Muhit Camping

г. Темиртау

1 августа

Шахтер - Каспий - ()

Голы: Найман Сатенов 16, 80, Рамазан Орал 26

Предупреждения: Бейбарыс Бактыгерей 29, Дидар Изтурган 65, Досымжан Досетов 69 (Каспий)

Акжайык - Кайсар - ()

Голы: Султан Абдраман 31, Алибек Жарылкасынулы 49

Предупреждения: Тлеухан Елгон 72 – Расул Жахат 40

3 августа

Шахтер - Акжайык - ()

Голы: Рахим Турдалиев 18, 34, Ермухаммед Бисенгалиев 30, Даниил Охрименко 68, Тамирлан Елтаев 74 (пен.)

Предупреждения: Ермухаммед Бисенгалиев 34, Мейржан Ахметали 80 (Акжайык)

Кайсар - Каспий - ()

Голы: Санжар Картанбай 62

Предупреждения: Адилет Естерек 78 (Кайсар)

5 августа

Каспий - Акжайык - ()

Голы: Арын Канат 28 – Даниил Охрименко 22, 80, Рахим Турдалиев 33

Предупреждения: Аянжан Шакрат 40, Бейбарыс Бактыгерей 59, Мансур Анатоли 72 (Каспий)

Шахтер - Кайсар - ()

Голы: Искандер Еркин 48, Найман Сатенов 62, 63

Предупреждения: Егор Пущин 35 (Шахтер)

г. Актобе

1 августа

Тараз - Атырау - ()

Голы: Камиль Гатих 8, Медет Арон 61, Абдулмансур Хасан 62, Батырхан Муханбетжан 68

Предупреждения: Азамат Тулегенов 47 (Тараз)

Актобе - Онтустик - ()

Голы: Ислам Тынымгерей 51 – Хусан Батыралиев 28, Есимхан Ибраим 48

Предупреждения: Бикжан Жанаев 66, Жандаулет Изтлеуов, 78 – Султанбейбарыс Абдугаппаров 70, Ганижан Габит 80, Адилет Зулпыкаров 80

3 августа

Атырау - Онтустик - ()

Голы: Ерасыл Жанибек 31, Абдулмансур Хасан  66 (пен.) – Есимхан Ибраим 80

Предупреждения: Азамат Мухит 28, Дархан Муса 65 (Онтустик)

Актобе - Тараз - ()

Голы: Кирилл Матвеев 29, 31 – Азамат Тулегенов 57

Предупреждения: Хасен Артурулы 7 (Актобе)

5 августа

Онтустик - Тараз - ()

Голы: Султанбейбарыс Абдугаппаров 22 – Эбутэли Абдумалик 5, Илияс Абдрахи 80 (пен.)

Предупреждения: Нурдаулет Бейсенбай 67 – Зият Баубек 68

Актобе - Атырау - ()

Голы: Камиль Гатих 49, 73, Ерасыл Жанибек 60

Предупреждения: Кирилл Матвеев 61 (Актобе)

г. Талдыкорган

1 августа

Кайрат - Жетысу - ()

Голы: Алдияр Нургали 13, 20, 55

Предупреждения: Эмир Тор 2 – Нуркелды Тустикбай 60

2 августа

Астана - Аксу - ()

Голы: Алихан Жексенбек 9 (автогол), Асланбек Марат 22, 67

Предупреждения: Али Аскербеков 27, Нурмубарак Жаксылык 37, Айдар Ныгмет 77 – Алимжан Абдыхалык 2, Станислав Майоров 46

Туран - Кызыл-Жар СК - ()

Голы: Кирилл Прасолов 7

Предупреждения: Талант Куаныш 44, Элбек Абдукаххаров 75, Абылайхан Кенжадоев 80 – Егор Лавренко 64, Никита Горбачев 80

Алаш РКС - Тобол - ()

Голы: Абылай Мамадияров 32, Рамзес Рашидов 76 (пен.)

Предупреждения: 75 Алан Нуржанов 78 – Алишер Берикбаев 72 Тулеген Мусакан

3 августа

Жетысу - Астана - ()

Голы: Ян Шатохин 7 – Асланбек Марат 62, Руслан Валихан 80

Аксу - Кайрат - ()

Голы: Артур Трубин 25, 38 – Раимбек Кенесбеков 61, Алдияр Нургали 63, Данэль Балтабаев 64, Аламгир Смаков 80+1, Акежан Алыкулов 80+3

Предупреждения: Иса Искаков 18 (Аксу)

4 августа

Тобол - Кызыл-Жар СК -

Предупреждения: Тамирлан Сайатов 53 – Артем Воронюк 48

Туран - Алаш РКС - ()

Голы: Армат Калдарбек 7 (пен.),80, Нурдаулет Жаксымурат 19, Нурасыл Шиналиев 23, 28

Предупреждения: Абылайхан Кенжадоев 36, Айдын Есболов 58 – Даниил Ларин 17, Ади Жусупбеков 31, Александр Челпанов 78, Рамзес Рашидов 80

Удаления: Ади Жусупбеков 51 (второе предупреждение), Рамзес Рашидов 80 (второе предупреждение) (АЛАШ РКС)

5 августа

Астана - Кайрат - ()

Голы: Кайсар Малаев 80

Предупреждения: Даурен Дархан 71, Абылай Толеухан 74 (Кайрат)

Жетысу - Аксу - ()

Голы: Айдос Карбозов 65, Мади Байдильда 75 – Давид Саркисов 13, 40

Предупреждения: Алан Каршыга 79, Алимжан Абдыхалык 79 – Ернар Тойгазы 79, Магомед Евлоев 80

6 августа

Кызыл-Жар СК - Алаш РКС - ()

Голы: Никита Горбачев 40 – Абылай Мамадияров 65, 68 (пен.), Алан Ерболатов 77

Тобол - Туран - ()

Голы: Иван Семенский 51 (пен.), 71 (пен.), Санжар Какбаев 80 – Асылхан Жумахан 35

Предупреждения: Никита Барбашин 22, Иван Семенский 40, Алишер Берикбаев 80 – Асхат Абсамат 15, Талант Куаныш 22, Нурдаулет Жаксымурат 40, Нурасыл Шиналиев 40, Жанболат Азимхан 40

Турнирная таблица

По итогам чемпионата были определены индивидуальные номинации:

Лучший вратарь – Касымжан Зулхайнар («Туран»)

Лучший защитник – Али Аскербеков («Астана»)

Лучший полузащитник – Максат Абраев («Астана»)

Лучший нападающий – Абдулмансур Хасан («Атырау»)

Бомбардир – Алдияр Нургали («Кайрат») – 26 голов

Лучший игрок – Торе Исмагулов («Кайрат»)

УДК 340 ББК 67.0 А 90

Асанбаев Мухит Болатбекулы Научное издание

Рекомендовано к печати Ученым советом Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки Министерства образования и науки РК А 90 Асанбаев М.Б. Аравийские монархии: общество, власть и государство. – Алматы: Казахстанский центр гуманитарно-политической конъюнктуры, 2009. – 208 с.

ISBN 978-601-278-057-4 Ответственный редактор: доктор исторических наук, доцент А.К. Муминов Рецензент: доктор философских наук, академик Д.К. Кшибеков В научной литературе Бахрейн, Катар, Кувейт, Саудовская Аравия, Оман и Объединенные Арабские Эмираты принято выделять в особую группу арабских государств – аравийские монархии. Схожесть их общественной структуры, государственного устройства и развития политической системы связана с особенностями географии, эволюции традиционного общества, институтов власти и государства в данном регионе. В монографии раскрыта взаимозависимость общественного развития с природными условиями Аравийского полуострова, исследованы ключевые исторические вехи начала XVIII в., которые обусловили процесс образования государственности аравийских монархий. Именно в этот период имели место самые значимые политические события, на фоне которых произошла легитимизация правящих династий и трансформация подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в централизованные государственные образования. Монография адресована широкому кругу специалистов – востоковедам, политологам, экспертам по международным отношениям и региональной безопасности. Монография рекомендуется также в качестве учебного пособия для факультетов востоковедения, регионоведения, международных отношений и политологии. Книга издана при спонсорской поддержке Фонда Болатхана Тайжан.

А 1202000000 00(05)-09

ISBN 978-601-278-057-4

УДК 340 ББК 67.0

© Асанбаев М.Б., 2009

Приветственное слово Фонда Болатхана Тайжан Нам отрадно видеть, что в наше непростое время среди молодежи есть научные энтузиасты, серьезно работающие над собой и над своей научной темой. Мухит Асанбаев сразу вызвал у нас уважение уже за то, что взялся за очень интересную и малоизученную тему. Тема его научного исследования, посвященная аравийским монархиям, – актуальная, еще никто у нас ее так обстоятельно и скрупулезно не исследовал. Аравийские монархии не являются демократиями в западном понимании. Тем не менее, их правители всегда были озабочены судьбой своих народов. И сегодня граждане этих стран с уверенностью смотрят в будущее, их благосостояние повышается с каждым годом, причем не на бумаге, а на деле. Казахстану есть чему поучиться у этих стран. И об этом всегда говорил Болатхан Тайжан. Он часто приводил их примеры в качестве аргументов своей позиции. Мы знаем, как он порадовался бы появлению этой исследовательской работы у нас, в Казахстане. Монография представляет собой полноценное научное издание, о чем свидетельствуют рекомендации к печати со стороны Ученого совета Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки Министерства образования и науки РК и уважаемых ученых-востоковедов, академика, доктора философских наук, профессора Д.К. Кшибекова и доктора исторических наук, доцента А.К. Муминова. Работа написана хорошим языком, и, вдобавок к научным ее достоинствам, она легко и интересно читается. От имени Фонда Болатхана Тайжан мы поздравляем Мухита Асанбаева, его семью с изданием этого труда. Мы уверены, что это только начало его взлета как ученого. Тайжан Айсулу Абдуллакызы Председатель Попечительского совета Фонда Болатхана Тайжан, доктор медицинских наук, профессор Тайжан Мухтар Болатханулы Президент Фонда Болатхана Тайжан, кандидат экономических наук

Введение Арабские государства Персидского залива монархической формы правления – Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Оман, ввиду схожей эволюции общества, институтов власти, развития государственного устройства и политической системы, принято выделять в особую группу арабских государств. Становление их современной государственности шло в тесной взаимосвязи со специфическими природными и историческими условиями Аравийского полуострова, на фоне которых происходили общественное развитие, становление правящих династий, развитие подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований. Легитимизация власти ныне правящих в Аравии династий и трансформация подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные государства значительно ускорились с распадом Оттоманской империи (1453-1924 гг.), поскольку уход турецко-мусульманского альянса с политической авансцены мира привел к утрате в арабском мире и без того формального политического единства. За место доминирования турков, стремившихся объединить мусульманские народы под свое знамя, в регионе усилились англичане, которые стали активно вмешиваться в династические противостояния на стороне тех или иных мусульманских правителей. Со временем, первенство Великобритании на Ближнем Востоке оказало влияние на все последующие события и процессы в этом регионе, главным итогом которого стало усиление центробежных тенденций в целом в регионе, в особенности в арабском мире. Ситуация в особенности стремительно менялась на Аравийском полуострове, где Великобритании удалось установить систему протекторатов и столетиями искусственно поддерживать необходимый баланс сил между различными родоплеменными образованиями. Так, усилиями Великобритании мелким политическим родоплеменным образованиям восточной оконечности 4

полуострова, признавшим власть англичан, удалось сохранить независимость от более агрессивных соседей – Ирана, Ирака и крупных кочевых родоплеменных объединений Центральной Аравии. Это, в конечном счете, позволило им встать на самостоятельный путь развития. Исключение можно сделать лишь в случае с Саудовской Аравией, где огромное влияние на все сферы жизни общества и государства оказала религия. Возникшее вначале XVIII в. новое религиозное движение, основанное на учении мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.), сыграло решающую роль в консолидации саудовского общества и государства, возвысив над большей частью Аравии ныне правящую в Саудовской Аравии династию. Усиленная трансформация кочевых и полукочевых родоплеменных образований в полноценные государственно-политические образования началась на рубеже XIX-XX вв., когда политика Великобритании в зоне Персидского залива достигла значительных успехов. Преследуя свои интересы, англичане во многом способствовали трансформации различных родоплеменных образований в более устойчивые политические образования, с необходимым уровнем государственной организации – с централизованной системой государственного управления, современным судопроизводством и налогообложением. Все эти перемены воспрепятствовали формированию субрегиональной общности аравийских племен и появлению на этой основе единого государственного образования, но заложили основу нового сообщества государств – Саудовской Аравии, Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана, изменив тем самым естественный ход событий в регионе. С началом нового периода в истории аравийских монархий, связанного с открытием в этом регионе больших запасов углеводородного сырья в 1960-е годы, на политическую авансцену региона вступили США, объявившие его зоной своих стратегических интересов. Активная политика Вашингтона способс5

твовала появлению вначале XXI в. бурных политических катаклизмов в регионе Персидского залива. События, связанные с ирано-иракской войной, кувейтским кризисом, свержением режима Саддама Хусайна в Ираке, а также планы Вашингтона по переустройству ближневосточного региона следует рассматривать как следствие активной политики США в арабском мире. В свою очередь, чрезмерная активность американцев в зоне Персидского залива актуализировала перед аравийскими монархиями широкий спектр задач по обеспечению региональной безопасности, военно-политического и социально-экономического сотрудничества в рамках межгосударственного интеграционного блока – «Совета сотрудничества стран Залива». В целом следует отметить, что в изучении аравийских монархий многие западные и российские исследователи-востоковеды упускают из вида два очевидных научных аспекта. Первый аспект касается несколько поверхностного представления об особенностях кочевого уклада и развития традиционной культуры семитских племен Аравии. При детальном знакомстве с их трудами невольно возникает ощущение, что феномен номадизма для многих из них стал неким новым измерением, выпадающим из привычного в их восприятии понимания. Это в особенности касается тех исследователей, которые пытаются механически сопоставить кочевую культуру и традиции разных народов и найти посредством такого подхода объяснение многим аспектам исследования кочевой культуры Аравии. При таком подходе, т.е. когда доминируют социальные либо экономические категории, из поля зрения, как правило, выпадают другие научные категории, отсутствие которых, в свою очередь, не позволяет сформировать целостное представление о сущности кочевого образа жизни и культуры. Так, например, большинство научных трудов, в которых описаны взаимоотношения различных компонентов аравийского социума, сведены к идее жесткого неприятия и противопоставления между кочевниками и оседло-земледельческим населением Аравии. В них 6

нередко дается гипертрофированная характеристика как кочевников, так и оседло-земледельческого населения Аравии. Но в этом вопросе надо исходить из того понимания, что в аравийском социуме деление семитских племен Аравии на кочевников и оседлых земледельцев всегда было несколько условным. Оно никогда не являлось постоянным, устоявшимся явлением, как это часто преподносится в работах многих западных и российских исследователей. Каждый из них, и кочевник, и оседлый земледелец, являясь единым звеном в социальной структуре аравийского общества, тем не менее, мог периодически переходить из одного состояния в другое, меняя образ жизни и вид деятельности. Часто бывало так, что обедневшее либо ослабевшее по разным причинам кочевое племя, чтобы как-то компенсировать потери, занималось дополнительным видом хозяйствования – полукочевым хозяйствованием, оазисным земледелием. При этом следует понимать, что такая практика могла появиться при длительных засухах и других экстремальных условиях, например, после серий крупных поражений или эпидемий, нашествия саранчовых или падении скота, т.е. когда разорившиеся либо ослабевшие кочевники были вынуждены заниматься новыми видами хозяйствования, чтобы переждать сложное время, восполнить потери. Судя по всему, только часть кочевников меняла привычный образ жизни. Такого рода оседание, как правило, происходило на уровне небольших семейств и родов и очень редко доходило до масштабов крупного племени, состоящего из нескольких ведущих семейств, родов и родовых ответвлений. В то же время надо признать, что природа оседания кочевников, как и противоположный процесс деседентаризации оседлых, побуждавшие кочевые и оседлые племена Аравии менять привычный для них тип хозяйствования и образ жизни, остаются наименее разработанными в номадологии. Оседание аравийских кочевников было слабо выраженным явлением и представляло собой скорее исключение из общего правила. Слиш7

ком незначительным был этот процесс для местного населения. Как основной процесс, в который была вовлечена преобладающая часть населения Аравии, следует рассматривать именно обратный процесс – деседентаризацию оседлого населения. Не случайно во всех более или менее известных родоплеменных образованиях Аравии традиционно доминировал кочевой уклад жизни, а многие осевшие правители имели кочевое происхождение и всячески поддерживали устойчивые связи с кочевыми племенами. Второй аспект касается того, как относиться к роли Оттоманской империи в истории становления родоплеменных образований Аравии, как и истории Ближнего Востока в целом. В этом вопросе во многих трудах западных и российских исследователей легко усматривается недостаточность внимания к проблемам взаимоотношений между турками и правящими домами Аравии, местами ангажированность и предвзятость. Между тем, Оттоманская империя столетиями являвшаяся буфером, препятствовавшим продвижению европейцев на Ближний Восток, была последним бастионом организованного мусульманского сопротивления западному влиянию в регионе. В этом качестве Оттоманская империя выступала консолидирующим ядром и идейной основой общности мусульманских народов Ближнего Востока, в том числе стержнем арабского единства, пусть даже формального. Поэтому с ее уходом с политической авансцены мира по всему Ближнему Востоку стали стремительно набирать обороты центробежные тенденции, усилившие раскол и единство среди правящих династий региона. Эти и другие аспекты, касающиеся значения Оттоманской империи и, в целом, турко-мусульманского альянса в истории Ближнего Востока, а в нашем случае это касается становления правящих династий Аравии, не нашли объективного отражения во многих работах западных и российских исследователей. Что касается собственно арабских исследователей, то они в своем преобладающем большинстве придерживаются в этом 8

вопросе особого взгляда. В арабском восприятии отношение к Оттоманской империи формируют идеологические установки. Если среди простых арабов широко бытует мнение, что во времена Оттоманской империи, по крайней мере, ал-Кудсом (Иерусалимом) правили мусульмане, то в арабских изданиях часто намекают, что Оттоманская империя, при всех ее недостатках, тем не менее, была более предпочтительной моделью государственного устройства, нежели большинство современных арабских государств. Практически в большинстве случаев авторская позиция арабских исследователей остается на стороне туркомусульманского альянса. В этом вопросе их доводы выглядят даже более аргументированными. При этом главная специфика арабских исследований заключается в том, что многие аспекты исследования Аравии очень часто рассматриваются с точки зрения религиозных конструктов. Одним словом, роль Оттоманской империи и турко-мусульманского альянса как в становлении правящих шайхских домов Аравии, так и в процессе создания государственности современных аравийских монархий, заслуживает серьезного переосмысления, более подробного изучения и переоценки. Хочется надеяться в этой связи, что данное издание внесет свою лепту в понимание вышесказанного многими современными исследователями Аравии, которые учтут и дополнят недостатки в этом направлении. Напоследок хотелось бы отметить несколько слов об издании. Первоначально данная книга была издана на казахском языке Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте РК в 2006 году. Ее название и содержание несколько отличается от нынешнего издания на русском языке, поскольку в ней основное внимание было уделено, главным образом, политическим процессам в аравийских монархиях. На казахском языке книга так и звучит – «Политические процессы в аравийских монархиях Персидского залива». Тогда многие мои знакомые и коллеги настойчиво рекомендовали мне выпустить русскоязычную версию книги, чтобы ее 9

содержание стало доступным для широкого круга читателей. Идея показалась мне разумной, тем более что у меня к тому времени появилось достаточное количество новых и довольно интересных научных материалов на эту тему. Я подумал, почему бы и нет. Для большинства наших читателей содержание книги так и осталось не раскрытым. Решив вплотную заняться изданием книги на русском языке, мне все никак не удавалось уделить ей достаточного времени. Работа шла, как говорится, «между делом» и временами просто откладывалась в долгий ящик. Между тем время шло, в аравийских монархиях происходили значимые политические события. В ряде монархий на трон взошли новые правители, где-то сменилось правительство, прошли парламентские выборы. Было очевидным, что в русскоязычное издание нужно уже вносить изменения. Кроме того, любая работа, когда-то вами сделанная, по истечении времени, как правило, предстает в новом значении, и вам все время кажется, что теперь в нее необходимо вносить какие-то новые изменения, как-то менять и дополнять ее. В общем, выпуск книги приходилось неоднократно откладывать. Летом 2009 г. рукопись к русскому изданию была готова. В ней основной акцент был сделан на исследовании процесса становления правящих династий Аравии, легитимизации их власти и трансформации подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные централизованные государства. В издании дается понимание того, как эволюция традиционного аравийского общества, институтов власти и государственности оказала влияние на формирование современного облика Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов, Омана и Саудовской Аравии, их государственного устройства и политических реалий. В то же время, процесс становления правящих династий Аравии рассматривается в книге в контексте политики Великобритании в регионе и политических событий того 10

времени, главными зачинателями которых были представители саудовского престола. Особое внимание в издании уделено ключевым политическим событиям, связанным с возникновением в начале XVIII в. нового религиозного движения на основе учения мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Появление этого религиозного учения рассмотрено в книге как закономерная реакция мусульманского духовенства на рост еретических течений в исламе. При этом большое внимание уделено раскрытию успехов этого религиозного движения с точки зрения важных исторических событий того времени, что дает понимание того, как отцам-основателям нынешней саудовской династии удалось возвысить свое влияние над большей частью Аравии. Оставался вопрос о финансировании издания, который все еще был не решенным. Я созвонился с Мухтаром Тайжаном, руководителем Фонда Болатхана Тайжана. На мою просьбу он откликнулся практически сразу. После недолгих переговоров и обсуждений, просмотрев материал, он поддержал мое начинание. Мне бы хотелось в этой связи выразить учредителям Фонда Болатхана Тайжана, Айсулу Тайжан и Мухтару Тайжану свою искреннюю признательность и благодарность. Их содействие и финансовая поддержка стала существенным вкладом в завершение и выпуск русского издания, которое, надеюсь, найдет своего читателя. Особую признательность и благодарность хотел бы выразить Досмухамеду Кшибекову, Меруерт Абусеитовой, Аширбеку Муминову и Алмату Омирзаку, которые прочли книгу в рукописи и сделали весьма полезные для меня замечания. Пользуясь случаем, хочу также выразить благодарность Есенжолу Алиярову, Нурлану Еримбетову, Талгату Мамираимову, Асету Турдыгулову, Назире Демежановой и другим моих коллегам из Казахстанского центра гуманитарно-политической конъюнктуры. 11

Глава 1. Общественное развитие и эволюция власти в родоплеменных образованиях Аравии В процессе постоянного взаимодействия с природной средой люди приспосабливались к специфическим условиям выживания, характерным для того или иного региона, особенно на раннем этапе своего развития, когда занимали пассивную позицию и ограничивались адаптацией к природным условиям. В сущности, природная среда всегда представляла собой определенный набор условий и обстоятельств, необходимых для развития общества и государства. В этом отношении развитие общества и государства напрямую зависело от географических характеристик местности. В восточных обществах институт государственности впервые появился около пяти тысячи лет назад в дельтах крупных рек – Нила, Тигра и Евфрата, т.е. в зонах поливного земледелия, которое требовало огромного объема работ, таких как строительство каналов, дамб и других гидросооружений, поддержания их в рабочем состоянии, расширения ирригационной сети и тому подобное. Все это определяло, прежде всего, необходимость объединения общин под единым началом и централизованным управлением. И поскольку объем общественных работ существенно превышал возможности отдельных родоплеменных образований, это со временем привело к появлению централизованного государства. Именно вдоль этих рек впервые сложились благоприятные условия для возникновения государства – появилась материальная возможность содержать ничего не производящий, но необходимый для объединения масс в общество аппарат управления. Однако становление общественной структуры и формирование институтов государственности в глубинных районах Аравийского полуострова шло несколько иначе. В этом малонаселенном регионе основным видом деятельности населения было кочевое скотоводство и ограниченное оазисное земледелие. 12

Засушливый климат, пустынность, скудная растительность, крайняя ограниченность питьевых источников, суровый и неподходящий рельеф Аравийского полуострова исключал возможность активного освоения данного региона. Поэтому на протяжении многих столетий развиваться успешно здесь могли лишь кочевые и полукочевые родоплеменные образования. Аравийский полуостров расположен на юге-западе Азии и является самым большим географически замкнутым регионом мира. На западе омывается Красным морем, на юге Аденским заливом и Аравийским морем, на востоке Оманским и Персидским заливами Индийского океана. Ландшафт преимущественно пустынный и полупустынный. Большая часть полуострова занимают пустыни ан-Нафуд, ад-Дахна, ар-Руб‘ ал-Хали, Тихама. Восточная часть представляет собой плато, которое начинается в пустыне ад-Дахна и заканчивается песчаной пустыней ар-Руб‘ ал-Хали на юге. К западу от плато раскинулась географически однородная центральная часть полуострова, в которой преобладают откосы, гравийные и песчаные пустыни. Цепь гор проходит параллельно Красному морю. Годовые осадки составляют в среднем 100-200 мм. Дожди в Аравии выпадают крайне неравномерно, от полного отсутствия осадков в течение нескольких лет, что часто имеет место в пустыне ар-Руб‘ ал-Хали, до 500 мм в год в горных районах южной части полуострова. Подземные грунтовые воды, питающие редкие оазисы, в основном сконцентрированы на юге и югр-западе полуострова, на возвышенностях Асира и Йемена1. Не удивительно, что среди местного населения принято было измерять расстояние между населенными пунктами не верстами, а расстоянием от одного водного источника к другому. В этих сложных природно-климатических условиях земледелие было невозможным. Советский энциклопедический словарь. Аравийский полуостров. – Москва: Советская энциклопедия, 1987. – С. 71.

1

13

Природная среда Аравийского полуострова заставила большинство аравийских племен заниматься скотоводством в форме кочевничества. «Кочевое скотоводство было основным источником существования, основной отраслью производства у подавляющего большинства населения пустынной Аравии»2. Кочевой образ жизни населения региона вплоть до XX в. не претерпевал каких-либо значительных изменений, поскольку испытывал на себе сильнейшее влияние географического фактора Аравийского полуострова. Нередко на динамику развития демографических процессов полуострова, особенно внутренних, наиболее суровых в географическо-климатическом плане районов, первостепенное влияние оказывали периодически возникавшие природные явления и катаклизмы. Сильнейшие засухи и нашествие саранчовых могли обусловить изменение привычного ареала кочевания семитских племен Аравии, что сказывались и на демографических показателях местного населения. Рост и снижение численности населения в особенности сильно колебался во времена различных эпидемий, вследствие которых порой исчезали целые рода и племена, а на освободившихся территориях со временем расселялись другие, пришлые племена семитов. Таким образом, в суровые годы кочевники вынуждены были мигрировать в поисках пресной воды и новых пастбищ, тем самым приводя в движение зависимое от них оседлое население. В благоприятные годы жизнь в песках протекала более стабильно и равномерно.

Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. – Москва: Наука, 1965. – С. 56.

2

14

§ 1. Общественная структура и традиционные институты власти в аравийском обществе Под воздействием природной среды Аравии населявшие полуостров семитские племена стали отчетливо подразделяться на кочевников, заселивших большую часть полуострова и на незначительное оседлое население, жившее в небольших оазисах, в городах и районах, выходящих к побережью Красного моря на западе, Персидскому и Оманскому заливам на востоке, т.е. в местах, где шла активная торговля. Кочевники в свою очередь делились на выходцев из «сильных» и «слабых» племен. Первые занимались преимущественно верблюдоводством и вели кочевой образ жизни. Скитаясь по бескрайним просторам Аравии, они стали известны как бедуины (от слова «бадавийун», ед. число и, «баду», мн. собир.). Вторые разводили мелкий рогатый скот и кочевали только по несколько месяцев в году. В остальное время года они жили у источников воды и колодцев и занимались оазисным земледелием. Арабы называли их людьми мелкого рогатого скота – ахл ал-ганам (мн. собир.). «У одних племен данной категории основой хозяйства было скотоводство, у других – земледелие»3. Иерархическое деление кочевников на «сильных» и «слабых» было не случайным явлением, а закономерным следствием природной адаптации. Дело в том, что в пустыне верблюд был для кочевника-бедуина не только единственным средством передвижения и пропитания, обеспечивающим его всем необходимым – молоком, мясом, жиром, шерстью, шкурой, но и надежной военной опорой. Мобильные и хорошо организованные отряды кочевников-бедуинов верхом на своих верблюдах были практически неуязвимой силой в этой среде. Небольшое войско бедуинов представляло собой достаточно организованную грозную силу Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 66-67.

3

15

с быстрыми мобилизационными способностями, которое за небольшое время могло покрывать огромные расстояния. Этим по большому счету и обеспечивалось военно-политическое превосходство бедуинов над остальными, не верблюдоводческими племенами полукочевников и оседлых земледельцев. Как отмечает в своем исследовании о властных отношениях и структуре родоплеменных образований Аравии немецкий исследователь П. Лиенхардт, «исторически кочевые бедуины представляли собой главную военную опасность для оседлых правителей»4. ‘Анза, ‘аджман, ал-мурра, ан-ну‘айм, бани халид, бани сакр, бани тамим, бани йам, бани йас, давасир, ал-кавасим, кахтан, манасир, мутайр,‘утайба, шаммар, бани харб, бани суби‘ун, сухул исторически являются наиболее известными и многочисленными среди кочевых бедуинских племен и родов. Всего в списке кочевых родоплеменных структур Аравии значится около тридцати наименований. Постоянная потребность в воде и бесконечный поиск новых пастбищных угодий заставляли кочевые племена жить обособленно, в рамках строго ограниченных родоплеменных образований и вынуждали их делить между собой среду обитания на определенные племенные территории – дирахсы. Некоторые из этих племенных дирахсов по площади территории порой достигали довольно внушительных размеров5. Границы дирахсов носили условный характер и не имели четких фиксированных очертаний, так как определялись исключительно исходя из наличия в их недрах подземных грунтовых вод, ручьев и колодцев, которые имели обыкновение периодически исчезать и появляться. Соответственно, каждое племя закрепляло за собой племенное право пользования водными 4

Lienhardt P. The Authority of Shaykhs in the Gulf: An Essay in NineteenthCentury History // Arabian Studies. – 1975. – Vol. 2. – P. 63-64. 5 Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 130.

16

источниками в пределах отведенного ему дирахса. Использование источника за пределами племенного дирахса строго запрещалось. Нарушение этого традиционного пустынного закона, как правило, жестоко каралось хозяевами и часто приводило к возникновению ожесточенных межплеменных войн. «Использовать без разрешения колодец, принадлежащий другому племени, строго запрещалось, поскольку даже простое нарушение границы чужого дирахса могло привести к большой войне»6. Часто случалось, что от лидерских способностей шайха зависела перспектива племени. Если шайх сравнительно небольшего племени был хорошим стратегом и мудрым правителем, то ему, как правило, удавалось расширить границу дирахсы. Его племя за короткий срок могло значительно возвыситься над соседями7. В периоды сильнейших засух племена кочевников-бедуинов бросали насиженные места и в поисках источников воды проделывали огромные расстояния. Они были вынуждены выходить за рамки установленного для них района кочеваний, что провоцировало возникновение племенных войн за право обладания водоносными территориями. Такого рода миграции возникали с периодической частотой и были своего рода закономерностью в жизни кочевников-бедуинов. Нерегулярное выпадение осадков во многих областях и неопределенная локализация пастбищ, наравне с расположенностью Аравии в жарком и засушливом поясе, приводят к тому, что маршруты перекочевок также являются менее стабильными, а кое-где и менее регулярными, чем, например, в евразийских степях и на Среднем Востоке8. Каждый член племени был воином. Иначе просто нельзя 6

Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 130. 7 Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – Vol. 31. – № 3. – 1977. – P. 297-298. 8 Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 136.

17

было выжить. Прояви бедуин трусость, его соплеменники сами бы отказались от него. А если племя от него откажется, то он сразу становился человеком, лишенным всех прав и обязанностей перед своим племенем. Такого человека любой мог обобрать, искалечить либо продать в рабство, что обрекало его на верную гибель. Прояви бедуин жестокость, и его жестоко накажет более сильный, предаст друга – ему будут мстить его соплеменники. Глупость или невежество бедуина могло стоить ему жизни. Жадным бедуин быть просто не мог, так как в пустыне люди могли выжить лишь совместными усилиями, сообща. Поэтому бедуину с детства прививали такие ценности кочевников, как храбрость, ум и отвага, готовность пожертвовать собой ради сохранения семьи и рода. При этом долг кровной мести являлся главным принципом жизнедеятельности кочевого социума, поскольку несоблюдение кровной мести могло привести к тому, что ни один член племени не чувствовал бы себя в безопасности. Поэтому кочевники в наименьшей степени руководствовались положениями шариата, подчиняясь, главным образом, своим племенным законам. О своенравности бедуинов говорится во многих хадисах и мусульманских хрониках. После распада Арабского Халифата (632-660), шайхи кочевых племен формально признавали правление Омайядов (660-750), Аббасидов (750-1258), власть Оттоманской и Британской империй, но фактически жили независимо и обособленно, поскольку для внешних сил подчинить кочевников-бедуинов было практически бесмысленным делом как в военно-политическом, так и в экономическом отношении. Никакие законы и декларации не могли обеспечить стабильность и порядок среди вечно кочующих по просторам Аравии бедуинских племен. Бескрайняя пустыня столетиями являлась надежным барьером для местного сообщества, его естественной средой обитания, отдаленной от чуждого влияния и проникновения. 18

Постепенно кочевые племена стали образовывать сложную родоплеменную структуру, которая состояла из объединенных союзов под предводительством ведущих родовых династий и кланов. Объединение племен доходило до уровня крупных племенных объединений, которые часто распадались на отдельные ветви и ответвления. «Между ними нередко возникали кровопролитные межплеменные войны»9. Одна из известных войн «Харб ал-Басус» имела место в доисламский период между двумя тогда еще христианскими племенами бедуинов, бани таглиб и бани бакр. Сведения о ней сохранились благодаря исторической хронике «Аййам ал-‘араб», в которой повествуется о многолетних войнах и памятных сражениях между бедуинскими племенами Аравии. Это событие и ему подобные страницы истории столетиями передавались в устной традиции бедуинов, из поколения в поколение, но были собраны в отдельные сборники в форме эпических преданий средневековыми арабскими комментаторами. Помимо реальных исторических событий, в них содержатся также эпические поэмы о мужской доблести, верности и любви к родине10. Основным видом хозяйствования оседлых жителей Аравии, которых арабы называли хадири, т.е. оседлые (от слова «хадири», ед. число и, «худдарун», мн. собир.), было преимущественно оазисное земледелие, в меньшей степени торговля и ремесленничество. Ведение скромного оазисного земледелия было для хадири довольно трудоемким занятием, для которого им приходилось рыть глубокие колодцы (часто до ста метров в глубину), сооружать дополнительные подземные ирригационные системы и поднимать воду на поверхность с помощью подъемника, приводимого в действие верблюдом. Поднятая вода поступала 9

Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 10. 10 Rassooli I.Q. History of the Arabs: The Arabian Peninsula. 10 May, 2009. http://islam-watch.org/Rassooli/History-of-the-Arabs-Arabian-Peninsula.htm.

19

в водосборный резервуар и оттуда растекалась по наземным каналам в оазисы11. В условиях пустыни финиковая пальма была главной сельскохозяйственной культурой. Каждое дерево финиковой пальмы ежегодно приносит до 150 килограммов плодов и до 500 литров сока, а одна роща финиковых пальм насчитывает до сотни тысяч деревьев. Плоды финиковой пальмы были для оседлого человека тем же, что и верблюд для кочевника-бедуина. В свежем, сушеном и валяном виде плоды финика шли в пищу, из его сока добывали сахар и делали местные напитки, а листья, волокна и ствол пальмы использовались в домашнем быту. Торговлей, как правило, занималась небольшая купеческая прослойка оседлого общества. Большая часть собственно городского населения занималась ремесленничеством. Это были кузнецы, мастера оружейники, каменщики, сапожники, ткачи, люди, занимающиеся гончарным и ювелирным делом. Оседлые жители, по сути, были выходцами из тех же кочевых и полукочевых племен, которые на уровне отдельных семейств и родов оседали по разным причинам в земледельческих оазисах и городах, расположенных вблизи торговых путей и транспортных артерий. По прошествию времени они постепенно утрачивали социальные связи со своми соплеменниками, теряли привычные социальные ориентиры. Поэтому не удивительно, что родоплеменная структура сохранилась и в среде оседлых жителей, пусть и в наименее выраженной степени. Фу’ад Хамза, составитель генеалогии «Арабские племена Саудовской Аравии», отмечает, что кочевые племена давасир и бани халид, ныне проживающие во многих аравийских монархиях Персидского залива, а также племя субай, 11

Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 70-75.

20

представителей которых можно встретить на северо-востоке Саудовской Аравии, в провинции Асир и оазисе Васм, вели оседлый образ жизни. В своей работе он дает довольно подробное описание о местах проживания и кочевания саудовских племен, затрагивая кочевую и оседлую компоненту общественной структуры среди наиболее известных племен. В эту же категорию племен Фу’ад Хамза причисляет и наиболее известное в Аравии кочевое племя мутайр. Мутайр является наиболее известным по всей Аравии кочевым племенем. Всегда считалось, что оно занималось кочевым хозяйствованием и значилось только в категории «сильных» бедуинских племен. В прошлых веках его история была тесно связана с движением ихванов. Фу’ад Хамза в вышеуказанной работе акцентирует внимание на дихотомическом развитии племени мутайр, по линии кочевники-оседлые. Он, в частности, пишет: «Племя мутайр исторически состояло как из кочевых, так и из оседлых ответвлений. При этом выходцы из оседлых ответвлений племени ныне компактно проживают в Саудовской Аравии, в районе ал-‘Арид, ал-Васм, ас-Судайр и ‘Ашира»12. Однако в Аравии оседание кочевников было слабо выраженным явлением и представляет собой скорее исключение из общего правила. Слишком незначительным был этот процесс для местного населения. Более закономерным явлением здесь были внутриродовые смещения, изменение маршрута кочевания племен, изменение границы племенных земель и пастбищь (дирахсов). Поэтому как основной процесс, в который была вовлечена преобладающая часть населения Аравии, следует рассматривать именно обратный процесс – деседентаризацию оседлого населения. В целом, полукочевники и оседло-земледельческое население Аравийского полуострова, по отношению к кочевникам-беHamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 14, 15, 17, 41. 12

21

дуинам занимали подчиненное положение, поскольку в пустынных условиях, как уже отмечалось выше, военно-политическое преимущество традиционно было на стороне вторых. Отчасти это объяснялось и тем, что сам тип оседлой жизни, сосредоточенный в условиях Аравии в редких оазисных полосах и окруженный огромным пустынным пространством, изначально обусловил неспособность полукочевого и оседлого населения сдерживать натиск мобильных отрядов кочевников-бедуинов. Военно-политическая слабость полукочевого и оседлого населения проявлялась, прежде всего, в их неспособности отражать совершаемые кочевниками-бедуинами грабежи и набеги. Кочевники-бедуины, как правило, практиковали грабежи и набеги виртуозно и без большой крови, причем как в отношении полукочевников и оседлого населения, так и между собой. Для них этот кочевой обычай, прежде всего, был искусством быстрого и бескровного завладения чужим имуществом, что очень ценилось среди часто воюющих между собой племен. Поэтому он был не всем под силу и, соответственно, совершался не так часто, как того хотелось бы видеть в определенных научных кругах, где принято уделять чрезмерно большое внимание противопоставлению кочевников и оседлых земледельцев. Кстати, ряд исследователей слишком вольно интерпретирует этот бедуинский обычай на основе поверхностного анализа и сравнения с аналогичными явлениями, имеющими место в других кочевых культурах, упуская из виду тот факт, что во многих кочевых культурах существуют схожие черты развития, но совпадений, как правило, не бывает. Каждая кочевая культура уникальна посвоему и имеет сугубо специфические закономерности развития, в особенности в такой узконаправленной области, как военное дело. Так, например, по определению номадолога А.М. Хазанова, набеги бедуинов, которые он именует как газва13, напоминают 13

Слово «газва» по-арабски означает набег.

22

казахскую барымту. Он в частности пишет: «Бедуинские газва и казахская барымта во многих отношениях отличались, например от туркменских аламанов. Аламаны являлись ничем не прикрытым, не ограниченным и не регулируемым никакими правилами грабежом оседлого, в основном персидского населения, на который оно практически не могло ничем ответить. Одной из его главных целей был захват рабов. Газва и барымта, когда они совершались между самими кочевниками, были явлением двусторонним и приводили к неэкономической циркуляции скота между различными кочевыми образованиями и их подразделениями, хотя и не без потерь»14. В действительности барымта возникла исключительно в казахской правовой культуре. Институт барымта являлся одним из правовых мер пресечения. Любая месть, особенно кровная, приводила к бесконечным межродовым и межличностным войнам и распрям. Казахские ханы пытались заменить институт кровной мести уплатой куна. И здесь барымта играла важную роль. Так, если виновная сторона под различными предлогами увиливала от уплаты куна, суд бийев официально выносил решение о барымте, т.е. угнать определенное количество животных, принадлежащих виновной стороне, прямо с пастбища. Так же барымтовали при нарушении границ пастбищ, при неравном дележе добычи, других нарушениях привычного степного уклада. После барымты обязательно производили счет. Если же при барымте происходил перебор, то «потерпевшая» сторона совершала карымту. Отсюда в народе осталась поговорка: «Барымтага карымта». А умыкнутая, то есть каким-то образом не подсчитанная часть называлась сырымта. Отсюда поговорка: «Бiлсе – барымта, бiлмесе – сырымта», т.е. «если узнал – барымта, если нет – сырымта». Только с приходом царской России в казахскую степь барымта постепенно причислилась к преступлению, к Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 267.

14

23

простому воровству. Иными словами, «барымта практиковалась в среде казахов только в случае возникновения между двумя казахскими родами споров и вражды и означала узаконенный биями захват скота»15. Поэтому в этом отношении барымта несколько отличается от газва. Последний, по определению большинства западных исследователей, в том числе А.М. Хазанова, характеризуется как узаконенный механизм перераспределения богатства среди богатых и бедных членов кочевого аравийского общества. Как отмечалось выше, бедуины, представлявшие из себя хорошо адаптированную в условиях пустыни военно-политическую силу, частенько заходили в отдаленные окраины Аравии, доходя на севере до Сирийской пустыни и углубляясь на юге в пустыню ар-Руб‘ ал-Хали. В результате практикования набегов у кочевников-бедуинов время от времени появлялись пленные рабы – захваченные африканцы и азиаты. Бывали и арабы-невольники из числа жертв долгового рабства. В основном много было выходцев из Восточного побережья Африки, Занзибара, Эфиопии, Сомали и Судана. Небольшую их часть кочевникибедуины оставляли у себя в прислугах в качестве нукеров-телохранителей, поскольку темнокожие молодцы обладали хорошими физическими данными, отличались выносливостью, атлетизмом и вообще считались хорошими воинами. Среди семитских племен «чернокожие рабы-дружинники, телохранители и муаззины были не редкостью. Однако большая часть захваченных невольников оседала, как правило, среди полукочевников и оседло-земледельческого населения Аравии, поскольку «использование рабов для выпаса скота или в домашних работах обычно не давало существенного экономического эффекта»16. В оазисном же земледелии рабы были востребованы в качестве рабочей силы, поэтому охотно использовались в среде полукочевников и оседлого населения для выполнения самой 15 16

Қазақ тілінің сөздігі. 2-шi том. – Алматы, 1976. – Б. 109. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы, 2002. – С. 273.

24

тяжелой работы. Со временем, их потомки получали свободу, хотя и оставались на самой низшей ступени социальной иерархии. Порой из их числа формировались целые подгруппы родов и племен, постепенно растворявшиеся среди полукочевого и оседло-земледельческого населения аравийских оазисов. Бывали случаи, когда африканские вольноотпущенники оставались среди кочевников. Но эти случаи были крайне редкими и относились к разряду исключений. Например, «среди сохранивших родоплеменную организацию и структуру племен Центральной Аравии до сих пор распространено мнение, что ныне проживающее в Саудовской Аравии племя бани шу‘ба родом из Судана. Хотя сами они считают себя кахтанидами. При этом в племени есть и чисто кочевые подразделения, племена бедуинов ал-хадра, ал-хассан»17. В целом, между кочевниками-бедуинами и полукочевым, оседло-земледельческим населением существовали различные формы взаимоотношений, складывающиеся в результате тех преимуществ, которые в данном смысле представлял собой кочевой образ жизни. Формы взаимоотношений зависели от характеристики природной среды определенной местности. В тех местах, где природа была особенно суровой и неприспособленной для жизни, бедуины были вынуждены практиковать частые набеги и грабежи в отношении полукочевого и земледельческо-оазисного населения. Там, где бедуины укладывались в экологическую нишу, без приложения особых усилий, вместо грабежей и набегов чаще практиковалась более разумная форма взаимоотношений, в виде навязывания бедуинами различных форм покровительства. В этом случае бедуины получали от жителей оазисов земледельческие продукты и необходимые для бытия ремесленные изделия, а взамен предоставляли своим данниHamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia // Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 20. 17

25

кам защиту и покровительство от возможных набегов других кочевых племен. Как правило, различные формы зависимости не мешали более или менее автономному развитию различных сегментов аравийского общества на протяжении многих столетий, поскольку все они между собой тесно переплетены, взаимозависимы и долгие годы являлись единым социальным организмом. Особенно наглядной была зависимость оседлого населения, которое платило кочевникам-бедуинам хувву, т.е. специальную дань за охрану и безопасность их земледельческих угодий и оросительных сооружений. В аналогичных взаимоотношениях с кочевниками-бедуинами оставались полукочевые племена. Известно, например, что полукочевые племена северной Аравии платили дань шайхам кочевых кланов амарат, валад ‘али, ру’ала из племенного объединения ‘анза, шайхам различных кланов из племени шаммар. А полукочевые племена северо-западной Аравии и Хиджаза долгие годы оставались под покровительством шайхов племени мутайр и бани харб. В центральной и северо-восточной Аравии роль благодетелей «слабых» племен выполняли бедуины племен ‘утайба, мутайр, ал-мурра18. В ряде генеалогий арабских племен приводится даже список кочевых бедуинских племен, оказывающих покровительство тем или иным полукочевым племенам и оседло-земледельческим жителям Аравии. Надо отметить, что кочевникам-бедуинам было выгодно установление и узаконивание такого рода подданнических взаимоотношений с полукочевым и земледельческо-оазисным населением региона, особенно на долговременной основе. И надо признать, что аравийским кочевникам, благодаря влиянию географического фактора, это удавалось гораздо лучше, Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia // Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 5, 27, 31, 45. 18

26

чем другим кочевым сообществам, поскольку сам тип оседлой жизни в небольших оазисах, разделенных бескрайними пустынями, изначально обрекал полукочевников и земледельцев на военно-политическую слабость. В этом отношении они сильно отставали от кочевников. Например, в Евразийских просторах взаимоотношения кочевого тюркского населения с оседло-земледельческим ираноязычным населением в целом складывались на совершенно ином уровне. Как и бедуины, тюрки время от времени осаждали и захватывали оседло-земледельческие поселения. Но у них не было той острой потребности в навязывании даннических отношений оседлому населению, поскольку обширные степи Евразии, в сравнении с пустынной Аравией, обладали идеальными условиями для ведения кочевого и полукочевого образа жизни и хозяйствования. Поэтому набеги были крайне редки, да и практиковались они, как правило, в отношении других кочевых тюркских родов, племен и народностей, установивших свое господство над оседло-земледельческими сообществами. Однако в условиях Аравии, как отмечалось выше, кочевники гораздо ощутимее зависели от полукочевников и оседло-земледельческого населения. Поэтому здесь А.М. Хазанов абсолютно прав, говоря о том, что «долговременные и стабильные отношения даннического типа между кочевниками и оседлым населением получили наибольшее распространение именно в Аравии и, особенно, в Сахаре»19. Вообще приходится констатировать, что в навязывании и культивировании своего превосходства над оседло-земледельческим населением аравийские кочевники преуспели настолько, что иногда оно проявлялось в форме негативных стереотипов. Презрительное отношение к земледельцу среди кочевников существовало издревле. На этой почве нередко можно было услышать эпитеты «сын раба», «дочь раба» и т.п. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 356.

19

27

Даже в наше время бывают случаи, когда молодым людям не разрешают соединяться брачными узами, если родители одних являются выходцами из кочевого бедуинского племени, а родители с противоположной стороны исторически родом из оседлого сообщества, хотя сегодня это явление в целом постепенно переходит в разряд социального анахронизма. Исторически сложилось так, что шайхи родоплеменных образований Аравии всегда стремились сохранить связь с бедуинским населением. Известно, что практически все более или менее известные в Аравии правители до недавнего времени сохраняли тесную общинную и родовую взаимосвязь с кочующими бедуинами. К таковым можно отнести ал-Хумайдов, шайхов племени бани халид, правивших в XVII-XVIII вв. областью ал-Ахса и ал-Катиф, ар-Рашидов, шайхов племенного объединения шаммаров, правивших местностью Джабал Шаммар в XIX-XX вв., Ша‘ланов, шайхов одного из кланов ру’алы20, правивших в первой четверти XX в. на севере Аравии, в районе ал-Джауфа и Сирхана. Сюда можно отнести и ныне правящие династии Аравии – ас-Са‘уд, ас-Сабах, ал-Халифа, ас-Сани, ан-Нахаййан, ал-Касими, ан-Ну‘айм, ал-Мактум и других, менее известных, но исторически довольно значимых шайхских домов Центральной и Восточной Аравии, многие из которых сегодня занимают высокое положение в своих родовых землях. Их представители под объективы телекамер частенько навещают шайхов авторитетных бедуинских племен в пустыне и демонстративно проводят по несколько дней на стоянках кочевников, памятуя о славном прошлом своих предков. Среди урбанизированного населения современных арабских стран также много тех, кто помнит и чтит свое кочевое происхождение. На этой почве в Египте местные бедуины Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 4. 20

28

противопоставляют себя земледельцам фаллахам, в Иордании и Саудовской Аравии выходцев из бедуинских племен комплектуют в самые верные режиму королевские гвардии и элитные части войск. Бедуины компактно проживают и в Израиле, в пустыне Негева, где они, судя по всему, сформировались даже в особую субэтническую общность арабов, фактически живущих обособленно от палестинских арабов21. Такая социальная иерархия в родоплеменных отношениях сохранялась в Аравии очень долго, вплоть до XIX-XX вв., когда завершился процесс трансформации кочевых родоплеменных образований в более устойчивые государственные образования. В целом, сложные природно-климатические условия данного региона, объективно влиявшие на жизнь аравийских племен на протяжении многих столетий, обусловили консервацию родоплеменной организации власти в аравийском обществе. Родоплеменная организация играла не только важную роль в жизни аравийского общества, она еще являлась опорой всей государственности. Если же учитывать, что засухи, провоцировавшие подобного рода миграции, и, как следствие этого, постоянное движение племен были закономерностью для этой части мира, то столь сильная подверженность конъюнктурным изменениям политических образований региона становится вполне понятной. Кроме того, отсутствие крупных ирригационных систем в Аравии и ярко выраженное дихотомическое развитие местного сообщества, как и оазисный характер земледельческо-городской жизни, всегда мешали ее объединению в единое государство. Помимо экологических препятствий, экономический потенциал полуострова был слишком невелик Известно, что бедуины, проживающие в пустыне Негева, как и арабыдрузы, служат в израильской армии, что является непозволительным для любого другого араба-мусульманина. Молодые бедуины служат даже в составе пограничной охраны на юге Израиля, где сформирован особый бедуинский батальон следопытов.

21

29

как для возникновения крупных кочевых объединений, так и для создания оседлых. Но зато природные условия обусловили становление и длительную консервацию таких социальных единиц, как семья– род–племя, которые стали структурообразующим элементом аравийского общества. На их основе и была выстроена вся цепочка общественных отношений. Так, в условиях ограниченной пустынной среды Аравийского полуострова и ограниченных форм хозяйствования самым подходящим типом социальной организации аравийского общества был родоплеменной строй, поскольку именно существование в рамках небольшого родового или племенного объединения делало возможным соблюдение хрупкого экологического равновесия, при котором имело место сосуществование человека и природы. Этим отчасти объясняется поразительная живучесть указанных социальных единиц в аравийском обществе. Традиция родоплеменного деления в аравийском обществе существует и в наши дни, когда практически все население, за исключением незначительной части бедуинских племен, перешло на оседлый образ жизни. Самым важным и значимым институтом аравийского общества была семья, обусловленная не только родственными отношениями и интересами, но и основанная на тесной экономической взаимосвязанности и взаимозависимости ее членов. Рост благосостояния одного члена семьи незамедлительно сказывался на благосостоянии всех остальных членов семьи. Потому каждый в необходимый момент всегда был готов прийти на помощь другому члену семьи. Тесная взаимосвязь и сплоченность существовала в Аравии и на родоплеменном уровне. Этот институт племенной солидарности, известный как ‘асабийа, был в особенности развит в доисламский период, когда важнейшим императивом выживания для членов племени являлась их групповая идентичность, общность интересов и лояльность по отношению к своему 30

племени. Несмотря на то, что с зарождением ислама институт ‘асабийа утратил свое былое влияние, в измененной форме он все же существует среди арабов, сохранивших родоплеменную организацию. Сегодня, к примеру, не редки случаи, когда молодые арабы-выходцы из кочевых бедуинских племен, работая на современных нефтепромыслах и постепенно оседая в городах, по-прежнему поддерживают связь не только со своими родителями и близкими родственниками, но и с племенем. Соответственно, и часть заработной платы перепадают шайху племени22. Кстати, современное понятие слова «бедуин» указывает лишь на племенную принадлежность, а вовсе не на образ жизни той или иной группы населения. Современный бедуин совсем не обязательно является кочевником. Оседая в оазисах и городах, выходцы из кочевых бедуинских племен становились торговцами, земледельцами, шли на службу в армию и полицию. В настоящее время этот процесс фактически завершен. Целые племена бедуинов давно уже перестали кочевать, осели в городах. Однако, став горожанами, вчерашние бедуины до наших дней в большей степени сохранили пережитки племенной организации, нежели другие сегменты аравийского общества23. Природная среда оказала свое влияние и на формирование специфики экономических отношений местного населения, выраженное в том, что в условиях родоплеменной организации власти и, соответственно, родовой взаимопомощи, в аравийском обществе соседствовали как частная, так и коллективная собственность. Так, каждая семья кочевника-бедуина Интересно заметить, что сегодня аналогичные порядки можно наблюдать среди некоторых узбекских и таджикских трудовых мигрантов. Зафиксированы случаи, когда выходцы из одной «махалли», работая на чужбине, по такому же принципу отдают свою заработную плату самому старшему из «махалли». 23 Шагаль В.Э. Арабский мир: пути познания. – Москва: Институт востоковедения РАН, 2001. – С. 147. 22

31

могла иметь в собственности минимальное количество скотины, которое можно было содержать без ущерба для других семей. Однако закрепить собственность на пастбищные угодья было невозможно, поскольку в условиях скудной растительности от этого напрямую зависели экономические интересы других соплеменников. Поэтому вполне закономерным является закрепление за пастбищными угодьями коллективной собственности. Пастбища считались собственностью всего племени. Конечно, были исключения, шайхи и их династия пользовались особой привилегией в использовании пастбищных угодий внутри своего племени, но нерегулярность выпадения осадков и постоянная потребность в поиске новых пастбищных угодий всячески препятствовали формированию и закреплению достаточно четких принципов этой привилегии. Исключением был лишь четко отлаженный порядок доступа к питьевым источникам, вследствие острого дефицита воды. Наряду с частной собственностью, коллективная собственность сохранялась и у оседлого населения. «Среди оседлого населения коллективная собственность существовала на обрабатываемые земли, источники орошения и участки для выпаса домашних животных»24. Хрупкое экологическое равновесие не позволяло жителям заниматься не только развитым хозяйством, но и интенсивным кочевым типом хозяйствования. Не удивительно, что политическая организация аравийского общества на протяжении многих столетий обладала признаками государственности лишь частично либо не в полной мере. Говоря об имевшихся признаках государственности, мы в данном случае подразумеваем признаки «кочевого типа государственности», как наиболее адаптированного к условиям природной среды региона, причем даже это определение можно дать с большой натяжкой. Эвфемерные родоплеменные образования, как правило, Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 74. 24

32

не достигали соответствующего эволюционного уровня политической организации, для которой характерным является разделение социума на господствующие и подчиненные классы. Члены общества, конечно же, имели различный иерархический статус, но это было связано с субъективно-личностными качествами отдельного индивида либо зависело от могущества и авторитета его рода и племени, согласно военно-демократическим традициям. Классического социального расслоения, как такового, не было. Скорее, здесь имело место разделение по профессиональной принадлежности членов общества, например, на скотоводов, земледельцев, ремесленников, кузнецов и т.п. Так что не случайно более отчетливым и значимым было разделение родов и племен, исходя из их образа жизни и типа хозяйствования, по линии «кочевники – оседлые». В целом, природная среда Аравии обусловила адаптацию к природным условиям данного региона не только образ жизни, тип хозяйствования, род занятий, культуру и менталитет местного населения, но и закрепила вплоть до позднего средневековья застойный характер общественного развития. Можно сказать, что географический фактор оказал решающее влияние на длительную консервацию протогосударственной стадии общественной организации аравийских племен, так как для появления полноценных государственных образований восточного типа в этой части Арабского Востока отсутствовала благоприятная почва, в свое время обусловившая становление других восточных сообществ25. В условиях, когда преобладающая часть региона имеет сухой климат, с минимальным среднегодовым количеством дождевых осадков и минимальным доступом к питьевой воде, никакое развитое хозяйство здесь не могло иметь Централизованное государство на Аравийском полуострове недолго просуществовало лишь после зарождения ислама в VII в., в период арабских завоеваний при Пророке Мухаммаде и трех первых праведных халифов. Подробно см.: Большаков О. Г. История Халифата. Часть 2. Эпоха великих завоеваний (633-656). – Москва, 1993. – 294 с. 25

33

место. Локализация в рамках ограниченных природных условий всегда являлось неотъемлемым императивом существования на Аравийском полуострове, который состоял практически из сплошной пустыни, по многим параметрам напоминающей безводную Сахару. Соответственно, отсутствие потребности в осуществлении масштабных ирригационных работ сделало невозможным развитие поливного земледелия и необходимость объединения в этих целях значительных масс людей, больших территорий и создания единого, централизованного руководства этими массами сама по себе отпадала. При таком первостепенном влиянии географического фактора на жизнедеятельность человека самым сильным и значимым компонентом аравийского общества были верблюдоводческие племена кочевых семитов – бедуинов. Кочевникамверблюдоводам приходилось постоянно мигрировать в поисках новых источников воды, плодородных оазисов и новых пастбищ для своего скота, что делало невозможным создание устойчивого централизованного государства. В поисках воды они практически постоянно находились в движении и были вынуждены проделывать огромные расстояния по всему полуострову, поскольку скудные на растительность пустыни анНафуд, ад-Дахна, ар-Руб‘ ал-Хали и Тихама вынуждали кочевников часто мигрировать в поисках свежего пастбища. В свою очередь, частое кочевание бедуинов приводило в движение оставшиеся компоненты аравийского общества, что создавало для полукочевых и оседлых насельников значительную трудность в закреплении в той или иной местности. В то же время Аравийский полуостров был лишен прямого воздействия со стороны древнейших цивилизаций в силу географической удаленности от материковой части Азии, где в разное время появлялись и исчезали различные цивилизации Древнего Востока. Как правило, первые государственные образования возникали и распадались на окраинах Аравийского полуострова. На ранних этапах истории кочевые племена 34

бедуинов, как правило, ограничивались частичным участием в создании первых государственных образований, таких как Дилмунд на востоке, Сабейское и Химйаритское княжества на юге, Набатея и Пальмира на севере Аравийского полуострова. Аналогичным образом, но несколько позже, населявшие Сирийскую пустыню бедуинские племена соприкасались с доисламскими арабскими княжествами Гассанидов и Лахмидов. Однако политические образования внутренних районов полуострова были подвержены частым конъюнктурным колебаниям. Они появлялись так же быстро, как и исчезали. Только в результате завоевания кочевниками отдельных оседло-земледельческих поселений на окраинах Аравийского полуострова возникали централизованные государственные образования, которые сохранялись лишь на небольшой период времени. Как правило, такие государственные образования быстро сходили с исторической арены, поскольку для обеспечения растущих потребностей нового сообщества в условиях пустыни не хватало экономической возможности эксплуатации завоеванных земель. Все эти причины в совокупности способствовали становлению специфической общественной структуры и длительному закреплению протогосударственной формы политической организации аравийского общества, что растянуло переходный к государству период на многие столетия, оказав влияние на обособленное развитие аравийской государственности в целом. Перелом в общественном развитии наметился с началом агрессивной европейской экспансии в регион Персидского залива в XVIII в., когда многочисленные протогосударственные образования стали приобретать черты полноценного государственного образования при помощи внешней поддержки. Большую роль оказало также появившееся в этот период времени движение религиозного проповедника Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба.

35

§ 2. Великобритания и правящие династии Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов на этапе становления К началу XVIII в. привычный уклад жизни и устоявшийся ареал кочевания аравийских племен, сложившийся в течение длительного времени под влиянием географических условий данного региона, стал постепенно меняться под воздействием внутренних и внешних причин, в результате которых возникли миграционные процессы из глубинных районов Аравии в ее восточную окраину. Внутренняя причина, видимо, была обусловлена длительной засухой и нашествием саранчовых, что привело к острому недостатку источников питьевой воды и пастбищ для ведения скотоводства. Тем более, что в сложных природноклиматических условиях суровой Аравии вода и редкие пастбища были важным аспектом в жизни кочевых аравийских племен, своего рода императивом их существования. Поэтому многим племенам и племенным союзам пришлось мигрировать из внутренних районов полуострова, скудных на живительные оазисы и речные поймы, в сторону спасительного моря, где оно наиболее отчетливо проникало в материковую часть суши, образуя тем самым естественные бухты, удобные для мореходства, рыболовства и добычи жемчуга. К тому же прилегающая к морю часть полуострова имеет более влажный климат, что создавало благоприятные условия для пастбищного животноводства и позволяло повысить урожайность сельскохозяйственных культур для полукочевых племен. К числу внешних причин можно отнести активное проникновение в эти районы португальцев, датчан, англичан, французов и турков, в результате чего были развязаны многочисленные войны как между колонизаторами и местными племенами, так и между самими завоевателями, 36

что также внесло свою лепту в процесс миграции населения. «Миграционные процессы, сопровождавшиеся частыми войнами между племенами, постепенным проникновением в эти районы турецких завоевателей и европейских колониальных экспедиций привели к тому, что кочевникибедуины со временем стали тяготеть к восточному побережью Аравийского полуострова, выходящему к Персидскому заливу»26. Размах процесса переселения шел на уровне целых родоплеменных объединений и был настолько ощутимым, что именно из него начала складываться демографическая основа нынешних аравийских монархий. В этноконфессиональном плане многие из них были из суннитского большинства, в иерархическом отношении они были выходцами из сильных верблюдоводческих родов и племен. Сам процесс миграции племен нередко был сопряжен с изменением состава племенных объединений, когда те или иные ветви и ответвления отдалялись от основной массы и вставали на самостоятельный путь развития. Нередки были внутриродовые смещения, когда отдельные роды растворялась в среде родственного племени. Взаимодействуя с коренными жителями прибрежных районов, исповедовавшими преимущественно ислам шиитского направления, пришлые сунниты установили свое господство и постепенно стали занимать привилегированное положение в новых сообществах. Среди мигрировавших на восток значится ряд могущественных племенных объединений, таких как ‘анза, ал-кавасим, бани йас, ‘утайба. С появлением этих племенных объединений на востоке Аравийского полуострова исторически было связано появление в XVIII–XIX вв. новых родоплеменных Гранде В.А. Правящие элиты ОАЭ и Катара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 34.

26

37

образований Персидского залива и восточной оконечности Аравийского полуострова. Наиболее устойчивыми оказались несколько династий, с подвластными им родоплеменными структурами, которые и составили государствообразующую основу современного Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ. Правящая династия Кувейта, ас-Сабахи, по одним сведениям происходит из племени ‘утайба 27, одного из самых многочисленных и влиятельных племен Аравии, по другим вышла из племени амарат, которое является подразделением племенного союза ‘анза28. Оба эти племени родом из внутренних районов Аравийского полуострова. В 1710 г. ас-Сабахи прибыли на территорию современного Кувейта и на месте небольшого рыбацкого поселения заложили основу крепости, впоследствии ставшей городом. В 1752 г. шайху Сабаху I ас-Сабаху удалось установить свое верховенство над другими родственными племенами и местным населением. Номинально признавая власть Оттоманской империи и установив господство над территорией Кувейта, Сабах I ас-Сабах принимает титул шайха здешних племен. Спустя некоторое время, подвластное ему поселение стало одним из динамично развивающихся городов-портов Персидского залива. Основателем современной кувейтской государственности считается один из его потомков, правивший в 1896–1915 гг. шайх Мубарак ибн Сабах ас-Сабах. «Заключив в 1899 и 1907 гг. ряд договоров с Великобританией, он практически становится независимым правителем»29. Из племен объединения ‘утайба также вышла ныне правящая в Бахрейне династия ал-Халифа. Первые сведения об

Peterson J.E. The Arabian Peninsula in Modern Times: A Historiographical Survey // American History Review. – 1991. – Vol. 96. – № 5. – P. 1437. 29 Mansel P. Sultans in Splendour. Monarchs of the Middle East. 1869-1945. – London: Parkway Publishing, 2000. – P. 34. 28

38

этой династии встречаются с 1760 г., после того, как шайхи из этой династии совместно с подвластными им кочевыми племенами и союзной династией ал-Джалахма осели на полуострове Катар. Глава династии шайх Халифа ибн Мухаммад завоевывает остров Зубара, затем его брат Ахмад ал-Фатих по прозвищу «Завоеватель» (правил в 1783-1795 гг.) завоевывает основные острова Бахрейнского архипелага30. Окруженные соленым морем, острова Бахрейна богаты на источники пресной воды и потому считались стратегически важными. Это вызывало повышенное внимание к бахрейнскому архипелагу со стороны различных родоплеменных образований. Династии ал-Халифа пришлось выдержать многочисленные битвы за утверждение своей власти на островах с маскатскими и саудовскими правителями, на рубеже XVIII-XIX вв. также претендовавшими на архипелаг Бахрейна. «Заключив с Великобританией в 1853 г. «Договор о бессрочном морском мире», династия ал-Халифа стала основоположником современной государственности Бахрейна»31. Начавшаяся промышленная добыча жемчуга на острове Зубара и финансовая подпитка, получаемая от продажи жемчуга, усилили политическое влияние династии ал-Халифа. В Катаре власть перешла к династии ас-Сани из рода ма‘адид. Это родовое ответвление племени бани тамим происходит из Наджда, что в современной Саудовской Аравии. В начале XVIII в. династия ас-Сани перекочевала оттуда на полуостров Катар и постепенно установила здесь свое верховенство над ведущими семействами племен ‘анза, ‘утай-

A. de L. Rush. Ruling Families of Arabia. Bahrain: The Ruling Family of Al-Khalifah. – Oxford: Archive Editions, an Imprint of Archive International Group, 1991. – P. 16. 31 Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 301-302. 30

39

ба, румайхи, ‘айнайн, ал-муханнади32. Основателем династии считается шайх Мухаммад ибн Сани, правивший в 1850–1878 годах. Население полуострова Катар также выросло из небольшого поселения, где до сороковых годов XX в. проживало не более двадцати тысяч человек. В начале своего правления, в 1850 г., Мухаммад ибн Сани разбил в местечке ал-Бида свою кочевую ставку, которая в последствии превратилась в столицу Катара Доху. Полновластное правление ас-Сани в Катаре можно датировать с 1853 г., после того, как шайх Мухаммад ибн Сани подписал с Великобританией «Договор о бессрочном морском мире»33. В 1867 г. он подписывает с англичанами «Генеральный договор», обязавший англичан защищать его власть от возможной внешней агрессии34. Династии, образовавшиеся на территории нынешних ОАЭ, происходят из порядка двадцати племен союза бани йас. Среди этих племен наиболее влиятельными считаются выходцы из оазиса Лива, ал-бу фалах и ал-бу фаласа, положившие начало двум крупным эмиратам – Абу-Даби и Дубай. Из племени ал-бу фалах происходит династия ан-Нахаййан, которой удается занять главенствующую роль в Абу-Даби, а один из кланов племени ал-бу фаласа, ал-Мактум, выделился из бани йас в самостоятельный эмират Дубай. Этот второй по значимости эмират ОАЭ и по настоящее время возглавляется шайхами выходцами из этого рода. Ныне в оазисе Лива расселились племена румайтхат, кубайсат, мазру’, хавамил, махарибах. Шайхи племени ал-авамир, ал-джавахир, манасир заняли часть оазисов ал-Бурайми и ал-‘Айн. Шайхи племени ал-авамир расселились вдоль границы с Оманом, частично в районе оазиса ал-Бурайми и ад-Дафры. Часть шайхов племен ал-бу Zahlan R.S. The Creation of Qatar. – London: Croom Helm, 1979. – P. 5. Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 301-302. 34 Zahlan R. S. The Creation of Qatar. – London: Croom Helm, 1979. – P. 16-17. 32 33

40

фалах, судан и ал-мурра заняли господствующее положение в эмирате Дубай. В эмирате аш-Шарк прочное место заняли шайхи племен ал-кавасим, ан-ну‘айм и ряда независимых племен: ал-‘али, бани кутб, аш-шауми и др. В эмирате Ра’с ал-Хайма наряду с племенами ал-кавасим видную роль стали играть племена судан, ал бу махийр, ал-‘али. Последние вместе с шайхами ан-ну‘айм заняли прочные позиции в эмирате ‘Аджман. В ал-Фуджайре господствующее положение заняли шайхи племени шаркийин, в эмирате Умм ал-Кайвайн власть перешла в руки представителей племени судан и ал-‘али35. В южной и юго-восточной оконечности Аравийского полуострова исторически были сильны позиции воинственного и некогда многочисленного племени ал-кавасим. Шайхам племени удалось к 1750 г. возвести портовое укрепление Джулфар (ныне Ра’с ал-Хайма), ставшее морским оплотом ал-кавасим и создать, тем самым, более или менее устойчивое политическое образование36. Выходцы из племени имели хорошее представление о морском судоходстве. В средние века их суда часто выходили в открытое море. Помимо судоходства, выходцы из алкавасима преимущественно занимались тем же, что и другие племена Аравии – кочевым хозяйствованием, оазисным земледелием, торговлей, ловлей рыбы и жемчуга. Арабские племена региона отдавали предпочтение своим традиционным видам хозяйствования. Другое дело, что англичане писали о наличии у племени ал-кавасим крупного флота в Персидском заливе и о якобы частых нападениях на британские суда в Персидском и Оманском заливах, чтобы придать своим действиям в регионе правовой характер. Отсюда и пошли многочисленные заметки о пиратстве и морских грабежах, якобы осуществлявшихся в данном регионе выходцами из ал-кавасима против Heard-Bey Frauke. From Trucial States to United Arab Emirates. – London, New-York: Longman, 1982. – P. 28, 34. 36 Zahlan R.S. The Origins of the United Arab Emirates. – London: The Macmillan Press Ltd., 1978. – P. 12, 23-25. 35

41

Ост-Индской кампании, что вполне уместно рассматривать как плод исторического вымысла английских хроникеров. В XIX в. британский флот до основания разрушил Джулфар, что значительно ослабило позиции племен объединения алкавасим. Тем не менее, племя ал-кавасим в настоящее время удерживает ведущие позиции в эмиратах аш-Шарк и Ра’с алХайма, частично в соседнем Омане и Катаре. Например, нынешний правитель эмирата аш-Шарк Султан ибн Мухаммад ал-Касими и правитель эмирата Ра’с ал-Хайма Сакр ибн Мухаммад ал-Касими происходят из племени ал-кавасим. Об активном проникновении Великобритании в восточную часть Аравии можно говорить с 1809 г., когда объединенная англо-маскатская эскадра начала открытые военные действия против аравийских племен на побережье Оманского и Персидского заливов. Защищаясь от иноземцев, войска племени ал-кавасим в 1814–1816 гг. закрыли для судов английской ОстИндской компании подступы к Персидскому заливу и уже в конце 1818 г. Великобритания направила в этот район большую военную эскадру с тем, чтобы любыми средствами подавить сопротивление местных племен. В 1819 г. объединенными англо-индийскими войсками в морском бою был уничтожен крупный флот объединения ал-кавасим и взята штурмом их главная опора – Ра’с ал-Хайма37. Та же участь постигла эмираты аш-Шарк, Умм ал-Кайвайн и Дубай. После всех этих событий английские колониальные власти в Индии стали спешно готовить соглашение о юридическом закреплении за Великобританией всего побережья Персидского залива. В качестве официального предлога был выдвинут довод о необходимости защиты морских путей от пиратства. В 1820 г. в районе Ра’с ал-Хаймы правители племенных объединений Абу-Даби, Дубай, ‘Аджман, аш-Шарк, Умм ал-Кайвайн, Ра’с алЕгорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 287 с. 37

42

Хайма и ал-Фуджайра были вынуждены подписать «Генеральный договор» с Великобританией, после которого указанные племенные образования вошли в историю под названием эмираты «Договорного Омана». Генеральный договор состоял из 11 статей, каждая из которых закрепляла доминирование британской политики в регионе. В целях укрепления своего господства в Персидском заливе, Великобритания целенаправленно проводила свою колониальную политику в отношении эмиратов Договорного Омана все последующие годы и добилась подписания целого ряда двухсторонних соглашений с их правителями. Среди них, самые важные, можно сказать, предопределившие появление системы протектората соглашениями были: «О прекращении военных действий на море» (1843 г.), «О борьбе с работорговлей» (1847 г.), «Договор о бессрочном морском мире» (1853 г.)38. К последнему соглашению позже присоединились правители Бахрейна, Катара, ставшие сторонами-подписантами всех последующих соглашений с Великобританией. Таким образом, принудив эмираты Договорного Омана подписать в 1820 г. «Генеральный договор», Великобритания тем самым заложила основу системы британского протектората в регионе Персидского залива. В период с 1903 по 1923 гг. последовал ряд соглашений, установивший монополию Великобритании над всеми имеющимися природными богатствами этого региона и закрепивший за англичанами право ведения торговых и коммуникационных связей вышеуказанных образований с внешним миром. Кроме того, после открытия первых залежей нефти в регионе в 1908 г. Великобритания обязала правителей Бахрейна, Кувейта, аш-Шарка, Дубай, Абу-Даби, ‘Аджмана и Умм ал-Кайвайна подписать ряд соглашений. Согласно этим соглашениям, заключенным в период с 1911 по 1922 гг., последние отказывались от добычи Егорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 287 с. 38

43

нефти и предоставления нефтяных концессий иностранным государствам без согласия на то Великобритании39. Этот режим практически просуществовал до обретения указанными монархиями политической независимости. Однако окончание II мировой войны ознаменовало собой начало распада колониальной системы. Великобритания была вынуждена пойти на предоставление политической независимости вышеуказанным государственным образованиям. В 1961 г. первым среди государств региона политическую независимость обрел Кувейт, а в 1971 г. независимость провозгласили Бахрейн, Катар и ОАЭ в составе шести эмиратов – Абу-Даби, Дубай, ал-Фуджайра, Умм ал-Кайвайн, ‘Аджман и аш-Шарк40. В вопросе о политическом будущем стран региона было много обещающего и вместе с тем много неопределенного. Если западные страны были заинтересованы в появлении под их политическим влиянием новых монархических государств, то более крупные государства региона в лице Ирака, Ирана и Саудовской Аравии отнеслись к этим переменам в целом без особого энтузиазма. В их отношении к появлению на своих рубежах новых государственных образований превалировали сдержанность, скептицизм, местами неприятие и притязание на части территорий создаваемых государств. Ситуацию усугубляло многовековое соперничество между самими родоплеменными образованиями, что сильно осложняло ситуацию в регионе накануне появления новых государств. Эмират Ра’с ал-Хайма под давлением Саудовской Аравии вначале склонялся на самостоятельный путь развития. Однако трезвая оценка перспективы самостоятельного развития рядом с более крупными соседями пугала непредсказуемостью последствий этого шага. Для правящих кругов небольшого эмиГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 27. 40 Там же. – С. 42-43. 39

44

рата стало очевидно – воплотить в реальность независимость гораздо надежнее сообща, вместе с равнозначимыми и равноправными субъектами единой федерации, нежели порознь. В 1972 г. эмират Ра’с ал-Хайма официально присоединился к федерации. В целом, взаимоотношения Великобритании с вышеупомянутыми эмиратами складывались по общему сценарию. Эмираты признавали условия всех соглашений, дающих исключительные политические и экономические прерогативы англичанам, а взамен признавались единственными законными правителями в своей местности и соответственно пользовались военной поддержкой англичан. Как отмечает английский историк Ф. Холлидей, «местные племенные лидеры получали денежные субсидии и оружие. Если же они проявляли неповиновение, этих даров они лишались и подвергались мерам воздействия»41. Чтобы укрепить свое присутствие и усилить влияние в аравийских монархиях и шайхствах, англичане часто вмешивались в династические противостояния на стороне своих подопечных. Благодаря такой политике в выигрыше оказались только лояльные англичанам правители. Так, конфликт между шайхами племен ‘утайба и бани тамим из-за престолонаследия в Катаре разрешился в пользу последнего, поскольку более лояльный шайх племени тамим Мухаммад ибн Сани в обмен на протекцию Великобритании обязался передавать все спорные вопросы со своими соседями на рассмотрение Лондона. Вполне может быть, что без этой поддержки территория Катара по-прежнему оставалась бы во власти шайхов из династии алХалифа, которые ныне правят в соседнем Бахрейне. Поэтому, говоря о роли Великобритании в становлении правящих династий и укреплении государственности аравийских монархий, важно отметить следующее. С установлением Halliday F. Arabia without Sultans: A Political Survey of Instability in the Arab World. – New York: Vintage Books, 1975. – P. 44. 41

45

длительного британского господства в данном регионе был нарушен исторически объективный процесс объединения мелких территорий восточной Аравии в более крупные государственные образования. В то же время появились объективные условия для функционирования качественно нового принципа организации власти, основанного на прямой или косвенной поддержке Великобританией тех или иных племенных верхушек. Принцип англичан «разделяй и властвуй» ускорил процесс образования правящих династий и местных элит и создал условия, которые в значительной степени воспрепятствовали зарождению и формированию идеи субрегиональной обособленности аравийских племен и строительству на этой платформе единого государственного образования. В этой связи вполне обоснованным видится мнение кувейтского ученого Мухаммад ар-Румайхи, который в целом полагает, что образование аравийских монархий в восточной оконечности Аравийского полуострова является «результатом неестественного рождения»42. Подобного мнения придерживаются некоторые западные исследователи. Американский ученый М. Веннер в своих размышлениях по этому поводу идет дальше: «Многие из сегодняшних политических образований Аравии созданы искусственно в результате вмешательства европейских государств»43. В целом, протекционизм Великобритании над мелкими политическими родоплеменными образованиями восточной оконечности Аравийского полуострова позволил последним сохранить независимость от более крупных и агрессивных соседей. Это, в конечном счете, позволило многим правящим династиям региона легитимизировать свою власть, закрепить‫ﺡﻱﻡﺭﻝﺍ ﺩﻡﺡﻡ‬. ‫ﻱﺏﺭﻉﻝﺍ ﺝﻱﻝﺥﻝﺍ ﺕﺍﻉﻡﺕﺝﻡ ﻯﻑ ﺓﻱﻁﺍﺭﻕﻭﻡﻱﺩﻝﻝ ﺓﻱﻉﺍﻡﺕﺝﺍﻝﺍ ﺭﺯﺝﻝﺍ‬ ‫ ﺭﺹﺍﻉﻡﻝﺍ‬. ‫ ﺕﻭﺭﻱﺏ‬،١٩٧٧. ‫ﺹ‬.٨. 43 Wenner M.W. Saudi Arabia: Survival of Traditional Elites // In: Frank Tachau, ed., Political Elites and Political Development in the Middle East. – New York: John Wiley and Sons, 1975. – P. 160. 42

46

ся в своих нынешних границах и после распада системы протекторатов встать на самостоятельный путь развития. Таким образом, можно констатировать, что политика Великобритании в регионе Персидского залива сыграла решающую роль в формировании новых сообществ, которые впоследствии стали основой новых государственных образований – Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ. § 3. Становление правящих династий Омана и Саудовской Аравии В отличие от правящих домов Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ, становление государственности и зарождение правящих династий Саудовской Аравии и Омана шло на основе мощного влияния религиозного фактора – ваххабитского толка суннитского направления и соответственно ибадитского толка хариджитского направления ислама. Так, на территории Омана, с момента обособления оманских племен в рамках ибадитского имамата44 в VIII в. и до конца XVIII в. население было представлено союзом племен, исповедующих ибадитское направление шиизма. Помимо общности историко-культурного наследия и сложившихся традиционных экономических связей, оманские племена объединились вокруг имама, которому наряду с религиозной принадлежала и светская власть в имамате. В XVIII в. Оман достиг своего могущества. Границы оманского государства охватывали всю юго-восточную Аравию, простираясь до южного и юго-западного побережья Ирана и восточного Ибадизм – одно из трех ответвлений хариджитского направления в исламе, на которое хариджиты разделились вскоре после смерти в 661 г. четвертого праведного халифа ‘Али, двоюродного брата и зятя Пророка Мухаммада. Основы ибадизма были заложены Джабиром ибн Зайдом, однако этимология слова производна от имени его ученика, ‘Абдаллаха ибн Ибада/Убада ал-Мурри ат-Тамими.

44

47

побережья Африки. Власть имама признавалась большинством живущих здесь племен и племенных объединений Аравии и соседней Африки. Потомки этих оманских племен до сих пор проживают в странах Восточного побережья Африки. «Кандидатура имама выдвигалась советом наиболее авторитетных улемов, после чего она должна была получить признание и поддержку племен»45. При этом отличительная черта государственности имамата Оман на протяжении многих столетий заключалась в том, что власть имама не являлась наследственной. Изменение данного принципа в 1786 г. имамом Са‘идом ибн Ахмадом, который в нарушение канонов ибадизма назначил своего сына Хамида ибн Са‘ида наследником престола, повлекло за собой фактический раскол страны, где восставшие не признали новый принцип престолонаследия. В ходе борьбы Хамиду ибн Са‘иду пришлось покинуть столицу государства Рустак и укрыться в Маскате. После его смерти в 1792 г. власть перешла к его брату, Султану ибн Ахмаду. В 1798 г. Султан ибн Ахмад заключает соглашение с Ост-Индской компанией и правит до 1806 г. С этого времени он закрепляет за своими потомками титул наследственных султанов Маската. Тем временем, войны между наследниками султаната и сторонниками ибадитской концепции не утихали. Вмешательство во внутриоманские противоречия Великобритании только осложняло ситуацию. С 1789 г. между султанами Маската и ибадитским духовенством неоднократно вспыхивали противоречия, заканчивавшиеся вооруженными столкновениями их сторонников. В итоге до начала XX в. в Омане фактически существовали два равноправных государственных образования – подвластный Великобритании султанат Маскат и независимый от британского протектората имаМелихов И.А. Оман между прошлым и настоящим. – Москва: Знание, 1979. – С. 7.

45

48

мат Оман. Территория, подвластная султанам Маската, ограничивалась в основном прибрежной полосой, где была расположена сеть торгово-ремесленнических городов. Внутренние горные районы Омана с кочевым и полукочевым населением по-прежнему оставались во власти избираемых ибадитских улемов и богословов. Известно, к примеру, что суверенитет маскатского султана Файсала ибн Турки ограничивалась Маскатом, Матрахом и другими частями прибрежной полосы Омана, тогда как большая часть внутренних районов входила в состав имамата, глава которого, т.е. имам, объединял в своих руках высшую светскую и религиозную власть. После того, как в 1913 г. дед нынешнего правителя Кабуса ибн Са‘ида, Таймур ибн Файсал сверг своего отца и провозгласил себя очередным маскатским правителем, имамат Оман объявил себя независимым от султаната Маскат и отказался признать центральную власть. После безуспешной для Маската и англичан семилетней войны против имамата в 1920 г. был подписан Сибский мирный договор, признавший Оман независимым46. Тем не менее, султаны Маската не прекращали попыток восстановить свою власть над внутренними районами Омана. Вооруженные столкновения между наступавшими войсками султана и оппозиционными племенами внутреннего Омана продолжались вплоть до недавнего времени. Последнее крупное сопротивление оманских племен против султанов Маската было сломлено при прямой военной помощи Великобритании в середине 1950-х гг. В 1970 г. к власти в Маскате с помощью англичан пришел сын султана Таймура ибн Файсала, Кабус ибн Са‘ид и объявил о создании единого султаната Оман в составе султаната Маскат и имамата Оман. Становление государственности Саудовской Аравии, Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 23-24.

46

49

как уже отмечалось, шло на религиозной основе, но со своей спецификой. На момент появления государства «саудидов» баланс сил между кочевыми и полукочевыми правителями Центральной Аравии, многие из которых формально были под суверенитетом Оттоманской империи, складывался примерно одинаковым образом. Так, под номинальным суверенитетом Оттоманской империи в районе ал-Ахса и ал-Катиф, что на востоке современной Саудовской Аравии, традиционно правили ал-Хумайды, шайхи кочевого племени бани халид. Над кочевыми и осевшими племенами, оседло-земледельческим населением Хиджаза правила номинально подвластная туркам династия Хашимийа, исторически закрепившая за собой статус хранителей святых городов Мекка и Медина. Север современной Саудовской Аравии, исторически именуемый Джабал Шаммар, т.е. район нынешнего Ха’иля, ал-Джауфа и Табука, был вотчиной ар-Рашидов, шайхов кочевого родоплеменного объединения шаммаров. Как и другие арабские шайхи данного периода, ар-Рашиды признавали власть Оттоманской империи и старались заручиться их подержкой. В районе Наджда правил их главный соперник – династия ас-Са‘уд, представители которой тогда еще были эмирами небольшего полукочевого княжества ад-Дир‘ийа. Кроме того, в Центральной Аравии не редкостью были и осевшие правители47. На юге современной Саудовской Аравии исторически правили асирские династии, главным образом, опиравшиеся на местные племена гамид, шахран, родственные соседним йеменским родоплеменным образованиям48. В различных частях центральной части полуострова Palgrave W.G. Narrative of a Year’s Journey through Central and Eastern Arabia (1862-1863). – London: Macmillan & Co., 1868. New Edition, In One Volume. – P. 61-68. 48 Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 29. 47

50

влияние конкурирующих амиров и шайхов было практически закреплено в традиционных ареалах кочевания крупных родоплеменных образований и концентрации наиболее устоявшихся конгломераций из числа полукочевых и оседлоземледельческих сообществ. Фактически в те годы на территории нынешней Саудовской Аравии было несколько сильных и родовитых правящих династий, одновременно претендовавших на господство в Центральной Аравии. Однако появление религиозного движения, возглавляемого проповедником Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом, с одной стороны, а также кровавая междоусобица, изнутри погубившая династию ар-Рашидов, правителей Джабал Шаммара и главных конкурентов династии ас-Са‘удов, с другой стороны, сыграли ключевую роль в дальнейшей истории Аравии. Можно констатировать, что все эти события обернулись для саудидов благоприятным стечением обстоятельств. Прежде всего следует отметить, что возникновение в начале XVIII в. в Центральной Аравии религиозно-политического движения, основанного на учении мусульманского проповедника, ученого и реформатора шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.) оказало колоссальное влияние на политическую обстановку в регионе. Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб, воспитанник исламской богословской школы права (ханбалитский мазхаб), призывал к возвращению к первоначальным основам исламского вероучения, каким оно было в эпоху Пророка Мухаммада. Дело в том, что в те годы сама ситуация в Аравии благоприятствовала такой позиции Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Среди населения получило широкое распространение «многобожие и культ предков, преклонение различным магам и прорицателям. Люди верили магической силе камня и финиковой пальмы, поклонялись солнцу, духу различных животных и птиц,

51

приносили жертву джиннам»49. На этом фоне Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб призывал бороться против магии, колдовства, прорицателей и категорически отвергал любые новшества, призывая своих сторонников к расправе над малейшими признаками отклонения от коранических норм. «Все, что входило в малейшее противоречие с принципом Единобожия, было объявлено ширком, т.е. многобожием, что означало незаконную ассоциацию кого-либо или чего-либо с Богом» 50. Важнейшая идея, которую вынашивал Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб – это единобожие, главная ось ислама. По его мнению, единобожие – это убеждение в том, что один Аллах – творец данного мира, его господин, дающий ему законы. Из сотворенного им нет ничего и никакого, равного ему, способного творить51. Религиозное движение, основанное Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом в западной и советской историографии именуют «Ваххабизмом», в то время, как в самой Саудовской Аравии историки говорят о нем как о движении единобожников «ал-Муваххидуна»52. Однако сегодняшние последователи ваххабизма чаще всего сами себя именуют салафитами, что буквально означает последователи чистого ислама. В этой связи следует отметить, что все современные диспуты о ваххабизме невозможно рассматривать без исторического дискурса, так как учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба было адекватным лишь в период своего появления, в рамках определенных исторических реалий. Субъективно-личностный фактор был выражен в неординарности и дальновидности амира тогда еще небольшого

Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 121-122. 51 Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С.74. 50

52

княжества ад-Дир‘ийа, Мухаммада ибн Са‘уда. Смелый и талантливый полководец Мухаммад ибн Са‘уд был человеком, опережавшим свое время. Он сумел предвидеть потенциал движения единобожников, которое в любую минуту грозило перерасти в мощную и непредсказуемую силу. Разделяя религиозные взгляды Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба, Мухаммад ибн Са‘уд активно поддерживает проповеди о единобожии и в 1740 г. заключает с ним клятвенный союз о совместной борьбе во имя объединения Аравии и возвращения ее к истокам первоначального ислама. В этой связи арабский ученый Ахмад ‘Иса писал – «Амир Мухаммад обещал ‘Абд алВаххабу свое полное покровительство и поддержку его учению взамен обязательства шайха не искать защиты у других амиров. Этот союз, соединивший в себе духовное начало ваххабизма с военной силой дома ас-Са‘удов, дал мощный импульс движению за консолидацию саудовского общества»53. В скором времени учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба довольно быстро переросло в массовое народное движение за чистоту исламской веры, став своего рода национальной идеей саудовской государственности. Провозглашенная в этом учении необходимость священной войны против идолопоклонничества и массового отхода от норм классического исламского учения делала его знаменем завоевательных войн и набегов, идейным оружием движения за консолидацию мусульман Аравии54. Однако, в результате Оттоманского вторжения в 1811 г., единство саудовского государства ненадолго было разрушено. В 1824 г. саудовцы вновь обрели независимость под предводительством принца Турки ас-Са‘уда – родственника Мухаммада ибн Са‘уда. Но последующие годы были периодом хаоса, смут и раздоров, что повлекло к завоеванию саудовского государства в 1887 г. правителем Джабал Шаммара Мухаммадом ибн ‘Абдаллахом ар-Рашидом.

53

Очередное и заключительное восстановление саудовского государства начал двадцатилетний амир ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ар-Рахман ас-Са‘уд (далее – ‘Абд ал-‘Азиз)55. В 1902 г. он захватил ар-Рийад (битва при крепости Масмак), а затем покорил области Васм и Судайр. В 1904 г. ‘Абд ал-‘Азиз захватывает стратегически важные оазисы ал-‘Анайза и ал-Бурайда. Этот захват расколол владения его основного противника – ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах ар-Рашида, правителя конкурирующего родоплеменного образования шаммаров в Джабал Шаммаре. В том же году ‘Абд ал-‘Азиз с переменным успехом провел ряд сражений с армией ар-Рашидов вблизи Букайрии56. За миром последовала серия военных сражений, в ходе которых в 1906 г. ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах арРашид был убит. Новый правитель Джабал Шаммара признал права ‘Абд ал-‘Азиза и династии ас-Са‘удов на весь Наджд57. Тем не менее, завоевание Наджда и Восточной Аравии в течение 1913-1914 гг., включая большой и густонаселенный шиитами оазис ал-Ахса (на местном говоре ал-Хаса), еще не говорило об окончательном включении завоеванных земель в состав саудовского государства. Помимо завоевания, необходимо было утвердиться на этих землях путем легитимации власти ас-Са‘удов. Такой исход событий не устраивал правителя Хиджаза и хранителя святых мест ислама Меки и Медины Хусайна ибн ‘Али, правителя династии Хашимийа. Восходящая к потомкам пророка Мухаммада от его дочери Фатимы и халифа ‘Али, династия Хашимийа традиционно считалась В саудовской историографии ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ар-Рахман ас-Са‘уд сокращенно именуется ‘Абд ал-‘Азизом. В западной историографии он был больше известен как Ибн Са‘уд. 56 Safran N. Saudi Arabia: The Ceaseless Quest For Security. – London: Belknap Press of Harvard University Press, 1985. – P. 31-32. 57 http://www.hukam.net/family.php?fam=808 ‫ﺭﻡﺵ ﻝﺏﺝ ﻱﻑ ﺩﻱﺵﺭﻝﺁ‬. ‫ﺓﺭﺍﻡﺇ‬ ‫ﻝﺉﺍﺡ‬/‫ ﻝﻱﺍﺡ‬. 55

54

высшей кастой в иерархии аравийских племен. Этим фактом представители Хашимийа традиционно аргументировали свои притязания на Хиджаз, что, как следует из записей Н. Тюрякулова к советскому руководству, «было весьма очевидным и для ‘Абд ал-‘Азиза»58. Хайфа Алангари в своей книге «Борьба за власть в Аравии: Ибн Сауд, Хусайн и Великобритания (19141924 гг.)» пишет, что в плане легитимизации власти в Хиджазе Хусайн ибн ‘Али был серьезным противником ‘Абд ал-‘Азиза. «Его династия была олицетворением национальной идеи арабов о создании единого арабского государства – Арабского халифата»59. В этом качестве они не устраивали ни турков, ни англичан, ни их главных соперников ас-Са‘удов. В 1916 г. при пособничестве своего агента Т.Е. Лоуренса англичанам удалось убедить Хусайна ибн ‘Али начать войну против турецкого господства и выступить на стороне Антанты. Взамен Великобритания, устами своего верховного комиссара в Египте сэра Генри Мак-Магона, согласилась поддержать стремление Хусайна ибн ‘Али по созданию единого независимого арабского королевства на Ближнем Востоке. В 1917 г. войска Хашимийа под командованием сына Хусайна ибн ‘Али Файсала ибн Хусайна взяли ‘Акабу и вышли в Трансиорданию, а уже к 1918 г. Файсалу ибн Хусайну удалось вынудить турков покинуть территорию Трансиордании, освободить от них Сирию и создать там Сирийское Хашимитское королевство, которое по планам его отца должно было объединиться с Королевством Хиджаз, провозглашенным им в 1916 году. Однако, ссылаясь на ряд оговорок, Великобритания отказалась от выполнения своих обязательств перед Хусайном ибн ‘Али. Вместо этого Великобритания и Франция подписали Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 510. 59 Alangari H. The Struggle for Power in Arabia: Ibn Saud, Hussein and Grear Britain, 1914-1924. – Berkshire: Ithaca Press /Garnet Publishing, 1997. – P. 13. 58

55

двухсторонние секретные соглашения, согласно которым Лондон получил мандат на управление большей частью азиатских владений Оттоманской империи – Палестиной, Трансиорданией и Ираком, а вторая получила мандат на управление Сирией, после чего оттуда французы изгнали Файсала ибн Хусайна. Поняв, что Великобритания решила воспользоваться ситуацией в свою пользу без учета интересов Хашимийа, другой сын Хусайна амир ‘Абдаллах ибн Хусайн спешно выдвинулся в Трансиорданию во главе вооруженного отряда из 1200 человек с намерением, дополнительно мобилизовав местные племена, вернуть арабам контроль над Сирией. В 1921 г. заручившийся поддержкой местных племен бани хувайтат, бани халид, бани сакр, амир ‘Абдаллах ибн Хусайн вступил на территорию нынешней столицы Иордании Аммана и вскоре стал угрожать Сирии60. Возможность начала новой войны под предводительством ‘Абдаллаха ибн Хусайна в соседних французских владениях сулила англичанам большие неприятности. Учитывая это обстоятельство, Великобритания приняла решение договориться с ‘Абдаллахом ибн Хусайном, чтобы оградить себя от возможных осложнений в отношениях с Францией в случае вторжения подвластных ему сил в Сирию. В конце марта 1921 г. в Иерусалиме состоялась встреча ‘Абдаллаха ибн Хусайна с У. Черчиллем, занимавшим тогда пост министра по делам колоний. На ней амиру было предложено закрепиться в Трансиордании и создать там так называемое арабское управление. В марте 1921 г. в Каире прошла конференция по Ближнему Востоку, где было принято постановление о разделе Палестины и Трансиордании на две самостоятельные подмандатные территории с образованием в последней эмирата во главе с ‘Абдаллахом ибн Хусайном. Только таким образом Данилов Л.И. Трайбализм в социально-политическом развитии Иордании // Ближний Восток и современность. Вып. 8. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1999. – С. 78. 60

56

династии Хашимийа удалось сохранить свою власть и заложить основу современной иорданской государственности. Тем временем, саудовский амир ‘Абд ал-‘Азиз захватил северо-западную Аравию, а к декабрю 1925 г. его отряды уже заняли весь Хиджаз: Джидду, Таиф и два священных города – Мекку и Медину. В январе 1926 г. после коллективной молитвы в мечети Мекки, ‘Абд ал-‘Азиз формально был провозглашен королем «Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» и официально принял титул хранителя святынь ислама. Однако на деле для ‘Абд ал-‘Азиза необходимо было укрепить и распространить свою власть над кочевыми бедуинскими племенами, которые по большому счету не признавали как его власть, так и иных правителей, открыто игнорируя официально очерченные границы новых государственных образований. Создание нового государства было бы бессмысленной затеей без подчинения кочевых бедуинских племен, беспрекословно подчинявшихся лишь своим родовым вождям и племенным шайхам. Династические же распри между соперничающими правителями, особенно оседлыми, для кочевых бедуинов не имели принципиальной разницы. Признавая власть одного правителя, они в любую минуту могли откочевать на территорию, подвластную другому правителю. Как правило, такие неожиданные перемещения кочевников были связаны с засухой, истощением пастбищных угодий и поиском новых источников воды, что заставляло их искать новые земли в сопредельных районах, входивших во владения другого правителя. Любопытно, как их описывает в своей аналитической записке в Москву Полномочный представитель СССР в Саудовской Аравии Назир Тюрякулов: «Кочевые племена как боевой материал не всегда пригоден. Они храбро сражаются, когда защищают свои насиженные места, имущество и семьи. В боях отличаются настойчивостью лишь тогда, когда их ожидает легкая добыча. Иначе в боях племена не надежны 57

и склонны к грабежам не только на территории, но и в собственном тылу»61. Не удивительно, что ‘Абд ал-‘Азиз стал проводить политику, направленную на перевод кочевников к оседлому образу жизни. «Для осуществления этой политики его духовный наставник и родной тесть, шайх ‘Абд ал-Латиф» сформулировал в 1910 г. концепцию, суть которой заключалась в необходимости создания единства всех подданных ‘Абд ал‘Азиза, в котором бы строго соблюдались предписания ислама. Это нововведение, в первую очередь, касалось кочевых бедуинов, которые должны были тем самым признать ‘Абд ал-‘Азиза верховным правителем, поскольку он отныне является в одном лице имамом и амиром. Так была выработана концепция новой политики саудовского правителя – движение ихванов. Члены общеваххабитского братства – ихваны отныне должны жить в рамках общины, в обособленных от их родового племени новых поселениях, названных «хиджрами». ‘Абд ал-‘Азиз оказывает ихванам щедрую финансовую и организационную помощь в создании новых поселений, помогая строить жилища, школы, мечети, всячески поощряет ихванов заниматься сельским хозяйством. Он был сильно заинтересован в распространении и усилении концепции нового братства, поскольку для него это имело самостоятельное значение. Суть сводилось к тому, что примкнувшие к ихванам и решившие жить в отдельных поселениях люди становились оторванными от привычных для них связей со своим племенем. В итоге влиятельные вожди и шайхи кочевых племен постепенно теряли на соплеменников свое былое влияние, что, в конечном счете, способствовало лишь усилению единоличной власти короля. По данным арабского исследователя Ахмада ‘Иса, в 1922 г. ‘Абд ал-‘Азиз организовал сто двадцать два поселения, в коНазир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 190.

61

58

торых ему удалось объединить двенадцать тысяч племенных союзов общей численностью семьдесят с половиной тысяч кочевников62. В 1930 г., по сообщению советской дипломатической миссии, аккредитованной в Саудовской Аравии, это число дошло до двухсот, причем отдельные поселения, такие как Артавия, насчитывали до восьмидесяти тысяч жителей63. Но самое главное то, что ‘Абд ал-‘Азиз стал снабжать ихванов оружием и снаряжением для посильной борьбы с различными еретическими течениями в исламе и таким образом заставлял их принимать самое активное участие в становлении саудовской государственности. Со временем движение ихванов стало основной опорой саудовской династии. В нем была реализована идея «обобществления» общины. Поселившиеся в обособленных поселениях ихваны стали ревностно соблюдать религиозные нормы. Их основным занятием, помимо прививаемого земледелия, стала священная война – «джихад». Они силой оружия вводили законы шариата и заставляли непокорных подчиняться воле ‘Абд ал-‘Азиза, амира и имама в одном лице. Однако со временем ихваны, опиравшиеся на преимущественно кочевые племена мутайр, ‘утайба, ‘аджман, ру’ала стали представлять реальную угрозу для власти самого ‘Абд ал-‘Азиза. Их традиционные грабежи и набеги под стягом нарастающей завоевательной инерции не имели конца. Завоевательное движение было сродни юношескому максимализму и поэтому, как магнит, притягивало к себе молодежь и амбициозные личности. Отряды ихванов все чаще напоминали неуправляемую и непредсказуемую силу, порожденную соблазном новых завоевательных походов против всех неверующих или заблудших жителей поселений, расположенных вдоль всей границы государства ‘Абд ал-‘Азиза. Ситуация усугублялась Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – C.189.

63

59

тем, что после образования «Королевства Хиджаза, Наджда и объединенных областей» шайхи ряда бедуинских племен, принимавших активное участие в завоевании Хиджаза, а именно глава племени мутайр Файсал Давиш и глава племени ‘утайба Султан Биджад, были обделены новой властью. Все высшие правительственные посты были распределены среди тех надждийцев, которых король считал политически надежными и преданными. Старые союзники и соратники ‘Абд ал-‘Азиза, шайхи Султан Биджад и Файсал Давиш оказались забытыми. Это обстоятельство было использовано последними для возбуждения масс своих племен против короля, ответившего на все их заслуги в прошлом «черной неблагодарностью». Наряду с этим в качестве прикрытия своих основных стремлений они выкинули лозунг борьбы против «еретических нововведений» короля и клич непримиримой борьбы против неверных племен Ирака64. Таким образом, нежелание ‘Абд ал-‘Азиза делить власть со своими бывшими соратниками привело к резкому обострению ситуации внутри страны. В королевстве начались волнения ихванов из числа подвластных Султану Биджаду и Файсалу Давишу племен ‘аджман, ‘утайба и мутайр. Ихваны первыми пошли на обострение. В марте 1922 г. отряд, состоящий преимущественно из выходцев племени мутайр, под предводительством Файсала Давиша вторгся на территорию Ирака. Вмешательство английской авиации позволило вытеснить нападавших. В том же году, осуществляя многочисленные набеги в долину Сирхан, отряды ихванов доходили до территории Трансиордании, подвластной в то время Великобритании, и французских владений в Сирии (оазисы Джауф, Тайма, Табук и Бани Шакир)65. Это ставило ‘Абд ал-‘Азиза Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – 194. 65 Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С. 285. 64

60

в сложное положение. С одной стороны, усилившаяся активность и безрассудство ихванов неизбежно провоцировало англичан и французов, с другой стороны, это говорило о беспомощности саудовской династии в глазах подвластных ей племен и родов, что могло закончиться гораздо более плачевно. Для того чтобы как-то исправить ситуацию, король идет на скорейшее закрепление линий границ с Трансиорданией и Ираком и в этих целях в 1922 г. подписывает Мухаммарский договор о государственной границе, который был дополнен Укайрскими протоколами (ирако-саудовская и саудовско-кувейтская границы)66. В отношении самих ихванов принимается еще более жесткое решение. ‘Абд ал-‘Азиз решается на политику силового сдерживания ихванов, что не может не вызвать со стороны последних негодование и противодействие. В 1927 г. на собрании ихванов и улемов участниками было открыто высказано недовольство введением западных технических достижений и терпимой политикой по отношению к шиитским племенам Ирака и Иордании, которых ихваны называли не иначе как «кафирами». Позиция улемов была более сдержанной, поскольку объявление джихада являлось прерогативой имама ‘Абд ал-‘Азиза. Тогда ихваны начали действовать самостоятельно. Восстание началось с рейда отряда мутайров на английский укрепленный пункт в Ираке. Затем вспышки насилия прокатилась по всей стране. Тем более, что многие ихваны уже успели привыкнуть к частым завоевательным походам и набегам под стягом религиозного клича. В 1929 г. ихваны во главе с Султаном Биджадом напали на собственные наждийские племена. На этот раз ‘Абд ал-‘Азизу пришлось впервые выступить против ихванов. Под селением Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С. 286. 66

61

Сибила саудидам удалось разгромить войска ихванов. Сбежавший Файсал Давиш поднял мятеж в племени ‘аджман. Но к октябрю 1929 г. с восстанием было покончено67. К 1930 г. ‘Абд ал-‘Азиз окончательно уничтожает сопротивление мятежных ихванов. Многие лидеры ихванов и вожди восставших племен казнены, оставшиеся были лишены всех сословных прав и привилегий. Сами племена, принимавшие непосредственное участие в вооруженном противостоянии с властями, были полностью разоружены, их имущество было конфисковано для возмещения понесенных королевством убытков. Наряду с этим ‘Абд ал-‘Азиз принимает меры по ослаблению крупнейших кочевых племен Наджда, которые представляют потенциальную опасность для саудовского государства. Три наиболее сильных и значимых кочевых племени – ‘аджман, мутайр, ‘утайба целенаправленно подвергаются расселению в различных регионах страны, в основном среди чужеродных племен и кланов, поскольку для ‘Абд ал-‘Азиза было важно разорвать их традиционные родовые отношения и связи, достаточно весомо препятствовавшие унификации государства. Этой же участи подверглись и те ихваны, которые сохранили родовую связь и примкнули к вооруженному мятежу. В 1932 г., в целях увековечивания подвластных себе территорий, ‘Абд ал-‘Азиз переименовывает название «Королевства Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» на современное название – «Королевство Саудовской Аравии», тем самым, меняя тактику с завоевания на закрепление в подвластных ему территориях. В целом, борьба за создание саудовской государственности прошла в три этапа, на протяжении которых предстаБайба О.И. Эволюция социально-политических структур Саудовской Аравии в XX веке // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика, политика). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – С. 200-202.

67

62

вители династии ас-Са‘удов вели борьбу за право утверждения своей власти против шайхов и амиров многочисленных и не менее могущественных племен и племенных объединений. За это время власть ас-Са‘удов не раз оказывалась под вопросом. Но наследники саудовского престола неоднократно проявляли незаурядные черты политического лидерства, т.е. все то, что можно подвести под субъективно-личностный фактор и, именно это обстоятельство порой оказывало решающее значение в восстановлении власти ас-Са‘удов. Больше всех преуспел ‘Абд ал-‘Азиз, правивший в начале XX века. Именно он стал непосредственным создателем саудовского государства. В период своего полувекового правления ‘Абд ал-‘Азизу удалось объединить правящие дома Аравии под свою власть, достигнуть долгожданного единства племен, создать прочные основы государства и преобразовать некогда раздробленную и отсталую вотчину своих предков в современное государство, уверенно смотрящее в будущее. Эпоха его правления – это эпоха войн, хитросплетений в политике, собирания земель, прогресса, новаторства и неустанной идейной генерации нового поколения людей, адекватно реагирующих на стремительно меняющиеся вызовы того времени. Многое сделал ‘Абд ал-‘Азиз для восстановления и сохранения исламских святынь. Под его руководством в королевстве была осуществлена реставрация Мечети ал-Харам в Мекке и Мечети Пророка в Медине, усовершенствованы старые и построены новые дороги, по которым поток паломников сегодня ежегодно устремляется в хаджж. Для безопасности и удобства паломников были облегчены условия их пребывания, покончено с грабежами и разбойничеством, представлявшими угрозу всем приезжим в королевстве. В политике ‘Абд ал-‘Азиз верил в солидарность мусульманских народов. По его инициативе в 1926 г. в Мекке впервые была созвана Исламская Конференция, на которой были озвучены вопросы укрепления дружбы и сотрудничества, единства 63

и солидарности, равноправия и взаимопомощи между мусульманскими странами. Большое внимание ‘Абд ал-‘Азиз уделял вопросам модернизации королевства. Под его началом по всей стране были построены дороги, открыты больницы и госпитали, в систему управления государства введены современные методы администрирования. За время его правления Королевство Саудовской Аравии получило всеобщее признание, значительно выросло влияние и роль его внешней политики. Сам король снискал уважение и признание многих влиятельных мировых политиков, с которыми его связывала не только политика, но и личная дружба и симпатия. В двадцатилетнем возрасте он вернул под знамена своих предков остатки полукочевого эмиратства с его феодально-патриархальным строем и через полвека правления оставил за собой современное и процветающее государство Аравии. Обобщая вышеприведенное, можно заключить, что истоки правящих династий Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов восходят к родоплеменным структурам, некогда кочевавшим во внутренних районах Аравии. Особняком стоят лишь правители Омана, которые берут свои истоки в Йемене. Все вышеуказанные правящие ныне в Аравии династии, за исключением ас-Са‘удов, в той или иной степени долгие годы оставались под протекцией Великобритании.

64

Глава 2. Аравия в начале XX в.: становление и развитие современных институтов государственности в аравийских монархиях На протяжении столетий политические образования Аравийского полуострова характеризовались крайней неустойчивостью, подверженностью различным конъюнктурным изменениям. Мелкие кочевые родоплеменные политические образования после своего возникновения и расширения, довольно часто приходили в упадок и вливались в состав более крупных соседей, либо вовсе сходили с политической арены. В различных средневековых летописях даются довольно многочисленные сведения, дающие общую характеристику родоплеменным образованиям Аравии, суть которой в том, что каждый из амиров был независимым правителем. Данного мнения придерживаются и современные исследователи Аравии. В своем научном труде «Бедуинизация Аравии» американский ученый В. Каскель открыто указывает на отсутствие централизованного управления среди кочевников Аравийского полуострова. Он, в частности, пишет: «Среди кочевых племен бедуинов не было единого вождя, пользовавшегося всей полнотой власти. Власть вождя зижделась на поддержке соплеменников. Поэтому среди кочевых бедуинов власть столетиями была в общем ведении всех соплеменников»68. На рубеже XIX-XX вв. процесс сложения из мелких родоплеменных политических образований более крупных и устойчивых государственно-политических институтов в целом пришел к своему завершению. Во многом это было обусловлено активным проникновением в регион Персидского залива Великобритании. Политика Великобритании по поддержке лояльных Лондону правителей выражалась в тотальном контроле над присягнувшими на верность англичанам родоплеменными образованиями. Caskel W. The Bedouinization of Arabia // American Anthropologist. – 1954. – Vol. 56. – № 2. – P. 37. 68

65

В свою очередь, правители, признавшие власть англичан, постепенно стали укреплять свою власть и пользоваться признанием в обществе. «На протяжении многих лет ряд шайхств, которым удавалось заручиться поддержкой Великобритании, признавались англичанами как «реальные правители», что давало им власть и политическое влияние среди других родоплеменных объединений»69. Для англичан было гораздо надежнее и выгоднее строить свои отношения с более или менее устойчивыми центрами сил, нежели никому неподвластными и непредсказуемыми бедуинскими племенами с их чрезмерно независимыми правителями. В этом отношении наиболее показателен пример благополучной судьбы династий ал-Халифа в Бахрейне, ас-Сабах в Кувейте, ас-Сани в Катаре, власть которых сумела устоять перед многочисленными трудностями того времени именно благодаря английской протекции. Даже более сильная династия ас-Са‘удов на этапе своего становления имела устойчивые связи с Великобританией и пользовалась ее прямой поддержкой, поскольку для англичан было крайне важно видеть в лице ‘Абд ал-‘Азиза естественный противовес влиянию быстро слабеющей Оттоманской империи, которую в этот период стала активно поддерживать вставшая на путь милитаризма Германия. Агрессивные намерения Германии не могли остаться без внимания Великобритании. Для избежания усиления позиций Германии на Ближнем Востоке, Великобритания развернула двойную интригу сразу с двумя правящими династиями Аравии – Хашимийа и ас-Са‘уд. В этот период эти две династии считались основными претендентами на господство в Аравии. В июне 1916 г., при активном пособничестве британского агента Т. Э. Лоуренса, правитель Мекки Хусайн ибн ‘Али подPeterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 297. 69

66

нял восстание против турецкого господства на Аравийском полуострове. Победоносное восстание арабов против турков длилось два месяца. Турки были отброшены до порта ‘Акабы на Красном море, что существенно помогло британским частям, предпринявшим в это же время наступление на турков в Палестине. Однако убедив главу династии Хашимийа Хусайна ибн ‘Али начать антитурецкое восстание в обмен на создание под его началом единого арабского государства на Ближнем Востоке, Великобритания, тем не менее, была явно не заинтересована в этом. Главная причина в том, что Хусайн ибн ‘Али отказывался подписывать соглашение с англичанами, гарантирующее ему сохранение его владений в Хиджазе в обмен на признание мандата Великобритании над Палестиной, где англичане планировали создать еврейское государство. Ф. Мансел, автор книги о правящих династиях Ближнего Востока, отмечает в этой связи, что «если бы Хусайн ибн ‘Али подписал это соглашение с Великобританией, то сегодня Хиджаз, возможно, по-прежнему оставался бы во владении династии Хашимийа»70. О незаинтересованности англичан в создании единого арабского государства под властью династии Хашимийа свидетельствует также тот факт, что в то время, когда войска Хусайна ибн ‘Али осаждали турков, войска ‘Абд ал-‘Азиза начали свое победоносное наступление во владение первого при молчаливом согласии на то Великобритании, хотя формальным поводом саудидов против Хусайна ибн ‘Али стало ограничение на хаджж, наложенное на ихванов правителем Хиджаза. Это историческое событие кардинально изменило ход истории. Мечте о создании единого арабского государства под властью Хашимийа не суждено было сбыться. Mansel P. Sultans in Splendour. Monarchs of the Middle East. 18691945. – London: Parkway Publishing, 2000. – P. 137. 70

67

Таким образом, расчет англичан был прост. Нужно было выдворить турков с Аравии для окончательного завладения ближневосточными землями Оттоманской империи и в то же время исключить возможность появления на Ближнем Востоке единого арабского государства. В этом отношении планы Хусайна ибн ‘Али по созданию единого арабского государства с центром в Хиджазе противоречили интересам не только Великобритании, но и других западных держав, где большое влияние на местные правительства оказывали усилившиеся сторонники всемирного сионистского движения. Главным аргументом «против» была не столько амбициозность этих планов, сколько высокая вероятность их осуществления в свете победоносного итога антитурецкого демарша и сакральности власти Хашимийа в сознании самих арабов. § 1. Становление современных институтов государственности в аравийских монархиях На рубеже XIX-XX вв. в мелких родоплеменных политических образованиях Аравийского полуострова усилился процесс трансформации кочевых шайхств в более сложные полукочевые государственно-политические образования – эмиратства. Данный процесс начинался в ряде случаев с разрастания стоянок кочевников в небольшие города, скорее напоминавшие оседлые населенные пункты, нежели сами города. В этих новых пунктах вначале воздвигался замок правителя, появлялась площадь, а вокруг располагались базар, ремесленнические мастерские, торговые лавки. Здесь же по соседству строились дома и постепенно появлялись целые жилые кварталы с окружавшими их оборонительными стенами и с запиравшимися на ночь воротами. Классическим примером являются средневековые города, появившиеся в глубинной части Аравии, например, Рийад (ныне ар-Рийад, столица Саудовской Аравии). Но в большинстве случаев появление го68

родов было связано с завоеванием кочевниками прибрежной полосы, где располагалась сеть небольших рыбацких поселений и портовых сооружений. Так, в частности, возникли города Абу-Даби, Кувейт, Доха, Дубай, Манама, Маскат, Джулфар (ныне Ра’с ал-Хайма), Умм ал-Кайвайн. Были, конечно, и более древние города Аравии, такие как Мекка, Медина, но их появление было связано с их расположением на стыке главных торговых путей и развитием средневековых торгово-купеческих отношений. Поэтому появление большинства ныне известных городов было связано именно с оседанием в них правящих шайхских династий, что и заложило основу большинства современных аравийских монархий восточной оконечности Аравийского полуострова – Бахрейна, Катара, Кувейта, Омана и эмиратств, составляющих ныне Объединенные Арабские Эмираты. Однако говорить об искусственной поддержке извне как о доминирующем факторе, стимулировавшем трансформацию кочевых родоплеменных образований в более сложные и устойчивые полукочевые государственно-политические образования, можно только отчасти, поскольку в указанный период в родоплеменных образованиях уже сложилась политическая стабильность. Ее главным выражением была способность правителя содержать своих подданных и обеспечивать баланс интересов в подвластном ему сообществе посредством сформировавшейся целостной системы финансирования. Одним словом, казна правящих династий дает им возможность содержать регулярные войска и обеспечивать внутриполитическую стабильность посредством ассигнований политически значимых сил общества и, таким образом, укреплять свою власть. Так, ежегодный поток паломников в святые для мусульман мира города Мекку и Медину был основным источником пополнения казны в Саудовской Аравии. Королевская казна Саудовской Аравии, по сути, пополнялась благодаря паломникам из самых крупных мусульманских стран мира – Индонезии, 69

Индии, Египта, Ирана и Турции. Поэтому от ежегодных пожертвований напрямую зависела внутриполитическая стабильность этого образования. «Способность ‘Абд ал-‘Азиза раздавать племенам субсидии была одним из важнейших факторов, объединявших разрозненное королевство»71. Аналогичным образом ситуация складывалась в остальных государственных образованиях Аравийского полуострова, где к тому времени правящим кругам удалось сформировать более или менее стабильную казну. Местные шайхи довольно успешно справлялись с финансированием подвластных им сообществ, прилагая все усилия для притока денежных средств из различных источников. Известно, к примеру, что наличие огромного спроса на вылавливаемый в акватории Персидского залива аравийский жемчуг было главным источником пополнения казны для правящих династий Кувейта, Бахрейна, Омана и Объединенных Арабских Эмиратов. Так, совокупная выручка от продажи сезонного улова жемчуга в районе Персидского залива в 1833 г. составляла 240 тысяч фунтов стерлингов, в 1835 г. выручка дошла до 400 тысяч фунтов стерлингов. Причем, спрос на аравийский жемчуг каждый год неуклонно рос. В 1874-1875 гг. доходы от импорта жемчуга оценивались Ост-Индской компанией, активно занимавшейся импортом аравийского жемчуга на рынки Европы, в 724 тысячи фунтов стерлингов. В 1902-1903 гг. доходы были оценены в 1 000 000 фунтов стерлингов. В 1917-1918 гг. эта цифра увеличилась в два раза и составила 2 000 000 фунтов стерлингов. Особенно ценился крупный и широко известный в мире оманский жемчуг «Красная роза». Наличие стабильной казны ускорило процесс оседания подвластных кочевым шайхствам бедуинских племен, усилило их консолидацию с прибрежным населением. Поскольку этот процесс приобрел необратимый характер по всей Аравии, он Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 71

70

имел первостепенное значение для становления власти правящих домов Аравии и возникновения новых сообществ в регионе Персидского залива. Однако большинство происходивших в этот период изменений обошло стороной социальную структуру и политическую организацию аравийского общества. Аравийский социум, как и много столетий назад, продолжал оставаться консервативным. В нем по-прежнему преобладали признаки переходного к государству периода. Традиционный уклад жизни и привычный кочевой менталитет бедуинов довлел в общественном сознании. В обществе, где скептически относились ко всяким новшествам, старые устои и традиции оставались незыблимыми. Так, семитские племена сохраняли общественную форму собственности. Богатство было сконцентрировано в руках родоплеменной знати на основе «власти-собственности», а признаки социального неравенства в обществе еще не успели созреть и создать почву для кардинального расслоения общества. Сами племена, подвластные тому или иному правителю, были сравнительно небольшими и из-за своей малочисленности с трудом подпадали под категорию населения. Идея новой государственности жила лишь в умах и настроениях узкого круга правящих династий, наделенных реальной властью и потому заинтересованных в институционализации своей власти. Тогда как различные общины не имели общей идентификации. Общность идей и взглядов среди населения Аравии была выражена нечетко, характеризовалась в большей степени своей фрагментарностью. Население говорило на арабском языке и по вероисповеданию относилось к различным течениям в исламе. Оно сохраняло верность лишь традиционным социальным единицам семитских племен – семье, роду и племени. Многовековая традиция верности родоплеменной принадлежности насаждалась каждому индивиду с детства и являлась более привычным явлением в аравийском социуме. 71

Чувство верности семье, роду и племени олицетворялось и скреплялось могуществом власти того или иного племени. Шайхи племен были выразителями этой самой власти в рамках вверенных им территорий и на более высоком уровне шайх самого влиятельного и крупного племени, исходя из военно-демократического принципа правления, становился верховным правителем племенного союза. Именно по такому принципу сформировались правящие династии нынешних аравийских монархий. Титул верховного правителя союза племен, как правило, переходил наследникам самого сильного и могущественного племени, но порой мог перейти к представителю более слабого ответвления, заметно усилившегося в какой-то определенный период времени аналогичным военно-политическим потенциалом в рамках того самого племенного союза. Поэтому понятие «власти» в политических образованиях Аравийского полуострова было, прежде всего, связано с положением того или иного племени в иерархии родоплеменных отношений. Самое могущественное племя признавалось носителем власти в обществе, представителем ее суверенитета. Верховный шайх такого племени являлся правителем того или иного политического образования, получив на это полномочия от своих родственников и подданных. О предназначении и функции власти в представлении традиционного аравийского общества четко указал арабский исследователь Мухаммад ар-Румайхи: «Общество принимало эту власть как покровительство и защиту со стороны справедливого правителя, не больше. Вид этого покровительства не подлежал регулированию законом, а зависел только от традиций, обычаев и шариата»72. Таким образом, принцип построения властных отношений изначально был основан на родоплеменном строе, когда шайх племени избирался всеми соплеменниками на основе всеобщего

72

права. В случае, если кандидатура не устраивала определенную часть представителей племени, это могло расколоть племя. Как правило, отколовшаяся часть племени, избрав для себя более подходящую кандидатуру, предпочитала самостоятельность. Однако в случае возникновения общей угрозы, племя вновь объединялось для совместного отражения внешней агрессии. Отсюда можно сделать вывод, что понятие законности власти было в большей степени связано с авторитетом и богатством правящего либо претендующего на власть рода или племени, а не с личностью того или иного правителя. Поэтому здесь имеет место преемственность племенной власти, нежели личной власти правителя. Среди главных критериев, позволяющих тому или иному роду или племени претендовать на верховную власть, помимо богатства и силы, является его знатное происхождение, определяемое бедуинской родословной. Чистокровная бедуинская родословная всегда считалась атрибутом элитарности и военного превосходства. Постепенно военно-демократическая традиция смены власти сменилась наследственным принципом передачи власти, чему очень активно способствовало усиление внешних обстоятельств на политическую обстановку в регионе. Поддержка, оказываемая внешними силами в отношении ряда кочевых династий, рассматривалась в обществе скорее не как узурпация, а как легитимизация власти этих правителей среди соседних родоплеменных образований. Так, правление ныне правящих династий аравийских монархий насчитывает несколько столетий, на протяжении которых их представители неизменно находятся у власти. Такое положение дел в аравийских монархиях воспринимается достаточно позитивно, поскольку отражает интересы большинства значимых политических сил и способствует сохранению сформировавшегося баланса сил и интересов в аравийском обществе. Учитывая эти условия, говорить в указанный период о политических образованиях восточной оконечности Ара73

вийского полуострова как о полноценных государственных образованиях было бы преждевременно, так как в них не было административно-территориального деления, государственного аппарата, центрального правительства, местных органов власти, судопроизводства. Правда, были «шариатские суды, но они в основном решали дела, связанные с заключением брака, разводами, наследованием имущества и связанные с этим имущественно-бытовые споры»73. Практически единственным органом был Коллективный совет – Маджлис, состоявший при верховном шайхе в составе старейшин подвластных ему родов, их ближайших родственников и советников. Маджлис собирался по необходимости верховным шайхом и состоял из уполномоченных им же его представителей среди племен и оседлого населения. Если уполномоченными представителями верховного шайха на местах были старейшины кочевых племен, изначально избираемые, но затем ставшие назначаемыми, то в городах эту функцию выполняли старосты из числа горожан. Маджлис считался высшей судебной инстанцией при рассмотрении всех гражданских споров и уголовных дел. Значительное влияние на решение Маджлиса в ряде случаев оказывали влиятельные мусульманские богословы и знатоки Корана – улемы и курра’. Но их решения, как правило, касались вынесения фетвы по какому-либо вопросу, например, на тот или иной запрет в обществе или на объявление войны. Такая картина сохранялось в целом по региону вплоть до начала XX в.

Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 32. 73

74

§ 2. Формирование центральных органов власти, административно-территориального устройства и национальных экономик аравийских монархий Усиленное вовлечение данного региона в орбиту интересов иностранных держав, прежде всего, США, началось после окончания I мировой войны, что было обусловлено началом промышленной добычи нефти в регионе и началом ее экспорта на мировой рынок. Доходы от первых нефтяных концессий создали предпосылки для вхождения аравийских монархий в полосу коренных преобразований. С другой стороны, большинство правителей аравийских монархий были в неменьшей степени заинтересованы в разработке нефтяных месторождений и заключении выгодных концессий. Для правящих династий пополнение казны за счет новых финансовых вливаний было весьма своевременным в свете нарастающего экономического кризиса в регионе. Так, королевская казна Саудовской Аравии испытывала острую нехватку денежных поступлений из-за сокращения потока паломников в святой для мусульман город Мекку. «У ‘Абд ал-‘Азиза стали заканчиваться деньги. Поток паломников в Мекку превратился в струйку. Королевские финансы оказались в крайне затруднительном положении, счета не оплачивались, зарплаты госслужащих задерживались на шесть-восемь месяцев»74. Положение усугублялось тем, что король начал исполнять дорогостоющую и многостороннюю программу, объединявшую, казалось, все – от создания местной радиосети до реконструкции системы водоснабжения Джидды. Истощение казны заставило его обратиться к правительствам ряда европейских стран за финансовой помощью, но его усилия не увенчались успехом. Послевоенная Европа переживала не самые лучшие времена75. Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 75 Там же. – С. 303. 74

75

Тюрякулов Н. в своем политическом отчете о «Внутреннем положении Саудовского государства» за 1929-1930 гг. довольно подробно описывает осложнение экономической ситуации в стране в связи с сокращением количества паломников. Он в частности пишет, что, доход от паломничества, как основа экономики королевства в последнее время не оправдывает возлагавшихся на него надежд: «Большинство стран, дававших контингент богатых паломников, такие как Индонезия, Индия, Египет, Персия, Турция в настоящее время сами переживают хозяйственную депрессию. СССР и Турция совершенно не дали паломников. Суданцы, сомалийцы и йеменцы приезжают сюда главным образом в поисках заработка и поэтому их богомолье не вызывает у геджазцев ничего кроме раздражения. Паломничество из внутренних областей страны (Наджд, Асир) также лишено серьезного значения для экономического положения Геджаза ввиду своей малочисленности и имущественной малообеспеченности»76. Далее он сообщает, что в сравнении с прошлогодними показателями нынешнее экономическое положение Саудовской Аравии имеет тенденцию к резкому ухудшению, и что для выправления ситуации власти королевства идут на весьма непопулярное увеличение количества фискальных обложений с паломников. Чувствуется нотка негодования: «Стыдясь» своей собственной политики, геджазское правительство последний свой налог на паломников провело неофициально: мутаввифы должны взыскивать этот налог с паломников, скрывая от плательщиков, в чью пользу и на какой предмет он взыскивается с них»77. Казна правящих династий Кувейта и Бахрейна также испытывала острую нехватку денежных поступлений изНазир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 197. 77 Там же. – С. 197-198. 76

76

за резкого снижения объема торговых отношений в регионе Персидского залива вследствие I мировой войны и открытия новой технологии выращивания искусственного жемчуга. Причем, особенно болезненным для экономики региона стало появление искусственного жемчуга, заполонившего весь мировой рынок драгоценностей. Доходы от продажи натурального жемчуга резко упали, население оказалось на грани выживания. «Дела пошли так плохо, что рабовладельцы продавали африканских рабов в убыток, чтобы не тратиться на их содержание»78. Казна правящих династий стала быстро таять и испытывать огромные финансовые затруднения. Неспособность правителей находить стабильный источник финансирования казны грозила расколоть возглавляемые ими сообщества. Поэтому появление стабильных источников финансирования в виде первых американских нефтяных концессий оказалось весьма своевременным. В 1932 г. американская нефтяная компания «Стандарт ойл оф Калифорния» пробурила первую нефтяную скважину в Бахрейне, открыв тем самым новый период в современной истории аравийских монархий. Спустя несколько лет, в 1938 г. нефть стали добывать в Кувейте и Саудовской Аравии. В остальных монархиях нефть стали добывать после II мировой войны79. В целом, предоставление первых нефтяных концессий не только обусловило начало массивных преобразований в аравийских монархиях, но и отражало назревшее веление того времени – создание централизованной системы управления в аравийских монархиях посредством проведения административно-государственных реформ. В ряде аравийских монархий, а именно в Бахрейне, Катаре, Кувейте и эмиратах, ныне входяЕргин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 79 Там же. – С. 148, 302. 78

77

щих в Объединенные Арабские Эмираты, административногосударственные реформы начались с создания ранее неизвестного для этого региона центрального государственного аппарата – «Государственного секретариата» (прототип нынешних правительств аравийских монархий), в создании которого заметную роль сыграли британские политические советники. Именно с их подачи в вышеуказанных государственных образованиях с первой половины XX в. инициируется создание государственных секретариатов. Изначально новый орган был наделен общими консультативно-исполнительными полномочиями и первоначально выполнял разнообразные функции, от подготовки законопроектов, декретов и указов, передаваемых на утверждение главам государств, до практического руководства над деятельностью впервые создаваемого центрального государственного аппарата и его исполнительных органов. В свою очередь, исполнительные органы стали подразделяться на управленческие (по делам юстиции, вакуфов, образования, здравоохранения, культуры, государственной безопасности) и хозяйственные (по финансово-хозяйственным вопросам, таможне и по делам портов). Под пристальным контролем государственного секретариата также создавались соответствующие звенья органов государственного аппарата – отделы, управления, департаменты и комитеты. Далее, по замыслу британских архитекторов, данный орган должен был стать основой будущего правительства. Так оно и случилось. В дальнейшем во всех вышеуказанных аравийских монархиях этот централизованный государственный орган был преобразован в Совет министров, заменяющий ныне собой современное правительство аравийских монархий. Необходимо отметить, что в каждой из этих монархий государственный секретариат назывался по-разному и формировался крайне неравномерно, где-то раньше и активнее, а где со значительным опозданием и менее эффективно. 78

Первый государственный секретариат был создан в 1930 г. в Бахрейне и изначально назывался «Советом по управлению» и вплоть до 1970-х гг. довольно успешно функционировал в составе 21 департамента. Совет практически заменял собой правительство. О его влиянии говорит тот факт, что сам «глава государства опирался на работу данного органа»80. В начале 1970 г. «Совет по делам управления» был реорганизован и вместо него был учрежден «Государственный совет». Вследствие реорганизации произошло усиление полномочий главы государства, что в итоге привело к укрупнению и слиянию ряда департаментов. Вместо 21 департамента было создано 11 департаментов81. Ровно через год после обретения Бахрейном независимости в 1971 г., Государственный совет был заменен нынешним правительством – Советом министров. После Бахрейна активная институционализация центрального государственного аппарата имела место в Кувейте, незадолго до обретения им политической независимости в 1961 г. В соответствии с указом «О формировании Высшего комитета по административным реформам» от 1954 г., в период правления шайха ‘Абдаллаха Салима ас-Сабаха в 1950–1965 гг., в Кувейте накануне независимости было создано 21 правительственное учреждение, составившее ядро государственного аппарата82. В дальнейшем «Высший комитет по административным реформам» был реорганизован в Совет министров. Аналогичным образом институционализация управленческого аппарата происходила в 1960-х гг. в Катаре. Там глава гоБодянский В.Л. Современный Бахрейн (справочник). – Москва: Наука, 1976. – С. 209. 81 Там же. – С. 211. 82 Сирош И.В. Этапы социально-политической эволюции аравийских монархий в 60-80-е годы // Страны Ближнего Востока (актуальные аспекты современности и истории). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 127-128. 80

79

сударства шайх Ахмад ибн ‘Али издал закон об учреждении трех структурообразующих управлений во главе с членами правящей династии ас-Сани. Это были управление по делам финансов и бюджета, управление по административным делам и законодательству, а также управление по вопросам нефти. Эти три управления составили ядро учрежденного вскоре «Консультативного совета» в составе 15 назначаемых членов. С обретением независимости в 1971 г., Консультативный совет был преобразован в Совет министров83. В эмиратах, ныне входящих в Объединенные Арабские Эмираты, административно-государственные реформы были предприняты лишь после их объединения в единую федерацию и обретения ими политической независимости в 1971 г. Лишь в эмирате Абу-Даби создание централизованного государственного аппарата было предпринято несколькими годами раньше, с середины 1960-х гг., когда там началась активная добыча и разработка нефти. В Саудовской Аравии и Омане административно-государственные реформы были проведены несколько иначе. На опыте этих стран мы остановимся отдельно и чуть подробнее. В целом, создание централизованного государственного аппарата в аравийских монархиях во многом было заслугой британских резидентов и политических советников, принимавших самое непосредственное участие в процессе государственного строительства в аравийских монархиях. Так, например, среди них особо следует отметить англичанина Генри Филби, советника короля Саудовской Аравии по политическим вопросам, снискавшего дружбу и уважение самого короля ‘Абд ал-‘Азиза. Другой англичанин, офицер британской армии Хью Олдман, был министром обороны Омана и дослужился до должности председателя высшего исполнительного органа страны – Временного совета. Во время отсутствия главы госуГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 33. 83

80

дарства он практически имел полномочия главы государства. Такого мнения придерживаются и арабские исследователи. Арабский исследователь Фу’ад Хури указывает, что колониальная интервенция англичан изменила саму организацию власти. Инициированные англичанами вначале XX в. реформы по вопросам землевладения, налогообложения, образования и судопроизводства привели к изменению примитивной родоплеменной бюрократической власти на более централизованную бюрократическую систему организации власти. Касаясь непосредственно нефтяного фактора, он пишет: «Развитие нефтегазовой отрасли привело к исчезновению структурообразующих элементов традиционной экономики и трансформировало социальную основу власти, создав тем самым совершенно новый механизм организации власти»84. Конечно, помогая своим сюзеренам строить новую государственность, британские советники, прежде всего, исходили из интересов Великобритании. Во-первых, в силу того, что для централизации системы колониального управления данным регионом необходимо было реформировать систему правления в самих монархиях Аравии. В этом отношении британские чиновники ставили перед собой вполне конкретную для всего региона задачу – «сменить династийный совещательный совет старейшин на современный централизованный государственный аппарат»85. Во-вторых, проведение этих реформ способствовало бы утверждению в аравийских монархиях власти лояльных Лондону правящих династий. В-третьих, в рамках реформ предполагалось разрешение территориальных и иных споров между самими аравийскими монархиями, находящимися под британским протекторатом. Khuri F. Tribe and State in Bahrain: Transformation of Social and Political Authority in an Arab State. – Chicago: University of Chicago Press, 1999. – Р. 7-14. 85 Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 87. 84

81

В частности, при активном содействии англичан было заключено соглашение между Кувейтом, Саудовской Аравией и Ираком о создании нейтральных зон, соглашение между Саудовской Аравией и правителями соседних эмиратств, находящихся под протекцией Великобритании, соглашение о разграничении владений между нынешними субъектами Объединенных Арабских Эмиратов и т.д. Немаловажную роль сыграли и бывшие оттоманские чиновники, офицеры и интеллигенция, осевшие в Аравии после крушения Оттоманской империи. Помимо самих турков, в их числе было много выходцев из различных мусульманских народов, внесших существенный вклад в становление государственности аравийских монархий. В этом отношении особенно показателен пример короля ‘Абд ал-‘Азиза, который активно рекрутировал в свою администрацию многих бывших оттоманских чиновников. Правда, если проанализировать поименный состав иностранных советников и специалистов, занимавших в первые годы ключевые посты в руководстве Саудовской Аравии, то выяснится, что в нем преобладали этнические арабы. Например, египтяне Хафиз Вахба и ‘Абд ар-Рахман Шарбатли, сирийцы Йусуф Йасин и Башир ас-Са‘дави, ливанец Фу’ад Хамза, йеменец ‘Абдаллах ибн Махфуз, иракец ‘Абдаллах Дамлуджи и другие. Многие из них достигли больших постов на этапе государственного строительства. Например, Фу’ад Хамза стал одним из ближайших советников по внешнеполитическим связям королевства, Хафиз Вахба стал первым директором департамента образования, затем саудовским послом в Великобритании и дослужил до дуайена всего дипломатического корпуса, Йусуф Йасин, начавший с должности учителя, в последствии дослужился до должности политического секретаря главы государства. Реформы по упорядочиванию административно-территориального устройства аравийских монархий были предприняты 82

с учетом специфики того или иного государственного образования. Если в одних монархиях контуры административнотерриториального устройства определились и утвердились без каких-либо сложностей в рамках проводимых административно-государственных реформ в начале прошлого века, то в других монархиях этот процесс растянулся на долгие десятилетия. Наиболее безболезненно этот процесс прошел в Кувейте и Катаре, где без особых усилий были проведены контуры административно-территориального устройства. В Кувейте практически сразу были созданы пять мухафаз – ал-‘Асима, ал-Хавалли, ал-Ахмади, ал-Фарванийа, ал-Джахра, Мубарак ал-Кабир. Аналогичным образом в Катаре появились девять областей – ад-Доха, ал-Джуварийа, ал-Джумалийа, ал-Хор, ал-Вакра, ар-Раййан, Джараййан алБатна, аш-Шамал и Умм Салал. В таком виде они существуют и поныне. В Бахрейне, Объединенных Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии и Омане реформа административно-территориального устройства растянулась на десятилетия. Так, в силу ряда обстоятельств, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты в плане административно-территориального размежевания имеют свои особенности. Власти этих двух государств неоднократно проводили реформу административно-территориального устройства. Например, в Бахрейне, самой небольшой по размерам территории островной монархии Персидского залива, это было связано со сложившейся местной спецификой. Власти этого государства-архипелага, вместо создания сложного и громоздкого административно-территориального деления, грозившего расколоть бахрейнское общество на конфликтующие шиитскую и суннитскую общности, изначально предпочли ограничиться созданием в каждом городе Бахрейна городских муниципалитетов. Руководство исходило из того понимания, что для Бахрейна, состоящего из городов и крупных агломераций вокруг них, будет вполне достаточным, если 83

муниципальные советы будут не только представлять крупные города, но и заменять собой всю систему государственного и местного управления. Для достижения этой цели в 1919 г. в Манаме был учрежден первый городской муниципалитет. Далее они появились во всех других крупных городах Бахрейна – ал-Мухарраке, ал-Хадде, ар-Рифе, Ситре, Джидд Хафсе, ал-‘Али86. В конце 1990-х гг. в стране были образованы еще 6 городских муниципалитетов – Восточный, Западный, Северный, ‘Иса, Хамад, Центральный. Однако бурный рост нефтяной отрасли и увеличившийся поток иностранной рабочей силы извне привели к значительному увеличению населения. Перед правительством страны возникла необходимость дальнейшего реформирования системы местного управления. В 2001 г. была проведена очередная реформа административно-территориального устройства страны, согласно которой существующие 12 муниципалитетов были объединены в 6 основных муниципалитетов – ‘Иса, Хамад, Западный, Северный, Восточный и Центральный87. В 2002 г. в Бахрейне принят конституционный закон «о разделении Королевства Бахрейн на 5 губернаторств (областей) – Столичную губернию, губернию острова Мухаррак, Северную губернию, Центральную губернию и Южную губернию88. Что касается Объединенных Арабских Эмиратов, то здесь, в силу особой специфики, практически отсутствуют внутренние демаркационные и демилитационные линии границ между различными субъектами федерации. Дело в том, что на момент образования федерации в проведении административно-территориального размежевания не было необБодянский В.Л. Современный Бахрейн (справочник). – Москва: Наука, 1976. – С. 210. 87 The Municipalities Act № 35. – Riffa Palace, 2001. – December 13. – P.1-2. 88 Bahrain Governorates Establishment Law. Decree-Law № 17. – Riffa Palace, 2002. – July 3.– P. 3. 86

84

ходимости, поскольку все семь эмиратов-субъектов, как по численности населения, так и по масштабам территории, являлись довольно компактными политическими образованиями. Если осевшее население проживало в те годы в основном в прибрежной части страны, то для большей части страны характерным пейзажем были кочующие бедуины, с их сезонными перекочевками и временными стоянками. Поэтому внутренние границы между субъектами федерации до сих пор не имеют зафиксированных четких линий. При этом все вопросы, касающиеся административно-территориального размежевания, остаются довольно щепетильным аспектом взаимоотношения между федеральным центром и составными частями страны. В настоящее время говорить о существовании четкой линии административно-территориального деления между субъектами самой федерации не приходится. Отсутствие четко демаркированных границ между эмиратами в прошлом нередко становилось источником внутренней напряженности, что при сохранении их большой экономической самостоятельности ведет к частым спорам и столкновениям. Территориальные претензии друг к другу сохраняются между двумя самыми крупными эмиратами – Абу-Даби и Дубай. Споры между ними вылились в 1971 г. в кровопролитные племенные столкновения. Существует напряженность в отношениях между Эмиратами Ра’с ал-Хайма и ал-Фуджайра и между эмиратами аш-Шарк и ал-Фуджайра, также приведшая в 1972 г. к вооруженным столкновениям. Трения и взаимное недоверие имеет место в отношениях между правителями Абу-Даби и Ра’с ал-Хаймой из-за приверженности последней к Саудовской Аравии89. Здесь, правда, необходимо оговориться, что вопросы развития местного управления, как известно, напрямую связаны с Клековский Р.В., Луцкевич В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Мысль, 1979. – С. 32-33.

89

85

устойчивостью вертикали власти и эффективностью системы государственного управления, поэтому такое положение дел характерно для многих федеральных государственных образований. В этом отношении не стали исключением и Объединенные Арабские Эмираты. Здесь, как и в любом другом федеративном государстве, общество поделено на сторонников и противников дальнейшей унификации федеративного государства. Кроме того, правители эмиратов-субъектов федерации часто смотрят на вопросы дальнейшего развития принципов федерализма по-своему, исходя из собственного видения, что в условиях наличия центробежных тенденций потенциально может способствовать ослаблению власти центра. Наглядным тому подтверждением может служить приоритет местного законодательства над федеральными законами, наличие в ряде эмиратств собственных воинских формирований, службы разведки и безопасности, а также наличие разногласий в законодательствах субъектов федерации. Отсюда напрашивается вывод, что субъекты федерации как до, так и после британской протекции продолжают существовать самостоятельно друг от друга. «Их самостоятельность фактически сохраняется и ныне, хотя официально они объединены в федеральное государство Объединенные Арабские Эмираты»90. Однако на сегодняшний день можно констатировать, что между федеральным центром и эмиратами-субъектами федерации удалось наладить конструктивный диалог, который способствует дальнейшей унификации страны. Бурный рост национальной экономики и рост благосотояния населения Объединенных Арабских Эмиратов в сравнении с другими монархиями региона является мощным консолидирующим фактором, стимулирующим центростремительные тенденции Егорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – С. 25. 90

86

в стране. Достижения в экономике и успехи страны на мировой арене активно формируют среди населения общность взглядов на многие вещи, в том числе и относительно будущего страны как единого государственного образования. Своеобразие исторического пути развития обусловило специфику административно-государственных реформ и административно-территориального размежевания в Саудовской Аравии. Саудовская Аравия состоит из трех исторически сложившихся обособленных областей – Наджда, Хиджаза и присоединенных к королевству в результате завоеваний ‘Абд ал-‘Азиза новых областей Аравии. Изначально в каждой из этих областей действовали различные системы управления. Так, в Наджде единоличная власть короля ‘Абд ал-‘Азиза распространялась лишь в районах, близлежащих к ад-Дир‘ийа, Рийаду, а также в наиболее развитых в земледельческом и торговом плане землях ал-Бурайды и Унайзы. В остальной, периферийной части, т.е. присоединенных областях, помимо власти короля особым влиянием пользовалась региональная элита из числа влиятельных родоплеменных шайхов и вождей. Поэтому в период до обретения своего нынешнего названия – Королевства Саудовской Аравии, все периферийные земли были разделены на пять военных округов (Северо-Восточный округ, Северо-Западный округ, Западный округ, Юго-Западный округ и Округ Запасных военных сил), возглавляемых местными шайхами. Кстати, последний округ возглавлял мятежный шайх племени мутайр Файсал Давиш. Область Хиджаза управлялась Генеральным наместником короля. Крупные города этой области были в подчинении губернаторов, также назначаемых королем. Большое влияние на принятие важных решений в данной области оказывала и местная торгово-купеческая прослойка, из которой король нередко назначал своих представителей. Область Асир, после ее присоединения к саудовскому государству, формально была под автономным владением местных 87

асирских шайхов-идриситов, претендовавших на наследственное управление областью, согласно договору от 1926 г. между ними и основателем Саудовской Аравии ‘Абд ал-‘Азизом. Однако фактически реальная власть принадлежала комиссарам, назначаемым ‘Абд ал-‘Азизом. Долгие годы Асир не случайно оставался самой проблематичной частью страны, куда властям постоянно приходилось отправлять карательные отряды для подавления мятежей и центробежных тенденций со стороны местного населения. Административно-государственные реформы в Саудовской Аравии связаны, главным образом, с изменением в 1924 г. системы племенного правления, которая была присуща тогда еще преимущественно кочевому государству саудидов. Кроме того, присоединение Хиджаза к владениям саудидов дало значительный перевес земледельческо-оседлой категории населения над кочевыми племенами. Интересы торгового и земледельческого населения требовали ликвидации на торговых путях анархии, вытекающей из господствовавших в ряде областей патриархально-родовых отношений. Присоединение Хиджаза и морально и материально усиливало власть короля, а с устранением в связи с этим военных угроз извне отпала необходимость в ранее существовавшем военно-политическом блоке короля с племенами91. В начале 1926 г. ‘Абд ал-‘Азиз создает для Хиджаза «Учредительный орган» в составе восьми человек, представлявший крупные города этой области. Задачей данного органа была подготовка положения о системе управления и административно-государственном устройстве теперь уже «Королевства Хиджаз, Наджд и присоединенных областей». Представленный проект был утвержден королевским декретом в 1926 г. В соответствии с этим декретом, имеющим конституционное полномочие, Хиджаз со столицей в Мекке объявлялся «арабским, Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 184-185. 91

88

монархическим, исламским консультативным государством, независимым в своих внутренних и внешних делах». Для удовлетворения требований хиджазской торгово-купеческой элиты ‘Абд ал-‘Азиз учредил отдельно для Мекки Консультативный совет (Маджлис аш-шура ал-‘амм), просуществовавший до переименования саудовского государства с «Королевства Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» на современное название «Королевства Саудовской Аравии» в 1932 году. В двух других городах, Медине и Джидде, король создал административные и муниципальные советы. По своей сути все эти институты были консультативно-исполнительными органами, призванными обеспечить участие местной торгово-купеческой элиты в решении внутренних вопросов Хиджаза92. В это же время прокатившаяся волна мятежей со стороны ихванов и поддержавших их крупных кочевых племен под предводительством Султана Биджада и Файсала Давиша основательно убедила ‘Абд ал-‘Азиза в необходимости реорганизации существовавшего на тот момент административно-территориального деления и системы управления. После окончательного разгрома наиболее сильных и значимых кочевых племен королевства (племена ‘аджман, мутайр, ‘утайба) в 1930 г., расселения их по другим областям и таким образом нейтрализации их былого военно-политического влияния в саудовском обществе, ‘Абд ал-‘Азиз принимает ряд мер, направленных на усиление роли центра и закрепления его влияния в окраинах. Выражаясь современным языком, ‘Абд ал-‘Азиз принимает меры по усилению вертикали власти – ликвидирует систему военных округов. Так, часть округов была распущена, другая часть объединена с соседними, оставшиеся округа были полностью реорганизованы. Во главе каждой области и крупных городов были назначены прямые представители коГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 71. 92

89

роля – амиры, преимущественно из числа членов правящих в данном регионе шайхских домов, вступивших в кровно-родственные отношения с саудидами. Между тем, ухудшение экономики королевства вследствие выступлений мятежников, продолжающегося сокращения количества паломников и роста недовольства хиджазской торгово-купеческой элиты вывозом денежных средств в Неджд для субсидий бедуинских племен заставили короля считаться с интересами хиджазцев. В конце 1931 г., по требованию представителей торгово-купеческой элиты Хиджаза, ‘Абд ал-‘Азиз вводит в стране государственный бюджет. «Сумма расходов, предусмотренная бюджетом, была определена в 106.442.544 золотых пиастров, что составило в порядке 1.000.000 фунтов стерлингов»93. В целях более эффективного решения организационно-финансовых вопросов, связанных с принятием государственного бюджета, ‘Абд ал-‘Азиз учредил Совет министров. Отныне все вопросы будут разрешаться на коллегиальном уровне, с участием всех членов Совета министров, а не по личному усмотрению отдельного министра. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация, когда централизованный государственный аппарат в лице Совета министров создан в 1932 г., тогда как в Хиджазе фактически уже существуют различные правительственные органы местного значения. Совет министров до 1950 г. состоял из трех ключевых министерств – министерства иностранных дел, учрежденного в 1930 г., министерства финансов и экономики, учрежденного в 1933 г., и министерства обороны и авиации, учрежденного еще в 1944 году. В 1951 г. были образованы министерства внутренних дел и здравоохранения, в 1953 г. сформировано министерство сельского хозяйства, коммуникаций и просвещения, а в 1954 г. министерство торговли. В том же году Совет министров был подвергнут реорганизации. Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 241.

93

90

Упорядочивание административно-территориального устройства страны практически завершилось в 1993 г. с изданием королевского указа, согласно которому свое окончательное территориальное разграничение получили 14 эмиратств: алБаха, ал-Джауф, ал-Касим, Асир, ал-Курайат, Джазан, Медина, Мекка, Наджран, Рийад (одноименный административный центр ар-Рийад является также столицей королевства), Северная провинция, Табук, Восточная провинция, Ха’ил94. В целом, историческая обособленность областей, ныне входящих в Саудовскую Аравию, достаточно долгое время сказывалась на задержке унификации страны, центральные власти всячески стремились снизить риск усиления центробежных тенденций и максимально искоренить сепаратистские настроения окраин. Даже сегодня среди населения различных регионов страны сохраняется ощутимая разница в племенной, социальной и религиозной идентификации, существуют различные лингвистические особенности – асирский, надждийский, хиджазский, ал-ахский говоры. Самой последней монархией Персидского залива, где были проведены административно-государственные реформы, является Оман. Здесь реформы были осуществлены в 1970-1980-х гг. По сути, никаких центральных органов управления в стране не существовало, поскольку власть султана признавалась лишь в Маскате и ряде других районов прибрежной полосы Омана. Причиной столь серьезной задержки была разобщенность страны, отсутствие в ней сильной власти, автономность различных племен Омана от правящей в Маскате династии ал-Бу Са‘ид. Многие шайхи влиятельных племен сохраняли автономность, имели собственные войска и связи с правителями соседних с Оманом монархий. Кроме того, в отличие от остальной части Аравии, населявшие Оман племена структури-

91