – на «12».
Ну всё! – Мне пипец! Сейчас, понятно, все выиграют! В этот момент я был напряжен, как пиписка после Виагры, и, против своей воли, прислушивался к своему «зайке» (так про себя я называл свой Цай).
Стало очень шумно – я растерянно огляделся – вокруг нашего столика, привлеченная восторженными воплями, уже стояла толпа болельщиков, и вдруг среди них я увидел знакомое личико.
– Маша! – завопил я, бросаясь к невзрачной полной девушке в форме пит-босса, – ты мне принесёшь удачу – садись на колени!
Девушка с охреневшим видом – видимо, тоже меня узнала, – нерешительно присела на мои колени. Шарик уже скакал по кругу, и вроде бы сначала уверенно направившись к «12», внезапно «передумал», притормозился и, покачавшись, словно сомневаясь, шлёпнулся на «11»! Слава богу! Толпа разочарованно выдохнула и презрительно глядя на нас с Машей, разошлась.
– Вы что, Артур Керимович, не узнали меня? – прошептала девушка, потихонечку сползая с моих колен. – Я Маша, Сенси второго уровня, вообще-то я «Минус»…
– Я тебя узнал, Маша, ты что, здесь на дежурстве?
– Да, сегодня усиленная смена – мы здесь впятером – полный комплект. Сегодня суперприз…
– Спасибо тебе, ты меня очень выручила, – облегчённо выдохнул я. – Очень надо было проиграть.
– Мне надо будет доложить о вас шефу, – она неуверенно повела плечами, и покраснела – мой четвёртый Цай у всех российских Сенси вызывал невольное уважение и любопытство (в Приложении к международному Кодексу моего фото пока не было) – У нас же контракт с казино…
– А кто у нас шеф?
– Алекс Крейн, американец, фирма «Оптикал», слышали?
Кто не слышал об Алексе Крейне, фирма «Оптикал Бейсикс инкорпорейтед», американском миллионере, владельце заводов, газет и пароходов. Вообще – то этот самый американец родился в Грузии, изначально носил имя и фамилию Александр Арутюнов. Крейном он стал, когда в начале х годов перебрался в США и сделал себе состояние на игровом бизнесе и страховках. Сам я с ним лично знаком не был, но это имя было достаточно известно в игровом мире, особенно в российском.
– Но я ведь не выиграл за твоим столом – а что будет за другими, ты могла и не видеть? Тем более, что ваш инспектор ничего не понял. Дай мне хотя бы час, я больше 50 тысяч не возьму? 10 процентов – тебе!
– Ну, хорошо, Артур Керимович,– мой просительный тон и нежный взгляд ей явно польстили. Она покраснела еще больше. Девочка была готова, но мне нравились только худенькие, а Маша…
«…Катя заплыла на 50 метров, Юля заплыла на метров, a Маша заплыла жиром и не купалась…».
Сенсоры «Минусы» второго уровня – это очень круто и большая редкость – в Приложении к Кодексу их не больше 5-ти во всей московской Гильдии. Кстати, в старину их называли ведьмами – а мы, среди своих, называем их коротко – «Сенси». Не знаю, почему – может, от слова «секси» – есть в них что-то такое, сексуальное!
Сенси почти никогда не бывают «Плюсами» – гораздо чаще они бывают «Минусами», то есть приносить неудачу или беду.
В старые времена, одна Сенси могла навести мор на целое стадо коров, только прикоснувшись к старосте деревни. Или навести порчу на человека, у которого после этого почему-то за неделю выпадали волосы или зубы, он терял зрение или слух, заболевали дети (иногда всё это вместе). И наконец, если от всех этих напастей несчастный не кончал жизнь самоубийством – он умирал от оспы или лихорадки. Правда, все эти несчастья и порчи не были наведены просто так, или там из баловства – это всегда была месть в ответ за причинённое зло.
Например, стражник уже и забыл, что на прошлой неделе, на ярмарке, он высыпал себе в кошелек все медяки из плошки старухи-попрошайки, и сильно ударил плетью по лицу вскинувшейся было наглой нищенки. А через неделю у него неожиданно пал его любимец – конь, без которого стражника выкидывают со службы. Потом жена на ровном месте ломает ногу, и под конец его дом сгорает в страшном пожаре вместе с ним, пьяным и спящим.
– Ведьму сжечь!
– Но она такая красивая…
– Хорошо… но потом сжечь!
Сейчас Сенси после Посвящения научились искусственно вызывать у себя ненависть к любому счастливчику и бить их плеткой по лицу уже не требовалось. У каждого нормального большого казино на постоянном договоре были Сенси – обычно они изображали пит-боссов или менеджеров* зала, чтобы предохранять казино от случайных неизвещённых счастливчиков. Ведь те могли нечаянно обобрать казино на большую сумму. Когда было нужно, к везунчику сзади незаметно подходила девушка или женщина в форме сотрудника казино, якобы проследить за соблюдением правил, и, как бы случайно, прикасалась к клиенту.
Менеджер зала* – главный работник зала в казино, руководящий всеми сотрудниками: крупье, пит-боссами, и т.д.
Правда, Сенси со вторым Цайем – это довольно редко и очень дорого – поэтому я и узнал Машу. Видел её фото в московском Приложении к Кодексу, которое я внимательно изучил.
Я облегченно вылез из-за стола и пошел к фуршетному столу – надо было сделать небольшой перерывчик, и постоял там подольше, чтобы народ, хоть немного, позабыл обо мне. В коньяке я не разбирался – но сделал вид опытного сомелье, и с важным видом провёл дегустацию.
Люди всегда хотели обыграть казино и придумали для этого массу стратегий. К сожалению, игроки не изучали центральную предельную теорему, закон больших чисел, теорию цепей Маркова и иные части теории вероятностей. Могли бы сэкономить много денег.
Все игры в казино – рулетка, кости, карты, автоматы – основаны на законах случая. И если в покере или «Блэк Джеке» мастерство и опыт игрока еще как-то могут повлиять на результат, то шансы любителей остальных развлечений в казино близки к нулю. Гарантированный выигрыш есть только у одного игрока – Казино.
Как то известного математика и игрока в «Блэк Джек» Алана Тьюринга спросили:– на сколько можно надурить казино, тот обстоятельно ответил:
"Ну, зайдите в Luxor*, разменяйте фишек на долларов.
Luxor* Развлекательный комплекс-казино в Лас Вегасе в виде огромной пирамиды чёрного цвета, высотой 30 этажей.
Походите по залу, посмотрите, как играют люди, прогуляйтесь около рулетки, к покерным столам. Потом подойдите к столу в «Блэк Джек», постойте задумчиво, отойдите, потом снова походите по залу, и ещё раз подойдите к столу, задумавшись. В этот момент очень красивая девушка поднесет вам бокал виски с содовой. Вот! На столько и можно обдурить казино!"
Я обдурил казино на второй коктейльчик, и решил, что пора и за работу – пошел искать игровой столик с рулеткой со свободным местом. Заглянул в ВИП зал, где сидел Боба – перед ним на столе с «Блэк Джеком» уже лежало фишек тысяч на пять баксов. Учитывая его привычку незаметно прятать большую часть выигранных фишек в карман – он был близок к уходу. Я прошел в другой ВИП – зал, с рулеткой. Ведь если у тебя высокий Цай – ветер тебе в спину*, как говорил шаман Карла!
Ветер тебе в спину* Пусть ветер всегда дует тебе в спину, а солнце светит в лицо. И пусть ветры судьбы вознесут тебя, чтобы ты плясал среди звезд. Карлос Кастанеда «Путь к знанию».
– Тут свободно? – нахальным баритоном спросил я, присаживаясь на незанятое место у рулетки. Начинать надо было помаленьку, хоть и время уже поджимало. Поэтому я ставил не больше 10 долларов, да и то с перерывами, чтобы не было слишком заметно. Когда соседи по столу стали замечать, что лошара с колхозной сумочкой на поясе стал что-то много выигрывать, я схватившись за живот, сделал вид, что мне срочно нужно в туалет, и выскочил из-за тейбла.
Так, меняя столики с рулеткой – благо их было много, не пропуская даже «холодные» и «мёртвые» столы, не слушая shill-ов,* я собрал где-то тыщь тридцать баксов.
Общество Должников.
Посвящается моей бабуле.
Ты не должна была ничего, но отдала все, что у тебя было.
Глава 1.
Плохая примета.
Каждое утро мне приходит одно и то же сообщение.
Это случается ровно в пять-тридцать по Новой Победе. Минута в минуту. Никаких исключений, отсрочек или профилактических работ. Я помню текст наизусть, ведь он достаточно простой, чтобы запомнила даже собака. Или контуженный головорез, вроде меня. Отрезвляющие строчки, которые не дадут замечтаться. Конечно, иногда можно запутаться в цифрах, тогда без паники. Просто перечитываем милое письмецо из чистилища еще раз.
Главное не забыть подзарядить бипер.
Бип-пи, бип-пи, бип-пи.
Донеслось со столика.
Пять-тридцать утра.
Я улыбнулся, как улыбается чучело шакала из своего пыльного угла. Жизнь полна сюрпризов. Пока не взгляну на экран, я всегда могу представить, что пришла счастливая халтурка от Сэта. Скорее выезжай туда-то, туда-то, - сказано будет там. Дело тянет на амнистию! обещано будет там. А дальше - море нулей и лес восклицательных знаков.
Уважаемый Самара Д. Хин, номер клиента Л! На , ваша задолженность по программе Вернись, живи, работай, составляет номиналов. Вы обязаны внести на личный счет банка Крашелл сумму не менее 3
Приятель, не залеживайся в кроватке.
Бережно, как куриное яйцо, я положил бипер обратно на столик. Не дай бог швырнуть его об стену. Это все равно что сжечь отчий дом и всю оставшуюся жизнь ночевать в коробке. Аквитаники очень принципиальны в политике Технического Превосходства, и держат цены на электронику радостно-грабительскими. Кроме того, мой рассудок давно встроил электронный писк в свое ненадежное основание. Если его убрать, накренится весь фундамент и крыша с грохотом съедет в пропасть.
Скажу так. За пять лет в войсках и пять лет в долгах у меня должна была устоятся привычка просыпаться самостоятельно - но я знаю точно: ни за что. Никогда. Я не встану без писка в мои любимые пять и три десятка. А если не поднимусь вовремя, не поднимусь никогда. Это как в байке про полярных фей. Всю жизнь они развлекаются на морозе крепостью в шестьдесят градусов, и чувствуют себя прекрасно. Но стоит их на время занести в тепло, а потом выпустить Как зверюшки мгновенно превращаются в полуфабрикат. И в моем случае речь тоже идет о жизни и смерти.
Можно сколько угодно оскорблять бипер, словно псих, кричащий на смирительную рубашку, но в душе мне известно, что мелкий надзиратель мне просто необходим. И, что гораздо важнее, он ни в чем не виновен. Мной управляют силы куда более могущественные.
Я потянулся, насколько позволяла жилплощадь, и, под звуки радио за стенкой, пропел:
- Иначе. Иначе-е-е! Иначе мы отключим сти-му-ля-тор ваш!
Вышло недурно. В стиле раннего Гаруятти. Я помедлил, прислушиваясь к музыке, так легко ломающей стены моей крепости. Моего роскошного жилища, в котором от тесноты могла бы чокнуться и мышь.
- Ди-стан-ци-он-но-о-о! проревел я на припеве.
Сразу же раздался стук, и даже глухой звон: кто-то жахнул по радиатору. Это значит, что все живы, здоровы, и готовы сорваться с резьбы вместе со мной. В любой, сука, момент. Разве может быть плохим пробуждение в обществе единомышленников? Никогда. Картонным стенам нас не разделить! - как поется в гимне Немоса.
Я поднялся, чувствуя легкую боль в колене. Позавчера врезала одна неблагодарная дочь абсолютно безутешного отца. Было неприятно. Каблук. В остальном я оставался абсолютно готов к употреблению, если не считать скопившейся усталости. К сожалению, душ не мог ее смыть. Да что там, даже апельсин и пучок зеленого лука на завтрак, оказались бы бессильны. Тяжело быть должником. Глядеть в яму, дно которой имеет характер мифический. Кидать в нее камушки, пытаясь заполнить до краев, и не слышать того самого, окрыляющего звука.
Щелк.
Я включил общий свет.
Мне нравилась эта лампа на проводе. В каком-то смысле, у нас развилась рабочая солидарность. Каждый день я сбрасывал кости с кровати и уходил на работу, а товарищ Лампа не позволяла себе перегореть два года подряд. Потускнела немного, как и я. Говорят, существуют лампы, которые поставляют аквитаники. Могут, якобы, светить десятилетиями. И что в этом героического? Что в этом жизнеутверждающего?
А их ценник наверняка гораздо выше, чем у меня самого.
О, Леди.
Раньше я вообще не задумывался о таких вещах. Я просто покупал что-то. Теперь эта способность, забрать нужное, кажется мне волшебной, как тот же штормовой потенциал у волков, или внутреннее устройство моего бипера Я не просто нищий, у меня отрицательный уровень благосостояния. Ведь принято думать, что последнее, что у тебя могут отнять жизнь. Так вот: моя мне не принадлежит.
Знаете корпорацию Крашелл? Гениальные ребята там у руля. Нет, серьезно. Их финансовая схема совершенна. Они набирают и тренируют наемников для участия в войнах Развития и колонизаторских конфликтах. Платят отлично, можно скопить солидную кубышку. Но когда тебя подстрелят, они же на правах работодателя, окажут медицинскую помощь.
По высшему разряду.
С таким ценником, что все твои накопления скажут ох, сука. Больше ты их не увидишь. Надо ли говорить, что в эпоху дронов, высокоточных ракет и волков, тебя не только подстрелят, но и зажарят вместе с танком, как одного такого Самару Де Хина? Это обязательно произойдет. Если у человека хватает глупости три раза продлевать контракт, его сам черт толкнет под пулю, потому что у каждого везения должны быть границы.
Я втиснулся в свой удручающе просторный душ и нащупал единственный вентиль в районе пупка. Лейка астматически кашлянула. Нужно было подождать. Давление в домах-тысячниках, особенно утром и вечером, ниже, чем у старого гипотоника. В такие моменты я просто засыпаю еще минут на пять-десять. Стоя, разумеется. Этому я научился, будучи головорезом, и никогда не думал, что такой навык пригодится мне для ожидания воды в душевой.
Ах, армейские душевые.
Столько воспоминаний.
Все были богаты и так позитивно настроены. Этот смех от предвкушения увольнительной, звучащий в клубах густого пара. Шум тугих струй, шлепки полотенец, уморительные шутки про задние проходы. Ну вы понимаете, по-хорошему злобная солдатня. Я каждый день проверял состояние своего счета и умилялся растущим цифрам. В конце концов, говорил я себе, чтобы там не писали про Крашелл, заработать тут можно. Главное хорошо стрелять и не подставляться. Кроме того, место водителя в АР второе по безопасности после командирского.
А потом эта сраная зажигалка прилетела нам под башню.
Наводчик сгорел сразу, командир - корчился. У меня горела голова. Ощущение, доложу вам, неприятное Хорошо хоть я всегда носил шлемофон. Это стало поводом для шуток, но я был суеверным, даже по меркам солдат. Считалось, что машинист без шлемофона мертвый машинист.
Я не помню, как лез по расплавленному металлу наверх, к бледно-желтому небу Фугии. Да и нужны ли нам, спрашивается, такие воспоминания? Очевидцы из наших говорили, что я вышел из пламени как бог этой вероломной стихии. С той лишь разницей, что боги после выхода из огня, произносят речи, которые потом разбирают на цитаты для нужных книжек. А я просто упал на почерневшую корму и сгорел.
М-да.
В общем, сгорел я не до конца, как можно догадаться. Мой счет показался Крашеллу очень многообещающей кормушкой. Санитарные дроны, словно ангелы смерти, сняли меня с боезапаса. Тот как раз готовился необыкновенно цветасто разнести остатки сухопутного корабля. Как мне потом объяснил Сэт, Крашелл следит за всеми, чьи накопления переваливают за точку интереса в шестьдесят тысяч номиналов. Смешно, но мы, его бравые воины, этого не знали. Точнее, даже не задумывались о том, что можем умереть.
Вода все не шла. Решетка неприятно резала ступни. Какая решетка? Ну, вы же не думаете, что в апартаментах размером с тюремную одиночку будет раздельный санузел? Подо мной находился не просто слив, а накрытая до поры чаша генуя. Можно гадить и мыться одновременно, если хотите. Довольно удобно, если не принимать во внимание эстетическую сторону происходящего. И не вспоминать те волшебные моменты, когда где-то ниже засоряется труба.
Сюда бы еще сигаретный диспенсер. Но, к сожалению, он быстро промокнет. Если эта вода вообще хоть когда-нибудь польется. Почему, если все так усиленно мылят ягодицы, каждый второй на улице смердит как мои перспективы
Конечно же, я заснул под лейкой. Мне привиделись пустоши Фугии. Я знал, что это сон, но не мог открыть глаза в реальности, потому что хотел спать. В то же время, травматические видения стали такими пресными и утомляющими, что я давно перестал кричать. Я шел по настрадавшейся земле, среди скелетов лонгатов, оливов, фугов, гарзонцев, и, конечно, несчастных, ни в чем не повинных машин. В горле ерзало железное мочало. Хотелось наглотаться льда. Зарыться в лед, чтобы даже пятки не торчали
Потом бледно-желтое небо закрыли свинцовые плиты, и в песок злобно вгрызлась первая капля. Алые комки железа падали вниз.
Я вздрогнул и проснулся: из лейки наконец полилось. Тяжеловато мыться в гробу, но, со временем, твоя подвижность становиться просто феноменальной. Жизнь в тысячнике такова, что даже солдат способен заматереть настолько, что его родное поле боя не узнает.
Вода была терпимо-холодной. В условиях нынешнего лета я бы сказал: теплой. Жара стояла огненная, и вся Новая Победа воняла нагретым бетоном. Единственное, что я мог сказать хорошего про наш тысячник, так это то, что вентиляция исправно нагоняла в конурки прохладный воздух. Утонувшие в поту мертвецы не способны оплачивать аренду.
- Мой номер Л, - сказал я, обтираясь казарменным полотенцем с гербом бывшего работодателя. Меч пронзающий чашу. Ну да. Скорее уж он разит изображения идолов на моих банкнотах. - Л значит, летальный. Я должен был умереть, но я живу, благодаря Крашелл. Да будет кабинет директоров его процветать во веки веков. Аминь.
Обсохнув и натянув трусы, я взял бипер и прочитал сообщение еще раз. Три с небольшим. На взнос не хватало всего двух тысяч и шестидесяти трех номиналов. Клянусь Леди Сэту лучше бы найти нам дело выгоднее сбежавших дочек. И, желательно, в течении недели, не то миленькая операционист кликнет один раз по нужной строчке, и я предстану перед богами даже не успев выбрить задницу.
Как-то раз, будучи в ударе, я ответил на одно из этих сообщений. Самара Де Хин выразил мнение, что отдел по работе с должниками должен внушать клиентам позитив, а не подталкивать к суициду. Не знаю, стал ли я после этого их любимчиком, но теперь после суммы очередного взноса мне полагались пожелание удачного дня и этакая рожица. Скобочка и двоеточие. Я понял, что боги улыбаются мне.
Честно, не понимаю, почему я так цепляюсь за жизнь. Я знал парней из наших, которые едва очухавшись, сразу говорили, что не будут платить. Их стимуляторы отключали, и пока-пока, удачи в следующей раз, стрелок. А ведь у них были семьи. Родители. Титястые женушки. Вся эта мотивирующая среда обитания. У меня нет никого. Ну, кроме Сэта и команды, конечно. Эти ребята стали мне как родные, но, если начистоту, их компании недостаточно, чтобы такая жизнь могла обрести смысл.
Может это нездоровый азарт? Или инстинкт выживания? Скорее всего - дело принципа. Да и поздновато мне сдаваться. Я уже выплатил пятнадцать процентов долга. Обидно, понимаете?
Футболка попахивала. Я посмотрел на выцветшее изображение продуктовой тележки, в которой сидел озорник лет десяти. Гони! - велела надпись у ворота. Кажется, это из какого-то комикса.
Спортивные штаны. Колени растянуты. На кроссовках выдержанная трехлетняя пыль, собранная со всего города. Не начали бы рваться. Сэт обязательно скажет, что босой водитель лучше чувствует педали.
Холодильник встретил меня враждебным скрипом. Внутри наслаждался одиночеством бутерброд от Пищеграда. Кладем лучшее - на пленке. Интересно, куда они его кладут? Что б я мог хоть раз туда наведаться.
Я опустил столешницу и, пока жевал, опирался на нее локтем. Ну что ж. Во всяком случае между ломтями хлеба оказалось полно майонеза. Он был жгучим от большого количества уксуса и прекрасно маскировал вкус некой птицы, что была указана в составе. Можно ли заставить крысу чирикнуть, чтобы сохранить терминологию? Цыплята говорят пи-пи-пи и крысы говорят пи-пи-пи. В точку, - говорят директора Пищеграда.
С каким бы удовольствием я сейчас навернул вареной картошки, если б моя электрическая плитка не приказала долго жить. Где взять новую, и, тем более как выкроить на нее деньги, я пока не знал.
Кружка воды из душа залила бутерброд сверху. Освежающе и вкусно. Оставалось взять железку, кобуру и спрятать это все за пончо. Хо Хо подарила на один из своих языческих праздников. Пончо, я имею ввиду. Давным-давно оливы плели эту национальную одежду из гривы ездовых животных, которых укрощали, пользуясь только собственной силой воли и пронзающим взглядом. В то время Немос, ничейный континент, еще был чейным. Их, оливским, собственно говоря.
Приснопамятных скакунов Пищеград давно пустил на колбасу и обойный клей, так что пончо пришлось сделать нетрадиционным: из светлоокрашенного хлопка. Я люблю это ощущение пойманного ветерка на спине и груди. Идеальная одежда в жару.
Железка дремала в вентиляции. Не слишком изобретательно, я знаю, но у меня не было повода прятать ее всерьез. Крашелл не отняли у меня лицензию, и даже продлили ее на десять лет. Ублюдки хорошо понимают, что их ручным убийцам нужно как-то выкручиваться. Будут грабить, вымогать, палить по ногам, или по головам, так что с того? Главное, чтобы номиналы текли. Признаюсь честно, несколько раз я приставлял холодную трубку к своему виску. Больше ничего не происходило. Видимо, Самара де Хин совершенно безжалостен к самому себе.
У дверей я снял с гвоздя белую панаму: без нее озверевшее солнышко так напечет лысину, что от кожи можно будет прикуривать. Потом схватил канистру с лямками и надел ее на спину, как рюкзак. Пончо сморщилось, горючка задумчиво плеснулась на стенки.
Я захлопнул дверь. Провернул ключ. Посмотрел налево. Посмотрел направо. Несколько дверей были скромно приоткрыты. Из них аккуратно, бочком, выходили сутулые фигурки. Целыми коммунами по десять-пятнадцать голов. Они негромко кашляли, плотно закрывая рты, и все время смотрели под ноги.
Фуги. Низенькие жутковатые ребята с материка Фугия. В моем секторе таких много. Шторм особенно сильно потрепал их родину, так что беднягам в свое время пришлось переехать под землю. От этого они стали бледными, глазастыми и крайне флегматичными. Их глубокие, нечитаемые взгляды, вызывают странное чувство, как будто на тебя смотрит равнодушное ко всему насекомое. Работают за гроши на самых опасных должностях. От испытателей бытовой химии, до ликвидаторов жирбергеров в канализациях. Жирбергеры их регулярно жрут, а новое средство для мытья полов до костей разъедает пальцы. Но фугам плевать. Им везде лучше, чем на опустошенной родине.
Это, конечно, ни хрена не удивительно.
Шторм превратил Фугию в огромный бильярдный стол, и столетиями катал по нему вырванные из океана рифы. Я видел эти невероятные каменные шары, успевшие погрузится в землю на треть. Не могу представить, что за сила может разметать горный хребет, а потом играться с ним как кошка с черешней. Даже мощь Судных ракет не лежит рядом с этим безумием.
В наше счастливое время фуги сдают свой бесполезный материк в аренду палочникам. Теперь это закрытая территория для проведения войн Развития. Тех самых, в которых я потерял свою финансовую самостоятельность и стал кредитным калекой. Даже сейчас, во время относительного затишья, когда океаны не лупят землю гигантскими волнами, у Фугии нет никаких шансов на восстановление. Что? спрашивают несчастные аборигены. Хотите использовать наш дом как полигон для испытания бах-палок? Будете на наших глазах строить города только для того, чтобы их разрушить? Закидаете все ядовитыми бомбами, от которых маленькие фуги рождаются похожими на медуз? Конечно, разумеется, не стесняйтесь в своей любознательности. Главное скидывайте нам еду и одежду строго в означенные контрактом промежутки времени.
Надо отдать палочникам должное, не смотря на жадность, ставшую вымпелом всего их народа, договоренности с фугами они соблюдают. Как будто бы хотят доказать аквитаникам, что цивилизованность это не монополия.
Сказали, что бахнут ракетой такого-то числа, в двенадцать ноль-ноль по общему времени: обязательно бахнут, секунда в секунду. Сказали, что после этого будет две тысячи тонн гуманитарных грузов для фугов, и ву-а-ла. Небо затмевает воздушный флот, маячащий синими звездами, а бледно-желтое небо сыпется тяжелыми ящиками. Бух. Бух-бух. Обмякшие парашюты накрывают контейнеры. Фуги, привыкшие к постоянным разрывам, грохоту и сотрясениям, после этого негромкого бух сразу же выползают из укрытий, и ковыляют за получкой
Я шел по бетонному полу, украшенному рвотными пятнами, свежими помоями и загадочным тряпьем. Когда-нибудь замечали такое в нищих кварталах или заброшенных домах? Тут валяется пара обуви, здесь чья-то сумка или рюкзак. Как будто их владельцы растворяются в воздухе. Понятно, что многих похищают для нужд палочников или собственного увеселения, но зачем срывать с жертвы кроссовки? Возможно, чтобы не испачкала мешок изнутри?
Я принял успокоительное.
Света на лестнице, конечно же, не было. Из всех удобств, доступных нищете, я больше всего ценю электрический свет. Удивительное изобретение. В устройстве железок, например, способны разобраться даже троглодиты, из которых состоит мой народ. А электричество Электричество это тайна за семью печатями. Технологическое чудо, конкурент сильнейшего волшебства. Наверное, я могу показаться противоречивым. Дескать, как это так, Самара? Говоришь, что водил какой-то там железный корабль, и тут же удивляешься биперу и обычному искусственному освещению? Все просто. Для необразованного человека, вроде меня, электричество, текущее по проводам, ничем не отличается от молнии, которой волки поджаривают врагов. И то и другое, это буквально стрельба из пальца, в моем понимании. Да, я управлял сложным техническим средством, но понятия не имел, почему металлический дракон подчинялся.
Скажу прямо, мои сородичи на Лонге живут в каменных замках, ездят на лошадях и коронуют специально разводимые породы людей. В то же самое время аквитаники, в их непонятном никому мире, силой науки отбирают у богов такие игрушки, что волки, по словам Сэта, становятся анахронизмом и посмешищем. А все потому, что где-то небо было чистым, а где-то не очень. Или очень не очень.
Так шутит Шторм. Поговорка фугов.
Я недолюбливал лестницу не только за плохую освещенность и риск нарваться на опасных ребят. Гораздо хуже, что в пролете было двенадцать ступеней. Самое несчастливое число в жизни Самары де Хина. Все мои крупнейшие косяки так или иначе были связаны с этой парочкой стоящих по порядку цифр. Например, именно в двенадцать лет, я решил, что стану наемником. Но перед тем, как свалять дурака, подрос и ограбил одиннадцать стариков, попавшись на последнем. Дедуля гарзонец это все еще гарзонец. Так он меня отделал, что я даже не сразу попал в рабочий лагерь. Месяц меня держали в каталажке, время от времени обливая водой, что б не присох к полу как использованный презерватив.
Кстати, военный корпус Крашелл, в который я записался, то же использовал эти мерзкие циферки.
Двенадцатая по счету девушка, к телу которой я получил полный доступ, поделилась со мной тем, что принято называть значком испытателя. Очень глупого испытателя. Да, в бытность мою сопляком я занимался такими подсчетами. Ну, знаете, положительно влияет на самооценку. Теперь-то мне хватает пьяной в стельку Хо Хо раз или два в неделю.
Кстати об алкашах.
Я понял, что уже слишком долго смотрю на лестницу. А какой-то забулдыга из наших, смотрит на меня из своего волшебного озера. Где уселся, там и разлил все, что осталось в нем от дешевого пива. В сумраке темную лужу можно было принять за кровь, но только если проигнорировать бутылки, лежащие на берегу.
- Честь и отвага, - гаркнул лонгат, подняв руку, в которой сжимал воображаемый меч.
К сожалению, он не поднялся, чтобы соблюсти ритуал приветствия до конца. Я понимал почему. Лестничная площадка была удобным местом для того, чтобы усталый воин мог присесть и восстановить силы.
- Во славу Девяти, - кивнул я.
Просто поразительно как быстро лонгаты расплодились на Немосе. А ведь наши предки приплыли самыми последними. Зрелище это было достойно печального названия, которым была надписана видеокассета. Идиоты в юбках. Крупным планом заснят берег, на котором выстроился полк ГО Немоса. Или же, в простонародье, каски. Копы хохочут, бьют себя по ляжкам. Кто-то, присев на песок, обескураженно смотрит в даль. Офицеры в своих гнездах не могут оторваться от биноклей. Пулеметы сонно уставились в небо. А там, вдали, покидают горизонт блеклого моря алые, черные и синие паруса. Они приближаются. Корабли, мать его. Деревянные, как табуретка, корабли.
Потом они спустили шлюпки, и на берег Немоса ступила нога первого идиота в юбке. Сказать, что у лонгатов тогда случился культурный шок, не сказать ничего. Целые фамилии уплывали обратно. Теперь, на родине, они воинствующие луддиты, которые признают только железки. И только в собственных руках. Впрочем, все эти традиционалисты со временем вернулись и понастроили замков на побережье. Для того, разумеется, чтобы не дать скверне демонических наук змеей проплыть до жопы мира, где находится Лонга. Там эта змея непременно укусит лодыжку монархии и единоначалия.
На самом деле лонгатам, - куда деваться, - нужны ресурсы и понимание происходящего в мире. В Лонге много плодородной земли и Шторм в ее направлении глубоко задремал в последнее время. Есть хорошие шансы получить экспедицию с Гарзоны. Такое уже бывало. Гарзонцы и лонгаты - давние друзья.
- Род Трюфаль, - провозгласил мой подмокший соотечественник.
- Род Хин, - отозвался я по-свойски.
Мы с ним потомки тех колонистов, которые не сбежали при первом контакте, а стали дешевой рабочей силой, на уровне фугов. Может быть, чуть солиднее. Все-таки нас можно было натаскать, - пусть даже механически, - для выполнение сложных работ.
С того момента прошло, сколько Сто лет с небольшим? И вот уже население Немоса на добрую четверть состоит из лонгатов. Мы плодимся не хуже фугов, но выживаемость куда выше. Кроме того, у нас сохранилась История и Честь. Нам есть за что сражаться с другими отсталыми. Кто-то еще хранит фамильные доспехи и палаши. О, Леди. Впрочем, это редкость. Смысла многих ритуалов и слов, которые бормочут старики, даже значение фамильного герба мы давно не понимаем. Наша культурно-расовая идентичность, как говорит Хо Хо, сильно просела.
- Нам нужно выпить вместе, друг! Срочно! Прямо сейчас.
Сказал рыцарь Трюфаль и захрапел в луже собственной мочи
Честно говоря, я бы поступил точно так же, если б не хотел сохранить жалкое подобие жизни.
Нездоровая суеверность шевельнулась в груди. Встретить пьяницу с утра плохая примета. Еще хуже, если он с тобой заговорит. А ведь так и вышло. Я решил не множить зло, и пошел к шахте лифта. Ее двери всегда были приветливо открыты на всех этажах. Конечно, вниз иногда падали дети, но никто не собирался закрывать такой быстрый, а главное безопасный, - по меркам тысячника, - путь вниз. А иногда и наверх.
Судите сами, на лестнице тебя в любой момент могут гопнуть потомки благородных донов, вооруженные стеклянными розами. Они же горлышки от бутылок. Это - во-первых. Во-вторых, каски постоянно устраивают облавы на парники и ядоварки, блокируя целые этажи. Их совершенно не интересует, что тебе нужно куда-то там пройти. Проще шмальнуть дураку в колено, раз уж он не понимает элементарной идеи о праве сильного. Ну и что тут поделать? Конечно, ты идешь в шахту, цепляешься за длинную проржавевшую лестницу, и, стараясь не думать о гравитации, ползешь вниз. Многие носят перчатки, чтобы ускорить спуск. Слегка расслабляешь хватку и мчишься вниз как маленький поезд по вертикальным рельсам.
Я чуть согнул ноги, спрыгнув на загаженный пол. Он повидал столько струй на своем веку, что воздуха как такого здесь не было. Был только запах. Не знаю, как объяснить. Представьте, что вы пытаетесь дышать в вакууме, который, почему-то, смердит дерьмом. Вы знаете, что это так, но не в силах вдохнуть, чтобы убедиться.
Отвратительно, но со временем привыкаешь.
Потом вестибюль. Перрон, по-здешнему. Это полутемное пространство, где на разбитых стульях, старых бочках и грязном полу, кучкуются местные. Не просто так, разумеется: они набираются решительности выйти наружу, заранее утомленные предстоящим днем. Кто-то доливает горяченького в остывающую кровь: на работе руки не должны трястись. Кто-то рисует на капитальных колоннах унылые пенисы и графити-сигнатуры. Кружками сидят зевающие дети. Старушки всех разновидностей отсталых продают жаренные семена, домашнюю бражку, газетки и подозрительные леденцы. Детям эти леденцы очень нравятся. Вызывают легкую, детскую зависимость, но, в то же время, делают мелкого говнюка послушным. Родители часто подкидывают четвертинку номинала, чтобы дьяволята увереннее шли в рабочий лагерь, а не пытались сколотить банду или забеременеть просто от скуки.
Сласти потяжелее продают всем известные личности, занимающие разные участки Перрона. В их одежде много карманов, которые невозможно заметить просто так. Каски стреляют в этих ребят без предупреждения, потому что именно распространители делают работу ядоварок осмысленной. Работа опасная, но что поделать? Для работяг фарцовщики - ангелы забвения, которые обязаны рисковать всем ради остальных.
Употребление сластей в тысячниках это не порок, как говорится в гуманитарных брошюрах аквитаников. Это образ жизни. Отсталым расам, сласти нужны вовсе не для того, чтобы картинно впасть в пучину саморазрушения. Работяге страшно даже подумать о мире, где реальность стоит за спиной, положив руку на его плечо. И рука эта, до самого локтя, воняет его же задницей. Громко, как сержант, реальность орет работяге в ухо, что слово отдых придумано не для него, резь он трипперная.
Ох, да, атмосферка тут стоит специфическая. Во всех смыслах. Дым дешевых сигарет с начинкой из старых носков, смешивается со смогом испаряющихся душ. Если присмотреться, можно увидеть, как человечность выходит из глаз нищеты тонкими струйками. Она скапливается под потолком, потому что эти души никогда не знали свободы, и понятия не имеют, что могу пролететь сквозь бетон. Так они и клубятся там, создавая странные рисунки. Словно морозные узоры на стекле.
А потом испаряются навсегда.
Множество отсталых, не успевших умереть от сластей, превращаются в высохших. Бездушных кукол, которые хотят только одного есть. Даже не так. Поглощать. С прозрачным безразличием, они могут убить кого-то за кулек жаренных семян. На поздних стадиях их интересует сам хозяин кулька. Часто высохшего невозможно отличить от обычного уставшего работяги. Это можно сделать, опять же, по глазам: те становятся абсолютно неподвижными, оловянными. Однако, немногие заглядывают прохожим в глаза. А в случае с фугами это вообще ни о чем не говорит.
Бывает, что вся родственная стая из комнатушки высыхает одновременно. Какое-то время они жрут самых слабых братьев и сестер, а потом выходят в коридоры. Только тогда фугов удается отследить по четкому следу между неудачливым ужином и дверью в конурку. Стоит ли говорить, что высохших забивают насмерть сами жильцы, не дожидаясь помощи касок. Впрочем, каски один хрен игнорируют такие вызовы. Разве что речь пойдет о высыхании целого тысячника.
Не хочу говорить о том, как решаются такие проблемы.
Я прошел по правой стороне Перрона и оказался у неприметной, вечно-закрытой двери. Возле нее дежурил гарзонец по кличке Стояло. Он действительно любит постоять. Может сутками ошиваться на одном месте, лишь бы было что покурить и погрызть. Навалится широченной спиной и лузгает, лузгает, лузгает скорлупу, мечтательно глядя в потолок. Думаю, это какая-то медитативная практика.
Стояло охранял дверь. Точнее, не саму дверь, а кодовый замок. Панель с кнопками, надежно прикрученную к стене.
Замок вскладчину поставили те обыватели, у которых, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, оказались во владении самодвижущиеся повозки. Или автомобили, как их называют аквитаники. Если оставить панель без присмотра, ее мгновенно расковыряют скучающие детишки. Сначала они будут нажимать на кнопочки, в надежде подобрать нужный код. Потом, когда кнопки западут и перестанут отзываться, они начнут выковыривать их складными ножиками. А затем примутся усердно жечь останки панели зажигалками, пока пластина не сплавится в одно уродливое пятно.
Люблю этих проказников.
Особенно когда они падают в шахту лифта.
- Даров, - сказал Стояло, когда я подошел вплотную. Есть че, отсталый?
Я посмотрел на его черную грудь, сильно забитую белыми татуировками. Гарзонцы любят походить с голым торсом, особенно летом, когда температура почти так же высока, как на их родине. Им достаточно комфортно при тридцатиградусной жаре, хотя в тени уроженцы Гарзоны все еще покрываются цыпками от проклятой холодрыги.
Поймите правильно, я смотрел на его грудь не потому, что она мне нравилась в известном смысле. Хотя, не буду отрицать, корпус был выше всяких похвал, учитывая, как тяжело поддерживать форму без нормального питания. Дело в том, что Стояло, как и многие косил под палочника и носил боты на платформе. Это была распространенная мода. Чтобы увидеть его подбородок, мне приходило задирать голову.
- Привет, отсталый, - ответил я, осматривая панель. Вроде бы все в порядке. И когда Стояло успевает ходить в туалет? Тебе, что, еще не платили?
- Платили, - честно признался гарзонец, скрежетнув зубищами. Но я почти все спустил.
Что еще загадочнее, когда он успевает тратить деньги? А, главное, куда? Он ни разу не сладкоежка.
- Есть сигарета, - я предложил ему мятую пачку.
Стояло аккуратно, двумя когтями, подцепил фильтр и тут же сунул палочку между желтыми бивнями.
- Шпашибо отшталый.
Он прикурил от собственной зажигалки.
- А-ха.
Больше нам говорить, в общем-то, было не нужно. Не потому, что мы были лонгатом и гарзонцем, которых разделяла историческая вражда. Этот конфликт описывали только придания стариков, которые и сами-то ни в чем подобном не участвовали. Новое нападение на Лонгу было возможно, но пока сражения разыгрывалось только в умах. Короче, у меня просто не было времени завязать со Стоялом беседу. Сэт был непредсказуем.
Я пощелкал кнопками, набирая шестизначный пароль, и потянул за ручку. Дверь была тяжелой. Вела она в подвальные помещения, которые были нужны, чтобы все трубы и провода были на виду. Помимо этого, здесь было достаточно места, чтобы оставить машину.
Изначально тысячники, по понятным причинам, не были предназначены для оборудования стоянок. Палочникам, под указкой которых строили почти все города Немоса, просто в голову не приходило, что у самых жалких рабов могут быть свои средства передвижения. Кроме ног и велосипедов, разумеется. Это не их стиль мышления. Однако в муравейниках попадались те, кто мог заработать достаточно денег, чтобы купить завалящую машинюшку с двадцатилетней историей за бампером. В свое время аквитаники почти за бесценок выкинули сотни тысяч повозок на рынок Немоса. Конечно, это не помешало местным перекупам сделать из рухляди технического идола. Особенно, когда машины на горючке стали ломаться, а ремонтировать их брались только десятки доморощенных гениев.
Потом с этим стало попроще. Кто-то из палочников разобрался в двигателе внутреннего сгорания, и даже смог ограниченно повторить его устройство и создать собственную модель повозки. Но это, разумеется, были жалкие подобия оригинальных автомобилей. Ездилки палочников называли репликами, и питались эти чудовища неочищенной горючкой. Именно из-за реплик над Новой Победой, да и над всеми крупными городами висел удушливый смог, усугубляющий жару
Пол в подвале снова подтопило. Это было привычным делом, так что к месту стоянки вели давно проложенные деревянные мостки. В свете широких, тусклых ламп вилась мошка и комары. Квакали лягушки, выползшие из дырок в канализационных трубах. Шторм, змеи в последнее время совсем обленились.
Подвалы тысячников это вообще место исхода для всяческой живности. Тут обживаются серые стайки крыс, дрожат от холода брошенные кошки и собаки, медленно ползают выросшие декоративные ящеры.
Фуги тоже встречаются, но их быстро вылавливают. Говорят, в последнее время их начали резать на котлеты. Многим не до конца ясно, можно ли считать это каннибализмом или нет.
Тьфу, мерзость какая.
Наши парковочные боксы сварены из ржавых листов самого разного происхождения. В том числе из останков других машинок. Выглядят они как цитадели каких-то диких гарзонских варлордов, но это только видимость. Распилить навесной замок сможет даже ребенок. Другое дело, что в машинах никогда нет горючки, так что вору придется толкать старуху по зловонной жиже до самого выхода. Оскальзываясь под смех лягушек. Конечно, горючку можно принести с собой, но надолго ли тебя хватит? Прорезать вход в технических воротах с улицы. Пройти до боксов по дерьму. Срезать замки на боксе. Срезать замок на баке. Залить горючку. Разбить стекло. Пролезть в салон. Вставить руль, - потому что баранки хозяева забирают вместе с горючкой. Взломать систему зажигания
И все это ради пятиста номиналов, которые тебе кинут в лицо перекупы на разборах? Профи за такое не берутся, для маргиналов это - слишком сложно. Тем не менее, я следовал всем неписанным инструкциям автомобилиста: горючка булькала и плескалась за моей спиной, связка ключей нагревалась в кармане, глаза зорко следили за окрестностями боксов.
Никого?
Никого!
Будь моя воля, я бы махнул на все рукой. Но Сэт О-о-о, этой скотине жизненно важно держать меня в напряжении. Палочники все такие. Они любят дисциплину. Если Сэт перестанет меня задрачивать, я моментально утрачу все свои профессиональные качества и полезные навыки. Он так и думает. Без шуток. Не спорю, в этом есть смысл, в армии все устроено точно так же. Но я-то, сучья Леди, уже давно не в армии, и никогда туда не вернусь.
Пережив этот безголосый бунт, я взял себя в руки. Всему виной - изжога от сэндвича птицесодержащего. Леди, мне нужно сырое яйцо.
Бип-пи, бип-пи, бип-пи.
Сэт. Так рано?
Магистральная 36.
Да, это майор. В его манере отправлять мне только название улицы и номер дома откуда я должен его забрать. Хм, Магистральная Не там ли живет та милая палочница, которая чуть не ухайдохала Сэта на прошлой неделе? У палочников особые ритуалы ухаживания. Если их женщин не заинтересовать как следует, могут и шилом ткнуть. Впрочем, попробуй попади по настолько тощей заднице.
Замок пошаливал. С минуту я боролся с ним, а потом с чудовищным скрипом распахнул дверь.
В темноте бокса стояла она.
Бесценная и никому не нужная. Моя ласточка. Оригинал модели Городская: я, в меру своей фантазии, дал ей прозвище Зараза. Зараза очень своенравная машина и часто портит мне настроение. Я с трудом разбираюсь в устройстве ее железных кишок, но некоторые старые болячки мне хорошо известны, так что с поверхностным ремонтом и техосмотром я справляюсь. Как бы то ни было, иногда моя Городская Зараза хватается за сердце и начинает изображать из себя старушку Камильфо. Тогда приходится объединять усилия с Хохотушкой.
Это такая древняя лонгатская поговорка. Плоха как старушка Камильфо. Имеется ввиду стенающая бабка, которая никак не может протянуть ноги. При этом, разумеется, доводит всех до белого каления. А на следующий день уже скачет по деревне
В общем, вы поняли.
- Эх-эх?
Я поморгал.
Зараза, ты заговорила со мной?
- Э-э-х.
Что за херня. Секунд тридцать я стоял как дурак и пялился перед собой, не понимая откуда идет звук. И только потом заметил темную массу, лежащую на капоте Заразы. Я посветил фонариком. Выглядело это так, словно какой-то великан навалил кучу. Потревоженная светом, эта куча начала разворачиваться. Более необычной твари я в жизни не видел. Даже отступил на шаг, как бы не харкнула ядом от неожиданности.
Нет, плеваться оно не собиралось.
Грустные, почти человеческие глаза смотрели прямо на свет. Зрачки сузились. Почти человеческое лицо тоскливо морщилось, почти человеческие руки чесали почти человеческие бока. Леди, моя Леди. Я как будто смотрел на старика размером с собаку.
- И как ты сюда пробрался, дедуль? - спросил я.
Я знал, что в подвал могут выкинуть старого кота или хромую ящерицу. Но собственного деда? Я снял его с капота и осмотрел. Какая-то пахучая измазанная пижама, странный значок на груди, след от ошейника. Пятна Крови? А тут похоже кусочек мозга присох. Либо он кого-то грохнул, либо кого-то грохнули рядом с ним. Скорее второе.
- Ты кто такой? Лонгат, фуг? Оба?
- Эх.
- Ты человек вообще или старая обезьяна? Ты понимаешь меня?
- Эх-эх.
Я мог представить, что господин Эх умудрился пролезть сквозь отдушины в подвале. Я мог бы даже представить, как этот компактный старик пролезает в бокс через отставший лист металла, - все никак не доходили руки подварить. Но как он вообще добрался сюда в таком виде? Очевидно, его спасло, что он приплелся сюда нынешней ночью.
- Весь капот мне дерьмом измазал и даже представиться не хочешь?
- Э-э-эх.
Дело было ясное.
Нужно с ним разделаться и поскорее. Сэт не склонен к терпению. Это если сказать так, чтобы лампы под потолком не закачались. Спокойно терпеть его мандеж способны только глухие или мертвецы. Впрочем, я бы не удивился, если окоченевший труп при звуках его мелодичного брюзжания, раскоченел бы и попытался перекатиться в сторону.
Я вынес дедушку из бокса и усадил у стены.
Замки, горючка, замки. Я включил свет в небогатом салоне. Аквитаники, судя по всему, довольно практичный народ и на роскошь им наплевать. Лишь бы все работало. Так что единственным пятном ярких понтов в Заразе - было лежбище Сэта. Тахта врезанная вместо переднего левого и половины заднего сиденья. Только так майор и перемещается в машине. Палочники обожают лежать. Да не просто лежать, а так, чтобы кто-то в это время выполнял за них всю работу. Кроме того, при их росте это буквально единственный способ влезть в салон и не сломаться в трех местах.
На тахте лежало роскошное, траченное молью алое покрывало с вышивкой. От него исходил слабый запах табака и одеколона. В изголовье, рядом с местом Хо Хо, покоилась пухлая подушка, тоже алая, и тоже с какими-то гипнотизирующими узорами.
Когда я навешивал замок, господин Эх все еще сидел у стенки, задумчиво ощупывая шею. У него была аккуратно стриженная бородка, и довольно здоровый внешний вид. Остатки румянца. Значит он не из Радуги. Странная история. Вот бы он мог сказать что-то кроме эх.
Старик негромко пукнул.
И тут же:
- Помогите.
Ну уж нет, ветеран, я не из синего креста.
- Пожалуйста
Нет.
- Я Нужно. Улица.
Ему нужно на улицу? Странное желание, да еще и днем.
- Скорее.
И-и-и вот в игру вступает великодушный рыцарь де Хин. Смотрите не навернитесь с трибуны, вытягивая шеи.
- Эх, - сказал я.
С сидячего места этот дряхлый дьявол проворно перебрался на лежанку, да так что я не успел его остановить. Он растянулся там, и замер, словно завещал мне долго жить. Не хватало только возиться с трупом!
- Эх.
Слава Леди.
Новая мысль завладела моим сознанием. Если майор учует посторонний запах на своей кроватке, мне несдобровать. Места для лежания у палочников священны. Я не шучу. Занять чужую кровать у них считается мерзким и постыдным действием. Все равно что пожевать ношеные трусики своей миленькой кузины, да еще и спалится при этом. Даже сексом они занимаются в основном стоя или на специальных ковриках.
Кто лежал на МОЕМ эспертуа?
Видите, да? У них и слово специальное для этого есть. Это вам не какой-нибудь лонгат, который способен удрыхнуть в луже собственной мочи. Эспертуа это атмосфера. Смесь привычных запахов и ощущения от поверхности. Самые интимные места, где палочник спит, а не просто валяется, всегда надежно укрыты от посторонних глаз.
Короче говоря, мистера Эх-а нужно было срочно удалить из эспертуа. Но, черт возьми, я не собирался бороться с этой рухлядью. Я включил радио, и через минуту мы уже стояли возле технических ворот.
Снаружи тысячник выглядит ничуть не лучше, чем изнутри. Эти здания - суть отношение палочников к другим отсталым высказанное в бетоне. Огромная серая коробка, в которую можно сложить своих рабов, чтобы они могли немного поспать и подкрепиться помоями. Коридоры в виде спиралей, хреновая проводка, окна есть только у окраинных конурок, что делает их как бы элитными. Если тут вообще уместно какое-нибудь позитивное слово. Лично я не вижу ничего элитного в возможности посмотреть на бедный квартал Новой Победы из крохотного оконца. В него даже не пролезешь, чтобы свести счеты с жизнью.
Впрочем
Я затянулся
Людям нужно найти в этом болоте хоть какую-то кочку, если вы понимаете, о чем я.
Клянусь Леди, ну и сигареты. От таких даже рак легких скукожиться и вылетит из ноздри. Эх, вонять так вонять. Сэт, конечно, будет в ярости, но запах табака перебьет запах деда. То, что я снова курил в салоне гораздо меньшая провинность, чем осквернение алого покрывала.
Как мы и договаривались, - я и дед, - он был оставлен рядом с моим перроном. Таких было еще восемь с разных сторон здания, но мой Перрон всегда казался более безопасным. Обычный случай синдрома утенка.
На самом деле, Эх, конечно, ни о чем со мной не договаривался, но у нас обоих не было выбора. Я вышел из машины, подозрительно взглянул по сторонам, и вытащил старика на асфальт. Тот осмысленно огляделся и пошел в никуда, постоянно потирая шею. Незнакомый мне гарзонец удивленно проводил его взглядом.
Что ж, удачи тебе, ветеран. Я бросил Заразу в бой.
Только отъехав на порядочное расстояние от тысячника я вспомнил, что бросить старика в беде это очень Очень плохая примета.
Глава 2. Чистое везение.
Улицы Новой Победы в ее рабочих кварталах напоминают одну сплошную стену, изгаженную ободранной рекламой и депрессивными граффити. Если увидишь хоть одно чистое пятно, значит у тебя что-то со зрением. Сходи проверься, пока не воткнулся головой в столб с бесконечными предложениями приятного досуга.
Голод и страх безработицы волокут по асфальту отсталых всех калибров, размеров и видов безумия. Десятки тысяч ног расходуют свой недолгий ресурс.
Рикши возят палочников. Самых бедных. Не смотря на статус хозяев, уровень благосостояния сильно скачет даже у этих кровопийц. Нередко услугами колясок пользуются каски. Всем патрульным выдают бесплатные самокаты, но у этих парней какой-то статусный комплекс неполноценности. Любому господину из Городской Обороны всегда кажется, что его недостаточно уважают, платят, ценят, выделяют Недостаточно громко хрустят под ударами дубинки и так далее. Я бы сказал, это все это потому, что палочники хоть и возвысили ГО над толпой, но все равно относятся к ним как к дерьму. Это вызывает некоторое противоречие в касочных мозгах.
Самое смешное, что ни одна каска не упустит возможности прицепится к рикше. Содрать с него что-то, просто дать затрещину. А ведь мальчишки и девчонки дают им возможность продемонстрировать состоятельность.
Долговязые побогаче катаются на репликах с шоферами и лежачих автобусах. Это создает серьезный траффик. А ведь есть еще грузовики. Большие грузовики. Средние грузовики. Маленькие грузовики. Маршрутки для специалистов. Ремонтные установки. О, леди. Вонь от этих железных кляч такая, что вся растительность давно сдалась. Даже самые стойкие сорняки предпочли забиться под асфальт и спокойно там завянуть.
Я выбросил окурок в окно. Пора заканчивать с маскировкой.
Кроме вышеописанного, попадается много велосипедистов. Довольно странно видеть, как пропитой оборванец крутит педали, торопясь на кружечку самогона, но только если не знать поднаготной мира тысячников. Многие в рабочке учатся ездить на рогатом скакуне раньше, чем ходить. Трудно поверить, но доходяга на велосипеде, хоть и пьян как пиво, - не валится на бетон. Главное крутить педали. Лозунг всей этой прекрасной житухи. Крути педали, пока не дали.
Остальные живут на своих двоих.
Ноги главный ресурс Новопобедцев. Они несут их навстречу любимой работе. Скорей, скорей, ведь за железными заборами приветственно дымят заводские трубы. Там дружелюбно гремит машинерия. Пищеград клепает миллиарды бутербродов с птицей. Между прочим, не видел ни одной вороны или голубя над их заводским массивом. Но, с другой стороны, Пищеград единственный производитель гастрономии, который использует для этого не пекарни и мясные цеха, а химические лаборатории.
Впрочем, хрен с ними. Если бы не эта проклятая изжога, я бы, может, и перестал брюзжать.
Как говорится, не Пищеградом единым. Новая Победа приморский город-металлург. Палочники толкают железо всем доступным материкам. Плавучие крепости, способные пережить капризы Шторма, увозят многотонные стальные болванки по большой воде. Гарзонцам, для ковки оружия и доспехов, постоянно ржавеющих в войне против морского народа. Фугам, для строительства наземных бункеров. Везут и к себе на родину, чтобы возводить циклопические цитадели и стены вокруг Тенебриса.
Говорят, долговязые очень хотят походить на аквитаников, а те известны своей гигантоманией. Взять хотя бы морские платформы для высасывания горючки прямо из-под воды. Если б сам не видел во время плавания на Фугию, ни за что не поверил бы что такое можно возвести прямо посреди океана.
Иногда мне кажется, что головастые в своем техническом развитии дошли до безумия. Переступили черту подвластного. Бездна разума, это все равно бездна. А дальше, как в известной поговорке.
Бип-пи, бип-пи, бип-пи.
ГТН
Это значит, где тебя носит?. Долговязый жлоб таким образом экономит на количестве отправляемых символов. Кажется с дамочкой что-то пошло не так, иначе он дрых бы на коврике для секса до обеда. А я бы сидел в офисе и гонял чаи с Хо. Предположу, что голубки как-то не так станцевали танец похотливых змей и Холейгулу выставили на улицу. Возможно даже в одних портках. Образ голого Сэта, злобно высматривающего Заразу на дороге, одновременно позабавил меня и привел в ужас. Я насмотрелся на кишки и кости, но вот обнаженный палочник, с проклятьями вползающий в Заразу это могло выбить меня из равновесия.
Я прибавил скорости. Слишком торопится среди обычного мельтешения пешеходов, веломанов и рикш тоже было опасно. Такую вещь как ПДД чаще всего исповедуют в местах, где люди живут достаточно хорошо, чтобы опасаться смерти. Здесь дорогу перебегают, переезжают, иногда даже переползают все от мала до велика. И плевать им на клаксоны: зебры и подземки слишком далеки, чтобы всерьез заморачиваться с тратой лишних калорий.
Ну вот, пожалуйста. Кто-то смачно влетел в левый бок Заразы. Я даже не стал оборачиваться. Люди встают рано, а тошниловки Тошниловки не закрываются никогда. Даже двухколёсным асам иногда изменяет чутье. Пожалел бы хоть велосипед, скотина.
Послышался свисток каски, но я не обратил на это внимания. Будьте уверены, к пострадавшему он даже не подойдет. Просто у них такой условный рефлекс. Увидел что-то опасное свисти. Что б предупредить сородичей. Да и вообще, это ж весело. Свистеть. Мне кажется, если одна каска дунет другой каске в задницу, то пластмассовый шарик, который заменяет им мозги, поможет добиться куда более сильного звучания.
Главное не закрывать рот.
Но, буду откровенен, я встревожился. Не так уж часто в меня влетают алкогонщики. Это все дед, - сказал я себе. Ты выбросил деда. Но что мне было с ним делать? В офис привезти? Сэт не любит посторонних. Он нас-то с трудом терпит.
Это было еще не все.
В следующие же десять минут я наткнулся на стихийную барахолку. Десятки людей столпились возле грузовика со всяким хламом. Старыми радио, патефонами, крохотными черно-белыми телевизорами, лампами и прочим мусором, обещающим сдохнуть ни сегодня так завтра. Прибытие такого грузовика большая редкость, и удача для всей улицы. Где ты еще за гроши сможешь купить новое радио? На дороге оно, мягко говоря, не валяется. Оно там, в этой божественной куче электроники, которая не нужна больше никому, а потому оказалась здесь. Среди жадной нищеты. Но именно здесь она ценится больше горячей пищи! Так что готовься к штурму, если снова хочешь послушать Солтис с их неумирающим хитом Я вошел, но не вышел.
В такие моменты толпа обычно наглухо перекрывает дорогу.
Мне нужно было возвращаться обратно на Ударную, но там, отчего-то терлись каски. Похоже опять сообщение о бомбе. Сейчас они постоят там, пересвистываясь, а потом рассосутся, поглядывая друг на друга с видом победителей. Ведь ничего так и не рвануло. Господи, да скорее мой кишечник все-таки рванет от сэндвича с
Ладно, ладно, я завязал с этим.
Я отер лицо краем пончо. Как же хочется пить. Всего половина седьмого, но там, в небе, за мутной линзой всевозможных выхлопов, уже пылает солнце. Оно медленно и невообразимо нагревается, словно заводская домна. Просто жопа, короче говоря.
В бардачке ничего не было. Где-то должна валятся родниковая вода Сэта, но он напускал туда столько слюней, выговаривая Ретро, за безуспешное преследование того парня с утюгами, что сейчас все это дело уже наверняка скверно пахнет кислятиной.
Грузовик стремительно пустел. Люди выхватывали у продавцов, - а потом и друг у друга, - жалкие пыльные ништяки. Кто-то не удержался и рухнул из кузова на асфальт, да так, что мне показалось насмерть. Ага. Хрен там. Мужчина лонгат, лежащий в позе ежа, медленно развернулся и встал. Оказывается, он предпочел упасть на спину, чтобы спасти и защитить какую-то коробочку с пультами. Игровая приставка что ли? О, Леди, и к чему же ты ее подключишь? Телевизоры-то уже расхватали.
Ладно, еще пара минут и
Мне показалось, что сразу сотня пьяных велосипедистов влетела в Заразу. Люди вокруг замерли на мгновенье, а потом начали играть в паникующую толпу. У них здорово получалось. По крыше заколотил каменный дождик, и я инстинктивно пригнулся, а потом вдавил педаль в пол. Кусок кирпича жахнул по лобовому стеклу, оставив огромную трещину.
Мне захотелось закричать от обиды.
- Ну не мог я взять его с собой! рявкнул я, теряя самообладание.
На Ударной все-таки рвануло. Какая досада. Эти идиоты действительно что-то заминировали. Опять кто-то нашел под кроватью книгу Как бороться за права отсталых, уничтожая их жилища. Ненавижу всяческого рода повстанцев, особенно сорт этого дерьма, который любят портить чужое имущество
Бам!
Надо мной появилась острая вмятина. Прям как в старые добрые.
Злость на это проклятое утро совершенно лишила меня сострадания. Так что я буквально растолкал людей силой Заразы и погнал по дороге в сторону Магистральной. Навстречу мне с воем неслись броневики касок. Неслись развернутым строем, занимая всю проезжую часть, словно клин каких-то сраных кавалеристов. Я едва успел уйти от столкновения и проехал по тротуару, снеся газетный диспенсер. Серые печатные птицы порхнули в воздух. На стекле распластался разворот: Шторм на Юге. Возможны непредсказуемые осадки и атмосферные явления. Будьте бди
Я ударил по тормозам, умоляя Леди не бросить под Заразу какого-нибудь идиота. К сожалению, мольбы мои были напрасны.
Сэт Холейгула снял газету с лобового стекла и внимательно прочитал заголовок. Потом поглядел на трещину в лобовом, и снова уставился в разворот. Очевидно, он прекрасно видел и тот увесистый осколок, который чуть не пробил крышу. Я смотрел на него, как мышь из мышеловки. Не очень вежливо оставаться в машине, когда видишь работодателя, но именно сейчас что-то мешало мне выйти наружу.
Фонарный столб безмолвно проплыл перед машиной. Потом открылась широкая боковая дверь. Мой зловещий начальник помедлил, прежде чем возлечь на тахту. Я облился холодным потом, вспоминая дедушку, но вроде бы все обошлось. Бесконечное тело в деловом костюме (на который ушло не меньше километра темно-синего шелка), все же придавило тахту.
Сэт повозился, снимая обувь.
Клянусь, эти черные лакированные туфли можно вооружить линейными орудиями, и оправить в бой с командой в пятьдесят человек каждая.
Обувь Сэт положил в специальный ящик в багажном отделении. Руки у него двигались как у паука, внимательно изучающего пространство. В любой точке могла таится опасность. Осторожность у палочников в крови, как и любовь к горизонтальному положению.
Вторая привычка выработалась позже, во времена изобилия. Поначалу у палочников на родном континенте возникли территориальные разногласия с некими хищниками. То ли зверьми, то ли кромешными дикарями, приспособившимися к охоте в лесистой местности. Долговязые называли их просто Эти. Проблема Этих в истории палочников такова, что высшие хищники не боялись ничего из предложенного обороняющимися тенебрийцами. Копьями они чесали копчики, а факелы - тушили о грудь. Не всегда свою.
Но отступать палочникам было некуда.
Как-то раз, по настоянию Сэта, я по слогам прочитал одну теорию в большой книжке. Там говорилось, что раньше в мире существовал всего один вид людей, который зародился, как ни странно, именно на Немосе. Во времена, когда Шторм только зарождался, беспокойные первооткрыватели успели расселится по материкам, смастерив на коленках первые плоты. А потом мощь океана поделила мир на крохотные участки спокойствия, не оставив возможности сбежать.
Нужно было приспосабливаться любой ценой.
Колонисты Тенебрии уже готовы были отступить на дно, как выразился Сэт, но тут им улыбнулась удача. Изобретя тактику засад на деревьях, они выяснили следующее: единственное, что пугало Этих - враг, превосходящий их по размерам. Совершенно идиотский винтик в безупречном, казалось бы, охотничьем механизме.
Когда будущее палочники смекнули, что их смертельного врага можно напугать, просто встав на ходули, они порядком взбесились. Все это время бесконечного террора и смертей, они падали к ногам трусливейших из существ. Хитрых и бесконечно глупых одновременно.
Так в Тенебрии возник культ высоких людей и обычай избавляться от коротышек. Собственно, к чему это привело, можно увидеть на примере Сэта.
Пятки в белых носках уперлись в торпедо. Запах был приятным. Нет, я не фетишист, просто палочники известны своей чистоплотностью. Сэт негромко выдохнул и замер, прикрыв глаза. Тонкие черты на узком черепе казались почти детскими. По меркам тенебрийцев этот тридцатилетний дядя и правда все еще оставался сопляком. Ну не странно ли. Они живут по сто с лишним лет и почти не меняются внешне. Контраст инфантильной внешности и властного поведения сильно сбивал меня с толку первое время. Потом я привык к мысли, что мной помыкает юноша размером с промышленную стремянку.
Лично я не верил, что когда-то мы все были плоть от плоти, кровь от крови. Если бы все мы просто заново открыли общую родину-мать, то не стали бы так грубо ее насиловать. Возможно, это было бы местом общего паломничества, заповедником с дикими оливами, единственным не загаженным местом А-ха, ладно, это все юмор. Такой расклад невозможен просто потому, что все ждут возвращения настоящего Шторма и стремятся выкачать и увезти к себе на родину как можно больше ресурсов.
Молчание в салоне, тем временем, становилось невыносимым. Поблизости все еще раздавались звуки сирен, крики, и создавалось впечатление, что Холейгула просто ждет, когда все, наконец, устаканится и затихнет. Чтобы потом без помех вылить на меня ушат ледяной мочи.
- На крыше, - сонно произнес Сэт, - что-то лежит. Кажется.
Желание укусить его за ногу было острым и мгновенным. Сейчас из меня будут медленно сцеживать кровь.
- Правда, майор? удивился я. - А я и не заметил.
Майор Арс это такая присказка у солдат. На гарзонском. Главное не произносить вслух последнее слово. А то оно и вправду может стать последним.
Я резко дал вперед. И камень загрохотал по крыше Заразы.
- Да, там точно что-то есть, - палочник прикрыл глаза шляпой. Вот, слышишь?
Я скрипел зубами. Думаю, я мог перемолоть этот чертов булыжник в пыль.
- Неужели это и есть обещанные непредсказуемые осадки, - бесстрастно продолжал Сэт. Кирпичи? Опять Шторм разобрал какую-нибудь школу для слепых фугов, построенную нашими благодетелями.
Аквитаники у долговязых больная тема. Очень уж вторые завидуют первым, и ненавидят за равнодушие. Палочники ушли по дороге прогресса дальше, чем другие отсталые, и все, что стоит между ними и мировым всевластием, это проклятые головастики. И какую злость, какое отчаянье испытывают все эти Сэты Холейгулы, понимая, что никогда им не приблизиться к уровню конкурентов. Хотя, надо отдать тенебрийцам должное, они не сдаются. Но, как по мне, паршивые реплики технических идолов, это не то направление, в котором нужно двигаться. Хо Хо, говорит, что необходимо наращивать критическую массу образованности, чтобы количество перешло в качество. Это больше похоже на правду. Вот только школы, которые строят аквитаники быстро превращаются в притоны. Палочники ни за что не позволят рабочим поумнеть.
- Нет, это не школа, - ответил я, снова наполняясь раздражением. Не помню школ на Ударном. Скорее всего свободовцы опять взорвали склад со старыми пианино. Для устрашения пьяниц.
Сэт приподнял шляпу и посмотрел мне в затылок. У меня побежали мурашки.
- Я не слышал музыки.
- Могу сделать радио громче, если хотите.
Майор усмехнулся.
- Нет выключи его совсем. Нам нужно хорошо друг друга слышать Да, кстати, едем к Ретро. Потом в офис.
Я принял его замечание по поводу маршрута к сведению. Потом нехотя, будто лишал себя последней защиты, повернул колесико музыкальной шкатулки до упора.
- Ужасно болит голова, - сообщил Сэт. Скверная ночь. Больше потерял, чем выиграл. Никогда не связывайся с девушками, которые выше тебя на голову, мой принц.
Я выпучил глаза.
- Во всех смыслах, выше, - продолжал Холейгула. Все обязательно закончится алкоголем и попытками сохранить лицо. Потом еще и сестричка ее завалится со своим парнем. Ал-Лахат - он взялся за виски. - Что с нашей аптечкой?
Если коробку с начатой бутылкой дешевого пойла можно назвать аптечкой, то все было в порядке. Я сказал, где лежит наша аптечка. Сэт аж скуксился, когда вчитался в этикетку. Лучшая Доступная. Настойка на черных одуванчиках. Сорок пять градусов крепости. Если немного разбавить водой из душа, самое то, чтобы заполучить недельную отрыжку.
Оказывается, в коробке был еще кусок древнего как пустыни, бинта.
- Нет, это мы оставим нашей Хохотушке.
Палочник откинулся на подушку.
- Хотя, она вроде бы притормозила.
- Хо Хо притормозила? я не поверил своим ушам. Но ведь тогда она
- Сам поговоришь с ней на эту тему. Кое-какую информацию нужно передавать лично. Ладно. Перейдем к насущным вопросам. У тебя что, был секс со старушкой, мой принц?
Я сглотнул горькую слюну.
- Не понимаю, майор.
Ненавижу его змеиную манеру притуплять бдительность личными разговорами, а потом задавать вопросы наподобие этого.
- Я чую запах старости в своем эспертуа, - сказал Сэт пристально глядя мне в затылок. А еще вонь жженой бороды, срезанной с мертвого бродяги. Это то, чем начиняют сигареты, которые ты куришь. Объединив два этих наблюдения, я могу сделать вывод, что ты трахался с бабкой на моей лежанке, а потом закурил. Как вы, лонгатские обезьяны, любите это делать.
Я постарался сохранить хладнокровие.
- Майор, я
- Ты за одно утро разбил мою машину так, что на ремонт уйдет не меньше трех сотен номиналов, - прошипел палочник. - Ты совсем допился чумной батрак из мира коров и геронтофилов?
Я молчал. Сэт прекрасно знал, что я уже месяц не притрагиваюсь к алкоголю. Он мог учуять перегар от выпитого наперстка.
Холейгула положил голову обратно на подушку.
- Что с тобой? Что-то тебя гнетет?
- Вы хотите сказать
- Да, я хочу сказать что-то, кроме малозначительного факта, что тебя могут убить нажатием кнопки. Давай без твоих печальных попыток огрызнутся.
Я задумался.
- Нет. Только изжога.
- То есть, состояние моей машины и вонь на весь салон это просто неудачное стечение обстоятельств?
Собрав все свое самообладание, я выложил всю последовательность событий, начиная с самого утра. Ничего не пропустив и не приукрасив. Сэт внимательно выслушал меня, а потом тихо проговорил, будто бы общаясь с невидимой девушкой, лежащей рядом:
- Мой принц Он так мало управляет своей жизнью, что по вороньим следам пытается понять, что ему готовит будущее.
Это меня не задело. Я и сам понимал, как глупо себя веду, ориентируясь по дыму в ветренную погоду.
- Да, было бы неплохо, что б кто-то кроме ворон мог прокаркать мне пару слов и внести в это будущее ясность, - проговорил я с невинностью утопленного щенка.
- Кар-кар, - откликнулся Сэт. Я знаю. Тебе нужны деньги, мой принц. Они будут. Считай, что новый взнос у тебя в кармане.
У меня немного отлегло от ж Сердца.
- Могло быть и больше, если бы не ремонт моей машины.
Терпение лопнуло.
- Да если б не я, ваш драгоценный катафалк раскатали бы броневики. А потом пропахший стариками эспертуа мог прилететь вам по башке вместе с большей частью салона и моими костями. Конечно, разумеется, бля буду, я должен был задавить пару лонгатских чесоточных свинопасов, а не стоять на месте. Я совершил ошибку. Но не надо говорить со мной так, словно я специально полез под взрыв. И вообще, я вам тысячу раз предлагал парковать Заразу возле офиса. Это безопаснее. Хоть и рабочка но кварталы все равно поспокойнее. Ближе к деловому району. А я бы мог приезжать на велосипеде.
Я взглянул в зеркало заднего вида, чтобы проверить, какой эффект возымела моя отповедь. Готов поклясться титьками Леди, но этот гад одновременно притворялся спящим и высчитывал что-то на своих нечеловеческих пальцах, унизанных серебряными кольцами. Это была тенебрийская фишка. Особая система сложных расчетов при помощи конечностей. Каждый палочник был ходячим заклинателем цифр.
- Ладно, - сказал он наконец. Оплатишь половину. В конце концов, я не могу позволить своей элегантной вредности превратиться в смертельно-ядовитую злобность, которой так славятся старшие родственники. Пока не время.
И я возблагодарил за это всех богов и демонов.
- Теперь, - строго продолжал Сэт, - больше никаких посторонних в салоне. Никаких, ты понял меня? Ни попутчиков, ни шлюх, ни умирающих стариков.
Он подумал.
- Ни кошек, ни собак, ни краснозобых макак.
- Сэндвичи с птицей можно? спросил я.
Палочник снова впился мне в затылок своими прекрасными, но жестокими глазами ангела возмездия.
- Ничего скоропортящегося.
- Хорошо.
- И еще раз закуришь в салоне, никотин убьет тебя моими руками. Это тоже ясно?
- Кристально.
- Поверить не могу, что мне приходиться проводить с тобой этот дурацкий ликбез. Унизительный для нас обоих. Мне кажется, у тебя кризис среднего возраста де Хин. Становишься подростком во второй раз. Может просто пойдешь и конвертируешь свою бунтарскую энергию в сексуальную?
- Нет знакомых старушек.
Холейгула цокнул языком.
- Я же говорю. Подросток считающий сарказм высшей формой юмора. Дай сигарету.
- Что-о-о?
- Сигарету говорю дай, свинопас. Что непонятного?
Совершенно уже не понимая, что происходит, я протянул ему пачку. Хвать! сказали пальцы. Хотя, чего уж тут понимать. Ромео, понятное дело, спустил все деньги на дамочку, которая не желала садиться на лицо. Или сохранять его? Я думаю, что первое, учитывая монаршее настроение.
Сэт открыл специальный люк на помятой крыше заразы и тут же грязно, грязнее пола в мясницкой, выругался.
- Что такое?
- Камень, - Холейгула потирал лоб. Обломок. Крохотная руина.
- Что, опять? не поверил я.
- Да нет же землепашец, это остатки склада со старыми пианино. Хм. Странно все это выглядит. Потом обдумаю.
Я благоразумно воздержался от дурацких вопросов. Сэт курил, выдыхая дым в люк, так что Зараза превратилась на время в маленький паровоз. Чух-чух-чух-чух. Поддерживая шаткое перемирие, мы доехали до котельной, обслуживающей прачечный комплекс на Безустанной улице. Здесь обитал Ретро. Он подрабатывал лопатой: черпал уголь для печей. Работа была монотонной, тяжелой, зато стабильной. К тому же Ретро устраивал доступ к горячей воде: роскошь, о которой я и мечтать не мог.
Я посигналил возле зловеще приоткрытых врат, таких черных и заросших сажей, словно они вечность горели в каком-то адском пламени. На звук из сумрака выскочили пара фугов, пунцовых от жары и волнения. Они знали, кто нам нужен, поэтому тут же исчезли. Минут через десять к машине вышел смуглый, улыбчивый мужчина в цветастой твидовой жилетке на голую грудь, таких же брюках, и ботинках, блестящих ярче Сэтовских. Все-таки, возможность стирать одежду и мыть голову преображает даже маргиналов.
За спиной у Ретро подрагивал самокат.
Насколько я знал, старый самокат и одежда единственные ценности этого чокнутого лонгата с примесью гарзонца в крови. Как и все сотрудники нашей конторы, он - должник Правда, исключительно по своей воле. У кого-то (меня, например) этот факт вызывает живейшее неприятие. И даже негодование. Разве это правильно? Его слабоумные детишки, разнополые близнецы Анис и Вальтер избалованные бездари, которые только и делают, что веселятся в долг, влазят в финансовые пирамиды и занимаются кровосмешением. Употребляют сласти, само собой. И за все это платит Ретро, он же Якоб Фитцвиль - потомок лонгатской проститутки и неизвестного чернокожего.
Каждую неделю пожелтевшие от синтетической бодяги зайчики прыгают до котельной и забирают все, что заработал их старик. А тот лишь плачет от умиления. А ведь мог один раз дать этим паразитам от ворот-поворот и жить нормально.
Но Ретро не способен на это.
Раньше Якоб промышлял в качестве независимого детектива. Уровнем выше среднего. Только у него в конторе имеется настоящий опыт частных расследований. Я выполняю обязанности, прости господи, стрелка и водилы. Хо Хо обеспечивает мускулы, бумажную работу и ремонт. Сэт роет делишки. И только Якоб Фитцвиль может раскрыть дело так, что мне не приходится стрелять, а Хо Хо бить кого-то по голове. Впрочем, Ретро сам способен стрелять и бить. В свои сорок два он прекрасно сложен, активен, и хорош собой (мне б такую гриву цвета полуночи).
Но как же он зациклен на чертовых близнецах
Всей правды я не знаю, но есть мнение, что Ретро заклинило, когда тот нарвался на волка-музыканта. Маньяк трансмутировал детей в драгоценные смычковые инструменты и музыкальные шкатулки, а потом наслаждался стонами и воем живых скрипок и контрабасов. Видимо стук сердец из резонансной ели доводил его до исступления. Как и не готового к таким вещам Ретро, искавшего похищенных малюток Фитцвиль, а нашедшего целый склад хнычущих коробок. Для храброго сыщика это оказалась схватка, из которой невозможно выйти победителем. Он забрал своих близнецов, но прочих детей пришлось бросить. Волк не был противником, которому бросит перчатку какой-то частный детектив.
Даже уровнем выше среднего.
Надеюсь, это прозвучало не слишком драматично. Откровенно говоря, такие истории вызывают у меня зевоту. Полностью укомплектованные смены шестилеток вкалывают на заводах, разбирая лом и стружку. У них нет ни страховки, ни перерыва на обед. Этот волк в своем садизме не смог переплюнуть одного-единственного директора сталелитейного.
Есть еще множество баек про то, как фугов превращают в свиней. И лонгатов превращают в свиней. И даже гарзонцев. Я-то видел, что происходит с волком, чье тело не выдерживает компенсацию. Свиньи, знаете ли, и так хорошо размножаются. Вполне самостоятельно.
- Я вас давно не видел, - привычно поздоровался Ретро влезая в багажное отделение. Он у нас любит быстро десантироваться. Вы сильно постарели. Сам-сам ты делаешь хотя бы десять отжиманий в день? Выглядишь как облезлая макака с трясучкой. Привяжи руки к рулю, пока не соскочили, и не пытайся свернуть в тошниловку на полном ходу.
Когда Якоб рядом, наша с Сэтом вялая грызня, разбавляется зарядом хорошего, бодрого негатива.
- Если б мою мамашу в свое время заправил гарзонец, я бы тоже выглядел как Жак Слейд.
- Ты моментально взялся за мамаш, - неодобрительно заметил Сэт. Это неспортивно.
- Неспортивно как туша палочника, - согласился Ретро не моргнув глазом. Держу пари Самара уже не выгружает вас из машины, вождь. Хорошо хоть вы еще не воняете, а то пришлось бы накрывать вас свежими газетами.
- Ты сегодня в хорошем настроении, - дружелюбно откликнулся Холейгула. Нужно будет отдать твое место в конторе кому-то более склонному к меланхолии.
- Я всегда в хорошем настроении, в отличие от вас двоих. Только я да Хо-Хо еще не разучились улыбаться в этом кислом городишке. Кстати, вы никак поправились, вождь?
Мне тоже показалось, что мышечная масса Сэта странным образом увеличилась. Костюм стал ему в обтяжку.
- Это холодильный комбинезон, - слабым голосом объяснил палочник. Клянусь Вратами Тенебриса, еще одна неделя этой жары и от меня точно ничего не останется.
- Мы похороним вас в свинцовой трубе. Думаю, диаметра три с половиной будет достаточно?
Холодильный комбинезон? Я мысленно присвистнул. Так вот в чем все-таки дело. Сэт пытался подкатить к представительнице своего народа без единого номинала в кармане? Кажется, от жары его поразило слабоумие.
- А что с Заразой? спросил наблюдательный детектив. Самара, ты что просрал ключи и не мог догадаться как попасть внутрь?
Я выдохнул сквозь зубы.
- Не начинай, или клянусь Леди
- Да бог с ним, у меня есть отличная новость, - сказал Ретро, и мы с долговязым уже знали, что произойдет дальше.
- Включи кондиционер на полную, - быстро сказал Сэт. Я не вынесу этой духоты.
- Он и так на максимуме, майор.
- Тогда радио!
- Мои близнецы задумали снимать видео для продажи, - радостно гаркнул Ретро. - Это принесет им тысячи номов. Как только они проснуться, конечно.
Внутри Заразы установилось тягостное молчание. Якоб с улыбкой Папаши 1 глядел то на меня, то на Сэта. Глаза его остекленели, как у высохшего.
Иногда меня одолевала искренняя досада за этого хорошего, но так глупо сломавшегося человека. Детишки медленно, но, верно, тащили рассудок Фитцвиля к выгребной яме. Он этого не замечал, потому что слепое потакание близнецам было вызвано нездоровыми угрызениями совести. Тем временем их образ жизни постоянно испытывал терпение Якоба - это его подтачивало, и грозило раздавить совершенно.
- Ты имеешь ввиду такое видео? спросил я бесцветным голосом.
- Ну, взрослое, свободное кино, - вдохновленно говорил Якоб, вращая кистью. Конечно, я его смотреть не буду, оно слишком откровенное на мой старомодный взгляд
- Белые ели, - прошептал Сэт с ухмылкой. Почему я набрал в контору только безумцев? Один боится огня, как первобытная крыса, другой радуется, что его дети лезут друг
- Но вот вы, - продолжал Папаша 1, никого не слушая, - вполне могли бы ознакомится и высказать свое мнение. Детишкам очень важны отзывы опытных зрителей.
Если б я мог, то закрыл бы глаза, но мне нужно было смотреть на дорогу. Это Это было чересчур даже для Ретро с его помешательством на двух декадентах. Декадентах, которых, к сожалению, не превратили в золотые скрипки, пока это еще имело смысл. Теперь близнецов не переплавить даже в ночные горшки. Они будут получать удовольствие от работы, и ввергнут садистов в ужас.
- Нет, - ответил я как можно сдержаннее. Без обид старик, но я привык расслабляется, разглядывая пятно от затопления на стене. Оно в моей конурке. Выглядит в точности как обнаженная Лара де Линдесс в свои лучшие годы. А у Сэта не стоит на лонгатов.
- Именно.
- Понимаю, - в голосе Ретро звучала легкая досада.
Наступила неловкая пауза, мы с майором пытались обменяться мысленными ну и ну. К счастью, детектив уже переключался. Приходил в себя.
У всех свои пристрастия Ладно. Что там по работе, вождь? Мне бы не помешала наличка.
Во взгляд Ретро вернулась жесткость и острота разума. Пропала дурацкая ухмылка. Это снова был Якоб Фитцвиль в своей лучшей ипостаси. Лучшее, на что мы могли рассчитывать.
- Еще один, - буркнул Сэт. Мои маленькие требовательные дети
Я сверкнул глазами через плечо, и тут уж майор задница вздрогнул и поспешил сравнить нас с более уместными созданиями.
- Мои назойливые мясные мухи, - поправился палочник. Мои подкожные паразиты. Неужели вы думаете, что я решил осквернить вами салон безо всякого повода? Да будет вам известно, что весь остаток душной, бесперспективной ночи я вел переговоры с несколькими людьми. У меня есть предчувствие, что скоро мы окажемся в двух шагах от амнистии.
Он всегда так говорит. Обычно это значит, что у нас появился шанс заработать на сигареты, скрученные из бороды мертвого бродяги.
- Сразу с несколькими? ухмыльнулся Ретро. И сколько же мертвых проституток нам придётся спрятать на этот раз? Вот бы они были фугами. В обычный мешок для мусора влезет как минимум три синих бревнышка.
- Из них можно будет сложить поленницу и сжечь за городом, - поддержал я.
- Господин Фитцвиль, господин де Хин, - тон у Сэта был такой, что мы с Якобом моментально перестали страдать от жары. Хочу вас предупредить, что, если вы еще раз вспомните при мне об этих подработках, я вышвырну вас прочь. Из конторы и моей жизни. Мне до сих пор трудно поверить, что у нашего Общества осталась хоть какая-то репутация после этих делишек.
Он помолчал, скривив красивое личико.
- Я сделал это для вас, кретины, и вот как вы отвечаете. Шутите над этой мерзостью. Никогда, - слышите? - мы больше не станем утилизировать трупы. Даже если мне для этого придется пожертвовать тобой де Хин.
Если вы сейчас подумали, что господин Холейгула существовал в этом мире как воплощение нравственности, и был крайне принципиален в подборе дел, то Нет. Тут все дело в обычной брезгливости. У палочников есть понятие близкий слуга. Тот, кто прислуживает ему чаще других, и почти всегда находится рядом. Такие слуги в уродливом палочном восприятии становятся как бы продолжением и без того длинных конечностей. И это не просто треп про сибаритские замашки. Тут имеет место сильная забыл слово в общем, эмоция, когда люди переживают друг за друга. Только в случае палочника, переживает он именно за руку в виде человека.
И эта рука касалась мертвецов. В том числе шлюх. Из отсталых.
Сэт неделю душил пальцы одеколоном.
- Простите шеф, - Ретро кашлянул в кулак. Я думал мы можем об этом шутить, именно потому, что контора уже завязала с такими делами. Только между собой, разумеется.
- Сначала между собой, - сварливо тянул палочник. Потом с каким-нибудь доходягой в смердящих алкогольных ямах. А потом ко мне явятся ребята Морслиба. Хотите сделать меня таким же нищим как вы?
- Нет, - честно ответил я. Вам бы это не понравилось. Быть таким же нищим как мы. Спасибо, что жертвовали душевным равновесием ради нашей зарплаты.
Я засунул язык максимально глубоко, на сколько мне хватало собственной брезгливости. Но не потому, что хотел угодить. Как я уже говорил, ворчание Сэта было мелкой теркой для натирания моего мозга в макароны.
- Я все время это делаю, - не клюнул палочник. Каждый раз как отсчитываю вам номиналы, во мне увядают белые ели.
Не спрашивайте. Это что-то из их фольклора.
Чтобы отвлечь его, Ретро начал рассказывать об одном деле, в котором фигурировал лонгат-фермер выращивавший картофель в пригороде Новой Победы. Он убивал сезонных рабочих, чтобы не платить им деньги, а трупы скармливал собакам. Тех песиков он спустил на Якоба, когда тот начал разнюхивать в окрестностях фермы и осмелился зайти во двор. Якоб клялся, что людоедов не брали пули, и он спасся только потому, что успел запрыгнуть в грузовик с удобрениями.
Сэт посетовал, что собаки у него, к сожалению, нет, и заводить это мерзкое животное он не намерен. Он так же выразил надежду, что мы сами сожрем друг друга, когда придет время.
- Ну так и чем все закончилось? спросил я. Как ты вывел его на чистую воду?
- Я? удивился Ретро. Этот идиот сам себя сдал. Я успел близко познакомится с его сворой друзей человека, и трудно было не заметить, что у одной псины в сопелке торчало кольцо. Гарзон фамильное кольцо. Описание совпадало с тем, что дал мне брат пропавшего. Видимо фермер решил, что это до хрена забавная шутка. Вы же считаете гарзонцев собаками, да, Сам-Сам?
- Шелудивыми псами, - невозмутимо поправил я.
- Ну вот, - столь же невозмутимо продолжал Якоб. Я заметил эту деталь, когда охаживал псов дубинкой. Мне оставалось только унести задницу, потом вернуться и выкрасть нужного.
- Ты предложил ему часть себя, если тот выйдет прогуляться?
Ретро нехорошо ухмыльнулся.
- Я давно искал повод опробовать одну забавную штуку, с помощью которой каски дрессируют служебных псин. Свисток, который слышат только собаки. У них пена изо рта идет, если переусердствовать. Клянусь, целую неделю я просидел в засаде, недалеко от псарни. Свора бесилась так, словно их грызли за жопу демоны, и фермер несколько раз делал обход периметра, чтобы проверить нет ли ворья в округе. Мне удавалось ускользнуть вовремя. В конце концов у мужика от постоянного воя поехала крыша, и он выгнал всех псов за ворота, чтобы те немного пришли в себя. Ну а дальше
- Ты прибил ее?
- Нет, только оглушил и вытащил кольцо. Но вот братья и друзья того, кто это кольцо потерял, они да. Перерезали всю ферму. Собак, охрану, фермера, его семью. Даже свиней забили. Возможно, хрюшкам отдавали то, что недогрызли собаки.
Я помолчал.
- Ты знал, что так будет?
- Догадывался. Те гарзонцы были из антиштатников, еще хранящих племенное разделение. Такие очень мстительны. К тому же речь шла о лонгате.
Ретро хмыкнул.
- Ну и ну, - протянул я.
- Принц скорбит по невинным поросячьим душам, - предположил Сэт.
- Нет, дело не в свиньях, - возразил я. И даже не в солидарности. Мне нисколько не жаль этого говнюка. Я бы и сам забил его насмерть, попытайся он со мной такое провернуть. Другое дело вытоптанная картошка Нет, этого я не смогу перенести. На гербе де Хинов изображен картофельный клубень, вокруг которого обвивается дракон, если хотите знать.
Это не шутка. Мои предки испокон веков выращивали картофель. Генетическая память заставляет меня любить его больше мяса.
- Судьба плантации мне не известна, - признался Ретро. Но я держу пари, что ее не тронули, как и дом. Все это собственность палочников. Гарзонцы знают: убьешь фермера - ему быстро найдут замену. А за посадки их самих окучат и закопают в землю. Именно в этом порядке, подходящем для человеческого мусора.
И то верно. Священный клубень того стоит.
- Люблю хорошие концовки. А где тот свисток?
- С тех пор я всегда ношу его с собой. Полезнейшая штука. На него даже фуги реагируют.
- Сможешь достать мне такой?
- Гони номы.
- А Номы. Это такие бумажки с идолами? Давно их не видел.
Зараза встала, и я заглушил мотор.
- Что ж, господа, вытряхивайтесь. Ближе мне не подъехать.
Глава 3.
Еще один день в офисе.
Мы не могли подъехать вплотную, потому что офисное здание Далекие Перспективы находилось в осаде. Не слишком доброжелательная толпа во всю мочь ревела под занавешенными окнами. Ребята явно не собираясь экономить силы. В руках дергались транспаранты, содержание которых я пока не видел, однако мог предсказать в точности - их хозяева чего-то требовали.
Какой я догадливый, не хуже Ретро.
Зараза осталась в пятидесяти метрах от заварушки, так что я пока не мог расслышать в реве ничего конкретного. Мы с Сэтом медленно продвигались вперед, оставив Якоба караулить машину.
- Ага, - сказал палочник, чуть сгибаясь вперед. Они кричат Лодью, верни наше. Лодью сукин сын И, кажется: Лодью, мы приготовили бутылки.
М-да. Если они и хотели его угостить, то не с того конца.
- Когда-нибудь Телепейло доиграется, - мрачно продолжал Сэт. Я предупреждал его насчет этого мелкого фараона. И что? Он впустил Лодью во второй раз. Если ему заплатить, он сюда и Шторм впустит, жадная скотина. Иногда меня самого удручает алчность моего народа, веришь ли ты мне, принц?
Сэт - палочник двух настроений. Злобы и меланхолии. Не скажу, что остальные тенебрийцы чем-то от него отличаются, однако во время грусти Холейгула становится почти нормальным. Человечным, я хочу сказать. Называет меня принцем вместо свинопаса, и вообще ведет себя адекватно. Держу пари, что его сородичи в таком состоянии режут своих слуг бритвами, чтобы немного развеяться.
- Верю, - ответил я, машинально поглаживая пончо в районе железки. Я тоже, бывает, стыжусь за своих.
- Это значит, что мы сознательные представители своих народов, - Сэт выпрямился. И должны ставить других на путь истинный.
Он достал из внутреннего кармана мобильный телефон. Немыслимый для меня технический идол с широким цветным экраном и незаметными кнопками. Идол был тонок как разница между мной и подкожным паразитом. На моей исторической родине эту штуку в ужасе разбили бы граблями, или, по крайней мере, возвели культ. А уж если бы она заговорила
Хорошо слышимые гудки.
Злобное: - Да, кто это? Грюбош, ты? Где Городс
Меланхоличное: - Это я, Холейгула. Как у тебя дела, Телепейло?
З: - Я
М: - Перед зданием, за которое ты отвечаешь кто-то есть. Кажется.
З: - Да неужели? А я и не заметил! Спасибо, что сказал, сейчас дойду до окна, погляжу что там! Хватит ерничать, Сэт. Я понимаю, что ситуация меня не красит, но уже вызвал ГО. Через десять минут они будут здесь.
Сэт моментально перестал быть М.
- Кого ты вызвал короткорожденный кретин? зашипел он. Хочешь, чтобы тут началась свалка? Может быть пальба? Кровищу будут выметать в стоки до вечера, а мне нужно работать прямо сейчас. И не только мне. Я вижу тут неподалеку других арендаторов, которые ждут, когда же это господин Дадим Ему Второй Шанс, справится с ситуацией. Клянусь отцом, я сообщу в Компанию Тенебрии, и тебя вышвырнут с должности как пьяного кочегара, из-за которого мерзнет весь дом.
Хорошо слышимый голос издавал теперь какие-то хрюкающие звуки, полные, очевидно, злобы и бессилия.
- Ну и что мне делать? спросил он почти умоляюще.
- Лодью там?
- Да! Он прибежал сюда, как только понял, что его конуру окружают. Сэт Он говорит, что отдаст все оставшиеся деньги, если мы спрячем его.
В заговорщицком тоне Азибо сквозила жадность и надежда.
- И сколько там у него осталось, после гулянок и шлюх?
- Пятьсот номиналов.
Сэт злобно захохотал.
- Поверить не могу, что ты такой крохобор, Аз. Ты действительно чокнулся, пересчитывая сбережения. Брал бы пример с меня: нет денег нет проблем. Значит так, ты прекрасно знаешь, что мое слово еще имеет вес. Если хочешь остаться управляющим Перспектив, бери Лодью и выбрасывай его в окно.
Молчание.
- Что?
Сэт разразился тирадой, обличающей тенебрийцев Немоса, которые деградировали до состояния фарфоровых копилок, - Клянусь белыми елями!. Он был так искренен, что в нашу сторону начали оглядываться окраины толпы.
- прямо сейчас!
Холейгула, темный от злости, спрятал телефон в пиджак.
- Жалкое подобие тенебрийца, - клокотал он. Не может выкинуть отсталого из окна.
- Отвратительно, - поддакнул я. Вы бы не замешкались, майор.
- Помолчи, - шикнули в ответ. Сдается мне, сегодня тебя действительно преследуют беды, свинопас. И ты приволок их с собой.
Мне оставалось только тяжело вздохнуть, словно я заранее предупреждал весь мир о конце света, но никто не удосужился принять мои слова во внимание.
Оставалось только ждать.
Мы с Сэтом раскурили две последние сигареты. Через пару минут на третьем этаже здания распахнулось окно. В нем показался скрюченный от ужаса человечек. Это был никто иной как подонок Лодью собственной обгадившейся персоной. Фараон. Ушлепок.
Знаете, оценивая людей, я никогда не сравниваю их с собой. Мало на свете вещей более аморальных, чем убивать людей за деньги, словно в какой-то игре. Вот палочники пронаблюдали за ходом боя, записали все данные, количество отстрелянных снарядов, трупов, оценили эффективность новой техники, а потом прокричали в рупор: всем спасибо, на сегодня хватит. И тут же погибшие ожили, собрали кишки, отряхнулись и пошли по казармам. Не-а. Кровь уже впиталась в песок. Я был пехотинцем, артиллеристом, а потом машинистом, и все время убивал кого-то исключительно на холодную голову. В лонгатской религиозной традиции это считается смертельным грехом. Я имею в виду, лишать жизни нужно исключительно в гневе.
В общем, я отдаю себе отчет в том, что я человек, мягко говоря, опустившийся. Крепко укоренившийся в почве из дерьма, как коричневая береза.
Но есть и те, кого я, в порядке исключения, могу считать хуже себя. Те, кто в это дерьмо зарылся с головой. Это спекулянты и фараоны. Первые присваивают себе гуманитарную помощь аквитаников, а потом продают за шершавый ном. Нищета, которая могла получить ништяки бесплатно, умирает от голода, а спекулянт богатеет и чешет пузо. Вторые - фараоны, организуют финансовые пирамиды, обещая людям сказочные проценты под их вклады. А потом, как не трудно догадаться, кидают. Можно сказать, что лохи виноваты сами. Никто не заставляет их нести денежки таким как Лодью. Но нет для работяг мечты более сладостной, чем месячный отпуск, подкрепленный денежной подушкой. Подушкой, которой не существует. И быть не может по определению. В системе, созданной палочниками, она не более реальна, чем моя Леди.
Давить на желание, хоть немного побыть человеком, а не шестерней Таким как Лодью, по моему мнению, нужно стрелять в пах. Или в печень.
Поэтому я внимательно смотрел как группа моральной поддержки, в лице двух гарзонцев, водружает рыдающего фараона на подоконник. Обманутые вкладчики радостно приветствовали его. К Лодью потянулись заботливые руки. В некоторых посверкивали ножи.
- Нет, умоляю, не надо, - передавал Сэт. Я все отдам, друзья, родные мои. Клянусь.
Памс. Фараон с головой погрузился в свое наказание. Прошло не больше тридцати секунд, и эта самая голова прыгала по рукам, словно волейбольный мяч. Тело уже разорвали в лоскуты. Люди омывались кровью.
- Все-таки, ты психопат, - сказал Холейгула. Ну и ухмылочка, клянусь Вратами. Ты бы и сам не прочь поучаствовать, да?
- Вы знаете, как я отношусь к этим сукам, майор.
Сэт хмыкнул.
- Знаю, и не перестаю удивляться. Эта ваша рыцарская честь, защита простого люда, преследование негодяев Ты чувствуешь в себе что-то такое?
Я снял панаму и отер лицо.
- Ну, не нужно стереотипов, майор. У меня нет меча под кроватью. Однако, Что-то такое могли бы чувствовать и все остальные, вам так не кажется? По-моему, сохранять в себе крупинку порядочности не так уж и сложно. Даже у вас получается.
Холейгула засмеялся.
- У тенебрийцев? Спятил?
- Нет, я имел ввиду лично вас, майор.
Сэт посмотрел на меня со странным выражением. То ли задетый, то ли удивленный до глубины души.
- Ну спасибо тебе, мой принц, - произнес он задумчиво.
В окно выглянул Телепейло. Его мрачное лицо, обрамленное густой черной растительностью, источало презрение и гнев.
- Теперь вы довольны?! рявкнул он. Злобные дикари. Убили человека, который просто хотел немного заработать. Убирайтесь немедленно, пока вами не занялась ГО!
Толпа еще погудела для вида, но, болезненно-удовлетворенная, начала редеть. Первыми сбежали фуги. За ними потянулись лонгаты. Гарзонцы какое-то время хвастались трофеями в виде ушей и зубов. Они тоже, в конце концов разошлись. Связываться с ГО было опасно.
От Лодью осталось, буквально, мокрое место. Несколько темных пятен на бетоне.
- Мальчишка, - бушевал Азибо. Ты забыл главный принцип власти? Никакого потворства капризам черни. Сегодня они потребовали Лодью и получили его. А завтра? Они заберут тебя или меня? Всех нас? И это еще на фоне различных Обострений. Сегодня был хлопок на Ударной.
Он атаковал нас прямо в парадной. Сэт переобувался в рабочие мягкие тапки, нарочно повернувшись к Телепейло спиной.
- Ой-ой, - сказал Ретро. Кажется мы лучше пойдем, вождь. У меня зубы болят, когда палочники грызутся.
- Да, ступайте в офис, - согласился Сэт. Поставьте чайник. Не забудьте.
Уж это мы не забыли бы, даже вдарь нам по голове дубиной. Чай отлично помогает от жажды. Особенно халявный.
- Ты дурак, Аз, - слышали мы, загружаясь в лифт.
Потолок с лампой был так высоко, что нам внизу - казалось почти сумрачно. Добро пожаловать в мир палочников.
- Что ты сказал?
- Дурак и сволочь. То, что ты называешь потворством черни, это бросание им кости в чистом виде. Собакам нужно хоть иногда демонстрировать, что хозяин справедлив, иначе они загрызут тебя во сне. Обострения, он говорит. Из-за таких как ты эти обострения и
Двери лифта мягко бумкнули, отрезая нас от мудрости Холейгулы.
Мы вышли на шестом. Наша контора находилась справа. Я мельком взглянул на компанию тревожно переговаривающихся типографистов. Похоже они опять всю ночь перепечатывали новую пушку Алана Мэтьюза под названием Большой черный ствол в моем доме. Порнография с элементами детектива. Расходиться как пирожки даже в рабочке, где половина не умеет читать, а вторая ослепла от Лучшей Доступной. Я тоже пробовал влезть в ряды книголюбов, но главный герой книги, Стоун Колд, слишком крут для меня. Серьезно, от его выходок у меня падает уровень тестостерона. Что сказать, Гарзонцы любят стучать членом по лбу. Во всех смыслах.
Прямо напротив нашей конторы, спала Ки Ху. Давняя подруга Хо Хо. Она по-хозяйски развалилась на ковровой дорожке и храпела перегаром так, что с меня почти сдувало панаму. Будто прочитав мои мысли, Ретро придержал козырек своего хулиганского кепи.
- Этот день становится все хуже и хуже, - проговорил я. Может удастся вынести ее так, чтобы не проснулась?
- Отличный план, - кисло усмехнулся Якоб. Что-то мне не хочется проверять насколько крепко она спит. Может поступить с ней как с Лодью?
- Телепейло и так рвет и мечет. Если мы повредим бетон прямо напротив Перспектив, он зашьёт нам задницы и заставит пердеть ушами.
- Бьюсь об заклад.
- Ладно, - я позвенел ключами, - давай сначала бахнем чая, а потом спокойно проследим, как Сэт заворачивает Ки в ковер и спускает с лестницы.
Ретро был только за.
Я встал под табличкой, на которой серебряным по черному было вытеснено Общество Должников. Вот он, мой второй дом. Или, лучше сказать, первый? Как бы то ни было, я звякнул ключами и твердо вознамерился ворваться в мир бесплатного травяного напитка. Как вдруг лакированная дверь щелкнула. Скрипнула. И я увидел Хо Хо.
- Опачки, - она пригладила ядовито-красные волосы, и плотнее запахнула халат. Вот так. Я не успела от нее избавиться, да?
Мы с Ретро одновременно оглянулись.
- Нет.
Хо Хо состроила самую милую гримасу, на которую была способна. Оливы с точки зрения всех остальных рас не слишком привлекательны. Все дело в том, что у них отсутствует привычная форма носа так, бугорок и две щелочки. А еще - глаза с крестообразными зрачками, которые смотрят прямо в душу. И кожа цвета Оливок, собственно говоря. Волосы они покрывают самой невообразимой палитрой химической краски, от чего быстро лысеют и становятся еще краше.
При всем этом у них крепкая мускулатура и широкие плечи. Олива может на равных драться с гарзонцем в темном подъезде, и после этого раскусить репу оставшимися зубами. И тут дело не столько во врожденной выносливости. Главный капитал бывших хозяев Немоса, это сила воли. Железная, как ее называют.
Так-так, нужно ведь кое-что уточнить. Я упомянул, что говорю именно о женщинах? Мужчины оливы это нечто иное. Совершенно.
- А-а-а!
Мне захотелось побыстрее юркнуть в контору. Ки Ху все-таки пробудилась.
- Вот он. Явился. Как будто в коридор насрали. Лонгатская крыса, убирайся обратно в дыру, из которой тебя выгнали голод и чума. Хо Хо - моя!
О, Леди, только не снова.
Ки приподнялась на руке. Рот ее раскис, но она сурово отерла его ладонью и поглядела на меня совершенно трезвыми глазами. В них не было ничего кроме желания избавиться от меня навсегда.
- Я тебе говорила: не сметь!
Хо Хо прыгнула мимо меня и Ретро, и так звезданула подружке в челюсть, что Якоб выдохнул что-то вроде уоу бля.
- Не сметь помечать меня как собственность, - чеканила Хо, сверкая глазами. Ты уподобляешься тем, кого ненавидишь. Только палочники присваивают себе чужие жизни.
Ки, прикрыла глаза. Она вынула изо рта обломок голубоватого зуба и вздохнула.
- Прости, любимая. Но ты должна знать, что я никогда не смирюсь, что ты делишь Что ты путаешься
- С лонгатским свинопасом, - подсказал я. Это уже было Ки.
- Для тебя, Ки Ху Чи, бледный уродец.
- Господи, какая драма, - не выдержал Ретро. Вы уж извините, но я собираюсь разбавить ваши брачные игры кружечкой крепкого чая. Позвольте пройти.
Он скрылся в конторе.
В этот момент Ки Ху достала из своей грязной штанины железку и наставила на меня. Ну, наконец-то - успела подумать малодушная часть Самары Де Хина. Его мотивированная часть попыталась уклонится, но Хо Хо была настороже. Она подопнула железку снизу-вверх, и пуля продырявила мою панаму.
Мы вдвоем навалились на неудавшуюся убийцу свинопасов, и связали руки поясом от халата Хо.
- Ребят, просто выпейте уже чаю и успокойтесь, черт бы вас подрал, - Ретро появился в дверях с гигантской кружкой наготове. - Когда мои близнецы шалят, я не покупаю им дозу, чтобы вразумить. Они кожу на руках режут, чтобы меня разжалобить и клянутся прыгнуть из окна. Обкладывают меня такими словами, о существовании которых я и не подозревал. Мои милые ангело
- Ретро, Ретро, - затараторил я, - чай, переключись на чай.
- Да, господин Якоб, - внезапно поддержала меня Ки. Я уже ухожу.
- Нет, ты не уходишь, - прошипела Хо, глядя как в нашу сторону бегут гарзонцы из охранки. Тебя побьют и вышвырнут отсюда как ты того и заслуживаешь, безумная алкоголичка. Я многое от тебя вытерпела, но это была последняя капля. Я не хочу больше тебя видеть, Ки Ху Чи. Еще раз явишься, и я убью тебя голыми руками, без всякой стрельбы. Клянусь Матриархом.
Хищные глаза Ки Ху расширились и наполнились слезами. Насколько я знаю, клятва Матриархом дается один раз и не имеет обратного хода. На моих глазах распалась давняя любовь.
Судебный процесс над Хо был гораздо короче, чем надо мной. Сэт слегка отчитал ее, за то, что она сразу не скооперировалась с охранкой, и позволила даме сердца спать в коридоре. Это было не удивительно: олива и Холегйула были близки настолько, насколько этикет позволял палочнику сблизиться с представителем другой расы.
Все-таки выросли вместе.
Началось все с того, что мать Сэта выкупила жизнь нежеланного оливского ребенка, чтобы развлечь себя чем-то на один вечер. Эта странная блажь быстро вылетела у нее из головы, и Хо стала первой близкой слугой Холейгулы младшего.
Он сразу нашел ей применение.
Будучи ленивым даже по меркам избалованных тенебрийцев, Сэт наотрез отказывался читать книги, которые ему подсовывал отец. Вместо этого он обучил своему языку Хо, и заставлял оливу читать вслух. Она же делала за него домашнюю работу, и, помимо прочего, навязалась в подмастерье к механику, возится с катафалками. Годам к семнадцати Хо полностью отработала свою цену и попросила Сэта освободить ее. Но палочник привязался к ней слишком сильно и пошел на хитрость: намутил грант на посещение мастерских тенебрийцев. Два раза в неделю. Работа там помогала ей систематизировать накопленные знания. За это олива согласилась еще десять лет быть на побегушках у тощего негодяя.
Сейчас ей было двадцать два возраст, когда цветок только раскрывается. Когда беспробудный оливский алкоголизм еще не подкосил здоровье, и в жизни, можно сказать, все отлично. До окончания каторги остается пять лет: смешной срок для того, кто верит в себя и живет мечтой.
Хо желала получить постоянное место техника на заводе и оказаться в роскоши. Как эту роскошь понимала нищета, конечно. То есть в собственной квартире, в районе среднего класса для отсталых, а не в конторе Сэта. Хотя, она давно уже привыкла мыться в общественном туалете на этаже.
Сейчас Хо, полностью вовлеченная в работу, сидела за белым столом надежды нашего дорогого палочника и зачитывала список сегодняшних клиентов. На ней был черный комбинезон, красный платок на шее и гигантские очки с резинкой. Острые ушки пробили медные серьги. Загляденье.
- Джинна Валлей одиннадцать-тридцать. Тысяча триста номиналов. Артур Артурикс записан на двенадцать. У него восемьсот пятьдесят и быстро растет. Занял у братьев Штольц.
Холейгула младший консультировал людей, попавших в сложную финансовую ситуацию. Чаще всего разговорами все и ограничивалось. Можно было подумать, что Сэт не юрист, а психоаналитик. Но, бывало и такое, что хитрый палочник, имеющий связи в мировых судах и теневых кассах, выбивал для клиента частичное списание долгов. Иногда даже полное банкротство за счет правильного трактования законов, уничтожения закладных и расписок, подделки паспорта или в счет личного времени.
Личное время.
Ужасная и болезненная процедура, смысл которой заключается в том, что специальный волк берет жизненную силу должника и перекачивает ее клиенту. Такое хорошо оплачивается. Только вот нужно иметь ввиду, что вытянутая из тебя жизнь это годы и годы, иногда целые десятилетия, которые назад не вернуть. Перекачать жизнь, это не то же самое, что слить канистру горючки из чужого бака. Волк ограничен интуитивным пониманием того, сколько литров души, нужно взять, чтобы не убить донора. А часть ведь еще ускользает при переносе, сволочь такая. Взял пять лет, влил пару месяцев.
Много отчаявшихся должников погибло при переливании. А сколько еще погибнет. Но не я. Это я твердо для себя решил. Никакого волкачества ближе, чем в сотне метров от меня. Моя недожаренная голова скажет вам за это спасибо, господа волки. Что б у вас у всех яйца повзрывались.
- Эрнст Фолис на три часа. У этого полный набор быстроденег. Он и сам не знает, сколько уже должен.
Сэт медленно потягивал чай, лежа на диване, а мы с Ретро, хоть и делали вид, что расслабленно зависли в креслах, ждали и нервничали. Нами владело охотничье беспокойство и вовсе не интересовал этот белый стол и списки грошовых должников. Мы были мамонтами среди них, мифическими чудовищами, которые зарывали свою яму без помощи Сэтовских консультаций. Нам нужны были не новые паспорта, а проценты от темной, истинной части его бизнеса. Нам нужно было дело.
- И, наконец, в пять часов заглянет Каждому-Должен.
Палочник застонал. Мне тоже сделалось не по себе. Каждому-Должен Ретц это в своем роде феномен. Он занял буквально у всего города и до сих пор остается жив-здоров. Даже мне он торчит пять номов. И Ретро. Да всей конторе. Сэту двадцать пять номиналов, да можно ли в такое поверить? Палочник всерьез считает, что Кажому-Должен мелкий волк, с талантом заговаривать зубы и клянчить. То есть, влиять на разум. И правда, когда этот желтозубый и глазастый сын фуги и лонгата, начинает выманивать мелочь, ты как будто на время отключаешься. Не понимаю, почему его все еще не прибили кирпичом, ведь он и у пьяницы, идущего за опохмелом, способен вытянуть последнее.
Очевидно, Каждому-Должен заходил в контору вовсе не для того, чтобы решить свои финансовые проблемы. Точнее решить не тем способом, который был бы приятен Сэту. Обычно мы запирались и не пускали его, но такое не всегда прокатывало. Ретц был удручающе пронырлив. Охрана с ним не связывалась он тащил деньги и у них. Короче говоря, парень так и напрашивался, что б его переехали катафалком.
- Все? спросил Сэт.
- Все, - кивнула Хо, и стянула очки с головы.
После этого проклятый палочник как будто вовсе задремал. Я ковырял дырку от пули, которую получила моя несчастная панама. Удивительно, но этот выстрел абсолютно меня не задел. Во всех смыслах, я имею ввиду. Хи могла бы с тем же успехом харкнуть мне на кроссовки. Видно, я уже основательно выгорел, и это, конечно, было не очень хорошо. Такое бесстрашие выходит боком. Так же как свинец со смещенным центром тяжести.
Когда я был пехотинцем, я мог буквально чувствовать пролетающие мимо снаряды. Моей любимой командой было: ЛОЖИСЬ, ДРАТЬ ВАШИХ МАТЕРЕЙ! Лейтенант Рукс очень не любил наших мамаш. И то сказать, выдавить из своего чрева таких идиотов Это было настоящее преступление против генофонда.
- Ну, так, - сказал Холейгула и мы все сразу подобрались.
Сэтовское Ну, так - это сигнал к обеду, после которого у дрессированных псов типа нас, сразу же начинается слюноотделение.
- Есть дело, мои воины. Некто господин Либуля, потерпевший фуг, жаждет нашей помощи. Взамен, он разрешает конторе забрать все ценности из его дома.
Это еще не самый странный брифинг, на который способен Сэт. Обычно после того, как он скажет первые несколько слов, у нас всех появляется масса вопросов.
- Фуг? мгновенно заговорил Ретро. То есть мы обогатимся ворохом тряпок и костями съеденной бабушки?
Холейгула нетерпеливо вздохнул.
- Господин Либуля, - заговорил он свирепо, - живет в пригороде Новой Победы, недалеко от богатого коттеджного поселка, где обитают только тенебрийцы. Я навел справки, и, да, быт у него протекает лучше вашего, мои дорогие костоглоды и хрящегрызы.
- У фуга? переспросила хрящегрыз Хо.
- Да у фуга, - начал закипать Сэт.
- Фуга? не удержался я.
- Да, Фуга! Знаете таких? Мелкие, воняют вокзальным туалетом, жрут кровавые обмотки и дышат задницей. Фуги. Еще раз вы начнете скулить до того, как я закончил, отхлестаю мокрым носком.
Костоглоды притихли.
- Так вот, - продолжал Сэт, выждав секунд тридцать, - не гавкнет ли кто? Вышеупомянутый господин Либуля в свое время занимался привычной работой, гонял жирбергеров по канализации. Был солью земли, так сказать. Однако, в какой-то момент ему улыбнулась удача. Он устроился в Медика Шентия подопытным кроликом и работал не покладая рук. Несколько раз его тестовые группы погибали полностью. Все, кроме него. В конце концов, он заработал достаточно денег, чтобы уйти на покой. Купил домик, перевез туда семью, и ведет жизнь состоятельного бюргера. Вот так-то. Учитесь, ленивые бомжи.
Ленивые бомжи переглянулись. Ну да. Можно, конечно, сыграть и в такую лотерею. Я же говорил, что палочники мучительно завидуют аквитаникам? Медика Шентия одна из тенебрийских корпораций, которая занимается вопросами быстрого Как это там говорится? Э-во-лю-ци-о-ни-ро-ва-ни-я. Пока выговоришь, успеешь ученую степень получить. В общем, они разрабатывают препараты, которые улучшают ум, память, сообразительность, делают здоровее и выносливее. Но так как скорость важнее безопасности, несчастные подопытные фуги, а с ними и лонгаты, мрут пачками от побочек.
Как бы то ни было, если продержаться достаточно долго, действительно можно поднять какое-то количество номов. Не так много, как в корпусах Крашелл, но хэй, в Медика Шентия тебя хотя бы не станут насильно вгонять в долги. Подопытные просто счастливо помирают и на этом все.
- Хорошо, мы вас поняли вождь, - осторожно произнес Якоб. Но что за работа в общих чертах, можно обрисовать?
- На этот раз грузчиками, - Холейгула младший довольно улыбнулся. -Вынесите все под чистую, поняли меня? Сделайте несколько заходов, если нужно. Я дам Хину ключи от гаража, все оставите там. Особенно хватайтесь за технические идолы.
Этого Сэт мог и не говорить. Кроме того, сомневаюсь, что фуг достаточно богат для идолов. Сладкие мечты жадного палочника.
- Но что он хочет взамен? не унимался Ретро. Что-то же ему нужно. Господину Либуле.
- Подбросить до первого канализационного люка, как он сам сказал. Не так уж и трудно, да, оглоеды?
Мы снова переглянулись.
- Требуется конфиденциальность и скорость. Я так и не смог развязать ему язык, но случилось что-то крайне для Либуля неприятное. И он не хочет, чтобы его беспокоили ГО. Так что ноги в руки и бегом в Благоприятный. Там найдете Зеленую улицу и проедите по ней до самого конца, пока не увидите деревья.
- Кто ему нас порекомендовал? подозрительно спросил Якоб.
- Он сказал, что уже как-то пользовался нашими услугами через посредника. Я так понимаю принц возил для него реплику плоского телевизора.
- Да, - кивнул я. Помню такое. У меня была куча всякого ширпотреба в багажнике. Весь день мотался.
И в Благоприятный заезжал, где разыгралась сцена из какого-то шпионского утренника. Несколько фугов ждали меня в черешневом саду, среди густой зелени и кустов. Все в балахонах как сектанты, и напряженные до предела.
Вообще-то покупать технику не запрещено, особенно когда речь идет о говеных репликах. Но если отсталый ниже палочника зайдет в магазин электроники, где можно найти плоский телевизор, то привлечет очень много ненужного внимания. Могут и закрыть в каталажке до выяснения обстоятельств: откуда это у жалкого фуга столько номов? Потом отпустят, конечно, но кому это надо сидеть у параши под присмотром настоящих уголовников. Можно не продержаться и часа.
- В атаку идут де Хин, и некто Якоб, он же Ретро, он же Детектив.
Сэт явно был в хорошем настроении. Ничто не радовало его сердце больше, чем халява. Впрочем, все мы рассуждаем подобным образом, разве нет?
- Хо, любовь моя, ты останешься со мной, чтобы оборонятся от Ретца.
- Как скажешь, Холи.
Холи. Гос-сподь гарзонский. Никогда к этому не привыкну. Мы с Ретро уже привстали, но тут на белом столе зазвонил белый же телефон. Хо мгновенно сняла трубку.
- Общество Должников слушает. Решаем финансовые затруднения, оказываем особые услуги. Все, кроме выбивания долгов и физического устранения. Чем мы можем вам помочь?
Несколько секунд она молчала.
- А, это ты Ребро. Привет. Да. Что? Кого найти? Ну, наверное, да, я передам Сэту. А что с ним? Сколько? Гонишь.
И дальше в духе непонятных тебе телефонных разговоров. Мне надоело стоять в позе человека, ждущего удара под зад, и я решил закончить превращение в стоячего Самару Де Хина.
- Пошли, - негромко сказал я Ретро. В конце концов у нас уже было дело. Странное, но сулящее прибыль.
Якоб кивнул.
Хо положила трубку.
- Стоять, - сказала она, строго посмотрев на меня. Началась охота. Приз полтинник.
У всех в конторе отвисла челюсть.
- Мать моя отец, - гаркнул Якоб азартно. Ты только скажи кого найти, малышка, я под каждую кучу загляну.
Холейгула аж приподнялся на локте.
- Ну! потребовал он. Опиши цель.
- Ребро сейчас отправит ксерокоп, - Хо протянула оливковые пальцы к факсу.
Тот затрещал и заморгал лампочками. Показался бумажный язык. Дело это было не скорое, и я уселся обратно в кресло. Якоб же подошел к столу и с любопытством уставился на то, как магия электроники предсказывала его будущую цель. Мне же гораздо любопытнее было смотреть за выражением его лица. Однако, все время, пока механизм кряхтел и попукивал, оно сохраняло непроницаемость. Лишь в конце на губах промелькнуло что-то вроде довольной ухмылки.
Хо подула на готовый ксерокоп.
- Вот он, ознакомьтесь ребята. Такой милаха.
Якоб взял листок в руки.
- Достойное дело для детектива Фитцвиля, - сказал он, наконец.
- Покажи, - сказал Холейгула.
Детектив Фитцвиль перевернул листок.
- Кто-то слишком сильно любит своего дедушку, - предположил палочник и улегся на подушку.
Я уже успел заметить очертания, но не верил своим глазам. Это было невозможно. Просто невероятно. Нет, сука. Сплюнув чаинку, оставшуюся на языке, я бросился к столу. Хо подвинула мне ориентировку, и я чуть не закричал от обиды.
Точнее, я закричал. Тянул на одной ноте слово, относящееся к половым сношениям.
- Да что с тобой такое, свинопас? не выдержал Сэт. Как это там? Отставить лейтенант Хин! Тут дама.
Господин Эх смотрел на меня печальными глазами. Его серая репродукция выглядела еще унылей, чем в жизни.
- Кто его ищет? спросил я сквозь зубы.
- Хозяин, гений ты мой, - ответила Хо и улыбнулась. Разжевываю. То, что вы видите, парни, - нелюдь выведенный с помощью волкачества. Волшебная лягушка. Бродяга очень стар, так что надо торопиться, пока его не переехал грузовик или не сожрали фуги. Хозяин палоч Тенебриец по имени Тутмоз Гисбуди, гарантирует награду по кодексу.
- Гисбуди, - повторил Сэт. Богатая семья. Занимаются горючкой. Живут в Масляном Бастионе. Зачем прибыл в Победу неизвестно.
- Он что, везде его с собой таскает? удивился Якоб.
- Очевидно, сильно привязан, - сказала Хо. - Поэтому готов выложить полсотни.
- Привязан и поэтому дал сбежать.
- Ребро сказал, что катафалк Тутмоза попал в аварию или что-то такое. Этот нелюдь просто спасался.
- Истинно так, любовь моя, - подтвердил Сэт. Тутмоза немного поломало, но состояние стабильное.
Иногда я размышляю, сколько у Холейгулы внештатных сотрудников, которые добывают ему информацию, и сколько он сливает на это номов. Обычно после такого моя изжога обостряется даже без сэндвичей.
- Самара, - позвала Хо. - Сам-Сам! Да что у тебя с лицом? Сердечный приступ? Угля активированного дать?
- Перевозбудился, - хмыкнул Сэт. Знаете, что он вытворил сегодня? Помимо того, что разбил мою тачку
- Этот дед! заорал я.
Глаза Хо расширились.
- Этот хренов дед! Я же говорил, я знал Майор, я сегодня утром держал этого нелюдя в руках. Это он провонял ваше эспертуа. Нельзя было его выбрасывать. Плохая примета, плохая примета.
- Где это было? быстро спросил Якоб.
Я выложил все. Сэт превратился в мумию. Олива по-доброму потешалась надо мной.
- Свинопас ты
Палочник видел мое состояние, поэтому продолжать не стал. В каком-то смысле он оставался справедлив, поэтому вспомнил и собственное брюзжание о пассажирах в Заразе.
- Меняем планы. Якоб тебя я назначаю на поимку этой твари. Хо едешь с Хином к Либуле. И ни на что не отвлекайтесь, понятно? Ни на что.
- Кстати, кличка у лягушки есть? спросил Ретро.
- Эхсин, - ответила Хо.
Мы домчались до угла Токарной и Решительной. Это было лучшее место, чтобы высадить Ретро как можно ближе к моему тысячнику, а самим рвануть за город, не теряя лишнего времени. Всю дорогу Ретро расслабленно посасывал электронную сигару, пуская вишневые пары. Он никогда не стремался. Во всяком случае после того случая со скрипками. Возможно, считал, что хуже с ним все равно уже ничего не случится.
Вместо нервозности в нем кипел азарт и желание скупить своим ангелочкам все наркотики мира. До того, как мы услышали его привычное - десантируюсь! - он успел выгрызть из меня всю информацию до крупицы. Но много ли я мог сказать? Повезло, что кто-то сорвал с нелюдя ошейник, при этом не умертвив его. Вещица наверняка была дорогая.
- Ни пуха! крикнула Хо вслед удаляющемуся детективу. Тот мастерски объезжал прохожих и совершал нарушения ПДД прямо-таки с виртуозным наплевательством.
Что и говорить, электро-самокат крутая штука. Странно, что при аппетитах близнецов, он все еще не в ломбарде. С другой стороны, как вспахивать поле, если продашь лошадь?
- К черту, - ответил я за Ретро.
И чуть не сплюнул через плечо.
- Как же хорошо, наконец, выбраться из конторы, - Хо потянулась. Эти два дня в неделю, когда я сваливаю на завод пролетают как пара стопок Эй, следи за дорогой. Ты и так уже дел наворотил. Эта лобовуха выглядит паршиво. Мне теперь все это менять и выправлять
Я отвел глаза от зеркала заднего вида, настроенного на ее грудь. Место оливы всегда было позади, у головы нашего сумуса.
- Ну хоть ты то не начинай.
Олива хихикнула.
- Не пыхти, Сам-Сам. Ты сегодня что-то неважно выглядишь. Тебя словно били по яйцам с самого утра.
- Так и есть. Просрал полтинник на ровном месте. После процента я бы мог жить спокойно два месяца. Ты, только вдумайся! Два!
- Успокойся, Ретро справится. Этот нелюдь как белая ворона. Главное, чтобы конкуренты не успели раньше.
Я притормозил, пропуская вереницу фугов волочивших куда-то огромную железную цепь. Они обливались потом и выглядели как колбаски на пару.
- Я верю в Ретро, но, слушай, в доме Либуля мы даже обои сорвем, понятно?
- Это ты кому говоришь? Хо подалась вперед и положила руку мне на плечо. Смотри не надорви спину, когда будешь тащить ванную.
Она помолчала, уткнувшись лбом в спинку моего кресла.
- Не пьешь? глухо спросила она.
- Нет. А ты?
Глупый вопрос. Обычно Хо начинала поддавать с самого утра. К зависти многих алкоголиков, оливы способны подавлять признаки опьянения. Но только не моя Хо. Пока они с шефом принимают должников, она волевыми усилиями не позволяет себе упасть лицом в столешницу. Но как только палочник уходит, секретарь надирается до состояния портового грузчика, помноженного на два. Ей нравится состояние полной расслабленности.
- Нет необходимости.
В Заразе стало сумрачно как на черно-белой пленке. Я буквально чувствовал, что за моей спиной плачет олива.
- Си умер.
Я уже догадался об этом. Женщина оливов может оставаться трезвой дольше суток только в двух случаях: либо она хочет стать матерью, либо ее муж умер. Впрочем, есть и третья возможность: закончилось все бухло в мире.
- Мне жаль. Правда. Мы ведь с ним почти подружились.
Хо зарыдала в голос. Кажется, она долго сдерживалась и теперь, рядом со мной, человеком, который был для нее так же прост, как и близок, раскрыла все шлюзы.
Я дал ей выплакаться. Моим вниманием завладел угольный тяжеловоз, который не желал пропускать Заразу вперед, а сам еле, гад, плелся. Я резко вывернул руль и прибавил скорости. Мимо пронеслась пара тормознувших гарзонцев. Они показали мне вслед, что думают о лонгатах. К сожалению, не до конца: их спугнул тягач, везущий болванки.
Тр-у-у-у, - заревело чудовище.
- Вчера утром, - Хо вытирала глаза рукавом комбинезона. Я ничего никому не сказала. И сама решила не паниковать. Думала, что просто ушибла его. Может упала неудачно. Он был просто бледным. А сегодня почернел. Он теперь как большая противная родинка.
Наверное, мне все-таки нужно внести некоторую ясность в происходящее.
Мужчины олив это крохотные паразиты размером с яблоко. Во время заключения брака они присасываются к телу невесты и принимаются сосать кровь. Со временем глотка жениха полностью срастается с плотью, которая его кормит, и он становится молчаливым придатком. Внешним органом для осеменения. Каждый день он впрыскивает в кровь носителя гадость, от которой у мамы-оливы в животике завязывается еще один паразит. Куда более вредный.
И вот тут мы подходим к проблеме беспросветного пьянства городских оливок.
Крепкий алкоголь глушит папочек, так что они не в состоянии исполнять свой супружеский долг. И, вероятно, убивает то, что они успевают впрыснуть. Если б не Лучшая Доступная Хо постоянно ходила бы с пузом, как и все ее товарки. Существуют, конечно, специальные препараты, но их цена значительно превосходит покупательскую способность большинства девчат. Понятно, для чего это сделано. Алкогольные пошлины сами себя не отчислят. Реклама бухла занимает почти всю поверхность рабочки.
Вот так.
Точно неизвестно, почему сильный пол олив превратился в похотливых клещей. В мифологии этого народа есть легенды о целой эпохе некой Болезни. Оливы, предположительно, подхватили ее, сожрав какое-то зараженное животное. Или совокупившись с ним. В любом случае, они совершили ошибку. Болезнь уродовала женщин и серьезно влияла на развитие мужчин. Со временем последние стали вырождаться, пока не превратились в комки несамостоятельно плоти. Все, что они теперь могут, это вести жизнь насекомого, ползая по земле и стенам, пока не найдется свободный носитель.
Бытует шуточная версия, дескать бабы оливов были настолько злоеми тварями, что самостоятельно загнобили мужчин до такого состояния. Матриархат и все дела. Не знаю, не знаю. Кхм, учитывая, сколько их живет в борделях, к мужчинам оливки относятся вполне терпимо. Во всяком случае городские.
- Извини, что-то я раскисла, - Хо деликатно высморкалась в платок у себя на шее. Это мой первый муж, так что
- Понимаю, - мягко сказал я.
До сих пор не могу точно выразить насколько это странно, заниматься сексом с женщиной на глазах ее мужа. Пускай глаз как таковых у него и нет, ведь они исчезают за ненадобностью Ну, хорошо, заниматься сексом в присутствии мужа. Люди по-разному относятся к человечности оливов мужского пола, некоторые и вовсе считают их животными. Для меня это было неважно. Когда мы втроем только начинали, я всячески избегал смотреть под левую грудь Хо: чаще всего папочки присасываются именно туда.
- Слушай, насчет Ки - я постучал пальцами по рулю.
- Остановись, - грубо прервала меня Хо. Нам было хорошо вместе, но эта дура не понимает, что алкоголь средство, а не цель. Тема закрыта.
- А-ке, - буркнул я, ощущая постыдную радость.
- Теперь мне ходить с трупом под сиськами, - хмуро проговорила олива. Пока не отвалится. А потом все по новой. Йа найба ку мама та, дор ка ну дин ну!
Хо выучила родной язык специально, чтобы поддерживать связь с корнями. Когда она переходит на него, лучше к ней не приставать.
Я и не собирался.
Мы ехали в молчании. Несмотря на то, что Сэт приказал нам не отвлекаться, я притормозил у ларька, торгующего печеной картошкой. Палочник, разумеется, имел ввиду, что б мы с Хо не начали заниматься любовью, укрывшись в каком-нибудь переулке за мусорными баками: он хорошо знал этих похотливых отсталых, ведомых одними лишь инстинктами. Как будто у нас обоих сейчас было настроение попыхтеть. Другое дело среднее ведерко Клуб-Клубня.
Я вел одной рукой, пользуясь тем, что Хо была подавлена и не способна меня критиковать. О, Леди, это было божественно. Картошка вкусовая бомба матери-природы. Моя изжога сразу испарилась словно кто-то потушил огненное озеро нежнейшей сливочной пеной.
На выезде из города подозрительный ГО-шник проверил мои документы и спросил, куда я направляюсь. Я, по привычке, соврал, что еду забирать хозяина. ГО-шник, по привычке, сделал вид, что поверил. Ехать по автостраде было одно удовольствие. В небе парило несколько зловещих дирижаблей черного цвета дешевое, но эффективное средство наблюдения, освобождающее реплики вертолетов для серьезной работы. Значит, свободовцы нам здесь не угрожали. Мое настроение значительно улучшилось. Кажется, неудачи все-таки дали мне передохнуть. Я даже замычал мотивчик утренней песни.
На въезде в Благоприятный маячил спешно собранный блокпост. Это было ожидаемо после утренних неприятностей. Я выругался. О том, чтобы проехать внутрь поселка на битой Заразе не могло быть и речи. Наверняка этим ребятам выдали список номеров, которые встречались в Благоприятном. И приглашения ни от кого из жителей у меня не было. Что ж. Оставалось только гнать в объезд. Насколько я понял, господин Либуля, буквально жил в лесу, или на полях за ним. То есть, далеко за границей поселка.
Я подметил проселочную дорогу, ведущую примерно в нужном направлении, и свернул на нее.
- Какого - Хо пристегнула ремень. Сейчас не время, Сам-сам!
- Успокойся, - призвал я. Либо так, либо мы застрянем с касками часа на четыре, пока Сэта не привезут сюда на вертолете и он лично не скажет, что мы его игрушки.
Оливка заметила блокпост и тоже не постеснялась в выражениях.
Некоторое время мы блуждали в лесу, изредка останавливаясь и ругаясь над старой потрепанной картой окрестностей, пока, наконец, не нашли единственное верное направление. Больше дому господина Либули находится было просто негде.
Горючка таяла. Я нервничал. В конце концов, впереди наметился участок, расчищенный от деревьев. Похоже, раньше тут пытались организовать вырубку, но дело, почему-то, не задалось.
Тогда я увидел дом господина Либули. И причину, по которой фуг хотел, чтобы мы увезли его подальше и дали спрятаться в канализации.
Признаться, у меня возникла ровно такая же мысль.
Глава 4.
Трудности Якоба.
Якоб знал все с самого начала. С позавчерашнего дня он замечал знаки. Мужские футболки и женские маечки все они говорили ему о том, что придется разыскивать кого-то необычного. Он надеялся, что это окажется сам черт во плоти, но, пока, ему обломился только несчастный пожилой нелюдь.
Детектив мчался по Уверенной, пронзая взглядом каждого встречного. Скрытый талант бегущего по принтам, помогал ему отсеять зерна от плевел.
Время искать - принт с веселой рожицей, вынюхивающей тропинку к холму белого порошка.
Это он уже понял. Что еще?
Моя горючка - изображение бутылки, из которой извергается темный водопад.
И это тоже устарело. Еще.
Ломаю стены - кулак, который, - вот сюрприз! - торчит из кирпичной кладки.
Так-так, это что-то новое. Якоб задумался. Шторм намекает ему как себя вести, или это предостережение о конкурентах? Нет, все не то. Зацепка, но не имеющая отношения к его цели. Так, а это что?
Семья превыше всего. Просто надпись, без картинки.
Это уже интереснее.
Якоб проехал мимо бледного полукровки, в роду которого смешались все известные расы, и, возможно, парочка еще неоткрытых. Во всяком случае, видок у него был такой, словно кто-то взболтал в одной мамке слишком много желтков. Да еще и опилок туда добавил. Было иронично, и очень подозрительно, что надпись про семью нес именно этот человек-солянка.
Подшить к делу.
Как бы Ретро не вглядывался в трафик, больше он не увидел ни одного знака. Не удивительно. В рабочке мало кто носил одежду с принтами или надписями. Номера цехов и пиктограммы отрасли в счет не шли, - это был всего лишь белый шум, который любой нормальный предсказатель умел отсеять и затоптать.
И Ретро считал себя удовлетворительно-нормальным. В конце концов, для города стали и грязи, он легко пролетал в окошко адекватности. Здесь каждый нес в себе косточку безумия. Кому-то достаточно было просто поливать внутреннего психа алкоголем, чтобы дойти до ручки. Кого-то сжирала работа.
Некоторые ломаются на чем-то неожиданном. Это особенно опасно, если всю жизнь считаешь себя неуязвимым.
- Привет бандит, дам в кредит, сегодня берешь, завтра долг отдаешь.
В голове Якоба тихонько пиликнула скрипка, и он с улыбкой взглянул на девушку фугу лет шестнадцати. Она подбиралась к нему с самого начала и теперь с милой распутностью приспускала пальцем декольте.
- Какая прелесть, - произнес Ретро.
- Низкие проценты, довольные клиенты. Сверху пробная доза, марка черная роза. Кто не рискует, тот не пьет, а кто не из робких все от жизни берет.
Девушка лучезарно улыбнулась желтоватыми зубами и хихикнула. Якоб впервые видел такого позитивного фуга.
- А без попытки вставить розу мне в задницу твои хозяева сколько хотят?
Девушка не растерялась.
- Не хочешь опцию, получишь санкцию. Возьмешь трех гномов за десять номов.
Якоб присвистнул.
- Твои сестрички, наверное, просто загляденье, раз вы столько дерете с простого детектива.
- Ой, ну дядя, - протянула девушка, - что ты такой несговорчивый? Пойдем, не пожалеешь. Лижем, сосем, скачем, плачем, даем, берем, колем, сыпем, режем, хлещем
Она сбилась и надула щеки.
- На лицо можем пописать все трое сразу.
- Недурно.
- Поём красиво. Блюз. Кантри. Попса.
Поём
Скрипка в мозгу Якоба истерически взвизгнула.
- У вас тут дети не пропадают?
- Имеешь в виду, не пропадает ли их больше чем обычно? усмехнулась фуга.
Жутким вопросом на жуткий вопрос. Якоб потер глаза, стараясь взять себя в руки. Ты здесь не за этим. Ты никогда его не найдешь. А если найдешь, то снова обделаешься и сбежишь. Давай, Якоб, взбодрись.
- Ладно, проехали. Скажи мне, малышка
- Клю.
- Скажи мне малышка Клю, ты же с Таф-2?
- Да. Лестница безопасна, погнали дядя.
- Как-нибудь в другой раз. Лучше скажи мне, ты вот такого бродягу во дворах не видела? Не ползал где-нибудь поблизости? Может его куда-то вели?
Фуга долго глядела на ксерокоп огромными подведенными глазами. Якобу начало казаться, что девка просто не понимает, на что смотрит. Возможно, она думает, что ее спрашивают, не видел ли она листочка бумаги, похожего на этот.
- Жалко его, - неожиданно произнесла Клю, когда у Ретро уже иссякло терпение. Такая грустняха. Нет, такого я не видела.
Ладно, подумал Якоб. Пойдём дальше.
- У тебя он больше. В прошлый раз был меньше.
- Что значит в прошлый раз? Тебе уже показывали его? Кто?
Конкуренция дышит в затылок. Чертов Ребро получает мзду слишком от многих. Конечно, Сэт доплачивает ему, что бы тот звонил в контору раньше, чем остальным, но, - вот беда, - в берлоге Инфоманьяка слишком много телефонов. Холейгула может опережать остальных всего на пару секунд.
Но ведь у них нет форы. Нет сведений, которые передал Якобу де Хин. Неужели прочесывают весь город? Это должен быть либо слишком удачливый одиночка, либо целая банда. За пятьдесят кусков в игру может вступить кто угодно.
- Странная какая-то кляча, - фуга поправила топ подмышкой.
- Лонгат, гарзонец, палочник? Может олива?
- Так я не поняла. Потому и странная.
Якоб резко обернулся. Парня с семьей, конечно же, след простыл. Есть, как минимум, похожая на него кляча предки которой перетрахались в какой-то грандиозной куче-мале.
Занятно.
Немос богат полукровками. Даже смесь палочника и фуга здесь никого не удивит: среди долговязых встречаются свои извращенцы. Ортодоксальная часть тенебрийцев считает это чуть ли не скотоложеством, но, - хэй, - не пойман не вор. Если, конечно, какой-нибудь вор стерпит подобное оскорбление.
Как бы то ни было, полукровка Или уже четверть-кровка? В общем гибрид, которого буквально невозможно опознать по двум родителям, это что-то новенькое.
- Размером с меня? спросил Якоб.
- Да, чуть поменьше.
Якоб улыбнулся. Все всегда замешано на лонгатах. В любом пироге начинка, как говорят. Эти ребята не чертят в уме ненужные границы и не плодят сущностей сверх меры. Они среднего размера, достаточно выносливы и общительны. У мужчин крепкое либидо, у женщин любвеобильное сердце. Короче, обычный лонгат в своей половой охоте не остановится ни перед кем.
- А еще у нее был горб, - добавила Клю, подумав.
- Да ты что?
- Да, такой большой и круглый. Мож с Радуги.
Горбуны встречались в районе химической промышленности. И не только они. Каких только уродов не плодили тамошние общежития и ароматные выбросы фабрик. Местные называли свой район Радугой из-за постоянного смешения цветов, ползущих над крышами тысячников. Остальная рабочка суеверно боялась этих мест и называла местных крипами. От гарзонского creep, чудила. Слишком много там мелких волков на душу населения, ведь злоба, безумие и уродство то, что Шторм обожает в людях. Впрочем, еще больше крипов волками просто притворялось.
- Спасибо, Клю, - Якоб подбросил в воздух монету в пол-нома. Купи себе сигареток.
- Хоть на том спасибо, - обиженно сказала Клю, поймав монету. Но ты многое теряешь.
- Не сомневаюсь.
Ну, так. Первым делом нужно проверить подвал. То место, где эта лонгатская бестолочь впервые обнаружила нелюдь. И чем быстрее, тем лучше. Жирбергеры, не смотря на их философскую неторопливость, могут оказаться расторопнее любых охотников.
Якоб сложил самокат и повесил его за спину. Лямка впилась в грудь. Некоторое время он все же потратил, чтобы обойти Тысячник вокруг. Несколько раз он приставал к прохожим с ксерокопом, но толку от этих интервью было немного. Чтобы попасть в подвал, пришлось потратить время еще и на Стояло. Гарзонский черт работал на совесть. Очевидно, подобная должность была страсть как дорога его сердцу, и он не хотел потерять ее.
- Убирайся отсталый.
- Большой брат, ты кажется, не понимаешь
- Не брат я тебе, беленькая гнида. Думаешь, если у тебя смуглая кожа, так ты сразу один из нас. Вали, пока я тебя на самокат не посадил. Только способ тебе не понравится, слово даю.
Якоб потер переносицу.
- Держу пари, работодатели обойдутся с тобой не в пример хуже после этого.
- Чего?
- Слушай, толстолобик. Сегодня мне позвонил некий Самара Де Хин, может знаешь такого? Он сказал, что у вас в подвале завелся такой берг, что скоро от машин останутся только горькие воспоминания.
- А ты еще скажи, что жироловом подрабатываешь.
- Ты прав на все сто.
- В такой-то одежде? Больше похож на циркача как по мне. И где твои инструменты? Ты его голыми руками собрался ловить?
- Я смотрю, ты специалист по бергам. Много поймал за свою жизнь?
- Ну
- Я так и думал. Слушай, отсталый, не мешай мне работать. Я могу уйти, но вечером ты огребешь так, что весь тысячник сбежится посмотреть на твою кровавую задницу.
Стояло не был дураком, но страх за сохранность автомобилей лишал его здравомыслия. В нем боролись чувство долга и его злобный антипод ужас перед ответственностью за возможный косяк.
- Рабочий день ведь уже начался, - давил на него Ретро. Машин внизу нет.
- Одна есть. Отсталый Че
- Да подумай ты! Я что ее - хером заправлю?
Гарий вздохнул.
- Твоя правда. Ладно, я пущу тебя, но учти: если зависнешь там слишком надолго, я спущусь и проверю, что ты за жиролов.
- Надеюсь у тебя есть крем от кислотных ожогов, - лучезарно улыбнулся Ретро. Если я зависну действительно надолго, это значит, что меня уже переваривают.
Стояло отер вспотевший лоб.
- Иди.
Ретро быстро спускался по темной лестнице. Преодолев примерно половину своего мрачного пути, он притормозил. Скрипка, тихонько дребезжа, заиграла в его голове. Что-то не так. Внизу опасность.
Никто не знал, что Якоб слегка настроен на волну Шторма. Что его мозги как приемник улавливают крохотную часть стихии. Это и не имело особого значения. По сравнению с настоящими волками, сила которых была их же чудовищным наказанием, он был просто мелким фокусником с колодой замусоленных карт. Эта ваша? Может быть эта? Что ж, попробуем все.
Бегущий по принтам.
Он сам это придумал. В современном мире прорицание были чем-то, во что не верили даже сами волки. Невозможно предсказать будущее. Человеческий мозг, хоть трижды усиленный Штормом, не способен обработать необходимое количество информации, чтобы создать образ грядущего. Он просто вскипит в своем костяном котелке. Реальна только интуиция, острота восприятия и вера в силу кармических совпадений. Хин, к примеру, верит в приметы. Тоже, в своем роде, стремление к провидению. Правда, совсем беспомощное.
Якоб видел магистраль судьбы. Но видел издалека, откуда-то из пустыни, усаженной кактусами. Движение событий, мчащихся по ней, было почти неописуемо. Все то полезное, что он мог выжать из этой недоспособности, это перенести ее в мир человеческого восприятия, выбрав довольно необычный объект для толкования. Надписи на одежде.
Впрочем, как уже говорилось, современный мир, требует современного отношения к задачам. Вряд ли потрошение животных и гадание на кишках, было бы предпочтительнее. Как и наркотический транс. Первое противно и разорительно, второе вредно для здоровья и разорительно.
Волки сосут у зла, - надпись на стене справа. А под ней нарисован череп с перекрещенными молниями.
Очевидный знак.
Якоб не мог предсказать, что творится внизу, но чувствовал волкачество. Там творилось зло. Не то философски-неопределённое зло с мешком оттенков. Просто Зло. Нет ничего доброго в волках. Их сила уродство, мучение, бесконечная боль и ужас, которой они пятнают все вокруг себя. В царстве кричащих скрипок, Якоб Фитциль изменился навсегда. Подцепил заразу, и услышал далекий гром. Молнии, бьющие от неба до воды. Молнии, пронзающие океаны до самого дна, словно копья богов. Вода кипит, взрывается паром, а ветер, скорость которого невозможно рассчитать, выхватывает из пучин озера воды. Он поднимает их ввысь и бросает, веселясь
А может детектив просто свихнулся больше, чем обычный житель Новой Победы. Одно другому не мешало.
Никакого оружия кроме кулаков у Якоба не было. Впрочем, даже этот джентельменский арсенал в схватке с волком избыточен. Все, что тебе на самом деле нужно в такой момент, это урна, или, хотя бы, мусорный пакет в который можно будет ссыпать твои останки.
Медленно скользя по стене, словно усталый жирбергер, Ретро заглянул в технические помещения.
- Он был здесь, - густо пробубнил некто. Стоп.
Злобные глазки зыркнули в сторону Якоба. Тот мгновенно спрятался.
- Там дышат, - невнятно предупредило существо.
Возможно, это был человек. Когда-то. Однако, после трехсотого килограмма он отделился от своей расы и стал чем-то иным. Чем-то большим. Во всех смыслах. Разумной сферой из чистой, идеально белой плоти. Его конечности втянулись, оставив только рудиментарные культяпки, а голова растаяла в грудной клетке. Жестокие глаза, круглые, черные и пронзительные, царапали стену рядом с Ретро. Тот буквально мог слышать, как скрипит и осыпается бетон.
- Неважно, - отреагировала спутница сферического титана. Пусть смотрит. Тараканов никто не слушает.
- Ой-ли, - фыркнул волк. А ты стала небрежной. Впрочем, согласен, не будем отвлекаться на торчков. Наверно этому скелету не терпится принять дозу в тишине. Как я уже сказал, Уника был тут, но давно. След почти погас. Уходим.
Девушка носила свободную сутану, под которой угадывалась стройная фигура. Короткие черные волосы, странно покрашенные в белый горошек, жестко топорщились словно щетина. Со спины она напоминала жительницу лонги. Толстяк же, абсолютно нагой, покрытый радиальными татуировками, словно планета меридианами, был слишком странным. Что он такое, при беглом осмотре сказать было трудно. Сейчас Ретро не рискнул бы высунуться, даже если б сзади к нему пристроились.
Этот шар с неизвестными возможностями вызывал у него ужас.
- Ты уже восстановился? участливо спросила девушка.
- Не совсем, - пробулькал волк. Но лучше рвануть по шву, чем тут задерживаться. Болота. Тысячи разновидностей говен, и я должен этим дышать. Сейчас как прыгну прямо в этот прогорклый кал, отмываться будешь до конца жизни. Так и помрешь в бадье. Вот тебе мое пророчество.
Девушка, к удивлению, Якоба, не разозлилась. Даже не смутилась. Она хрипло рассмеялась и сказала:
- Ладно, ладно, выдохни.
Прозвучало это не как дружеское предложение расслабиться. Что-то должно было произойти. Ретро быстро выдвинул половину черепа, чтобы не остаться маленькой подслушивающей мышкой. Хорошая мышка должна еще и подглядывать.
Планетоид действительно выдохнул. Сипло взревел. Расплывшаяся пасть пошла волнами, а плоть заколыхалась в точности как вода.
- Ха-а-ау-ар!
Лягушки панически заверещали. Даже в трубах что-то завыло от страха.
Клочья Шторма вылетели наружу, сверкая тоненькими молниями и являя собой чудовищную бурю в миниатюре. Это были пурпурные ошметки катаклизма, который мог бы уничтожить жизнь на планете: потопить сушу, или, наоборот, вышвырнуть мировой океан в открытый космос. Возможно, это было в его планах. Просто пока ему нужно было немного вздремнуть перед решающим приступом.
Волк скукожился до размера пляжного мяча. Выглядело это почти забавно, если не считать уродливых прожилок и трещин, которые появились на его сморщенной шкуре.
Девушка оттянула широкий воротник хламиды и через мгновенье у нее появился горб. Якоб подшил это зрелище к делу. Так вот, значит, кто еще выспрашивал у Клю про Эхсина, которого они почему-то называли Уникой. Эта особа, плюс целый волк.
Ни один уважающий себя волшебник такого размера, даже пальцем не шевельнет за жалкий полтинник. Для него это все равно что пойти работать на завод. Якоб знал это так же определенно, как и пристрастия своих детишек. Все дело в том, что удержать в себе силу Шторма способен только физически крепкий человек. Чем больше фокусов ты желаешь в себя упрятать, тем массивнее должно быть тело. Все могучие волки были гигантами за два метра, горами напряженных мускулов или Что ж. Выходит, быть сферическим тоже не запрещалось правилами. Этот тип, должно быть, очень силен.
Вывод: его время недешево.
Старый нелюдь стоил гораздо дороже полтинника, если знать, как его правильно использовать. И эти двое знали.
Пока Якоб размышлял горбунья успела скрыться. Все было тихо.
Ретро вышел из убежища. Он медленно приблизился к месту, где беседовала таинственная пара и осмотрелся. Частицы шторма почти растаяли, но какой-то зловредный миазм успел цапнуть детектива в руку; необъяснимое ощущение холода и раскаленной иглы одновременно. Знакомое. Ретро рассматривал грязные раскисшие доски, поглаживая место укуса. Разумеется, конкуренты ничего после себя не оставили. Было бы слишком просто найти тут их личные дневники с подробными записями о знаках зодиака и списками любимых фильмов.
Как они сюда попали?
Фитцвиль прошел дальше, в сторону ворот. Он прекрасно, черт возьми, знал, что снаружи ворота можно открыть только при помощи двухкилограммового технического ключа. Вряд ли эти ребята таскали его с собой.
Ах, вот оно что.
Металл трансмутировали в тряпку, но только в одном месте: размягчили краешек, чтобы прошла девушка. Якоб провел пальцами по холодной ржавой поверхности. В какой-то момент он превратился в легкую ветошь, занавес. По цвету и не поймешь.
Воздух был настолько пропитан злобой, что царапал кожу, словно мелкий наждак. Волкачество поражает только психопатов. Чтобы приказывать эху Шторма, нужно держать себя в постоянном тонусе. Испытывать сильное чувство. Чаще всего это злость.
- Эй!
Все-таки долг взял свое.
- Эй, отсталый! Ты какого это хрена там делаешь? А ну отошел от ворот, мудила! Я так и знал, что ты разнюхать приперся!
Якоб обернулся. Стояло заблаговременно вооружился кастетом и вполне мог исполнить обязанности старухи с косой. Правда оружие его было куда практичнее.
- Ты раскрыл меня, - детектив задумчиво почесал подбородок. Я вовсе не ловец жирбергеров. Я опасный волк. Надеюсь, ты сделал в этой жизни, все что планировал. Удачи стать самым красивым узором на потолке.
- Ты че несешь отсталый? Ты же дрищ. И клоун.
Ретро поморгал.
- Ну покажи мне, как тут у вас справляются с дрищами. И клоунами.
Гарий пожал плечами и кивнул в том смысле, что, да, давно пора. А то кнопочки без присмотра. Он бежал недолго, но скорость развил порядочную. В момент перед смертельным столкновением, Ретро плавно выскользнул наружу, а бедняга Стояло так влетел плечом в твердое, что его развернуло. Он повалился на стену и, шокированный, сполз на землю. Гарий не то, чтобы сильно пострадал, но инстинктивно занял положение проигравшего. Полотнище теперь скрывало его до плеч, а вытаращенные глаза в ужасе уставились на Якоба.
- Ты слишком рано, - недовольно сказал тот. Занавес еще не поднят.
И врезал каблуком в переносицу.
- Ай, блять, - промычал Стояло в ладони. Я же не знал!
- Точно. Теперь знаешь. Плохо твое дело, более черный брат. Теперь тебе везде будут мерещиться волки. Так и до невроза недалеко. Вот этого бродягу здесь не видел?
- Да шел бы ты на хрен, - пожелал Стояло и скрылся.
- Хорошо, - Якоб развернулся.
Это он мог стерпеть. В конце концов, послать могут куда угодно, это просто сигнал, что с тобой не хотят вести диалог. Но вот не пнуть по роже за клоуна, было просто невозможно. Да, в моде Новой Победы было в основном два цвета, но неужели это должно быть правилом для всех?
Но ты же сыщик, - высказался Самара однажды. Ты типа не должен сливаться с толпой? Не понимаю как тебя до сих пор к стене гвоздями не прибили в таких шмотках.
В этом был свой резон. Для новичков. Якоб давно прошел стадию серой незаметной куколки. Теперь он был взрослым насекомым и знал, что чем раньше ты бросишься в глаза, тем быстрее тебя нет, не пристрелят. Тем скорее вокруг начнут развиваться события. Пристрелить, конечно, тоже могут. И пытались, неоднократно. Однако, у детектива Фитцвиля не было времени ждать и подолгу ходить вокруг да около. Ему нужны были деньги.
Иногда он спрашивал себя, как черт побери, я дошел до такой жизни. И не стоит ли ему сдать своих детей в наркологический пансионат. Стоило бы, конечно. Даже наверняка. Но достаточной суммы все еще не набралось. Вопреки мнению того же Хина, он не сливал все свои номы на подарки близнецам. Якоб упорно копил деньги на два билета в Перерождение. Место, где из опустившихся людей могли откачать дерьмо, словно из сепсиса. Оставалось только надеется, что Вальтер сможет удержать Янис от коллективного суицида.
Якоб потер переносицу.
Де Хин, сказал, что бродяга отправился в сторону Волевой. Нужно двигать туда. Вряд ли он движется в какое-то конкретное место. Скорее всего, напуганный, забился в угол. Следует поспрашивать у местных бомжей, осмотреть все мусорные баки и темные углы. В конце концов, судя по описанию, Эхсин смог бы затеряться только среди них.
Самокат встал на землю. Его заряда хватит часа на три-четыре. Так же быстро нужно отыскать цель. Эхсина не только могут перехватить эти двое, он сам может помереть в такой среде от сердечного приступа.
Якоб старался двигаться быстро. Он напоминал хорошо одетого охотника на мусор. Шнырял между тоннелями и кучами хлама так, словно собирался собрать все жестяные банки Новой победы за один день. Бездомные только пожимали плечами. Прохожие равнодушно отмахивались. Нелюдь был ростом чуть больше метра, как сказал Хин. Одет в пижаму или что-то вроде комбинезона. Неужели никто не обратил на него внимания?
Наконец, одна гарзонская дама, закрашивающая протестные лозунги на стенах, внимательно всмотрелась в ксерокоп, и сказала:
- Да, он мне чуть ведро не опрокинул, бедняга. Странный тип. Шел и бормотал что-то вроде: вль, вль, вль. И по сторонам смотрел, как будто пытался вспомнить куда идет. А, так это была пижама? Я думала какой-то рабочий костюм. Еще подумала, ничего себе, пахать в таком-то возрасте. Живучий.
- Наконец-то хоть кто-то его заметил, - сказал Ретро облегченно. Не подскажешь куда он пошел?
- А чего странного, стариков вообще редко замечают, - дама помакала валик в ведро с черной краской. Извини, но следить я за ним не стала. Мне не до того.
Якоб досадливо огляделся по сторонам. На Волевой была мелкая, - для Новой Победы, конечно, - застройка с частными цехами. Тут были сотни поворотов и тоннелей. Он глядел на ведро с краской, раздумывая как бы это ему разорваться на тысячу маленьких Ретро и броситься врассыпную.
- А где, говоришь, он прошел мимо?
Свежезакрашенное богохульство в адрес палочников находилось метрах в ста позади, на стене цеха по производству дорогой мебели для Жилого района. Палочники даже ювелирные салоны и закрытые рестораны втискивали в рабочку. Большую часть товаров и услуг им доставляли прямо на дом по каталогу. Тенебрийцам не нравилась сама мысль о каком-то монотонном каждодневном труде, который будет шуметь рядом и омрачать эпикурейскую энергетику Жилого.
Вот она. Черная клякса. Эхсин задел ведро, вступил в краску левой ногой, и она пропитала ткань пижамы. Он постоял не понимая, что происходит, а потом его спугнул крик гарзонки.
Ретро быстро пошел по следу. Отпечатки становились бледнее, пока не исчезли совсем. Что ж, теперь хотя бы стало известно направление. По сокращающемуся расстоянию между отпечатками, можно было предположить, что нелюдь либо начал выбиваться из сил, либо замедлился, увидев впереди что-то опасное. Мимо Якоба уже несколько раз проезжали уродливые реплики ГО. Еще одни конкуренты.
В любом случае, Эхсин должен был скрыться как можно быстрее.
Якоб уверенно свернул в заброшенный промышленный тоннель при закрывшейся трикотажной фабрике. Тот плохо просматривался из-за свезенных сюда отработанных масел. Все было загорожено бочками. Свободные места часто использовались подобным образом, потому что старая свалка Новой Победы недавно переполнилась, и сейчас в десяти километрах от нее панически строился новый полигон в три раза больше прежнего. Новопобедцы и сами не знали, сколько грязи производили.
Здесь детектива поджидала неприятная встреча.
Один из торчков был мертв. Второй забился между бочек и что-то лопатал, время от времени лягая пустоту пяткой в окаменевшем носке. Похоже кто-то схватил его, но удовлетворился только левой кроссовкой. Правая оставалась на хозяине. У мертвеца стащили всю пару, вместе с верхней одеждой. Но забрали только правый ботинок.
Тут же лежала пара шприцов, пустая банка консерв, несколько ложек, жгуты. И бесцветная пижама, покрытая застаревшей кровью. Ретро быстро осмотрел ее. Все как описал Хин. А значок это, очевидно, метка хозяина. Пижама немного треснула по швам, и была распорота от ворота до паха чем-то не особенно острым. Из лохмотьев вывалился тупой как палка нож.
Детектив взглянул на тело.
Больше всего мертвец походил на жертву передоза. У него не было свежих ран или признаков удушения. Ретро поднял и опустил грязное предплечье. Свежий.
- Эй! крикнул он лягающемуся. Мне нужно взять у тебя интервью, отсталый.
Тот продолжал гимнастические занятия. Очевидно, старался следить за фигурой. Якоб подошел к нему и схватил за щиколотку. Раздался душераздирающий крик, но никакие формы сопротивления не помогли бы этому парню в данный момент. Ретро серьезно подходил к добыче информации. Иногда ее буквально приходилось извлекать.
- Не надо! однокроссовочный растянулся на бетоне. Не убивай меня, злой дух!
- Да ты что, - засмеялся Ретро. Я очень добрый дух. У меня даже ствола нет.
Наркоша смотрел на него безумными глазами.
- Что тебе нужно? Где этот черт?
- Тише-тише, успокойся. Пока я здесь, ты бессмертен. Давай отмотаем время назад. Что здесь случилось, до того, как я пришел и спас тебя?
Парень задыхался. Эта физкультура серьезно его вымотала. Выглядел доходяга на тридцать, значит родился лет восемнадцать тому назад. Волосы уже повылазили. Ногти тоже. Эта хрень, которую они долбили, совершенно легально производилась в Радуге под видом средства от тараканов. Ирония во все поля. Если ты не мог позволить себе нормальный товар из ядоварок, то шел в хозяйственный магазин и покупал там мелок ДАШ. Его оставалось только растолочь и вскипятить. Дашку избегали до последнего. Она была Хароном, помогающим несчастным душам, слишком трусливым для петли.
- Да не понимаю я, - парень уронил голову, и принял позу эмбриона. Мы тут бинжили с Крытым. Все было тихо. Только растолкли и расстегнулись, как слышу, кто-то идет. Ну копец, думаю, хочет третьим подсесть. А мы с Крытым этого не любим. Бинжить нужно со знакомыми. Что б знать, как себя человек ведет с дашкой. С другой стороны, ну идет и хрен с ним. Не бросать же все готовое.
Наркоман страдальчески поморщился, глядя на растоптанный шприц.
- И к вам прише-е-ел, - Ретро вернул его внимание. Оставайся со мной, дружище. Расскажешь все как было, дам четвертак. Потравишь тараканов.
Это подействовало.
- Да не знаю я, блять, кто это был, - устало проговорил лонгат. Крытый успел проткнуться и обмяк. Я как раз затягивал. Только по венам постучал, как явился этот бледный провод. Сразу было понятно, что псих. Стоит и смотрит на Крытого. Грустно так, но нехорошо. Словно сожалеет, что сейчас сожрать человека придется. А Крытый-то в отключке. Я на коленях стою со шприцом. Чувствую, начинаю срать от страха. А делать что-то надо. Ну я взял камень перетянутой рукой и кинул в эту моль.
Парень задрожал от начинающейся ломки. И ужаса.
- Я не попал. Но что тут началось Я таких корч в жизни не видал, а ведь вырос в притоне. Эта пыльная гнида чуть ли не до потолка прыгала, и орала. Только бесшумно. Или это я от страха оглох. Короче, тут я уже не выдержал Заполз в бочки и сидел там, хрипел в кулак. Потом вроде успокоился снова шаги. Но это уже ты был.
- И эта моль ничего не сказала?
- А?
- Этот тип ничего не пытался тебе сказать? Задать вопрос?
Недотравленный таракан тупо смотрел перед собой.
- По-моему он сказал воля. Это все. Просто воля.
Ретро снова посмотрел на мертвеца. Крытый ушел своим ходом. Эхсин только забрал его одежду. И как, интересно, нелюдь размером с фуга, будет смотреться в одежде лонгата. Пусть и невысокого. И в разной обуви. Вероятность, что к нему привяжется скучающая гопота растет неумолимо.
- Сожалею об утрате, - Якоб выщелкнул монетку большим пальцем.
Она упала рядом с изможденным наркоманом.
- Мой тебе совет: переходи на алкоголь. А потом спрыгивай.
За спиной детектива раздался нервный смех.
Якоб вновь двигался вдоль улицы, заглядывая в каждый переулок. След был почти горячим. И не только он. Солнце нагревало смог так сильно, что небесная крышка почти светилась, словно неоновый потолок. Ретро снял кепи и прошелся по мокрым волосам. Здания вокруг: заводы, цеха, многоэтажки, магазины, все это расплывалось от жары. Становилось мягким. Казалось, подтолкни стену и она медленно согнется в середине, словно ломтик сыра. Ни одной тени. Свет рассеян. Мир подсвечивается со всех сторон и каждая выглядит как задняя, которую никогда никому не показывают. Там лежат пласты мусора, расколотых кирпичей, а забрызганный грязью алкаш блюет себе на ботинки.
Куда ты идешь Эхсин? Ты всю жизнь был ручной зверушкой богатого палочника. Ничего не знаешь о внешнем мире. А даже если б тебя выгуливали на родине, здесь вы проездом. Новая Победа для тебя - просто нагромождение опасностей. Но ты движешься целеустремлённо, почти по прямой. Куда?
Воля.
Мимо проехала реплика с надписью: Тенебрия везде!.
казино с бесплатным фрибетом Игровой автомат Won Won Rich играть бесплатно ᐈ Игровой Автомат Big Panda Играть Онлайн Бесплатно Amatic™ играть онлайн бесплатно 3 лет Игровой автомат Yamato играть бесплатно рекламе казино vulkan игровые автоматы бесплатно игры онлайн казино на деньги Treasure Island игровой автомат Quickspin казино калигула гта са фото вабанк казино отзывы казино фрэнк синатра slottica казино бездепозитный бонус отзывы мопс казино большое казино монтекарло вкладка с реклама казино вулкан в хроме биткоин казино 999 вулкан россия казино гаминатор игровые автоматы бесплатно лицензионное казино как проверить подлинность CandyLicious игровой автомат Gameplay Interactive Безкоштовний ігровий автомат Just Jewels Deluxe как использовать на 888 poker ставку на казино почему закрывают онлайн казино Игровой автомат Prohibition играть бесплатно