Книга Фантастика Игольник Империя Казино

ДОЛГИЕ СУМЕРКИ ЗЕМЛИ

Исключительно для Чарльза и Тимми Пар от соратника.

Посмотри, как теплится жизнь; Как угасшее, было, растение оживает вновь. Одна форма жизни, умирая, питает другую. Рождаясь в бесконечном море материи, Жизнь восстает из него, цветет, затухает И вновь возвращается в море.

Александр Поп «Очерк о человеке»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Неумолимый закон существования заставлял их тянуться выше и выше, распространяясь буйно и беспорядочно подавлять все окружающее, в своем единственном стремлении выжить.

Тепло, свет, влажность оставались неизменными на протяжении… Но никто не помнил, когда наступило это великое постоянство. Никто не искал ответа на вопросы, которые начинались словами «Как долго?..» или «Почему?..» Никто не задавал подобных вопросов. Разума больше не существовало, осталось сознание, обслуживающее лишь простейшие инстинкты. А еще были растения, огромное множество видов и форм, росших как в теплице…

В лучах далекого света резвились дети. Играя, они побежали вдоль ветви, негромко окликая друг друга. Но каждый из них был начеку, кругом - враги. Пространство ниже площадки, на которой они играли, за время их сна заросло неттльмосом. При приближении детей он зашевелился.

- Убейте его, - спокойно сказала Той.

Девочка десяти лет была Вожаком в группе, и десять раз в ее жизни цвело фиговое дерево. Остальные дети, даже Грэн, слушались ее. Выхватив палки, которые каждый ребенок носил при себе, подражая взрослым, они набросились на крапиву. Забыв на миг об осторожности, стали рубить растение, сбивая ядовитые шипы.

Клэт, пятилетняя девочка, самая младшая из детей, оступилась и упала. В руки ей вонзились ядовитые шипы. Она закричала. Крик ее подхватили другие дети, но никто из них не бросился ей на помощь.

Маленькая Клэт визжала, пытаясь выбраться из крапивы. Ее пальцы скользнули по грубой коре - она сорвалась и, пролетев какое-то расстояние, упала на большой лист.

- Зови Лили-йо! - закричала Той Грэну.

Тот помчался назад и столкнулся с молодой самкой тайгерфлай, явно недовольной тем, что ее побеспокоили. Он сбил ее ударом кулака, даже не остановившись. Мальчику было девять лет, а мальчики рождались теперь очень редко. Невероятно смелый, ловкий и гордый ребенок. Изо всех сил он бежал к жилищу Старшей Женщины.

С ветви свисало восемнадцать огромных орехов. Пустые внутри, они прикреплялись к ветви цементом, изготовленным из растения актиойл. Здесь жили восемнадцать человек, каждый в своем орехе: Старшая Женщина, пять женщин, мужчина и одиннадцать оставшихся в живых детей.

Услышав крик Грэна, из своего ореха вылезла Лили йо и подошла к мальчику.

Клэт упала! - закричал Грэн и бросился назад, к зарослям крапивы.

Сильно ударив палкой по суку, Лили-йо кинулась за ребенком.

На ее сигнал появились шесть взрослых: женщины - Флор, Даф, Хай, Айвин, Джури и мужчина Харис. Они быстро выскочили из своих орехов и приготовили оружие.

На бегу Лили-йо громко и отрывисто свистнула. И сразу же сверху, из кроны деревьев, вылетел дамблер и завис над ней, раскрыв свой зонтик, покрытый множеством волосков.

Все собралось вокруг Лили-йо, которая смотрела вниз на Клэт. Девочка по-прежнему лежала на листе.

- Лежи спокойно, Клэт! Не шевелись! - крикнула Лили-йо. - Я иду к тебе.

Девочка замерла, повинуясь приказу.

Лили-йо ухватилась за основание дамблера и тихо засвистела. Она была единственной из всех, кто в совершенстве постиг искусство управления дамблерами, наделенными слухом - плодами дерева уисл. Похожие на перья перепонки поддерживали зонтик и оканчивались семенами странной формы. Уловив колебания воздуха, они превращаются в уши, «слышащие» даже легкое дуновение ветра, который подхватит семена-зонтики и разнесет их. Потратив многие годы, люди научились использовать эти уши в своих целях. Использовала их сейчас и Лили-йо.

Дамблер нес ее вниз к беспомощному ребенку. Клэт лежала на спине и видела, как они приближаются. Она все еще смотрела вверх и надеялась на спасение, когда лист, на котором она лежала, пробили зеленые щупальца. Под листом траппер, почувствовав добычу, приготовился к нападению. Это была рогатая, похожая на кокон «штуковина» с большими квадратными челюстями, усеянными множеством длинных зубов. С одного конца кокона торчал толстый, толще человеческого тела в обхвате, стебель, похожий на огромную шею.

- Прыгай, Клэт! - закричала Лили-йо.

Но девочка успела только встать на колени. Щупальца мгновенно обвились вокруг ее талии. Стебель выгнулся и понес Клэт вниз к невидимой за зеленью земле, к развергнутой у самых корней зубастой пасти.

Управляя дамблером при помощи свиста, Лили-йо вернулась обратно. Клэт уже ничего не могло спасти. Все было кончено.

Взрослые и дети быстро разошлись. Ибо, оставаясь долгое время на ветви, они могли привлечь своих бесчисленных лесных врагов. Кроме того, смерть Клэт одна из многих, в их полной опасностей жизни.

Когда-то группу Лили-йо составляли семь женщин и двое мужчин. Две женщины и мужчина погибли в зелени. Восемь женщин родили двадцать два ребенка, из них лишь пятерых мальчиков. Теперь, с утратой Клэт, у Лили-йо осталось меньше половины детей. Она знала, что это ужасно высокий уровень смертности, и во всем винила только себя. Зелень полна опасностей, но о них знали, и от них защищались. Но главное, в чем винила она себя, то, что среди живых детей остались только трое мальчиков: Грэн, Поас и Вегги. Где-то в глубине души смутное чувство подсказывало Лили-йо, что из всех троих именно Грэн создан для неприятностей.

В лучах зеленого света Лили-йо по ветви возвращалась домой. Дамблер, оставшись без ушей, улетел куда-то в сторону. Подойдя к домам-орехам, Лили-йо остановилась и, используя ветви и стебли в качестве лестницы, спустилась в один из них. Орех Клэт… Старшая Женщина едва смогла протиснуться внутрь - такой узкой была дверь. Люди старались делать их как можно более узкими и расширяли проем только тогда, когда проникновение в дом было крайне затруднено. Это позволяло избавиться от непрошенных гостей.

В жилище Клэт все было крохотным. Постель, сделанная из мягких внутренних волокон ореха. Пятилетняя девочка спала здесь, когда у нее появлялось желание: на лес никогда не опускалась ночь, а только неизменный, все время одинаковый зеленый свет… Сейчас на кровати Клэт лежала маленькая деревянная фигурка. Лили-йо взяла ее и засунула за пояс. Затем вылезла из ореха, достала нож и несколько раз с силой ударила по тому месту, где орех крепился к дереву. Домик Клэт качнулся, оторвался от дерева и полетел вниз. И сразу же раздался громкий треск и шелест листьев: там, внизу, кто-то уже дрался за право стать хозяином того, что упало сверху.

Лили-йо забралась на ветвь и тяжело вздохнула. Дышать становилось все труднее. Она построила слишком много жилищ, родила слишком много детей и слишком часто ей приходилось сражаться за свою жизнь. Она посмотрела на свои обнаженные зеленые груди. Они уже утратили упругость, присущую им в бытность ее первого мужчины - Хариса. Сейчас они обвисли и совсем утратили форму. Инстинктивно она чувствовала: молодость прошла и настало время Ухода.

Люди стояли у Впадины и видели Лили-йо. Она побежала к ним быстро и уверенно, как всегда, хотя сердце сжималось в смертельной тоске. Похожая на перевернутую подмышку впадина образовалась в месте, где ветвь соединяется со стволом, и хранила запас воды.

Взрослые и дети смотрели на вереницу термитов, поднимавшихся по стволу дерева. Время от времени кто-нибудь из термитов кивал людям в знак приветствия. А в ответ люди махали руками. Если у них и имелись союзники, то это были термиты. Только пять больших семей сумело выжить в этой буйно разросшейся зелени: тайгерфлай, древесные пчелы, плантанты и термиты. Каждая семья имела свой общественный строй, была могущественна и непобедима. Пятую семью представляли люди. Слабые и неорганизованные. Последний животный вид в мире, завоеванном растениями.

Лили-йо подошла к группе. Она тоже запрокинула голову и смотрела на термитов до тех пор, пока они не исчезли в листве. Термиты могли жить на любом уровне Великого леса, на Верхнем уровне или на Земле. Они были первыми и последними из насекомых; термиты и тайгерфлай будут существовать до тех пор, пока на Земле будет оставаться хоть что-то живое.

Опустив голову, Лили-йо достала фигурку, которую она взяла в домике Клэт, подняла ее над головой, чтобы всем было видно, и сказала:

- Клэт погибла в зелени. По закону, ее душа должна покоиться на Верхнем Ярусе. Флор и я отнесем ее сейчас же, пока мы можем идти вместе с термитами. Даф, Хай, Айвин и Джури, - вы останетесь здесь и будете охранять Хариса и детей до нашего возвращения.

Женщины закивали головами. Потом поочередно подошли и прикоснулись к деревянной фигурке Клэт.

Это была маленькая, грубо вырезанная из дерева фигурка женщины. Когда рождался ребенок, отец вырезал тотем - куклу, олицетворяющую человеческую душу. Порой, когда человек погибал в зелени, не оставалось даже костей, чтобы захоронить их. Поэтому на Верхнем Ярусе хоронили душу.

Пока остальные совершали ритуал прикосновения, Грэн, никем не замеченный, ускользнул. Почти одного возраста с Той, он был такой же подвижный и сильный. Он не только быстро бегал и лазал по деревьям, но и умел плавать. И еще обладал силой воли. Не обращая внимания на окрик своего друга Вегги, он подобрался к Впадине и прыгнул в воду.

Под водой, открыв глаза, он рассматривал мрачный и холодный подводный мир. Несколько зеленых стеблей зашевелилось при приближении мальчика и попыталось обвиться вокруг его ног. Грэн увернулся и, сделав сильный гребок, нырнул еще глубже. И тут он увидел кроксок - до того, как растение заметило его.

Растение-полупаразит, кроксок встречался только в воде. Живя во Впадинах, при помощи присосок, усеянных острыми зубами, оно пробивает кору дерево и питается его соками. Но верхняя часть, грубая и похожая на язык, также могла кормиться самостоятельно. «Язык» развернулся и плотно обвился вокруг левой руки Грэна.

Грэн ожидал этого. Одним ударом ножа он разрубил кроксок на две части. И, наблюдая, как беспомощно забилась нижняя часть, отплыл в сторону.

У самой поверхности он обнаружил рядом с собой Даф. Опытная охотница с ножом в руках готовилась защитить его. Из уголков плотно сомкнутых губ выступали пузырьки воздуха, а взгляд не сулил ничего хорошего.

Грэн улыбнулся ей, выплыл на поверхность и выбрался на берег. Пока он как ни в чем ни бывало отряхивался, на берегу появилась Даф.

- Никто не бегает, не плавает, не лазает по деревьям в одиночку, - сказала она, цитируя один из законов. - Грэн, неужели тебе не страшно? Или у тебя в голове репейник вместо мозгов?

Другие женщины тоже выражали явное недовольство его поведением. Но Грэна никто и пальцем не тронул. Он был мальчиком. Он - табу. Только он мог вырезать тотем, только он мог приносить детей, точнее, сможет, когда станет взрослым. А это наступит уже скоро.

- Я Грэн! Грэн - мужчина, - гордо выпалил он, выпячивая грудь.

Грэн искал глаза Хариса. Он хотел увидеть в них одобрение, но Харис отвернулся. Теперь, когда Грэн вырос, Харис не подбадривал его, как это частенько случалось раньше.

Немного обескураженный, с половиной кроксока, все еще болтающейся у него на руке, Грэн запрыгал вокруг женщин, всем своим видом показывая, как мало они для него значат.

- Ты еще ребенок, - прошипела Той, которая была старше его на год.

Грэн промолчал. Придет время, и он им еще покажет, что он не такой, как все.

Нахмурившись, Лили-йо сказала:

- Должно пройти много времени, прежде чем ребенок станет взрослым. Когда мы с Флор спустимся с Верхнего Яруса, мы разделимся. Пришло время. А сейчас - будьте предельно осторожны. Мы уходим.

Лили-йо махнула рукой и отвернулась.

Оставшиеся молча смотрели вслед удалявшимся женщинам. Все знали: рано или поздно им придется разделиться, но думать об этом не хотелось. Счастливое время, когда они чувствовали себя в безопасности (по крайней мере им так казалось), закончилось. Возможно - навсегда. Для детей начнется период тяжелых испытаний, придется заботиться о себе самостоятельно. Взрослых ждут старость, опасности и, наконец, смерть - Уход в неизвестность.

II

Лили-йо и Флор легко взбирались вверх, словно на прогулке, по дороге, выложенной камнями. Иногда по пути им попадались растения-враги: тинпин или плаггираг. Но их не стоило бояться, такую мелкоту не трудно загнать обратно в зелень. Их враги были врагами и термитов, движущаяся колонна которых с легкостью разделывалась с мелюзгой. Лили-йо и Флор подобрались поближе к термитам, радуясь таким попутчикам.

Путь предстоял долгий. На одной из ветвей они устроили привал. Раздобыв пару семян репейника, они разрезали их на части и утолили голод белой маслянистой сердцевиной. На своем пути один или два раза они встречали группы людей. Последние иногда робко махали им руками.

Они шли по ветви, которая одновременно была и стволом. Дерево - огромное и старое, живущее дольше всех в этом маленьком мире, имело множество стволов. Очень-очень давно - два миллиарда лет назад - росло множество разновидностей деревьев, зависящих от почвы, питающей их корни, климата и иных условий.

С повышением температуры деревья начали стремительно разрастаться и вступили в единоборство с другими видами растений.

На этом континенте буйно разрослось дерево баниан, которое благодаря сложной системе веток-корней постепенно установило свое доминирующее положение над другими растениями. В процессе эволюции банианы приспособились к новым условиям окружающей среды. Они умножали свои ветви, тянулись ввысь, становились шире, защищая основной ствол от врагов, число которых увеличивалось. Баниан обсаживал себя своими же ветвями-корнями до тех пор, пока единственную и полную защиту от врагов могло обеспечить лишь срастание с соседним банианом, образуя густые заросли. Ни одно дерево не могло пробиться к далекому небу. Баниан стал властелином леса. А после этого пришло бессмертие.

На континенте, где жили люди, теперь рос только баниан. Вначале он стал владыкой леса, а потом и весь лес превратился в один большой баниан, которым заросли пустыни, горы и болота. Весь континент опутали переплетенные ветви. И только по берегам больших рек да на взморье - там, где на них могли напасть смертоносные морские растения, банианы не росли.

Не росли они и в той части континента, где жизнь прекратилась и царила ночь.

Подъем замедлился. Женщинам требовалась дополнительная собранность и осторожность: а вдруг навстречу вылетит тайгерфлай?! Вокруг все переливалось разными красками: цвели лианы и грибки. Одиноко летали дамблеры. Воздух стал чище и свежее, а от многоцветия у людей начинало рябить в глазах: голубой и бордовый, желтый и розово-лиловый. Однако они знали: рядом - опасность, вокруг лишь красивые ловушки, которыми изобилует природа.

Дрипперлип выпустил несколько розовых капелек клея, и они покатились вниз по стволу. За ними устремились несколько тинпинов, которых тут же атаковали и уничтожили. Лили-йо и Флор только перебрались но противоположную сторону ствола, не задерживая подъем.

Их окружали растения самых фантастических форм: одни из них походили на птиц, другие - на бабочек.

- Смотри, - прошептала Флор, показывая рукой вперед.

Поперек древесной коры шла почти невидимая на глаз трещина. И вдруг часть коры зашевелилась. Вытянув руку с палкой, Флор подались вперед и с силой воткнула свое оружие в трещину. Кусок коры отвалился, открыв зловещую пасть. В засаде, превосходно замаскировавшись, сидел остер. Не теряя ни секунды, Флор вонзила палку прямо в пасть, а когда та захлопнулась, потянула изо всех сил, в то время, как Лили-йо страховала ее. Остер явно не ожидал подобного поворота событий. Мощным рывком Флор выдернула его из засады, и он, зависнув на какое-то мгновенье в воздухе, полетел вниз, где и стал легкой добычей райплана.

А Лили-йо и Флор продолжали свой путь.

Верхний Ярус - загадочный мир, королевство растений в его самом экзотическом и имперском блеске.

И если лесом правили банианы, которые этим же лесом и являлись, то в Верхнем Ярусе властвовали траверсеры. Именно они придавали Верхнему Ярусу его особую неповторимость: повсюду свисали гигантские паутины, а на верхушках деревьев раскачивались большие гнезда.

Когда траверсеры покидали свои гнезда, их тут же занимали какие-нибудь живые существа, в них росли другие растения, украшая своими цветами Верхний Ярус. За много лет сухие ветки и другой мусор скопились в гнездах и превратились в прочные площадки. На них рос бернун, растение, необходимое Лили-йо для похорон тотема Клэт.

Карабкаясь изо всех сил, две женщины наконец забрались на одну из площадок. Укрывшись под огромным листом от возможной опасности с воздуха, они решили немного передохнуть. Даже в тени жара была почти невыносимой. Прямо над ними, закрыв собой полнеба, пылало гигантское солнце. Оно посылало изнуряющий зной, находясь постоянно в одной точке бескрайнего неба, и обречено было оставаться там до того дня, - а день этот уже не казался таким уж невозможно далеким, - пока не сгорит.

Здесь, на Верхнем Ярусе, защищаясь с помощью солнца от своих врагов, бернун правил неподвижными растениями. Его чувствительные корни уже «сообщили» ему о появлении чужаков.

На листе, под которым укрылись женщины, появился светящийся круг. И круг этот двигался. Он скользил по поверхности, затем остановился и уменьшился до размеров точки. Лист начал тлеть и вдруг вспыхнул. Концентрируя солнечную энергию одним из своих цветков, растение боролось с пришельцами ужасным оружием - огнем.

- Бежим! - закричала Лили-йо, и они бросились в сторону, к дереву уисл. Укрывшись за стволом и осторожно выглядывая, они наблюдали за бернуном.

Глазам женщин предстало незабываемое зрелище. Растение цвело. Каждый из шести цветов достигал размеров человека. Сомкнутые лепестки оплодотворенных цветов напоминали многогранные коробочки. Попадались и такие, в которых уже ясно виднелись созревающие семена. И, наконец, там, где семена созрели, коробочка - теперь уже пустая и чрезвычайно прочная - становилась прозрачной, как стекло, и превращалась в страшное оружие. Им и пользовалось сейчас растение.

Перед огнем отступали все растения и живые существа, за исключением одного - человека. Только человек мог победить бернун или использовать его в своих целях.

Двигаясь с большой осторожностью, Лили-йо отрезала большой лист, росший недалеко от площадки, на которой находились женщины. Прижимая лист к себе, она побежала прямо на бернун и достигла его прежде, чем растение успело сфокусировать на ней своими коробочками-линзами солнечные лучи.

- Давай! - закричала она Флор.

Ожидавшая команды Флор бросилась вперед без промедления.

Лили-йо подняла лист над бернуном, и зловещие коробочки оказались в тени. Словно осознавая, что система обороны разрушена, растение сразу же обмякло, его цветы и коробочки опустились и беспомощно повисли на стеблях.

Одобрительно хмыкнув. Флор ударом ножа отрубила одну из больших прозрачных коробочек. Держа ее вдвоем, женщины побежали обратно к дереву уисл, туда, где они прятались с самого начала. Как только лист, закрывавший бернун, упал, растение вернулось к жизни; под палящими лучами солнца с легким перезвоном поднялись коробочки-линзы.

Женщины добежали до своего укрытия как раз вовремя; с неба на них бросился вегберд, но, промазав, напоролся на шип.

В следующее мгновенье десятки мелких хищников, питающихся падалью, дрались за свою добычу. Воспользовавшись возникшем суматохой, Лили-йо и Флор занялись делом. При помощи ножей, прилагая неимоверные усилия, им удались немного приоткрыть коробочку и просунуть тотем Клэт вовнутрь. Затем грани захлопнулись, и миленькая деревянная фигурка навсегда осталась и своем прозрачном саркофаге.

- Уходи. И пусть путь твой ведет на небеса, - произнесла Лили-йо ритуальную фразу.

Наступил момент завершения перехода. С помощью Флор она поднесла саркофаг к одной из паутин, свитых траверсерами. В верхнем части коробочки, ранее там находились семена, выделяется очень липкий и прочный клей. Женщины закрепили коробочку в паутину, и она повисла, переливаясь на солнце.

Наступит время, и траверсер поползет по своей паутине. Последнее пристанище души Клэт приклеится к одной из ног траверсера и вознесется в небеса.

Едва они закончили работу, как их накрыла тень. На них опускалось огромное, длиной в целую милю тело. Растение, похожее на паука, траверсер спускался на Верхний Ярус.

Женщины поспешили покинуть площадку. Ритуал соблюден, и следовало возвращаться домой. Прежде чем скрыться в зеленом мире Среднего Яруса, Лили-йо оглянулась. Траверсер двигался медленно. Множество прозрачных волосков покрывали его тело, ноги и челюсти. Перед Лили-йо разворачивалась картина пришествия могущественного бога. Он спускался по паутине, уходившей высоко-высоко в небо.

Из леса в небо тянулось множество паутин. Некоторые из них сверкали на солнце. Один центр притягивал их к себе. Искрящиеся нити вели туда, где видимое даже в слепящих лучах вечного солнца, плавало серебристое небесное тело - холодное и далекое.

Там находилась Луна, неподвижная уже в течение многих лет. Сила ее притяжения настолько возросла, что вращение Земли вокруг своей оси постепенно прекратилось. Дни и ночи становились длиннее, а затем и вовсе перестали сменять друг друга: на одной стороне планеты воцарился вечный день, на другой - нескончаемая ночь. Торможение Земли оказало влияние на Луну. Удаляясь все дальше и дальше от Земли, планета перестала быть спутником и заняла место в вершине огромного равностороннего треугольника, а в остальных углах замерли Земля и Солнце. И теперь Земля и Луна - обломки Вселенной - застыли лицом к лицу. И обречены оставаться в таком положении до тех пор, пока не пересыплется песок в часах Времени или не перестанет светить Солнце.

III

Обратный путь проходил спокойно. Лили-йо и Флор не спеша возвращались к себе в Средний Ярус. Лили-йо не торопилась: ведь по прибытии придется разделить группу, а этого не хотелось. Она старалась скрыть свои невеселые мысли.

- Скоро для нас наступит время Уйти, как Ушла Клэт, - сказала она Флор.

- Так будет, - ответила женщина, и Лили-йо знала: других слов она не услышит. Ей и самой не хотелось говорить на эту тему: души человеческие огрубели за последнее время, ибо их окружала очень суровая жизнь.

Группа встретила женщин молчанием. Лили-йо устало махнула рукой в знак приветствия и ушла в свой домик-орех. Через некоторое время Джури и Айвин принесли ей поесть, оставив все у порога, ибо входить в дом Старшей Женщины запрещено. Поев и выспавшись, она вылезла из ореха и собрала взрослых и детей.

- Быстрее, - крикнула она Харису, который и не думал торопиться.

Почему он вел себя так? Ведь он знал о благосклонном отношении Лили-йо к нему. Почему добытое с трудом было таким дорогим? Почему то, что дорого, приходится добывать с трудом? Думая так, Лили-йо на какое-то мгновенье забыла об осторожности. И, словно почувствовав это, из-за дерева вывалился длинный зеленый язык. Он развернулся и, зависнув на секунду в воздухе, обмотался вокруг талии Лили-йо, прижав ее руки к бокам. Она закричала и яростно забила ногами, досадуя на свою неосторожность.

Харис выхватил нож и с силой метнул его. Просвистев в воздухе, оружие пробило язык, пригвоздив его к дереву. Не медля ни секунды, Харис бросился к Лили-йо. За ним устремились Даф и Джури, а Флор тем временем отвела детей в безопасное место. В агонии язык ослабил свой захват.

Что-то сильно колотило по противоположной стороне ствола. Казалось, под ударами дрожит весь лес. Лили-йо засвистела, и сразу же у нее над головой появились два дамблера. Уцепившись за них, она вырвалась из зеленых колец и опустилась на ветку. Рядом корчился от боли раненый язык. Четыре человека приготовили оружие, собираясь покончить с хозяином извивающегося перед ними языка, чьи удары раскачивали дерево. Осторожно пробираясь вдоль ствола, они увидели огромный перекошенный рот.

Немигающим взглядом своего единственного глаза с перепончатым зрачком на них смотрел уилтмилт. Со страшной силой, пенясь и изгибаясь, он обрушивался на ствол дерева. Люди и раньше встречали уилтмилта, но при виде этого они задрожали. Забравшись на такую высоту, уилтмилт оставался в несколько раз толще ствола. При необходимости он мог вытянуться до Верхнего Яруса, но удлиняющееся тело становилось тоньше. Как отвратительный попрыгунчик, растение прыгало в поисках пищи, безрукое и безмозглое, передвигаясь по лесу на широких и мощных ногах.

- Пригвоздите его! - закричала Лили-йо. - Не дайте чудовищу оторваться и уйти!

Во многих местах, так, на всякий случай, люди оборудовали тайники, где прятали острые колья. Этим оружием они и стали пронзать язык, со свистом рассекающий воздух у них над головами, стараясь пригвоздить его к дереву. В конце концов довольно длинный кусок языка оказался намертво прихваченным к дереву.

- А теперь мы должны уходить, - сказала Лили-йо.

Человек не мог убить уилтмилта. Жизненно важные органы растения находились далеко внизу и оставались недосягаемы. Однако громкий шум уже привлек внимание растительных хищников: тинпинов, райпланов, трапперов, гаргойлов и других неразумных обитателей Среднего Яруса. Они разорвут неподвижного уилтмилта на части, если поблизости окажется человек… Поэтому группа быстро исчезла за плотным зеленым занавесом из листьев.

Внутри у Лили-йо все кипело от злости. Ведь именно она во всем виновата. Будь она внимательнее и осторожнее, ее бы не схватил неповоротливый уилтмилт. Лили-йо не давала покоя мысль о том, что она плохой лидер. Теперь им предстояло второй раз подниматься на Верхний Ярус. А ведь можно было все сделать сразу. Возьми она всю группу с собой, когда они с Флор шли хоронить тотем Клэт, и не нужно было бы сейчас вновь преодолевать этот полный опасностей путь. Ну почему она тогда не подумала об этом?

Она хлопнула в ладоши, призывая к вниманию. На нее преданно смотрели шестнадцать пар глаз. От осознания того, насколько сильно эти люди верят в нее, она еще больше разозлилась на себя.

- Мы, взрослые, стареем, - сказала она. - Мы становимся глупыми. Я стала глупой настолько, что меня поймал медлительный уилтмилт. Я не могу вести вас. Для взрослых пришло время Уйти и вернуться к богам, сотворившим нас. Дети создадут новую группу, которую поведет Той. К тому времени, когда ты действительно станешь Старшей Женщиной, Грэн, а затем и Вегги, будут уже взрослыми и смогут принести вам детей. Береги мальчиков. Не дай им погибнуть в зелени, иначе вымрет твоя группа. Умри сама, но не дай вымереть группе.

Лили-йо никогда так длинно не говорила. Некоторые не поняли ее речь. Зачем рассуждать о чьей-то смерти в зелени? В зелени погибали, но ничто не может изменить заведенный порядок. Жизнь есть жизнь, и разговорами ее не изменить. Девочка Май весело сказала:

- Когда мы останемся сами, мы сможем делать все, что захотим.

Флор шлепнула ее по уху.

- Сначала ты проделаешь трудный путь к Верхнему Ярусу.

Лили-йо распределила места в колонне: кому - вести, кому - замыкать. Люди молчали, и только Грэн негромко сказал:

- Теперь Лили-йо накажет всех нас за свою ошибку.

Вокруг них шумел лес: зеленые твори спешили урвать свои кусок уилтмилта.

- Подъем будет трудным. Поторопитесь, - Лили-йо окинула группу взглядом, посмотрев на Грэна с особой злостью.

- Зачем лезть, - не удержался он, хоть и почувствовал ее неприязнь. - При помощи дамблеров мы легко долетим до Верхнего Яруса.

Он еще не понимал, что летящий в воздухе человек более уязвим, чем человек, защищенный стволом дерева: в случае нападения всегда можно укрыться за выступом кары.

- Пока я веду, ты - идешь, - сказала Лили-йо. - Ты слишком много разговариваешь.

Но она не могла ударить Грэна. Ведь он был мальчик. Табу. Они забрали свои тотемы. Торжественного прощания со старым домом не последовало. Заложив тотемы за пояс, они взяли в руки свое оружие - самые острые и прочные шипы, какие удалось найти, и побежали за Лили-йо. Прочь от раздираемого на части уилтмилта, прочь от своего прошлого.

Им предстоял очень долгий путь на Верхний Ярус: дети замедляли продвижение. Хотя люди научились преодолевать различные препятствия, с усталостью, заполнившей руки и ноги, они бороться не могли. На полпути к Верхнему Ярусу они устроили привал, укрывшись в тени фаззипазла, красивого, но бесформенного грибка. Он слегка напоминал неттльмос, только несколько крупнее, зато не причинял вреда людям. Тем не менее при их приближении он зашевелил ядовитыми пестиками с явным отвращением. Фаззипазл питался только растениями. Группа забралась вовнутрь, и все заснули. Их покой охраняли зеленые и желтые стебельки.

Первым, почувствовав опасность, проснулся Харис. Он приподнялся и толкнул Джури. Ему не хотелось вставать; кроме того, в его обязанности входило держаться подальше от опасности. Джури села. И вдруг, издав пронзительный крик, она бросилась к детям.

Внутри грибка находились четыре крылатых существа. Они схватили мальчика Вегги и девочку Байн, заткнули им рты и связали их так быстро, что дети даже толком не успели проснуться.

На вопль Джури крылатые обернулись. Это были флайманы.

Чем-то они напоминали людей: одна голова, длинные и крепкие руки, короткие ноги и сильные пальцы на руках и ногах. Лишь вместо гладкой зеленой кожи, как у человека, их тела покрывало какое-то грубое вещество, отливающее черным и лиловым оттенками. Большие крылья, похожие на крылья вегберда, начинались на запястьях и заканчивались на лодыжках. На их умных резко очерченных лицах сверкали глаза.

Увидев приближающихся людей, флайманы схватили двух связанных детей и сквозь стебельки фаззипазла беспрепятственно бросились к краю ветви, чтобы спрыгнуть с нее.

Флайманы были достойными противниками. Люди видели их редко, но тем не менее очень боялись. Они всегда нападали внезапно. И хотя флайманы убивали только, когда вынуждали обстоятельства, защищая свою жизнь, они похищали детей, а это считалось еще более тяжким преступлением. Поймать их практически невозможно. Летали флайманы не очень хорошо, зато на своих планерах стремительно уходили от преследования.

Джури неслась вперед изо всех сил. Рядом бежала Айвин. Она схватила одного флаймана за лодыжку, как раз в том месте, где крыло соединяется с ногой, и крепко вцепилась в нее. Флайман качнулся, потерял равновесие, и, стараясь освободить ногу, развернулся, выпустив Вегги. Его напарник, теперь уже в одиночку державший мальчика, остановился и выхватил нож, приготовившись защищать свою жизнь.

Айвин яростно бросилась на него. Мать Вегги, она не даст унести его. Нож флаймана пронзил ее насквозь, и она упала с ветви, даже не вскрикнув. В следующую секунду внизу все ожило: трапперы уже дрались за свою добычу.

Отброшенный назад в столкновении с Айвин, флайман отпустил Вегги. Оставив своего спутника в одиночку сражаться с Джури, он расправил крылья и, тяжело оттолкнувшись, полетел вслед за первой парой, которая уже скрылась в зеленых зарослях, унося с собой Байн.

Вся группа уже выбралась из своего временного пристанища. Лили-йо молча развязала Вегги. Ребенок не плакал, ведь он был мальчиком. А тем временем Харис поспешил на помощь Джури, молчаливо сражавшейся с флайманом. Выхватив нож, он опустился на колени.

- Не убивайте меня! Позвольте мне уйти! - закричал флайман.

Он издавал хриплые звуки, и люди с трудом различали слова. Одни его вид вызвал у Хариса прилив жестокости. Оскалив зубы, он со всей силой четыре раза ударил флаймана ножом в живот.

Тяжело дыша, Джури поднялась. Схватка измотала ее, и она оперлась о плечо Флор.

- Я старею, - порывисто прошептала она. - Раньше для меня не составляло труда убить флаймана.

Джури с благодарностью посмотрела на Хариса. А ведь он способен не только приносить детей. Ногой она столкнула труп флаймана с ветви. Безжизненное тело, переворачиваясь в воздухе, полетело вниз.

IV

Они лежали, укрывшись большими листьями дерева уисл. Их путь подошел к концу. Дети, впервые увидевшие Верхний Ярус, онемели от восторга.

Еще раз Лили-йо и Флор подобрались к бернуну, но на сей раз им помогала и Даф. Когда прикрытые листьями стебли растения беспомощно повисли, она обрубила шесть больших прозрачных коробочек, их будущих саркофагов. Хай помогла ей перенести их в безопасное место, в то время как Лили-йо и Флор продолжали прикрывать бернун. Затем все укрылись под деревом уисл.

Мимо пролетала стайка папервингов, пестрая окраска которых поражала взор, привыкший видеть только зеленое.

Один из папервингов плавно опустился на пучок сочных зеленых веток недалеко от людей. Пучок оказался дрипперлипом. Почти мгновенно папервинг утратил голубые, желтые, бронзовые цвета, оставшись серым. А потом он рассыпался, словно зола; из него высосали все соки.

Осторожно поднявшись, Лили-йо повела группу к ближайшей паутине траверсера. Каждый взрослый нес свою коробочку.

Траверсеры - самые крупные из всех существ, обитающих в этом новом мире, никогда не спускались в лес. Они вили паутины в кроне деревьев Верхнего Яруса.

Выбрав подходящую паутину и не видя поблизости траверсера, Лили-йо знаком приказала опустить коробочки. Затем она обратилась к детям:

- А теперь помогите нам забраться в бернуны. Затем отнесете нас к паутине и прикрепите к ней. Вот и все. Прощайте. Настал час Ухода, и мы оставляем группу в ваших руках. Вы остаетесь жить!

Той, стройная девочка, с грудью, похожей на груши, нерешительно попросила:

- Не уходи, Лили-йо. Ты нужна нам. Ты не знаешь, как нужна нам.

- Так нужно, - твердо вымолвила Лили-йо.

Приоткрыв одну из граней коробочки, она протиснулась в свой гроб. Остальные взрослые при помощи детей сделали то же самое. По привычке Лили-йо оглянулась, убеждаясь, что с Харисом все в порядке.

Наконец взрослые оказались в своих прозрачных камерах. И удивительная прохлада и мир снизошли на них.

Все вместе дети начали переносить гробы, время от времени посматривая на небо. Им было страшно. Они чувствовали себя беспомощными. И только мальчик Грэн, казалось, получал удовольствие, ощущая собственную независимость. И в большей степени не Той, а он руководил остальными, когда те крепили коробочки-гробницы к паутине.

Лили-йо вдохнула полной грудью. Незнакомый дурманящий запах внутри коробочки притупил ее ощущения, придавая происходящему нереальный оттенок. Она разглядывала мир за стенками своего прозрачного саркофага, который висел на паутине. Рядом беспомощно раскачиваются в таких же коробочках-гробах Флор, Харис, Даф, Хай и Джури. Она заметила детей, бегущих к укрытию. Не оглядываясь, они нырнули в густую листву и исчезли.

Высоко над Верхним Ярусом завис траверсер, не опасаясь нападения врагов. Траверсеры добывали пищу на земле, процессы жизнедеятельности требовали большого притока солнечных лучей. Вот и сейчас, приняв очередную солнечную ванну, траверсер развернулся и пополз вниз.

Поблизости расположились и другие траверсеры, неподвижно висящие на своих паутинах. Время от времени один из них с шумом выпускал облако кислорода или подергивал ногой, пытаясь стряхнуть назойливого паразита. Здесь никто никуда не спешил. Солнце принадлежало траверсерам, оно работало на них и будет работать, пока однажды не вспыхнет еще ярче и, превращаясь в «новую звезду», сожжет их и себя.

Траверсер опускался на зеленые ветви, тяжело раскачиваясь на паутине. Здесь, в воздухе над деревьями, жили его враги. Враги уступали траверсерам в размерах, но компенсировали это жестокостью и сообразительностью. Их врагами являлись насекомые, представители одной из уцелевших пяти семей. Только тайгерфлай могли убить траверсера.

За прошедшие тысячелетия, с повышением уровня солнечной радиации, установилось абсолютное господство растений. Осы тоже эволюционировали. В то время, как животный мир пришел в упадок и исчез, поглощенный океаном зелени, количество ос увеличивалось, а сами особи стали крупнее. Со временем они превратились в основных врагов паукоподобных траверсеров. Нападая роем, они обрушивались на примитивные нервные центры гигантов, парализуя их, оставляли погибать. Кроме того, тайгерфлай откладывали яйца прямо в тело своего поверженного врага, и когда из них появлялись личинки, они питались свежей мякотью растения.

Спасаясь от единственной смертельной опасности в течение многих миллионов лет, траверсеры поднимались все выше и выше в небо. И здесь, в, казалось, внешне негостеприимном мире, они достигли своего чудовищного совершенства.

Они нуждались в мощной радиации. Первые астронавты природы сумели изменить вид небосвода. Человек прекратил свою деятельность и вернулся на деревья - туда, откуда пришел. И за освоение Космоса взялись траверсеры. Спустя много лет, когда разум, достигнув уровня своего совершенства, начал деградировать, траверсеры неразрывно соединили паутиной зеленую планету с ее бывшим спутником, этим древним символом упадка и запустения.

Траверсер медленно двигался уже среди ветвей Верхнего Яруса. На его спине дыбом торчали зеленые и черные волоски - единственная маскировка траверсера. Пока он спускался, к ногам прицепились несколько живых существ. Спокойно всосав их внутрь и подождав, пока утихнут булькающие звуки, Траверсер затих.

Из состояния дремоты его вывело жужжание. Перед его примитивными зрительными рецепторами мелькнули желтые и черные полосы. Тайгерфлай! Они обнаружили его! Траверсер рванулся, быстро и легко, словно пыльца, а не огромное, длиной в милю тело, стал уходить вверх, к спасительному вакууму.

Он уходил, обвешанный различными спорами растений, запутавшихся в паутине. Прихватил он и шесть прозрачных коробочек, в каждой из них находился потерявший сознание человек.

Пройдя несколько миль, траверсер остановился. Успокоившись, он выпустил пузырь кислорода и аккуратно прикрепил его к паутине. Щупальца его дрожали. Отдохнув еще какое-то время, он двинулся вперед, в открытый Космос. По мере уменьшения силы земного притяжения тело его удлинялось.

Траверсер двигался все быстрее. Прижав к телу лапы, он начал выпускать клейкую жидкость, словно прядильный станок, отматывал нити паутины. Тело самостоятельно двигалось вперед - огромное, полностью лишенное каких-либо ощущений растение медленно вращалось, обеспечивая равномерный нагрев всей поверхности.

Траверсер вошел в полосу чудовищной радиации и наслаждался ею, ибо ее воздействие составляло неотъемлемую часть его существования.

Даф пришла в себя. Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Окружающее показалось ей бессмысленным. Она знала только одно - она Уходит. Предстояла другая жизнь, а значит, все приобретет новый смысл. Часть стенок ее коробочки покрывало что-то желтое, похожее на волосы и солому. Все остальное имело неясные очертания, и было непонятно: залито ли все слепящим светом или вокруг - неприглядная тьма.

Постепенно Даф начала различать и другие предметы. Особое внимание привлекло полушарие, похожее на плод и сверкающее бело-голубыми и зелеными красками. К нему вели блестящие паутины - много паутин, и все они переливались серебряным или золотым в этом сумасшедшем свете. Она продолжала разглядывать этот мир богов, хотя ничего не понимала. Яркий свет вызвал боль.

Даф теряла сознание. Тело наливалось тяжестью и немело, хотелось расслабиться и замереть. Незнакомый запах внутри коробочки становился гуще, происходящее казалось ей зловещим сном. Даф открыла рот, с трудом раздвигая челюсти, я закричала. И - не услышала собственного голоса. Она чувствовала только боль, разрывающую тело. И даже когда она вновь закрыла глаза, рот ее застыл в немом крике.

Похожий на огромный мохнатый шар, траверсер плыл к Луне. Туда, где среди беспорядочно развешанной паутины замерли другие траверсеры. Здесь они обрели дом, который любили больше, чем Землю, где воздух был густым, а движения - неуклюжими. Они первыми пришли сюда, если не считать микроскопических существ, исчезнувших задолго до появления здесь траверсеров. Венцы творения, самые большие и могущественные, они наслаждались своим долгим полуденным превосходством.

Достигнув ближайшей паутины, траверсер замедлил движение и неторопливо стал опускаться на поверхность Луны.

Устраиваясь в мертвенно-бледной кроне деревьев, он цеплялся за ветки, которые с покрывающих его тело волосков срывали все принесенное с Земли: различные семена, песчаник, орехи и листья зеленых деревьев. Среди прочего мусора сорвались и упали шесть прозрачных коробочек бернуна.

Харис проснулся первым. Застонал от резкой боли в боках и попытался сесть. В голове гудело и он с трудом припомнил последние события. Подобрав под себя ноги, он стал на колени, упершись спиной в стенку коробочки, и надавил. Какое-то мгновенье ничего не происходило, а затем его прозрачный саркофаг разлетелся на части и Харис вывалился из него. За время путешествия в вакууме материал стенок стал хрупким.

Состояние Хариса не позволило ему подняться и он остался лежать там, куда упал. Голова раскалывалась, а легкие наполнял неприятный запах. Харис с жадностью вдыхал свежий воздух, хотя поначалу он показался ему разреженным и холодным.

Через некоторое время он почувствовал себя лучше и осмотрелся.

Из ближайших зарослей к нему осторожно тянулись длинные желтые усики. Встревоженный, он по привычке оглянулся в поисках женщин, обязанных защитить его. Но никого не увидел. С трудом вынув из-за пояса нож, он перевернулся на бок и отбросил усики в сторону. Это был слабый противник!

При виде своего тела Харис невольно вскрикнул. Он неумеренно вскочил на ноги, рыча от отвращения. Все тело покрывали струпья. Но намного хуже выглядели руки, ребра и ноги, покрытые чем-то похожим на перья. Он поднял руки и увидел нечто вроде крыльев. Его красивое тело погибло!

Услышав звук, он обернулся и вспомнил о своих спутниках. Лили-йо с трудом выбиралась из-под обломков коробочки. Она приветливо взмахнула рукой.

К своему ужасу, Харис убедился, что женщина оказалась так же отвратительна, как и он. Более того, он вообще с трудом узнал ее, настолько она походила на ненавистных флайманов.

Харис рухнул на площадку и зарыдал от страха и злости.

Слезы были чужды Лили-йо. Не обращая внимания на боль в изуродованном теле и тяжело дыша, она отправилась на поиски остальных четырех коробочек.

Первым она нашла саркофаг Флор и разбила его камнем. Лили-йо приподняла подругу, так же изменившуюся до неузнаваемости, и через некоторое время та проснулась и, с шумом вдыхая незнакомый воздух, села. Лили-йо оставила ее и пошла искать остальных. Несмотря на боль, во всем теле чувствовалась какая-то легкость, вызывающая приятные ощущения.

Даф умерла. Даже после того, как Лили-йо разбила коробочку и позвала ее, она не пошевелилась. Из ее открытого рта торчал распухший язык. Даф, которая так любила жизнь и умела так хорошо петь, была мертва.

Хай тоже была мертва. Сжавшись в комочек, она лежала в своем саркофаге, треснувшем при переходе из одного мира в другой и взаправду превратившемся в гроб. Хай, родившая мальчика, стремительная, быстрая Хай умерла.

Коробочку Джури она заметила последней. Подходя к ней, Старшая Женщина разглядела за прозрачными стенками движение. А уже через минуту Джури сидела, тяжело дыша, с выражением отвращения на лице, осматривала свое тело. Джури выжила.

Пошатываясь, к женщинам подошел Харис. В руке он держал тотем.

- Четверо! - воскликнул он. - Так нас приняли боги, или нет?

- Мы чувствуем боль - значит, мы живем, - сказала Лили-йо, - Даф и Хай погибли в зелени.

В отчаянии Харис швырнул свой тотем и наступил на него.

- Посмотри на нас! Лучше быть мертвым! - закричал он.

- Прежде, чем мы решим, так ли это, мы поедим, - спокойно сказала Лили-йо.

Осторожно ступая, они направились к ближайшим зарослям. Флор, Лили-йо, Джури и Харис шли, поддерживая друг друга. На время все забыли, что существует табу.

V

Так они и шли - потерянные, беспокойно озираясь, страдая от боли, не зная, где они находятся и почему. Привычный образ жизни полностью изменился. Ведь они жили инстинктами, а не разумом. Без группы, без деревьев, без Земли они не представляли себе жизни. И они не знали, как все должно быть, а как - не должно. Поэтому группа устроила привал, не приняв никаких мер предосторожности.

Укладываясь, Лили-йо осмотрелась по сторонам. Ничего знакомого. Ей стало не по себе.

И хотя солнце светило по-прежнему ярко, небо было темно-синее, и на нем голубым, зеленым и белым сверкало полушарие, Лили-йо даже не поняла, что когда-то она жила там. Туда уходили призрачные серебряные нити, а все ближнее небо окутывали блестящие паутины траверсеров, а сами они, словно огромные облака, медленно плавали над ними.

Это была империя, венец творения траверсеров. Впервые придя сюда много миллионов лет назад, они в прямом смысле посеяли здесь семена жизни. Сначала они засыхали и гибли тысячами на негостеприимной золе. Но даже мертвые, они приносили сюда свою долю кислорода и других газов, кусочки земли, споры и семена. Некоторые из этих семян проросли на плодородных трупах гигантов. Прошли столетия, растения выжили и обосновались здесь. Сначала они были низкорослые и болезненные. Но упорно продолжали расти. Они распространялись. Постепенно освещенная поверхность Луны покрылась буйно растущей зеленью. Даже в кратерах зацвели цветы. На разбитых склонах появилась петрушка. С появлением более плотной атмосферы жизнь на планете начала творить чудеса, она стала более ритмичной и скоростной. Более основательно, чем это пытались сделать другие, траверсеры колонизировали Луну.

Маленькая Лили-йо мало что знала об этом. И не хотела знать. Она опустила голову.

Флор подползла к Харису. Она лежала в объятиях Хариса, наполовину укрытая его новой кожей, и гладила его по голове.

В ярости Лили-йо вскочила. Она ударила Флор ногой, а затем бросилась на нее, кусая ее и царапаясь. Подбежала Джури и помогла Лили-йо оттащить Флор в сторону.

- Сейчас не время спариваться! - закричала Лили-йо. - Как ты посмела прикоснуться к Харису?!

- Отпустите меня! Отпустите меня! - отбивалась Флор. - Харис первый дотронулся до меня.

Харис вскочил. Он был напуган. Вскинув руки, он взмахнул ими и легко поднялся в воздух.

- Посмотрите! - голосом, полным тревоги и удовольствия одновременно, закричал он. - Посмотрите, что я умею!

Он сделал круг над их головами, а затем, потеряв равновесие и перевернувшись в воздухе, с раскрытым от ужаса ртом, шумно плюхнулся в лужу.

Три взволнованных, перепуганных и влюбленных женщины одновременно бросились его спасать.

Обсыхая, они услышали доносящийся из леса шум. И сразу же насторожились, став такими, какими были на Земле. Они приготовили оружие и посмотрели на заросли.

Появившийся уилтмилт был совсем не похож на своих земных собратьев. Здесь он не прыгал, как попрыгунчик, а полз медленно, на ощупь, подобно гусенице. Потом они увидели перекошенный глаз. Не желая испытывать судьбу, они развернулись и побежали.

Казалось, опасность осталась далеко позади, но они все еще шли быстро, не зная, правда, куда они идут. Они ели, спали и вновь пробирались сквозь бесконечные растения. И все это время светило солнце. Наконец они обнаружили, что лес перед ними кончился. Казалось, он был, и вдруг - исчез. Они вышли из леса и прямо перед собой увидели широкую расселину, на другом конце которой снова был лес. Но как преодолеть пропасть? Четыре человека стояли в зарослях папоротника у края бездны, не зная как поступить.

Лицо Хариса перекосила гримаса боли, а это означало, что в его голове родилась какая-то идея.

- То, что уже делал. Полет в воздухе, - начал он неуверенно. - Если сделаем это все сейчас, мы по воздуху перелетим на другую сторону.

- Нет! - сказала Лили-йо. - Когда поднимаешься вверх, то очень быстро падаешь вниз. Ты погибнешь в зелени.

- На этот раз я сделаю это лучше. Мне кажется, я уже умею.

- Нет! - повторила Лили-йо. - Ты не полетишь. Это опасно!

- Пусть летит, - сказала Флор. - Ведь он говорит, что уже умеет.

Женщины посмотрели друг на друга уничтожающими взглядами. Воспользовавшись этим, Харис поднял руки, взмахнул ими, немного приподнялся над землей и заработал ногами. Он перелетел через расселину быстрее, чем успел испугаться.

Как только он опустился, Лили-йо и Флор, повинуясь инстинкту, бросились за ним в пропасть. Раскинув руки, они с криками полетели к нему. Оставшаяся на другой стороне Джури закричала в бессильной ярости им вслед.

Сохраняя равновесие, Харис тяжело опустился на выступ скалы. Две женщины, крича и ругаясь, опустились рядом с ним. Прижавшись к скале, все они посмотрели вверх.

Все, что они увидели, были отвесная стена и узкая полоска неба. Джури видно не было, но до них доносился ее крик. Они покричали ей в ответ.

За выступом, на котором они стояли, в глубь скалы уходил тоннель. Вся поверхность скалы была усеяна множеством отверстий, что делало ее похожей на губку. Из тоннеля бежали три флаймана: два мужчины и женщина. В руках они держали копья и веревки.

Прежде чем трое людей успели понять, что происходит, они были свалены на землю и связаны. Появились другие флайманы. Они вылетели из отверстий в скале. Здесь их полет был более уверенным, более грациозным, чем на Земле. Наверное, какое-то отношение к этому имело то, что люди здесь были легче.

- Понесли их внутрь, - раздалось сразу несколько голосов.

Флайманы подняли своих пленников и понесли их во мрак тоннеля.

Лили-йо, Флор и Харис так и не вспомнили о Джури, которая все еще оставалась на краю скалы. Больше они ее не видели.

Тоннель плавно уходил вниз. После поворота он перешел в другой тоннель - прямой, с ровными стенами, который, в свою очередь, выходил в огромную, правильной формы, пещеру.

Пещера находилась на самом дне расселины, и поэтому один ее край был залит солнечным светом.

Троих пленников вынесли на середину пещеры. Отобрав ножи, их развязали. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, озираясь по сторонам.

Один флайман выступил вперед и заговорил:

- Мы не причиним вам вреда, если вы сами не заставите нас этого сделать. Вас принес сюда из Тяжелого Мира траверсер. Теперь вы здесь. Когда вы узнаете, как мы живем, вы присоединитесь к нам.

- Я - Лили-йо, - гордо сказала Старшая Женщина. - Вы должны отпустить меня. Мы трое - люди, а вы - флайманы.

- Да, вы - люди, а мы - флайманы. По так же и мы люди, а вы - флайманы, потому что мы все - одинаковы. Просто сейчас вы ничего не знаете. Когда вы увидите Пленников, то будете знать много больше. Они о многом поведают вам.

- Я - Лили-йо. Я знаю много.

- Пленники расскажут тебе намного больше, - настаивал флайман.

- Если им есть, что рассказать, то я должна знать это, потому что я - Лили-йо.

- Я - Банд Аппа Бонди, и я хочу, чтобы ты увидела Пленников. Ты говоришь так, как говорят все пришедшие из Тяжелого Мира.

Несколько флайманов начали вести себя агрессивно, и Харис, толкнув Лили-йо, прошептал:

- Давай сделаем так, как он хочет. Хватит с нас неприятностей.

С явным недовольством Лили-йо позволила отвести себя и двух своих товарищей в соседнюю пещеру. Воздух в пещере был затхлый, а сама она имела неправильную форму.

Дальний конец ее отвалился вообще, и сквозь трещину пробивался один-единственный, но очень яркий луч света. Здесь находились Пленники.

- Не бойтесь их. Они не причинят вам вреда, - сказал Банд Аппа Бонди, выходя вперед.

Эти слова были сказаны как раз вовремя, ибо внешний вид Пленников не располагал к общению.

Их было восемь. И каждый из них находился в большой прозрачной коробочке бернуна, которые были расположены полукругом. Банд Аппа Бонди ввел Лили-йо, Флор и Хариса в центр.

На Пленников больно было смотреть. Каждый имел какие-то отклонения в развитии. У первого отсутствовали ноги, у второго - нижняя челюсть. Третий имел четыре кривых маленьких ручки. У четвертого большие пальцы рук короткими кожаными перепонками срослись с мочками ушей, и поэтому руки постоянно находились у лица. Руки пятого были без костей и свисали по бокам, как плети. И еще у него была такая же нога. Шестой расправил над собой чудовищных размеров крылья. Седьмой прятал свое хилое тело за собственными экскрементами, обмазав ими прозрачные грани коробочки. Восьмой имел две головы, вторая - маленькая и морщинистая - росла прямо из первой. Ее единственный глаз злобно смотрел на Лили-йо. Последний, восьмой пленник, который, кажется, был здесь за главного, заговорил. Точнее, заговорила основная голова.

- Я - Главный Пленник. Я приветствую вас и приглашаю вас познать себя. Вы пришли из Тяжелого Мира; сейчас вы в Истинном Мире. Вы с нами, потому что вы - одни из нас. И хотя ваши крылья пока не оформились, а шрамы еще болят, мы с радостью примем вас!

- Я - Лили-йо… Мы - люди, а вы всего лишь флайманы. Мы не будем с вами.

Пленники устало заворчали. Главный Пленник заговорил вновь:

- Вы, пришедшие из Тяжелого Мира, всегда говорите так. Поймите, что вы уже с нами, потому что стали такими, как мы. Вы флайманы, мы флайманы. Вы знаете мало, мы знаем много.

- Но мы…

- Прекрати свои глупые речи, женщина!

- Мы…

- Замолчи, женщина, и слушай, - сказал Банд Аппа Бонди.

- Мы знаем много, - повторил Главный Пленник. - Кое-что расскажем вам сейчас, чтобы вы поняли. Все, кто приходит из Тяжелого Мира, меняются. Некоторые умирают. Большинство остается в живых, и у них вырастают крылья. Между двумя Мирами существует много сильных лучей. Они невидимы, и их невозможно почувствовать. Вот они-то и изменяют наши тела. Когда вы приходите сюда, в Истинный Мир, вы становитесь истинными людьми. Личинка тайгерфлай - не тайгерфлай до тех пор, пока не превратится в него. Так меняются и люди, превращаясь в тех, кого вы называете флайманами.

- Я ни слова не понимаю из того, что он говорит, - пробурчал Харис и уселся на землю. Но Лили-йо и Флор слушали внимательно.

- Сюда, в этот так называемый Истинный Мир, мы пришли умирать, - сказала Лили-йо с сомнением в голосе.

Пленник, у которого не было нижней челюсти, произнес:

- Когда личинка превращается в тайгерфлай, она думает, что умирает.

- Вы еще молоды, - прорычал Главный Пленник. - Вы начали новую жизнь. Где ваши тотемы?

Лили-йо и Флор посмотрели друг на друга. Убегая от уилтмилта, они побросали тотемы. А Харис вообще наступил на свой. Немыслимо!

- Вот видите! Тотемы вам больше не нужны. Вы еще молоды и, наверное, сможете иметь детей? Некоторые из них будут рождаться с крыльями.

Пленник с руками без костей сказал:

- Некоторые из детей могут родиться с отклонениями, как мы. А некоторые будут нормальными.

- Вы слишком отвратительны, чтобы жить! - прорычал Харис. - Почему не убивают таких уродов, как вы?

- Потому что мы все знаем, - ответил Главный Пленник. Его вторая голова поднялась и заговорила сиплым голосом:

- Не самое главное в жизни - иметь правильные формы. Куда важнее - обладать знанием. Потому что мы не можем нормально двигаться, мы можем думать. Живущие в Истинном Мире понимают ценность мысли в любом ее проявлении. И поэтому мы руководим живущими здесь.

Лили-йо и Флор застыли с раскрытыми ртами.

- Вы хотите сказать, что вы, жалкие Пленники, правите Истинным Миром? - наконец выдавила из себя Лили-йо.

- Да!

- Тогда почему вы Пленники?

Флайман, у которого большие пальцы рук срослись с мочками ушей, отчего казалось, что он вскинул руки, как бы протестуя, впервые заговорил сдавленным голосом:

- Править - значит служить… Те, кто обладает властью, являются ее рабами. Свободен только изгнанник. Потому что мы Пленники, у нас есть время разговаривать, думать и строить планы. Те, кто обладают знаниями, приказывают тем, у кого в руках оружие. Мы - это власть, хоть и правим мы без власти.

- Никто не причинит тебе вреда, Лили-йо, - добавил Банд Аппа Бонди. - Ты будешь жить среди нас и радоваться этой жизни.

- Нет, - сказали одновременно обе головы Главного Пленника. - Прежде, чем начать радоваться жизни, Лили-йо и ее подруга Флор - от мужчины пользы не будет - помогут нам в осуществлении наших планов.

- То есть нам следует рассказать им о вторжении? - спросил Бонди.

- Почему бы и нет? Флор и Лили-йо, прибыли вы сюда как раз вовремя. У вас еще свежи воспоминания о Тяжелом Мире и его обитателях. Нам нужны, эти воспоминания. Поэтому мы просим вас вернуться назад и помочь нам в осуществлении нашего Великого плана.

- Вернуться назад? - задохнулась Флор.

- Да. Мы собираемся напасть на Тяжелый Мир. Вы должны помочь нам вести наших воинов.

VI

Медленно тянулся долгий полдень Вселенной, - эта длинная золотая дорога, которая когда-нибудь приведет к вечной ночи. Время шло, и в мире ничего но происходило, за исключением незначительных событий, казавшихся их участникам очень существенными.

Для Лили-йо, Флор и Хариса за последнее время произошло много событий, основным из которых было то, что они научились летать.

Боль, возникавшая каждый раз, когда они работали крыльями, вскоре прошла, а новая кожа и сухожилия стали крепкими и красивыми. Люди получали огромное удовольствие от состояния свободного полета.

Они научились летать и охотиться группами. Когда пришло время, их посвятили в планы Пленников.

Люди, впервые попавшие в этот мир в коробочках бернуна совершенно случайно, только по прошествии многих миллионов лет поняли, как им повезло. Потому что постепенно человек лучше приспособился к жизни в Истинном Мире. Он научился выживать. И если люди и относились здесь враждебно к чему-либо, то только не к растениям.

Лили-йо очень быстро поняла, насколько проще и легче жить в новых условиях. Приказ Пленников отправляться в Тяжелый Мир пришел, когда Лили-йо, Флор и еще человек десять ели мягкий плаггираг.

Трудно было выразить словами то, что Лили-йо почувствовала.

- Здесь мы в безопасности, - сказала она, показывая на мир зелени, раскинувшийся под серебряными паутинами.

- Да. Если не считать тайгерфлай, - согласилась Флор.

Они отдыхали на высокой отвесной скале. Воздух здесь был плотным настолько, что но росли даже растения. Под ними раскинулось море зелени, - почти как на Земле - только в море этом часто попадались огромные кратеры.

- Этот мир меньше, - продолжала Лили-йо, которой очень хотелось, чтобы Флор догадалась, какие мысли тревожат ее. - Мы здесь больше. Нам не нужно так много сражаться.

- Скоро нам придется сражаться!

- А потом мы вновь сможем вернуться сюда. Это хорошее место, и здесь нет такого количества врагов. Тут можно жить, не опасаясь все время чего-то. Я думаю, что Вегги, Той, Грэну и другим детям здесь бы понравилось.

- Они бы скучали по деревьям.

- Скоро мы перестанем по ним скучать. Ведь теперь у нас есть крылья. Все дело в привычке.

Они разговаривали в тени огромной скалы. Над ними, словно громадные серебряные шары на фоне лилового неба, медленно двигались траверсеры. Наблюдая за ними, Лили-йо подумала о плане, который выработали Пленники.

Да, Пленники знали. Они сумели заглянуть в будущее, - то, чего она сделать не смогла. Она и ее спутники жили, как растения, жили, как придется. А Пленники не были растениями. Находясь в своих коробочках в пещере, они видели больше, чем те, которые были снаружи.

Да. Пленники знали все. У людей, которые первыми пришли в Истинный Мир, родилось мало детей. И потому, что они были старыми, и потому, что невидимые лучи убили в них способность к деторождению. Здесь было хорошо, но людей было очень мало. И одним из способов увеличения их количества была «доставка» детей и младенцев из Тяжелого Мира.

Это совершалось бесчисленное множество раз. Отважные флайманы возвращались в другой мир и похищали детей. Флайманы, напавшие на группу Лили-йо, и выполняли такого рода задание. Они взяли Байн, чтобы принести ее в Истинный Мир, но ни один из них до сих пор так и не вернулся.

Слишком много опасностей и роковых случайностей подстерегало их на долгом пути туда и обратно. Из тех, кто уходил, возвращались единицы.

Сейчас Пленники придумали лучший и более дерзкий план.

- Траверсер, - сказал Банд Аппа Бонди, отвлекая Лили-йо от ее мыслей. - Приготовились.

Он возглавил группу из двенадцати флайеров, отобранных для нового дела. Вместе с восемью остальными, трое из которых были мужчины, пятеро - женщины, в состав группы входили Лили-йо, Флор и Харис. Только один из них. Банд Аппа Бонди, был принесен в Истинный Мир ребенком; остальные прибыли сюда так же, как и Лили-йо.

Все осторожно поднялись и расправили крылья. Пробил час Великого события. И тем не менее им не было страшно. Ведь все они, за исключением Банд Аппа Бонди и Лили-йо, не заглядывали в будущее, как делали это Пленники. Лили-йо мысленно успокаивала себя: «Так должно быть». Двенадцать человек расправили крылья и взлетели навстречу траверсеру.

Траверсер ел. Он поймал одного из своих самых «вкусных» врагов - тайгерфлай. Он поймал ее в свою паутину и высосал все, оставив только чешую. Затем опустился на зеленую постель, тяжело придавив ветви, и начал медленно расти. А потом он отправится туда, куда звали его тепло и радиация. Он был рожден здесь, в этом мире, и еще ни разу не совершал этого пугающего и одновременно желанного путешествия в другой мир.

Траверсер был молод, но уже болен, хотя он и не знал об этом. Его поразил враг-тайгерфлай. Но траверсер этого тоже не знал. Его огромное тело ничего не чувствовало.

Двенадцать человек, мягко спланировав, приземлились на спину траверсера в месте, достаточно удаленном от глаз гиганта, чтобы чувствовать себя в безопасности. Они тихо стояли, спрятавшись в больших волосках траверсера, которые доходили им до плеч. Впереди мелькнул и исчез райплан. Мимо прошелестели три тамблевида. Кругом было тихо, как будто они находились на небольшом пустынном холме. Наконец они выстроились цепью и осторожно пошли вперед, глядя себе под ноги. Тело было неровное, бугристое, со множеством шрамов, так что двигались они очень медленно. Разных цветов волосы траверсера - зеленые, желтые, черные - росли в определенном порядке и естественно маскировали его тело. Во многих местах прямо из тела росли паразиты, питающиеся соками своего хозяина. Большинство из них погибнет во время перехода траверсера из одного мира в другой.

Люди старались, как могли. Каждый раз, когда траверсер ворочался, устраиваясь поудобнее, они все валились с ног, а когда начался подъем, продвижение стало совсем медленным.

- Есть! - закричала И Коин, одна из женщин.

Наконец-то они нашли то, что искали, то, зачем послали их Пленники.

Сгрудившись вокруг И Коин, все посмотрели туда, где волосы были аккуратно выгрызены и оголялся квадратный участок, сторона которого равнялась длине человеческого тела. В центре квадрата был круглый струп. Лили-йо наступила на него и почувствовала его необычайную твердость.

Ло Джинт приложил к струпу ухо. Тишина.

Все посмотрели друг на друга и одновременно, словно по команде, опустились на колени. Воткнув ножи по периметру струпа, они начали поднимать его. Траверсер зашевелился, и все упали ничком. Почка, росшая рядом, хлопнула, покатилась по склону и упала на землю. И тут же стала добычей тинпина. Люди продолжали свою работу.

Наконец они вскрыли струп и подняли его. Их взорам открылся темный тоннель, из которого потянуло теплом и влагой.

- Я пойду первым, - сказал Банд Аппа Бонди. Он опустился в отверстие, и за ним последовали все остальные. Когда последний человек спустился в тоннель, струп задвинули на место, и тут же раздался хлюпающий звук, говорящий о том, что начался процесс заживления.

Долгое время они сидели без движения, внимательно прислушиваясь и держа ножи наготове. Крылья их были сложены, а сердца громко стучали. Ведь они находились на вражеской территории. Когда-то, в лучшие времена, траверсеры выступали союзниками только тогда, когда были нужны; они поедали людей так же просто, как и все остальное. Но эта нора - результат работы их злейшего врага - тайгерфлай… Из немногих оставшихся в живых насекомых выносливый и коварный тайгерфлай сделал самого неуязвимого из всех живых существ своей добычей.

Самка-тайгерфлай прорывает такой тоннель. Вгрызаясь в тело траверсера, она через некоторое время останавливается и заканчивает рытье тоннеля чем-то вроде камеры. Своим хвостовым жалом она парализует внутренности траверсера, препятствуя заживлению раны. Здесь, в камере, она откладывает яйца и уж затем выбирается на поверхность. К моменту появления личинок уже имеется много вкусной свежей пищи.

Банд Аппа Бонди подал знак, и группа осторожно двинулась вдоль тоннеля. Дышать было трудно, и видимость была минимальной. Они пошли еще медленнее, еще осторожнее: впереди что-то двигалось. Неожиданно все вокруг пришло в движение.

- Берегись! - вдруг закричал Банд Аппа Бонди. На них кто-то нападал из темноты.

Сами не понимая как, они оказались в камере. На них двигались сотни личинок, в ярости щелкая челюстями, достигающими человеческих размеров.

Банд Аппа Бонди успел срубить только первую личинку. Вторая откусила ему голову. Он упал, и его товарищи, переступая через труп, бросились в темноту, навстречу клацающим челюстям.

За крепкой головой у личинок было мягкое тело. Один удар ножом - и они лопались, разбрызгивая свои внутренности. Личинки дрались, но делать это не умели. Люди рубились яростно. Потерь больше не было. Прижавшись спинами к стене, они рубили и кололи, ломая челюсти и вспарывая мягкие животы. Они убивали и убивали, без ненависти, но и без жалости; убивали, стоя уже по колено в слизи. Рыча от удовольствия, Харис покончил с последней личинкой.

Одиннадцать уставших человек ушли обратно в тоннель переждать, пока сойдет слизь. Им предстояло куда более долгое ожидание.

Траверсер зашевелился. Какое-то беспокойство охватило его. Что он сделал? Что он должен сделать? Что сделано - то сделано, а что предстоит сделать - он сделает. Выдохнув кислород, траверсер поднялся.

Он медленно пополз по паутине туда, где воздух был разрежен. Раньше он всегда останавливался здесь. Теперь же в этом не было смысла. Воздух был ничто. Осталась только жара - обжигающая и пронзающая, согревающая и расслабляющая.

Траверсер выбросил порцию паутины. Набирая скорость, он уходил все дальше и дальше оттуда, где летали тайгерфлай. Далеко-далеко впереди, светясь и переливаясь белым, голубым и зеленым, плавало полушарие…

VII

Большая часть леса утопала в тишине. Но это вовсе не указывало на отсутствие жизни. Все было полно ею. Но возросший уровень радиации, которая уничтожила мир животных, явилась причиной триумфа жизни растений. Неповторимые в своем многообразии, везде царили растения. А растения были немы.

Новая группа во главе с Той двигалась по лесу, ничем не нарушая этой глубокой тишины. После того, как они побывали на Верхнем Ярусе, зеленая кожа их стала темнее. Постоянно помня об опасности, они с максимальной осторожностью продвигались вперед. Их гнал страх. И хотя они не знали, куда идут, движение давало им обманчивое ощущение безопасности. Поэтому они двигались.

Они замерли, увидев белый язык, который медленно опускался вдоль древесного ствола. Волокнистый, грубый и обнаженный, чем-то напоминавший змею, он бесшумно сползал с Верхнего Яруса.

- Сакерберд, - сказала Той. И хотя ее лидерство в группе находилось еще под вопросом, дети - все, за исключением Грэна, собрались вокруг нее и испуганно смотрели на движущийся язык.

- Он не причинит нам вреда? - спросила Фай. Ей было пять лет, и она была на год старше маленькой Фай.

- Мы убьем его! - воскликнул Вегги и высоко подпрыгнул. - Я знаю, как убить его. Я убью его!

- Я убью его, - твердо вымолвила Той, как бы подчеркивая свое лидерство. Она шагнула вперед, одновременно сматывая с талии веревку.

Остальные смотрели с тревогой, не очень-то доверяя умению Той. Большинство из них были уже подростками - широкоплечими, с сильными руками и длинными пальцами. Среди них было трое юношей: умный Грэн, самоуверенный Вегги и тихий Поас. Грэн, самый старший, сделал шаг вперед.

- Я тоже знаю, как поймать его, - обратился Грэн к Той, одновременно наблюдая за опускающимся языком. - Я буду держать тебя. Той, тебе понадобится помощь.

Той повернулась к нему. Она улыбнулась, потому что он был красивым и когда-нибудь станет ее мужчиной. И сразу же нахмурилась, ибо она была лидером.

- Грэн, ты теперь мужчина. К тебе можно прикасаться только во время сезона спаривания. Я сама поймаю его. А потом мы все пойдем на Верхний Ярус, убьем его и съедим. У нас будет праздник. Мы будем отмечать мое лидерство.

Грэн и Той обменялись вызывающими взглядами. Но насколько она была еще не готова взять на себя роль лидера, настолько он не принял на себя - его, честно говоря, не привлекала роль бунтаря. Свое несогласие с ней он старался пока не показывать. Грэн отошел, положив руку на тотем - это маленькое изображение его самого, которое вселяло в него уверенность.

- Делай, как знаешь, - сказал он, но Той уже отвернулась.

На самой верхушке леса сидел сакерберд. Растительное происхождение наложило отпечаток на его разум и нервную систему: их состояние находилось на зачаточном уровне. Однако такое положение компенсировалось огромными размерами сакерберда.

Имея форму двукрылой споры, сакерберд никогда не складывал крыльев. Они у него почти не двигались. И тем не менее, именно благодаря своим крыльям, которые достигали в размахе двухсот метров и были покрыты чувствительными волосками, сакерберд стал хозяином воздушных потоков, господствовавших в этом мире, похожем на большую теплицу.

Осторожно, в любой момент готовый увернуться от возможной опасности, которыми был полон этот лес, язык медленно опускался, аккуратно минуя плесень и грибки. Наконец, он достиг земли, сырой и тяжелой от огромного количества пищи, и, погрузившись в нее, принялся сосать.

- Все, - сказала Той. Она уже была готова и чувствовала, как за ее спиной волнуются остальные. - Теперь - ни звука.

На одном конце веревки был привязан нож. Она подалась вперед и завязала на языке скользящий узел. А потом со всей силы вонзила нож в дерево. В следующее мгновение язык раздулся и увеличился по всей длине: сакерберд начал всасывать землю в свой «желудок». Узел затянулся. Сакерберд и не подозревал, что он уже пленник и не может взлететь со своего насеста.

- Здорово! - восхищенно воскликнула Поили. Она была лучшей подругой Той и во всем старалась подражать ей.

- Быстро, на Верхний Ярус! - крикнула Той. - Сейчас мы убьем его!

И все устремились вверх по ближнему стволу дерева. Все, за исключением Грэна. По своей природе Грэн не был непослушным, просто он знал более легкий путь на Верхний Ярус. И сейчас Грэн сделал то, чему в свое время научился у Лили-йо и Хариса: он засвистел.

- Грэн, пойдем! - позвал его Поас.

Грэн покачал головой, и Поас, пожав плечами, полез вслед за остальными. Сверху, из кроны деревьев, подчиняясь команде Грэна, выплыл дамблер и завис над ним. Ухватившись за него, Грэн засвистел вновь, и дамблер медленно понесся вверх. Грэн прибыл на Верхний Ярус почти одновременно с остальными детьми. Но в отличие от них, взмокших и запыхавшихся, он был бодрым и веселым. - Ты не должен был этого делать, - сердито сказала ему Той. - Ты был в опасности.

- Меня ведь никто не съел, - ответил Грэн и вдруг похолодел при мысли о том, насколько права была Той. Лезть по дереву было трудно, но безопасно. Парить среди листьев, где полно страшных чудовищ, нападавших молниеносно, было легко и в то же время смертельно опасно. Тем не менее он жив, а все остальные очень скоро оценят его способности.

Белый язык находился рядом. Его хозяин, расположившийся прямо над детьми, непрерывно вращал своими огромными глазами. Сакерберд не имел головы. Между двумя неподвижными крыльями было подвешено тяжелое тело, похожее на мешок, на котором торчали протуберанцы-глаза и семена-луковицы. Между последними - сумка, из которой свешивался язык. Той разместила свои силы таким образом, чтобы нападение на чудовище началось со всех сторон одновременно.

- Убейте его! - закричала она. - Прыгайте! Быстро!

Они бросились на птицу, крича от волнения и охватившей их ярости.

Сакерберд дернулся, взмахнул крыльями. Восемь человек - все, за исключением Грэна, - свалились огромному существу на спину, покрытую легкой листвой, и стали наносить удары ножами, стараясь поразить его нервную систему. Но именно в листьях таилась главная опасность: прямо на Поаса выполз самец тайгерфлай, вероятно, дремавший здесь же и потревоженный детьми.

Увидев перед собой огромного, размером с человека, желто-черного врага, Поас повалился назад, пронзительно крича.

Вегги бросился другу на помощь. Слишком поздно! Тайгерфлай уже был над Поасом, который так и не успел вскочить на ноги. Полосатое тело изогнулось, и мощное жало вонзилось в незащищенный живот Поаса. Лапы насекомого обхватили мальчика, и, громко жужжа, тайгерфлай унес свою парализованную жертву. Нож, брошенный Вегги, так и не достиг цели.

Времени оплакивать потерю не было. Почувствовав боль, сакерберд рванулся изо всех сил. И только веревка, привязанная Той, удержала его. Но и она могла порваться в любой момент.

Грэн был под животом у этой твари, когда услышал крики Поаса и понял: что-то случилось. Затем он увидел, как огромное тело поднялось и ударило крыльями в воздухе. На мальчика посыпался дождь из листьев и мелких веток. Сук, за который держался Грэн, задрожал.

Грэна охватила паника. Единственное, о чем он думал, так это, что сакерберд может вырваться и улететь. И, чтобы этого не случилось, его нужно убить, причем как можно скорее. Изо всех сил он стал наносить удары ножом по языку, который корчился и извивался, пытаясь освободиться от веревки. После очередного удара на языке появился разрез, и в ту же секунду из него хлынул поток жирной грязи, окативший Грэна с ног до головы. Сакерберд рванулся еще раз, и рана увеличилась.

С ужасом Грэн понял, что сейчас произойдет. Он бросился вперед и вцепился в одно из семян-луковиц. Все, что угодно, но только не это - быть брошенным в лесном лабиринте, где он может блуждать всю оставшуюся жизнь, так и не встретив никогда людей.

Сакерберд упорно пытался освободиться. С каждым рывком края раны на языке расширялись. И, наконец, оборвав язык, сакерберд взмыл в небо. В смертельном страхе Грэн пополз туда, где, тесно прижавшись друг к другу, сидели семь человек.

Сакерберд быстро уходил в слепящее небо. Сияло солнце, медленно приближаясь к тому дню, когда оно превратится в «новую звезду» и сожжет себя и планеты. А внизу раскинулась бескрайняя зелень, упрямо поднимаясь навстречу источнику своего существования.

- Убейте эту тварь! - закричала Той, вставая на колени и замахиваясь ножом. - Убейте ее! быстро! Разорвите ее на части. Иначе мы никогда больше не вернемся в джунгли!

Грэн ударил первым. За ним - остальные. Они вырывали большие куски коры и сбрасывали их вниз. Куски становились добычей хищников, которые хватали их прямо в воздухе, не давая упасть в листву.

Дети смертельно устали, а птица летела. Но оказалось, что и ее выносливость имеет пределы. Из ран сочился сок, взмахи крыльев становились все резче. Наконец сакерберд начал снижаться.

- Той, Той, посмотри, куда мы летим! - закричала Дрифф, указывая на сверкающее пространство, раскинувшееся перед ними.

Они были молоды, и еще ни разу не видели моря. Интуитивно дети почувствовали: перед ними - величайшая опасность.

Они увидели полоску берега. Именно здесь развернулось самое жестокое сражение за выживание. Жители суши встретились тут с обитателями океана.

Цепляясь за листву, покрывавшую сакерберда, Грэн подполз к Той, сидевшей рядом с Пойли. Он видел свою вину в том, что они оказались сейчас в таком положении, и очень хотел хоть как-то исправить это.

- Мы можем вызвать дамблеры, и они отнесут нас домой.

- Это хорошая идея, Грэн, - сказала Пойли, но Той лишь посмотрела на него.

- Попробуй, вызови дамблера, Грэн, - сказала она.

Грэн засвистел, но сильный ветер тут же унес этот звук. Мальчик надулся и замолчал.

- Если бы эта идея была хорошей, она бы уже пришла мне в голову, - сказала Той, обращаясь к Пойли.

Грэн решил не обращать на них внимания.

Попав в теплый восходящий воздушный поток, птица стала опускаться еще медленнее. Все попытки птицы развернуться и полететь обратно в лес, привели лишь к тому, что сейчас она летела параллельно береговой черте, и люди могли видеть, что их здесь ждет.

Здесь шла война, не прекращающаяся тысячи лет. Война без главнокомандующих. Правда, одна из воюющих сторон все же имела своего генерала - дерево, которое, развиваясь и разрастаясь, покрыло всю землю - от берега до берега, - обрекая на голодную смерть и вымирание своих соседей и врагов. Дерево подчинило себе весь континент, всю его освещенную часть.

Оно почти покорило Время, ибо продолжительность жизни его многочисленных стволов была бесконечна. И только море оно не смогло покорить. Дойдя до побережья, это могущественное дерево остановилось и отступило.

Здесь, среди прибрежных скал, песков и болот, обрели свое последнее пристанище деревья, побежденные банианом.

Берег был их негостеприимным домом. Иссохшие, уродливые, непокорные - они росли здесь, как могли. Земля, на которой деревья росли, называлась Номансланд - Ничейная земля. С обеих сторон они были окружены врагами: с одной стороны безмолвно возвышались деревья, а с другой - были ядовитые морские водоросли и другие враги. А над всем этим, безразличное ко всему, светило солнце.

Птица быстро падала, и люди уже могли слышать плеск водорослей. Все они сбились плотной кучей в беспомощном ожидании. Сакерберд развернулся над морем. Прибрежная полоса его была сплошь покрыта водорослями, корни которых уходили в спокойную воду. С трудом птица направила свой полет в сторону узкого каменистого полуострова, врезавшегося в море.

- Смотрите, внизу - скала! - закричала Той.

Скала возвышалась над полуостровом. Высокая, узкая, серая. И она стремительно приближалась. Сейчас птица врежется в нее. Очевидно, уже умирая, она увидела небольшую площадку у подножия скалы и выбрала ее как единственное безопасное место. Но крылья уже были не в состоянии нести огромное тело: птица стремительно падала, а навстречу ей - так же стремительно - приближалась земля с торчащей скалой.

- Держись! - закричал Вегги.

В следующее мгновенье они врезались в верхушку скалы и их бросило вперед. От удара одно крыло треснуло и сломалось, но сакерберд все же удержался на скале.

Той поняла, что произойдет в следующую секунду - птица не сможет удержаться и все равно упадет, а вместе с ней и люди. Гибкая, как кошка. Той прыгнула вниз и приземлилась на один из скальных выступов. Затем она позвала своих товарищей. По одному они запрыгали к ней. Осталась одна Май. Но вот и она, крепко сжав свой тотем, прыгнула навстречу спасению.

Сакерберд беспомощно посмотрел на них своим полосатым глазом. Той заметила, что от удара тело птицы раскололось, и глубокая трещина рассекла его поперек. Птица поползла вниз. Ее изуродованное крыло заскользило по уступам скалы. Захват ослабел. Она сорвалась и упала, а дети, перегнувшись через свое естественное укрытие, следили за ее падением.

Сакерберд упал у подножия скалы и откатился. Удивительно живучий, он не погиб и на этот раз.

Он поднялся и, медленно, тяжело покачиваясь, стал отползать от скалы, волоча за собой крылья. Однако крыло, прошелестев по прибрежной гальке, окунулось в воду.

Поверхность моря, неподвижная еще секунду назад, ожила, и из нее показались длинные жесткие стебли морского растения, густо покрытые наростами. Медленно, как бы нехотя, один из стеблей поднялся и ударил по крылу. И если первый удар можно было назвать вялым, то последующий был нанесен уже в полную силу, а дальше - в работу включились остальные стебли. И вот уже на четверть мили море закипело под их ударами - ударами растений, слепо ненавидящего любую иную форму жизни.

Пытаясь уйти от нападения, сакерберд предпринял усилия, чтобы отползти подальше в сторону. Но длина ожившего растения казалась бесконечной. На птицу сыпался град ударов, и все попытки уклониться от них ни к чему не привели. Некоторые удары были так сильны, что наросты на стеблях лопались, а из них во все стороны разлеталась желто-коричневая жидкость. Место на птице, куда попадал яд, пенилось, и появлялся отвратительный коричневый дым. Сакерберд терпел боль молча, ибо он был нем. Медленно, запинаясь, он уползал с полуострова к берегу, уворачиваясь от ударов и уходя от захватов, волоча за собой тлеющие крылья. Но этот мрачный берег таил в себе и другие опасности. Как только длинные стебли, устав сечь птицу, скрылись под водой, из нее тотчас же показались щупальца, усеянные большими зубами. Сакерберд уже почти добрался до берега, когда зубы вонзились в его тело. На этот раз вырваться он уже не смог: несколько щупальцев пронзило своими зубами его тело и крылья. Силы оставили его. Он пошатнулся и упал в воду, которая, принимая его, раскрылась и превратилась в один большой рот.

Восемь испуганных человек видели все это, находясь на вершине скалы.

- Мы никогда не выберемся отсюда, - сказала самая маленькая из них - Фай и заплакала.

Морские водоросли захватили добычу, но еще не стали ее полноправными хозяевами, потому что зашевелились растения Номансланда. Зажатые между джунглями и лесом, некоторые из них, похожие на мангровое дерево, уже на протяжении многих лет бесстрашно подбирались к воде. Другие, паразиты по природе, росли на своих соседях, вытянув к воде длинные крепкие ветви, похожие на удилища.

Эти и другие обитатели ничейной территории рванулись к добыче, намереваясь отобрать ее у своих морских врагов. Из-под воды взметнулись их корни, в одно мгновенье обвившие птицу. И закипела битва.

Казалось, все побережье ожило, когда двинулись в бой боевые порядки двух противоборствующих армий.

Растения бешено извивались. Над морем поднялась завеса из облака брызг, делая из всего происходящего еще более кошмарное зрелище. Из леса на поле боя уже спешили хищники, стремящиеся урвать свою долю добычи. В этой безумной, бескровной битве о птице все забыли, и ее разорванное тело, уже никому не нужное, валялось в прибрежной пене.

Той встала.

- Мы должны идти сейчас, - голос ее был полон решимости. - Сейчас самое время добираться к берегу.

Для семерых перепуганных людей ее речь была словами обезумевшего.

- Но мы там все погибнем, - сказала Пойли.

- Нет. Как раз сейчас мы не погибнем. Они дерутся между собой и слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Если мы не отправимся сразу, то потом будет слишком поздно.

Авторитет Той не был абсолютным. Никто не двинулся с места. Тогда, разозлившись. Той ударила Фай и Шри. Но главными ее противниками были Вегги и Май.

- Да нас убьют, как только мы появимся там, - сказал Вегги. - По-моему, пути к спасению нет. Мы все только что видели, что произошло с таким сильным существом, как сакерберд.

- Мы не можем просто оставаться здесь и ждать смерти, - зло ответила ему Той.

- Но мы можем остаться и подождать еще немного, - сказала Май. - Пожалуйста, давайте подождем!

- Но ведь ничего не изменится, - Пойли приняла сторону Той. - Будет только хуже. И никто, кроме нас самих, нам не поможет.

- Нас убьют, - упрямо повторил Вегги.

- В отчаянии Той обернулась к самому старшему из ребят - Грэну.

- А что ты скажешь? - спросила она. С застывшим выражением лица Грэн наблюдал за происходившим на берегу. Он повернулся к ней, и лицо его по-прежнему ничего не выражало.

- Ты ведешь группу. Той. Те, кто хотят подчиняться тебе, - пусть делают это. Таков закон.

Той поднялась.

- Пойли, Вегги, Май и все остальные, - за мной! Мы пойдем сейчас, пока они слишком заняты собой, чтобы заметить нас. Мы должны вернуться обратно в лес!

И без промедления она перевалилась через край уступа и начала спускаться вниз. Остальные, испугавшись, что вообще останутся одни, поспешили за ней.

На поле боя стоял оглушительный гвалт. Уничтожая друг друга, растения не обращали внимания на людей, уже успевших насквозь промокнуть.

Поверхность моря бурлила от взрывов. Некоторые деревья, растущие на Номансланде и осаждаемые со всех сторон, на протяжении долгих веков уходили корнями в глубь песков не только в поисках пищи, но и в целях защиты от своих врагов. Они обнаружили уголь, добрались до серы и открыли месторождения нитрата калия. У себя внутри они очищали ископаемые и смешивали их. Полученный в результате этого процесса порох по капиллярам поднимался наверх и откладывался в особых коробочках на самых верхних ветвях. Именно последние бросали сейчас свою взрывчатку в морские водоросли, которые извивались и гибли под обстрелом.

План, предложенный Той, был непродуманным: ставка в нем делалась на везение, а не основывалась на четком расчете. На одной стороне полуострова водоросли и морские растения в огромном количестве выползли далеко на сушу и опутали дерево, бросающее коробочки с порохом. С помощью всей своей массы водоросли пытались с корнем вырвать дерево и утащить его, и битва здесь шла не на жизнь, а на смерть. Люди промчались мимо и исчезли в спасительных зарослях пырея.

И только теперь они заметили, что среди них нет Грэна.

VIII

А Грэн по-прежнему лежал под палящими лучами солнца, укрывшись за выступом скалы.

Ему было страшно, но страх не являлся единственной причиной того, почему он остался. Конечно, он понимал, и сказал об этом Той, насколько важно для всех подчиниться ей в сложившейся ситуации. Но вот он-то по своей натуре как раз и не был склонен к подчинению. Особенно сейчас, когда план, предложенный Той, давал так мало надежды на спасение. Кроме того, в его голове уже возникла другая мысль, хотя он и не знал, как выразить ее словами.

«О, да разве можно это высказать? - обратился он к себе. - У меня даже слов на это не хватает!»

Его очень заинтересовала скала. Все другие члены группы не были склонны к умственному анализу. Упав на скалу, Грэн, единственный из всех, понял, что это - не просто каменная глыба. Это - какое-то сооружение, построенное разумными существами. Термитник! И в нем должен быть подземный, совершенно безопасный, ход на побережье.

Итак, еще раз посмотрев, как его товарищи с трудом пробираются к берегу, Грэн рукояткой ножа постучал о скалу рядом с ним.

Ответа не последовало. И вдруг кусок скалы позади Грэна отодвинулся в сторону. Услышав слабый звук, он обернулся - из темноты на него смотрели восемь термитов.

Когда-то непримиримые враги, сейчас термиты и человек относились друг к другу почти по-родственному тепло, словно канувшие столетия сблизили их. Теперь, когда человек являлся, скорее, изгнанником, а не хозяином Земли, его отношения с термитами строились на равных.

Термиты окружили Грэна, изучая его. Он стоял спокойно, не шевелясь, а их белые тела неторопливо передвигались вокруг него. Термиты были такие же крупные, как и он, и от них исходил резкий, но не отталкивающий запах. Убедившись, что Грэн безвреден, термиты направились к краю выступа. Судя по всему, они смотрели на битву, развернувшуюся внизу. Грэн не знал, могут ли они видеть в ослепительных лучах солнца. Но уж грохот-то, доносящийся снизу, они наверняка слышали.

Грэн осторожно шагнул к открытому входу в термитник, из которого веяло прохладой и исходил незнакомый запах.

Два термита тут же двинулись наперерез и преградили ему путь. Их челюсти находились как раз на уровне его горла.

- Я хочу спуститься вниз, - сказал он. - Я не причиню никому вреда. Пропустите меня внутрь.

Один из термитов исчез в проходе, и через минуту их вернулось уже двое. Грэн отпрянул назад: у второго термита на голове был гигантский нарост.

Нарост был коричневого цвета, пористый, как губка, и похожий на пчелиные соты. Он обрамлял череп термита, уходил вниз и кольцом смыкался на его шее. Страшная ноша, казалось, совсем не беспокоила насекомое. Термит шагнул вперед, и остальные расступились, пропуская его. Он пристально посмотрел на Грэна и отвернулся.

Царапая по песку, термит принялся рисовать. Примитивно, но предельно понятно он изобразил термитник, прочертил линию, а затем соединил их двумя параллельными линиями, образовавшими узкую полоску. Было очевидно, что одна линия - это берег, а полоска - полуостров. Грэн страшно удивился. Он и не подозревал о наличии подобных способностей у насекомых. Он обошел рисунок. Термиты отступили, внимательно глядя на Грэна. Они чего-то ждали от него. Взяв себя в руки, Грэн наклонился и дополнил рисунок. Он прочертил линию из верхней точки термитника до его середины, затем через полоску, и к берегу. И показал на себя.

Было непонятно, поняли его насекомые или нет. Они просто развернулись и поспешили вовнутрь. Грэн последовал за ними, справедливо рассудив, что ничего другого ему не остается делать. Ему не препятствовали: очевидно, что просьба его была ими понята.

В нос ударил незнакомый запах. Грэн весь напрягся, когда различил звуки и понял, что закрывают вход. После яркого солнца снаружи здесь стояла непроглядная темень.

Для Грэна спуск был легким; со всех сторон его окружали выступы различной величины, за которые он хватался, опускаясь все ниже и ниже.

Когда его глаза привыкли к темноте, Грэн увидел, что тела термитов излучают слабый свет, и понял, почему они принимают самые различные очертания. Некоторые из термитов двигались совершенно бесшумно. Как привидения, они скользили по многочисленным ходам. Грэн не мог понять, чем они заняты.

Наконец, опустившись на самый низ термитника, они остановились. Согласно расчетам Грана, они находились ниже уровня моря. Воздух здесь был влажный и тяжелый. Теперь с Грэном остался только термит с наростом; остальные ушли стройной колонной, даже не оглянувшись. Только сейчас Грэн обратил внимание на какой-то странный зеленоватый свет. Сразу он не мог определить его источник, так как почти бежал, поспевая за своим проводником. Коридор, по которому они шли, был неровным и тесным от большого количества термитов, занятых своими делами. Здесь были и другие живые маленькие существа, которых либо в одиночку, либо по нескольку пар сопровождали термиты.

- Не так быстро! - закричал Грэн. Но проводник не обратил на его слова никакого внимания.

Стало светлее. Зеленый свет шел с обеих сторон тоннеля. Грэн увидел, что он пробивается сквозь слюдяные окна, и поразился гениальности строителей. Окна смотрели прямо в море, и сквозь них можно было наблюдать зловещих морских растений.

Грэн очень удивился всему увиденному: все обитатели подземелья были заняты своим делом. Никто не обращал на него внимания. И только однажды живое существо, принадлежащее термитам, приблизилось к нему. Пушистое, на четырех лапах, с хвостом и светящимися желтыми глазами, оно было почти одного роста с Грэном. Глядя на него, существо произнесло «Мяу!» и попыталось потереться об него. Содрогнувшись, Грэн увернулся и поспешил за своим проводником.

Пушистое существо с явным сожалением посмотрело ему вслед, затем отвернулось и направилось за термитами, которые терпели его и кормили. Чуть позже Грэн увидел несколько таких же существ; некоторые из них почти полностью были покрыты грибковым наростом.

Наконец, проводник подвел Грена к месту, где широкий тоннель разделялся на несколько более узких. Не раздумывая ни секунды, проводник выбрал тот, который плавно уходил вверх. И вдруг темнота рассеялась - это термит отодвинул плоский камень, закрывавший вход, и вылез наружу.

- Вы были очень добры, - сказал Грэн, выбравшись. Он старался держаться как можно дальше от коричневого нароста.

Термит развернулся и исчез в норе, даже не оглянувшись.

Грэну не нужно было долго думать, чтобы понять, что перед ним - Номансланд. Он слышал запах моря. До него доносился шум битвы, развернувшейся между земными растениями и морскими водорослями. Он ощущал предельное напряжение во всем, что окружало его, и подумал, что жить в лесу - куда спокойнее. А над головой его по-прежнему светило солнце.

Грэн решил, что самым правильным сейчас будет доползти до границы полуострова и попытаться найти следы Той. Добравшись до морского берега, он сможет хорошо просматривать полуостров, который и станет для него отличным ориентиром.

Грэн абсолютно точно знал, где находится море, потому что сквозь уродливые деревья мог видеть сухопутную Границу Номансланда. С этим все было ясно.

Вдоль всей Границы стеной стоял великий баниан. Стоял непоколебимо, несмотря на то что его стволы и ветви носили следы многочисленных атак со стороны моря и Номансланда. Чтобы помочь дереву отражать нападения отверженных растений Номансланда, здесь собрались те, кому баниан служил домом и укрытием: трапперы, уилтмилты, плаггираги и другие, готовые пресечь любое, даже малейшее, движение вдоль Границы.

Оставляя у себя за спиной столь мощное прикрытие, Грэн осторожно двинулся вперед.

Шел он медленно, вздрагивая от каждого звука. Однажды, бросившись на землю, он едва успел увернуться от тучи длинных смертоносных игл, запущенных в него из зарослей. Приподняв голову, он увидел кактус, который раскачивался, перестраивая свою оборону. До этого он ни разу не встречал кактуса. Ему стало не по себе при мысли о неизвестных опасностях, окружавших его.

Немного позже Грэн увидел нечто еще более странное. Он уже занес было ногу, чтобы переступить через дерево, скрученный ствол которого напоминал петлю, как вдруг эта петля захлестнулась. Только благодаря своей мгновенной реакции Грэн успел выдернуть ногу, ободрав при этом кожу. Пока он лежал, приходя в себя от испуга, на расстоянии вытянутой руки проползло какое-то животное.

Это была рептилия - длинная, с крепкой и грубой кожей, с усеянной множеством зубов пастью. Когда-то (в те давно ушедшие времена, когда у человека для всего имелись названия) рептилия называлась аллигатором. Глянув на Грэна, аллигатор исчез под стволом.

Почти все животные вымерли еще миллионы лет назад. Буйно развивающаяся под палящими лучами солнца растительность сломила и уничтожила их. Но вместе с некоторыми из старых деревьев, загнанными на болота и побережье океана, отступили несколько видов животных. Здесь они влачили свое существование, наслаждаясь жарой и получая удовольствие от жизни, насколько это было возможно.

Двигаясь с еще большей осторожностью, Грэн шел вперед. Шум битвы остался далеко позади, и он продвигался в абсолютной тишине. Все вокруг молчало, казалось, в ожидании чего-то.

Грэн остановился. На сердце было неспокойно. Вдруг очень захотелось быть вместе с остальными. Его охватила тоска. Однако причиной ее было не то, что он не подчинился и зашел сюда через термитник, а то обстоятельство, что все остальные повели себя глупо, не предложив ему лидерство.

Внимательно посмотрев по сторонам, Грэн засвистел. Ответа не последовало. И вдруг стало так тихо, что, казалось, его слушают даже эти растения, у которых не было ушей. Грэна охватила паника.

- Той! - закричал он. - Вегги! Пойли! Где вы?

На крик Грэна из листвы опустилось нечто, похожее на клетку, и придавило его к земле.

Как только Той и шесть ее товарищей достигли берега, они бросились в высокую траву, пряча друг от друга глаза и приходя в себя после пережитого испуга. Продираясь сквозь поле боя, они насквозь промокли. Успокоившись, заговорили о Грэне. Поскольку он был мальчиком, он был ценен. Они не могли вернуться за ним, но могли подождать его. Оставалось только найти относительно безопасное место, где они смогли бы дождаться его возвращения.

- Мы не будем долго ждать, - сказал Вегги. - Грэн не должен был оставаться. Давайте бросим его и забудем о нем.

- Он нужен нам для спаривания, - возразила просто Той.

- Я буду твоим мужчиной, - сказал Вегги. - Я буду со всеми вами еще до того, как зацветет фиговое дерево. Я уже взрослый.

В волнении он вскочил и заплясал перед женщинами, демонстрируя свое тело, к которому они не испытывали отвращения, а, учитывая то, что Вегги остался их единственным мужчиной, даже желали его.

Вегги бросился к Май, которая поднялась, чтобы потанцевать вместе с ним. Увернувшись, она побежала прочь. Дурачась, Вегги устремился за ней. Она смеялась, он - кричал.

- Вернитесь! - одновременно и яростно закричали Той и Пойли.

Не обращая внимания на их крики, Вегги и Май выбежали из травы на песчаный склон. И тут же из песка взметнулась большая рука и схватила Май за ногу. Она закричала, а из песка появилась еще одна рука и обвилась вокруг нее, затем - еще одна… Май упала. Вегги бросился ей на помощь, вынимая на ходу нож. Из песка появились другие руки и обвились уже вокруг него.

Когда на Земле растения вытесняли все живое, наименее подверженными данному процессу оказались растительные обитатели моря. Эта среда была не так чувствительна к изменениям, как земля. И тем не менее изменение размеров и бурное распространение морских водорослей заставило многих морских обитателей преобразовать характер и места произрастания.

Новые чудовищные водоросли мастерски ловили крабов, опутывая их своими вечно голодными стеблями. Они даже научились вытаскивать их из-под камней в то время, когда крабы были абсолютно беззащитны: старый панцирь они уже сбрасывали, а новый был еще мягким. Через несколько миллионов лет крабов не осталось вообще.

Тем временем у осьминогов начались большие неприятности с водорослями. С исчезновением крабов они лишились своей основной пищи. Вынужденные одновременно спасаться от водорослей и искать себе пропитание, многие из них покинули океан. Они стали обитателями побережья - и появился песчаный осьминог.

Той и остальные бросились спасать Вегги, единственного оставшегося у них мужчину. С яростью они набросились на щупальца. Однако у песчаного осьминога их было достаточно, чтобы справиться со всеми ими. Даже не показывая из песка своего тела, он обвил всех семерых своими щупальцами, несмотря на то что люди отбивались изо всех сил. Ножи оказались бесполезными - щупальца повалили людей на песок и постепенно их крики начали стихать.

На Номансланде, где происходила наиболее жестокая борьба за выживание, процесс имитации был наиболее заметен. Живой и самый яркий пример подобной имитации - уиллы. Их невозможно было отличить от песчаного осьминога. И, став таковыми, они закрепились как самые неуязвимые существа на всем зловещем побережье.

Уиллы жили под песком или галечником, а на поверхности оставалась только их листва. Со временем корни уиллов приобрели гибкость и, превратившись в щупальца, стали прочными, как сталь. Одному из этих существ люди и были обязаны своей жизнью.

В интересах осьминога было задушить свою жертву как можно быстрее. Длительная борьба привлекала его врагов - уиллов; ставшие похожими на осьминога, они превратились в его смертельных врагов. Сейчас они приближались к нему. Двое из них прокладывали себе дорогу под песком, неся по поверхности листья, похожие на безобидные кусты, за которыми вился шлейф взрыхленной грязи.

Они напали мгновенно, без предупреждения. Их корни были длинными и ужасно сильными. Первый - с одной стороны, второй - с другой, они захватили щупальца осьминога. Последний знал этот смертельный захват и его чудовищную силу. Ему ничего не оставалось делать, как отпустить людей и вступить в смертельную схватку со своим давним врагом. Рванувшись так, что люди разлетелись в разные стороны, он появился из песка с раскрытой пастью и круглыми от страха глазами. Взвившись, один из уиллов сильным движением перевернул осьминога вверх ногами. Перевернувшись еще раз, осьминог вошел в первоначальное положение, освободив при этом от захвата все свои щупальца, кроме одного. Быстрым движением челюстей он откусил его и такой яростью, как будто его собственное тело было его злейшим врагом. Море находилось рядом, и, повинуясь своим инстинктам, он решил искать спасения там. Но корни-щупальца уже со свистом резали воздух, ища его. И они нашли его! Осьминог поднял целую тучу песка и щебня в ярости, что путь к отступлению отрезан. Но уиллы уже держали его, и на двоих уиллов приходилось около тридцати пяти щупалец.

Люди забыли о том, где они находятся, и замерли, наблюдая за неравной дуэлью. Но вдруг в их направлении метнулись щупальца.

- Бежим! - закричала Той, первая приходя в себя и увидев, как песок взметнулся у ее ног.

- У него Фай! - услыхала она крик Дрифф.

Самая маленькая из группы была в беде. Одно из белых щупалец обвилось вокруг нее с такой силой, что девочка не могла даже крикнуть. Ее лицо и руки стали багровыми. В следующую секунду щупальце оторвало ее от земли и со страшной силой ударило о ствол стоявшего рядом дерева. Люди видели, как ее изуродованное, окровавленное тельце скатилось в песок.

- Все, - хрипло сказала Той, - пошли!

Они добежали до ближайших зарослей и повалились на землю, тяжело дыша. Все еще переживая потерю своего младшего товарища, они услышали, как песчаный осьминог был разорван на части.

IX

Ужасные звуки утихли, а шесть человек все еще лежали на земле. Наконец, Той поднялась и заговорила.

- Видите, что произошло из-за того, что вы не позволили мне вести вас. Грэн пропал, Фай мертва. Скоро мы все погибнем, а наши тотемы сгниют здесь.

- Мы должны выбраться из Номансланда, - проговорил Вегги. - Это все - сакерберд. - Он понимал, что в происшедшем виновен только он.

- Мы никуда не выберемся до тех пор, пока вы не будете меня слушаться, - отрезала Той. - Или вы хотите умереть прежде, чем поймете это? После того, что произошло, вы все будете делать то, что скажу я. Понятно, Вегги?

- Да.

- Май?

- Да.

- А вы, Дрифф и Шри?

- Да, - был ответ.

- Оставайтесь здесь, - приказала Той. - Мы с Пойли пойдем за Грэном и вернемся.

Крик Грэна они услышали, когда шли мимо деревьев уисл. Пройдя еще немного и осторожно обойдя кактус, они увидели мальчика. Он лежал на животе под деревом, похожим на то, под которым они отдыхали, убежав от осьминога. Он был придавлен к земле чем-то вроде клетки.

- О, Грэн! - воскликнула Пойли. - Как нам не хватало тебя!

Они уже бежали к нему, когда от ближайшего дерева метнулся трайлер - вьющееся растение с широко раскрытым мокрым красным ртом, яркое, как цветок, и неприятное на вид. Оно нацелилось на голову Грэна. У Пойли заныло в груди. Не раздумывая, она бросилась на трайлера и перехватила его в воздухе. Мгновенно вытащив нож, она одним ударом обрубила стебель. Рот остался у нее в руке, и она отбросила его в сторону: теперь он никому не причинит вреда.

- Пойли! Сверху! - предупреждая подругу, крикнула Той.

Паразит, почувствовав опасность, выпустил с десяток извивающихся стеблей, каждый из которых оканчивался отвратительным ртом. Быстрые и смертоносные, они извивались над головой Поили. Но Той была уже рядом. Несколько быстрых и точных ударов ножами, и обрубленные рты лежали у их ног, извиваясь и разбрызгивая сок. Реакция у растений не была самой быстрой во Вселенной, наверное, потому, что они почти не чувствовали боли.

Тяжело дыша, девушки подошли к Грэну, который по-прежнему лежал, придавленный к земле клеткой.

- Вытащите меня отсюда, - попросил он, беспомощно глядя на них.

- Конечно. Ведь я же лидер, - сказала Той. - Клетка - это часть дерева. Сейчас мы заставим ее подняться и освободим тебя.

Некоторые деревья, такие, как, например, мангровое, добрались до моря и для пропитания вылавливали морские водоросли. Другие, такие, как уиллы, переняли привычки животных и охотились как плотоядные, питаясь разложившейся плотью. Но дуб за многие миллионы лет сплел из своих ветвей клетку и отлавливал зверей живьем. Пока звери существовали, они удобряли землю своим пометом, а умирая - разлагались и уже в таком виде питали корни дуба.

Пойли и Той начали рубить ветви, каждую из двенадцати, по очереди. Вероятно, дуб предположил, что разрушения, причиняемые его клетке, серьезнее, чем они были на самом деле; неожиданно ветви взметнулись вверх, и все сооружение исчезло в листве.

Забыв о табу, девушки схватили Грэна и побежали с ним туда, где их ожидали остальные.

Не без доли хвастовства Грэн поведал о своем пребывании в термитнике, но ему не верили.

- Да вы все видели его! Мы сидели на нем.

- В лесу термиты не такие умные, - сказала Май.

- Это не лес, - ответил Грэн. - Здесь все по-другому.

- У тебя в голове все по-другому, - передразнила его Май. - Ты вернулся и рассказываешь нам небылицы, чтобы мы забыли, как плохо ты себя вел, не слушаясь Той.

- Я рассказываю вам только о том, что видел. - Грэн был зол. - На Номансланде все по-другому. Я видел, как у многих термитов на голове растет грибок. Такого я еще не видел никогда. А вот здесь я это видел и не один раз. Это нехорошо.

- Где ты это видел? - спросила Шри.

Грэн подбросил кусок стекла странной формы и поймал его в воздухе.

- Когда я попал в клетку, то успел посмотреть вверх, в листву. Там что-то было. И когда листья зашевелились, я увидел, что это такой же грибок, что и на головах у термитов. И он блестел и переливался на солнце.

Той встала.

- Слишком многое несет здесь смерть, - сказала она. - А теперь нам нужно возвращаться в лес, где мы будем в безопасности. Ну, все. Вставайте.

- Пусть Грэн закончит свой рассказ, - попросил Вегги.

- Вставайте все. Засовывайте тотемы за пояс и делайте то, что я говорю.

Грэн вскочил первым. Всем своим видом показывая, что готов слушаться. Остальные тоже начали подниматься, и вдруг впереди что-то громко затрещало и перед ними промелькнули два сцепившихся в схватке райплана.

Над Номансландом летало много птиц: и таких, которые питались в море, и таких, которые находили себе пищу на суше. Все они пролетали над этой ничейной полоской земли не снижаясь, так как очень хорошо знали обо всех опасностях, таящихся здесь.

Но райпланы были так заняты выяснением отношений, что, упав в листву дерева, под которым собрались люди, даже не поняли, что они уже на ничейной земле.

В одно мгновение Номансланд ожил. Голодные растения вскинули свои ветви. Зашевелились огромные неттльмосы, развернулись зубастые стебли. Кактус изогнулся и выпустил иглы. Кламберы вскинули стебли, усеянные присосками. Пушистые существа, похожие на тех, что Грэн видел в термитнике, промчались мимо. Все, что могло двигаться, оживилось, подгоняемое голодом. Через секунду Номансланд превратился в машину смерти.

Даже те растения, которые не имели возможности двигаться, приготовились к дележу добычи. Деревья уисл, возле которых лежали перепуганные люди, в предвкушении затрясли колючками. Безобидный в обычных условиях, здесь, на ничейной земле, - в условиях жестокой борьбы за выживание, уисл стал очень агрессивным. Он был готов наброситься на любого проходящего мимо. Точно так же, как и сотни других растений, маленьких, неподвижных, но вооруженных. Они не обратили внимания на обреченных райпланов, но приготовились полакомиться теми, кто, забыв об осторожности, возвращаясь с кровавого пиршества, пройдет мимо них.

Из песка, шевеля своими корнями-щупальцами, показался огромный уилл и, разбрасывая в стороны грязь и песок, бросился к несчастным райпланам, которых уже разрывали на части другие хищники.

Вокруг царил хаос. У райпланов с самого начала отсутствовали шансы остаться в живых.

- Смотрите - грибок! - закричал Грэн.

Среди коротких змеевидных ветвей, которые образовывали голову уилла, виднелся зловещий нарост. С того момента, как началась драка из-за райпланов, Грэн уже на нескольких растениях наблюдал подобное. Он содрогнулся, но на других это, казалось, не произвело впечатления. В конце концов, смерть многолика. Об этом знали все.

Впереди, теперь уже победители, растерзавшие райпланов, дрались между собой.

- Мы находимся в очень опасном месте, - сказала Пойли. - Пошли отсюда.

- Я как раз собиралась сказать то же самое, - сердито одернула ее Той.

Все поднялись и осторожно пошли вперед. У них в руках были длинные палки, которыми они пробовали землю прежде, чем сделать шаг. Беспощадный уилл вселил осторожность в их сердца.

Они шли долго, преодолевая препятствие за препятствием, не раз избегая смертельной опасности. Все уже устали настолько, что еле передвигали ноги. Они обнаружили упавшее дерево с полым стволом. Выгнав из него при помощи палок какое-то живое существо, покрытое листьями, они залезли внутрь и сразу же уснули. Проснулись люди пленниками: оба конца ствола были запечатаны.

Проснувшаяся первой Дрифф заметила это и, закричав, разбудила всех остальных. Сомнений не было - они были в ловушке и очень скоро могли задохнуться.

Стены, вначале сухие и мягкие, стали липкими, и с них на людей капал сладкий сок. Упавший ствол был ничем иным, как большим желудком, в который они сами вошли. И сейчас этот желудок их переварит.

За прошедшие тысячелетия белэлм полностью оставил всякие попытки добыть себе пропитание на негостеприимном побережье Номансланда. Сохранив всю свою корневую систему, ныне он существовал исключительно в горизонтальном положении, замаскировавшись под обыкновенное бревно.

Его листья и ветви в процессе эволюции превратились в живое существо, покрытое листьями, - то самое, которое люди выгнали из ствола, существо, служившее хорошей приманкой, заманивавшей добычу в желудок своего партнера. И хотя обычно белэлм питался растительной пищей, живая плоть также удовлетворяла его потребности в еде. И сейчас семь маленьких людей были как нельзя кстати.

А тем временем семь человек отчаянно рубили стены бревна, пытаясь выбраться наружу. Безуспешно. Сладкий дождь стал сильнее: белэлм «нагуливал» аппетит.

- Так дело не пойдет, - выдохнула Той, - давайте отдохнем и подумаем, что можно сделать.

Сидя на корточках, Грэн постарался сконцентрироваться и не обращать внимания на капли, бьющие его по спине. Он попытался вспомнить, как выглядит ствол снаружи. Они искали место, где можно было бы поспать, когда пришли сюда. Поднявшись вверх по склону и обойдя подозрительный участок голого песка, на самом краю склона они обнаружили белэлм, лежащий в невысокой траве. Снаружи он был гладким…

- Ха! - воскликнул Грэн в темноте.

- Что случилось? - спросил Вегги. - Чего ты смеешься? - Он был зол на всех. Разве не был он мужчиной, которого все должны беречь и защищать от опасностей?

- Мы все вместе сейчас бросимся на эту стену, - сказал Грэн, - может быть, так нам удастся раскачать дерево.

Вегги хмыкнул:

- И что это нам даст?

- Делай, что он говорит, ты, маленький червяк! - голос Той дрожал от ярости.

Все вскочили, как будто их ударили. Она, как и Вегги, не понимала, чего хотел Грэн, но ей нужно было показать свою власть.

- Все толкайте эту стену, быстро! В темноте они все прикоснулись друг к другу, чтобы убедиться, что все будут толкать в одном направлении.

- Все готовы? - спросила Той. - Толкайте! Еще раз! Толкайте! Толкайте!

И, скользя в липкой жиже, они толкали. Белэлм качнулся. Уразумев, что у них получается, все закричали и с новой силой бросились на стену. Ствол качнулся еще раз. Затем еще раз. И - покатился.

Как и предполагал Грэн, дерево теперь само катилось вниз по склону, а внутри ствола кувыркались семь человек.

- Будьте готовы выскочить, как только у вас появится возможность! - крикнул Грэн. - Если только такая появится. Ведь дерево может расколоться от удара, когда скатится со склона.

Попав на песок, белэлм покатился медленнее, а вскоре остановился совсем. Его напарник, существо в листьях, которое все время бежало следом, наконец догнало его. Вскочило на ствол и вцепилось в него своими ветвями. Но привести себя в порядок оно не успело.

Песок зашевелился. Появилось одно белое щупальце, затем - другое. Они качнулись и обхватили белэлм как раз посередине. Существо в листьях бросилось спасать свою жизнь, а из песка показался уилл. Внутри ствола люди слышали, как застонал белэлм.

- Приготовьтесь, - прошептал Грэн.

Мало кто мог противостоять объятиям уилла. Его нынешняя жертва была абсолютно беспомощна. Сдавленный мощными щупальцами, с громким треском белэлм развалился на части.

Как только люди увидели свет, они бросились врассыпную. Только Дрифф не смогла выпрыгнуть. Ее зажало в одном конце ствола, и она, дико крича, пыталась выбраться, но безуспешно. Остальные, добежав до высокой травы, остановились и посмотрели назад.

Той и Пойли, обменявшись взглядами, бросились на помощь девочке.

- Вернитесь, глупые! - закричал Грэн. - Он ведь схватит вас!

Забыв об осторожности, девушки бежали к Дрифф. В панике Грэн бросился за ними.

В трех ярдах от них возвышалось огромное тело уилла. На голове у него блестел грибок, - отвратительный грибок, который Грэн видел уже много раз. Смотреть было страшно, и Грэн не мог понять, почему не уходят остальные. Он набросился на Той, крича, чтобы она уходила и спасала свою жизнь.

Той не обращала на его удары никакого внимания. Вместе с Пойли они пытались освободить ногу Дрифф, которая попала между двумя кусками дерева. Наконец, один кусок сдвинулся, и они вытащили девочку.

Держа ее под руки. Той и Пойли побежали обратно в траву, к остальным. Побежал за ними и Грэн.

Некоторое время они лежали, тяжело дыша. Все трое были перепачканы до неузнаваемости. Той поднялась первой. Повернувшись к Грэну, холодным и злым голосом она сказала:

- Грэн, я прогоняю тебя из группы. Теперь ты - изгнанник.

Грэн вскочил, чувствуя на себе взгляды всех остальных. На глаза навернулись слезы. Изгнание было самым страшным наказанием. Даже женщин изгоняли редко. Применить подобное наказание к мужчине было делом неслыханным.

- Ты не можешь сделать это! - закричал он. - За что? У тебя нет оснований!

- Ты ударил меня. Я твой лидер, а ты ударил меня. Ты пытался остановить нас, когда мы спасали Дрифф. Ты был готов оставить ее умирать. Ты всегда все делаешь по-своему. Я не могу быть твоим лидером, поэтому ты должен уйти.

Все, кроме Дрифф, вскочили на ноги и стояли раскрыв рты.

- Это ложь, ложь!

- Нет, это правда. - Той посмотрела на остальных. - Ведь это правда?

Дрифф горячо согласилась, что так оно и есть. Ее подруга Шри тоже не возражала. Вегги и Май всего лишь молча кивнули. Они чувствовали себя виноватыми в том, что не побежали спасать Дрифф, и поэтому, оправдывая себя сейчас, подцеживали Той. Несогласной оказалась только лучшая подруга Той - Пойли.

- Неважно: правда ли то, что ты говоришь, или нет, - сказала она. - Но если бы не Грэн, мы бы все погибли внутри белэлма. Грэн спас нас, и мы должны быть ему благодарны за это.

- Нет, нас спас уилл, - настаивала Той.

- Если бы не Грэн…

- Не лезь, Пойли. Ты же видела, как он ударил меня. Он должен уйти из группы. Он должен стать изгнанником. Это говорю я.

Две женщины смотрели друг на друга, положив руки на ножи.

- Он наш мужчина, - сказала Пойли. - Мы не можем выгнать его. Все, что ты говоришь, Той, - это чушь!

- Но у нас есть Вегги, или ты забыла?

- Вегги еще ребенок, и ты это знаешь!

Вегги аж подпрыгнул от злости.

- Я достаточно взрослый, чтобы сделать это с тобой, Пойли-толстуха! - закричал он, показывая себя. - Смотрите, я такой же, как и Грэн.

Но они оттолкнули его и продолжали ссориться. Глядя на них, остальные тоже начали кричать друг на друга. И только когда Грэн расплакался, все замолчали.

- Какие вы все глупые, - сказал он, всхлипывая. - Я знаю, как выбраться из Номансланда, а вы - нет. Как вы это сделаете без меня?

- Мы все сможем сделать без тебя, - ответила Той и тут же спросила: - А каков твой план?

Грэн горько усмехнулся:

- Ты отличный лидер, Той! Ты даже не знаешь, где мы находимся. Ты даже не догадываешься, что мы - на краю Номансланда. Посмотри, отсюда уже виден наш лес. И он показал рукой.

X

Убежав от белэлма, они еще не успели осмотреться. Не существовало никаких сомнений в том, что Грэн прав. Как он и говорил, они были на краю Номансланда.

Там, вдали, уродливые и низкорослые деревья росли гуще. Среди них - колючие деревья-солдаты, а также высокая трава, стебли которой выглядели столь острыми, что могли переломить человеческую руку.

И все это венчали воедино заросли того, что много миллионов лет назад называлось ежевикой. Сейчас это были непроходимые заросли, войти в которые приравнивалось к самоубийству. Каждое из растений стояло наготове, как армия перед лицом врага.

Но и вид этого врага тоже не радовал глаз. Великий баниан, расширяя Границы своей территории, насколько это было возможно, угрожающе нависал над изгнанниками Номансланда. Ветви, дальше других выброшенные вперед, имели очень густой лиственный покров и нависали над врагом, как волна, готовая вот-вот обрушиться, закрывая как можно больше солнца от растений Номансланда.

Кроме баниана, здесь были и живые существа, обитавшие в его листве: трапперы, попрыгунчик-уилтмилт, смертоносные дрипперлипы и другие. Они охраняли Границы великого дерева, как сторожевые псы.

Лес, войти в который люди так стремились, пока показывал им только свои когти. Грэн внимательно посмотрел на лица своих товарищей, разглядывавших ату двойную стену враждебной им растительности, которая словно замерла; тяжелые, грозные листья оставались неподвижными под дуновением легкого бриза с моря.

- Видите? - спросил Грэн. - Оставьте меня здесь! Я хочу посмотреть, как вы пройдете сквозь заросли. Я очень хочу это видеть!

Инициатива была у него, и он старался максимально использовать ее. Все посмотрели на него, на заросли и вновь на него.

- Ты не знаешь, как пройти, - неуверенно произнес Вегги.

Грэн презрительно усмехнулся:

- Знаю!

- Ты думаешь, термиты помогут тебе? - спросила Пойли.

- Нет.

- Что же тогда?

Он вызывающе посмотрел на них, а затем повернулся к Той:

- Я покажу вам дорогу, если вы пойдете за мной. Той - безмозглая, а у меня мозги на месте. Я не стану изгнанником. Я поведу вас, а не Той. Сделайте меня своим лидерам, и я спокойно доведу вас до леса.

- Эх ты, ребенок, - сказала Той. - Ты слишком много говоришь. Ты все время хвастаешься.

Но остальные уже начали шептаться.

- Лидерами должны быть женщины, а не мужчины, - с сомнением в голосе проговорила Шри. - Той - плохой лидер! - крикнул Грэн.

- Нет, - ответила ему Дрифф. - Она смелее тебя.

Остальные, даже Пойли, закивали; соглашаясь. И, хотя их вера в Той не была абсолютной, Грэну они тоже не очень доверяли. Пойли подошла к нему и спокойно сказала:

- Ты ведь знаешь законы, по которым живут люди. Они изгонят тебя, если ты не покажешь им безопасный путь.

- А если я покажу? - он успокоился, потому что Пойли можно было доверять.

- Тогда ты останешься с нами, и все будет, как прежде. Но ты не должен думать о том, чтобы вести группу вместо Той. Это - нехорошо.

- Я буду говорить, что хорошо, а что - нет.

- И это тоже не разумно.

- Ты хорошая, Пойли! Не спорь со мной.

- Я не хочу, чтобы тебя изгнали. Я на твоей стороне.

- Тогда смотри!

И Грэн повернулся к остальным. Из кармана он достал кусок стекла странной формы и положил его на раскрытую ладонь.

- Его я подобрал, когда попал в клетку, - сказал он. - Называется слюда или стекло. Может быть, его принесло море, а может, это то, что используют термиты в рамах своих окон, выходящих в море.

Той потянулась, чтобы посмотреть, но он быстро отдернул руку.

- Подержите его на солнце, и под ним появится маленькое солнце.

Находясь в клетке, я обжег себе руку с его помощью. И если бы вы не пришли мне на помощь, я смог бы выжечь себе выход. Так и мы сможем пробить себе путь из Номансланда. Подожгите несколько веток, и начнется пожар, а ветер понесет огонь на лес. Все боится огня. А там, где прошел огонь, спокойно пройдем мы.

Все уставились друг на друга.

- Грэн очень умный, - произнесла Пойли, - он спасет нас.

- У него ничего не выйдет, - упрямо сказала Той.

В порыве нахлынувшей на него ярости Грэн швырнул в Той стекло.

- Ты - Дура! У тебя одни лягушки в голове. Это ты должна стать изгнанницей! Это тебя нужно гнать отсюда!

Она поймала стекло и отбежала в сторону.

- Грэн, ты - сумасшедший! Ты не понимаешь, что говоришь! Уходи! - кричала она. - Иначе нам придется убить тебя!

Грэн резко повернулся к Вегги.

- Ты же видишь, как она относится ко мне, Вегги! Она не может быть лидером. Либо мы с тобой должны уйти, либо она!

- Той никогда не делала мне больно, - мрачно проговорил Вегги, стараясь избежать ссоры. - Я не собираюсь быть изгнанником.

Той почувствовала, что именно сейчас нужно действовать.

- В группе не может быть противоречий. Иначе она погибнет, это - закон. Грэн или я. Один из нас должен уйти, и вы обязаны решить, кто. Высказывайтесь. Говорите, кто хочет, чтобы ушла я, а не Грэн?

- Это нечестно! - крикнула Пойли.

И наступила неловкая тишина. Все молчали.

- Грэн должен уйти, - прошептала Дрифф.

Грэн выхватил нож. Вегги тут же вскочил и вытащил свой. За ним Май сделала то же самое. Вскоре они все стоили, обнажив оружие. Все против одного. И только Пойли не двинулась с места.

Грэн побледнел.

- Отдай мое стекло, - потребовал он, протягивая руку к Той.

- Оно наше, - ответила она. - Мы сможем сделать маленькое солнце и без твоей помощи. Уходи, пока мы не убили тебя.

Последний раз он посмотрел на их лица. Затем развернулся и молча пошел прочь.

Бесцельно бродя по лесу, Грэн вдруг почувствовал, как что-то легко и безболезненно упало ему на голову. Уже несколько раз на растениях и живых существах Грэн видел черный грибок, похожий на человеческий мозг. За многие миллионы лет эволюции таковым стал обыкновенный гриб-сморчок. Теперь это был морэл, постигший совершенно иной способ существования.

Некоторое время Грэн стоял, боясь пошевелиться. Потом он поднял руку. Но тут же опустил. Голове было прохладно, он почти не чувствовал ее. Наконец он сел, прислонившись спиной к большому валуну, и посмотрел в том направлении, откуда пришел.

Впереди была полоска берега, залитая солнечным светом, а прямо над ним - листва, переливающаяся различными оттенками зеленого и белого цветов. Грэн безразлично смотрел на все это, пытаясь постичь смысл окружающего.

Он знал, что все это будет существовать и после его смерти, - растительность станет еще богаче, так как растения вберут в себя фосфаты, находящиеся в его теле.

Нехорошо, конечно, что он уйдет не так, как это делали многие поколения его предков, но у него нет никого, кто мог бы позаботиться о его тотеме. В конце концов, жизнь коротка, и в этой жизни он ничего из себя не представляет.

«Ты - человек», - раздался вдруг голос.

Это был тихий, внутренний голос, не имеющий никакого отношения к голосовым связкам. Как старая пыльная арфа, он дребезжал где-то внутри его головы.

Грэн удивился. В его нынешнем состоянии он бы не удивился вообще ничему. Он сидел в тени камня, прислонившись к нему спиной, у него было обычное тело; так почему не может быть голосов, соответствующих его мыслям?

- А кто это говорит? - нехотя опросил он.

«Ты можешь называть меня морэлом. Я не оставлю тебя. Я могу помочь тебе».

У Грэна возникло подозрение, что морэл никогда до этого не говорил, так медленно он подбирал слова.

- Мне нужна помощь, - сказал Грэн. - Я - изгнанник.

«Я вижу это. Я теперь с тобой, чтобы помочь тебе, и я всегда буду с тобой».

Грэн совершенно ничего не понимал, но все-таки спросил:

- А как ты поможешь мне?

«Так же, как я помогал другим существам. Попав к ним, я их никогда не покидаю. Многие существа неразумны: у них нет мозга. А я - мозг. Я собираю мысли. Я и мне подобные, мы существуем как мозг, поэтому существа, к которым мы попадаем, - разумные и способны на очень многое».

- И я стану умнее, чем другие люди? - спросил Грэн.

Берег по-прежнему был залит солнечным светом. В голове у Грэна все перемешалось. Он как будто разговаривал с богами.

«Раньше мы никогда не попадали к людям, - продолжил голос, уже быстрее подбирая слова. - Мы, морэлы, живем только на границах Номансланда. Вы - живете только в лесах. Ты - хорошая находка. Я сделаю тебя могущественным. И всюду, куда бы ты ни пошел, ты будешь брать меня с собой».

Грэн не ответил.

Он сидел, по-прежнему прислонившись спиной к камню, совершенно обессиленный, и хотел только одного - чтобы поскорее проходило время.

Голос задребезжал вновь:

«Я много знаю о людях. В этом мире ужасающе долго тянется время. Однажды, очень давно, еще до того, как солнце стало горячим, двуногие, подобные тебе, правили миром. Вы тогда были большими, в пять раз выше, чем ты сейчас. Вы стали маленькими, чтобы жить в новых условиях, чтобы выжить любым возможным способом. В те дни мои предки были маленькими, но все изменяется, хотя настолько медленно, что эти изменения происходят незамеченными. Сейчас вы - маленькие существа, настолько малы, что я могу поглощать вас».

Выслушав все это и немного подумав, Грэн спросил:

- Откуда ты все это знаешь, морэл, если до этого ты никогда не встречал людей?

«Я исследую строение твоего разума. Многие из твоих воспоминаний и мыслей достались тебе от прошлого, но они хранятся так глубоко, что ты не можешь добраться до них. А я могу. По ним я читаю историю прошлого тебе подобных. Я и мне подобные могут быть такими же великими, какими были вы…»

- И я тоже стану великим?

«По всей вероятности, так оно и будет…»

И вдруг Грэн почувствовал, что засыпает. Спал он крепко, и ему снились сны. Однако потом он не мог вспомнить, что это были за сны.

Внезапно он проснулся. Рядом что-то двигалось. Недалеко от него, в лучах солнечного света, стояла Пойли.

- Грэн, дорогой мой! - произнесла она, увидев, что он проснулся. - Я покинула остальных, чтобы быть с тобой. Чтобы стать твоей женщиной.

Теперь его ум был ясен, чист и быстр, как родниковая вода. Слишком многое из того, о чем он не знал, доставляло ему боль. Он вскочил.

Пойли с ужасом увидела у него на голове такой же грибок, какой был на деревьях и уиллах. Мягко переливаясь, он уходил вниз по шее и заканчивался полукольцом у ключицы.

- Грэн! Грибок! - отшатнувшись, в страхе закричала она. - На тебе грибок!

Он подскочил к ней и схватил за руку.

- Все хорошо, Пойли. Страшного ничего нет. Грибок называется морэлом. Он не причинит нам вреда. Он может помочь нам.

Пойли не ответила. Она знала законы леса и Номансланда. Здесь каждый был сам за себя, а не за кого-то.

Смутно она догадывалась, что в действительности морэл и питался, и распространялся за счет других. А раз так, то он был достаточно умен, чтобы убивать своего кормильца как можно медленнее.

- Это плохой грибок, Грэн, - настаивала она. - Он не может быть хорошим.

Грэн опустился на колени, увлекая за собой Пойли и шепча ей ласковые слова. Он погладил ее коричневые волосы.

- Морэл многому научит нас. Мы станем намного лучше. Сейчас мы жалкие существа, и ничего плохого нет в желании стать лучше.

- Как грибок может сделать нас лучше?

У Грэна в голове заговорил морэл:

«Она, конечно же, не умрет. Две головы лучше, чем одна. Ваши глаза будут раскрыты. Вы будете, как боги!»

Почти слово в слово Грэн повторил для Пойли то, что сказал морэл.

- Наверное, тебе лучше знать, Грэн, - неуверенно начала она. - Ты всегда был очень умным.

- Ты тоже будешь со мной, - прошептал он, обнимая Пойли.

Кусок морэла упал с шеи Грэна ей на лоб. Она сжалась, попыталась поднять руки, чтобы сбросить его, а потом закрыла глаза; когда она их открыла, они были ясными и спокойными.

Пойли притянула Грэна к себе, и в теплых лучах солнечного света он стал ее мужчиной.

Наконец, они поднялись, улыбаясь друг другу. Грэн посмотрел под ноги.

- Мы уронили наши тотемы, - сказал он.

Она безразлично махнула рукой.

- Оставь их, Грэн. Все это чепуха. Они нам больше не понадобятся.

Они поцеловались и стали думать о других вещах, окончательно привыкнув к наростам на головах.

- Нам не нужно беспокоиться о Той и других, - сказала Пойли. - Они оставили нам дорогу в лес. Смотри!

Она обвела его вокруг дерева. В том месте, где огонь выжег проход к лесу, поднималась стена дыма. Взявшись за руки, они покинули Номансланд, их страшный Рай…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

XI

Маленькие неразумные существа бесшумно двигались по дороге, то появляясь, то исчезая в обрамлявшей ее темной зелени.

По дороге медленно ползли две корзины. Из-под них две пары глаз искоса поглядывали на маленьких существ. Корзины продолжали двигаться так же медленно и бесшумно.

Дорога была вертикальной; беспокойные глаза не могли видеть ни ее начала, ни конца. Местами от дороги расходились горизонтальные ветви; корзины ползли медленно, но уверенно. Грубая поверхность дороги давала прекрасную возможность пальцам рук и ног, торчащим из корзин, цепляться за нее. А еще дорога была цилиндрической, потому что представляла собой ни что иное, как ствол могущественного дерева - баниана.

Корзины перемещались со Средних Ярусов вниз, к земле. Постепенно становилось все темнее, и казалось, что они движутся в зеленой мгле к черному тоннелю.

Наконец, первая корзина остановилась, а затем свернула на одну из боковых ветвей, ползя по едва заметному следу. Вторая корзина последовала за ней. Они сидели, облокотившись друг о друга и повернувшись спинами к дороге.

- Мне страшно идти вниз, к земле, - раздался голое Пойли из-под корзины.

- Мы должны идти туда, куда направляет нас морэл, - ответил Грэн, терпеливо повторяя ей то, что объяснял уже раньше. - Он умнее нас. Теперь, когда мы вышли на след другой группы, было бы глупо не слушаться его. Ведь мы не сможем жить в лесу одни.

Он знал, что морэл успокаивает Пойли при помощи таких же аргументов. И тем не менее с того самого дня, когда Грэн и Пойли покинули Номансланд несколько снов назад, она была сама не своя. Самовольный уход из группы угнетал ее больше, чем она предполагала.

- Нам следовало приложить больше усилий и все-таки отыскать следы Той и всех остальных, - сказала Пойли. - Если бы мы подождали, пока потухнет огонь, мы могли бы найти их.

- Мы должны были уйти, потому что ты боялась сгореть, - ответил Грэн. - Тем более что Той не приняла бы нас обратно. И ты это знаешь. Она не понимает. У нее нет жалости даже к тебе, своей подруге.

На это Пойли лишь усмехнулась. Они помолчали. Потом она заговорила вновь.

- Нужно ли нам идти дальше? - тихо спросила она, беря Грэна за руку.

Грэн и Пойли замерли в ожидании голоса, который, они знали это, ответит им.

«Да, вы пойдете дальше, Пойли и Грэн, потому что я советую вам идти, и я сильнее вас».

Обоим голос уже был знаком. Им говорили не губы, а слышали они его не ушами. Этот голос родился и жил в их головах, как попрыгунчик, навечно запертый в своей маленькой коробке. И звучал он, как старая арфа.

«До сих пор мы уходили от опасностей. Я и в дальнейшем позабочусь о вас. Я научил вас накрыться для маскировки корзинами, и мы прошли такой долгий путь без происшествий. Еще немного, и вы найдете свою славу».

- Нам нужно отдохнуть, морэл, - сказал Грэн.

«Отдохните, и пойдем дальше. Мы обнаружили следы другого племени. Сейчас не время расслабляться. Мы должны найти само племя».

Подчиняясь голосу, Грэн и Пойли легли отдыхать. Большие куски кожуры, которые они содрали с плодов какого-то неизвестного им дерева и в которых проделали отверстия для рук и ног, не позволяли им удобно улечься - ни на спине, ни на боку. Поэтому они лежали согнувшись, а руки и ноги их торчали в разные стороны.

Морэл думал. Мысли его были недоступны людям, и воспринимались ими как монотонный, надоедливый шум. В век зелени растения всего лишь увеличивались в своих размерах, оставаясь в то же время неразумными. Для морэла же основой существования стал разум - острый и ограниченный разум джунглей. Чтобы расширить свой ареал, он мог вести паразитический образ жизни, прикрепляясь к другим растениям, прибавляя к их способности передвигаться свои способности дедуктивно мыслить. Экземпляр, который разделился, чтобы обладать и Пойли, и Граном, не переставал удивляться тому, что он обнаружил в их нервных центрах и чего не было ни у одного живого существа. У них была память, хранившая воспоминания, сокрытые даже от ее обладателя.

И хотя морэлу не было знакомо высказывание: «В стране слепых одноглазый - король!», он находился как раз в таком положении. В этом мире огромной теплицы сосуществовали различные формы жизни, в мире или ненависти, на земле или в воздухе, - рано или поздно погибая в зелени и превращаясь в компост для следующего поколения. Для них не существовало ни прошлого, ни будущего. Их жизнь была лишена глубины. Морэл, который получил доступ к человеческому разуму, был другим. Он думал о будущем. Это было первое живое существо за миллиард лет, сумевшее заглянуть далеко-далеко в Прошлое. Открывающиеся перспективы настолько напугали морэла, что голос его, похожий на дребезжание старой арфы, затих в головах у люден.

- Как может Морэл защитить нас от ужасов Земли? - спросила Пойли через некоторое время. - Как он может защитить нас от уилтмилта или дрипперлипа?

- Он все знает, - просто ответил Грэн. - Он заставил нас одеть эту фруктовую кожуру, чтобы прятаться от врагов. И мы были в безопасности. А когда мы найдем ото племя, все будет совсем хорошо.

- Эта кожура натерла мне бедра, - сказала Пойли.

По-видимому, прошедшие тысячелетия не уничтожили в женщинах дар в любой, даже в самый неподходящий момент, оставаться женщиной. Она почувствовала, как мужская рука нашла ее бедро и стала нежно поглаживать его. Пойли продолжала смотреть вверх - в полную опасностей листву.

Крылатое существо, разноцветное, как попугай, тихо опустилось и село на ветку прямо над ними. И тут же из засады, прямо на спину птице, свалился джиттермоп. Брызнул сок, хищник утащил свою жертву в листву, и только зеленоватая лужица осталась на том месте, где раньше сидела птица.

- Грэн! Это - джиттермоп! Нам нужно уходить отсюда, пока он не напал на нас, - испуганно закричала Пойли.

Морэл тоже наблюдал за схваткой, и, надо сказать, - не без удовольствия, потому что морэл был любимым лакомством птиц.

«Если вы готовы, люди, тогда мы пойдем», - сказал он, используя случившееся как предлог продолжать движение. Сам же морэл, будучи паразитом по природе, в отдыхе не нуждался.

Людям очень не хотелось покидать свое убежище даже под угрозой нападения джиттермопа, и морэлу приходилось подгонять их; но делал он это осторожно, ибо избегал конфликтов. Ему необходимо было их сотрудничество. Его конечная цель была неопределенна, тщеславна и великолепна. Грибок уже видел себя возрождающимся снова и снова, - до тех пор, пока масса его не покроет всю землю, холмы и долины.

Достижение подобной цели было невозможно без людей. Они - средство ее достижения. И теперь ему нужно было получить власть над возможно большим количеством людей. Поэтому морэл подгонял Пойли и Грэна, а они - слушались.

Они вновь возвратились на ствол, по которому приползли сюда, и продолжили спуск. По стволу двигалось много различных существ. Некоторые - безобидные, такие, например, как лифабианы, которые только и занимались тем, что строили из листьев огромное количество домиков на всех ярусах Великого леса; другие - вооруженные зубами и когтями - были далеко небезвредны.

И только одно существо оставляло характерные следы, читая которые, опытный глаз понимал: где-то рядом - человек. Вот по такому следу и ползли две корзины.

Все обитатели этого огромного дерева были заняты своими делами, как, впрочем, и Грэн с Пойли. И когда след, по которому они шли, свернул на боковую ветку, они последовали за ним без разговоров.

Так они двигались - горизонтально и вертикально - пока Пойли вдруг не заметила впереди какое-то движение. По ветви, в зарослях фаззипазла, бесшумно промелькнула человеческая фигура. Они успели увидеть только часть плеча, испуганное лицо и развевающиеся волосы.

- Она убежит, если мы не изловим ее, - сказала Пойли Грэну. - Позволь мне пойти и попытаться поймать ее. А ты останешься и посмотришь, может быть, где-то поблизости находятся ее товарищи.

- Пойду я.

- Нет, позволь мне. Когда ты почувствуешь, что я готова, отвлеки ее внимание.

Сбросив свою кожуру и распластавшись на животе, Пойли сползла по ветке и оказалась под ней. Когда она начала медленно ползти вперед, морэл, думающий теперь и о своей безопасности тоже, полностью овладел ее разумом. И сразу же слух и зрение ее обострились, а кожа стала более чувствительной.

«Заходи сзади! Хватай ее, но не убивай, и она приведет нас к своему племени», - дребезжал голос в голове у Пойли.

- Замолчи, иначе она услышит, - выдохнула Пойли.

«Только ты и Грэн можете слышать меня. Вы - мое королевство».

Оказавшись за фаззипазлом, Пойли осторожно, так, что не шелохнулся ни один из листиков, вылезла на ветку и скользнула вперед. Из-за бутонов фаззипазла показалась голова.

Молодая красивая девушка, прикрывая черные влажные глаза, внимательно смотрела по сторонам.

«Она но поняла, что под корзинами - люди, поэтому и прячется от вас», - пояснил морэл.

«Глупо, - подумала про себя Пойли. - Поняла ли девушка, что под корзинами люди, или нет, она все равно спряталась бы от чужих».

Морэл слышал все это и понял, что в чем-то он ошибся; несмотря на то что он знал о людях очень много, человек по-прежнему оставался для него загадкой.

Он тактично отключился от мозга Пойли, предоставив ей возможность самостоятельно заниматься незнакомкой. Пойли сделала один шаг, затем - другой. Согнувшись почти пополам и нагнув голову, она ожидала сигнала Грэна.

На другом конце зарослей фаззипазла Грэн сломал ветку. Незнакомка замерла, всматриваясь туда, откуда донесся звук. Она облизала пересохшие губы. Но, прежде чем она успела выхватить из-за пояса нож, Пойли бросилась сзади на нее.

Они боролись среди мягких волосков фаззипазла. Незнакомка старалась схватить Пойли за горло, а та в ответ била ее в плечо.

Подскочил Грэн. Он обхватил девушку сзади за горло, потянул на себя и тянут до тех пор, пока ее волосы не упали ему на лицо. Незнакомка отчаянно сопротивлялась, но силы были неравными, и вскоре она лежала связанная на ветви и испуганно смотрела на них.

«Отличная работа! Теперь она приведет нас…» - начал было морэл.

- Тихо! - прошипел Грэн, и грибок мгновенно повиновался.

В листьях, прямо над ними, что-то быстро двигалось. Грэн знал лес. Он знал, как привлекает хищников шум борьбы. И действительно, раскручиваясь, словно пружина, из листвы вывалился тинпин и устремился к ним.

Но Грэн был готов к этому. Ему было известно, что нож бессилен в сражении с тинпином. И поэтому Грэн встретил его ударом тяжелой палки, отбросившим хищника в сторону. Пролетев какое-то расстояние, тинпин зацепился хвостом за ближайшую ветку и приготовился к контратаке.

Сверху, с листвы, опустился райплан, схватил хищника и взмыл вверх. Пойли и Грэн попадали плашмя рядом со своей пленницей и замерли в ожидании. Но вновь их окружала звенящая тишина огромного леса, и все было спокойно.

XII

Пленница молчала. На все вопросы Пойли она лишь качала головой и гримасничала. Единственное, что удалось им вытянуть из нее, так это то, что ее зовут Яттмур. Было очевидно, что она очень напугана видом грибка, который зловеще поблескивал на шее и голове у каждого из них.

- Морэл, она боится говорить, - сказал Грэн, тронутый красотой девушки, которая сидела связанная у их ног. - Она боится тебя. Может быть, мы отпустим ее и поищем других людей?

«Ударь ее, и, возможно, тогда она заговорит», - задребезжал немой голос морэла.

- Но от этого она будет бояться нас еще больше!

«Это развяжет ей язык. Ударь ее по лицу, по этой щечке, от которой ты, кажется, в восторге».

- Ударить ее, даже если она не представляет собой опасности?

«Ты, глупое создание! Почему ты никогда не думаешь обо всем сразу?! Она представляет собой опасность для всех нас уже тем, что задерживает нас».

- Ты прав. Я не подумал об этом. Я должен признать, что ты думаешь более глубоко.

«Тогда делай, как я говорю - ударь ее».

Грэн медленно поднял руку. Морэл отдал команду мышцам, и рука со страшной силой опустилась на лицо Яттмур. Пойли от неожиданности моргнула и вопросительно посмотрела на мужчину.

- Ты, мерзкая тварь! Мое племя убьет тебя, - огрызнулась Яттмур, оскалив зубы.

С блеском в глазах Грэн вновь поднял руку.

- Хочешь еще? Говори нам, где ты живешь?

Девушка передернула плечами.

- Я всего лишь пастух. Если ты такой же, как и я, то делаешь нехорошо, причиняя мне боль. Что плохого я сделала вам? Я только собирала плоды.

- Отвечай на вопросы! И мы не сделаем тебе больно.

Он вновь поднял руку, и на этот раз девушка сдалась.

- Я пастух. Пасу джампвилов. В мои обязанности не входит драться или отвечать на вопросы. Если вы хотите, я могу отвести вас к моему племени.

- Скажи нам, где твое племя?

- Мы живем на краю Черного Рта. Это недалеко отсюда. Мы мирные люди. Мы не падаем с неба на других людей.

- На краю Черного Рта? И ты отведешь нас туда?

- Вы не причините нам вреда?

- Мы никому не причиним вреда. Тем более, что нас только двое. Почему ты боишься?

Яттмур нахмурилась, как будто сомневаясь в искренности его слов.

- Поднимите меня и развяжите мне руки. Мои люди не должны видеть меня со связанными руками. Я не убегу от вас.

- Только попробуй, и я проткну тебя ножом, - сказал Грэн.

«Ты хороший ученик», - одобрительно произнес морэл.

Пойли развязала Яттмур. Девушка поправила волосы, растерла запястья и начала подниматься вверх. Грэн и Пойли следовали за ней. Люди шли молча, но в душе у Пойли сомнения усиливались, они переросли в тревогу, когда она заметила, что характер растительности в джунглях изменился и бесконечное единообразие баниана было нарушено.

Двигаясь за Яттмур, они начали спускаться с дерева и вдруг увидели огромный кусок камня, покрытый неттльмосом и берривишем. Но, чем ниже они опускались, тем светлее становилось вокруг, и это означало, что баниан здесь растет намного ниже, чем в других местах. Впереди сверкнул луч солнечного света. Верхний Ярус опустился почти до земли. Что же все это означало?

Пойли мысленно задала себе этот вопрос, и морэл тотчас ответил:

«Царство леса - не бесконечно. Мы приближаемся к месту, где он не может расти. Не пугайся».

«Мы, наверное, приближаемся к краю Черного Рта. Я боюсь этих незнакомых звуков. Давай вернемся назад, пока мы не встретили племя, которое убьет нас», - упрашивала Пойли морэла.

«Нам некуда возвращаться, Пойли. Мы - странники. Мы можем идти только вперед. Не бойся. Я помогу тебе и я никогда не оставлю тебя».

Теперь ветки были такими узкими и топкими, что по ним невозможно было передвигаться. Сильно оттолкнувшись, Яттмур перепрыгнула на большой камень, торчащий из земли. Пойли и Грэн, приземлившись рядом, вопросительно переглянулись. Яттмур подняла руку.

- Тихо! Джампвилы приближаются! - воскликнула она, услышав звук, напоминающий шум дождя. - Это твари, которых ловит мое племя.

Вокруг их каменного острова простиралась земля. Но это не было то зловонное и смертельно опасное болото, которым в детстве взрослые пугали Грэна и Пойли. Земля была странной формы, вся в трещинах и впадинах. Здесь росло очень мало растений. Земля, казалось, жила своей собственной жизнью, настолько причудливым был черно-красный узор; некоторые из впадин поразительно напоминали глаза и рты.

- У камней злые лица, - прошептала Пойли, глядя вниз.

- Тихо! Они идут прямо на нас, - оборвала ее Яттмур.

Люди притихли, и через некоторое время увидели, как из глубины леса на потрескавшуюся землю выбежала стая странных волосатых существ. Это были растения, которые сквозь мутации прошедших тысячелетий стали чем-то отдаленно напоминать зайцев. Бежали они медленно и неуклюже, совсем не так, как это делали животные, чье место они заняли. В процессе движения они переваливались из стороны в сторону, и их волокнистые сухожилия громко щелкали. У каждого джампвила были голова, всю нижнюю часть которой занимала челюсть, огромные уши и бесформенное разноцветное туловище. Передние лапы больше походили на обрубки - короткие и толстые, в то время как задние - более длинные, хотя и весьма неопределенно, но все же напоминали грациозные лапы животного.

Понятно, что ничего этого Грэн и Пойли в волнении не успели заметить. Для них джампвилы являлись всего лишь неизвестными живыми существами с неописуемо уродливыми ногами. Для Яттмур они, очевидно, означали нечто большее. Она смотала с талии веревку и сейчас держала ее в обеих руках. В тот момент, когда стая, своеобразно потрескивая на ходу, пробегала под камнем, она размахнулась и бросила ее. В полете веревка развернулась и превратилась в примитивную сеть, утяжеленную по краям. Упав, сеть накрыла трех джампвилов. И тут же Яттмур бросилась вниз и прыгнула на животных, прежде чем им удалось вырваться из сети. Остальные зверьки разбежались и исчезли в лесу. А трое пойманных уже покорно стояли, опутанные сетью. Яттмур с вызовом посмотрела на Грэна и Пойли, довольная тем, что у нее представилась возможность показать свое мастерство, но Пойли не обращала на нее внимания.

- Грэн! Посмотри! Чудовище, Грэн! - вскрикнула она сдавленным голосом.

- Ведь я же говорила, что это плохое место!

На каменном выступе, недалеко от того места, где пробегали джампвилы, надувался серебристый конверт. Постепенно он превратился в гигантский, больше человека шар.

- Не смотрите туда, - сказала Яттмур. Но они уже не могли оторваться от этого зрелища. Теперь на большом водянистом шаре они различили огромный глаз с зеленым зрачком. Глаз повернулся и, казалось, начал рассматривать людей. Конверт раскрылся, и они увидели глубокую черную яму. Несколько джампвилов, бежавших последними, заметив ее, приостановились и начали обегать неожиданное препятствие. Шестеро из них прыгнули через яму, которая тут же закрылась, словно рот, поглотив их, а конверт начал медленно уменьшаться в размерах.

- Бог ты мой! Что это? - Грэн был явно поражен увиденным.

- Это грингатс, - ответила Яттмур. - Вы что, никогда раньше не видели такого? Их здесь много. Они живут, прицепившись к большим камням. Пойдемте, я должна отнести джампвилов племени.

Однако у морэла были свои мысли на этот счет. Он задребезжал в головах Пойли и Грэна. Неохотно они двинулись по направлению к каменному выступу. Грингатс был уже совсем плоским; казалось, на камне причудливыми складками уложена мокрая ткань. И только в самом низу, у земли, было заметно утолщение, в котором все еще шевелились пойманные джампвилы. Пока люди в страхе уставились на него, грингатс тоже изучал их своим единственным зелено-полосатым глазом. Затем глаз закрылся, и они уже смотрели на камень: маскировка у грингатса была великолепной.

«Он не может причинить нам вреда, - сказал морэл. - Это всего лишь желудок».

Они шли за Яттмур, с трудом передвигаясь по потрескавшейся земле. Рядом, так, как будто они делали это ежедневно, ковыляли три джампвила.

Начинался плавный подъем. Морэл предположил, что именно поэтому впереди не растет баниан, и стал ждать, что ответят на это люди.

Пойли сказала:

- У этих джампвилов такие длинные задние лапы, наверное, для того, чтобы легко подниматься на холм.

«Должно быть, так», - ответил морэл.

«Чушь все это, - подумал Грэн. - А если им придется бежать вниз с холма? Морэл не может звать всего, иначе он не согласился бы с предложением Пойли».

«Ты прав в том, что я не знаю всего, - задребезжал морэл, чем очень удивил Грэна. - Но я способен быстро постигать, а ты - нет. В отличие от некоторых представителей твоей расы, живших в далеком прошлом, тобой в основном управляют инстинкты».

- Что это такое - инстинкты?

«Зеленые мысли», - ответил морэл и больше не стал распространяться на эту тему.

Наконец, Яттмур остановилась. Теперь она уже не была такой угрюмой, как вначале, словно совместно пройденный путь сблизил их.

- Вы стоите там, где вы хотели быть - в центре земли моего племени, - весело сказала она.

- Тогда позови всех. Скажи им, что мы пришли с добрыми намерениями, и что я буду говорить с ними, - приказал Грэн и взволнованно добавил только для морэла:

«Но я не знаю, что я им скажу».

«Я подскажу тебе», - задребезжал грибок.

Яттмур поднесла сжатую в кулак руку к губам, и раздался свист. Готовые ко всему, Пойли и Грэн посмотрели по сторонам. Зашелестела листва, и их окружили воины, возникшие, казалось, из-под земли. Посмотрев вверх, среди ветвей и листьев Пойли увидела незнакомые лица, которые внимательно изучали ее.

Грэн и Пойли стояли не двигаясь, тем самым давая возможность представителям племени хорошо рассмотреть себя. Племя Яттмур медленно приблизилось. Большинство, как и следовало ожидать, составляли женщины. Из одежды на них были только цветы, прикрывавшие интимные части тела. Все были вооружены, многие были так же красивы, как Яттмур. У некоторых из них вокруг талии были намотаны уже знакомые Грэну и Пойли сети.

- Пастухи, - обратилась Яттмур, - я привела сюда двух незнакомцев - Грэна и Пойли, которые хотят быть с нами.

С подсказки морэла, Пойли сказала:

- Мы странники и не причиним вам вреда. Примите нас. Сейчас мы нуждаемся в отдыхе и крове. А позже мы покажем вам все, что мы умеем.

От группы отделилась коренастая женщина и подошла к ним. Волосы ее были аккуратно уложены и заколоты блестящей раковиной. Она вытянула руку ладонью вверх.

- Я приветствую вас, незнакомцы. Меня зовут Хатвир. Я веду этих пастухов. Если вы останетесь с нами, вы будете идти за мной. Вы согласны?

«Если мы не согласимся, они могут убить нас», - подумал Грэн.

«С самого начала мы должны показать, что лидеры - мы», - ответил морэл.

«Их ножи направлены на нас».

«С самого начала, или все будет потеряно», - повторил морэл.

Хатвир прервала их диалог, нетерпеливо хлопнув в ладоши.

- Отвечайте, незнакомцы! Пойдете ли вы за Хатвир?

«Мы должны согласиться, морэл».

«Нет, Грэн! Мы не можем позволить себе это».

«Но они убьют нас!»

«Ты первым должен убить ее, затем это сделает Пойли!»

«Нет!»

«А я говорю - да!»

«Нет… нет… нет…»

- Пастухи, внимание! - крикнула Хатвир. Сжимая пальцами рукоятку ножа, она сделала шаг вперед. «Очевидно, незнакомцы не были друзьями», - подумалось ей.

А с незнакомцами творилось нечто странное. Они начали извиваться в каком-то диковинном танце. Руки Пойли потянулись было к воротнику, блестевшему на шее, но вдруг - бессильно упали. Грэн схватился за нож, но рука его отлетела в сторону, как будто отброшенная с большой силой. Оба они изгибались и топали ногами. Их лица исказила гримаса боли. Они раскачивались, выгибая свои тела, кусая губы, уставившись в никуда безумными глазами.

Племя отступило в ужасе.

- Они упали на меня с неба! Должно быть, они - духи! - закричала Яттмур, закрывая руками лицо.

Хатвир вдруг побледнела и выронила нож. Это был знак для остальных. Торопливо, в испуге они побросали оружие и упали на колени, застонав и закрыв руками лица.

Когда морэл увидел, что желаемая цель достигнута, он прекратил попытки навязать свою волю Грэну и Пойли. И если бы грибок не сделал это сейчас, они бы упали совершенно обессиленные.

«Мы добились победы, которая была нам так необходима, Пойли, - задребезжал он. - Хатвир стоит перед нами на коленях. Теперь мы должны говорить с ними».

«Я ненавижу тебя, морэл» - мрачно ответила Пойли. - Заставляй Грэна делать то, что тебе хочется. Я - не буду».

Подталкиваемый грибком, Грэн подошел к Хатвир и взял ее за руку.

- Теперь вы признали нас, - начал он, - и вам больше нечего бояться. Только никогда не забывайте, что мы - Духи, в которых обитают духи. Мы будем жить с вами. Вместе мы создадим могущественное племя и будем жить в мире. Люди больше не будут беглецами в огромном лесу. Мы поведем вас из леса - к величию.

- Путь из леса впереди. Совсем недалеко, - проговорила Яттмур. Она отдала пойманных джампвилов одной из женщин и подошла, чтобы послушать Грэна.

- Мы поведем вас дальше, - ответил он ей.

- Очистите ли вы вас от Великого духа Черного Рта? - смело спросила Хатвир.

- Мы поведем вас так, как вы того заслуживаете, - объявил Грэн. - Но для начала скажу, что дух Пойли и я нуждаемся в пище и сне. А потом мы будем говорить с вами. Отведите нас в безопасное место.

Хатвир поклонилась и исчезла, как будто сквозь землю провалилась.

XIII

Поверхность земли, на которой они стояли, представляла собой застывшую когда-то лаву со множеством отверстий. Под некоторыми из них земля либо просыпалась, либо была убрана людьми, в результате чего образовалось убежище, расположенное ниже уровня земли. Здесь и жило в относительной безопасности племя Яттмур. Она уговорила Грэна и Пойли спуститься вниз, где они и уселись на лежанке. Им сразу же принесли поесть.

Пойли и Грэн попробовали джампвила, приготовленного по неизвестному им рецепту. Джампвил, вкусный и ароматный, был одним из основных блюд рациона пастухов. Яттмур рассказала им, что они употребляют и другую пищу, блюдо с которой и стояло сейчас перед Пойли и Грэном.

- Это - рыба, - сказала Яттмур, заметив, что блюдо им понравилось. - Она водится в Длинной Воде, которая вытекает из Черного Рта.

Услышав это, морэл заинтересовался и заставил Грэна спросить:

- А как вы ловите рыбу, если она живет в воде?

- Мы не ловим рыбу. Мы не ходим к Длинной Воде, потому что там живет другое племя. Они называют себя Рыбаками. Иногда мы встречаем их, и, поскольку живем с ними в мире, меняем джампвилов на рыбу.

Жизнь пастухов казалась безоблачной. Но, чтобы окончательно убедиться в этом, Пойли все же спросила у Хатвир:

- Неужели у вас нет врагов?

Хатвир улыбнулась.

- Здесь очень мало врагов. Наш самый большой враг - Черный Рот - проглатывает их. Мы живем около Черного Рта, так как полагаем, что иметь одного большого врага - лучше, чем много маленьких.

И вновь морэл принялся совещаться с Грэном, Который научился, в отличие от Пойли, разговаривать с ним про себя.

«Мы должны посмотреть на Рот, о котором они все так много говорят, - дребезжал он. - И чем быстрее - тем лучше. И уж коль скоро ты опустился до того, что делишь с ними трапезу, как простой человек, ты должен произнести зажигательную речь. Идти должны двое. Давай найдем этот Рот и продемонстрируем всем, как мало мы его боимся, поговорив с ним».

«Нет, морэл! Ты умный, но ты не понимаешь! Если эти добрые пастухи боятся Черного Рта, то я тоже его боюсь!»

«Если ты так думаешь, то нам - конец».

«Мы с Пойли устали. Ты не знаешь, что такое усталость. Дай нам поспать. Ведь ты обещал нам отдых».

«Вы только и делаете, что спите. Сначала мы должны показать им всем, какие мы сильные».

«Как мы это сделаем, если мы валимся с ног от усталости?» - вступила в разговор Пойли.

«Ты что, хочешь, чтобы тебя убили, пока ты будешь спать?»

Морэл все-таки настоял на своем, и Пойли с Грэном потребовали, чтобы племя показало им Черный Рот. Услышав это, пастухи были чрезвычайно удивлены. Но Хатвир оборвала их недоумевающие возгласы.

- Все будет так, как вы того хотите, о Духи. Подойди ко мне, Айкол, - позвала она.

Молодой мужчина с белой рыбьей костью в волосах выпрыгнул вперед. Он вытянул руку ладонью вверх, приветствуя Пойли.

- Молодой Айкол - наш лучший певец, - сказала Хатвир. - Он поможет вам избежать неприятностей. Айкол покажет вам Черный Рот, и с ним вы вернетесь назад. Мы будем ждать вас.

Они вновь выбрались на поверхность земли, к вечному свету. Они стояли на теплой пемзе, привыкая к солнцу. Айкол радостно улыбнулся Поили и сказал:

- Я знаю, что вы устали, но это недалеко.

- О, я совсем не устала, спасибо, - улыбкой на улыбку ответила Пойли, потому что у него были большие черные глаза, нежная кожа, и он, как и Яттмур, по-своему был красив. - Что за кость у тебя в волосах? Она похожа на прожилку листа.

- Это - большая редкость. Но, может быть, мне удастся достать такую же и для тебя.

- Пошли, - резко сказал Грэн Айколу, добавляя про себя, что никогда еще не видел такой идиотской улыбки. А вслух продолжил:

- Как может простой певец, - если ты действительно певец - противостоять могущественному врагу, Черному Рту?

- Когда поет Рот, я тоже пою - а я делаю это лучше, - ответил Айкол, ничуть не задетый тоном, каким был задан вопрос.

И он повел их через листья и груды камней.

Как он и говорил, далеко идти не пришлось. Подъем продолжался, но теперь поверхность земли была покрыта обожженным черным и красным камнем, на котором ничего не росло. Даже баниан, преодолевший тысячи миль, был вынужден отступить здесь. Деревья сохраняли шрамы от недавнего потока лавы, а их, длинные корни были выброшены далеко вперед, - в камни, в поисках пропитания.

Айкол прошел мимо этих корней к выступу на скале, за которым присел и поманил к себе Поили и Грэна. А затем показал рукой вперед.

- Это - Черный Рот… - прошептал он.

Перед ними простиралось море застывшей потрескавшейся лавы. Она поднималась вверх, образуя большой, неправильной формы конус, который возвышался над окружающей местностью.

- Это - Черный Рот, - повторил шепотом Айкол, увидя страх на лице Пойли. Пальцем он показал на струю дыма, выходящую из конуса и растворяющуюся в небе.

- Рот дышит, - сказал он.

Грэн перевел взгляд с конуса на лес и обратно, и почувствовал, как морэл начал свое погружение в его разум. Он понял это по тому, как закружилась у него голова, и от неожиданности он даже провел рукой по лбу. И сразу же у него потемнело в глазах: морэл явно не одобрял подобного жеста.

А морэл все глубже погружался в память Грана, - словно пьяница, перебирающий пожелтевшие фотографии прошлого. Грэн растерялся; он тоже видел эти картинки, некоторые из них были очень яркими. Но он был не в состоянии разобрать, что на них было изображено. Грэн потерял сознание и упал.

Пойли и Айкол бросились поднимать Грэна, но сознание уже возвращалось к нему. А морэл, в свою очередь, нашел то, что искал. Торжествуя, он «показал» картинку Грэну, а когда тот окончательно пришел в себя, объяснил:

«Эти пастухи боятся теней, Грэн. Но нам опасаться нечего. Их могущественный Рот - всего лишь вулкан, да к тому же еще и маленький. Он не причинит нам никакого вреда. Тем более, что, как мне кажется, он уже окончательно потух».

И он «показал» Грэну и Пойли, что такое вулкан, используя знания, которые ему удалось откопать в их памяти.

Увидев все это и успокоившись, они вернулись в подземелье, где их ждали Хатвир, Яттмур и остальные.

- Мы видели Черный Рот, и мы не боимся его, - объявил Грэн. - Мы будем спокойно спать, и сны наши будут добрые.

- Когда зовет Черный Рот, все должны идти к нему, - сказала Хатвир. - Может быть, вы и могущественны, но вы смеетесь потому, что видели Рот, когда он молчал. Но если он запоет, то мы все посмотрим, как вы будете танцевать, о Духи?

Пойли спросила, где живут Рыбаки - племя, о котором уже упоминала Яттмур.

- С того места, где мы были, не видно деревьев, на которых они живут, - сказал Айкол. - Из живота Черного Рта вытекает Длинная Вода. Ее мы тоже не могли видеть, потому что обзору мешали камни. У Длинной Воды растут деревья. Там и живут эти странные люди Рыбаки, которые боготворят свои деревья.

Услышав это, морэл подсказал Пойли следующий вопрос: «Если Рыбаки живут так близко от Черного Рта, как же им удается выжить, когда поет Рот?»

И Пойли задала его.

Пастухи зашептались между собой, пытаясь найти ответ. Наконец, одна из женщин сказала:

- У Рыбаков есть длинные зеленые хвосты, о, Дух!

И было ясно, что ответ не удовлетворил ни ее, ни остальных. Грэн рассмеялся, а морэл подтолкнул его на новую речь.

- О, дети, живущие у Черного Рта! Вы слишком мало знаете, хотя вам и кажется, что знаете вы много. Неужели вы верите, что у людей могут расти длинные зеленые хвосты? Вы просты и беспомощны, и мы поведем вас. Когда мы выспимся, мы поведем вас к Длинной Воде, и вы последуете за нами. Там мы создадим Великое Племя, объединившись сначала с Рыбаками, а затем и с другими лесными племенами. Мы больше не будем бояться и прятаться. Другие будут бояться нас.

В воображении морэла уже возникла живописная картина - плантация, которую разобьют для него люди. И там он будет мирно размножаться, оберегаемый и почитаемый людьми. В настоящее время он остро ощущал свою неполноценность - у него не было достаточно массы, чтобы разделиться еще раз, с тем чтобы перебраться на кого-либо из пастухов. Но, как только он сможет это сделать, он станет свободно произрастать в мире, на ухоженной плантации, и будет управлять всем человечеством. Горя желанием, он вновь заставил Грэна говорить.

- И мы не будем больше жалкими тварями, скрывающимися в зелени. Мы убьем зелень. Мы победим джунгли и уничтожим всех наших врагов. С нами останутся только друзья. Мы будем становиться все сильнее и сильнее, и весь мир будет принадлежать нам, как это было много веков назад.

Наступила тишина. Пастухи взволнованно переглядывались.

Пойли подумала, что сказанное Грэном совершенно не имеет смысла. Да и сам Грэн, казалось, многого не понимал. И хотя Грэн считал морэла своим другом, он ненавидел его за то, что тот заставлял его говорить о вещах, не доступных его пониманию.

Вдруг, почувствовав усталость. Грэн рухнул на лежанку и сразу заснул. Ничуть не заботясь о том, что о них подумают другие, Пойли тоже улеглась и заснула.

Какое-то время пастухи стояли и смотрели на них, слегка озадаченные. Затем Хатвир хлопнула в ладоши.

- Пусть они спят.

- Они такие странные. Я побуду с ними, - сказала Яттмур.

- В этом нет необходимости. Мы позаботимся о них, когда они проснутся, - возразила Хатвир, выпроваживая Яттмур из подземелья.

- Мы еще посмотрим, как поведут себя эти Духи, когда запоет Дух Черного Рта, - проговорил Айкол, выбираясь наружу.

XIV

В то время, как Пойли и Грэн спали, морэл бодрствовал. Сон был ему чужд.

Сейчас он был похож на, маленького мальчика, забравшегося в пещеру и нашедшего там клад. Он обнаружил сокровища, о которых их хозяин и не подозревал. Его первая такого рода грабительская экспедиция обернулась путешествием, полным волнующих открытий.

Сон Пойли и Грэна нарушался множеством непонятных видений. В ушах все время звучала какая-то дикая какофония, заглушающая все остальные звуки.

- Грэн, мы сойдем с ума! - закричала Поили. - Этот ужасный шум!

«Перезвон! Перезвон!» - дребезжал морэл.

Пойли и Грэн проснулись в холодном поту; нестерпимо жгло затылок и шею, а снаружи по-прежнему доносился какой-то ужасный шум.

Немного придя в себя, они обнаружили, что остались одни в подземелье. Все пастухи куда-то исчезли. Снаружи по-прежнему что-то гремело. Грохот пугал. Это была какая-то ужасная мелодия, лишенная гармонии, от звуков которой закладывало уши, а кровь стыла в жилах.

- Нам нужно идти, - сказала Пойли, вскакивая на ноги.

«Что я наделал?» - запричитал морэл.

- Что случилось? - спросил Грэн. - Почему мы должны идти?

В страхе они прижались друг к другу. Но усидеть на месте они уже не могли. Руки и ноги не слушались их. Они не знали, откуда исходил этот ужасающий звук, но в то же время чувствовали, что он зовет их.

Сбивая в кровь локти и колени, они выбрались наверх и - очутились в аду. Здесь, наверху, чудовищная мелодия обрушилась на них, как ураган, хотя на деревьях не шевелился ни один листочек. Они были не единственными, кто отозвался на этот дьявольский зов. Множество живых существ летело, бежало, прыгало и ползло в одном направлении - к Черному Рту.

«Черный Рот! - закричал морэл. - Черный Рот поет, и мы должны идти!»

Теперь у них не только были заложены уши, но и со зрением стало твориться что-то странное. Кровь отлила от сетчатой оболочки глаз, и мир предстал перед ними в черно-белых и серых тонах. Вытянув вперед руки, Пойли и Грэн бросились бежать. И в этом страшном вихре они увидели пастухов, стоявших среди стволов баниана, привязав себя к деревьям. А в центре находился Айкол-певец. Он пел! Пел, удерживаясь в какой-то неестественной позе. Шея его была вывернута так, что казалась сломанной, а взгляд упирался в землю. Он пел, вкладывая в голос всего себя, храбро бросая вызов могущественному Черному Рту. Его песнь по-своему противостояла Злу, которое в противном случае могло бы затянуть всех пастухов туда, откуда доносились эти чудовищные звуки.

Пастухи с мрачным и напряженным видом слушали песню Айкола. Но между тем все они были заняты еще одним делом. Привязав себя к деревьям, они натянули меж стволами свои сети, в которые теперь попадались разные живые существа, спешащие на зов.

Пойли и Грэн не могли разобрать слов песни, которую пел Айкол. Всем своим существом они старались сопротивляться могуществу Черного Рта. Старались, но ничего не могли с собой поделать. Спотыкаясь, они шли вперед. Весь черно-белый мир, казалось, двигался только в одном направлении. И только пастухи, не замечая ничего, внимали песне Айкола.

Грэн упал, сбитый джампвилами, вырывавшимися лавиной из джунглей. По-прежнему не слыша ничего, кроме песни Айкола, пастухи ловили пробегавших мимо джампвилов и в этом хаосе убивали их.

Позади у Пойли и Грэна оставался последний пастух. Они бежали все быстрее, по мере того, как дикие звуки усиливались. Лес расступился перед ними, и их взорам предстал Черный Рот. При виде его у них вырвался сдавленный крик. Страх теперь приобрел видимые очертания - руки, ноги, чувства, оживленные песней Черного Рта. По направлению к нему двигался живой поток, поднимаясь по покрытым лавой вулканическим склонам. А, достигнув края, все живое бросалось в огромную зияющую дыру. И тут они увидели нечто еще более ужасное. Над вулканом появились три огромных длинных пальца, которые заманивающе извивались в такт дьявольской мелодии. Два человека закричали еще громче и побежали еще быстрее, ибо пальцы манили их.

- Пойли! Грэн! Грэн!

Крик резанул слух, как удар хлыста. Не останавливаясь, Грэн оглянулся.

Последним из пастухов, которого они миновали, оказалась Яттмур. Не обращая внимания на песню Айкола, она разорвала путы, привязывавшие ее к дереву, и по колено в живой реке шла к ним. Волосы ее развевались, а руки были вытянуты вперед. Лицо ее показалось им серым. Она шла и пела, как бы противопоставляя свою песню дьявольской мелодии.

Грэн быстро перевел взгляд на Черный Рот и мгновенно забыл о ней. Зов вулкана был сильнее. Он взял Пойли за руку. Но когда они пробегали уже втроем мимо каменного выступа, Яттмур схватила за руку Грэна. На какое-то мгновение он обратил на нее внимание, услышал звуки ее песни. Как молния, морэл ухватился за спасительный шанс.

«В сторону! - прохрипел он. - В сторону - если хочешь жить!»

Чуть дальше они увидели необычной формы расселину. Взявшись за руки, люди свернули к этому сомнительному укрытию. Впереди прыгал джампвил. Все вместе они бросились в серую мглу.

И сразу же стих чудовищный голос Черного Рта. Яттмур бросилась на грудь Грэну и заплакала. Но на этом их беды не кончились.

Случайно Пойли задела какой-то тонкий стержень рядом с ней и вскрикнула. Вязкая масса потекла из стержня прямо ей на голову. Инстинктивно девушка задергала головой, почти не осознавая, что она делает.

В отчаянии они посмотрели по сторонам и поняли, что находятся в замкнутом пространстве. Их подвело зрение, и они попали в ловушку. Джампвил, который прыгнул сюда перед ними, уже барахтался в тягучей массе, вытекающей из стержней. Яттмур первая поняла, в чем дело.

- Грингатс! - закричала она. - Нас проглотил грингатс!

«Грэн, твой нож! - задребезжал голос морэла. - Режь! Быстро! Он начинает закрываться!»

Отверстие, через которое они вошли, закрывалось. Потолок начал медленно опускаться. Теперь всем стало ясно, что это не пещера, а желудок грингатса. Выхватив ножи, они приготовились спасать свои жизни. Стержни, которые вначале были маленькими, увеличивались и удлинялись, потолок опускался, и из его складок сочилась зловонная жижа. Подпрыгнув, Грэн со всей силы ударил ножом. И сразу же появился большой разрез. Две девушки помогли ему расширить его.

Грингатс закрывался, однако им удалось высунуть головы, избежав таким образом верной гибели.

И тут они вновь услышали смертоносный зов Черного Рта. С удвоенной энергией они набросились на желудок, стараясь окончательно вырваться из плена.

Теперь в конверте у них оставались лишь ноги, завязшие в жиже. Грингатс намертво прирос к скале и никак не реагировал на зов Черного Рта. Он уже полностью закрылся, и сейчас его единственный глаз беспомощно следил за попытками людей разрезать его на части.

- Мы должны идти! - закричала Пойли, которая, наконец, полностью высвободилась. С ее помощью Грэн и Яттмур тоже выбрались из изрезанного конверта. Увидев, что они уходят, грингатс закрыл глаз.

Люди и не подозревали, как долго им пришлось возиться с грингатсом. Оставшаяся на ногах жижа затрудняла движение. И все же они шли по застывшей лаве, как и ранее, в окружении множества живых существ. Яттмур устала настолько, что петь уже не могла. Их воля была подавлена силой песни Черного Рта. Они начали взбираться по склону. Над ними по-прежнему зловеще раскачивались огромные три пальца. Появился четвертый, затем пятый. Звук был невыносимым. Глаза их застилал серый туман, сердца бешено стучали. Их обгоняли джампвилы, которые, добежав до кратера, в последнем прыжке бросались навстречу тому, что так звало их. Люди тоже были полны желания увидеть исполнителя этой страшной песни. Взмокшие, с трудом передвигая ноги с налипшей на них липкой массой, они преодолевали последние ярды пути, которые отделяли их от кратера.

Зловещая мелодия оборвалась на полуноте. Это произошло так неожиданно, что люди попадали на склон. Они лежали, закрыв глаза, совершенно обессиленные. Наступила тишина. Почувствовав, что сердце стало биться медленнее, Грэн открыл один глаз. Краски мира стали вновь возвращаться к нему. Белый цвет сменялся розовым, серый - наполнялся голубым, зеленым и желтым, а черный - растворялся среди деревьев. И у Грэна уже росло отвращение к тому, что он еще недавно собирался сделать. Живые существа, которым на этот раз удалось не воспользоваться привилегией быть съеденными Черным Ртом, по всей видимости, чувствовали себя так же. Все они развернулись и побежали обратно к лесу, - сначала медленно, затем быстрее, и, наконец, все это превратилось в паническое бегство, но на этот раз уже в обратном направлении. Вскоре на склоне люди остались одни. Пять страшных длинных пальцев перестали шевелиться над ними и один за другим исчезли в кратере, словно какой-то ужасный монстр облизывал свои зубы после кровавой трапезы.

- Если бы не грингатс, мы все были бы уже мертвы, - сказал Грен. - Пойли, у тебя все в порядке?

- Оставь меня в покое, - ответила она, не отрывая рук от лица.

- Ты можешь идти? Ради богов, давайте скорее возвращаться к пастухам, - продолжал он.

- Подождите! - воскликнула Яттмур. - Вы обманули Хатвир и других, выдавая себя за духов. Но, наблюдая за тем, как вы бежали к Черному Рту, они поняли, что это не так. Вы обманули их, и теперь они непременно убьют вас, если вы вернетесь.

Грэн и Пойли беспомощно переглянулись. Несмотря на все происки морэла, они бы с удовольствием вернулись к племени. И им совсем не хотелось опять блуждать по лесу вдвоем.

«Не бойтесь, - дребезжал морэл, прочитав их мысли. - Есть и другие племена. А как насчет этих Рыбаков? Мне кажется, они находятся на более высокой ступени развития по сравнению с пастухами. Попроси Яттмур отвести нас туда».

- А эти Рыбаки, они далеко отсюда? - тотчас спросил Грэн, поворачиваясь к Яттмур.

Она улыбнулась и взяла его за руку.

- Я с удовольствием отведу вас к ним. Отсюда видно место, где они живут. - Яттмур показала рукой вдоль склона вулкана. В стороне, противоположной той, с которой они пришли, у подножия Черного Рта, из скал вытекал широкий быстрый поток.

- Вон там течет Длинная Вода. Видите деревья с круглой кроной, растущие на берегу? На них и живут Рыбаки, - она улыбнулась, глядя Грэну прямо в глаза, и он всем своим существом ощутил ее красоту.

- Пойдем отсюда, Пойли, - сказал Грэн.

- Этот ужасный поющий монстр, - произнесла она, протягивая ему руку. Он помог ей встать на ноги.

Яттмур смотрела на них, не говоря ни слова.

- Ну все, пошли! - резко сказала она и вышла вперед.

Втроем они начали спускаться по склону. Иногда они со страхом оглядывались, чтобы удостовериться в том, что сзади по-прежнему все спокойно.

XV

Спустившись, наконец, с вулкана, они вышли к Длинной Воде. Выйдя из тени, отбрасываемой огромным Черным Ртом, они расположились на берегу реки под теплыми лучами солнца. Рядом с ними быстро и бесшумно неслись черные воды. На противоположном берегу частоколом древесных стволов вновь начинались джунгли. А на этом берегу лава остановилась лишь в нескольких ярдах от воды, уничтожив на своем пути все живое.

Пойли погрузила руку в воду. Течение реки было таким быстрым, что сразу же вокруг ее ладони образовался бурун. Она ополоснула лицо.

- Я так устала, - вздохнула она. - Я больше никуда не хочу идти. Здесь все такое незнакомое, совсем не похожее на Средний Ярус, где мы жили с Лили-йо. Что произошло здесь с миром? Он что, раскололся на части? Или же тут он и заканчивается?

- Мир должен где-то заканчиваться, - сказала Яттмур.

«В том месте, где он заканчивается, мы сможем вновь начать его сотворение», - задребезжал морэл.

- Мы отдохнем и сразу почувствуем себя лучше, - сказал Грэн. - А потом Яттмур вернется к своим пастухам.

Он посмотрел на нее и вдруг, почувствовав За спиной какое-то движение, резко обернулся, выхватил нож и вскочил на ноги. Перед ним стояли, словно возникнув из-под земли, три волосатых человека.

Девушки тоже вскочили.

- Не тронь их, Грэн! - крикнула Яттмур. - Это Рыбаки, и они совершенно безобидны.

И действительно, все они имели безобидный вид. Присмотревшись получше, Грэн уже не был уверен в том, что это - люди. Все трое были очень полными, а их покрытое густыми волосами тело было рыхлым и очень напоминало гниющий плод. Кроме свисавших с поясов ножей, другого оружия не было. Их одежда состояла только из этих самых поясов. Выражение лица у всех троих было одинаково глупое.

Прежде чем они заговорили. Грэн обратил внимание на одну интересную деталь: у каждого из них был длинный зеленый хвост, о котором упоминали пастухи.

- Вы принесли нам поесть? - спросил один из них.

- Вы принесли пищу для наших животиков? - уточнил другой.

- Мы можем поесть что-нибудь из того, что вы принесли? - обратился со своим вопросом третий.

- Они думают, что вы из моего племени. Это единственное племя, которое они знают, - объяснила Яттмур.

Повернувшись к Рыбакам, она сказала:

- У нас нет для вас пищи, Рыбаки. Мы просто путешествуем.

- У нас нет для вас рыбы, - ответил на это первый Рыбак. Остальные, почти что хором, добавили:

- Очень скоро будет время ловить рыбу.

- У нас нет ничего, что мы могли бы обменять на пищу, но мы бы с удовольствием поели немного рыбы, - вступил в разговор Грэн.

- У нас нет рыбы для вас. У нас для себя нет рыбы. Скоро будет время ловить рыбу, - сказали Рыбаки.

- Да. Я это уже слышал. Хотел бы я знать, дадите ли вы нам рыбы, когда она будет у вас.

- Рыба - вкусная. Когда идет рыба, ее хватает на всех.

- Хорошо, - подытожил Грэн и добавил так, чтобы слышали только Пойли, Яттмур и, конечно, морэл. - Кажется, это очень простые люди.

«Простые или нет, но тем не менее они не бегают на Черный Рог, намереваясь убить себя, - ответил морэл. - Мы должны спросить их об этом. Как им удается противостоять этой дьявольской песне. Иди с ними. Кажется, они довольно безобидны».

- Мы пойдем с вами, - сказал Грэн Рыбакам.

Они посмотрели друг на друга, потоптались на месте, ни слова не говоря, развернулись и пошли вдоль берега реки. Грэн и девушки отправились за ними.

- Вы хорошо знаете этих людей, Яттмур? - спросила Пойли.

- Наше племя их почти не знает. Так, обмениваемся иногда, как я уже говорила… Но мои люди боятся Рыбаков, потому что они очень похожи на мертвецов. Они никогда не покидают эту узкую полоску берега.

- Они совсем не глупы, потому что их знаний достаточно для того, чтобы хорошо питаться, - сказал Грэн, поглядывая на круглые бока шагающих впереди мужчин.

- Посмотри, какие у них хвосты! - воскликнула Пойли. - Очень странные люди. Я никогда не встречала им подобных.

А морэл подумал:

«Мне будет легко ими управлять».

Рыбаки шли и сматывали свои хвосты, укладывая их аккуратными кольцами в правую руку; их действия были доведены до автоматизма. И только сейчас стало заметно, что хвосты эти были необычайно длинными, такими длинными, что концов их не было видно. А то место в области поясницы, где хвосты эти начинались, было прикрыто чем-то похожим на зеленую подушечку.

И вдруг, как по команде. Рыбаки остановились и обернулись.

- Вы не можете идти дальше, - сказали они. - Мы подошли к нашим деревьям, и вам нельзя идти с нами. Стойте здесь, и скоро мы принесем вам рыбу.

- А почему мы не можем идти дальше? - спросил Грэн.

Один из Рыбаков засмеялся.

- Потому, что у вас нет хвостов! Ждите, и скоро мы принесем вам рыбу.

И он ушел со своими товарищами, даже не оглянувшись, чтобы убедиться в том, что его приказ выполнен.

- Это странные люди, Грэн, - повторила Поили. - Они мне не нравятся. Да и вообще они на людей не похожи. Пойдем отсюда! Мы сами найдем себе пищу.

«Чепуха! Они могут быть нам полезны, - вмешался морэл. - Видишь, вон там, внизу, что-то стоит типа лодки».

Чуть дальше, у берега трудились несколько человек с длинными зелеными хвостами. Они втягивали в лодку большую сеть. Лодка, тяжелая на вид и похожая на баржу посудина, была надежно пришвартована к берегу и слегка покачивалась на волнах Длинной Воды.

Три Рыбака, которые привели сюда Грэна и девушек, присоединились к работающим и стали помогать им втягивать сеть. Движения их были вялыми, хотя и казалось, что работа спорится у них в руках. Пойли перевела взгляд с них на деревья, в тени которых они работали. Никогда еще не видела она таких деревьев, и от этого ей еще больше стало не по себе.

Деревья находились как бы в стороне от другой растительности и были похожи на огромные ананасы. Воротник из колючих листьев, опускавшихся прямо до земли, защищал массивный узловатый ствол странной яйцевидной формы. Из наростов на стволе тянулись длинные стебли, а из верхушки яйца росли листья, - колючие и острые, возвышаясь над деревом на двести футов.

«Пойли, давай подойдем поближе и рассмотрим эти деревья, - задребезжал морэл. - Грэн и Яттмур останутся здесь и будут наблюдать за нами».

- Мне не нравятся и эти люди, и это место, морэл, - ответила Пойли. - И я не оставлю здесь Грэна с этой женщиной. Делай со мной, что хочешь!

- Я не прикоснусь к твоему мужчине, - с негодованием в голосе ответила Яттмур. - Какие глупости ты говоришь!

Пойли качнулась вперед, понуждаемая морэлом. Она с мольбой посмотрела на Грэна, но он чувствовал себя очень уставшим и даже не взглянул на нее. Неохотно она пошла вперед и вскоре оказалась под деревьями. Они возвышались над ней, их стволы были похожи на раздувшиеся от неведомой болезни желудки.

Морэл, казалось, не осознавал нависшей над ними опасности.

«Как я и предполагал! - воскликнул он после тщательного осмотра. - Вот где заканчиваются хвосты наших Рыбаков! Они связаны с деревьями. Наши друзья просто принадлежат этим деревьям».

- Морэл, люди не растут на деревьях. Разве ты не знаешь… - она замолчала, потому что на плечо ей опустилась чья-то рука. Она обернулась, Перед ней стоял Рыбак и сверлил ее своими прозрачными глазами.

- Ты не должна заходить под деревья. Их тень - священна. Мы сказали, чтобы вы не заходили под наши деревья, а ты забыла это. Я отведу тебя обратно к твоим друзьям, которые не пошли за тобой.

Пойли посмотрела на его хвост. Морэл был прав: он оканчивался на наросте одного из деревьев. Дрожь пробежала по телу девушки. В страхе она отодвинулась от Рыбака.

– Я надеюсь, что никто не явится, – сказал я.

– Твои «надежные люди» имеют какое-то отношение к Левантийскому Калифату? – поинтересовался Джерри, и вот тут я насторожился.

Насторожился, но виду не подал.

– Понятия не имею. А почему ты спрашиваешь?

– Твои рекомендации были от Хасана иль-Джафири, – напомнил Джерри. – Рекомендации от такого человека, предъявленные человеком, претендующим на роль простого работника, – это стрельба боевыми орбитальными лазерами по досаждающим огороднику грызунам.

Значит, моей легенде он не поверил. Что ж, я говорил Асаду, что это может стать слабым местом, но у калифа всегда были свои взгляды на жизнь.

– Я похож на левантийского подданного?

– Ты вообще ни на кого не похож, – сказал Джерри и снова скрестил руки на груди.

– Тогда почему ты взял меня в охранники?

– Потому что в своем резюме ты указал на наличие боевого опыта, – сказал Джерри. – Не уточняя, где и при каких обстоятельствах ты этот опыт приобрел, но все же. Я вообще не хотел тебя никуда брать, но Халлен настоял.

Халлен не мог отказать человеку с моим рекомендательным письмом. Впрочем, Джерри бы тоже не смог, если бы был на его месте. Пятнадцать процентов акций Консорциума в таких вопросах способны творить чудеса. Скорее всего, Джерри зачислил меня в службу безопасности, чтобы держать на виду.

– Я создал для тебя какие-то проблемы за то время, пока тут работаю?

– Нет, но это не может служить доказательством того, что проблем не случится и в будущем, – сказал Джерри. – Ты имеешь какое-то отношение к левантийской разведке?

– Ты о ней такого низкого мнения? Если вспомнить все то, что мы говорили про недостатки моей легенды?

– Это не ответ.

– Нет, – сказал я твердо и на этот раз не соврал. Спланированная Асадом операция была частной и ни по какому ведомству не проходила. – Никакого отношения к левантийской разведке я не имею.

– А жаль, – вдруг сказал Джерри.

– Если бы это было так, что бы это изменило?

– Кроме моего отношения к тебе? Ничего.

– Ты не хочешь рассказать мне, что происходит?

– Сам все увидишь, – сказал Джерри и посмотрел на часы. – Пойдем.

Глава 4

Кленнонцы с презрением относятся к людям и активно ненавидят скаари.

Люди с недоверием и опаской относятся к скаари и активно ненавидят кленнонцев.

Скаари ненавидят всех, в том числе и других скаари.

История взаимоотношения этих трех рас развивалась долго, сложно, с перемириями, временными союзами и многими кровавыми эксцессами, но в итоге все сложилось именно так. Изменилась бы эта ситуация, если бы подходящих для жизни планет в галактике оказалось на порядок больше, чем есть сейчас?

Не знаю. Никто не знает.

Как бы там ни было, сейчас в небольшом кабинете Джерри сошлись четыре человека, скаари и кленнонец. Все они, кроме меня, сидели за небольшим столом и старались не смотреть друг на друга. Я же согласно порученной от Джерри инструкции забился в угол и обратился в слух. Чего еще мой непосредственный начальник от меня хочет, он так и не объяснил.

– Излагайте, консул, – мрачно сказал Джерри. В связи со смертью Халлена ему досталась роль номинального председателя собрания, и роль ему явно не нравилась.

– Крейсер флота Звездной Империи Кленнона…

– Боевого флота, – уточнил консул Альянса Клеймор.

Дипломат из него был довольно-таки средненький, но хорошего дипломата сюда никто бы и не отправил. Клеймору было за семьдесят, и не похоже, чтобы прожитые годы одарили его мудростью или хотя бы толикой жизненного опыта.

– В торговом флоте нет крейсеров, – спокойно сказал консул Шаллон. Как и все виденные мною до этого кленнонцы, он был невысокий, лысый и телосложением более всего напоминал булыжник. – На корабле отказал двигатель гиперперехода, ремонт в автономных условиях невозможен. Нам требуются ремонтные площади, и мы просим, чтобы космическая станция «ГаммаК» нам их предоставила.

В этот момент я и осознал, насколько правдива была метафора Джерри. Дерьмо вот-вот должно было попасть в вентилятор. Собственно, оно находилось уже в считаных сантиметрах от крутящихся лопастей.

Главный инженер Земцов этого не понимал.

– У нас есть ремонтные площади, – сказал он. – Мы же изначально и задумывались как ремонтная станция.

– Это исключено, – отрезал Клеймор. – Согласно существующим договоренностям космическая станция «ГаммаК» является нейтральной территорией, и военное присутствие на ней недопустимо.

– На релятивистских скоростях корабль может прибыть на станцию в течение суток, – сказал Шаллон. – До ближайшей ремонтной базы Империи ему придется добираться несколько лет.

– Это ваша проблема, – сказал Клеймор. – Вышлите ремонтник, в конце концов.

– Судя по тому, что мы знаем, произвести ремонт на месте невозможно, – сказал Шаллон. – Более того, при существующих производственных мощностях его невозможно произвести и здесь, корабль со спецоборудованием уже вылетел и может быть здесь через три дня.

– Еще один ваш корабль?! – возмутился Клеймор.

– Этот не боевой, – сказал Шаллон.

– И вы готовы допустить на него наших экспертов, чтобы мы в этом убедились?

– Да, – сказал Шаллон. – Вряд ли вам что-то даст копирование наших технологий. То, что хорошо для кленнонца, для человека – смерть.

У Шаллона тоже было своеобразное представление о дипломатии.

В этом не было ничего удивительного, ибо дипкорпус Империи формировался исключительно из отставных военных, а служба в армии накладывает свой отпечаток на каждого. Впрочем, в Кленнонской Империи все значимые посты доверялись только ветеранам. Не служивший в имперской армии человек государственной карьеры сделать не мог.

Кленнон был обществом военной аристократии, и об этом нельзя было забывать ни на минуту, но Клеймор демонстрировал поразительное незнание предмета.

– И все равно я категорически против, – сказал он. – Не понимаю, почему вы не можете просто отбуксировать свой крейсер домой.

– Даже с учетом отправки сюда должного числа специалистов и соответствующего оборудования ремонт здесь обойдется нам на порядок дешевле, – сказал Шаллон. – Буксировать крейсер через гиперпространство – это очень дорогое развлечение, и Империя предпочла бы отложить его до другого раза, когда под рукой не будет других вариантов.

– А вы считайте, что их нет, – сказал Клеймор. – Потому что высадиться здесь вам никто не даст.

– Высадиться? – уточнил Шаллон. – Разве я что-то говорил о десанте?

– Мне все равно, как вы это называете.

– Послушайте, – сказал Шаллон, – эта ситуация неприятна мне так же, как и вам. Может быть, даже еще более неприятна. – (Наверняка, он ведь просит если не о помощи, то хотя бы об одолжении.) – Но прецеденты были. Мы не отказывались ремонтировать ваши корабли…

– Это было двести сорок лет назад.

– Двести сорок три, – уточнил Шаллон. – Экспедиция Таллбота. Четыре корабля были повреждены, и мы отремонтировали их на своей базе. Между прочим, на своей территории, а не на нейтральной.

Зря он это сказал. Как только Клеймор услышал об экспедиции Таллбота, его понесло.

– Начнем с того, что эти корабли были повреждены, потому что оказались в зоне испытания вашего нового оружия, и об испытании нас никто не предупреждал. – От усердия он аж загнул палец. – Вы отремонтировали корабли на своей территории, но при этом копались и в узлах и механизмах, которые не были повреждены, после чего развитие вашего флота внезапно и совершенно независимо от итогов ремонта, как я понимаю, скакнуло на десятилетия вперед. В итоге вы еще и выставили нам счет за оказанные услуги и держали часть экспедиции в качестве заложников до тех пор, пока этот счет не был оплачен.

– Вы маршруты своих экспедиций тоже с нами не обсуждаете, – парировал Шаллон. – К тому же я не понимаю, почему мы должны согласовывать с вами испытания, которые мы проводим вне границ исследованного сектора, и здесь возникает довольно закономерный вопрос о том, что там вообще делала ваша экспедиция. Это во-первых. А во-вторых, я сильно сомневаюсь, что при сходных обстоятельствах вы не поступили бы так же.

– История не знает сослагательного наклонения, – сказал Клеймор.

Скаари постучал когтем по столу, привлекая к себе внимание. Стоило ему получить это внимание, как он издал серию шипяще-рычаще-дребезжащих звуков, а мгновением позже включился его переводчик.

– Оставив в прошлом исторические прецеденты, я хотел бы знать, что крейсер Звездной Империи Кленнона вообще делал в этом секторе. – Переводчик дипломата был на порядок лучше, чем та рухлядь, используемая бойцами из клана Прадеша, с которыми мне пришлось столкнуться в партизанской войне на Новой Колумбии.

– Осуществлял патрулирование, – ответил Шаллон.

Клеймор сумел прицепиться и к этому.

– Какой смысл в патрулировании пустоты? – скептически спросил он.

– Мы предпочитаем патрулировать пустоту, чтобы быть уверенными в том, что она по-прежнему пуста, – сказал Шаллон.

Скаари кивнул и снова задребезжал.

– Мы тоже патрулируем пустоту, – сказал он. – Пустота, оставленная без присмотра, быстро перестает быть таковой.

Судя по тому, что автомат ни разу не запнулся на переводе этой фразы, представитель самой древней расы галактики знал, о чем он говорит. Интересно, что он имеет в виду и как в таком случае они прошляпили человечество, предоставив ему возможность развиться в нечто, способное представлять опасность для Гегемонии?

Или фраза про пустоту как-то связана с их религией?

На лицах Джерри и Земцова застыли гримасы вежливого непонимания, а вот затылок Шаллона ничуть не удивился. Иногда мне кажется, что, несмотря на родство людей и кленнонцев, кленнонцы и скаари понимают друг друга гораздо лучше.

Может быть, отчасти поэтому люди особенно не любят кленнонцев.

– Бред какой-то, – заявил Клеймор.

Вот из-за таких дипломатов и начинаются войны.

– Гегемония Скаари не возражает против того, чтобы ремонт был проведен здесь, – сообщил переводчик, а хвост ящера, просунутый в отверстие специального кресла, описал замысловатую фигуру в воздухе, показывая, что его обладатель сделал официальное заявление и закончил говорить.

– Ваше мнение ценно для нас, – холодно сказал Клеймор. – Но станция «ГаммаК» принадлежит человечеству, хотя и находится на нейтральной территории.

– Альянс опять говорит за все человечество? – осведомился Шаллон. – А человечество согласно, чтобы Альянс за него говорил?

– Официальные власти независимых систем здесь не представлены, – сказал Клеймор. Правильно, они не настолько богаты, чтобы содержать дармоедов там, где они особенно не нужны, и у них нет амбиций, чтобы наводнить своими представителями все мыслимые уголки свободного пространства. – Поэтому я отвечаю на ваш вопрос – да. Да, в данном случае Альянс говорит за всех.

– Смелое заявление, но вы создаете проблему там, где ее нет, – сказал Шаллон. – Чего вы боитесь? Если бы нам была нужна эта станция, а такую ситуацию мне довольно сложно представить, мы нашли бы способы ее захватить, не прибегая к столь изощренным уловкам.

– Мне неизвестны ваши намерения, – сказал Клеймор. – Может быть, лобовому штурму вы предпочли бы захват изнутри.

– Штурму? – удивился Шаллон. – А что тут штурмовать, да еще и в лоб? Кого тут подавлять огнем? Две установки противометеоритной обороны? Стоило бы одному боевому кораблю вывеситься на расстоянии удара, как станция с радостью и облегчением сдалась бы на милость победителя и согласилась на все наши условия. А штурм обычно предполагает наличие хоть какого-то сопротивления.

– Значит, этого вы и хотите? – Я уже заметил, что Клеймор, как обычно, слышит только то, что хочет слышать, а факты, не подтверждающие его теорию, откидывает как несущественные. – Подойти на расстояние удара?

– Зачем для этого придумывать такие сложности? – спросил Шаллон. – Если бы мы хотели «этого», то корабль вывалился бы из гипера спустя несколько секунд после того, как ваши приборы уловили бы колебания поля. И вся боевая мощь Альянса, довольно неповоротливая кстати, ничего не смогла бы нам противопоставить. А сейчас я прошу всего лишь о разрешении на ремонт. Персонал станции, как я понимаю, не возражает, представитель Гегемонии тоже. Все упирается в вас, консул.

Консул наконец-то задумался.

Отношения между Альянсом и Империей были довольно натянутые, и соглашение, в результате которого имперский боевой флот обрушился на клан Прадеша, ничего к лучшему не изменило. Сейчас консул обдумывал, какой шаг будет наиболее безопасен с точки зрения долговременной стратегии.

Для меня ответ был очевидным.

Допуск нуждающегося в ремонте военного корабля в нейтральную зону – это уступка со стороны Альянса, и ее можно будет использовать в качестве козыря на следующих переговорах. Дескать, а помните «ГаммуК»? Тогда мы пошли вам навстречу…

С другой стороны, отказ в допуске ничего хорошего в будущем не сулит. Сразу кленнонцы реагировать не будут, но обиду все равно затаят.

Это если все пройдет гладко и если рассматривать только дипломатическую сторону вопроса.

Как обитателя ремонтной станции, о которой идет речь, меня не слишком вдохновляла идея о том, что поблизости будут разгуливать кленнонские военные, только что вернувшиеся из длительного автономного патрулирования. В таком состоянии любые военные – не самые приятные и предсказуемые люди во Вселенной.

А если учесть, что они еще и не люди…

Но на месте Клеймора я бы долго не сомневался и разрешил ремонт. В конце концов, связанная с этим решением головная боль обрушится отнюдь не на его голову, а у дипмиссии есть свой собственный корабль для эвакуации персонала консульства в том случае, если события выйдут из-под контроля и начнут угрожать человеческим жизням.

И тут Клеймор продемонстрировал свой талант в полной мере. Он умудрился найти решение, которое превратило просто неприятную ситуацию в ситуацию почти катастрофическую, причем я не вполне уверен, нужно ли здесь использовать слово «почти».

– Сколько солдат на корабле? – спросил он.

– Экипаж и две роты десанта, – сказал Шаллон. – В сумме двести пятьдесят человек.

– Две роты? И что они патрулировали в таком количестве?

– Мне кажется, это мы уже обсуждали. А численность рядового состава на боевом корабле определяю не я.

– Хорошо, – сказал Клеймор. – Я не буду возражать против ремонта, но только при соблюдении одного условия.

– Могу я его услышать? – поинтересовался Шаллон.

Клеймор, взявший было театральную паузу, посмотрел в потолок и изрек:

– Все то время, которое потребуется вам для ремонта, в локальном пространстве станции будет находиться боевой корабль Альянса, сходный по классу с вашим поврежденным судном и имеющий на борту аналогичное количество десантников.

– Справедливо, – согласился Шаллон, и все посмотрели на скаари.

– У Гегемонии нет возражений.

– Отлично, – сказал Шаллон. – Итак, решение принято, и я отправляюсь в консульство, чтобы известить о нем тех, кого оно непосредственным образом касается.

– Я тоже пойду, – заявил Клеймор.

Консул скаари не стал задерживаться и покинул совещание сразу вслед за ними. Каша была заварена, и те, кому предстояло ее расхлебывать, остались наедине друг с другом.

– И вот эти люди занимаются политикой, – сказал Джерри. – Как тут не сомневаться, что войны не избежать?

– Не может быть, чтобы все они были такими, – сказал я.

– Да, – согласился Джерри. – Я подозреваю, что остальные еще хуже. Клеймор дурак, но не злонамеренный. Виктор, в каком ремонтном отсеке мы можем разместить целый крейсер?

– Как раз сейчас я об этом думаю.

– У тебя есть два часа, – сказал Джерри. – По истечении срока сообщи мне о принятом решении, и я начну думать, как этот отсек обезопасить.

– Думаешь, кто-то захочет ворваться в отсек и попытается сделать кленнонцам больно?

Меня бы больше беспокоили не те, кто могут ворваться в отсек, а те, кто могут оттуда вырваться. Но похоже, что единственным знакомым кленнонцем Земцова был консул Шаллон, и он понятия не имел, на что способны имперские штурмовики.

– Два часа, – повторил Джерри.

– Без толку, шеф, – сказал я, когда входная дверь закрылась за спиной главного инженера. – Даже если мы вооружим весь техперсонал и наберем добровольцев из числа шатающихся здесь штатских, у нас не хватит сил для того, чтобы сдержать две роты имперского десанта.

– Поэтому Клеймор и организовал нам «подмогу», да?

– Если Альянс сойдется с Империей в бою, станции конец, кто бы там в итоге ни победил, – сказал я.

– У тебя действительно есть наличие реального боевого опыта?

– Да, – сказал я.

Сейчас вранье уже не имело смысла – со всеми свалившимися на него проблемами Джерри придется отложить свое частное расследование хотя бы на пару дней. А потом, скорее всего, все это уже станет неважным.

– С кем ты воевал? С кленнонцами?

– Со скаари.

– Где?

– Не на космических станциях, – сказал я. – Опыта боя в замкнутом пространстве у меня нет, если тебя именно это интересует.

Реального боя. Тренировочные бои не в счет, «Черных драконов» учат драться где угодно, даже в верхних слоях газообразных гигантов типа Юпитера. Но мне еще не доводилось проверить, насколько хорошо меня научили.

– Меня удивило, что скаари не начал брыкаться, – сказал Джерри. – Учитывая, как вели себя остальные двое…

– Скаари все равно, – сказал я. – Если люди сцепятся здесь с кленнонцами, Гегемония от этого только выиграет. Это же очевидно.

– Очевидно… Я знал, что задумал Клеймор. Мы с ним разговаривали сразу же после того, как кленнонцы запросили о помощи, а случилось это часа три назад, – сказал Джерри. – Честно говоря, я до последнего момента надеялся, что ты все-таки резидент СБА с полномочиями, которые перекроют полномочия консула, и сможешь отменить это идиотское решение. Свести пятьсот солдат враждебных армий на небольшом клочке пространства посреди космоса – это идиотское решение. Пожалуй, самое идиотское, которое я когда-либо видел.

– На судах есть офицеры, которые должны понимать, чем это чревато, – сказал я. – Они постараются не выпускать десантников с кораблей.

– Знаешь, сколько времени занимает ремонт скачкового двигателя? – поинтересовался Джерри. – Месяцы. Кто знает, что может произойти за такой срок?

Он прав.

Если ситуацию удается держать под контролем пару дней, это еще не означает, что по истечении пары месяцев она не может пойти вразнос.

Дежурные потеряют бдительность, солдаты озвереют от скуки и отправятся в жилые сектора в поисках развлечений, если не в законное увольнение, то в самоволку… Способов улизнуть из ремонтного отсека, где будет заперт крейсер, лично я знаю штук пять. И это я еще вопросом вплотную не интересовался.

Жилой сектор у нас небольшой, и увеселительные заведения там по пальцам пересчитать можно. Шансы, что за несколько месяцев скучающие и ищущие развлечений штурмовики Империи ни разу не столкнутся со скучающими и ищущими развлечений десантниками Альянса, стремятся к нулю. А если или, вернее, когда столкновение все-таки произойдет, существует нехилая вероятность, что и те и другие сразу же перестанут скучать.

Зато развлекутся в итоге очень многие.

Глава 5

Единственный закон природы, в который я безоговорочно верю, – это закон сохранения фигни.

Не знаю, как в других случаях, но в моем он действует безотказно. Если долгое время в моей жизни не происходило никакой фигни, это не значит, что главный распределитель фигни, сидящий в уютном кресле и посмеивающийся над всеми нами, про меня позабыл. Та фигня, которая со мной не произошла, никуда не исчезает, она накапливается, а потом вываливается на голову в один присест.

Фигни в моей жизни не происходило довольно долго, и это означало, что ее накопилось уже достаточное количество. Когда-нибудь сие количество наберет критическую массу и станет фатально несовместимым с жизнью, но я надеялся, что это еще не тот случай и на этот раз мне все-таки удастся выкрутиться.

Космическая ремонтно-перевалочная станция «ГаммаК» (в обиходе просто «станция», потому что произносить каждый раз полное название – язык сломаешь, а народным прозвищем она за все годы так и не обзавелась) была пережитком того времени, когда человечество и Кленнон жили в относительном мире и согласии и активно исследовали приграничные сектора. Когда стало окончательно ясно, что искать вне исследованного сектора космоса особо и нечего, острая необходимость в станции отпала, Консорциум Бизнесменов решил, что сдавать ее в утиль будет экономически невыгодно, и постарался найти своей собственности другое применение.

Главная привлекательность станции заключалась в том, что астероид, на базе которого она была построена, считался ничейной территорией, и здесь не действовали законы ни одной из населяющих Галактику рас. А поскольку единственным, что волновало Консорциум Бизнесменов, всегда была прибыль, созданием собственного кодекса поведения никто особо озадачиваться не стал. Здесь легализовали запрещенные в большинстве систем азартные игры, проституцию, наркотики (на территории Альянса к наркотическим средствам относились и кофе с сигаретами), и результат не заставил себя долго ждать. На какое-то время станция превратилась в космическое подобие Лас-Вегаса, куда стекались деньги из близлежащих систем.

Ведомые запахом денег, спустя всего несколько лет в сектор пришли пираты, а следом за ними подтянулись боевые соединения ВКС Альянса, у которого Консорциум Бизнесменов попросил помощи. В результате долгих маневров и нескольких быстротечных столкновений пиратов из сектора удалось выбить, но репутация станции оказалась подпорчена, времена былого благополучия остались в прошлом, и поток денег превратился в хилый ручеек.

В память о тех временах на астероиде осталось два казино, представительства нескольких крупных торговых корпораций и дипломатические миссии заинтересованных сторон. Но с каждым годом сюда приезжает все меньше и меньше людей, и есть подозрение, что станция перестала приносить своим владельцам прибыль. А это значит, что скоро тут что-то должно измениться. Желательно, чтобы эти перемены начались тогда, когда меня самого здесь уже не будет.

Додумывая эту оптимистичную мысль, я сунул электронный ключ в электронный замок, толкнул дверь от себя и уже был готов щелкнуть выключателем верхнего освещения, как сработало мое чувство опасности.

Я сделал резкий шаг в сторону, и иголка, летевшая мне в грудь, вонзилась в стену напротив моей двери. Со стороны это выглядело так, как будто я рассмотрел смертоносный снаряд в полете и сумел от него увернуться.

– Охренеть, – сказал голос из темноты. – А повторить такое сможешь?

Вот так и рождаются легенды об Избранных. Интересно, а Нео действительно умел уворачиваться от пуль или просто знал, куда они прилетят? И так ли уж принципиальна разница?

Прижимаясь спиной к стене и доставая свой собственный игольник из кобуры на ноге, я надеялся, что убийца не прихватил с собой оружие посерьезнее. Удара плазмы внутренние переборки станции не держат. Правда, стрелять из плазмомета на космической станции будет только идиот или самоубийца, но кто знает…

Логика ситуации требовала, чтобы я вызвал подмогу. Убийца сидит в помещении, единственный выход из которого перекрываю я, и до прихода подкрепления никуда деться не сможет. А если он не один…

Где был бы я, если бы я был вторым стрелком? Прятался бы за углом – до него метров двадцать – или… или за любой из ближайших дверей.

Пожалуй, я бы выбрал второй вариант, чтобы использовать эффект неожиданности. Первому стрелку такая тактика успеха не принесла, но я бы не стал обвинять его в неудачном планировании или недостатке старания. Любой другой человек на моем месте, скорее всего, уже был бы мертв.

Чувство опасности молчало.

Я начал отступать по коридору, стараясь произвести как можно меньше шума – а вдруг ребят на самом деле двое и они умеют стрелять по звуку – и обдумывая дальнейшую стратегию, когда со стороны моих апартаментов послышался очередной шорох. Я распластался по стене и направил оружие в сторону дверного проема.

Тишина.

Он видел, куда я отскочил. Значит, он тоже знает, в какую сторону целиться.

– Ты никуда не ушел?

Я не такой дурак, чтобы ответить. Неужели второго стрелка все-таки нет?

Я попытался поставить себя на место промахнувшегося убийцы. Ему нужно было валить отсюда, пока единственный выход перекрывает один человек. Как только явится запрошенная мною подмога – кстати, почему я ее еще не попросил? – ситуация для него сильно усложнится, и уходить придется с боем. А поскольку игольник – оружие смертельное при любом попадании, то будут трупы. Неоплаченные трупы.

Профессионалы потом скажут, что это была очень небрежная работа. Профессионалы не любят наносить «попутный ущерб», у них от этого имидж портится.

Главное в таких ситуациях – реагировать не теряя времени. Когда благоприобретенное чувство опасности заявляет, что я занимаю неправильное положение в пространстве, я сначала меняю это положение, а потом задумываюсь об остальном.

Такой подход сработал и в этот раз. Я резко присел на корточки, и игла с нейротоксином вонзилась в стену над моей головой. Второй стрелок оказался умнее – он не выскакивал в коридор и вел огонь через заранее проделанное отверстие в стене. Стрелять из оружия, пробивающего стены, все-таки никто не решился.

Отверстие было всего несколько сантиметров в диаметре, и вычислить второго стрелка мне удалось лишь по наклону, с которым игла вошла в пластик стены. Не слишком надеясь на успех, я всадил в него сразу две иглы, а третью подарил первому стрелку, выпрыгнувшему из моей комнаты в красивом пируэте.

На пол он упал уже мертвым – нейротоксин игольника убивает мгновенно.

Второй стрелок затих, но я даже не надеялся, что мне удалось его уложить, стреляя наугад. Я ушел из зоны поражения, но самым поганым было, что я не мог определить, какой именно комнате принадлежит отрезок стены с проделанным отверстием, а значит, черт его знает, какую дверь мне надо будет выбивать. Или какой двери мне следует опасаться.

Пока под подозрением их было две…

Стрелок облегчил мне выбор, еле слышно щелкнув замком. Я всадил в образовавшийся зазор три иголки, не услышал звука падающего тела, и в дуэли наступила очередная пауза.

Всего на десять секунд. Оставшийся в живых стрелок понимал, что ничего хорошего из этой ситуации ему не высидеть, а потому предпочел действовать быстрее. Высунув из-за косяка руку с игольником, он начал поливать коридор смертоносными иголками, но тут ему не повезло – он слишком уж промахнулся, пытаясь угадать мое местоположение. Я всадил иголку ему в запястье – единственную часть тела, находившуюся в зоне видимости, – и все было кончено.

Третьего стрелка не обнаружилось.

Минутой позже я уже затащил оба мертвых тела в апартаменты, из которых стрелял второй, и, вооружившись плоскогубцами, пошел собирать торчащие в стенах иглы. Я специально выбрал для жилья пустующий сектор станции, но это не значит, что по коридору, кроме меня, вообще никто не может пройти. А стоит ему хотя бы поцарапаться, как нейротоксин сделает свое дело.

Даже отработавшая свое после выстрела иголка представляет смертельную угрозу в течение еще трех дней. Да и потом ее сложно назвать совершенно безвредной.

За этим занятием меня и застукал полковник Визерс…

Когда мы познакомились, Визерс работал в СБА и утверждал, что возглавляет там научный отдел, который подверг меня всяческим экспериментам и исследованиям, и часть их оказалась весьма неприятной и болезненной. Когда СБА убедилась, что ничего не понимает в феномене эйдетической памяти и моего не подверженного ментоскопированию мозга, Визерс заявил, что работает на Слияние, тайную организацию, ратующую за союз Альянса и Кленнонской Империи против Гегемонии Скаари.

Эта организация устроила мой побег из штаб-квартиры СБА и засунула меня во Вселенную неудачников, выбираться откуда мне пришлось уже самостоятельно. С тех пор Визерса я ни разу не видел, хотя и не могу сказать, что я о нем не вспоминал. Меня не оставляла уверенность в том, что рано или поздно он все равно объявится, и вот он объявился.

Правда, он выбрал для своего визита не самый подходящий момент, да и против рефлексов не попрешь… Я успел затормозить только в самую последнюю секунду.

– Убрал бы ты игольник, – посоветовал Визерс. – Если бы я хотел твоей смерти, вряд ли пришел бы за ней сам.

Я снял палец со спускового крючка и сунул игольник за пояс. Визерс наклонился, поднял с пола плоскогубцы, которые мне пришлось бросить, чтобы достать оружие, выковырял из стены очередную иглу и аккуратно положил ее в пластиковый контейнер, который я держал в левой руке. Заодно он сумел оценить его содержимое.

– Еще недавно здесь плясала смерть, – патетически заявил Визерс. – Изображаешь из себя живую мишень? Занятие достойное не мальчика, но мужа.

– Я тоже очень рад тебя видеть, Сол, – сказал я.

– Правда, не особенно удивлен, – сказал Визерс. – Мне нравятся люди, которые не удивляются моему появлению. А еще мне нравятся люди, которые убирают за собой. Где трупы?

– За той дверью.

– Гражданские среди них есть?

– Нет.

– Аккуратно сработано, – сказал Визерс. – Что будешь делать?

– С чем?

– С трупами.

– В технической зоне есть шикарный мусоросжигатель.

– Одобряю, – сказал Визерс. – А способ доставки?

– Гравиносилки.

– Я вижу, ты все продумал.

– У меня были неплохие учителя.

– Ты и сам многому научился. – Вместо очередной иголки Визерс демонстративно вытащил из стены миниатюрную камеру и положил ее себе в карман. Значит, они за мной следили. А теперь, значит, они за мной не следят. Или хотят убедить меня в том, что теперь они за мной не следят. Осталось только узнать, кто же эти «они». – Скажи, как тебе удается уворачиваться от выстрелов?

– Хорошая реакция и развитое периферийное зрение.

– Ага, как же, – хмыкнул Визерс. – Рассмотреть иглу с нейротоксином можно только в одном случае – когда она летит тебе в глаз, и, как правило, это становится последним, что ты разглядел.

– И какова же твоя версия?

– Мы еще об этом поговорим, – пообещал Визерс. – Ну вроде бы здесь закончили. Подгоняй тележку, я помогу тебе погрузить тела.

Доставка трупов к мусоросжигателю прошла без приключений, и вскоре от двух потенциальных убийц не осталось и следа. Обычно с органикой на космических станциях так не поступают – слишком она дорогая для того, чтобы просто сжечь, – но тут случай был исключительный, и мне вовсе не хотелось, чтобы Джерри снова начал задавать мне вопросы.

Официально меня можно было обвинить только в незаконном ношении игольника, так как полученное от юристов Консорциума разрешение на хранение не позволяло мне таскать смертоносное оружие с собой. Все остальные мои действия не превышали необходимых пределов самообороны. А вот что касается моих обязанностей в службе безопасности… Сейчас я совершал настоящее преступление. Согласно должностной инструкции я должен был доложить о происшествии по команде, составить рапорт, принять все меры к идентификации нападавших и сделать еще великое множество весьма трудозатратных телодвижений, но… я точно знал, что никакого отношения к безопасности станции это нападение не имело. А также что ни Джерри, ни кто-либо другой никак не могли мне помочь избежать подобных нападений. Так что все мои официальные действия лишь только добавили бы Джерри еще немного головной боли, без каких бы то ни было практических результатов. И заметно осложнили бы жизнь мне самому. Поэтому трупы отправились в мусоросжигатель, оставив мне на память только несколько микроскопических кусочков кожи, пару волосков и пару снимков сетчатки. Впрочем, я был уверен, что это никому и никак не поможет…

Unknown

      Часть первая. Потеряшка.

      Глава 1.

     - Вот же рафт. &#; Алесандро с силой ударил кулаком по панели. &#; Они все-таки меня вычислили.

     А все так отлично начиналось. Он скинул хвост сразу же, как покинул границы Империи. И спокойно направился по нужным ему координатам. Информация полученная службой безопасности у захваченного пирата оказалась верна. Он действительно нашел планету по переданным ему координатам. И она действительно оказалась населена разумными, кстати людьми, что поставило его в тупик. Как могла затеряться имперская колония, то, что эта была забытая имперская колония, он даже не сомневался. Какова вероятность, что в двух местах в галактике могла зародится одинаковая жизнь? Да нулевая.

     Но Алесандро оставил эту тайну на потом и немедленно приступил к поискам нужного ему человека. Как ни странно, поиски не заняли много времени, буквально за неделю удалось обнаружить нужного кандидата. Эта планета как он и подозревал оказалась богата на адептов, в большинстве своем очень слабых, но все же их процент на планете был достаточно высок, правда за все время поисков он так и не увидел, что кто то из разумных пользовался способностяни. Это могло значить только одно, никто не проходил инициацию. Причина была хоть и интересна, но не первостепенна, на решение этой загадки еще будет время. Хотя один из вариантов так и лез в голову. Вероятно, что эта колония создавалась специально для каких-то исследований, связанных с адептами, так как процент одаренных был из ряда вон, порядка %, когда в Империи всего 0,%. Хотя и численность населения была не сравнима, но все же.

     В общем Алесандро выгадав время, тихо оглушил, а затем погрузил разумного в капсулу и покинул планету, пообещав себе в будущем вернутся сюда уже официально.

     Угрызений совести по поводу похищения он не испытывал. Считая, что в итоге разумный должен быть ему сильно благодарен. Так как жизнь в звездной Империи и служба его дому неоспоримо лучше, чем прозябание в этом отсталом мирке. Нет, Алесандро конечно поступит честно и одарит разумного, за то, что так поступил, но это уже мелочи.

     Обратный путь он выбрал через системы старой Империи, в данный момент заброшенные и считавшиеся закрытой территорией. Ему показалось, что это хоть и опасный путь, но все равно безопасней, чем любой другой. Еще частично работающие системы безопасности древних, а также пираты казались не таким уж страшным противником. Алесандро был уверен, что на своем корабле он точно сможет убежать от любого пирата.

     И в один прекрасный день его нагнала суровая действительность, показав, что с судьбой спорить себе дороже. Выйдя из прыжка в системе Тар-2, Алесандро понял, что попался. В системе его поджидал крейсер Федерации седьмого поколения, предпоследнего и самого нового, который можно купить на рынке и это точно не пираты, им такие корабли не по карману. А это могло значить только одно &#; он поджидал его!

     Алесандро еще повезло, что его не заметили, когда он вышел из прыжка. Он давно научался осторожности и всегда старался выйти из гиперпространства1 поближе к газовым гигантам если таковые имелись в системе, или другим планетоидам, могущим частично скрыть колебания пространства после выхода корабля из прыжка. Конечно, если система под контролем станции слежения, то такие ухищрения ни к чему не приведут, но для сенсоров одного корабля. Каким бы он ни был, ну кроме наверно КОиНа2, довольно проблематично. А у яхты Алесандро были установлены самые новые системы маскировки и обнаружения.

     И вот выйдя из прыжка неподалеку от газового гиганта Алесандро прощупал близлежащее пространство и ничего не заметив проложил курс ближе к центру системы, где вокруг голубого гиганта крутились еще семь планет, чтобы разогнаться для очередного прыжка, но выходя из-за планеты он первым заметил крейсер Федерации, патрулирующий систему. При удачном раскладе можно было бы подождать пока крейсер уйдет на дальнюю сторону системы, но тот рыскал здесь, видимо все-таки уловив слабые возмущения от выхода из прыжка. Конечно, магнитное поле планеты помешало вычислить точное местоположение, но это было только вопросом времени, когда его найдут.

     Алесандро не сомневался, что после нескольких часов безуспешных поисков преследователи начнут перекрывать сектора пеленгаторами и перехватчиками, безусловно имеющимися на борту крейсера. А за это время надо было найти выход из этой западни.

     Где-то через час соблюдая дистанцию и держа газовый гигант между собой и крейсером Алесандро составил план действий. Ему предстояло проделать уйму работы. Первым делом он перевез разумного в медкапсулу, затем дал указания ИскИну3 установить ИНК4 разумному. Времени было в обрез. На корабле имелась нейросеть в спецкомплекте, урезанный вариант на случай срочной установки, она имела минимальный функционал и была в отличии от стандартной, временной. Алесандро был поистине рад, что его братишка взял этот спецкомплект, по сути, такие уже не использовались лет двести за ненадобностью, но при комплектации Крис пожелал, чтобы был полный &#;фарш&#;. Как будто знал, что когда нибудь комплект пригодится, не ему так брату, пользовавшемуся теперь яхтой.

     Урезанный нейрокомм устанавливался не в пример легче чем обычный и с его установкой могла справится даже обычная медкапсула на корабле, в противном случае в них бы не было никакого смысла. На все про все вместе с подготовкой к операции у Алесандро ушло полтора часа, его еще не обнаружили.

     И теперь пришло время самой важной части плана. Алесандро задумал сделать своим приемником разумного и перевести на нейрокомм все его титулы и права как члена семьи Великого дома. Это значило, что он отказывался от своих прав в пользу разумного. Благодаря этому любой сканер покажет, что он обычный человек, а не аристократ великого дома, которого ищет капитан преследующего крейсера. Основным и универсальным средством опознавания в Империи являлся коммуникатор, так как лицо, фигуру и даже в какой-то степени геном можно изменить, а вот информацию из ИНК нет. Поэтому при опознании обычно сканировали коммуникатор. Это давало стопроцентную информацию о проверяемом.

     Но внезапно, такой идеальный план дал трещину. Его ИНК ни в какую не хотел передавать права на какой то безыманный нейроком. Оказалось, что протоколы безопасности блокируют любую передачу, кроме члена семьи.

     Алекс чертыхнулся. Что же делать, время утекало как вода сквозь пальцы.

     И тут его осенило. Значит, просто надо было сделать сначала разумного владельцем корабля, а потом подтвердить его личность своим кодом. ИИ обновит данные личности на ИНК и в результате перед Алесандро появляется его сводный брат Кристиан. Яхта принадлежала его сводному младшему брату, ушедшему служить во флот и пропавшему год назад. Так как Алесандро не переоформлял яхту, да что там, он ее специально выбрал, что бы еще больше запутать следы, то у ИИ корабля брат все еще был прописан владельцем, а потому его данные хранились у ИскИна. Не все конечно, малая часть, нужная для подтверждения владения кораблем. А это в том числе и удостоверение личности, которое можно было перенести на аварийный ИНК. И на такую ИНК уже перенести все права проблем не составит. Для разумного это конечно приговор, но что поделать своя жизнь важнее. При обновлении конфигурации ИНК мозг разумного просто не сможет к ней адаптироваться, так как она настроится совершенно под другие нейронные связи, что вызовет дисконект в мозгу. Этот рассинхрон в свою очередь со временем приведет к разрушению самого ИНК и необратимым повреждениям мозга, если вовремя не изъять нейросеть. Но тут главное отделаться от преследователей. Разумного можно подержать в стазисе, так что проблем у него не будет, а потом уже дома можно будет извлечь ИНК.

     Самое опасное, потенциально конечно, это подтверждение личности. Пришлось Алесандро подтвердить личность разумного как своего брата, правда сводного и с другой фамилией, а это уже официальное признание. Ну да ладно, фамилия была другая, с его семьей ее не свяжут, только если капнуть поглубже, а даже если и так. Родни кроме его семьи у брата не было. Мать погибла давно, тогда отец и взял его в семью, правда прав ни каких не дал как и свою фамилию, у Криса осталась фамилия матери. Так что никто не всполошится, если вдруг всплывет его фамилия в реестрах. А это могло случится при стыковке корабля в любом порту, если не пользоваться спец-прогрпаммами при обмене данными ИИ корабля и ИскИна станции или порта, ИскИн которого мог запросить данные находящихся на борту, так что возможность конечно была, что имя брата где то всплывет но мизерная. Да и отцу он все расскажет, так что сложностей быть не должно.

     Теперь, когда все было готово, на него просто не обратят внимания, ни один дворянин, в здравом уме не откажется от своих прав. А тем более домена, поэтому Алесандро был уверен, что с этой уловкой его бегло осмотрят и отпустят ища лорда Империи, а не какого то там гражданина. А если корабль вдруг обыщут, разумного надо спрятать за пределами корабля. Он поместил разумного в спасательную капсулу. Капсулы обычно комплектовались стазисполем, дабы продлить время выживаемости и дать поисковикам найти капсулу, да и ресурсов в таком режиме надо минимум. Это пошло еще с освоения космоса, когда капсулу все-таки находили вовремя, то с большой долей вероятности там находился сошедший с ума спасенный, психика просто не выдерживала продолжительного контакта с замкнутым пространством, где нет места даже повернутся, не говоря уже о том, чтобы ходить.

     После всех манипуляций он задал курс капсуле, отключил маячок и отправил ее в дрейф. После того как все успокоится он вернется за ней, а насчет того, что он отказался от своего титула в пользу другого человека он не переживал. Главное вернутся домой, а там отец поможет. Вернутся сюда с ударной эскадрой своего дома, отыскать капсулу, аннулировать отречение, Алесандро думал не очень сложно.

     А теперь оставалось только одно. Собрат волю в кулак и как ни в чем не бывало начинать разгон для прыжка, если его остановят, а его остановят обязательно, он должен пройти проверку легко.

     Так впрочем и произошло. Алесандро без каких либо претензий ответил на запрос о проверке личности, которые прошли успешно. Его никто не остановил. Крейсер, казалось бы, потерял к нему интерес, но это длилось не долго. Как только яхта набрала четверть скорости разгона на панели под рукой Алесандро загорелась кнопка тревоги, а ИскИн сообщил что по кораблю был дан залп ракет.

     Вызвать крейсер уже не оставалось времени, но отправить сообщение с единственным вопросом все-таки получилось.

     &#;Почему?&#;

     Ответ пришел спустя несколько секунд.

     &#;Яхта&#;.

     Алесандро глубоко вдохнул полной грудью и выпрямившись в кресле грустно улыбнулся, противника все-таки не удалось обмануть, он просто не учел этот фактор. А через секунду яхту поглотила вспышка сверхновой.

      ****

     Спасательная капсула уже несколько лет медленно дрейфовала в пространстве с выключенными опознавательными знаками и отключенным маяком. Внезапно панели начали оживать.

     &#;- Внимание критическое падение энергии.&#;

     &#;- Невозможность поддерживать режим полета и стазис поля.&#;

     &#;- Жизнь разумного под угрозой.&#;

     &#;- Задействовать экстренный протокол спасения.&#;

     &#;- Стазис поле отключается, вся энергия переводится на двигатели.&#;

     &#;- Курс проложен.&#;

     &#;- Начинается ускорение.&#;

     Пробуждение было тяжелым. Конечности затекли до невозможности. Чтобы пошевелить хотя бы пальцем, приходилось собирать в кулак всю волю. Человек слабо застонал. Вернее, подумал, что застонал - он не слышал ни звука.

     - &#;Оглох?!! - Пронзила паническая мысль. - Но почему?! Что произошло?!&#;

     Вокруг были мягкие стены из какого-то пористого материала. Перед глазами находился небольшой экран моргавший красным.

     &#; Процесс пробуждения проходит нормально. Пожалуйста, не двигайтесь.

     Механический голос болью отозвался в ушах.

     - &#;Фух, все таки не оглох, - и тут тело пронзила внезапная боль. - Ох ты, черт, ну почему так, так больно?&#;

     Тысячи раскалённых игл прикоснулись к телу, потом пробежались быстрыми огненными точками по всему телу, снаружи и внутри, опять заложило уши, в глазах внезапно потемнело&#;

     Выгнувшись дугой, человек закричал. Рот несколько раз открылся как у рыбы, выброшенной на берег, но звука не было. А через мгновенье сжались все мышцы, как будто его сдавило прессом.

     Было такое ощущение, что все тело взбесилось и стало сжиматься в точку, убегая от неистовой боли.

     Человека скрутили судороги, словно паралитика. Во рту возник вкус крови &#; вероятное, что-то себе прикусил.

     А через мгновения из боковых стенок выстрелили эластичные ленты, надежно зафиксировав тело. Мокрая от пота спина прижалась к мягкому ложу.

     &#; Общефизическое состояние в норме. &#; Сообщил все тот же механический голос. &#; Выход замещающих жидкостей завершен полностью, остаток в пределах нормы. Температура тела в пределах нормы второй стадии. До завершения процесса восстановления осталось три часа.

     &#; Вы помните как вас зовут?

     Имя?

     Человек напрягся. Но не получалось. Совсем не получалось. Память была как будто стерта.

     Бац! Громкий звук и боль в плече. Верх отодвинулся какой-то аппарат вроде хобота. Стало тепло, жар прошелся по телу от макушки до пяток и исчез.

     Ленты стали расслабляться, медленно втягиваться в стенки капсулы. Внезапно на него накатила головная боль, а через мгновение перед глазами появилось изображение, висевшее как будто в воздухе, правда не мешавшее обзору. Но оно было каким-то странным - фон был красным и мерцающим как будто предупреждение о чем-то. Из-за этого было трудно рассмотреть, что изображено перед глазами. Но сделав над собой усилие человек все-таки рассмотрел изображение. За мерцающим красным фоном практически на всю ширину картинки вращался странный символ &#; герб, вдруг всплыло слово из глубин подсознания. Перед глазами в застывшей позе медленно вращалась странного вида когтистая зверюга, стоящая на задних лапах, а за спиной развивались крылья. Деталей рассмотреть не удалось. Через секунду картинка сменилась со зверюги на изображение молодого человека и какими-то иероглифами, бежавшими правее изображения. Он сначала ничего не понял. Но через секунду с глаз как будто сняли невидимую пленку, мешавшую его взгляду.

     - Кристиан Эклан. &#; Тихо прошептал он. Взгляд, подобно путнику, продирающемуся сквозь туман, с трудом различал детали.

     Черт, ведь это же его имя! Хотя изначально хотелось назвать совсем другое имя, но оно так до конца и не сформировалось в памяти. Дальше он не читал, было очень трудно сосредоточится, голова просто раскалывалась от боли.

     Это имя ему ничего не говорило, не задело ни одной струнки его подсознания. &#; &#;Но наверно это нормально для потери памяти, - подумал он. - Значит я Кристиан&#;.

     - Кристиан Эклан. &#; Прошептал он еще раз. Как будто пробуя это имя на вкус, но ни какие воспоминания так и не всплыли в памяти. Хотя этого хватило для невидимого собеседника, решившего видимо, что тест пройден.

     - Личность подтверждена. Лорд Эклан включите нейроком для связи если вам понадобится помощь.

     И голос пропал, а спустя мгновение где-то чуть ниже пояса заскрежетали какие-то механизмы, потом раздалось тихое жужжание и потолок чуть приподнявшись, отъехал куда-то вниз. В лицо сразу же ударили потоки воздуха. Кристиан не ожидавший такого просто начал задыхаться. Но приступ паники быстро прошел и дыхание стало выравниваться.

     Подождав, пока уймется сердцебиение, Крис попытался осмотреться. Над головой в голубизне с зеленоватым отливом неба проплывали неспешные барашки облаков. Ничего другого с этого положения он разглядеть не смог.

     Посчитав, что хватит валятся и пора бы выбираться, Кристиан попробовал подняться. Конечности слушались плохо, сесть ему все-таки не удалось, что-то невидимое обволокло его и мягко потянуло назад. После второй попытки он сдался.

     - Ничего, мы еще повоюем, - для собственного успокоения пробормотал.

     В процессе осмысления своего положения в пространстве он как-то упустил, что очень ослаб.

     &#;Сейчас, полежу маленько и точно встану&#;. Успокоил он себя.

     - Эй, ты тут? &#; Спросил он в пустоту, обращаясь к голосу, спрашивавшему его имя. Но ответа не последовало.

     - Ау, ты еще со мной? &#; но опять вопрос прозвучал в пустоту.

     - &#;Боже да где же этот нейроком&#;? &#; Крис вертел головой пытаясь найти, что-то похожее, ему ну очень хотелось расспросить таинственный голос. Но ничего похожего на нейроком вокруг не было. Минут через десять он бросил попытки поговорить с голосом. Надо было выбираться.

     Крис глубоко вздохнул и собрав всю волю в кулак попытался встать еще раз. На этот раз все получилось. Опершись руками за края капсулы, так он ее окрестил, он приподнялся и перевалившись через край рухнул спиной на что-то твердое, внезапно его скрутила сильнейшая головная боль, в глазах потемнело и он отключился.

     Следующее пробуждение отличалось от первого только местоположением тела, а в остальном было не сказать, чтобы намного лучше. Да слабости не было, он мог спокойно встать, что Крис и сделал, но голова просто раскалывалась. На ногах из-за этого стоять было тяжеловато.

     Крис присел, упершись спиной в капсулу и осмотрелся. Он все еще находился непойми где, так как ничего не помнил. Сидел он на камне, вернее на какой-то каменистой породе, обрывающейся метрах в пятнадцати впереди.

     Проведя в таком положении еще минут десять и все-таки дождавшись того, что головная боль чуть утихнет Крис опять поднялся и занялся осмотром.

      Выбрался он действительно из какой-то капсулы метров шести длинной и двух высотой. На корпусе были окалины. Как будто ее кто-то пытался нагреть, притом, судя по материалу, температура была крайне высока, это явно не солнце и не костер, которые не оставили бы и следа на корпусе.

     - Интересно, где это я оказался? &#; Задал он сам себе вопрос. Не ожидая ответа и внезапно перед его взором опять появилась мерцающий полупрозрачный экран. Крис застонал от нового приступа головной боли. Теперь он был уверен, что ее вызывает &#; это странное &#;меню&#; всплывающее перед глазами. Он замотал головой, пытаясь избавится от картинки и еле удержался на ногах. Экран все время держался точно перед его глазами. Тогда Крис попробовал отогнать его рукой и снова никакого результата, рука проходила сквозь него. Это была лишь иллюзия присутствия.

     - Да что же это такое. &#; Крикнул он в сердцах.

     Изображение сменилось. Теперь на красном мерцающем фоне была одна надпись, притом читавшаяся отчетливо.

     - &#;Внимание. Критические сбои ИНК. Срочно обратитесь в медцентр&#;.

     - Вот он оказывается где &#; наш загадочный нейроком. &#; Крис тяжело вздохнул. - Только поломанной железяки в голове мне и не хватало. - Судя по головным болям сопровождающим изображение, этот чертов ИНК находился именно там.

     В это время надпись моргнула пару раз и сменилась табличкой.

     &#;Аварийное закрытие ИНК. Послать отчет в службу поддержки Да\Нет&#;?

     Крис естественно выбрал &#;Да&#;. А вдруг его так быстрее найдут. Но ничего не вышло.

     &#;Сеть не найдена&#;.

     - Все не могло быть так просто. &#; Пробубнил он себе под нос.

     Через несколько секунд изображение пропало и вместе с ним и головная боль отступила. Что не могло не радовать.

     Раз помощи ждать неоткуда, нужно отсюда уходить, решил Крис. Без воды и пищи он тут долго не протянет. Значит первым делом надо осмотреться и найти дорогу.

      Вокруг была небольшая каменистая площадка без какой-либо растительности. Впереди &#; обрыв, дальше, в нескольких километрах, горный массив, уходящий в облака, теперь закрывающие большую часть неба. Справа и лева тоже нависали горы, с обратной же стороны также был обрыв, но более пологий, Крис заглянул за край и от высоты у него закружилась голова. Обрыв уходящий метров на пятьсот вниз, заканчивался сплошным, непроглядным ковром зелени. Только час безуспешных поисков, на слабеющих ногах ему улыбнулась удача, за одним из валунов лежащим на краю обрыва он смог обнаружить некое подобие тропки, убегающей вниз.

     Крис долго не думал, быстро провел ревизию и убедился, что да, оставаться рядом с мертвой капсулой на безжизненной поляне смысла нет. Хорошо хоть одежда в виде синего комбинезона выглядела достаточно серьезно, чтобы перенести путешествие по горной местности, да и обувь была в норме. Еды и воды нет, спасатели не придут. Поэтому задача минимум - найти пищу, задача максимум &#; свалить подальше, а если получиться, выйти к людям&#; Ему не верилось, что поблизости нет поселений. Кто-то тут должен быть.

     Начались сборы. Около часа он еще пытался выковырять из безжизненной капсулы что-нибудь полезное, но увы, не преуспел. И так и не понял ее предназначение. Из-за неполадок с ИНК он не смог пообщается с загадочным голосом. После чего плюнул на нее и пошел к найденному проходу.

     Идти было легко. Тропка достаточно ровная, без сильных перепадов по высоте, как оказалось, это была именно она. Крис сначала обрадовался, что это люди ее проложили, но чуть позже понял, что нет, скорее всего здесь неподалеку обиталище каких-то животных, протоптавших эту тропу. Оставалось надеется, что эти животные травоядные или в данном случае камнеядные, так как кроме камней здесь есть было нечего и соответственно никакого оружия кроме камней. Метров через семьсот виляя между огромными валунами и порой проходя через щели в скале, тропка вывела Крис к обрыву и побежала по его краю. Из стены слева очень удобно выступали камни. Цепляясь за них, Крис успешно справился со страхом высоты. Обрыв справа не был подобен вертикальной стене, однако крутизна впечатляла. Упадешь - до подножия не остановишься. Через пару часов спуска начала давать о себе знать жажда, но настроение кстати от этого не ухудшилось. Отсутствие головной боли делало с самочувствием и как следствие с настроением чудеса.

     Судя по ощущениям, он спускался уже не меньше пяти часов, а может и больше. Тропа вилась и вилась, казалось, ей не будет конца. Начало темнеть. Неожиданно, за очередным поворотом Крис наткнулся на небольшую площадку. Она была словно предназначена для отдыха.

     - Привал, - скомандовал он сам себе, усевшись на землю.

     Эта площадка казалась хорошим местом для ночевки. Крис сел, прислонившись к скале спиной. Запас сил куда-то подевался, опять начала подступать головная боль.

     - Так, надо расслабится, если я еще жив, значит все не так уж и плохо. Скорее всего, ничего страшного не случилось. Ну сломалась штуковина, да и черт с ней, а головную боль он как-нибудь переживет, главное выйти к людям.

     Но это не помогло, еще полчаса он накручивал себя, пока не пришел к заключению, что сделать он с этим все равно ничего не сможет, так что нечего раньше времени паниковать, а нужно просто принять как есть и жить дальше. От этого вывода стало спокойнее на душе.

     Еще через полчаса он улегся на приглянувшейся ему неестественно ровной площадке. Пока камень, нагретый за день солнцем, был теплым, на нем было приятно лежать. Но что будет, когда камень остынет, Крис старался не думать. Стемнело. Все погрузилось во тьму. Приятная, обволакивающая тишина затопила все вокруг, но сон почему-то не шел. Тело покалывало, словно мелкие иголочки вонзались во внутренние органы. Ощущение не из приятных.

     &#;- Видимо, я вдобавок чем-то заразился? - Мысли текли темным безрадостным потоком. - Что там еще могло быть? Я же ничего не пил и не ел, может что-то в воздухе?&#; На мысленные мучения ответа не было. Ничего другого в голову не приходило. Так прошло еще полчаса пока наконец усталость не взяла свое и Крис провалился в сон, тяжелый сон.

     Утром, едва лучи солнца добрались до площадки Крис проснулся. Адски болели глаза, в висках словно пьяный кузнец кувалдой работал, во рту - примерзкий вкус. Эклан первым делом проверил свое местоположение, во сне он несколько раз скатывался с обрыва и перед тем как проснутся, он в очередной раз испытал свободное падение во сне и резко проснулся. Осмотревшись понял, что это был лишь сон и он не падает и даже не лежит на краю обрыва. Долго на площадке задерживаться не стал и продолжил спуск.

     Через пару часов Крис обратил внимание, что на склонах начали попадаться сначала кустарники, а потом и деревья &#; большие, массивные со стволами в два его обхвата и с высокими кронами из колючек, как он не старался, так и не смог вспомнить названия деревьев. Но теперь деревья защищали от солнца и ветра, что не могло не радовать. Еще он заметил, что после беспокойного, но все же сна его перестала беспокоить головная боль, ну вот совсем перестала. С утра ни одного приступа. Еще бы сосущую боль в желудке, то и вовсе спуск превратился бы в прогулку.

      Подножия он достиг еще часа через два. Заметил он это не сразу. Так как последний час его окружала непроглядная чаща. Но в какой-то момент он понял, что уклона тропки уже нет, а он идет по относительно ровной поверхности. И самое главное, тропка по которой он спускался плавно переходила в не очень густую просеку, по которой хоть и сложно, но можно было идти в отличии от зарослей вокруг, где наверно и метра не сделать, так густо там все заросло.

     &#;Очередная странность&#;. &#; Подумал он тогда. Скорее всего эта тропка местных животных, постоянно сюдой ходивших. Оставалось надеяться, что он будет настолько удачен, что по этой просеке доберется хотя бы до воды, ведь не зря же она протоптана. Менять направление он и не думал. Но все равно стоило поторопиться - еда и вода требовались позарез. Он чувствовал, еще день, два и все, силы иссякнут полностью. Это только усиливало его опять ухудшающееся настроение. Уже давно легкость после ночевки сменилась покалыванием всего тела и сильным жаром. Духота здесь стояла неимоверная. Перед глазами стоял туман. Масла в огонь подлило и все нарастающая усталость и жажда. Временами его начинало колотить. Но он не хотел останавливаться, понимая, что если сейчас он остановится, то больше может и не подняться.

     Незнакомый лес темной стеной нависал над Крисом, окружал и оглушал одновременно. Какофония необычных звуков, после тишины горной тропинки просто будоражила сознание. Треск, гомон, звуки ударов заставляли каждый раз вздрагивать. Эклан собрал волю в кулак и ускорил шаг. Было не по себе, он каждую секунду ожидал, что кто-нибудь выскочит из зарослей и захочет им пообедать.

     Изредка общий шум прерывался довольно жутковатым ревом. Каждый раз человек замирал, припадая к земле и стараясь затеряться в зарослях. Но так не могло продолжаться вечно. В какой-то момент он понял, что жажда и голод сильнее страхов и как бы ему не хотелось, но зайти в чащу придется, так как вдоль просеки пока ни чего съестного не попадалось. И вылазку требовалось сделать прямо сейчас, пока страх и слабость окончательно его не добили. Но этот план омрачался одной нехорошей деталью. Крис понятия не имел, как выглядят съедобные растения. Что ж придется рискнуть, решил он.

     Поиски оказались долгими. Вооружившись здоровой палкой местного растения и найдя подходящее место, чтобы войти в бурелом, из-за густоты зарослей оказалось, если не прорубать проход, не везде туда можно даже войти. Эклан, углубившись всего метров на двадцать, дальше было просто не пробиться физически, в лес двинулся параллельно просеке, осматриваясь вокруг. К сожалению, эта затея не увенчалась успехом - продираться по непроходимым зарослям оказалось дьявольски трудно. А если учесть, что постоянно ожидаешь, что кто-нибудь может захотеть пообедать тобой, то задача становилась попросту невыполнимой.

     Через полчаса, злой, исцарапанный, получивший несколько глубоких порезов, от неестественно острых листьев и уставший, человек выбрался назад на просеку, теперь после зарослей показавшейся ему просторной дорогой. Торчащие во все стороны острые суки и ветки цеплялись за одежду, коряги норовили вывихнуть ноги, листья резали как нож. Результатом вылазки можно считать то, что комбез окрасился в темно-зеленые полосы, на лице появились царапины, а на руках порезы. Раздраженный сильнее прежнего, он потрусил вперед. Примерно через час его взмокшего и уставшего, мучавшегося от жажды &#;встретил&#; приятный сюрприз. Стена деревьев резко расходилась в стороны образовывая небольшую заросшую по пояс травой поляну, в центре которой из земли торчал здоровенный кусок камня метров десяти высотой и не понято насколько длинному, так как основная его часть терялась где-то в зарослях. Лес же, уступивший массивному куску скалы небольшой участок, метров через сто опять брал свое и смыкался стеной, через которую просачивалась тоненькая прогалина просеки.

     Второй сюрприз ожидал Криса когда он подошел к скале. Да, он оказался прав, сюда кто-то со скал спускался на водопой. До этого скрытый от глаз высокой травой прямо у подножья выступа располагался небольшой каменный бассейн, наполненный водой. Вода в него попадала из бьющего ключа в стене скалы, но не застаивалась там, а вытекала по неглубокому руслу куда-то в заросли, теряясь сначала в высокой траве, а затем в чаще. Здесь же, на поляне вдоль русла росли с десяток невысоких кустов, не выше окружавшей их травы и потому практически незаметных со стороны, буквально усыпанные мелкими плодами размером с кулак. Первым делом путник попробовал воду, которая оказалась ужасно холодная, но необычайно вкусная. Напившись, Крис приступил к дегустации плодов. Обнадеживало то, что некоторые плоды, валявшиеся на земле, выглядели погрызенными, значит, кто-то их точно ел. Надкусив один, решил сначала помыться, а затем если не будет никаких признаков отравления, уже нормально перекусить ими.

     Сказано, сделано. Не спеша раздевшись, осторожно сняв уже порванный в двух местах комбез, неудачный рейд по бурелому не прошел для одежды бесследно, он с помощью небольшого уступа спустился в воду. Ожидаемо она оказалась просто ледяной, но в тоже время приятно ласкала измученное тело.

     Несколько раз быстро окунувшись, смыв грязь и пот, он трясущийся выскочил на берег, попутно еле удержал равновесие, поскользнувшись на скользком камне. Чуть согревшись, он оглянулся на воду, но та уже опять была девственно чистой. Течение пусть и слабое, но все же довольно быстро смыло все лишнее. Хмыкнув, он стал одеваться.

     Крис блаженствовал. Ощущение чистоты и прохлады после водной процедуры в окружающей его удушливой чаще дало такой заряд бодрости, что на печальную ситуацию в целом не хотелось обращать внимание. Проходя мимо источника, он опять припал к воде. От холода стыли зубы, но жажда заставляла терпеть. Приходилось пить короткими и маленькими глоточками, но такими приятными. После перенесенной им жажды, вода казалась поразительно вкусной. Наконец напившись, он пошел дальше. Только теперь его голова была занята другими мыслями. Прошло уже достаточно времени. Никакой тошноты или рвоты, боли в животе не было. Значит, плоды были съедобными. Хотя этот способ выявления яда или токсина, что там в растениях было опасного, навряд ли можно было назвать правильным, но Крис другого просто не придумал.

     Раздумывая об этом, он начал механически обрывать плоды с ближайшего куста и тут же поедать, вгрызаясь в сладкую мякоть, необычайно сочных фруктов. По сути, не будь рядом родника, можно было бы утолить жажду этими плодами. Поедая один плод, остальные он прятал за пазуху. Надо было сделать небольшой запас. Все-таки задерживаться здесь он не планировал и не удержавшись опять вгрызся зубами в самое аппетитное из сорванных. Вкусно было умопомрачительно. Ему хотелось есть и есть, не останавливаясь.

     Вот так, расслабленно набивая желудок и пазуху, карманов в камбезе не было, он выбросил из головы все загадки и тайны его теперешнего пребывания. Забылись неопределенность ситуации и страх никогда ничего о себе не вспомнить, забылась даже появившаяся стойкая уверенность, что здесь он возможно единственный человек. Исчезла готовность к опасности, даже чаща леса не казалась уже такой страшной, хотя не так давно он радовался мысли, что здесь оказался &#;водопой&#;, что автоматически подразумевало наличие здесь хозяина &#; контролирующего водопой. Но провалы в памяти и голод плохие помощники в здравой оценке ситуации. В такие благостные моменты, когда бдительность и осторожность притуплены всегда что-то происходит. Бывает, кажется, что жизнь наладилась, все получается, ты спокойно строишь планы, и вдруг&#; судьба, вернее его величество случай показывает тебе свое истинное лицо.

     Так произошло и сейчас. Казалось, вот только что Крис смотрел на этот участок зарослей, все спокойно, и веточка не шелохнется. Отвернулся &#;фруктик&#; сорвать, повернулся, а там&#; зверюга. Да не просто зверюга, там стояла ЗВЕРЮГА.

      Метра два в холке, длинной тела вместе с хвостом метров восемь. Покрытый зеленой в полоску и блестящей на солнце шерстью, неотличимой в зарослях от растительности. В буграх мышц, похожих на лопатки, угадывалось наличие шести лап, хотя можно было и ошибиться, так как трава скрывала большую часть хищника. И вряд ли эти лапы имели копыта, а что более вероятно эти самые лапы имели - ну очень характерные когти. Над поверхностью травы неподвижно замерла морда &#; в форме треугольника, чуть приплюснутая, вытянутая с огромными глазами, неотрывно следящими за человеком. Заостренный к верху, безволосый, покрытый красной влажной кожей, как будто срезанный пятак нос, шумно втягивал воздух. Чуть приоткрытая пасть, с капающей оттуда слюной открывала вид на как минимум два, а то и больше, ряда острых длинных зубов. Уши, стоящие торчком и моментально реагировали на маломальский звук вокруг, притом каждое в свою сторону. Это был хищник, притом, судя по размерам, самый-самый в этой части леса &#; тот самый хозяин.

     Но самым страшным были глаза. Желтые, не имеющие ни радужки, ни зрачков &#; просто шары из золота. Не бывает у животных таких глаз, просто не бывает!

     Увидев все это, Крис оцепенел. Крик застрял в горле. А зверь, чуть помедлив, но увидев, что его заметили, двинулся неспешно вперед, с ленивой грацией хозяина мира. Хотя его тело и раскачивалось при ходьбе, глаза застыли на одном месте и ни на секунду не отрывались от жертвы. Эклан и сообразить не успел, как зверюга приблизилась к нему на расстояние нескольких десятков метров. Только что она стояла у кромки леса, как вот уже здесь. Поняв это, он разом стряхнул оцепенение. Человек совершил с места такой прыжок в сторону скалы, что ему позавидовал бы любой. Из головы вылетело все, билась одна лишь мысль: &#;Только бы не упасть!!!&#; машинально он бросился вдоль русла источника, там было легче всего бежать. Он даже не понял, как грудью проломил мешающие ему ветви и ворвался в заросли. Не издав ни звука, просто пер вперед, иногда резко оборачиваясь. Яростные звуки, в которых смешались гнев и разочарование, свидетельствовали, что хищник буквально дышит ему в затылок. Жить Крису оставалось считанные секунды&#;

     Но капризная удача опять повернулась к нему лицом. Он споткнулся о какой-то сук и кубарем полетел вперед. Затылком почувствовав сквозняк, промахнувшейся в этот момент по нему лапы хищника. Сильно расшибив выставленные перед собой руки, содрал кожу на лице, но не обратил никакого внимания на такие мелочи и воспользовавшись тем, что и хищник потерял равновесие и застрял в ветках и корнях удачно подвернувшегося дерева, вскочил и бросился вперед. Однако зверь быстро выпутался и нагнал его буквально за несколько прыжков. Но судьба не оставила Эклана и на этот раз. Когда хищник уже был готов ухватить шею жертвы, она резко пропала из виду. Просто провалившись сквозь землю. Крис удивился не меньше, когда земля внезапно пропала из под ног. А он оказался в свободном падении и через пару секунд последовал страшный удар об&#; воду.

     Из-за деревьев он просто не увидел обрыв и на всей скорости сиганул вниз с десятиметровой высоты. Тварь за ним не последовала и это спасло ему жизнь, правда ненадолго. Река оказалась бурным потоком, стекавшим с гор, человеку стоило огромных усилий хватать ртом воздух в те редкие моменты, когда поток его не тянул ко дну.

     Но это испытание довольно быстро кончилось. Как только закончились пороги, вода пошла гладко, хоть и быстро. Но все же уже не бурлящим потоком.

     Минут через двадцать Эклан решил, что обрыв и расстояние достаточно отделяют его от той зверюги и теперь можно пристать к берегу и перевести дух. Река была не широкая, метров тридцать в ширину, но сил было не так уж много, чтобы расходовать их на борьбу хоть и не с сильным, но все же течением. Так что выбор пал на ближайший берег. Когда ноги Криса коснулись дна и он был готов выбраться на берег, краем глаза заметил какое-то движение слева в зарослях и похоже знакомый отлив. Моментально поменяв направление, он бросился в воду и забыв об усталости отчаянно заработал руками. Проверять, не показалось ли ему, него не было никакого желания.

     Выбравшись на середину реки и доверившись течению он поплыл вперед, помогая себе только держать голову над водой. В этот момент он абсолютно не думал, что в воде тоже могут быть хищники. Но ему повезло, в воде он никого не заинтересовал.

     Второй раз он рискнул приблизится к берегу спустя еще примерно пол часа, когда сил оставалось совсем чуть-чуть. На этот раз Крис выбрал противоположный берег, там на махоньком пляже уткнувшись широкой частью кроны у берега, на воде лежало поваленной дерево. Это был шанс обзавестись плотом, так как пешком идти теперь было не вариант, сколько в округе таких хищников было неизвестно, но они были это точно и второй раз с ними сталкиваться не хотелось, Эклану повезло, что он был на открытом месте и днем, а что с ним могло приключится ночью он даже думать не хотел.

     Дерево оказалось идеальным плотом. Ствол в три обхвата, крона держит его одной стороной постоянно вверх, не надо балансировать. Да и сдвинуть его оказалось легко. Крис подсунул здоровенный сук, лежавший рядом, под низ ствола и как рычагом в несколько приемов столкнул дерево в воду бросившись за ним, так как течение было еще достаточно сильным и мгновение замешательства могли оставить его без транспортного средства.

     В общем все получилось даже лучше, чем он задумал. Забравшись на импровизированный плот, удобно на нем устроился. Несколько удачно расположенных веток превратились в сиденье со спинкой, правда, ноги периодически приходилось держать в воде для баланса, это все-таки дерево, а не плот.

     Крис не сходил с &#;плота&#; уже шестой день. Воду он пил с реки, слава богу, она была достаточно чистая и что самое главное проточная, что уменьшало риск чем-нибудь заразится. Набранные им за пазуху фрукты после стремительной гонки пришлось выкинуть, они все были раздавлены и превратились в кашу, перемешанную с потом. Так что проблема с едой была очень актуальна. Парочка попыток поймать рыбу, плававшую, казалось на расстоянии вытянутой руки, провалились, она оказалась слишком шустрой. На четвертый день, когда отчаянье и голод почти сделали свое дело, он заметил впереди на берегу несколько кустарников с уже знакомыми плодами. Пристать было очень тяжело, но так как течение уменьшилось минимум вдвое, Крису все таки это удалось. На сбор плодов он потратил минут пятнадцать, а затем опять бросился к реке и отплыв на середину позволил себе расслабится и поесть.

      Хищник отстал от него через два дня. Он оказывается, все это время следовал за плотом по берегу. Эклан несколько раз замечал его на небольших прогалинах. Но через два дня он перестал попадаться на глаза и это было признаком того, что его оставили в покое. И все это время Крис просто боялся пристать к берегу. Но набрав плодов на пару дней он решил плыть пока будет возможно. Никаких следов разумной жизни он так и не встретил.

      Глава 2.

     Восемь дней он плыл на импровизированном плоту, пока на девятый день не за долго до рассвета не ожил его ИНК, а вместе с ним и головная боль, которая в течении нескольких минут просто затопила все вокруг. Крис уже просто ничего не различал от боли, когда на прозрачной панели внезапно появилась красная точка и начала моргать как маячок. Эклан с трудом сдерживая стон крутанул голову в сторону точки, но та осталась на месте появления, переместившись из одного угла в другой. Так проделав еще несколько попыток человек понял, что это указатель точно привязанный к одному месту. И не смотря на жуткую головную боль радовался, это было ни что иное как знак, что цивилизация близко и возможная помощь тоже.

     После этого открытия ИНК свернулась, оставив на периферийном зрении только красную отметку, что снизило головную боль и позволило Крису адекватно воспринимать окружающую обстановку и осмысленно действовать. Хотя альтернатива выбора у него, как он понял, не осталось или скорая и болезненная смерть от головной боли. Он почему то не сомневался, что без посторонней помощи в ближайшее время у него может просто лопнуть какой ни будь сосудик в голове и все. Или надежда на скорую помощь, там, куда вел его ИНК.

     Еще два дня русло реки совпадало с маршрутом его следования. Головная боль хоть и не отступила, но притупилась достаточно, чтобы не сильно его отвлекать. А на третий день ближе к обеду картина внезапно изменилась. Сначала пропал лес. Притом резко, как будто рука великана смахнула всю растительность с земли, оставив каменистую пустошь с необычными, жутковатыми на вид растениями. Четкие и ровные границы леса как бы намекали на какую то катастрофу, произошедшую здесь, превратившую дышащий жизнью лес в безжизненную пустошь. Возможно, это отпечаток войны, некогда проходившей здесь, а может это природное явление. Крис так для себя и не решил, к какой версии склониться. А чуть позже река стала уходить правее, оставляя отметку слева, где то в этой неживой пустыне. Эклан понял, с плотом пора расставаться, что не замедлил привести в исполнение, просто прыгнув в воду и поплыл к берегу. Он теперь не опасался огромных хищников, которые уже не смогут к нему подобраться на открытом пространстве и скорее всего сюда даже не выходят, так как еды им здесь похоже не найти.

      Контраст между территориями был огромен, бурелом по которому тяжело пройти даже днем и внезапно каменистая пустошь с необычными, и жутковатыми на вид, растениями. Ветвистые, с большими шипами, разбросанные вокруг, то и дело пытавшиеся остановить и запутать человека. Концы самих иголок переливались разными цветами на солнце &#; от желтого, до ярко фиолетового. На некоторых были заметны свисающие капельки сока, хотя сознание путника почему-то повесило над этими капельками ярлык &#; яд. Видимо из-за зловещего вида самих растений. Это нервировало и раздражало до невозможности.

     Передвигаться по пустоши под палящими лучами местного светила было очень тяжело, из-за его ярких слепящих лучей, трудно было рассмотреть и выбрать правильный путь, если бы не маячок, Крис несомненно уже пару раз бы сбился с пути, так что ему приходилось идти, практически не разбирая дороги, ориентируясь только на красную отметку. Переход давался с огромным трудом. Особенно второй день, расстояние было огромное и за первый день до отметки дойти так и не получилось, пришлось заночевать прямо на камнях. Эклан очень сильно надеялся, что не зря покинул реку, хотя с каждым шагом по безжизненной пустыне его сомнения в адекватности решения только крепли особенно когда закончились припасенные им фрукты, которых и так было всего четыре на начало путешествия по пустоши. А еще, доканывала постоянная головная боль, хоть и не сильная, но изнуряющая морально. Те немногие развитые мышцы, которые были у Эклана, все чаще переставали ему повиноваться из-за сильного физического напряжения. Сердце, стучало, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Но выбора не было, постоянно оглядываясь, он упрямо шел к отметке.

     После двух дней изматывающего перехода, когда он уже окончательно уверовал в свою слабость и безысходность на горизонте в слепящих лучах солнца появилась темная точка, отличавшаяся от остального рельефа и самое главное маячок точно указывал на нее, это вселило надежду и добавило сил в измученное тело. С каждым часом точка увеличивалась в размере, пока в один прекрасный момент он не начал различать детали, превратившиеся из непонятной темной точки где-то на горизонте в некое строение. Но теперь с каждым шагом надежда на спасение уходила как песок сквозь пальцы. Все новые и новые детали не оставляли сомнений, что ИНК привела Криса в заброшенное многие годы назад строение. В этой ситуации радовало только одно, ему не придется ночевать на открытом пространстве. Неожиданной атаки хищника оказалось достаточно, чтобы научить осторожности. Пришлось ускорить шаг.

     Еще полчаса, и он остановился напротив своей цели. Он ошибся, это было не строение, а что-то другое, отломанный кусок чего то целого и несомненно очень большого с огромной силой вбитый в землю. Над поверхностью торчала лишь небольшая часть сооружения, разломанная поперек и открывающая внутренности как бы в разрезе. Над землей были видны только два верхних яруса, нижний из которых был сильно занесен песком, да и на верхнем, расположенном на двухметровой высоте, песка тоже хватало. Нижний уровень имел четыре коридора, уходящие куда-то в глубь, верхний всего лишь один, но зато очень широкий.

     Подойдя поближе и пару минут порассматривав зевы проходов, Крис решил залезть на верхний, он и пошире и песка там меньше, да и шансов, что туда заберётся хищник тоже значительно меньше. Сказано сделано, опираясь на рваные края корпуса он смог легко забраться на двухметровую высоту. Остановился, прислушался, вроде тихо. Заглянул в проем, не так темно, как он изначально думал. Можно спокойно осмотреться. Коридор тянулся вперед под небольшим углом, уходя под землю. Как только он переступил порог ИНК опять подал признаки жизни и как и в прошлый раз его скрутила невыносимая боль. Как будто в голову засунули раскалённый штырь и накручивали на него извилины. В какой-то момент валяясь на полу скученным от боли и прежде чем отключится увидел бегущие перед глазами строки непонятных символов.

     Когда Крис пришел в себя на улице была уже ночь, но видно было все превосходно. Две луны над головой давали достаточно света. Сколько он был без сознания не понятно, минимум несколько часов. Но самое главное боль практически не ощущалась и это не могло ни радовать. Можно было прийти в себя и чуточку осмотреться, во избежание сюрпризов. Отметка ИНК кстати тоже изменилась, стала красной пульсирующей лентой указывающей куда то в глубь коридора. Но Эклан решил на этот раз не торопиться и действовать осторожней.

     Подумав пару минут Крис все-таки решился и пошел по коридору в неизвестность. Терять ему было уже нечего, без воды и пищи он не долго протянет в этой пустыне, а там шанс, хоть и мизерный, но шанс.

     Стены коридора были обшиты странным металлом, большей частью покореженным и разорванным во многих местах. Из разрывов торчали всякие металлические потроха, пучки странных проводов, частью порванные, частью выкрученные гофры, везде капли и потеки застывшего металла. Там, где обшивка коридора уцелела, не имелось ни швов, ни заклепок, а звук от ударов был глухим. При ударе сверху осыпался вездесущий мелкий песок и пыль. Пройдя дальше, буквально метров через десять Эклан столкнулся с первой преградой, видимо дверью. Изначально раскрывшаяся пятью лепестками, сейчас она была сломана. Один из лепестков был сильно поврежден. Материал корпуса в этом месте был сильно измят, часть поверхности изорвана. От острых краев в местах разрывов тянулись застывшие потеки, оставившие на полу приличных размеров лужу, прилипшую при затвердевании к полу. За дверью поверхность шла под приличным углом вниз. Там освещения уже не хватало и видно было плохо. Можно было разглядеть только фрагменты, которые было трудно сложить в цельную картину. С уверенностью можно было сказать, что там было что-то металлическое или стеклянное, свет отражался, разбегаясь отблесками и &#;зайчиками&#;. Идти туда ночью Крис точно не собирался, был большой шанс, что оттуда он не выберется. Но судьба решила этот вопрос за него, часть пола, на которой он стоял и пытался рассмотреть проход, резко ушла вниз. От неожиданности человека развернуло и упав на пятую точку, он поехал вперед спиной в неизвестность. Впрочем, поездка закончилась быстро. Задев одной из растопыренных в стороны ног &#;стену&#;, он сначала упал на спину, а потом вовсе покатился. Хорошо, что катиться было практически некуда, сделав переворот через голову, Крис растянулся на куче скатившегося песка и мелких камней в позе созерцателя неба, лежа на спине. Сел. Откашлявшись и отряхнув песок, осмотрелся. Место куда он попал, было очередным коридором, частично заполненным песком. Примерно в десяти метрах впереди был небольшой завал. За завалом явно имелась пустота &#; песок несильно истекал куда-то вниз, оставляя в нескольких местах воронки. Попытки подняться обратно ничего не дали. Он просто скользил по поверхности, а зацепится руками было не за что. Примерно через час и десяток безуспешных попыток подняться Крис сдался и тихо завыл, проклиная судьбу за очередную невзгоду, обрушившуюся на его голову. Просидев на полу еще минут двадцать и собравшись с силами, он пошел к завалу, другого пути просто не было.

     Выбрав место, где наблюдались сразу три песчаных воронки, опустился на колени и начал отгребать песок в сторону. Света, хоть и было мало, но когда глаза привыкли к темноте, было вполне достаточно, чтобы видеть обстановку вокруг. Правда сильно мешала летающая вокруг мелкая пыль, но это было терпимо. Занятие сразу показалось Эклану не очень благодарным, так как песок постепенно продолжал стекать к завалу. Все же, потратив с пяток минут, он докопался до закупорившей проход двери. Первой мыслью была паническая &#; он ни кода не откроет металлическую преграду. Но чуть успокоившись попробовал. Получилось. Створки чуть разъехались, пропуская песок внутрь и освобождая пространство. Понадобилось примерно полчаса, что бы расширить створки до такой степени, что бы он смог протиснутся внутрь.

     Это коридоре оказалось уже освещенным очень тусклым идущим от потолка, но все таки светом.

     Чуть отдышавшись Эклан осмотрелся и что самое главное отметка не показывала назад, а предлагала двигаться вперед. Здесь вдоль стен уже появилась первая мебель несколько &#;кресел&#; и &#;лавок&#;. Везде царствовала пыль, которая охотно отправлялась в полет, потревоженная ногами Криса, а метров через двадцать его встретила очередная дверь, на этот раз ею оказалась массивная стальная дверь, которую голыми руками не открыть, это было ясно сразу, но маячок четко маячок пульсировал на ней. Дверь выглядела ну очень серьезно.

     - &#;И как же мне с тобой справится&#;. &#; Пришла сразу мысль.

     Но Крис, не остановился, поднимая пыль, двинулся к вперед, препятствие надо было осмотреть. Не доходя какого-то метра до двери, в помещении послышался тихий скрежет, заставивший человека остановиться и пригнуться, испуганно осматриваясь по сторонам. Но через секунду скрежет прекратился, а дверь приглашающе отъехала в сторону.

     Крис бы уже давно бросился в обратную сторону, подальше от этих коридоров, дверей и лабиринтов, но другого пути просто не было. У него в голове только промелькнула догадка &#;Автоматика наверно&#;, и собравшись с духом, двинулся дальше.

     Коридор, даже нет, не коридор, помещение за дверью оказался длинным и довольно узким. Опять была &#;мебель&#; правда совсем мало, на полу находились одинаковые низкие этажерки, которые больше всего походили на обычные лавки с полочками для обуви. Если бы по стенам обнаружились шкафчики, сходство с раздевалкой стало бы полным.

     Осматривать здесь было просто нечего и следуя указателю Крис двинулся дальше. Пройдя небольшим коридором, он оказался в просторном зале. В мертвом свете освещения при каждом движении путника полчища причудливых теней кидались в разные стороны. Это выглядело довольно жутко, но желание дойти до цели и плюс к этому какое-нибудь приспособление, способное помочь взобраться обратно толкали его вперед.

     Проведя в этом лабиринте несколько часов и если бы не сигнал маячка, точно бы заблудился, он наконец вышел к цели.

     Это помещение сильно отличалось от виденных Крисом до этого и освещение здесь было намного ярче, свет как будто проникал через потолок и разливался вокруг. Огромный цилиндрический зал имел большую круглую дверь, разделенную на четыре части в форме лепестков и был совершенно пуст за исключением огромной конструкции в центре. Помещение располагалось в двух уровнях, а выход из зала находился как раз на уровне середины конструкции. Конструкция же имела форму трехсторонней пирамиды, высотой под самый потолок. Каркас был сделан из серебристого материала, отражающего все как зеркало. Маяк точно указывал на пирамиду. Крис только вздохнул, помощи ему здесь точно не найти, гребанное устройство в голове просто заглючило и завело его в могилу, а то что он был глубоко под землей не вызывало сомнений. Его путь постоянно продолжался под углом. Он постоянно спускался все ниже и ниже, пару раз ему даже пришлось спускаться на более низкие уровни. Постояв немного и каря себя за слабость, застившую глаза, он грустно вздохнул. Ведь сразу было понятно, что здесь ни что и ни кто не сможет ему помочь, а он все шел и шел вперед и вот куда его это привело. Надежда умирает последней.

     Но долго предаваться самоедству Крис не стал, а решил хотя бы осмотреться, а вдруг здесь имелся подъем, или выход на поверхность.

     Прошелся по кольцевой галерее, опоясывающей ярус, первого подземного этажа и спустился по спиральному пандусу на дно. Глядя на это сооружение в голову приходило одно лишь слово &#; монумент.

     Разглядывая пирамиду, Крис боковым зрением заметил блики на одной из стен. Повернув голову он увидел, что противоположная от входа стена претерпела некоторые изменения, которых не было когда он начинал осмотр. Примерно на высоту двух метров от пола и на такую же ширину стена как будто двигалась &#; тихо и еле уловимо вибрировала. Подойдя, Крис увидел, что кусок стены сделан из такого же материала, как и монумент. Это был холодный и гладкий серебристый металл, но в отличии от пирамиды, притягивающий взгляд. С каждой секундой ему становилось все трудней и трудней бороться с желанием смотреть на это необычное &#;зеркало&#;, пока в один прекрасный момент он не сдался. Сначала ничего не происходило, он просто заворожено смотрел на свое отражение с деталями зала за плечами. Но буквально через минуту со стеной начали происходить метаморфозы. Сначала вибрация переросла в небольшую рябь, затем с углов к центру начали движения небольшие волны. Они двигались медленно и вроде не несли в себе никакой угрозы, поэтому сознание Криса оставалось спокойным. Он просто продолжал следить за происходящим. Волны тем временем ближе к центру начали увеличиваться и встретившись точно в центре пропали, но от углов уже двигались следующие. В какой-то момент Крис понял, что в зеркале отражается не только он. Перед ним, а не позади, это он понял довольно отчетливо, стояла фигура в странной свободной одежде, больше всего походившей на мантию. Звенящая тишина давила на барабанные перепонки. Стараясь развеять собственные страхи, он тряхнул головой и пробормотал:

     - Вот и крыша поехала!.. Боже, какой бред. - Его голос разогнал страхи по темным углам.

     Из-за мешковатого вида мантии, было невозможно разглядеть фигуру, да и лица видно не было. Внезапно Крису показалось, что кто-то двигается у него за спиной. Вздрогнув, он попытался обернуться. И похолодел: у него ничего не получилось, взгляд так и оставался прикованным к этому куску стены, но боковым зрением он заметил, что его обступила темнота, хотя еще несколько секунд назад было вполне светло.

     Крис понял, что надо выбираться отсюда иначе может произойти что-то нехорошее. Он напряг всю свою волю в попытку разорвать зрительный контакт с &#;зеркалом&#;. От сильного напряжения его бросило в пот и вздулись вены на шее, но вырваться он не мог и тут внезапно в нем как будто что-то щелкнуло. Внезапно он почувствовал легкость и эйфорию. Крис понял, что теперь его ничего не держит и он в любой момент может отойти от стены. Тихий, какой-то тихий, еле различимый шипящий шепот заставил его опять обратить внимание на существо. Волосы на голове Криса зашевелились.

     &#;Зеркало&#; внезапно подернулось рябью, а из центра, где все еще сталкивались маленькие круги, в грудь Криса ударила мягкая воздушная волна. Его сознание еще не успело полностью поддаться панике как из &#;зеркала&#; как змеи к нему вылетели несколько отростков с виду сделанные из такого же серебристого материала, как и &#;зеркало&#;. Крис недолго пробыл в этом чертовом мире, но у него уже начали вырабатываться некоторые рефлексы. Так, еще не до конца осознав произошедшее, его мозг дал единственно верный приказ онемевшему телу. Резкий выброс адреналина, и тело рванулось к выходу&#; Вернее, попыталось рвануть. Отростки оказались быстрей, четыре из них впились ему в конечности, а два зафиксировали голову в области висков. Крис уже не видел, как пол под ним пришел в движение, поднимаясь и формируя некое подобие кресла, в которое он мягко опустился.

     Человеку казалось, что его что-то душит, обхватив шею постепенно стягивающимся жгутом. Дернулся. Попытался освободить шею, тщетно, руки были зафиксированы намертво. Судорожно напрягающиеся мышцы шеи были бессильны спасти его от удушения, легкие разрывало от недостатка кислорода. Вдобавок ко всему лишь мгновения отделяли его от перелома шеи. Смерть смотрела ему прямо в глаза. Стремительно мутнеющее сознание ощутило чью-то чужую волю, проникающую через все барьеры человеческого мозга. Это последнее, что он ощутил перед тем, как его сознание погрузилось в мутный водоворот приближающейся смерти&#;

      ****

     &#;- Внимание. Фиксируется контакт с разумным&#;

     &#;- Отклики на нейроактивность &#; положительно&#;&#;

     &#;- Нервная система и биопоказатели мозга соответствуют стандартам.&#;

     &#;- Первичная проверка генома &#; положительно, совпадение %&#;

     &#;- Активирован протокол устава по чрезвычайным ситуациям&#;&#;

     &#;- Сигнал оповещения отправлен&#;&#;

     &#;- Пеленг не четкий&#;&#;

     &#;- Внимание! Фиксируются каскадные сбой в работе ИНК разумного&#;&#;

     &#;- Внимание требуется срочное вмешательство. Начинается расконсервация главного ядра корабля&#;&#;

      В огромном помещении, где не было ничего кроме огромного шара, из неизвестного материала, зависшего в центре помещения, начали происходить метаморфозы. По стенам забегали огоньки, через секунду по магистралям прозрачных, в полметра диаметром проводов, хотя они больше походили на трубы чем на провода, тянущимся от пола к висящему в воздухе шару помчались пульсирующие фиолетовые энергетические сгустки, как будто накачивая его.

     Внезапно частота потока сгустков начала падать, пока полностью не прекратилась.

     Под потолком вновь заговорил голос автоматики, неизвестно для кого нужный в этом помещении. Его создатели, давно превратившиеся в прах, конечно-же знали для кого, но уже не раскроют этой тайны.

     &#;- Внимание, отказ главного конвектора&#;&#;

     &#;- Идет подключение вспомогательных конвекторов&#;&#;

     &#;- Конвектор 1 и 2 не отвечают&#;&#;

     Если бы здесь сейчас находился сторонний наблюдатель, он смог бы уловить панические нотки в последней фразе.

     Управляющий ИскИн5 корабля не был простым автоматом. Это был самый настоящий искусственный интеллект способный самообучаться и развиваться. Правда создатели и наложили на него ряд ограничений.

     Разумный, попавший в поле зрения следящей системы, был, несомненно, представителем расы создателей. По этой причине вступали в силу протоколы безопасности о защите и помощи.

     &#;- Аварийный конвектор 3 активирован&#;&#;

     &#;- Отказ запуска главного ядра&#;&#;

     &#;- Энергия %, необходимый минимум для запуска 2% не достижим&#;&#;

     &#;- Внимание отказ от запуска основного ядра. Перевод доступной энергии на вспомогательный блок&#;&#;

     &#;- Установлен маяк&#;&#;

     &#;- Ожидаемое время прибытия часа&#;&#;

     &#;- Перевод мощностей на вспомогательный блок, сохранивший целостность 92%. Получен доступ к Атамарной лаборатории. Вероятность успеха 73%&#;

     &#;- Инициирована расконсервация Атамарной лаборатории&#;&#;

     &#;- Разумный прибыл&#;.

     &#;- Доступные способы связи не эффективны. Требуется прямой контакт.&#;

     &#;- Ожидание&#;&#;

     &#;- Контакт установлен&#;&#;

     &#;- Нейроком не отвечает на запросы&#;&#;

     &#;- Инициирован протокол принудительного захвата&#;&#;

     &#;- Ткани мозга сильно повреждены из-за продолжительного воздействия на них поврежденного коммуникатора&#;&#;

     &#;- Приступить к восстановлению тканей мозга&#;выполнено.&#;

     &#;- Замена нейронного коммуникатора&#;отказ, критические повреждения тканей мозга.&#;

     &#;- Удаление поврежденного нейронного коммуникатора &#;отказ.&#;

     &#;- Восстановление поврежденной нейронного коммуникатора &#;выполнено 48%.&#;

     &#;- Изменение конструкции поврежденной нейронного коммуникатора &#;выполняется поиск альтернатив.&#;

     &#;- Архитектура с учетом индивидуальных потребностей разумного рассчитана&#;создание.&#;

     &#;- Внесение изменений&#;выполнено %.&#;

     &#;- Статус&#;гибридный нейронного коммуникатора. Аналоги и классификация отсутствуют.&#;

     &#;- Угроза жизни&#;отсутствует.&#;

     &#;- Восстановление информации с поврежденного носителя&#;выполнено 57%. Внимание необратимые повреждения клеток мозга. Обширная потеря памяти. Некоторые данные повреждены.&#;

      &#;- Восстановление баз&#;90% информации потерянно.&#;

     &#;- Возможность восстановления с помощью архивов корабля двух баз&#;&#;

     &#;- Аристократ&#;внимание восстановление в полном объеме невозможно, отсутствуют нужные материалы.&#;

     &#;- Получен доступ к военному аспекту базы &#; Фехтование&#;Лидер&#;&#;

     &#;- Фехтование&#;восстановление&#;загрузка из архива&#;синхронизация&#;успех.&#;

     &#;- Лидер&#; восстановление&#;загрузка из архива&#;синхронизация&#;успех.&#;

     &#;- Вторая база пилот&#;восстановление&#;загрузка из архива&#;отказ&#;в доступе отказано&#;&#;

     &#;- Поиск альтернатив&#;&#;

     &#;- Получен доступ к вспомогательной базе сопряженной с базой Лидер&#;оперативное искусство&#;загрузка из архива&#;синхронизация&#;успех.&#;

     &#;- Статус&#;установка и восстановление завершены на %. Общая вероятность выживания 12% неприемлемо.&#;

     &#;- Загрузка базы пилот&#; отказ&#;в доступе отказано. Блокировка основных блоков информации. Оставить доступ только к разделам &#; &#;Выживание&#;, &#;Стрелковое оружие&#;&#;доступ разрешён&#;загрузка из архива&#;синхронизация&#;успех.&#;

     - &#;Вероятность выживания 27% Неприемлемо.&#;

     - &#;Писк альтернатив.&#;

     - &#; Кибернетика - требуется для полного контроля импланта, что повысит выживаемость разумного на %.&#;

     - &#;Кибернетика отсутствует в архивах. Поиск альтернатив&#;&#;

     - &#;Найдена смежная база &#; Электронная инженерия&#;&#;

     - &#;Внимание! Для корректной работы &#;Электронная инженерия&#; требуются дополнительные базы.

     - &#;Анализ данных&#; Успех&#;.

     - &#;Электронные системы&#; Успех&#;.

     - &#;Алгоритмы шифрования&#; Отказ&#;.

     - &#;Требуется разрешение куратора&#;.

     - &#;Внимание, вероятность выживания предельно мала. Не допустимо, поиск альтернатив.&#;

     - &#;Альтернатива найдена. Назначить разумного на должность инженера электронных систем&#;.

     - &#;Внимание, доступна только одна свободная вакансия &#; отдел изучения технологий Спящих. Внимание, к работе в отделе допускаются только офицеры флота&#;.

     - &#;Пункт устава флота В отсутствии или смерти старшего командного состава корабля, ИскИн имеет право выдавать временные патенты на младшие и средние офицерские звания&#;.

     - &#;Разумному выдан временный патент на звание нахиб 6 ВКФ Дорал. Назначить на должность инженер электронных систем Спящих&#; Успех&#;.

     &#; &#;Продолжить загрузку&#;.

     - &#;Алгоритмы шифрования&#; Успех&#;&#;

     - &#;Внимание требуется загрузка дополнительных баз для эффективной работы в отделе&#;.

     - &#;Алгоритмы шифрования Дверкум&#; Успех&#;.

     - &#;Алгоритмы шифрования Спящих&#; Успех&#;.

      - &#;Алгоритмы шифрования Дорал&#; Отказ. Нет доступа&#;.

     - &#;Взлом электронных систем&#; Отказ. Отсутствует допуск СБ флота&#;.

     - &#;Прогноз выживания разумного&#; 42%&#;.

     - &#;Отменить временный патент нахиба Эклана&#; Отказ&#;.

     - &#;Внимание, в связи с изменениями и характером данных к которым допущен нахиб Эклан, изменить временный статус на постоянный&#; Успех&#;.

     &#;- Загрузить тренировочную программу&#;успешное завершение поднимет общую вероятность выживания на %приемлимо.&#;

     &#;- Восстановление жизнедеятельности разумного&#;выполнено.&#;

      Глава 3.

     Крис очнулся рывком, как будто его кто-то толкнул. Он валялся на небольшой поляне, вокруг которой возвышались деревья&#; Черт, неужели он по какому-то невероятному случаю опять оказался в лесу, из которого с таким трудом выбрался.

     - Что происходит? &#; еле слышно произнес он себе под нос. &#; Как я сюда попал то?

     Он тряхнул головой. Перед глазами появилась уже знакомая табличка, но головной боли за этим не последовало, что радовало. Экран не мерцал, не светился красным, работал стабильно. Как будто все было нормально.

     Крис попытался открыть попавшуюся ему на глаза папку, но ничего не вышло. Перед глазами всплыла надпись

     - &#;Некоторые функции ИНК в данный момент недоступны&#;.

     - &#;Ничего себе&#;, - присвистнул про себя Крис. &#; &#;Заработало&#;.

     И это вселяло надежду, что все наладится и он скоро найдет помощь. Оставалось только вспомнить, как он сюда попал из тех лабиринтов. Но ни чего в голову не шло. Последнее что помнил, зеркальная поверхность пирамиды и бросающиеся на него щупальца.

     Посидев так пару минут и ничего не вспомнив, Крис поднялся, и осторожно двинулся к еле заметной тропинке, поминутно останавливаясь и прислушиваясь к окружающим звукам. Ему ох как не хотелось столкнутся с очередным хозяином чащи. Идти далеко ему не пришлось, оказывается полянку окружала не чаща, а все лишь небольшая заросль и буквально через триста метров он вышел на большое открытое пространство, больше походившее не на поле, а на полигон, испещрённый колеями с необычными следами и воронками вокруг.

     - Приветствую тебя рекрут! &#; Раздался внезапно за спиной незнакомый голос.

     Эклан от неожиданности аж подпрыгнул. Перед ним стоял высокий мужчина лет сорока. Абсолютно лысая голова блестела под лучами солнца. Одет он был в странного вида униформу, дольше похожую на военную форму, неизвестной армии, темно синего цвета с черными широкими полосами, идущими по бокам вдоль всего тела.

     - Человек! Спасен! &#; Еле слышно выдохнул Крис расплываясь в улыбке.

     Мужчина тоже чуть заметно улыбнулся, хотя может и оскалился, в его исполнении можно легко ошибиться.

     - Мне нужна помощь&#;- Начал Крис.

     Но мужчина его резко перебил.

     - Молчать! &#; Гаркнул он. Крис от неожиданности втянул в голову в плечи.

     - Ты как с инструктором разговариваешь моченая наба? &#; Угрожающе надвинулся на него военный. &#; Тебя в учебке ничему не научили?

     - Какая учебка? Мне нужна помощь. Вы долж&#; - Выкрикнул Крис протягивая к военному руки. Но договорить не успел. Его скрутило так, будто перекручивало мясорубкой. Он повалился на землю не в силах устоят на ногах.

     - Ну что достаточно или еще вопросы есть? &#; Раздался над головой глумливый голос.

     - Неетт. &#; Еле выдавил из себя Крис.

     Боль так же внезапно прекратилась как и началась. Но Крис еще пару минут лежал не в силах подняться и восстановить дыхание после показательной экзекуции, а что это была именно она, он не сомневался.

     Наконец справившись с собой, он поднялся и уставился на своего мучителя, боясь произнести хоть слово.

     - Правильные выводы, салага. &#; Усмехнулся мужчина. &#; Может и выйдет из тебя что путное. Теперь правила &#; выполнять приказы беспрекословно и мы поладим. Уяснил?

     Похоже пока он был в отключке его куда-то продали, думал Крис. Значит пока надо держаться тише воды и потиху разобраться в происходящем, а то слишком крут нрав у этого вояки.

     И ничего не ответив он просто мотнул головой в знак согласия.

     - Вот видишь, мы уже друг друга понимаем. &#; Хохотнул мужчина. &#; С этого дня я твой наставник, называй меня мастер Тииг. Мое слово закон. Все ясно?

     Опять кивок.

     - Ну вот и отлично. А теперь я хочу посмотреть, что ты из себя представляешь? &#; Сказал он и указал на извилистую дорожку, бегущую по полю и теряющуюся в километре из виду. &#; Маршрут я тебе скинул, для начала пробегись по полосе препятствий.

     При этих словах перед глазами Криса появилась небольшая зеленая отметка в виде стрелки, указывающая на дорожку и чуть-чуть мигающая.

     Ему ничего не оставалось делать, как исполнить этот приказ. Совсем не хотелось испытать на себе еще раз шоковую терапию.

     Эклан повернулся, поднимая ладонь к глазам, рассмотреть маршрут&#; и увидел рукав, а затем и всю одежду, такую же форму, как и уего мучителя. Но как? Он же точно помнил, что когда очнулся, был в комбезе&#; или нет? Он уже ничего не понимал. Тяжело вздохнув, Крис потрусил по указанной дорожке, а перед глазами плавал, казалось, в воздухе, указатель и показывал дорогу. Но через минуту сзади раздался опять этот противный, с некоторых пор, голос.

     - Ты наверно меня не понял, рекрут, - вкрадчиво проговорил он, - я сказал бегом и с полной выкладкой.

     Крис значительно прибавил темп, но буквально через метров по неровной поверхности, изобилующей камнями и кочками, он начал сдавать, а в висках отчетливо раздавалась пульсация. Еще через 97 метров, перед глазами высвечивались точные цифры, он окончательно сдал и уперевшись ладонями в колени пытался отдышатся.

     На этот раз инструктор ничего не говорил и не угрожал, просто внезапно боль опять заполнила все тело и Криса, как и в прошлый раз скрутило на земле.

     Это была самая жестокая пробежка, которую он помнил, хотя помнил он не много, включая побег от хищника, он падал от боли еще 2 раза, после чего перестал останавливаться и продолжал бег, даже когда ему казалось, что он не может дышать. И все-таки добежав до финиша, он наткнулся на высокомерный и полный презрения взгляд мастера Тиига.

     - Как ты вообще ходить то научился? - Бросил он презрительно. Но Крису было не до сарказма и оскорблений, он сосредоточился только на одном &#; &#;Главное не упасть!&#;

      ****

     По подсчетам Криса, он уже больше месяца оттачивал мастерство бега по пересеченной местности со всевозможными препятствиями. Но такого испытания как в первый раз с ним больше не было. Как ни странно, после той пробежки в нем что-то изменилось. Да и вообще в тот день все изменилось. После финиша у него был провал в памяти, после которого он опять оказался на полосе препятствий, только уже в другой местности, как будто его оглушили и перевезли без сознания в другой район. Но следующее испытание далось намного легче предыдущего, его как будто подменили, дыхание стало ровней, бег легче, да и сам он чувствовал себя намного лучше. Хотя мастеру Тиигу на это было плевать, он поставил очередной невыполнимый норматив, с которым Крис конечно же не справлялся и наказание не заставило себя долго ждать. Вот так и тянулись суровые будни и беготня по всевозможным местностям последний месяц.

     Кстати мастер применял кроме кнута и пряник, за успешное выполнение поставленных задач он обязался отвечать на один или два вопроса. В зависимости от величины успеха. Первые две недели это не было стимулом, так как поставленные задачи казались просто невыполнимыми, но последнее время Крис стремительно улучшал свои показатели и на некоторые вопросы все-таки уже получил ответ.

     - Что это за место? И почему я здесь? &#; Были первые его вопросы.

     Инструктор усмехнулся, как будто разговаривал с ребенком.

     - Ты находишься на тренировочном полигоне 6-го флота ВКФ Дорал. Здесь ты для повышения так сказать квалификации и закрепления материала, - при этих словах он мерзко так, как только он умеет ухмыльнулся, и резко поднял руку останавливая очередной вопрос Криса, который тот уже хотел задать. - Будешь здесь находится пока не сдашь все нормативы. Ни больше, ни меньше. &#; Отрезал он. &#; А теперь подъем и марш на отработку.

     Крису ничего не оставалось делать как выполнять приказ, он уже знал, чем чреваты пререкания и тем более не выполнение поставленной задачи и отчего то ему не хотелось переживать наказание вновь.

     Со временем ситуация прояснилась и с остальными моментами его пребывания в этом &#;лагере&#;, как он называл его про себя. Так он узнал, что такое ИНК &#; Индивидуальный Нейронный Коммуникатор. Оказывается, ему имплантировали некий прибор, под названием ИНК, который должен был облегчить его жизнь в дальнейшем, а все эти испытания были направлены на скорейшее усвоение и ознакомление с этим прибором.

     А ИНК оказался чертовски полезной штукой. Кроме визуальной помощи, он оказывается с помощью зрительного нерва и сетчатки выводил графические отображение информации, еще как-то влиял на организм в целом и на некоторые органы в отдельности, что позволяло выдерживать запредельные нагрузки, делать взвешенные решения в критических ситуациях.

     Но самой большой неожиданностью стало, то, что Крис начал понимать вещи, которых он до этого не то что не знал, даже задумывался. И это все благодаря ИНК. Мастер говорил, что здесь все изучают через эту штуковину в голове, что очень сильно ускоряет обучение.

     Кстати сказать, мастер Тииг не был человеком, или даже не так. Предки у них были однозначно одни, но вот эволюция развела их в разные стороны. Сделав Тиига и ему подобными сверхлюдьми в сравнении с теми, которые живут, как он выразился, сейчас&#; про дом и память Криса он ни чего не сказал, лишь упомянул, что это последствия некой травмы.

      ****

     Крис сидел, укрывшись за переборкой и тяжело дыша смотрел, как в метре от него затихает противник. Как предсмертный хрип вырывается из-под боевого шлема, а из развороченного бока толчками вместе с кровью уходит жизнь. Сколько прошло Месяцев? Лет? Он потерял ощущение времени. В скольких боях он учувствовал. Скольких, выставленных против него противников бесчувственной системой, он убил? Тысячу? Две тысячи? Три? О да он теперь знал, что находится не в настоящем мире, а всего лишь в виртуальной реальности, но от этого не менее настоящей, призванной сделать из него солдата. Теперь инструктор не бьет его болевыми разрядами, теперь здесь правит реализм &#; если не убиваешь ты, то убивают тебя. Сказать, что это неприятно это ни чего, не сказать. Боль и муки после очередной неудачи могли длится часами или даже днями, когда он лежал покалеченный или тяжело раненный и медленно истекал кровью, испытывая настоящую боль и муки ускользающего сознания. И это хорошо если его ранят во время абордажа, день, два это ни что по сравнению с неделями в замкнутом пространстве спасательной капсулы, когда жизнь уходит медленно вместе с воздухом и это может тянутся не один день. После первого же такого испытания Крис понял, что никогда уже не будет прежним, а таких испытаний было ни одно и не два. Горящий корабль и смерть в огне, взрывающийся реактор и медленная смерть от радиации, еще более медленная смерть в спасательной капсуле от недостатка кислорода. Через все это он прошел. Здесь никто, не играет в поддавки и никто не добивает. Здесь нет кнопки - перезагрузить. Создатели этой программы придумали достойную мотивацию. Сколько раз он погибал? Не менее сотни раз, а может и больше. Он уже давно сбился со счета.

     И вот последнее испытание, которое далось особенно тяжело. Ближний бой, когда противник не просто точка на экране. Ты очень часто оказываешься нос к носу с ним. В это самое большое отличие от корабельного боя. Там Крис видел в основном свою смерть, а здесь была чужая, во всей своей &#;красе&#;. Крис очень быстро привык к крови и остальным &#;прелестям&#; боя, таким как оторванные выстрелом штурмового комплекса конечностям или после попадания термического заряда запечённым в броне останкам, но научился добивать раненых. Уроки сострадания и выстрелов в спину четко запечатались в его сознании. И теперь он ждал, притаившись за углом переборки, вместо того чтобы сломя голову лезть вперед под огонь притаившегося где-то впереди противника. Однажды, теперь уже много дней назад, он необдуманно помчался вперед, думая, что все чисто и всего через десяток шагов два быстрых выстрела из плазменной винтовки разворотили ему грудную клетку, в упор от такого оружия может защитить наверно только тяжелая штурмовая броня, но в тот день ее под рукой не было. Крис сидел и непроизвольно поглаживал ту смертельную рану. То место. Конечно, можно было попробовать обойти место засады, но он знал противник тоже не уверен и теперь оставалось выяснить у кого больше терпения.

     Учебный комплекс не ставил перед Крисом невыполнимых задач. Противники имели вполне адекватные модели поведения для разумных. Здесь не было суперсолдат, все как в реальности. И вот Крис ждал, когда же у противника закончится терпение и он решит, что Крис пошел по параличному коридору, что бы обойти его. Проверить наличие противника можно только визуально, так как броня защищает от сканирования во всех известных диапазонах. Наконец терпение противника иссякло и он пригибаясь и держа на прицеле угол коридора двинулся вперед, останавливаясь каждые два шага и вслушиваясь в обстановку впереди. Вот он подошел к лежащему на полу напарнику, убедился, что тот мертв и сделал два шага вперед, вплотную приблизившись к переборке за которой прятался Крис. Все случилось почти мгновенно &#; быстрым ударом Крис увел ствол винтовки чуть в сторону, буквально на пару сантиметров, больше бы все равно не получилось, противник был опытным. После этого метнулся вперед, сближая дистанцию до предела. Теперь преимущество было у него. Остальное было делом техники. Энергетический клинок легко прошел через щиты противника и вскрыл броню под мышкой левой руки. Клинок с трудом, но все же преодолел броню и практически отделил конечность, а Крис продолжая двигаться вперед толкнул его плечом в область груди и добил освободившимся клинком уже падающего противника ударом в горло.

     Глядя на безжизненное тело второго противника Крис выключил свой клинок и засунул в ножны. Он уже и не помнил, когда в первый раз по достоинству оценил преимущества этого оружия ближнего боя. Наверно когда протаскав его несколько дней на поясе все таки решился опробовать на очередном противнике. Это был абордажный дроид, щиты которого не давали разделятся с ним. Крис пытался его уничтожить битый час, но все шло к тому, что уничтожат его. И вот когда уже закончились все варианты пробить защиту дроида, Крис как и теперь сблизился с ним и рубанул по его плазменной пушке, но промахнулся, абордажные дроиды очень подвижные, попав при этом по плечевому суставу и очень сильно изумился когда клинок легко преодолел щит и врубился в корпус дроида. После той схватки Крис очень долго обзывал себя нехорошими словами и постоянно повторял &#; &#;Говорил же мастер учи мат часть.&#;

     Это был его очередной урок. Уже на протяжении нескольких дней ИНК сигнализировал ему об окончании усвоения какой-то информации. И теперь, кто бы мог подумать, что при таких обстоятельствах, он понял и самое главное осознал, что это была за информация. В дальнейшем он постоянно проверял загрузку. А в тот момент он понял что знает &#;Фехтование&#; и что самое главное умел эти знания применять. Теперь его уровень владения всевозможными клинками ни шел, ни в какое сравнение с остальным оружием. А в ИНК появилась отметка &#; мастер фехтования, что бы это не значило, это было очень эффективно.

     После этого клинок стал незаменимым в большинстве ситуаций, он оказался поистине универсальным оружием почти против любых целей, главное подобраться поближе и врага уже не спасет ни броня, ни силовые щиты. Особенно эффективно клинки себя показали в тесных коридорах кораблей и станций.

     - Поздравляю, - вещал тем временем появившейся на месте событий мастер Тииг. &#; Ты успешно прошел последний этап обучения и переквалификацию. Отметки я поставил. Тебе пора возвращаться.

      Глава 4.

     Последующие два дня слившиеся в один, практически не чем не отличались друг от друга. Одно и тоже монотонное движение вперед. Силы Криса таяли на глазах. Все было бы ничего, за время тренировок он научился распределять силы. Но оказалось, что тренировка в виртуальной реальности это одно, а жизнь совсем другое. Крайняя степень истощения организма давала о себе знать. Без еды это был путь в один конец, а где ее взять в этой чертовой пустыне, вокруг только все те же проволкобразные кусты?! К которым Крис старался не приближаться без крайней на то нужды. ИНК недвусмысленно предупредил &#; это ядовитое растение. И вот поставленный в жесткие условия выживания организм жил только за счет внутренних резервов. Но человек чувствовал, этих запасов хватит ненадолго. С недавнего времени он знал. Что находится вокруг, ИскИн скинул ему информацию и карту местности, правда не такую подробную и точную как хотелось бы. Все что зафиксировали сенсоры корабля пока не отключились от перегрузки. Правда там не было этой чертовой пустыни, да и другой информации вряд ли стоило безоговорочно доверять. Но другой карты не было и он двигался в том направлении, которое изначально выбрал. В последние несколько часов появилась надежда и одновременно опасение, кустарники стала гораздо гуще, чем раньше. Это говорило о большей питательности почвы и близости воды. Крис уже мечтал о так быстро полюбившихся ему плодах, спасавших его от голода и жажды все речное путешествие, а глоток чистейшей воды стал бы отличным завершением трапезы.

     Если бы его увидели сейчас представители так скажем его вида, то приняли бы за представителя низшего слоя общества, с наклонностями, не отягощенными моралью&#; Если здесь, конечно, живут разумные, хотя бы отдаленно похожие на Эклана. Надежда на это с каждым пройденным километром все больше стремилась к нулю. Вид мастера Тиига настраивал на пессимистический лад. А уж про обращение с собой любимым Крис и вспоминать не хотел. Результат, конечно, есть, но вот методы его достижения&#; Подобного издевательства над своим сознанием и телом он не мог себе и представить!

     Так размышляя на отвлеченные темы, он двигался вперед, по намеченному ранее пути. Наконец настало время привала. Человек решил отдыхать каждые несколько часов, не стоило сильно переутомляться, хотя и медлить тоже, но силы все-таки стоило поберечь. Привалы в своем большинстве сводились к одному &#; выбрать место поудобней и свалится на землю или на камни, это уж как повезет. Огромное солнце давало достаточно тепла, чтобы можно было лежать на камнях или земле не опасаясь себе что-нибудь отморозить. В этот раз он развалился на удачно подвернувшемся достаточно плоском камне и закрыв глаза попытался расслабится, конечно в тени это было бы проще сделать, но где ее найдешь в этой безжизненной пустоши. Так что приходилось терпеть. В такие моменты Крис применял все свои вновь приобретенные умения для снятия усталости с гудящих мышц путем техники специального массажа для восстановления нормального кровообращения. А затем, пока организм отдыхает он лазил по своему ИНК, теперь уже работающему. Так он узнал, что является каким-то там наследником, какого-то там домена. Пока не было связи с внешним миром, узнать подробности было невозможно. Но частично сохранившаяся база аристократ однозначно говорила о том, что это важно. Правда не говорила почему.

     Прошло 5 минут или час, это было не важно, главное Крису удалось восстановить часть сил. Он открыл глаза и сел. Телу по-прежнему требовались еда, содержавшая такие нужные для организма вещи как микроэлементы, витамины, клетчатку, но тело могло обойтись без всего этого еще немного. Усталость не прошла конечно, но отступила. Крис медленно поднялся на ноги и неспешным шагом продолжил путь.

     Заночевал он где-то часа через четыре. Воздух стал гораздо более свежим, изменилась и почва. Среди каменистых участков периодически стала попадаться настоящая земля, со светло зеленым, переходящим в фиолетовый растительным покровом, а не потрескавшаяся от засухи выгоревшая на солнце почва. Таких &#;живых&#; участков, правда, было еще совсем мало, но, как говорится, тенденция на лицо&#; Так что Крис лег спать в приподнятом настроении, предвкушая перемены.

     Решив долго не разлеживаться, путник продолжил путь с первыми лучами солнца. День на планете был намного дольше ночи, если судить по циферблату нейрокома, день был длиннее ночи почти в 2 раза. Крису никогда не хватало ночи, что бы отдохнуть, не говоря уже о том, что бы выспаться. Но в этот день он еле дождался первых лучей, уж очень сильно ему не терпелось покинуть надоевшую ему пустыню. Первые значительные изменения ландшафта стали проявляться часа через два, а еще через час линию горизонта закрыла зеленоватая все с тем же фиолетовым, иногда переходящим в красный отливом, стена леса. Крис непроизвольно ускорил шаг.

     Стена леса расходилась в стороны ровным полукругом. Как он узнал не так давно, эта пустыня последствия падения корабля, в одной из частей которого Крис и провел последнее время. Корабль Дорал, это раса которой он принадлежал, был огромен и при падении в атмосфере разломился на несколько частей самая большая и упала сюда, уничтожив все живое на многие сотни километров вокруг, а радиация и пропитавшее почву топливо доделали все остальное, превратив огромный участок леса в выжженную пустыню.

     Крис даже не заметил, как за этими размышлениями он достиг границы леса. Его со всех сторон обступили высокие деревья, с переплетенными, словно косы огромными стволами, увенчанными обширными кронами причудливых листьев, закрывавшими небо. Теперь не было давящей на психику тишины. Лес жил своей жизнью. Мелкие зверьки перепрыгивали с ветки на ветку, какая-то мелочь шуровала между корней. Необъяснимая радость распирала сердце.

     Неожиданно до его слуха донеслось знакомое журчание &#; вода! Была первая мысль и мучаемый жаждой он бросился на звук. Удача и на этот раз не оставила его. Поднимая целую кучу брызг, он влетел в небольшой ручеек, протекавший внизу овражка. Упав на колени, вода доходила до живота, Крис принялся жадно пить не забывая впрочем осматривать территорию и неожиданно встретился взглядом с черными бусинами глаз, неотрывно следящего за ним приземистого, с длинным мясистым хвостом, хищника стоявшего метрах в десяти, на другом берегу ручья.

     По телу Криса пронеслась волна возбуждения, такая знакомая и ставшая почти родной, после сотен противников, с которыми он сражался. Не делая резких движений, человек очень медленно стал подниматься на ноги. Хищник утробно зарычал, а когда Крис уже стоял на ногах, бросился вперед, но через пару шагов остановился, продолжая рычать и бить пространство вокруг себя хвостом.

     Человек же не поддался слабости и не побежал, а медленно пятился назад, неотрывно следя за зверем. Хищник решил атаковать, когда Крис уже был на берегу. Видимо окончательно решив для себя, что двуногий не противник, а дичь. Одним махом покрыв расстояние до ручья и перепрыгнув его, он устремился к своей жертве. Явно намереваясь дотянутся до горла, но Крис уже давно научился защищать свою жизнь, притом от более искусных противников. Он не просто пятился назад, это был хорошо рассчитанный и взвешенный план. Человек отступал к замеченному им достаточно большому, чтобы стать оружием суку, валявшемуся на земле, буквально в паре метров. И когда существо бросилось вперед, не стал медлить, метнулся к палке и на развороте снизу вверх попытался сбить уже летящего на него зверя. Но тот оказался очень проворным, извернувшись в воздухе, умудрился поймать зубами летящий в него снаряд и под тяжестью своего веса вывернул его из рук. Крис не стал мерятся силой с хищником, отпустил палку и отпрыгнул, разорвав дистанцию, зверь же, глядя прямо в глаза человека, сжал челюсти. Щепки полетели в разные стороны. Палки не стало&#;

     Прикинув, что медлить больше нельзя Крис метнулся к ближайшему дереву, пытаясь поставить его между собой и хищником, который впрочем, не теряя времени, бросился в погоню. Дерево все таки помешало прыжку, хищнику пришлось сбросить скорость и оббегать его, следом за жертвой, которая вместо того, что бы бросится в лес или попытаться забраться повыше бросилась к тому месту, где они только что схлестнулись. Хищник был очень быстр и как только обогнул дерево, совершил стремительный прыжок, целя клыками в затылок жертве, и когда до заветной цели оставались считанные сантиметры она резко нырнула вниз и хищник в очередной раз промахнулся. Уже касаясь передними лапами земли он начал разворачиваться для новой атаки, но так и не успел, повалившись бездыханной тушей на землю мгновенно умерев.

     Крис очень быстро определил слабое место твари. После стольких как ему казалось тогда месяцев, а на самом деле вряд ли прошедших и пары дней, тренировок, когда решения приходилось принимать моментально, он быстро определил, что хищника нужно ловить в полете, с его скоростью это был самый лучший момент для атаки, только требовалось оружие. Еще отбегая к дереву, он увидел, что от палки переломанной хищником осталось несколько довольно больших и острых щепок. Когда тварь бросилась за ним, оббегая дерево и давая Эклану те недостающие секунды, требуемые для подготовки контратаки, тот ими воспользовался сполна. В момент когда хищник почти настиг его, он нырнул вниз уйдя в низкий подкат, ощущая дыхание твари на своем затылке и схватил щепку. Резко вскочив и не глядя, развернувшись корпусом для более длинной и сильной атаки вогнал ее точно в ухо как раз перелетевшему и разворачивающемуся в его сторону зверю. Деревяшка глубоко погрузилась в ушную раковину и воткнулась прямо в мозг, моментально убив хищника. Идеальный удар получился благодаря его навыкам и богатой практике в обращении с клинками. Если бы не это, Крис был бы уже обедом вот этой тварюшки.

     Обо всем этом он думал, повалившись рядом. Организм израсходовал все силы без остатка на этот бой, резерва просто не было. Если сейчас появится еще один хищник, то ему конец, а хищники обязательно рано или поздно появятся привлеченные запахом крови. Человек застонал в бессильной ярости &#; где же взять сил. Ответ пришел внезапно, откуда он не ждал.

     - &#;Уровень изучения базы Электронная инженерия позволяет произвести более глубокие и точные настройки ИНК, приступить ДА\НЕТ?&#;. Всплыла табличка перед глазами.

     Эклан в очередной раз чертыхнулся. Ну ведь были же уже такие проблемы, когда он не обратил внимание на изученную базу и вот опять. Конечно он нажал ДА.

     В ИНК появились две новые вкладки &#;Администратор&#; и &#;Архитектор&#;. Но активна на данный момент оказалась только &#;Администратор&#;. В дальнейшем Крис не сомневался, станет доступна и вторая, надо было не пропустить этот момент или вообще настроить уведомления так, что бы они уж точно не остались не замеченными. Сказано сделано. Дальше был раздел &#; манипуляции с организмом носителя и рядом надпись. &#;Внимание! Опасно для жизни. Требуется медицинский контроль или база &#;Медицина III&#;. Требуется медикаментозная или хотя бы калорийная поддержка организма, после изменений.&#; Крис сначала испугался, что ИНК не даст ему допуска, а потом, что он напортачит и уже ни когда не поднимется с земли, а так и будет валятся, пока сюда не придет очередной хищник и не сожрет его неподвижное тело.

     Но все обошлось, функция &#;Администратор&#;, позволяла очень многое в ИНК, а к пунктам меню были пояснения, так что все было более менее понятно. Получалось, что ИНК можно было настроить на более глубокий уровень восприятия и контроля организма. Основная проблема была в том, что ИНК влиял на организм на очень глубоком уровне, тратя бесценную энергию, цена ошибки была очень высока. Мало того, что он мог умереть, так еще и после таких глубоких манипуляций в кратчайшие сроки требовалось восстановить ресурсы организма. С этим обычно справлялась еда или медкапсула. В теперешней же ситуации риск был хоть чуть-чуть, но оправдан. Рядом валялся обед &#; богатый протеином и белком. Минут десять пролежав в нерешительности и сомнениях, Крис все- таки решил попробовать. Другого пути просто не было и оттягивать уж точно не стоило, силы из воздуха не возьмутся

     Несколько глубоких вздохов, перерыв, еще три вдоха, задержать дыхание, выдох&#; выкинуть все из головы, расслабить мышцы&#; Поехали. Крис выкинул все посторонние мысли и начал ускорять кровообращение, дыхание участилось, сердце стучало быстрее, но ровно не сбиваясь с ритма. Кровообращение улучшилось, увеличился приток крови к мышцам. Стало значительно теплее, исчезла дрожь, усталость куда-то улетучилась. Эклан решил остановиться на достигнутом, все-таки это его внутренние ресурсы, а они не вечны и злоупотреблять не стоило.

     - Вот как то лучше! &#; Уверенный в себе заявил сам себе Крис. - А теперь пора вставать.

     Поднялся, без усилий, постоял несколько секунд вслушиваясь в тишину леса, не крался ли кто к нему, пока он тут валялся без сил, как ни странно, ни страха, ни нервоза не было, его нервы за последнее время превратились в стальные канаты. Вокруг была тишина. Он осторожно направился к поверженному противнику. Хищник лежал на брюхе, вытянувшись в струнку. Он и в смерти словно продолжал тянуться вперед, точно надеясь порвать горло врага. Человек покачал головой, удивляясь этой первобытной ярости. Присел на корточки и оглядел зверя. Размером он был не сказать, что бы уж очень большим, метра три длинной вместе с хвостом, полметра высотой, но очень подвижный, как успел убедиться Крис. Жуткая пасть с торчащими зубами, костяной нарост больше похожий на &#;ирокез&#;, проходящий через всю голову, от носа до затылка. В хвосте ощущалась скрытая мощь. Все это дополнялось мощными, с огромными кривыми когтями лапами. Кожа существа больше напоминал некий костяной панцирь с четко выраженными чешуйками разной формы. Вдруг перед глазами над мертвым существом всплыл ярлычок &#; драк. ИНК подсказал, как зовется этот хищник. Так же там было его краткое описание. Это был мелкий хищник из семейства каких-то там рептилий, весьма распространенный на этой планете. И что самое важное, его мясо было съедобным.

     - М-да, а мне, получается, сегодня зверски везет, это оказывается еще мелкий. Как же тогда выглядит крупный? &#; Крис нахмурился, времени на долгие раздумья не оставалось. Нужно было еще подыскать место для ночлега, не говоря уж о потрошении туши. Тем более до ночи времени оставалось не так уж и много, если учесть, сколько ему предстояло сделать, а лес этот не такой уж и мирный, если здесь бродят вот такие существа.

     Первым делом нужно было разделать тушу, ни бросать, ни тем более тащить ее целиком он не собирался. Но тут нарисовалась первая проблема, как отделить от туши мало-мальски крупный кусок без режущих приспособлений? Не отрывать же, хотя попробуй оторви тут.

     Решение пришло внезапно, когда он рассматривал пасть существа. Отбежав к ручью и подыскав на каменистом дне подходящий камень, Крис вернулся и начал приводить план в исполнение.

     Первым делом он избавил мертвого хищника с помощью камня от зубов. Которые на поверку оказались достаточно большими и весьма острыми. Затем выбрав из валявшихся вокруг сучьев подходящий, с помощью одного из зубом расщепил, а затем туда вставил четыре самых больших и острых клыка. Чтобы закрепить их пришлось пожертвовать рукавом комбеза. Распустив материал на десяток неровных, но все же лент, он обвязал ими верхнюю часть дубины, что-бы закрепить клыки. Получилось довольно таки сносный инструмент, и для защиты и для бытовых нужд.

     С помощью этого топорика Эклан хоть и не без труда, но все же смог отрубить мясистую заднюю лапу. Этого ему должно было хватить минимум на пару дней, остальное пришлось бросить. Вымывшись в ручье, он принялся за решение следующей проблемы &#; место для ночлега.

     Деревья вокруг хоть и были большими, но на них не то чтобы ночевать, забраться было проблематично, а еще же нужен огонь для приготовления еды. ИНК внезапно ожил, он видимо реагировал на подсознательном уровне на желания носителя и указал направление вдоль ручья отметкой метров. Видимо там что-то было важное для Криса. Первоначальный план закинуть лапу на дерево и отправится на поиски подходящего ночлега был пересмотрен и путник направился в указанном направлении. Закинув лапу на плечо, Эклан пошел вдоль склона, держась русла ручейка, как раз на выделенную отметку. И метров через пятьсот он увидел, на что указывал ИНК. Склон был одной из сторон огромного оврага, сужавшегося по мере продвижения Криса и в конечном итоге уткнувшегося в огромный кусок породы выступающей из земли. Место было очень удачное - скала, рядом вода. В памяти шевельнулись нехорошие воспоминания. И самое главное в скале имелось углубление с навесом, да это была не пещера, но какая никакая крыша над головой. Крису осталось решить, где ночевать на земле под навесом с относительными удобствами или лезть на камень, да неудобно и холодно, но зато безопасно, мало ли кто здесь водится ночью. Победила безопасность, Крис не захотел так сильно рисковать.

     Обойдя камень по кругу и найдя самый удобный подъем, Крис долго не думая, полез наверх. До вершины он так и не добрался, остановившись метрах в семи над землей на достаточно широком уступе имевшем и ровную поверхность и защиту от ветра, в общем то что надо. Оставалось только подготовить место.

     Спустившись вниз, Крис принялся за подъем добычи, что на поверку оказалось не таким уж простым занятием. Тушу пришлось привязывать за спиной, что бы руки были свободны, для этого пришлось пожертвовать вторым рукавом. Закончив с добычей, Крис принялся таскать наверх ветки для спальника и сушняк для костра. Все это стоило сначала собрать, а затем поднять наверх. В общем, приготовления заняли весь световой день и заставили Криса совершить четыре подъема, основательно его вымотавших.

     Начало смеркаться, когда человек закончил приготовления. Сидя на скале, Крису пришлось опять с помощью ИНК влиять на кровообращение, чтобы восстановить силы, на этот раз он себя не сдерживал, так как вскоре его ожидал сытный ужин. Наконец, смыв волной тепла накопившуюся усталость, он принялся ломать сучья, сооружая шалашик для костра. В качестве растопки решил использовать клочок сухой ткани&#;

     - Готово! - выдохнул он, усаживаясь поудобней.

     Теперь необходимо было выполнить самую сложную часть плана. С некоторых пор ему были известны более десятка способов разжигания огня. Все благодаря выученной им базе &#;Выживание&#;, как оказалось, необходимой дисциплине для пилотов. База включала в себя много инструкций и правил, и это относилось не только к поверхности планет, но и к космическому пространству во всех его проявлениях, будь то частично уничтоженный космический корабль или безжизненный астероид.

     Крис еще раз вздохнул и принялся двумя камнями, подобранными им во время перетаскивания ветвей, выбивать искру на приготовленную специально для этого кучку сухой растительности в центре кострища. Теория теорией, а практика это совсем другое, понял он после десяти минут неудачных попыток разжечь огонь.

     - Что-то я делаю не так.

     Передышка помогла. Следующая же попытка принесла целый сноп искр. Он дурак, просто бил не под тем углом. Теперь костер был делом времени. Трава еле-еле затлела.

     - Мало! - решил он и продолжил выбивать искры.

     Теперь результат был. Тление началось сразу в нескольких местах. Крис бросил камни и начал раздувать пламя. Даже в глазах потемнело на мгновенье, но у него получилось. Костерок разгорался очень рьяно и вот уже веселые язычки заплясали на ветках.

     Теперь настало время серьезной работы. Он пододвинул к себе крепкий, длинный сук выбранный из множества заготовленных для костра. Необходимо было обжечь на костре кончик орудия для достижения большей крепости. Все это Крису подсказали новые знания, полученные им из базы по выживанию пилота. Теперь осталось дело за практикой.

     Оказалось, что кончик надо обжигать не слишком долго, иначе дерево начинало обугливаться. Операция не заняла и пятнадцати минут. Пока он экспериментировал, сумерки обступили скалу, только костерок разгонял наступающую темноту.

     Подготовив орудие, пристроив распорки над костром, расположил на них лапу драка. Кровь закапала в огонь. Запах горелого мяса разлетелся далеко вокруг.

     Далеко над лесом разнесся леденящий душу вой. Будто кто-то приоткрыл потусторонние врата. Громкий треск, затем тишина, и новый треск. Теперь уже гораздо ближе. Кто-то решил заглянуть на огонек. Не став дожидаться гостей, Крис приготовил свой самодельный топорик. Где-то внизу в кустах, слышалось рычание и звуки борьбы. Ночная жизнь бурлила вокруг. Плеск воды раздался почти под скалой.

     Крис напряженно вглядывался во тьму. Вот что-то темное мелькнуло на краю ручья&#; Снова плеснуло, и тишина опустилась на лес. Прекратилась шуршание в кустах. Сильно пахнуло гнилью, внезапно снизу раздался мощный рык, а затем резко приближающийся скрежет по камню. Экла даже сначала не понял, что происходит, пока из тьмы не вынырнула оскаленная морда клацнувшая перед ним зубами. Мгновенно отпрянув, чисто на инстинктах, на отходе ткнул горящей веткой, которую он держал над головой, в морду твари, та и так уже падавшая вниз, получила огнем в морду, что ускорило ее падение, а через мгновенье снизу раздался жалобный визг, видимо приземление было не очень удачным. Сердце бешено колотилось от прилива адреналина и страха, что если эта тварь все-таки заберется на выступ, то ему уже ни чего не поможет.

     Огромное черное пятно застыло под самым основанием, не делая больше никаких движений. Сознание Криса рисовало в темноте чудовище, следящее, своими буркалами из темноты, за ним и ждущее момента, что бы опять бросится на него. И для того, что-бы бросок не был внезапным, Крис кинул в темное пятно на земле горящую ветку, что бы хоть чуть-чуть осветить хищника. Невидимый противник отпрянул назад, свет пламени выхватил из темноты массивный бок покрытый черным лоснящимся коротким мехом, а под ним перекатывающиеся жгуты мышц. Крису увиденное очень не понравилось. Следующая горящая ветка упала опять возле незваного гостя. На этот раз он проявил к ней интерес и как понял из движения во тьме Эклан, захотел обнюхать странную штуку и не придумав ничего изящней ткнулся в самодельный факел носом, или может вообще решил попробовать на вкус. Видно ни черта не было и Крис просто строил догадки когда пламя факела пропало. А через секунду раздался очередной душераздирающий звук, походивший на завывание и скулеж и последовавший за ним топот в сторону от скалы. Зверю не понравилось знакомство с огнем или он решил заняться более важными делами, чем сидеть под скалой.

     Крис вглядывался в темноту еще минут десять пытаясь определить угрозу и хваля себя за то, что не остался под навесом внизу, что бы там с ним было&#; да ничего хорошего &#; ужином бы стал для местного чудища. Но так продолжатся больше не могло и он решил, что опасность миновала, сел к костерку и принялся за ужин.

     Беглый осмотр показал, что пока он контролировал ситуацию, мясо слегка подгорело, но хоть и обуглилось частично, но в принципе было съедобно. И он принялся за еду. Отхватив зубами приличный кусок, начал жевать. Жевать было невообразимо трудно, не только потому, что мясо оказалось на вкус непереносимо, но и из-за запаха тоже. Совершая над собой насилие, Крис проглотил с такими муками разжеванный кусок и прислушался к ощущениям. Если бы не тошнота, то ощущения можно было бы назвать приятными. Изголодавшийся по нормальной пище желудок опять заработал в полную силу. С отвращением поглядев на оставшееся мясо, он откусил новый кусок. Есть придется долго. Стараясь отвлечься от вновь набирающей мощь какофонии лесных звуков и от мерзкого мяса, он задумался о твари.

     - &#;Надо быть предельно осторожным. Опасность подстерегает на каждом шагу. Хорошо. Что еще не появился тот хищник, которого он встретил в самом начале своего путешествия. Кстати, хотелось бы знать, что это была за тварь.&#;

     И сразу же перед глазами всплыло окошко с картинкой того самого хищника, от которого он драпал по лесу и реке.

     &#;Ватар, семейства караксов. Один из искусственно выведенных видов лабрау. Отличается от других видов большим размером и агрессивностью. Выведен специально для контроля территорий. Очень тяжело поддается приручению и дрессировке.&#;

     - &#;Так. А кто же такие караксы&#;? &#; Задал он ожидающий вопрос ИНК.

     &#;Караксы - это искусственно выведенные генетиками собакоподобные яйцекладущие животные, первоначально служившие в качестве компаньонов и домашних питомцев Дорал, а уже в Империи Картрах ставшие боевыми спутниками элиты. После падения Империи, выжившие на разных планетах караксы адаптировались к новым условиям, став при этом дикими животными, проявляющими агрессию и жестокость и не признававшие никого кроме своих бывших хозяев. По этой причине их популяции сохранились на покинутых на данный момент планетах, на остальных же их пришлось уничтожить. Не так давно разработанные технологии изменения ДНК позволили приручить их снова, сделав их верным спутниками и защитниками своих владельцев. Тем не менее, этот процесс до сих пор полностью не проработан и оставляет одомашненных животных пронизанными дегенеративными генетическими дефектами, которые необходимо постоянно устранять. Будучи чрезвычайно сообразительными и ментально зависимыми, прирученные караксы привязываются только к одному хозяину и это относится в основном к правящей элите &#; Великим Домам, так как там по сей день культивируется чистота крови и генетические изменения не так значительно отличаются от их далеких предков, что значительно облегчает процесс изменения ДНК и делает возможным приручение каракса. Считается, что чем древнее род, тем более схож его генокод с предками и соответственно тем больше шансов у такого представителя приручить каракса более редкой породы, более сильного&#; На черном рынке яйцо дикого каракса стоит баснословных денег. По этой причине прирученные караксы являются редкостью и признаком высокого статуса их владельцев&#;.

     Крис аж присвистнул. Выходит его чуть не сожрала чья то дикая собачка. Очень интересно.

     По второму существу информации ИНК не дал никакой. Так как не смог идентифицировать. В тот момент Крис пожалел, что не может видеть в темноте, это могло бы его избавить от многих проблем. Внезапно перед его взором всплыла табличка.

     &#;На данном этапе изучения базы Электронная инженерия доступна функция настройки зрения, приступить к настройке Да\Нет&#;?

     - &#;Черт, нужно основательно покопаться в этих настройках&#;. &#; Чертыхнулся Крис про себя и занялся настройкой новых функций. Через пять минут картина вокруг изменилась кардинально. Он видел все вокруг, но не так как при свете светила, нет. Это было другое. Теперь каждое растение и существо имело свой цвет, как бы светилось в темноте, это было очень красиво. Днем вокруг преобладали зеленые и коричневые цвета, сливая все вокруг в одну массу, выделить из которой что-то было крайне проблематично, будь то отдельная ветка или какой ни будь замерший зверь. Теперь же было все одновременно и проще и сложнее. Листья и ветки имели свои яркие как бы фосфоресцирующие цвета, к тому же подсвечивающие все вокруг. Насекомые, снующие вокруг тоже имели свои цвета из-за которых их тоже легко можно было выделить из общей массы. Животные скорее всего тоже имели отличительные черты, их просто пока не было видно. Та тварь распугала всех. Ночное зрение это хорошо, а с другой стороны это было очень непривычно. Буквально через пять минут от обилия цвета вокруг у Криса начала болеть голова, пришлось отключить зрение. К этому требовалось еще привыкнуть, а времени на это было в обрез. Ведь цена ошибки в этой школе жизни &#; его жизнь. Более чем весомый довод.

     - Здорово! - Новые знания о собственных возможностях успокоили нервы и подняли настроение. Его не смог испортить даже вкус мяса, которое Крис все же доел.

     Наконец в кромешной тьме, используя только свою обретенную настройку зрения, он добрался до приготовленных ранее в качестве постели веток. Сон мгновенно смежил веки.

     Утро приветствовало его болью в затекших мышцах, болели грудь и ребра. Не спеша, осторожно переставляя руки и ноги, Крис спустился на землю. С осторожностью потянулся.

     - Как, оказывается, чертовски приятно ощущать себя живым! - Ночные неприятности отступили перед светом нового дня, и он почувствовал, как постепенно втягивается в полные опасностей будни простого путешественника.

     Он прикрыл глаза и уселся на землю. Сегодня Эклан решил провести еще один опыт по контролю над организмом. Силы восстановлены, так что можно было пробовать. Теперь возможность &#;настройки&#; организма требовалось очень мало времени. В критический момент Крис наверное, смог бы, регулировать ее и при движении, это повысило бы его шансы на выживание многократно, но пока решил не насиловать свой организм. Снова по организму растекается приятная расслабленность, наполняя его конечности силой. Внезапно пришла шальная мысль, попробовать уменьшить боль от ушибов и ссадин полученных в путешествии, а что, вдруг получится. И действительно получилось, увеличение притока крови к поврежденным тканям как будто смыло тупую, ноющую там боль. Крис как будто со стороны увидел свои органы и мог воздействовать на них точечно. Это привело его в восторг. А через пару секунд он понял, что это заслуга его ИНК, проецирующую картинку на его сетчатку, но от этого его чувство восторга ничуть не уменьшилось. Он аккуратно начал воздействовать на поврежденные ткани, заставляя поврежденные клетки восстанавливаться и у него опять получилось. Мгновенно, он конечно не излечился, но прогресс был на лицо.

     После всех этих манипуляций на него накатила дикая усталость, но весьма приятная, организм потратил очень много ресурсов на восстановление и требовалась &#;подзарядка&#;. Ну и пусть еда и вода есть, безопасное место тоже. Можно денек отдохнуть. Но все это меркло с открытием сделанным им.

     - Черт, если я могу себя лечить, то может выживу. - До этого такой уверенности у Эклана не было, но теперь она появилась и крепла с каждой минутой. Законная гордость распирала грудь. &#; Осталось найти оружие и будет совсем хо-ро-шо!!!

     Собираться в дорогу Крис стал только на следующее утро, торопиться не стоило. Тут пришла идея сверится с картой оставленной ему ИскИном, для этого стоило забраться на самую верхушку дерева, которое он приметил еще вчера из-за низко растущих веток и большой высоты и осмотреться. Сказано, сделано, стиснув зубы он полез на дерево. Ветки были удобны до чрезвычайности, словно предназначены для лазанья. На высоте где-то около тридцати метров пошли очень тонкие веточки, и Крис решил дальше не испытывать судьбу, благо он и так забрался выше крон остальных деревьев.

     На севере раскинулось пятно безжизненной пустоши с четкими искусственными краями. На юге насколько хватало зрения, тянулась болотистая местность, над которой стелилась черно-серая дымка. Даже вид ее вызывал отвращение. Крис непроизвольно поежился, и чуть не свалился. Уняв колотящееся сердце и подождав, пока прекратит раскачиваться ветка, он продолжил свои исследования. На западе ничего интересного не было, сплошной ковер зелени упирался в отвесную стену горного хребта, с виду непреодолимого. Значит, идти туда не вариант. На востоке все тоже не было идеально, там тоже только вершины незнакомых деревьев качались на ветру, словно зелено-фиолетовые волны пробегали по лесному морю, упираясь в горы. В принципе все сходилось, кроме пустоши, но это от того, что снимки делались до падения, а значит там еще все было нормально. Значит информация, что на востоке начиналось высокогорное плато была верна и туда и стоило идти.

     - Вот туда и пойдем, - решил сидящий словно диковинная птица Крис, в душе которого вновь разгорелся огонек уверенности, когда есть цель то и жить проще и начал спускаться вниз.

     Подобрав нехитрые пожитки в виде самодельного топорика и куска жаренного мяса, Крис сразу же отправился в путь в выбранном направлении. Его ничто здесь не задерживало, и он не оглядываясь шагал вперед.

      Глава 5.

     На пути к горной цепи Крис уже потерял счет времени. Дни сменялись днями, изматывая сознание мучительной неопределенностью. Периодически он забирался на деревья повыше и обозревал оттуда окрестности. Цель путешествия приближалась очень медленно.

     Ночевал Крис на деревьях, пускай и не таких удобных, как земля, но зато безопасных. Ночь, когда он был атакован гигантской тварью, научила его главному: если хочешь жить - не привлекай внимания. И Крис в меру своих способностей старался следовать этому правилу, он крался, пытаясь для окружающих быть как можно незаметней. Теперь он спешил подготовить ночлег задолго до наступления темноты.

     Иногда он охотился на зверей, ну а чаще всего - они на него. Добычей Криса становились либо дарки, либо ларсы. Ларсами были твари, похожих на грызунов-переростков, достающих в холке колена Криса. Как и большинство здешних животных, они были покрыты костяной шипастой броней, с когтистыми лапами и огромными зубами. Как и похоже все здесь живущие они обладали уникальными способностями охотника. Как подсказал ИНК они выделяли специфический феромон, влияющий на обоняние и слух окружающих. Что спасало, в небольшом радиусе вокруг себя и не сразу. Хищнику требовалось время для распространения феромона. Это были засадные животные. Их феромон полностью отключал обоняние. Жертва переставала чувствовать запахи вокруг. Так же феромон как-то влиял на слуховой нерв, ухудшая слух. К жертве становилось очень легко незаметно подобраться и выбрать момент для атаки, чем хищник с успехом и пользовался. И вот, как только начинали отказывать обоняние и слух становилось ясно, что где-то по близости находится эта тварь, но не учуять по запаху и тем более услышать ее он не мог, только визуальный контакт, да и то очень тяжело разглядеть неподвижного хищника в лесной чаще. Его спасало только, после продолжительных манипуляций с ИНК, ставшее очень острым зрение и настройки нейрокомма подававшие сигнал опасности, как только слух и обоняние человека начинали пропадать. Крис не мог учуять или услышать ларса, но совокупность признаков делали возможным определить расстояние и направление нахождения лежки хищника. Он себя приучил постоянно быть настороже, один из приемов, это принюхиваться к окружающим растениям, это самый простой способ узнать о близости хищника. Да и ИНК сильно выручал, так как в обычной ситуации человек просто не успевает понять, что он перестал чувствовать запахи и тем более заметить снижение слуха, пока не становится слишком поздно. Когда же ларса удавалось убить, то феромон выделяемый тварью быстро выветривался.

     Всех животных этих мест объединяла одна довольно неприятная черта: они были совершенно непуганые. Судя по всему, первозданная природа наложила свой отпечаток, и эти твари не знали, что это за зверь такой - человек. Поэтому, только увидев Криса, глупые твари сразу же решали им пообедать. Понятное дело, его это очень нервировало. Хорошо хоть, что у него имелось хоть какое-то оружие. Топорик, уже несколько раз переделанный и хорошо себя показавший в борьбе с дарками так же не подвел и с ларсами. Правда это открытие в очередной раз чуть не стоило Крису жизни, но обошлось очередным шрамом и потерянными нервами. Спас его тогда чрезвычайно удачный удар топора. Внезапно получив сильный удар по ноге, Крис только и успел, что резко отмахнуться топориком. Ему повезло попасть хищнику по шее. Зубы топора впились в плоть по самую рукоять, они имели очень хороший поникающий эффект, а когда зверь дернулся в сторону, просто разорвали ему горло. Вернее не разорвали а скорее разрезали. После этой ларс прожил не долго, попытавшись убежать в заросли, но Крис решил не оставлять законную добычу и последовал за ним. Зверь терял кровь очень быстро и буквально метров через пятьдесят повалился на землю и затих.

     Наученный горьким опытом Крис после каждой такой стычки сразу старался выпотрошить добычу, забирая все самое ценное &#; клыки пластины, ну и конечно же куски мяса, для поддержания своих сил.

     Узнавал он и приятные вещи. Так, оказалось, что органы, определенные им как печень и сердце, после употребления в пищу, очень хорошо усваивались и давали его организму ощутимо больше нужных компонентов, чем отвратительное на вид и вкус мясо, которое и переваривалось кстати его желудком очень тяжело.

     Жизнь дикаря налаживалась. Крис обрастал новыми вещами. Ему все же удалось создать что-то вроде копья с наконечником из костяного шипа особо здорового дарка убитого им пару дней назад. Больше ему столь больших экземпляров не попадалось. Крис обрабатывал шип случайно найденным им очень удобным куском кремния как подсказал ему ИНК, стараясь проделать нужные канавки и бороздки у самого основания.

     В качестве рукояти или древка служил очень крепкий сук, который удалось обработать только с помощью кремния и обжига. При нанесении ударов Крису пригодились знания анатомии хищников и база по фехтованию. Это превращало его копье в смертельное оружие ближнего боя. Вот только в ближнем бою можно было и не успеть его применить&#;

     Основное меню составляли плоды с деревьев и кустарников. ИНК исправно сообщал об угрозе отравления тем или иным из них. Сок некоторых плодов заменял и воду, которая встречалась только в мерзко пахнущих лужах. Так что Крис питался неплохо. Он даже пережаривал мясо на костре и пытался печь некоторые плоды в золе, пока наладившаяся было жизнь не подкинула новые сюрпризы.

     Эклан уже подумал было, что хищников, представляющих для него реальную, неотвратимую угрозу, в лесу почти нет. Дарки и ларсы ходили поодиночке и очень редко стаями. В случае встречи со стаей Крис всегда успевал залезть на дерево. Эта идиллия, этот первозданный эдем продолжался в течение месяца пути, пока&#;

     Началось все с атаки осатаневшего ларса. Деревья были вроде и близко, но залезть на них не было никакой возможности. Сжав в руках копье, Крис повернулся туда, где скрывался различаемый только по движению хищник.

     - Ну иди ко мне, тварь!!! Ну!!! - Голос дрожал от ярости, скулы сводило от еле сдерживаемой ненависти.

     Дикий образ жизни не только ошлифовывал новые навыки и способности Криса, но и будил первобытные инстинкты. Вот и сейчас, скалясь и рыча, словно дикий зверь, припадая к земле, защищая живот, Крис застыл в неподвижности с занесенной для удара рукой. Наконечник копья замер неподвижно в направлении удара. Кровь стучала в висках. Мир знакомо поплыл. Все замерло. Уже давно исчезли звуки вокруг. Были только противники друг напротив друга. Ему не надо было его видеть, он и так знал, что он здесь. Человек ощущал всем своим существом, как перекатываются напрягшиеся для прыжка мышцы хищника, как в вожделении капает слюна из полуоткрытой пасти.

     Словно стряхнув оцепенение, разорвав вязкую тишину, тварь рванула вперед. Она явно рассчитывала прыгнуть и вцепится в горло. Действия были быстрыми и четкими. Но это не смутило Криса. Буквально в последний миг перед ударом, практически распластавшись на земле, он плавно перетек влево. Когти перепрыгнувшей через него твари едва не чиркнули по спине. Резким маховым ударом Крис вспорол ее правый бок и кувыркнулся вперед. Издав негодующий вопль, зверюга попыталась ухватить зубами обидчика, но того уже не было на прежнем месте. Завершив кувырок, он напал на тварь сам. Воспользовавшись моментом, он попытался достать горло хищника топориком, перекинув копье в левую руку, но тварь была слишком проворна и попросту отскочила в сторону. Крис буквально кожей ощущал, как взгляд зверя ощупывает его тело. Хищник сейчас выискивал слабые места и готовился к молниеносной атаке.

     И тут еще сильней взвыло чувство опасности. Как ни странно, она исходила не от замершего ларса, а из-за спины. Причем эта опасность стремительно приближалась, как-то стелясь по земле. Эклан инстинктивно совершил заячий прыжок в сторону и понесся к деревьям. Что-то подсказывало, что справиться с новой угрозой ему не под силу. Боковым зрением отметил, как на перерез бросился ларс. Надежды убежать от четвероногого зверя не было. Крис приготовился совершить резкий поворот в сторону от траектории прыжка догоняющего, как вдруг панический, предсмертный вопль как будто прорвал пленку тишины и огласил окрестности.

     &#;Не терять времени и не оглядываться!&#; - Мысль пронеслась в голове словно метеор и осталась далеко за спиной. Крис еще поднажал и запрыгнул на ветку, которая была на высоте где-то трех метров. Не останавливаясь на достигнутом, он полез выше и уже оттуда оглядел место сражения. А посмотреть было на что. То, что раньше было бесстрашным охотником, хищником и противником Криса, мертвой кучей лежало на земле, а его тело опутанное словно паутиной живыми лианами, тянущимися по земле и отличавшегося от остальной растительности слишком уж яркими красками травяного ковра, неспешно ползло подтягиваемое этими самыми лианами к травяной &#;лужице&#;. Как только лианы подтащили жертву в центре образовался провал, куда и сгинул ларс, не оставив после себя никаких следов, а за ним втянулись и лианы, представив взору вполне безопасную на первый взгляд поляну.

     Теперь уже высоченные хребты гор приближался гораздо медленней. Уже не так полагаясь на свое чутье, до предела напрягая все чувства, Крис продвигался к намеченной цели. Часто приходилось пережидать опасности на деревьях. Опасные травяные лужицы встречались все чаще, так что он теперь старался избегать наступать на травяной ковер, стараясь выбирать дорогу только там, где из-за недостатка света трава не росла. Недавно он выяснил, что ночью таких хищников заметить намного проще, ночное зрение четко выделяло их из обычной растительности из-за необычного свечения бурого цвета выделяемого этим хищным растением. Но этот плюс не перевешивал кучи остальных минусов в виде других хищников, которых было не так легко определить ночью. Так что несмотря на все риски Крис двигался строго в дневное время.

     В один из привалов во время восстановления сил мимо него проходила группа копытных травоядных, не очень больших, но от этого не менее опасных. Они хоть и не питались мясом, почувствовав угрозу или испугавшись могли атаковать любого кто к ним приблизится или стоит у них на пути. Крис находясь в состоянии глубокой сосредоточенности восстанавливая силы, попытался по привычке затаится, это ему удалось, притом необычайно успешно, у него получилось снизить активность организма, дыхание стало еле различимым, температура тела упала на несколько градусов, снизилась мозговая активность. Все это сделало его неотличимым от окружающей среды. Его не заметили, животные прошли в каких-то пяти-шести метрах от него и ни чего не учуяли, хотя раньше его легко замечали с двадцати-тридцати метров.

     Сделав нужные выводы, он теперь находился в таком режиме практически постоянно. Первое время было трудно, но с каждым днем у него это получалось все лучше и лучше. ИНК был не заменим, он контролировал работу организма и сообщал если Крис приближался к опасной черте. Во время ночевок он теперь пребывал почти в состоянии комы, замедляя работу организма насколько это возможно. Лишь ИНК не давал ему провалится в настоящую кому. Но так было намного безопасней, на него просто никто не обращал внимания, для окружающих это была обычная часть дерева и ничего больше.

     Теперь имя идеальную маскировку, осталось только не попадаться на глаза различным гадам и смотреть в оба самому. Тем более что чем ближе была горная гряда, тем разнообразней попадались монстры и тем чаще они встречались.

     Кого только не встречал Крис на своем пути. Огромные травоядные, утыканные с ног до головы шипами и кидающиеся на все живое стремясь подмять и задавить противника, покрытые непробиваемыми панцирями прыгающие твари, плюющиеся ядовитыми иглами ползуны, не говоря уже о всевозможных ядовитых растениях. Крис постоянно был вынужден впадать в транс, снижая активность организма до предела, стараясь слиться с окружающей средой, становясь просто деталью пейзажа. Иногда ему приходилось пребывать в таком состоянии по несколько дней, пока угроза жизни не снижалась до обычного для этого лесного ада уровня.

     Но путь через лес рано или поздно должно было закончится. Так и произошло, в один прекрасный день ранним утром он уперся в каменную стену, возвышавшуюся над лесом метров на сто. Будь у него выбор он бы поискал более подходящее место для подъема, но смертоносный лес не пощал ошибок и не делал поблажек, так что Крис решил не рисковать.

     Подъем был очень тяжелым и выматывающим, занявшим у Криса добрых четыре часа, но все-таки закончился и Крис со стоном перевалив через край уступа из последних сил разлегся на камне раскинув руки в стороны. Ему хотелось просто лежать и все.

      Глава 6.

     Вот уже несколько часов Крис шел в полном обалдении. Чувство реальности происходящего приглушенно вопило, зажатое в дальнем углу сознания. Представления об этом чертовом мире встали с ног на голову. Хотя у него и была гипотеза, что лес который он покинул, стал таким под влиянием потерпевшего крушение корабля ну например из-за радиации долгое время влиявшей на флору и фауну вокруг. Но это было не точно. Он слишком мало об этом знал. Забравшись на гору, меньше всего ожидал там увидеть степь, с холмами тянущуюся аж до горизонта. Нет, то что здесь должно было быть плато он знал, но к реальности был абсолютно не готов. Только справа и лева неровной полосой вздымались вдалеке ввысь горы, да за спиной внизу шелестел зловещий лес, чуть его не поглотивший.

     Изменения начались с земли под ногами. Не гостеприимная и местами опасная почва леса сменилась радующим глаз разнотравьем. Ноги приятно погружались в это мягкое шевелящееся море, оживающее под каждым дуновением ветра.

     Потом пришел черед птиц. За весь период, что Крис находился в этом мире, он еще ни разу не слышал и не видел ни одной птицы. Нет, мелкое зверье (а то и совсем не мелкое) оживляло сменяющиеся пейзажи своими воплями животной ярости или смертельной агонии, но вот успокаивающего щебета мелких птах раньше не было. А тут на тебе! Щебет, свист, между высокими степными травами заскользили пичужки с ярким оперением. Высоко в небе стали появляться более крупные представители царства пернатых.

     Так, не переставая удивляться в глубине души, Крис продолжал свой путь. Животный мир стал разнообразнее лесного. Здесь паслись небольшими группками какие-то шестиногие рогатые животные, старающиеся спастись бегством при приближении человека. Стайки мелких зверьков-падальщиков сопровождали зубастых охотников. Готовящийся к бою при каждой такой встрече Крис с величественным видом игнорировался. Только однажды, когда он приблизился на слишком близкое, по мнению хищника, расстояние, тот коротко рыкнул и сделал прыжок в сторону человека. Но дальше этого агрессия не пошла.

     После нескольких часов ходьбы Крис решил взобраться на ближайший холм и осмотреться.

     С вершины холма открывался отличный вид на местность вокруг. Человек хотел пристальней осмотреть местность, когда краем глаза заметил движение в небе. Махонькая черная точка двигалась по небосводу и с каждой минутой увеличивалась в размерах. Сердце Криса бешено заколотилось, неужели челнок?! Неужели он спасен?

     С каждой минутой точка увеличивалась в размерах, постепенно действительно превращаясь в летательный аппарат. Через десять минут Крис наблюдал зависший в двадцати метрах над ним самый настоящий челнок. Он уже предвкушал встречу с братьями по разуму, когда заметил небольшую вспышку под днищем челнока, но среагировать уже не успел. Выстрел стационарного парализатора, лизнувший землю и чуть-чуть, совсем краешком задевший ногу Криса, не оставил ему ни шанса. Человек как подкошенный свалился на землю и уже не видел, как садился челнок и его заносили внутрь, он был в глубокой отключке.

      ****

     Сильная дергающая боль в затылке и в области лба. Что-то теплое и невыносимо тягучее течет по щеке, попадая в рот. Соленый и такой знакомый вкус&#; Кровь! Откуда?.. Правый глаз залеплен какой-то гадостью, крепчайшей коркой она стянула веки. Левый глаз открывать совершенно не хочется. Сильно гудит в ушах. На зубах скрипит то ли песок, то ли собственная зубная эмаль. Мерзко. Рывком, словно по команде, вернулись ощущения остальной части тела. Парадокс - руки и ноги вроде как есть, а пошевелить ими нельзя. Может, умер?! Не похоже&#; Но что тогда произошло?! Сначала лес, потом&#; снова лес, а затем&#; Голоса! Чужие голоса! И тут Крис взлетел. Что-то подняло его в воздух и понесло&#; Куда именно, предстояло выяснить! Он с трудом разлепил глаза. Правому глазу мешала видеть чудовищно распухшая бровь. Как только Крис успокоился и задышал ровно, память услужливо окунула его в реальность. И он снова застонал, правда, теперь уже от злости.

     &#;Так глупо попасться! Челнок увидал, обрадовался&#; Ничему жизнь не научила &#; вылез на открытое место и пасть раскрыл! Болва-а-а-ан!!!&#; - Внутренний голос был беспощаден.

     Попытался оценить самочувствие. Спустя мгновение ИНК предоставил список повреждений организма и свои рекомендации. Так, внутренних повреждений и переломов нет, тяжелых травм тоже, лопнувшая бровь да еще сотрясение были основными травмами полученными Крисом при &#;первом контакте&#;. Видимо, неудачное падение. Крис даже что-то такое смутно припоминал. Ничего, заживет, а вот с руками и ногами ситуация поинтересней будет. Какие-то необычные и прочные захваты крепко фиксировали его конечности. Тело двигалось насколько хватало гибкости рук и ног, не больше. Он попробовал напрячь занемевшие мышцы, но жуткое головокружение и звон в ушах остановили эту попытку в зародыше. И тут резкий окрик, обращенный явно к нему, открыл самый &#;живой&#; глаз и моментально схлопотал удар в голову, как будто камнем ударили.

     Из горла непроизвольно вырвался стон. Чуть придя в себя Крис еще раз взглянул в ту сторону, откуда пришелся удар. Первое что он заметил это руку, одетую в бронированную перчатку. Не удивительно, что в голове такой шум.

     Где-то в груди стала подниматься жаркая волна ярости. Крис, медленно повернул голову к своему обидчику и замер, встретившись с тем взглядом.

     Перед ним с открытым лицом стоял белокожий, с полностью лысой головой наглый представитель его вида. Заплывшие глазки палача, кустистые брови, широкие ноздри, мясистые губы. Внешний вид, ставший эталоном ненависти для Криса в этот момент.  

      Он многое перенес за последнее время &#; боль, страдание, безысходность, но не было этого ощущения. Ощущения пустоты и рухнувших надежд. Отчаянное стремление выжить, жизнь одним днем, без прошлого и будущего&#; И в момент, казалось бы, спасения получить удар в &#;спину&#; от таких же как и он, не от зверей, а от разумных его вида.

     Красная пелена ярости схлынула очень быстро, Крис давно научился себя контролировать. Пылающая ярость в груди сменилась холодной жестокостью. Теперь перед пленившими его уже не было человека в привычном смысле этого слова. Жестокое и смертельно опасное существо смотрело теперь глазами беспомощного ранее человека.

     Выждав удобный момент, благо он представился очень быстро. Сопровождающий был полностью уверен в своей безопасности. И потянувшись к пленнику, толи что-то проверить, толи опять ударить, но на этот раз не успел ничего сделать, когда пленник неожиданно дернулся к нему.

     Крис стал хищником ждущим благоприятного момента и не упустил этой возможности. Лоб устремляется вперед плавным текучим ударом, вырастающим из слитного движения всего, пусть и обездвиженного тела, и встречается с переносицей склонившегося над ним человека. Тихий хруст. Охранник не успел отреагировать, когда раздробленная кость переносицы вошла в его мозг. Брызнувшая во все стороны чужая кровь багровыми точками изукрасила лоб Эклана. Спустя мгновенье сзади, заголосили несколько голосов. Оказалось, что вне его поля зрения были еще люди.

     Охранник еще падал, а Эклан уже занял прежнее положение &#; выжидающий хищник. Сознание цепко фиксировало окружающую обстановку. Прямоугольное помещение, очень светлые стены с металлическим отливом, вдоль которых стояло несколько продолговатых капсул длинной около двух метров, достаточно яркий свет идущий откуда-то с верху, правда источника не видно &#; Крис находился в просторной комнате. Через несколько мгновений в его поле зрения попали еще три человека помимо сползшего на пол трупа. Первый бросившийся к нему судя по похожей броне был тоже охранником или бойцам. То же открытое лицо, пренебрежение защитой, ошибка стоившая одному из них жизни и Крис не собирался останавливаться на достигнутом. Всем мучителям в этой комнате он подписал смертный приговор.

     Кроме бойца в помещении находились еще два человека, судя по командным ноткам в голосе и быстроте выполнения приказов, бывшие здесь старшими. Главенствовал в этой парочке, так и скорее всего на корабле темнокожий человек средних лет с заросшим щетиной лицом, больше подчеркивающей, чем скрывавшей большие красные губы и ледяным взглядом. Рядом с ним старик. Сморщенное, жутко старое человеческое лицо, черная пергаментная кожа, безжизненные пуговки мерзко поблескивающих белесых глаз, в которых светился живой интерес.

     Все это Крису удалось рассмотреть буквально за каких-то несколько секунд, пока присутствующие подбегали к нему, но действий предпринять никаких не успел или вернее не смог. А еще через пару мгновений его выгнуло дугой, когда боец применил свою дубинку с электрическими разрядами на конце. А еще через пару секунд к нему приблизились главарь и старик. Охранник, повинуясь приказу, прижал грудь Криса, не давая возможности двигаться совсем. Старик же, извлек откуда-то из недр своего комбеза инектор и сделал укол пленнику в шею. Сильная жгучая боль растекалась по всему телу. Эклан пытался сопротивляться. Однако его мучители не собирались ждать. Старик начал выкрикивать короткие гортанные фразы.

     - Молдагхт! Лорадх ман! &#; Раздавал он приказы.

     Наработанный годами профессионализм и опыт чувствовались за его уверенными движениями. Немного смущал удивленный взгляд высокомерного главаря, стоявшего напротив и следившего за всеми действиями, но это было единственным, что говорило о некоторых проблемах в происходящем.

     Руки охранника подхватили его и начали куда-то быстро перекладывать. Разум Криса начал затуманиваться, он переставал адекватно оценивать ситуацию и через несколько секунд его сознание окончательно померкло&#;

     - Какой интересный экземпляр! - Произнес старик, являющийся врачом, просматривая данные обследования. &#; Казался обычным диким. А тут выясняется, что у него установлен ИНК имперского образца. А теперь еще и то, что он аристократ, судя по отметкам в его комме. Крупная рыбка нам попалась.

     - Как он здесь оказался?! - Человек с властными манерами. &#; Отбился от экспедиции?

     Доктор устало вытер пот со лба и коротко вздохнул:

     - Судя по внешнему виду, если и был участником экспедиции, то очень давно. Но ИНК у него стоит необычная. Я такой еще не встречал. Рабский нейроком поставить не удастся. &#; И на поднятую вопросительно бровь ответил. &#; Придется одевать ошейник. Из-за этого куклу из него сделать не получится, господин Ювер. С ИНК имеются еще странности. Аномалия участка с нейрокомом, больше похожая на восстановление мозга после повреждений, но я не знаю таких технологий, что бы восстанавливали после таких обширных повреждений, если это они конечно. В любом случае ошейник надежно заблокирует его ИНК, но на большее рассчитывать не стоит.

     - Ладно! Делай, что потребуется?! Но смотри, чтобы он остался жив. Иначе выкуп который мы за него назначим, будешь выплачивать из своего кармана.

     Старик метнул яростный взгляд:

     - Господин, что я скажу сестре своей жены, когда она узнает, как умер ее сын и что его убийца остался после этого жив?

     Ювер презрительно дернул уголком рта:

     - Дик был слабаком и идиотом, да и умер как храффово отродье, это же надо убит связанным пленником, да еще и в броне. В общем, этот слишком дорогой, хотя как я и говорил ты можешь его выкупить. Хочешь? &#; Опущенная голова доктора говорила о том, что не хочет. &#; Тогда за этого &#; кивок в сторону медкапсулы, - отвечаешь головой.

     - Ну хоть на небольшие опыты я могу рассчитывать? - В холодном тоне подобравшегося старика не было и капли почтительности.

     - Можешь, - милостиво кивнул Ювер, с трудом справившись с желанием положить ладонь на рукоять игольника. - Конечно, можешь! Пока разбираешься с ошейником и ИНК.

     - Ох уж эти имперцы с их разработками! &#; В сердцах пробурчал старик.

     - Ты о чем-то подобном слышал раньше? - Любопытство в голосе Ювера было подлинным.

     - Несколько десятилетий назад. Мой предшественник рассказывал, что с ними было интересно работать. - Старик угрюмо посопел, но продолжил: - Правда, про такой ИНК он ничего не говорил.

     - А откуда тот взялся? - Не обращая внимания на прозрачные намеки, продолжал расспросы Ювер.

     - Да, здесь же раньше много исследований велось. Империя часто сюда экспедиции отправляет&#; И бывает, что челноки разбиваются, вы же знаете здесь еще хватает исправных защитных систем древних. Так вот, команда одного не пострадала, спаслись почти все. В том месте спасатели их не смогли забрать, им пришлось выходить своими силами в более безопасный район. Выжил только двенадцатилетний сын капитана, которого и подобрали&#; Так что наш скорее всего сюда так же попал.

     - Мы здесь давно, откуда экспедиции неизвестной здесь взяться?!

     - Судя по внешнему виду и степени одичалости, он мог здесь не один месяц провести, а то и год. Чего только на просторах вселенной не встречается.

     - Как он выжил на планете?! - Страх и любопытство прорвали маску отрешенности на лице Ювера. 

     Но через пару секунд прежняя холодная высокомерность вернулась.

      - Продолжай установку. - Ювер встал и кивнул охраннику. - Убрать этого неудачника!

     Тот подобострастно поклонился, подхватил мертвеца и, громко топая, вышел вслед за господином. Доктор остался с пленником один на один. И уже никто не слышал его бормотания.

     - Сопляк. Ты забываешь, что ты третий сын своего отца, а не первый. А Ультиму нужен только один наследник. - Тут взгляд старика вернулся к неподвижному, лежащему в капсуле пленнику &#; Ты мне ответишь за смерть Дика, но не сразу, еще сам попросишь убить тебя. - И хищный оскал расцвел смертельным цветком на черном лице старика. - А чтобы ты не рыпался, когда очнешься, мы тебе поводок укоротим!

     Последние слова сопровождались неприятным хихиканьем. Отсмеявшись, доктор принялся набирать команды на панели медкапсулы.

     Через полчаса манипуляций доктор просто светился от своей значимости.

     - Отлично. Просто отлично! - Произнес старик и осторожно извлек из небольшой коробочки стоявшей тут же на столе тонкий с металлическим отливом ошейник. - Вот ты и пригодился! - Губы доктора раздвинулись в злобной улыбке. 

      Руки аккуратно выложили ленту ошейника в приемный механизм капсулы. Медкапсула загудела, на маленьком монитора побежали столбцы данных.

     - Вот и отлично! &#; Произнес старик с чувством выполненного долга.

     А в медкапсуле ошейник, словно хищная змея, обвивал шею Криса. Грубый шов на глазах начал образовываться на месте соединения двух краев ошейника. Готово! Теперь цельный ошейник крепко сидит на шее. Но старик недовольно зашевелил губами и что-то ввел на мониторе медкапсулы. Через несколько секунд грубый шов поплыл и растекся. Теперь не было никакой возможности найти место стыка.

     На шее пленника красовался серебристый ошейник. Операция удалась. Рабский ошейник прочно обхватывал шею пленника.

     - Теперь ты ни куда не денешься! - Доктор ласково провел пальцем по прозрачной крышке капсулы, будто ведя по кольцу ошейника. - Носи его на здоровье, носи.

     Крис пришел в себя не скоро. Открытые глаза смотрели в светлый потолок, пытаясь разобраться, где же источник света. Пошевелился, поняв, что ничего не удерживает, резво вскочил радуясь, что свободен. Это было странно, если учесть то, что предшествовало его беспамятству. Некоторое беспокойство занозой сидело где-то в глубине подсознания, но он пока отмахнулся - были проблемы и поважней. Он обнаружил у себя на шее новое &#;украшение&#;.

     - Что за&#; - Ощупывая ошейник в поисках застежки, проговорил он. - Как же вы его на меня одели?!

     Но застежки не было. Руки сообщали только о твердом и прочном материале этого нежданного украшения. Потеряв терпение, Крис попробовал сорвать ненавистную стальную полосу, но ничего не получилось. Описав будущих и прошлых половых партнеров его мучителей из числа встреченных им ранее зверушек, он шагнул к двери, замеченной ранее и заорал от неожиданной боли, пронзившей каждую клеточку его тела. Ноги не выдержали, и он повалился на пол.

     - Я вижу, ты уже проснулся! - Раздался сверху старческий, какой-то скрипящий голос.

     - Где я?! Кто вы такие и что вам нужно?! - С каждым произнесенным словом боль утихала.

     - Ой-ой. Мы не понимаем своего положения. - Неприкрытая издевка резала слух. - Мы смеем еще что-то требовать!.. А ну встать, шурд! 

     Голос хлестнул как бичом. Крис не знал, кто такой &#;шурд&#;, но почувствовал, что это оскорбление. Вскочив на ноги, он посмотрел на говорившего, оказавшегося старым знакомым, и прорычал:

     - Осторожнее, старик! Не зли меня! - Собственное недавнее поражение уже забылось.

     - Да , ты очень плохо воспринимаешь уроки, что ж это можно исправить&#; - Старик этому был явно рад. Сказав эту фразу, он лениво погрозил пальцем и выжидающе замер.

     А Крису стало не до старика - боль навалилась на него с новой силой. Но, сцепив зубы и с огромным трудом держась на ногах, он боролся, отказываясь сдаваться.

     - Уникальный случай. Просто поразительно, - с видом заправского экспериментатора продолжал рассуждать доктор. - Мало кто в состоянии сопротивляться рабскому ошейнику&#; Силен, силен.

     Тут Крис все же не выдержал и упал. Его разум тщетно пытался разорвать оковы боли. Сознание потянулось к ИНК, но ответа не было. Вот что беспокоило его. Он стал пленником в своем теле. У него не было теперь никаких шансов сопротивляться, а боль не утихала, грозя испепелить его изнутри. А старик продолжал:

     - Запомни, раб. Ты теперь никто, пустое место. У тебя нет имени, только кличка. Как у животного. Твоя - Дикарь. На нее ты и будешь откликаться. На шее у тебя рабский ошейник, который не позволит тебе пользоваться ни своим ИНК ни перечить мне, &#; легкий смешок, - и научит покорности. Ты теперь не посмеешь ослушаться приказа. Малейшее неповиновение будет наказываться болью. То, что ты сейчас чувствуешь, это лишь малая толика возможного. Так что думай как следует.

     На этом месте старик прервался и сделал повелительный жест рукой. Боль начала затихать, и Крис глубоко задышал, стараясь унять колотящееся сердце. А тот продолжал:

     - Ах да, с этого момента можешь забыть не только о понятии слова &#; свобода, но и самом этом слове. &#; И опять ехидный смешок. - Ты все понял?

     В ответ на это Крис метнулся вперед, стараясь схватить старика за горло, но у него ничего не вышло. Он даже не успел подняться с пола, как совсем уж запредельная боль сковала его тело. От такой боли моментально должен был наступить болевой шок, но его не было. Сознание оставалось ясным, давая полностью насладиться всей гаммой ощущений.

     - Я рад, что ты не понял все сразу. Эта боль очень полезна для тебя, она просто замечательно демонстрирует возможности твоего украшения. Привыкай! - Сказав это, старик вышел из помещения, оставив корчащегося, не способного даже кричать раба одного.

      Глава 7.

     В жизни Криса начался новый этап. Такая ожидаемая встреча с представителями его собственного вида произошла. Теперь столь же остро хотелось избавиться от этих самых родственничков по эволюционному древу.

     Он жил, а скорее, даже влачил существование на космическом корабле одного из пиратских кланов хеттов. В этом мире человеческая жизнь ничего не стоила. Крису &#;повезло&#; попасть к достаточно сильному пиратскому обществу, торгующему людьми. Это был могущественный, держащий в страхе половину сектора, картель, а вернее союз трех кланов, пытавшийся подмять под себя весь Рубеж &#; где были центральные районы простиравшейся здесь некогда Империи Картрах. Теперь никому не принадлежавший и представляющий собой зону которую не могло взять под контроль ни одно государство и поэтому бесконтрольную. Именно так называлось скопление, где находилась планета Бирин, на которую попал Крис.

     Пленивший его пират был Ювер. Хороший солдат и авторитетный вождь своим положением ненаследника тяготился до чрезвычайности и искал пути выслужиться перед отцом, в пиратских кланах власть передавалась по наследству, если конечно наследнику хватало сил ее удержать. Именно поэтому Ювер и устроил рейд в одно из самых опасных мест галактики, надеясь поживиться чем-нибудь ценным из остатков технологий древних. В день, когда он натолкнулся на этих людей, пираты уже собирались отправляться с планеты. Если бы он задержался в дороге на день, другой, все повернулось бы иначе, а так вышло как есть.

     Все это Крис узнал только через месяц после пленения, а до этого момента у него не было и свободной минутки. Он работал. Работа была любопытной &#; в основном он помогал в медблоке, доктор его от себя далеко не отпускал, а там было на что посмотреть. Так, например он узнал, почему у него ошейника, а не рабский имплант. В этом случае он потерял бы контроль не только над волей, но и над разумом. Оказывается, его как аристократа собирались дорого продать, а с рабом такого бы не вышло. Так что ему еще повезло. В общем он постигал азы рабства научным методом. Первое, что ему вбили в голову это как вести себя со свободными людьми, куда смотреть, какую позу принимать и самое главное - повиновению.

     В основном за обучением следил молодой помощник доктора, как выяснилось позже он тоже был рабом, только с рабским имплантом. Но по сравнению с другими имел достаточно много свободы, видимо заслужил. После каждого урока проходило закрепление материала. Малейшая ошибка разносилась болью по всему телу. Никакого чувства классовой солидарности не было. Этот помощник был просто садистом, как впрочем и все остальные. В конце первого дня Крис еле держался на ногах, ему казалось, что болели даже ресницы. Нет, он не особо показывал характер, но помощнику доставляло истинное наслаждение мучить другого человека. Скорее всего, это привносило разнообразие в его серую жизнь. Но Крису от этого было не легче! Боль он, конечно, терпел, но с каждым разом ощущение близкого конца усиливалось все больше и больше.

     После первого дня, так сказать ознакомления, его осмотрел Ирек, так звали врача и задал простенький вопрос. Крис даже не расслышал его, прошептав потрескавшимися губами, чтобы доктор повторил вопрос. Но голос его был настолько слаб, что тот его тоже не понял. И от этого Ирек пришел в ярость. Захватив одной рукой волосы помощника, второй начал наносить ему мощные удары. Голова несчастного моталась из стороны в сторону. Наконец доктор посчитал, что с того довольно, и отпустил раба. Тот повалился на пол, размазывая кровь по лицу и что-то просяще скуля. Ирек грубым голосом отвечал. Крису в таком состоянии было тяжело сосредоточится, но все же общий смысл до него доходил. Речь шла о том, что в таком состоянии доктор не сможет провести над Крисом ни одного опыта, так как после его экспериментов &#;этот вонючий раб (жест в сторону Криса) пойдет на переработку, чего ему не надо&#;.

     В этот день над Крисом никто не ставил никаких опытов. Его даже покормили, дали некое подобие комбеза и уложили на несколько часов в медкапсулу. Спал он в вонючем помещении, не обращая внимания на боль в ранах и ужас своего положения. Он просто лег и заснул. Следующие две недели, что именно две он узнал позже, это было время, пока они летели к некой точке встречи, Ирек опробовал на нем всевозможные способы причинения боли. Большую их часть он провел в сознании, когда доктор пытался разобраться с его ИНК. Доктор свое дело знал. Во время каждого такого эксперимента все тело раба то кололо невидимыми иглами, то словно ножи рвали плоть. Боль была адская, да еще свою лепту активированный ошейник вносил! И все это на фоне выворачиваемого на изнанку сознания.

     К концу полета, когда до выхода из подпространства оставались сутки (тогда-то Крис и узнал, что прошло уже без малого две недели) Ирек сдался, что ознаменовалось для пленника чудовищной болью, подаренной ему через ошейник. Доктор с садистическими наклонностями не собирался прощать своих неудач!

     Тот вечер и ночь Крис запомнил на всю жизнь. Он неподвижно и молча лежал на полу, скованный властью жуткого шейного украшения, но в глубине подсознания он орал, выл, кричал, пытаясь хоть так унять немыслимую боль.

     На следующее утро к нему вошел доктор. Его удивлению не было границ:

     - Да ты никак еще жив?! Ну и живучая же ты тварь! Тебе это пригодится в жизни! - Свои слова он довершил дребезжащим радостным смехом.

     Он еще смеялся, когда из-за его спины вышли давешний здоровенный помощник и выволок Криса из медлаборатории, где и происходили основные истязательства. В соседнем помещении, где находилась основная часть медотсека, помощник ему что-то вколол, приводя его в себя.

     Поселили его в изоляторе, где последующие несколько дней он провел в одиночестве. Доктор больше не объявлялся, его садист-помощник тоже. А примерно на пятый день у него произошло знаковое событие.

      ****

     Изменения в ситуации произошли где-то через неделю его пребывания на пиратском корабле. Кода после очередных опытов садиста доктора он валялся у себя в камере и уже подумывал, как бы прервать свое бренное существование на этом свете заметил слабое помигивание, при хорошем освещении даже не заметное, но в полумраке камеры мигание можно было различить.

     Странно, подумал Крис тогда, ИНК же заблокирован. Откуда же сигнал? Но все-таки нажал на индикатор.

     - &#;Внимание! Фиксируется сильное воздействие на мозг носителя. Активировать системы противодействия? Да\Нет?&#;

     Конечно Да. И о чудо через несколько секунд ИНК заработал, предупреждая об опасном оборудовании которое срочно требовалось удалить. Но от ошейника так просто не избавится.

     Внезапно перед глазами всплыла надпись &#; &#;Полностью завершено изучение блока баз &#;Электронная инженерия. Включен режим адаптации.&#;

     Он даже не успел толком осознать. Что произошло и что бы это могло значить, а через несколько секунд пришло понимание. Как будто с глаз спала пелена. Теперь он в точности знал, как работают компьютерные системы и как ни странно при определенных обстоятельствах мог на них влиять. Теперь Крис не поверхностно, а точно знал, что такое ИНК. ИНК представляла собой микроимплант на основе наноботов, вживленный в мозг. После операции мозг и имплант начинали взаимодействовать напрямую. При этом контакт с мозгом был очень плотным и невероятно быстрым. Это достигалось по средствам электрических импульсов передаваемых узлам нервной системы и обратно, постоянно обрабатываемых ИНК. Со временем вокруг ИНК образовывались новые нервные узлы, помогавшие в работе.

     В современном обществе ИНК стал основным механизмом обучения и управления любыми электронными системами. Это устройство являлось адаптером, способным установить прямую связь между электронными сетями и нейронами мозга.

     Но конкретно у Криса был необычный имплант, а с дополнением органического симбионта древних. Это было одно из многих отличий в технологиях. База содержала некоторую общую информацию, анализировала и сопоставляла с технологиями вокруг. Технологии Дорал имели биологический уклон &#; органика против наноботов. Органические симбионты вместо нейросетей, живые ИскИны вместо мощных вычислительных центров, &#;живые&#; корабли вместо бронированных монстров. Подсаженный симбионт Дорал сначала защитил его мозг от негативного влияния неисправного импланта, а потом восстановил, правда в уже измененном виде и заставил работать. По этой же причине после полного изучения базы ИНК заработал в полную силу и ошейник уже не мог контролировать такую гибридную сеть, но все же еще мог причинять боль телу.

     Но самое главное, на данный момент конечно, было не это, а то что к Крису пришло понимание работы всех сетей в общем и сети корабля в частности. Теперь он видел возможности для маневра и побега и это не стоило откладывать в долгий ящик.

     Сев в дальнем углу своей клетки он прикрыл глаза и сосредоточился, представив перед собой другое помещение и о чудо, он оказался в другой комнате. Как подсказывала нейросеть, это был виртуальный блок, полностью интерактивный. Крис здесь мог делать и менять, что хотел. Так же отсюда он мог подключаться к сетям вокруг.

     Хмыкнув, Эклан попробовал представить в помещении диван и стол, виденные им неоднократно в кабинете доктора, через мгновение они появились. Как было приятно посидеть на мягком диване, эти непередаваемые ощущения после клетки. Хотя он конечно понимал, что на самом деле сейчас сидит на полу камеры, но все равно было чертовски приятно.

     Разобравшись с интерьером своего штаба, как он назвал виртуальное помещение, Крис попробовал подключится к местной сети. Оказалось, что это не так уж и просто. Местную сеть, представлявшую собой сеть узлов, на первый взгляд не отличимых друг от друга, контролировал искусственный интеллект или ИскИн, который обрывал все попытки соединится и постоянно запрашивал коды доступа, которых у Эклана не было. После нескольких попыток он бросил это дело. Посидев и подумав немного, решил изменить тактику. Представив себе тонкий щуп и попробовал обойти стража сети. Первая попытка чуть не сорвалась. Крис вовремя заметил, что его щуп почти задел виртуальную модель ИскИна. Пришлось начинать сначала.

     Оказалось, что это не так уж и просто. Обойти систему безопасности получилось только через три дня. Плюс к этому это было очень утомительно, каждые несколько часов работы требовали опять же нескольких часов отдыха. Если не отдыхать, начинались сильные головные боли, грозившие &#;взорвать&#; мозг. Но успех последних дней померк когда Эклан понял, что его виртуальный щуп слишком мал, для взаимодействия с цепями и узлами сети. Он мог только исследовать их и все. Расстроившись, Крис забросил это дело и просто завалился на &#;шконку&#;, ему больше ни чего не хотелось. План побега выглядевший таким реальным, теперь опять оказался только мечтой.

     Но хандра прошла после очередного визита к доктору. Два часа пыток явились серьезным стимулом, что бы пробовать найти путь на свободу. Теперь все свободное время Крис пытался перехитрить ИскИна. А вновь заработавший ИНК помогал пережить сеансы мучений доктора.

     Результат появился спустя еще пару дней. Оказалось, что Крис может моделировать цифровой сигнал, воздействующий на узлы электронной цепи. При длительном воздействии сигнала на узлы там начинают происходить изменения, приводящие к перегрузке небольшого участка цепи. Правда, этот эксперимент чуть не закончился провалом. ИскИн поднял тревогу, видимо решив, что его взламывают и кто бы его в этом винил. Пришлось спешно сворачивать свои исследования. Эклан полагал, что если резко выйти из виртуального пространства цепи, его щуп останется там и его смогут заметить поисковые программы ИскИна ищущего у себя взломщика и тогда Крису несдобровать, пришлось очень аккуратно и быстро выходить. Как ни странно, получилось, ИскИн его не обнаружил. Через час системы пришли в норму, ИскИн не обнаружил следов взлома и &#;успокоился&#;.

     Пару часов у Эклана ушло на тренировку в его виртуальной каморке и теперь он мог одновременно контролировать до трех сигналов, что в теории позволяло ему со временем &#;обрушить&#; или перегрузить целый кусок цепи системы, что опять же в теории, оставляло часть помещений без контроля ИскИна, а это уже успех. Нет контроля дверей, нет контроля всевозможных отслеживающих устройств, при хорошем стечении обстоятельств, нет связи&#;

     Но как обычно эйфория прошла крайне быстро. Оказалось, что для мало-мальски серьезного воздействия на сеть ИскИна требовалось далеко не три сигнала, а на МНОГО больше. Так же имелись участки, на которые сигналы не действовали. База шифрования подсказывала, что это узлы безопасности и оставлять их за спиной тоже не стоило. Так начался очередной мозговой штурм.

     За три дня Крис перепробовал казалось все, что только мог, но проблема не решалась. Ответ нашелся случайно. На третий день измотанный он полулежал на мягком диване в своей виртуальной коморке и просто смотрел в стену, думать ему в этот момент просто не хотелось, это было тяжело даже наверно на физическом уровне. В какой-то момент ему захотелось, что-нибудь послушать, какую-нибудь музыку. У доктора она часто играла и по его словам помогала сосредоточится. Создав виртуальный проигрыватель, Крис остановился, самой музыки то у него не было, надо было воссоздать ее из памяти, но внезапно его посетила другая мысль, а что если попробовать записать сигналы. Сказано, сделано, теперь попробуем сохранить их&#; И о чудо, получилось. Нейросеть пометила запись как программу взлома один. Крис расхохотался, все оказывается было так просто.

     После этого открытия дело сдвинулось с мертвой точки. Эклан начал записывать сигналы в отдельные файлы, содержащие до тридцати сигналов каждый и воздействующие на определенные участки сети. С помощью щупа он опять проник в сеть и на определенных узлах установил небольшие маячки, постаравшись сделать максимально незаметными для ИскИна. Оставались еще узлы &#;безопасности&#;, но теперь эта задача тоже решалась. Оказалось, что Крис может заставлять сигналы объединяться в более крупные и сильные. Маленькие и незаметные сигналы дабы не потревожить систему безопасности добираются до места, там объединяются в более крупные и начинают атаковать узлы безопасности. Если сигнал достаточно сильный, то он без труда перегрузит узел.

     Во время своих опытов в коморке Эклан воссоздал часть цепи и теперь не боясь тревоги, пробовал разные модификации сигналов, постоянно их видоизменяя. В этом очень помогала база &#;Анализ данных&#; и Крис был безмерно благодарен ИИ древних, что сделал ему такой великолепный подарок в виде комплекса баз &#;Электронная инженерия&#;. Теперь он понимал, что хоть она была и не полной, не хватало как минимум &#;Взлома систем&#;, очень бы ему пригодившейся, но это было не беда. С теперешним ресурсом он проектировал свою базу &#;Взлома систем&#; и что самое главное у него получалось.

     Следующая попытка получить контроль над сетью опять провалилась. Оказалось, что есть возможность не перегружать сигнал, а получить над ним контроль, это было бы отличным решением, если бы не одно НО. Теперь возникла новая проблема, как только ИскИн понимает, что потерял контроль над одним или несколькими узлами, он начинает их подчинять обратно и противодействовать агрессивным действиям ИИ у Криса ну ни как не получалось, требовалось больше информации и опыта, которой просто не было. А попробовать в реальном времени еще раз, это даже не риск, это провал. Да информацию бы Эклан собрал, но вместе с этим и со % вероятность его бы раскрыли как взломщика, а тогда уж прощай ИНК и скорее всего жизнь. Вряд ли бы пираты на этот раз проигнорировали опасность исходящую от него. Плюс ко всему Крис ну ни как, не мог разобраться как ИскИн определяет, что уже не контролирует узел. В абсолютно одинаковых ситуациях ИИ действовал по разному, то моментально определял взлом узла, то не реагировал на захват трех и даже четырех узлов. Требовалось время, чтобы разобраться, но даже с нынешними успехами шанс сбежать был неплохой. Правда надо было придумать и продумать план.

     Однако на следующий день мозговой штурм и база &#;Анализ данных&#; принесли результаты. После десятка прогонов воссозданных данных последней попытки принесли результаты. ИНК идентифицировал узлы безопасности и создал рабочую модель поведения ИскИна во время взлома.

     В сети в своем большинстве находились узлы хранения данных, за сохранность которых ИИ и отвечал, а те в свою очередь за работу всей сети корабля. Захват таких участков сети не тревожил ИскИна. За их целостностью следили сетевые экраны, наиболее часто встречающиеся узлы безопасности, отличающиеся от узлов хранения данных высокой степенью целостности кода, контролируемые в свою очередь антивирусными узлами-программи с высокая степень чувствительности к изменению кода. И вот на захват таких узлов ИскИн реагировал мгновенно. Так вот, если антивирус замечал захват узла или изменения кода то активировал последовательно два типа защиты, сначала поведенческий блокиратор, блокирующий отмеченные антивирусом узлы, а затем узел восстановления данных, восстанавливающий целостность кода и контроль узлов. Сам же ИскИн выступал в этой сети центральным ядром, а сетевые экраны и антивирусные узлы его инструменты безопасности.

     Теперь Крис понимал, какие узлы безопасности можно было захватывать, а какие нет, так сказать раскусил код защиты. Но даже в такой ситуации еще требовалось придумать механизм захвата узлов, что бы при обнаружении он мог как можно дольше сопротивляться агрессивным противодействиям ИИ. В обычной ситуации он даже не мог вовремя среагировать.

     Решение нашлось быстро и оказалось фундаментальным прорывом, по крайней мере для него. Создание автономного сигнала взломщика, который можно было закодировать на одну или несколько последовательностей действий &#; &#;вирус&#;, который бы без вмешательства Криса, сам бы атаковал узлы безопасности, отвлекая ИИ. Сказано сделано. Буквально два часа и сигнал готов. Проверил, вроде все в порядке, а если его закодировать алгоритмом шифрования каких то непонятных Спящих, о которых информации в ИНК не было вообще, кроме названия базы. Сложность архитектуры сигналов &#;вируса&#;, а соответственно и живучесть возросла в сотни, а то и тысячи раз, превосходя алгоритмы ИИ корабля, тем самым увеличивая время нужное ИИ для противодействия и увеличивая шансы Криса на побег.

     Дальнейший план уже был делом техники и особой проблемы не представлял. Когда самый сильный противник выведен из строя.

     Во первых перегрузить как можно больше узлов системы. Что бы отвлечь ИИ на их восстановление.

     Во вторых пока все ресурсы ИскИна будут направлены на взятие под контроль обрушенной системы, а это по расчетом Эклана десять-двенадцать минут, попробовать взять под контроль узлы безопасности в тюремном блоке. Правда не понятно при обрушении откроются ли заблокированные двери или нет. Брать под контроль конечно опасно, надо надеяться на повезет\не повезет, но что поделать, другого шанса может и не быть.

     Третье, подготовиться к использованию взлома повторно, если ИИ возьмет ситуацию под контроль до его выхода с палубы.

     И самое главное, нужен охранник. Без маскировки с палубы не выбраться, как бы не был занят ИскИн, но первый же пират просто его пристрелит, когда увидят бегущего раба по коридору. Вырубить охранника не сложно &#; удар в затылок и все. Главное, не искать его по всему кораблю, значит действовать нужно, когда охранник будет здесь, но сюда они заходят не регулярно, если только не привозят сюда очередного пленника, тогда да, каждый день наведываются &#;проверить здоровье&#;. И главное дождаться выхода на орбиту какой ни будь планеты, хотя, можно было бы и в стазис-капсуле покружить по системе с годик.

     Вот и созрел план &#; максимально подготовится и ждать момента, а дальше по обстоятельствам. Плохо, что Крис во время своих изысканий смог составить план только палубы и грузового отсека где он находился и не знал, что за ними и куда идти, а это существенно снижало шансы на побег, его могли хватится. Хотя, если охранника засунуть в его камеру, то времени будет больше, они не сразу поймут, что пленник сбежал. А вообще нет, ИскИн после атаки начнет проверять все и по ИНК сразу же поймет кто где, а дальше тревога. Значит нужно занять ИИ подольше.

     Крис улыбнулся про себя, время на подготовку побега &#; семнадцать дней, восемь часов и три минуты, рекорд, черт с ним, что первый.

     Пока ждал удобного момента, совершенствовал свои проги по взлому, менял и модифицировал сигналы для большей эффективности. А еще через день у Эклана появился сосед.

      ****

     Они были абсолютно не похожи: один приземистый, мускулистый, с широким квадратным лицом, казавшимися еще шире из-за отросшей бороды. Второй высокий, тощий с впалыми глазами подчеркиваемыми синяками под ними. Разве что волосы светлые у обоих, правда у нового соседа они густо покрывали все открытые участки тела.

     &#; Ты кто? &#; осведомился Крис, уже достаточно оклемавшийся от очередного визита к доктору.

     &#; Я? Я &#; флаг-капитан6 отдельного штурмового полка космодесанта &#;Мертвая голова&#; четвертый флот ВКФ Киреит Улеб Нокс. Ты понимаешь меня, раб?

     Первый мотнул головой:

     &#; Понимаю флаг-капитан Нокс. И я не раб.

     &#; Ха! Я готов спорить, что ошейники&#; А, неважно! Тебя как звать? &#; В свою очередь поинтересовался Нокс.

     &#; Крис. Кристиан Эклан.

     &#; Эклан&#; Откуда ты и как попал сюда?

     &#; Рад бы ответить, но не могу. С некоторых пор я ничего не помню о своем прошлом.  &#; Улеб понимающе кивнул.

     Все его воспоминания Криса начинались у спасательной, как он сейчас знал, капсулы. До этого ни одного факта из жизни он вспомнить не мог. И прояснить этому крепышу о своей памяти он точно не мог.

     &#; Значит память!? Ясно! Пытки? &#; Вкрадчиво поинтересовался тот.

     - И это было, но память я потерял раньше.

     - Ничего, даст Хорос, мои ребятки доберутся до них и тогда эти храфовы выродки за все ответят. &#; Зло проговорил Нокс. &#; Но мы, скорее всего этого уже не увидим. Вернее я. Ошейником я вряд ли отделаюсь, а это дорога в один конец.

     Крис мотнул головой.

     &#; He знаю, как ты, а я бы еще пожил!

     &#; О-о! &#; Улеб усмехнулся. &#; Не ожидал встретить в этой дыре настоящего мужчину! &#; А как насчет этого? &#; Имперец похлопал по решетке.

     &#; Это? Это &#; ерунда! &#; сказал Эклан. &#; Вот с этими, &#; захват пальцами ошейника, &#; посложнее.

     Имперец опять улыбнулся.

     &#; Идет, ты выпускаешь нас из камер, а я позабочусь о твоем ошейнике &#; сказал он. 

     &#; А сможешь? &#; С надеждой спросил его собеседник.

     &#; Я-то смогу, не переживай. За десять лет службы в этом секторе я чего только не повидал и ошейники, уж поверь мне, не самая крупная проблема.  &#; Ответил имперец. 

     &#; Отлично &#; сказал Крис. &#; Тогда ждем благоприятного момента и сваливаем отсюда. Я уже и так тут загостился. Если бы еще знать, что за планета, на орбите которой мы висим.

     - Ну так спроси у меня. &#; Хитро улыбнулся Нокс.

     И на немой вопрос во взгляде соседа продолжил.

     - Планетка еще то захолустье, но терраформация здесь закончилась лет семьдесят назад. Так что поверхность вполне себе пригодна для жизни. Есть несколько поселений. Периодически сюда наведывается наш патруль, так что нам бы только добраться до нее, а там уж мы протянем до прихода своих.

Чтобы хотя бы начать понимать бесплодный мир Некромунды, сперва вы должны понять города-ульи. Эти рукотворные горы из пластали, керамита и рокрита на протяжении столетий разрастались, чтобы защитить своих обитателей, так что чрезвычайно напоминают термитники. Население городов-ульев Некромунды исчисляется миллиардами, и они крайне индустриализированы. Каждый из них обладает промышленными мощностями целой планеты или колониальной системы, собранными на площади в несколько сотен квадратных километров.

Внутренняя стратификация городов-ульев также представляет собой познавательное зрелище. Вся структура улья является копией вертикального отображения социальных статусов его жителей. На вершине находится знать, под ней – рабочие, а под рабочими располагаются отбросы общества, изгои. Особенно это становится очевидно на примере улья Прим, резиденции губернатора планеты лорда Хельмавра Некромундского. Аристократы – дома Хельмавр, Каталл, Тай, Уланти, Грейм, Ран Ло и Ко`Айрон – обитают в «Шпиле» и редко выходят за «Стену», которая существует между ними и громадными кузницами, а также жилыми зонами непосредственно города-улья.

Ниже города-улья располагается «Подулье»: фундаментообразующие слои с жилыми куполами, промышленными зонами и туннелями, которые были заброшены предшествующими поколениями, однако заново заселены теми, кому некуда больше податься.

Впрочем… люди – не насекомые. Они плохо уживаются вместе. Их может вынудить к этому необходимость, но в городах-ульях Некромунды сохраняется внутренняя разобщенность такой степени, что зверства и открытое насилие являются повседневной рутиной. Подулье при этом представляет собой совершенно беззаконное место, плотно забитое бандами и отступниками, где выживают лишь сильнейшие или наиболее хитрые. Голиафы, твердо верящие в право сильного; матриархальные мужененавистницы Эшеры; промышленники Орлоки; технологически мыслящие Ван Саары; Делаки, само существование которых зависит от их шпионской сети; неистовые фанатики из Кавдора. Все они ведут борьбу ради получения преимущества, которое возвысит их – неважно, на сколь краткий срок – над прочими домами и бандами Подулья.

Поразительнее всего, когда отдельные личности пытаются преодолеть монументальные физические и социальные границы улья, чтобы начать новую жизнь. Принимая во внимание обстановку в обществе, возвыситься в улье практически невозможно, однако спуск вниз – в целом более легкий, пусть и менее привлекательный вариант.

– выдержка из книги Зонариария Младшего

«Nobilite Pax Imperator – Триумф аристократии над демократией»

Пролог

Крок Стальнокожий, Тиран Кузницы Похищенных Сынов, едва ли мог припомнить более скучную работу.

Его банда бездельничала почти час. Все, кроме Ривва. Могучая фигура того сидела на корточках у переборки, наставив мелтаган на пока что неповрежденную поверхность. Оружие успело израсходовать три энергоячейки. К настоящему моменту они уже должны были оказаться по колено в расплавленном металле. Крок практически жалел, что такого не произошло. Это бы прервало тоску.

Не то чтобы Ривв выглядел обеспокоенным. Парень был незамысловат даже для дома Голиаф – послушный, неунывающий и не слишком смышленый. В сущности, порой Крок задавался вопросом, не был ли тот инфожетон, который парню имплантировали при появлении на свет из бака, бракованным. Тем не менее, он хотя бы получал удовлетворение от своей работы. Этого нельзя было сказать об остальных. Какое-то время они развлекались непотребными шутками и соревнованиями по ударам головой, но сейчас парни примолкли, и это был нехороший знак. Срок жизни Голиафов, рожденных из бака, измерялся годами, не десятилетиями. Обычно они проводили дни, охотясь на ужасных тварей подулья или сражаясь за выживание со сточными мутантами. Терпеливость не являлась природной чертой Голиафов, равно как и не приобреталась ими из инфожетона.

Крок повертел мощной шеей, высматривая леди Уайрпас^[1], их нанимательницу. Гильдийка хорошо заплатила им за сопровождение, но совершенно не пыталась скрывать свое презрение к звероподобным бойцам дома Голиаф. Вопросы быстро скатились к поучениям, и когда она говорила, Крок ловил себя на том, что его внимание концентрируется на стаббере в кобуре. Обычно убийство гильдийца приносило больше проблем, чем того стоило, и лишило бы их остатков гонорара. Пока что Кроку казалось, что эти факторы перевешивают удовлетворение, которое ему бы доставило скормить ей пулю. Пока что.

– Выключай, Ривв, – сказал Крок. Баковый тут же повиновался. Шипение его оружия стихало, и теперь слышалось только потрескивание остывающей камеры. Крок жестом велел ему отойти в сторону и осторожно приложил костяшку к неповрежденной переборке. Та была едва теплой.

– Из чего она сделана? – пробормотал он. Как и большинство представителей своей породы, он поработал в кузницах дома. Плавление и металлообработка были у него в крови в той же мере, что и коктейль стимуляторов, поддерживавший его чудовищное тело. Ему доводилось видеть, как расплавленное железо формирует дождевые облака, как протопластики текут, словно кровь. Но он никогда еще не видел ничего подобного.

– Во имя Хельмавра, вы чем заняты, идиоты?

– Время тратим? – пожал плечами Крок, не удосужившись обернуться. В этом не было нужды: он мог представить леди Уайрпас во всем ее пышном наряде – плащ сделан из блестящих ключей, корсет усажен самоцветами, голову украшает шляпа с перьями, и плюмаж сделан из какой-то инопланетной птицы, название которой он еле мог выговорить. Любого другого, одетого на такой манер, уже давно прирезали бы в переулке, обобрали труп и сбросили в сток. Однако она была гильдийцем, представителем касты торговцев, располагавшейся в иерархии планеты лишь на небольшой шажок ниже знати. А для богачей правила всегда отличались.

– Вам дали точные указания прокалить переборку, – визгливо произнесла она. – Почему вы остановились?

Крок развернулся, свирепо глядя на нее.

– Говорю вам, это трата времени, – ответил он. – Этот металл ничего не прорежет. Он еле теплый.

– Он теплый?

– Еле-еле.

– С дороги! – бросила она, устремляясь вперед в сопровождении своего телохранителя-Низкопоклонника. Эти смиренные создания с вырезанными на коже подсчетами долговых кредитов и пристегнутыми к спинам бронированными торговыми сундуками являлись клятвопреступниками, в качестве наказания отданными в услужение Гильдии. Крок питал мало уважения к подлецам, однако дав клятву защищать леди Уайрпас и пропутешествовав с ней несколько недель, он уже начинал пересматривать свою позицию.

Гильдийка продолжала пристально глядеть на переборку, словно не замечая присутствия Голиафов. Неведомое устройство, которое она держала в правой руке, непрерывно попискивало.

Мертвяк, заместитель Крока, подошел к Тирану Кузницы с хмурым выражением на лице.

– Сколько еще, босс? – спросил он. – Парни начинают волноваться.

– Они будут держать себя в руках, если хотят, чтобы им заплатили.

– Они хотят плату, босс, – сказал Мертвяк, пожимая плечами, – но еще больше они хотят взяться за дело. Пошло бурчание, что ты размяк, типа тебя так уболтала эта банкирша.

Последнее слово он выплюнул как оскорбление, от чего на лице Крока появилась улыбка.

– Они думают, я слабак? Могут выйти и проверить. С удовольствием помашу молотом по случаю.

Писк устройства в руке леди Уайрпас становился все более неприятным. Некоторые из банды начинали отходить назад, а другие зажимали уши массивными руками. Крок стоял неподвижно, не желая реагировать на нарастающую какофонию, хотя у него начинали болеть даже зубы. Все это время визг усиливался, пока не вышел за пределы слышимого диапазона и не начал ощущаться костями. Челюсть Крока запульсировала, в глазах помутилось. Это нападение? Попытка разорвать сделку?

– Босс? – услышал он шепот Мертвяка, но в этот момент по переборке пошла трещина. Непроницаемый металл крошился, будто стекло. Писк тут же прекратился.

– Открывайте, – скомандовала леди Уайрпас.

Крок почувствовал, что у него вскипает кровь, но сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Обернулся к банде.

– Ладно, парни, давайте-ка это расщелкаем.

Он ухмыльнулся и взвесил в руках свой силовой молот.

Много времени не потребовалось – несколько ударов проделали достаточно широкую дыру, чтобы банда смогла войти по двое в ряд. Однако они медлили. Крок знал, что его парни бесстрашны, но, вопреки репутации их дома, они были не глупы. Что бы ни находилось за переборкой, его наверняка запечатали не просто так.

– Прочь с дороги, – рявкнула леди Уайрпас, проталкиваясь мимо них во мрак. Ее слегка потряхивало. От волнения, как предположил Крок, хотя и не понимал, в чем дело.

– Да, – проговорила она немногим громче шепота. – Я это сделала. Он мой!

Мертвяк прокашлялся.

– Босс, мы внутрь?

Крок не ответил. Он медленно переступил через порог, ощутив, как земля у него под ногами шевельнулась. Наклонился, подобрал горсть чего-то, похожего на гальку, хотя и чересчур легкого для камней. Было слишком темно, чтобы определить точно. За пробитую переборку проникала лишь полоска света, а ручной люмен гильдийки был меньше свечи. Тем не менее, Крок смог разглядеть руины разрушенных жилых блоков. Костяки тянулись в сторону шпиля, уходя к далеким вершинам Улья Примус высоко наверху.

Леди Уайрпас пристально смотрела на него.

– Ты знаешь, что это? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Развалины?

– Развалины? – она рассмеялась, не веря своим ушам. – Это Перикулус^[2], Падший Купол. Пропавший на сотни лет, погрузившись на самое дно улья.

Крок нахмурился. Название было смутно знакомым, но он не занимал себя прошлым. Его интересовало будущее.

– Ценный, да? – поинтересовался он.

Она снова засмеялась. От этого звука у него дернулся палец, которым он обычно жал на спусковой крючок.

– Ты простодушное создание, – с улыбкой произнесла она. – Это был Запретный Самоцвет: место, где за соответствующую цену можно было найти что угодно, и на него закрывал глаза даже лорд Хельмавр. Истории повествуют о старинных устройствах и недозволенном ксенотехе, о саде забытых чудес. Погребенные здесь тайны могут нарушить равновесие всей энергосистемы Улья Примус.

– Похоже, вы нашли, что искали, – сказал Крок. – Если вы не против решить вопрос с нашей платой, мы оставим вас наслаждаться этим.

Гильдийка уставилась на него. Казалось, она впервые не может подобрать слов.

– … Вы хотите уйти?

– Ага, – ответил Крок. – Недалеко к северу отсюда в сточных трубах гнездо плотовых пауков. Некоторые, должно быть, двадцать футов в ширину. Думаю, мы пойдем туда.

Она моргнула.

– Пауки-шары?

Он кивнул.

– Я раздобыл хорошую загородку. За их глаза можно выручить целое состояние.

Леди Уайрпас недоверчиво покачала головой, а затем подала знак одному из ее Низкопоклонников. Тот приблизился, утомленно разглядывая Крока и прижимая к груди свой торговый сундук, словно баюкал ребенка.

– Ты осознаешь, чем пренебрегаешь? – произнесла гильдийка, пока Низкопоклонник отсчитывал Кроку креды. – Здесь сокровища, которые и вообразить нельзя!

– Воображение – не моя сильная сторона, – отозвался Крок, кивнул и отвернулся. Женщина продолжала его о чем-то поучать, но он не обращал на ее слова никакого внимания.

За расколотой переборкой его ждала банда.

– Мы остаемся? – спросил Мертвяк, когда Крок вышел наружу.

Тот не ответил. Вместо этого он вытянул вперед руку. В мерцающем свете подулья стала видна пригоршня белесых осколков, напоминающих гравий органического происхождения.

– Кости? – пробормотал Ривв.

– Ага. По крайней мере, были когда-то, – сказал Крок, оглянувшись на разрушенную переборку. – Весь нижний уровень засыпан таким. Это много тел.

Он посмотрел на свою банду.

– Идти вслепую – плохая идея, – произнес он. – Пусть сперва ее светлость потыкается по сторонам; поглядим, что вылезет в ответ. Может, если через несколько дней сделаем остановку по пути назад, она уже разберется с этой проблемой. Или та разберется с ней.

Мертвяк кивнул.

– Умный план. Нет нужды рисковать без цели.

– Вот уж верно. – Крок поднял свой силовой молот. – Ну, кто любит плавать по стоку и охотиться на плотовых пауков?

Акт 1

1

Прямо перед тем, как ударила молния, Темпес Сол^[3] из Меркатор Люкс ощутил пробежавшее по руке покалывание. Это было успокаивающее чувство: имплантированные под кожу нейронные контуры смаковали статическое напряжение, будто винтажный амасек, даже сквозь корпус корабля. Однако вспышка к тому же озарила грузовой трюм, где он находился, и в ее свете он мельком увидел запертый отсек у кормы.

Невольно содрогнувшись, он перевел взгляд на скамью напротив, где в летных креслах сидели пристегнутые агенты дома Делак. Всего их было четверо, хотя по имени он знал лишь одного. Трое остальных являлись взаимозаменяемыми – худые тела скрыты под черными плащами, накрытые капюшонами лица бледны и лишены волос. Ни у кого из них не было глаз, и в ответ они глядели посредством окуляров, встроенных прямо в глазницу. Из-за этого было нелегко понять, что у них на уме, и Сол задумался, не в этом ли заключалась основная цель зрительных усовершенствований.

Тем не менее, он уже провел с ними достаточно времени и опознал едва заметные намеки на дискомфорт, когда корабль затрясся, борясь с яростью бури. Они летели низко, оседлав магнитные волны, созданные полуторакилометровыми отростками Фульгур-Сети. Сквозь затуманенный иллюминатор и нескончаемый ливень Сол мимолетно разглядел громадные молниеуловители сети. Они жадно пили из перма-шторма и, в свою очередь, подпитывали резервы Меркатор Люкс. Корабль двигался по их волнам, поддерживаемый окружающим электромагнитным полем сети. Однако буря постоянно бушевала, и магнитные волны не отличались ни спокойствием, ни предсказуемостью. Агентов-Делаков было непросто потрясти, но когда корабль кренился и взбрыкивал, Сол замечал, как они постукивают ногами и поводят плечами. Никто не мог в полной мере скрыть свое беспокойство.

Никто, кроме их лидера, Ангвис^[4].

Она сидела прямо напротив, аккуратно сложив руки на коленях. На правой стороне ее губ играла искорка веселья. Она единственная обладала отличительной чертой: левую щеку украшал серебристый шрам.

Вторая вспышка. На сей раз ближе. Гребец ловко поднялся на штормовой вал, и корабль качнуло. Делак, сидевший дальше всего от Сола, дернулся, а его пальцы рефлекторно метнулись под плащ. Остальные осуждающе воззрились на него, исключая Ангвис, лицо которой расплылось в улыбке, хотя левая часть рта и осталась обращена вниз. Судя по всему, дело было в повреждении нервов, но Сол поборол соблазн задать вопрос о причине травмы. Ему могли дать дюжину ответов, ни один из которых не был бы правдив. Возможно, шрам сделали для него – в качестве временного опознавательного знака. Он не сомневался, что по завершении их сотрудничества она избавится от приметы вместе с именем.

– Возможно, нам следовало выбрать день получше? – произнесла она. Голос звучал тихо, немногим громче шепота, но Сол предположил, что она, должно быть, обращается к нему. Агенты редко переговаривались между собой. Разве что сознательно хотели, чтобы их услышали.

– Шторм бушевал по меньшей мере тысячу лет и простирается более чем на сотню миль по Пепельным Пустошам, – сказал он. – Пришлось бы долго ждать.

– Вас не утомляет дождь?

Сол пожал плечами.

– Этот регион неспроста известен как Штормовые Земли.

– Путешествие выходит захватывающим, – заметила Ангвис, глядя на коллег-агентов. – Хотя я опасаюсь, что Номеру Шестьдесят Два нелегко удержать еду в желудке. Быть может, вы смогли бы как-то его ободрить?

Сол бросил взгляд на агента. Когда-то он запомнил их цифровые позывные, но вскоре осознал, что они тоже постоянно меняются. Он был вполне уверен, что этот вчера был Номером Шестнадцать: у него на кобуре имелась неприметная, но характерная подпалина от лазера.

– Мы летим низко и между линий Фульгур-Сети, – произнес он. – Основную часть локальной мощи шторма притянут молниеуловители. Временами корабль будет обдавать выплесками, но корпус обладает модифицированным конверсионным полем, которое сгладит наиболее серьезные эффекты. Наш гребец много раз ездил по волне. У нас нет никого более опытного.

– Благодарю вас. Чрезвычайно ободряет.

– Да, – отозвался Сол, – хотя и в меньшей степени, если учесть, что в последний раз, когда я совершал такое путешествие, он был только третьим по опытности из наших гребцов. Остальные…

Он развел руками.

– Ясно, – проговорила Ангвис, приподняв неповрежденную бровь. – У дома Делак есть поговорка о том, что некоторые секреты лучше таковыми и оставлять. Боюсь, этот как раз из их числа.

Сол пожал плечами.

– Сеть древняя. Наши метеоротехники каталогизировали географию и темперамент шторма. Однако сеть работает неполноценно и не до конца понятна. Существуют разрывы, точки концентрации напряжений. Если она внезапно откажет, или скачок пройдет непосредственно между линиями, нам не выжить.

Ангвис улыбнулась своей половинчатой улыбкой.

– Что ж, риски есть всегда.

– Несомненно, – произнес Сол. – Однако вы изъявили пожелание вести наши дела в каком-нибудь безопасном месте, а нет ничего безопаснее Иглы. Атмосферные помехи препятствуют наблюдению извне, а попасть туда могут лишь те, кто умеет двигаться по Фульгур-Сети.

Предводительница Делаков вежливо кивнула и умолкла. Сол взял свой инфопланшет и сделал вид, будто заинтересован мерцающим экраном, уголком глаза наблюдая за ней. Он подозревал, что Делаки каким-то образом общаются между собой – возможно, вокс-канал, подключенный напрямую к голосовым связкам и внутренним ушам, или же визуальная демонстрация посредством оптических имплантатов. Они казались безмолвными, но они много кем казались при необходимости.

Он почувствовал себя не в своей тарелке.

Дело было не в путешествии как таковом. Он родился в Штормовых Землях, и поездка являлась для него рутиной. Однако гром стих, и когда агенты молчали, Сол что-то слышал – даже на фоне гула корабля и далеких ударов молний.

Из кормового отсека раздавались скребущие звуки.

Он пытался не обращать внимания, вперив взгляд в инфопланшет, но никак не мог отделаться от шума. Тот походил на суету насекомых или на движение крыс в стенах. Вот только если он вслушивался внимательнее, то среди царапанья мог разобрать еще и речь. Шепот.

– Вы, похоже, нервничаете?

Он поднял глаза. Ангвис внимательно глядела на него.

– Я не боюсь шторма.

– Не сомневаюсь в этом. Как и вы, я полностью уверена, что мы преодолеем бурю. – Она улыбнулась. – И все же вы нервничаете. Почему?

– Возможно, я боюсь, что эта затея в конечном счете тщетна.

– Возможно, – отозвалась она, пожав плечами. – Или, возможно, вас тревожит нечто менее эфемерное?

Все Делаки разом повернулись, и их взгляды упали на дверь грузового трюма.

– Это вполне безопасно, – продолжила Ангвис. – Обереги и отрицательное поле полностью работоспособны. Если что-то откажет, у нас предусмотрены чрезвычайные меры. Нет повода волноваться.

Сол натянуто улыбнулся, выражая согласие. Он не мог придумать, зачем бы Ангвис стала сознательно ставить себя или своих агентов в опасное положение. У него не было причин сомневаться в ее словах – по крайней мере, по этому вопросу.

Однако он готов был поклясться, что шепот становится громче. Он практически различал слово.

Спасение.

Пока обвиняемая излагала свои доводы, лорд Сайлас Пьюрберн^[5] из Меркатор Пирос всем видом показывал, что слушает ее. Он восседал на скромном троне, установленном на широкой платформе, которая висела в нескольких футах над землей на струях хрустально-голубого пламени. Когда его взгляд упал на обвиняемую, он принял хорошо отрепетированный вид, тщательно продуманный, чтобы передавать серьезность ситуации. Казалось, будто его внимание сосредоточено на жалкой фигурке, словно в этот момент для него имели значение лишь ее показания.

Разумеется, они значили крайне мало. Ему уже случалось слышать подобные мольбы тысячу раз и из тысяч уст. Какие бы оправдания она ни привела, это не влияло на исход. Обладай она рычагами воздействия или влиянием, дело бы вообще не понадобилось доводить до суда. Однако лорд Пьюрберн твердо верил в важность этого процесса. Для обвиняемой было жизненно необходимо изложить свое дело прилюдно, в окружении друзей и соседей по поселению. Также было важно, чтобы те лицезрели пресловутое слушание, и впоследствии никто не смог бы заявить, будто правосудие не свершилось.

И все же было нелегко уделять много внимания при столь напыщенном изложении. Она говорила что-то о детях, указывая на пару малолеток, рыдавших в толпе. Пьюрберн бросил взгляд в их сторону и сочувственно кивнул, при этом воспользовавшись возможностью оценить сборище. Он ощущал напряженность: поселенцы оказались между преданностью соседке и страхом перед последствиями в случае сопротивления.

Впрочем, ему невозможно было оказать сопротивление.

Он являлся членом Меркатор Пирос, Гильдии Прометия. Он взирал на них с трона, на котором пребывало священное пламя Бога-Императора. Его персону оберегало множество Огарков – хирургически модифицированных телохранителей, повиновавшихся без вопросов. Их лица прятались под железными шлемами. Позади них стояла огромная фигура из плоти и стали, одна рука которой оканчивалась дымящейся конфоркой, а другая – острыми пальцами длиной с боевой нож. Кибернетически усовершенствованное создание являлось его Пиромагиром, заповедным хранителем пламени. Одно слово – и от толпы остались бы только горелая плоть и опаленные кости. Противостоять ему было безнадежным делом.

Однако, подумалось ему, истинная сила кроется не в подобных простых орудиях. Ведь он покровительствовал фанатикам из дома Кавдор. Они уже давно вели в этом поселении миссионерскую работу, и именно их лазутчики первыми оповестили его о проступке обвиняемой. Она посмела сливать прометий из главной топливной магистрали поселения. Неуклюжая попытка с равным успехом как обеспечить ее надежным источником энергии, так и разорвать на куски. Коль скоро теперь этим вопросом занимался он, такой вариант мог бы быть предпочтительнее. Последствия были бы те же самые, как и урок. Но ему бы не понадобилось мараться, спускаясь так глубоко в подулье.

Его взгляд переместился на обвиняемую. Та уже несла чушь, попросту оттягивая неизбежную участь. Это была примечательно непримечательная женщина, никак не связанная с каким-либо из малых домов и не имевшая никаких особенностей внешности или говора. Прискорбно, пусть и логично, что ее последними словами предстояло оказаться такой банальщине. Тем не менее, он дал ей еще несколько драгоценных мгновений, а затем поднял руку, призывая к тишине.

– Дети Бога-Императора, – начал он, обращаясь к толпе. – Во искупление я должен вынести решение по этой печальной ситуации. Обвиняемая представила свою защиту. Я соглашаюсь, что в ее действиях не имелось злого умысла, а эта бессмысленная кража была совершена для помощи семейству. Как человек, процветающий милостью Бога-Императора, я мог бы закрыть глаза на это дело, если бы кража затронула мое только личное имущество.

Он сделал паузу, давая уяснить сказанное, а затем отвернулся от толпы и устремил взгляд за свой трон. Там, на камере из полированной пластали высотой в рост человека, располагался горн из начищенной бронзы. Внутри мерцало пламя, согревавшее как плоть, так и душу. Оно не производило ни дыма, ни пепла – лишь божественный свет Бога-Императора.

Лорд Пьюрберн какое-то время глядел в огонь, словно погрузившись в размышления. Он дождался первых перешептываний из толпы, после чего повернулся обратно с мрачным выражением на лице.

– Перед вами пылает Вечное Пламя семьи Пьюрберн, – произнес он. – Некогда оно было искрой, слетевшей с клинка самого Бога-Императора в ту пору, когда Он вел поход через Галактику. И пусть Он уже давно взошел на Золотой Трон, мы не забыли об этом даре. Семья Пьюрберн позаботилась о том, дабы пламя горело на протяжении тысячелетий, ни разу не погаснув.

Теперь они были в его власти; он видел это в их глазах, в том, как обмякли плечи и забрезжило одобрение. Никто не осмелится противиться ему, даже ближайшие родственники обвиняемой. Никто не рискнет богохульствовать против Бога-Императора.

– Преступление совершено не только против семьи Пьюрберн, – продолжил он. – Это преступление против самого Бога-Императора. Нам ведомо Его отмщение. Кто может забыть равнины Спасения, где воюющие банды беззаконников пытались сливать Его благословенное топливо? Их поглотило пламя Его возмездия, и ныне остался лишь пепел. Такова участь, ожидающая всех, кто ставит себя превыше Него: они накликают смерть не только на себя, но и на своих ближних.

Обвиняемая рыдала, как будто его решение стало для нее неожиданностью. Рядом с ней уже стояли двое членов дома Кавдор, лица которых были скрыты под гримасничающими масками. На шеях висели петли, символ их собственной смертности. Они повели плачущую женщину к убогому сооружению, которое в поселении сходило за церковь. Преддверие было украшено старинными жаровнями, которые изрыгали больше дыма, нежели пламени.

Между ними ждал костер.

Когда продолжавшую рыдать обвиняемую привязали к столбу, сквозь бормотание толпы пробился шум – где-то в гуще тел жалобно вскрикнул малолетка, становящийся свидетелем конца своего детства. Звук казался раздражающим, неподобающим столь торжественной церемонии.

Взгляд Пьюрберна на мгновение отклонился на камеру, установленную под Вечным Пламенем.

Его подмывало приоткрыть всего лишь щелку, дать толпе ощутить вкус истинной силы. Но нет, он уже задержался тут чересчур надолго. Он видел это по поселенцам: на белках глаз расползались красные прожилки, пальцы подергивались от подавляемой ярости. Не было смысла раздувать ее еще сильнее.

Один из поселенцев волок детей прочь, и их всхлипы звучали все дальше. Отрадно было знать, что хоть кто-то в этой выгребной яме обладает чувством благопристойности. Пьюрберн снова опустился на трон и слегка скривился. Спина болела, а ноги не гнулись – настоящая кара за путешествие вглубь улья. Однако он переносил боль с гордостью, поскольку, невзирая на весь дискомфорт и грязь, это была важная работа. Когда один из палачей в масках поднял тлеющий факел, он оглядел толпу. Несмотря на злобу и страх, на лицах большинства было выражение безропотности. Никто не посмеет впредь красть у него. Смерть женщины это гарантирует.

Крики обвиняемой поглотил рев пламени, и лорд Пьюрберн бросил взгляд на встроенный в платформу инфопланшет, прищурился и просмотрел недавние приобретения и объемы прибыли. Он нахмурился, хорошее настроение испортилось. Повсюду были утечки, каждая капля растраченного прометия уменьшала доходы. Он без устали выслеживал воров и мошенников, но уже начинал подозревать, что его настоящим врагом является инфраструктура. Сети прометиевых трубопроводов было много тысяч лет, и она давно обветшала. Однако любые работы сверх накладывания заплаток включали в себя прекращение подачи в несколько секторов. Он бы потерял существенную выручку, но больший риск заключался в том, что клиенты станут искать альтернативных поставщиков. Но опять же, если ничего не делать, то его активы понемногу иссякнут досуха. Семейство Пьюрберн, возможно старейшее в Меркатор Пирос, канет в историю. Эта мысль пугала.

Крики успели стихнуть, очистительное пламя заканчивало свою работу. Толпа расходилась, понукаемая миссионерами Кавдора. Однако один из церковных старейшин приближался к нему. Тот отвесил краткий поклон. Лицо скрывалось за щерящейся маской, так что на виду оставались только глаза, хотя и в них не было ничего, кроме фанатичного пыла. Рот приоткрылся, обнажив пестрый набор сломанных зубов. Лорд Пьюрберн кивнул в ответ и, приложив колоссальное усилие воли, никак не отреагировал на исходивший от человека запах.

– Простите, милорд, – произнес человек в маске, еще раз для верности дернув головой, – но милостью Бога-Императора мы получили послание по вокс-каналу церкви. Мне велели передать его лично вам, милорд.

– Разумеется, – отозвался Пьюрберн. – И это послание?..

– Перикулус поднялся.

Лорд Пьюрберн уставился на него. Человек переступил с ноги на ногу.

– Милорд?

– Мне нужно воспользоваться этим вокс-каналом. Сейчас же! – рявкнул лорд Пьюрберн, вводя последовательность команд на инфопанели платформы. Его конклав разом сосредоточился, стражи-Огарки стянулись к платформе. Лорд Пьюрберн поднялся с трона и обратился к ним:

– Наш Перикулус обнаружен. Мне необходимо узнать, сделана ли на него уже заявка. Работают ли до сих пор факторумы? Поручили ли Меркатор Сангвис предоставить рабов из улья? Информация должна быть у меня в течение двух часов. Вперед!

Он бесстрастно проследил, как конклав заторопился исполнять его распоряжения. Казалось невозможным, что эту реликвию нашли как раз в тот момент, когда он нуждался в ней сильнее всего. Впрочем, простакам из Кавдора недоставало интеллекта, чтобы лгать и обманывать, и если Перикулус и впрямь обнаружили вновь, это могло стать последним шансом сохранить наследие его семьи.

2

Затихание грома сообщило Солу, что они добрались до Окулус Темпестатис – мертвой зоны в центре перма-шторма, где облака успокаивались, а ветер ослабевал. Их цель располагалась в оке бури, пусть та и стремительно неслась по Пустошам. Ведь, как и шторм, их цель никогда не стояла на месте.

Изнутри корабля было невозможно объять масштабность сооружения – шипа из флекс-стали длиной в милю, ощетинившегося молниеуловителями и висящего на восьми магнитных пульсарах, мощности которых хватало, чтобы поддерживать колоссальную громаду. Сол ощущал их приближение по покалыванию в руке – станция наливалась энергией, вытянутой из перма-шторма. Совет Света, непрочный союз наиболее посвященных гильдийцев из Меркатор Люкс, нарек ее Фульгурмессис – «сердце урагана»^[6]. Однако большинство называло огромный металлический шип попросту Иглой.

Корабль сбавил ход, гребца сменили автоматические посадочные системы. Сол бросил взгляд на Ангвис. Казалось, та погрузилась в раздумья, хотя с равной вероятностью могла переговариваться со своей командой, или, если уж на то пошло, убивать время игрой на запоминание – узнать это не было никакой возможности.

Корабль замедлился в последний раз, слегка подрагивая при швартовке.

– Мы прибыли, – произнес Сол. Ангвис подняла голову, улыбаясь своей полуулыбкой.

– Будет формальный прием? – поинтересовалась она. – Напитки и канапе?

– Возможно, позже, – отозвался Сол, отстегивая полетную обвязку. – Пока что я бы ожидал, что нас встретит вооруженное отделение Разрядной Стражи. Если они обнаружат хотя бы намек на подрывную деятельность, их реакция будет смертельной.

– Подрывную деятельность? – нахмурилась Ангвис, поднимаясь на ноги. – Разве мы не ваши почетные гости? Я думала, вы обладаете здесь определенным статусом. Вы разве не Озаренный? Дитя, порожденное самой молнией?

Сол яростно уставился на нее. Ее лицо всем видом выражало невинность.

– Я не выбирал это имя и не пользуюсь им.

– Звучит как великолепный титул.

– Это бессмыслица и свидетельство бездумных мелких суеверий. Не каждое спонтанное происшествие – знамение, и не каждый несчастный случай – часть божественного плана Бога-Императора. Это место зиждется на научности и здравом смысле; надеюсь, вы и ваша команда способны принять это во внимание.

– Естественно, – произнесла она, и остальные Делаки встали рядом с ней. – Однако, руководствуясь принципами научности и здравого смысла, могу ли я спросить, почему ваши коллеги по Гильдии так рвутся пристрелить нас на месте?

– Потому что вы первые чужаки, кому разрешили подняться на борт Иглы, – ответил он, шагая к выходному люку. – Тут есть вещи, не предназначенные для посторонних глаз.

– Мы можем держать языки за зубами, – с улыбкой сказала она. – Есть причины, по которым мы известны как Дом Секретов.

Занеся палец над панелью открытия двери, Сол глянул на Ангвис. На лице той не было ни следа иронии: в сущности, ни следа ничего. Она оставалась такой же непроницаемой, как и всегда. Он проглотил свое раздражение. Несмотря на вполне заслуженную домом Делак репутацию двуличных шпионов, их взаимоотношения с Ангвис были давнишними и, как минимум до настоящего момента, взаимовыгодными.

Доверял ли он ей? Нет. Но он никому не доверял.

– Выждите два удара, прежде чем идти за мной, – произнес он. – Двигайтесь медленно и всегда держите руки на виду.

– Конечно, – сказала она, поднимая руки, и ее команда повторила этот жест. – Мы явились смиренными и безоружными.

Сол оглядел ее сверху донизу.

– Это бы ободряло сильнее, не знай я, что ваш плащ напичкан скрытым вооружением и инструментами убийцы.

Ангвис нахмурилась и наклонила голову.

– Так вы хотите, чтобы я сняла плащ? – поинтересовалась она. – Сейчас правда лучшее время для этого разговора?

Он тяжело вздохнул и почти заставил себя не улыбнуться.

– Постарайтесь не выглядеть угрожающе, – сказал он, потянулся под одежду и извлек фотовизор необычной конструкции: стандартная полоска была заменена двумя круглыми медными дисками с зачерненными линзами. Они удобно защелкнулись поверх его глаз. Сол обернулся на Ангвис.

– Я бы советовал также перекалибровать ваши зрительные имплантаты, – произнес он, открывая дверь. – Будет ярко.

Кабину залило светом. Даже несмотря на принятые меры предосторожности, тот ослеплял – это было как смотреть на солнце. В его блеске Сол различил ангар из пластали, отполированной до серебристо-белого цвета. Каждый дюйм стен и пола сверкал. Эффект нарушало лишь функциональное оборудование ангара. На швартовочной системе и погрузчиках не было такой полировки, и они казались неприглядными на фоне серебряного лоска.

И, само собой, присутствовал встречающий комитет.

Перед ним стояло отделение Разрядной Стражи из десяти человек, каждый из которых был облачен в полную панцирную броню, украшенную эмблемой Меркатор Люкс в виде перекрещенных молний. Все держали лазганы повышенной мощности. В данный момент оружие смотрело вниз, но принимая во внимание слабое гудение, исходившее от силовых ранцев, Сол был уверен, что оно полностью заряжено и готово к стрельбе.

Позади бронированного заслона стояли фактические правители Иглы – Совет Света, как они себя именовали. Двое из трех, в протокольном облачении, держались скованно, сжимая в руках церемониальные шоковые посохи. Возможно, им хотелось выглядеть устрашающе. Их глаза ничего не защищало, и полыхающий свет им как будто не мешал. Третий человек, находившийся рядом с ними, носил комбинезон техника, а поверх него – когда-то белый фартук. Его глаза были прикрыты полукапюшоном, а также громоздкими очками.

Сол спустился по лестнице, и предводитель троицы двинулся ему навстречу, опираясь на шоковый посох. По бокам от него шли двое Разрядных Стражей. Когда они приблизились, Сол наконец-то сумел разглядеть лицо лорда Севериора^[7]. Старик казался хрупким, судя по неправильно сидящему одеянию, он потерял вес. Однако его глаза были такими же пронзительными, как и всегда – радужки цвета голубого хрусталя, зрачки сжаты до размеров булавочного острия.

– Свет Его Сковывает Всякую Тень, – сказал Севериор лишенным выражения голосом, произнося традиционную для приема фразу. – Добро пожаловать домой, Озаренный.

Он скрестил запястья в знак приветствия, и Сол ответил ему таким же жестом. Гильдийцы из Меркатор Люкс избегали ненужных физических контактов, поскольку соприкосновение могло оказаться фатальным.

– Из Тьмы Поднимаемся Мы, – ответил Сол, поклонившись чуть глубже кивка. – Согласно договоренности, я договорился с нашими союзниками-Делаками об услуге по проверке наших протоколов безопасности.

Севериор уставился на Делаков поверх очков, словно впервые увидел их. Несомненно, они выделялись – на фоне отполированной пластали их черные плащи казались пятнами грязи. Солу бы доставил удовольствие их дискомфорт, проявись тот хоть как-то на бесстрастных лицах.

– «Договоренность» это сильно сказано, – пробормотал Севериор, а затем обратился к группе. – Кто говорит от вашего имени?

– Я, господин, – произнесла Ангвис, сделав шаг вперед и почтительно склоняя голову. – Мое имя Ангвис, и для нас честь находиться на легендарной Фульгурмессис.

– Жаль, что не могу чувствовать того же, – холодно ответствовал Севериор. – Будь все по-моему, это мероприятие бы не состоялось. Однако при голосовании я оказался в меньшинстве, и вот мы здесь. Поскольку вы являетесь гостями Меркатор Люкс, я обязан просить Бога-Императора благословить вас Его светом. Имейте в виду, что хотя Совет Света и предоставил вам ограниченный доступ на этот великий объект, вы должны делать то, что вам скажут. Никуда не ходите без сопровождения. Вам не разрешено посещать закрытые зоны или какие-либо собрания совета. Всякая попытка обойти данные ограничения закончится испепелением. Вам понятно?

Ангвис снова поклонилась.

– Разумеется, господин. Мы благодарим вас за ваше гостеприимство.

– Тогда я не стану далее тратить время на этот вопрос. За перевозкой груза будет надзирать лорд Адулатор^[8]. Совет Света соберется через два часа. Полагаю, Озаренный, что вы воспользуетесь возможностью освежиться и надеть нечто более подобающее. Есть срочные дела, которые могут потребовать вашего внимания.

Не сказав более ни слова, он отвернулся и удалился в сопровождении Разрядной Стражи, а к ним приблизился лорд Адулатор. У него были такие же глаза без зрачков, а радужки выцвели и приобрели оттенок тусклой меди. Он поклонился Солу и Ангвис, приветственно скрестив руки. Сол не стал отвечать ему тем же.

– Лорд Сол, – проговорил Адулатор. Задние двери корабля открылись. – Посланник Ангвис? Мы подготовили помещение согласно любезно предоставленным вами спецификациям. Я очень надеюсь, что оно соответствует вашим требованиям.

– Как и я, – ответила Ангвис. – Я бы предпочла, чтобы содержимое моей головы осталось внутри черепной коробки.

Адулатор издал нервозный смешок, но Сол уже пробрался мимо него, вперив взгляд в третьего человека. Глаза того все еще прятались под полукапюшоном, однако улыбку ничто не сдерживало.

– Доктор Кауте^[9], – произнес Сол, сжимая запястье старика. – Хорошо выглядите.

– Это ваш диагноз, – вздохнул доктор. – Знай вы, каково моим коленям, пересмотрели бы его.

– У каждого что-то болит. Я все еще подозреваю, что вы всех нас переживете.

– Я явно переживу вас, если не начнете придерживаться регламента обслуживания, – отозвался доктор. Он взял не сопротивляющегося Сола за руку и провел по едва заметным серебристым линиям нейронных контуров, встроенных под кожу. – Все еще держит приличный заряд? – спросил он, не поднимая глаз.

– В последний раз, когда я ей пользовался, держала.

– А поглотитель?

– Насытился за время перелета. Похоже, все работает идеально.

– И все же я хочу провести полную диагностику, – пробормотал доктор. – Вы ведь в любом случае зайдете в медицинский отсек, чтобы заняться… другим делом.

В его голосе послышалась нота упрека, но Сол предпочел ее проигнорировать. Он оглянулся на корабль, где понемногу открывались створки грузового отсека. Внутри находился простой цилиндр из черненой флекс-стали высотой в рост крупного человека и лишенный украшений, исключая эмблему дома Делак: двух змей и кинжал. В свете Иглы он казался тенью, от самого его присутствия в ангаре каким-то образом делалось темнее.

Когда группа шаркающих сервиторов бездумно закрепила цилиндр на висячей магнитной платформе, у Сола возникла муть в животе, а также ужасное ощущение, будто кто-то шепчет прямо у него за ухом. Он встряхнул головой, мельком встретившись взглядом с Ангвис, которая внимательно за ним наблюдала. Сол снова перевел глаза на доктора Кауте, пристально смотревшего на агентов.

– Вы привели змей в самое наше сердце, – прошептал тот. – Стоит ли риск того?

Сол не ответил.

Если бы не срочность дела, лорд Пьюрберн, возможно, счел бы внутреннюю часовню поселения практически умиротворенной. Верующие из Кавдора соскребли с литья наиболее сильную ржавчину, а крысы вели себя достаточно почтительно, чтобы не попадаться на глаза. То, в чем он мог лишь предполагать алтарь, озарял мягкий свет шипящих свечей.

Он подошел на шаг ближе, изучая благоговейно выложенные там реликвии. На ржавом гвозде висели костяные четки, оссеин которых приобрел нездорово-желтый цвет. Под ними располагался обрывок, выдранный из выцветшей картины, не поддававшейся опознанию. На куске бронзы когда-то, видимо, находился рельеф с изображением святого, однако теперь тот больше напоминал жертву кислотной бури. Для Пьюрберна это были в лучшем случае диковинки, но кавдорская паства чтила эти жалкие безделицы как святыни Бога-Императора и ради всего одной такой побрякушки была готова просеивать самые отвратительные отбросы подулья.

Покачав головой, лорд Пьюрберн повернулся спиной к импровизированному алтарю. Его взгляд привлекли главные двери и струившийся из стыков свет. По ту сторону находились его платформа и переливистое зарево Вечного Пламени. В отличие от дешевых свечек или древних угольниц, его пламя не создавало дыма и не колебалось, всем своим сиянием говоря о божественном происхождении. Даже самый тупоумный фанатик не смог бы отрицать, что оно является куда более подобающим олицетворением священной воли Бога-Императора, нежели эта россыпь сомнительных древностей.

Он вздохнул и примостился на алтаре. Дьякон заверил, что ему смогут предоставить защищенный вокс-канал, но казалось, прошла уже целая вечность с того момента, как малолетка-алтарник убежал на поиски жреца. Возможно, мальчишка случайно наткнулся на стреляные гильзы героя Империума, или на благословенную бумагу из кардинальской уборной.

Пьюрберн услышал шаги и выпрямился, разглаживая одеяния и принимая хорошо отрепетированный безмятежный вид. Из боковой двери часовни появился священник, сопровождаемый дьяконом и алтарником. Святого человека было бы нелегко отличить от его немытых прихожан, если бы не канделябры, установленные на его плечах и головном уборе. Воск, с шипением капавший со свечей, не способствовал улучшению облика выцветшей бежевой ризы. Как и остальные представители его дома, он носил маску, которая закрывала все, кроме глаз и рта. Венец украшали семь серебряных черепов.

– Мои извинения, лорд Пьюрберн, – отдуваясь, произнес церковник, склоняя голову. Лорд Пьюрберн небрежно махнул рукой, и на его губах появилась притворная улыбка.

– В извинениях нет нужды, – сказал он, отвешивая глубокий поклон. – Уверен, вы делали Его работу. Учитывая то терпение, какое Он являет всем грешникам, с моей стороны было бы грубостью не проявить такой же любезности.

– Очень милосердно, милорд, – ответил жрец. – В моей келье есть обособленный вокс-канал. Он используется лишь мной и держится под замком. Я позабочусь, чтобы вы пребывали в полном уединении. Пожалуйста, пользуйтесь, сколько необходимо.

– Благодарю вас.

Пьюрберн улыбнулся, стиснув зубы. Этот идиот считал висячий замок достаточной защитой для шифрованной связи. Но какой оставался выбор? Каждая секунда была драгоценна. Если он не заберет Перикулус, это сделает кто-то другой.

Он уже намеревался удалиться, но нечто в поведении жреца заставило его задержаться. Тот выглядел стесненным даже для человека, облаченного в настолько убогие одеяния. Судя по темным пятнам под мышками, он потел.

– Могу ли я помочь еще чем-то? – спросил лорд Пьюрберн.

– Есть одна, надеюсь, мелочь, милорд, – отозвался священник. – Мы часто рассказываем о паломничестве Бога-Императора на нашу планету: о том, как он принес свет во тьму и положил конец тирании неверия. Посредством Его слов мы познали истину, а взмах Его пламенеющего меча сразил и еретиков, и ведьмаков во имя праведности.

В тембре голоса жреца понемногу проступало исступление. Лорд Пьюрберн видел, что у него стекленеют глаза: он был поглощен собственной тирадой. Или же дело в чем-то еще? Он глянул на свет, лившийся из-за церковной двери, где ожидал паланкин.

– В тот день с Его благословенного меча слетел уголек, – продолжил жрец, вслед за лордом Пьюрберном устремив взгляд на мерцающее свечение. – С тех пор семья Пьюрберн хранила божественную искру.

– Ваши знания священных писаний впечатляют, – произнес Пьюрберн. – Это благословение и покаяние моего рода: беречь святую искру и нести свет во мрак улья.

– Я знаю, милорд, – сказал священник, кланяясь еще раз. – Церковь Искупления верит, что огонь имеет силу очищать и стирать скверну, но также и приносить свет в самые темные места. Каждая свеча в этой комнате – проблеск чистоты в море грязи. Вот только…

– Вот только это не пламя Бога-Императора.

Жрец кивнул.

– Конечно, нет. Я знаю, что прошу немало, но здешние прихожане истинно праведны. Они с радостью призвали вас, когда вскрылось, что нечестивица крадет благословенное горючее Бога-Императора. Я не хочу оскорбить вас, прося слишком о многом, однако я…

– Если позволите, – произнес лорд Пьюрберн, кладя ладонь на руку священника и игнорируя липкость ткани. – Вы с вашими верующими помогаете Его пастве, и не существует дела достойнее этого. Пользуйтесь на здоровье Его божественным пламенем, дабы увести их от порчи. Берите, что вам нужно.

Глаза жреца наполнились слезами.

– Будьте благословенны, милорд, – сказал он, оборачиваясь к алтарному служке, который уже подергивался от возбуждения. – Ступай же, мальчик, и поспеши: мы уже чересчур долго занимаем ценное время лорда Пьюрберна.

– Секунду, – произнес лорд Пьюрберн, обращаясь к мальчишке. – Используй столовую свечу. Сперва зажги ее, а затем от нее разжигай остальные. Не забирайся на платформу, не прикасайся к горну – ничто не должно быть запятнано твоими руками. Ты понимаешь?

Мальчик кивнул.

– Ты уверен? Охрана возложена на моего Пиромагира. Он без колебаний покарает тебя.

Мальчик снова кивнул, а затем умчался прочь. И дьякон, и священник с умиротворенными улыбками, едва заметными под полумасками, проследили, как он несется по проходу, а лорд Пьюрберн тем временем воспользовался представившейся возможностью и вытер руку об украшавшее алтарь священное полотнище.

– Будьте благословенны, милорд. Мы никогда не забудем этот день.

– Мне это в радость, – ответил лорд Пьюрберн, наблюдая за тем, как малолетка тянет дверь, борясь с ее массой. – Из вашего сына выйдет славный проповедник.

– У вас есть свои дети?

Лорд Пьюрберн мгновение помолчал. Он смотрел, как мальчик медленно приближается к его платформе, трепеща перед светом Вечного Пламени.

– У меня была дочь, – тихо проговорил он. – Бог-Император принял ее в свои объятия раньше, чем мне бы того хотелось.

Священник застыл.

– Простите меня, милорд. Это было не мое дело.

– Не имеет значения, – пожал плечами Пьюрберн. – Перед тем, как скончаться, она подарила мне внучку. Та очень похожа на мать. Эта девочка – свет моей жизни.

– Я рад, – произнес жрец с явным облегчением. – Вы часто ее видите?

– Она всегда со мной, – сказал лорд Пьюрберн, пристально глядя в мерцающее пламя.

3

Вирэ Несокрушимая, Лорд Цепей из Меркатор Сангвис, наблюдала за кружащей парой бойцов с арены. Хотя у них и не было оружия, каждый являлся смертельно опасным воином. Их огромные тела были генетически преобразованы сильнодействующими эликсирами и биологическими улучшениями. Несмотря на это, они двигались грациозно, постоянно держа равновесие, безупречно переставляя ноги. В этом заключался ключевой элемент боя. Молодые рекруты вечно думали, будто могучий бицепс и железная челюсть делают тебя непобедимым. Однако вскоре они усваивали, что все иначе. Чаще всего приходилось опрокинуть их на задницу всего пару раз, хотя в случае с Порезом таковых было пять.

При этом воспоминании она улыбнулась про себя, пусть на ее лице так и осталось хмурое выражение.

К ее удивлению, первый ход сделал ветеран Блок, выбросивший быстрый джеб с такой силой, с которой менее крупный человек махнул бы молотом. Порез качнулся, так что удар зацепил скулу по касательной, а затем провел сокрушительную контратаку. Но он был слишком нетерпелив и повелся на уловку Блока. Старший мужчина сделал шаг в сторону от удара и схватил противника за локоть и запястье. Прежде чем Порез успел среагировать, Блок швырнул его наземь и выкрутил руку за спину. Порез сопротивлялся, жилы на его шее натянулись, будто стальные тросы. Он толкнулся спиной навстречу Блоку, застав того врасплох, и его рука и впрямь уже начинала смещаться, но ветеран удвоил усилия. Ни один из мужчин не собирался сдаваться. Еще несколько секунд – и сломалась бы кость.&#;

– Хватит, – &#;взревела Вирэ, впечатав в пол арены древко своей цепной глефы. Несмотря на жажду крови, оба подчинились. Блок разжал захват, а Порез поднялся на ноги, разминая локоть и пытаясь заставить кровь прилить к пальцам. Он свирепо смотрел на Вирэ, злясь, но изо всех сил стараясь это скрыть. Блок протянул ему руку, и после секундного колебания молодой пожал ее, а затем отвернулся, продолжая разминать плечо.

– Хорошо поработали, оба, – все еще строгим голосом произнесла Вирэ. – Сделайте пару кругов, чтобы потянуть мышцы. Возьмите себе попить. Гильдия Жажды совсем недавно пополнила наши запасы.

– Да? – переспросил Блок. – Свежая?

– Даже вкус мочи не чувствовался, – солгала она.

Старший кивнул и вышел из бойцовского круга, но Порез задержался. Она подошла к нему, держа цепную глефу одной рукой и пристроив вес оружия на плечо. Он сгибал и разгибал локоть, видимо, продолжая нянчиться с полученной травмой.

– Тебе надо, чтобы на это взглянули? – спросила она, и так зная ответ. Порез что-то пробормотал и наполовину отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом. Это выглядело почти комично: у мужчины гребень из железных шипов, вкрученных прямо в череп, а он дуется, будто малолетка.

Она хлестко ударила ногой ему в бок, и Порез распростерся на земле.

Он быстро встал и стиснул кулаки, рыча от ярости и позабыв о травме. Рост Вирэ составлял больше шести футов, но он все равно возвышался над ней. Она не отступила, все так же держа оружие небрежно закинутым на плечо.

– Рука в порядке, стало быть? – поинтересовалась она, совсем чуть-чуть изменив стойку. В целом она доверяла Порезу, но столь обширные генетические совершенствования имели множество побочных эффектов, самым частым из которых являлось неконтролируемое бешенство от стимуляторов. Было возможно, что его придется уложить. Однако он боролся, неглубоко и хрипло дышал, пытаясь обуздать себя. Порез прикрыл глаза, и Вирэ увидела, что напряжение в его теле спадает. Это вызвало у нее гордость. Большинству жителей подулья умение драться давалось легко. Истинную сложность для воина представлял контроль.

Он открыл глаза и выдавил из себя улыбку, которая вскоре приобрела искренность. Из-за огромного тела было легко забыть, что он немногим старше малолеток и повидал меньше двадцати циклов. Однако теперь, когда жажда крови улеглась, в нем проглядывала невинность – практически миловидность, если не обращать внимания на бионическую челюсть, составлявшую нижнюю половину его пасти.

– Ага, я в порядке, – проворчал он, слегка смутившись. – Но я мог с ним справиться.

– Он бы тебе руку сломал.

– Точно, – сказал Порез. – Это бы позволило мне выскользнуть из захвата. И тогда я бы его уделал.

– Вот, значит, как? – поинтересовалась Вирэ. – В этом был твой план?

– План? – Он сплюнул. – План не нужен. Я бы просто бил его, пока не сдастся или не вырубится.

– И все это стоило бы тебе руки.

– Я бы довольно быстро вылечился.

– Но имело ли вообще смысл ее ломать? – спросила она, обводя арену своей цепной глефой. – Это тренировка, не стоит слишком травмироваться. Будь тут настоящий бой, где ты бы проигрывал. а на кону стояла твоя жизнь, тогда, возможно, тебе и понадобилось бы пойти на такую жертву просто чтобы выжить. Но на спарринге с Блоком? Без оружия? Что тебе доказывать?

– Ничего, – сказал он, пожав плечами. – Только кто лучше.

– Это просто. Я лучше любого из вас.

Порез ухмыльнулся, что выглядело странно из-за блеска хрома на нижней половине его лица.

– Сомневаюсь, – произнес он. – Я слыхал истории про Вирэ Несокрушимую: рабыню, ставшую Лордом Цепей; бойца, не проигравшего ни одной схватки. Но это было давно. Выйти в круг сейчас? Спустя столько времени? Не уверен, что старуха вроде тебя это потянет.

Видимо, он насмешливо улыбался. Из-за челюсти было сложно сказать наверняка.

– Кажется, я припоминаю, что когда ты тут впервые появился, я сшибла тебя на задницу, – сказала Вирэ, скидывая цепную глефу с плеча и вставляя ее в и так уже перегруженную оружейную стойку арены.

Он подошел на шаг ближе, готовясь к бою. Ее лицо находилось в нескольких дюймах от его груди. Запах его пота слегка отдавал металлом – побочный эффект от имплантированных желез.

– Сшибла, – сказал он. – Но это было тогда. С тех пор ты многому меня научила. Теперь у меня действительно хорошая техника.

– Правда? – отозвалась она. – Потому что, насколько я видела, ты полагаешься не на умение, а на мускулы. Техника у тебя неуклюжая. И тебе не хватает выносливости.

Реплика была подобрана точно. Она увидела, как его плечи напряглись от нарастающей злобы. Несомненно, модифицированный организм уже наполнял кровь стимуляторами и подавителями боли. Порез заревел, словно зверь, занося свой массивный кулак для удара.

Локоть Вирэ попал ему ниже грудины – атака была идеально выверена, чтобы вышибить воздух из легких. Он пошатнулся от столкновения и почти успел оправиться, пока ее ступня не угодила ему в колено сбоку. Нога подогнулась, а Вирэ тем временем уже оказалась сзади, захлестнула его шею левой рукой,&#; вцепившись ею в свой правый бицепс, и вогнала локоть ему в плечо, собственным весом вынуждая опуститься на колени. Он слабо хватался за нее, но она уже лишила его большей части воздуха и теперь выдавливала остаток. Подержав несколько секунд, пока не почувствовала, что он начал обмякать, Вирэ разжала захват и отступила в сторону, давая ему перевести дух. Она тоже тяжело дышала, плечи горели от приложенного усилия. Техника там или нет, но удерживать этого человека было все равно, что бороться с амбуллом.

– Ты многое усвоил, – проговорила она в промежутках между вдохами. – Но есть еще масса всего, чему я могу тебя научить.

Порез уже приходил в себя и привставал на одно колено. Он посмотрел на нее. В его взгляде не было ни злости, ни неприязни, только уважение.

– Мы… все еще… про бой… говорим? – спросил он, с трудом одолевая каждое слово.

Она улыбнулась. Стало быть, не только уважение.

– Ступай остынь, идиот, – сказала она, протягивая руку. Порез принял ее и встал, продолжая прижимать вторую свою руку к груди.

– Остывая… я лучше тебя… не стану, – упрямо произнес он.

– Иди отдыхай, – велела она, безуспешно пытаясь говорить строго. – У меня на сегодня тысяча дел, и, как ты заметил, я уже не молода. Очень сомневаюсь, что у меня найдутся силы чему-то тебя учить.

– Тебе… выносливости не хватает?

– Иди давай, – рассмеялась она, забирая свой клинок с оружейной стойки. – И в следующий раз, когда выйдешь против меня, лучше бы тебе знать, что делать. А то есть у меня мысли взять свою глефу и выяснить, не улучшит ли твою концентрацию оскопление.

Усмехнувшись, он выпрямился и побрел с арены, щадя колено. Вирэ задумалась, не слишком ли сильно она его ударила. У нее отсутствовали генетические усовершенствования, обычные для многих бойцов. Было сложно оценить, сколько давления приложить, чтобы вывести из строя, а не покалечить. Она проведает его позже, убедится, что док осмотрел травму.

– Миледи?

Вирэ обернулась на звук. Позади нее стояла тщедушная фигурка, потупившая запавшие глаза. Малолетка носил плохо сидящие лохмотья, по большей части, скорее всего, снятые с мертвецов, однако инфопластина, которую он прижимал к груди, была изукрашенной, и на ней стояла эмблема Меркатор Пирос.

Стало быть, купольный вестовой, продающий свое знание потаенных ходов за пару кредитов. Тот факт, что он попросту не продал инфопластину и не исчез, указывал либо на необычную преданность, либо же на уверенность: куда бы он ни пошел, наниматель его отыщет.

– Меня ищешь? – спросила она.

– Я… Думаю, да. Вы… вы Вирэ Несокрушимая? – запинаясь, проговорил мальчик. В другой день она, возможно, и пожалела бы его, но плечо до сих пор болело после победы над Порезом, и она не могла разбрасываться своим временем.

– Это я. У тебя сообщение, или ты просто пришел продаться на арены?

Его глаза расширились.

– Нет, я… пожалуйста, госпожа, я принес весть от лорда Пьюрберна из Огненной Гильдии.

Она выругалась про себя.

– Чего хочет этот кисломордый старый прилипала?

– Пожалуйста, госпожа, я не знаю. Я только…

– Дай сюда, мальчишка, – бросила она, выхватила у него инфопластину и приложила большой палец к генетическому замку. Вспыхнул оживший экран. Сообщение было излишне формальным и учтивым, но при этом все равно почему-то казалось умело составленным оскорблением. Читая его, Вирэ нахмурилась, понемногу начиная понимать.

– Хельмавровы яйца, – прошептала она. – Так много рабов? За считанные дни? О чем этот человек думает?

– Миледи? – переспросил мальчик, морща лоб.

– Ты тут не при чем, – сказала она, бросив в его сторону кред. – Проваливай, а потом проваливай еще дальше. Это не то место, где тебе сейчас захочется находиться, если ты не принадлежишь к дому или гильдии.

– Почему?

– Потому что лорд Пьюрберн запрашивает рабочих, – вздохнула она, – и это означает, что пришло время рвать цепи.

Келья была крошечной, сделанной из полудюжины складских ящиков, которые сперва разобрали, а потом сварили из них стены и потолок. С металлом работали грубо, явно просматривались линии границ. Вынужденно наклонившись при входе, лорд Пьюрберн уселся на единственный стул в комнате. Перед ним располагался маленький алтарь, безделицы на котором выглядели так же жалко, как и церковные реликвии.

Вокс-система, тем не менее, была неожиданно продвинутой и практически нетронутой грязью или ржавчиной. Возможно, за ее установку отвечал кто-то посообразительнее ломаки-священника. Связи Пьюрбернов с домом Кавдор уходили на поколения назад, и он очень хорошо знал этих фанатиков. Большинстве едва ли можно было считать людьми, скорее крысами. Они довольствовались жизнью, проводимой за рытьем в мусоре и сжиганием всех, кого посчитали менее благочестивыми. Однако среди них попадались и отдельные острые умы – те, кто осознал, что вера лишь инструмент для перевода более приземленных инстинктов человечества в нечто продуктивное. Эти представляли опасность. Пьюрберну не нравилась мысль о том, что установка вокс-системы могла быть делом рук одного из таких умов. Но у него не было времени искать альтернативные средства связи.

Его пальцы слегка подрагивали, пока он нажимал на клавиши, вводя шестьдесят семь символов, необходимые для доступа к шифрованному каналу. Пьюрберн не рискнул записывать их ни на пергамент, ни в инфопланшет: о последствиях случайного перехвата было невыносимо даже думать. Поэтому он применил мнемоническую систему, основанную на Таро Бога-Императора: Слепой Провидец, Оборванный Глупец, Великое Око. Один за другим он вводил гексографические коды, и машина с неспешным гулом ожила. Хотя на вокс-системе и имелся дисплей, изображение не передалось. Был только голос. Он звучал совершенно искусственно.

– Да? – только и произнес он.

– Перикулус.

– Аа, – отозвался голос. – Да. Повторное открытие было неожиданным, но нам о нем известно. Есть ли что-то еще?

– Там все еще могут быть погребены секреты, имеющие великую ценность.

– Мы рассмотрели это. Мы считаем, что это ведет к ненужному риску.

Невозможно было ни истолковать интонацию, ни проанализировать тембр, но лорд Пьюрберн понял угрозу, подразумеваемую этой фразой. Его соучастник вполне мог обладать ресурсами, достаточными для того, чтобы Перикулус исчез так же внезапно, как и обнаружился вновь.

– Или же это может давать возможность, – отважился сказать Пьюрберн. Во рту вдруг пересохло. Он не мог выглядеть слишком нетерпеливым. Если партнеры распознают его отчаяние, то обрубят концы. А если раскроют, в чем причина, то сделают все возможное, чтобы он умер.

– Это также рассматривалось, – ответил голос. – Решение пока что не принято.

Пьюрберн улыбнулся. Стало быть, он не опоздал.

– Возможно, было бы благоразумно пока что застолбить купол за собой? – произнес он. – На случай, если вдруг потребуется действовать?

– Возможно. У вас есть для этого средства?

– Падение Перикулуса не аннулирует контракт моей Гильдии. Пьюрберны когда-то снабжали Перикулус энергией, и будут делать это снова. Я оставлю заявку и подкреплю ее должным образом.

– А производственные мощности? Рабы? Припасы?

– Я уже связался с контактами в Меркатор Сангвис и Меркатор Паллидус. Рабочие из улья и пайки для них смогут прибыть через считанные дни. Если я поставлю и то и другое, никто не станет оспаривать мою заявку. Единственной проблемой для меня будет вмешательство крупного игрока. Тогда ситуация может стать неустойчивой.

На миг наступила тишина.

– О нашем участии не может быть известно.

– Я это понимаю.

– Однако это не значит, что нельзя принять меры. Несколько клановых домов и гильдий можно отговорить от участия сверх локального уровня.

– Это будет не лишним, – сказал лорд Пьюрберн. – Единственным опасением остается, не вмешается ли планетарный губернатор Хельмавр.

– Это имя вслух не произносят, – откликнулся голос. Он звучал все так же ровно и искусственно, но за словами каким-то образом послышались злость и страх.

– Прошу прощения, но любой использованный мной псевдоним вскоре стал бы прозрачен.

– Тогда к чему вообще говорить?

– Потому что если губернатор нашей планеты вмешается лично, предприятию конец. Я, разумеется, никак не стану возражать – в конце концов, он управляет и владеет всем, таково его право. Просто будет осмотрительно узнать его намерения и то, не окажется ли продолжение этого дела тратой ресурсов.

Последовала очередная пауза. Он к этому привык, поскольку не знал, кто слушает и сколько точек зрения необходимо принять во внимание, прежде чем озвучить ответ.

Прошло больше времени, чем обычно. Должно быть, они тщательно подбирали слова. Наконец, голос отозвался:

– Наш уважаемый планетарный губернатор занят исполнением своих ленных обязанностей во святое имя Бога-Императора, – произнес он, как будто зачитывал текст. – У него нет времени на столь тривиальные вещи, как повторное открытие пропавшего купола.

Пьюрберн вскинул бровь в ответ. Он не мог понять, означает ли это, что все внимание Хельмавра занято межпланетными вопросами, или же что новости о повторном открытии пока что от него утаивают.

Впрочем, это не имело значения.

– Стало быть, мне следует поспешить?

– Пока что, – ответил голос. – Мы пока еще не определили наилучший курс действий, но сошлись на том, что предпочтительнее занять место, чем идти на риск, что его займет кто-то другой. Переговорите с нами, когда окажетесь в Перикулусе. До тех пор прощайте.

Вокс-система замолкла. Лорд Пьюрберн откинулся на стуле, потянулся под одеяние за куском ткани и промокнул лоб. Сделал глубокий вдох, пытаясь расслабить напряженные плечи. Человеку, так привыкшему выступать хозяином собственной судьбы, было досадно выпрашивать объедки с чужого стола. Однако такова была реальность. Его партнеры принадлежали к дому Каталл, одному из семи знатных домов, уступавших лишь самому лорду Хельмавру. Даже он, патриарх гильдии Пьюрбернов, не мог тягаться с их силой.

Он улыбнулся. По крайней мере, пока что.

4

Доктор Кауте изучал меди-сканер, наморщив лоб и почесывая в затылке.

Сол наблюдал за ним из кресла для осмотров. Он был раздет до пояса, из руки торчал ряд сервоштекеров. Это было болезненно, но привычно – необходимая плата за участие в делах. Многие из его конкурентов в Меркатор Люкс обладали бионическими имплантатами, в определенной степени наделявшими их властью над электрическими системами. Однако это были примитивные изделия, которые и рядом не стояли с нейронными контурами, проложенными вдоль его нервных окончаний. Те едва просматривались под потемневшей на солнце кожей: серебристые татуировки с синим травлением складывались в стилизованный сетчатый узор, тянущийся по руке. Являясь одновременно инструментом и оружием, имплантаты могли проводить точно выставленный по силе ток или же смертельный разряд. По крайней мере, в теории.

– Хотите хорошие новости? – спросил Кауте.

Сол выжидающе поднял на него глаза.

– Если мы снимем проводящие материалы и проведем полную перенастройку, то сможем спасти большую часть нейронных контуров.

– Звучит непохоже на хорошие новости.

– Все выгорело, – заметил доктор, кивая в сторону схематичного изображения, отображаемого медсистемой. – В локтевом сочленении практически нет контакта. Один мощный выброс – и вы полностью его лишитесь. Мне нет нужды рассказывать вам, насколько неприятно будет ощущаться обратная связь. Впрочем, если это вас как-то утешит, чувствовать ее вы будете недолго.

Сол бросил взгляд на свою руку. Он напряг запястье и ощутил, как внутри пробежала волна, волоски встали дыбом. Свел пальцы вместе, и между ними проскочила искра.

– Мне кажется, все в порядке, – сказал он.

Доктор Кауте покачал головой.

– Да, в порядке, чтобы зажечь газовый нагреватель, – ответил он. – Но что-то посерьезнее – и ваше предплечье окажется на другом конце комнаты. Что вы с ней сделали?

– Мне пришлось пустить ток через шоковый посох.

Доктор воззрился на него.

– Пришлось?

– Если хотел продолжить дышать.

– Пустить ток против тока? Неудивительно, что она повреждена.

– Мы можем это починить?

– Хотите совета? – произнес Кауте. – Снимите это полностью. Можем начать заново с чем-нибудь простым. Бионическая рука с контактным разрядником выдаст гораздо…

– Развиваем то, что имеем. Продолжаем совершенствовать процесс.

– И рисковать параличом, а то и хуже? – Кауте вздохнул. – Наша работа полностью экспериментальна, на грани техноереси.

– У нас есть чертежи.

– У нас есть поделка на основе скверно составленных записей, которые добыты Император знает откуда, – сказал доктор. – Я даже не понимаю, что такое «корпускарий», не говоря уж о том, как его скопировать.

Сол до сих пор помнил, в какое волнение пришел, когда обнаружил чертежи в инфохранилище в глубинах подулья. На рисунке было изображено тело, которое хирургически преобразовали в проводник для чего-то, известного под названием Движущей Силы – энергии, связующей все вещи. Чтение захватывало, а первые результаты были многообещающими. Однако он не мог сделать вид, будто понял хотя бы половину из описаний, и становилось очевидно, что процесс не настолько прямолинеен, как он ранее надеялся.

– Мы не пытаемся выжать еще несколько вольт из корродировавшей энергоплаты, – со вздохом произнес Кауте. – Это нечто такое, что взаимодействует с вашим разумом и нервной системой непонятными мне способами. Бионическая конечность удержит больший заряд и будет намного безопаснее. Она…

– Суть не в том, чтобы найти более эффективные средства бить людей током, – огрызнулся Сол. – Суть в том, чтобы понять. Движущую Силу, эту энергию, что связывает все между собой. Если мы овладеем ею, по-настоящему постигнем течения между плотью и машиной, все изменится. Одно это уже стоит риска.

Старик покачал головой.

– Так же говорила и ваша мать.

– Жаль, что у меня нет возможности побеседовать с ней.

От слов Сола старик застыл. Он вздохнул.

– Простите меня, я сказал не к месту. Просто не хочу, чтобы вы закончили так же – умерев без нужды в ходе эксперимента, который не был разрешен, да и не требовался.

Сол пристально поглядел на него. Старик отвел глаза.

– Она умерла, потому что мы довольствуемся посредственностью и полагаем ненужные смерти и страдания необходимостью для нашего образа жизни, – холодно ответил Сол. – Скорбим ли мы, что наша глупость унесла жизнь? Нет, мы списываем утрату на действие сил, находящихся за пределами нашего кругозора. С благоговением воспринимаем чудесное спасение ребенка вместо того, чтобы задаться вопросом, почему наше общество выстроено на бессмысленных смертях.

Сол привстал, выдергивая сервоштеркеры из предплечья. Он был уверен, что доктор наблюдает за ним, но не поднимал головы.

Старик вздохнул.

– Я не хотел вас расстраивать.

– Я не расстроен.

– Сол, я хочу сказать, что ее убило собственное любопытство. Оно постоянно толкало ее слишком далеко, слишком быстро.

Сол яростно уставился на него.

– Я проверял ее гипотезу. Ее убил не эксперимент. Дело было в плохом обслуживании молниеуловителей. Ее бы вообще не ударило, если бы вышестоящие сделали свою работу.

– Риск есть всегда, – сказал доктор. – Наши жизни связаны между собой. Одна крошечная ошибка при пайке – и при всплеске все это место может рухнуть. Откуда вам знать, что мне удастся подлатать ваши нейронные контуры?

– Потому что вы искусный врач, – отозвался Сол, натягивая рубаху на плечи. – Вы вырезали меня из утробы, вдохнули воздух в мои легкие и с тех пор поддерживали во мне жизнь. Вы ни разу меня не подводили.

– То же самое можно сказать о ком угодно, ровно до момента, когда они вас таки подведут. А что потом?

– Делаем, что можем, пока не перестанем быть в силах, – произнес Сол. – Что же еще?

– Что ж, на этой радостной ноте – не желаете ли взглянуть на вашего пациента?

Поднявшись, Сол последовал за доктором на другой конец медицинского отсека. Большую часть времени тот пустовал, работая с нагрузкой лишь после происшествий – штормового всплеска, или же продолжительного магнитного импульса. Однако дальняя койка была занята. На глазах у Сола доктор начал проверять пациента, с еле слышными проклятиями осматривая перевязки и оценивая прогноз медицинской системы.

– Есть изменения?

– Все еще жив, – ответил доктор. – Все еще без сознания. Все еще страдает от ожогов более чем девяноста процентов тела. Вы в курсе, что пряжки на его куртке по-настоящему расплавились? Слились с плотью. Я даже не стал пытаться их извлечь. Даже если он переживет процедуру, какой смысл?

– Кто-нибудь еще знает, что я привез его сюда?

– Нет. Человек в бинтах ничем не интереснее прочих.

– Есть надежда, что он оправится?

– Не здесь. Возможно, в верхнем улье что-то можно было бы сделать – омолаживающие процедуры, или же обширные операции по трансплантации – но даже в этом случае, как мне кажется, он утратит разум. Говорю еще раз, позвольте мне дать ему что-нибудь достаточно сильное, чтобы снять боль. Навсегда.

– Вы считаете, он страдает?

– Проклятье, да я понятия не имею, – ответил Кауте, сердито глядя на Сола. – Но я знаю, что держать его живым неправильно. Это не просто физическая боль.

Сол приподнял бровь. Доктор ответил ему кислым взглядом.

– Я таким занимался какое-то время, – сказал он. – Я тогда многое повидал. Повреждения тела могут быть ужасны, но их легко диагностировать. Однако существуют еще и душевные недуги: болезни, которые иссушают изнутри безо всякой видимой причины.

– Из его ожогов следует простой и ясный диагноз.

– А из его нежелания приходить в себя следует иное. Что-то прицепилось к его душе, а может она сгорела вместе с телом. Что бы ни привело этого человека к такой участи, неправильно ему страдать и дальше. Пусть Бог-Император примет или проклянет его, но просто дайте ему уйти.

– Я не заинтересован в продлении его страданий. Но у него есть информация, которая мне нужна.

– Что он вообще может знать?

– Что его убило, – произнес Сол. – Его тело соскребли с равнины в Спасении после побоища. Две банды вели войну за питающий кран, пока не вмешался лорд Пьюрберн. Остались только этот человек и пепел.

– Пьюрберн был в своем праве.

– Убить их? Да, был, – кивнул Сол. – Но как он это сделал? Никакой типовой огнемет не в состоянии нанести подобный ущерб. Ни одно известное мне оружие не сжигает настолько чисто и с такой температурой. Возможно, он владеет вооружением ксеносов, или же запретной еретехникой. Если у лорда Пьюрберна есть тайное оружие, я хочу об этом знать; особенно если он бы предпочел, чтобы я не знал. Делаки – специалисты по таким вещам. Они соберут правду по крупицам. Если они не преуспеют, тогда можете подвергнуть его эвтаназии.

– Как милосердно, юный лорд.

– Мне жаль.

– Как и мне, – вздохнул доктор. – Я знаю, у вас свои резоны. Но это мне не по душе. Особенно с учетом этих плащей, которых вы привели.

– Делакам можно доверять, – услышал Сол собственный голос, а затем поймал насмешливый взгляд старика. Он невольно улыбнулся. – Хорошо, – со вздохом согласился Сол, – им нельзя доверять. Но я доверяю их мотивам. Они расширяют определенную деятельность в Улье Примус. Им необходима энергия и, что более важно – те, кто станет ее поставлять, не задавая чересчур много вопросов.

– Вопросы важны.

– Вот именно. Потому наш невезучий друг и здесь. У него есть ответы.

– Вы хотите, чтобы я присутствовал при допросе?

– Нет. Вы достаточно рисковали. Лучше, чтобы вы находились подальше, с надежным алиби.

– А вам лучше быть готовым на случай, если все пойдет не так, – отозвался доктор. – Лорд Севериор вам не друг. Он терпит вас, поскольку вы лучше кого бы то ни было знаете, как работает это место. Однако наступит момент, когда сумятица, создаваемая вашим присутствием, перевесит пользу. Тогда в вашем электростатическом душе может вдруг случиться скачок мощности, или же в следующий раз, когда вы будете покидать Иглу, у челнока откажет конверсионное поле. Здесь довольно сложно сохранить кому-либо жизнь и без нечестной игры. Ваша мать знала об этом все.

Слова ранили. Так и было задумано. Сол сделал глубокий вдох, успокаиваясь.

– Теперь несчастных случаев меньше, – произнес он.

– И было бы еще меньше, если бы вы действительно применили некоторые из посетивших вас идей вместо того, чтобы растрачивать время на попытки продать люмены жителям подулья, которые еле-еле освоили свечу.

– Вы знали, что эти ульи должны быть самодостаточными? – поинтересовался в ответ Сол. – Тепловой поглотитель в их центре, если его как следует обслуживать, мог бы произвести достаточно геотермальной энергии для работы большинства систем. Однако сеть раздроблена, а генераторы присвоили соперничающие кланы, которые постоянно конфликтуют между собой. Поэтому нижний улей погружен во мрак и полагается на шарлатанов вроде лорда Пьюрберна, а лучше ничего не становится, потому что это снизит объемы прибыли. И вот в мире темно и холодно, поскольку так больше денег.

Он посмотрел на доктора Кауте, а затем его взгляд переместился на замотанного бинтами пациента.

– Что бы ни видел этот человек, оно может содержать в себе разгадку, как разрушить это безвыходное положение.

– Может и так, – проговорил Кауте. – Но как вы заглянете в разум полумертвого человека? Или, точнее, что вы увидите?

Пока процессия рабов шаркала мимо Вирэ, та продолжала глядеть вперед. Ее броня блестела холодным бронзовым отливом, наплечники украшала эмблема неразорванной цепи. Серые как железо волосы удерживал на месте шлем в форме короны. Он был щербатым и поношенным, но все, кто видел его, знали историю: рабыня, возвысившаяся до Лорда Цепей – свидетельство того, что при наличии силы воли подняться можно даже с самых низов. Возможно, некоторые находили в этом сюжете надежду. Для большинства он лишь служил доказательством Закона Хельмавра: сильные пробираются к власти по трупам слабых.

По бокам от маршрута движения рабов из улья с каменными лицами стояли Кандальщики, которые сжимали шоковые посохи и гарпунометы, бдительно высматривая любые намеки на бунт. Продвижение протоколировала находившаяся рядом с Вирэ Элле, ее инфопослушница. Она держала в руках инфопланшет, но сугубо по привычке. Подсчет велся когитатором, имплантированным в ее череп. Устройство обошлось Вирэ в целое состояние и уже устарело, но аугментация окупилась тысячекратно. Элле, которая когда-то с трудом могла сосчитать собственные ноги, теперь могла обрабатывать колоссальные потоки данных, необходимых для транспортировок рабов.

Однако этот случай мог оказаться не по силам даже усовершенствованной коре ее мозга. Вирэ никогда еще не доводилось видеть такое количество людей в одной поставке. Она предпочитала небольшие группы, где могла оценивать каждого по отдельности. Всегда находились те, кто был способнее остальных, или же лучше подходил на конкретную роль. Этот же набор напоминал ловлю сетями в стоке – всякого, не имевшего связей с домом или гильдией, хватали и грузили независимо от годности и компетентности. Они были обречены провести остаток дней за тяжким трудом в качестве неквалифицированной рабочей силы в кузницах, или же на бойнях Трупомолов. Таков Закон Хельмавра, и не ей одобрять или отвергать его.

Тем не менее, пока они шли мимо, она удерживала свой взгляд на одном уровне и избегала их лиц.

– Мы на семидесяти двух процентах от предела, – пробормотала Элле. Ее голос сменялся выводящей из равновесия монотонной речью, словно за нее говорил когитатор. – Припасов в обрез, но хватает – к моменту, когда мы доберемся до Перикулуса, они проголодаются. Но Кандальщиков недостаточно. Если они восстанут…

– Не восстанут. Реальная проблема – выполнить план.

– Улов скудный, – вздохнула Элле. – Мы прошлись от окраин Города-Улья до глубин Конца Надежд. Мы можем искать лишь в ограниченном числе мест, если хотим попасть в Перикулус, не сорвав сроков.

– Предполагается, что мы окажемся там через считанные дни, – произнесла Вирэ. – Есть по дороге еще места, где мы можем провести мобилизацию?

– Принимая во внимание местность, условия и вероятность потерь, я не ожидаю увеличения нашей численности более чем на три процента.

Вирэ выругалась, и ее взгляд упал на вереницу рабов. Большинству с рождения было уготовано стать движимой собственностью вышестоящих. Они держались, как могли, и брели со склоненными головами, свыкшись с тяготами перехода. Если их кормить и давать крышу над головой, они будут достаточно послушными.

Однако остальные не были рождены для такой жизни. Некоторые бросили свой Дом, или же тот бросил их. Другие были чужаками и воспринимали такие структуры как мерзость. Многих сломают кнут и цепи, но гораздо больше из них станет замышлять побег, рассматривая любое проявление слабости как возможность нанести удар.

Здесь она видела мало угроз. Мимо шли последние из отбросов, которых возглавлял старик, изможденный не меньше любого чумного зомби. Тем не менее, он кое-как продолжал шаркать вперед, движимый скорее привычкой, нежели волей. Позади него, спотыкаясь, шла плачущая девушка лишь немногим старше давешнего купольного вестового. В промежутках между всхлипами она молила о милосердии – что у нее есть Дом, и ее не следовало забирать. Ближайший из Кандальщиков шагнул вперед и слегка ударил ее по лицу. Она упала, ошеломленно умолкнув.

– Когда закончим, мне нужно будет поговорить с этим Кандальщиком, – пробормотала Вирэ, наблюдая за тем, как старик трясущимися руками помогает девушке подняться на ноги.

– И под «поговорить» вы имеете в виду?.. – шепнула Элле. Ее пальцы плясали на инфопланшете.

– Просто поговорить. Пока что, – сказала Вирэ. – Предупредить всех. Еще нет нужды в физических наказаниях.

– Бить пленников – обычное дело.

– Может быть, но не когда работаешь на меня, – отозвалась Вирэ, продолжая внимательно смотреть на процессию. – Тебе надо растоптать мятеж? Кроши зубы, сколько пожелаешь. Но эту девочку, возможно, уволокли из дома, и она понятия не имеет, что ее ждет. Плакать нормально. Лучше пусть сделает это сейчас и избавится от основной тяжести, чем разозлит своего нового хозяина. Ее партия поступила из верхов улья?

– Нет. Конец Надежд. Шахтерское поселение на самом дне.

– Тогда ее новая жизнь не будет особенно отличаться от прежней.

– В самом деле? – спросила Элле. – В Перикулусе? Я слыхала всякие истории.

– Вот как? – вздохнула Вирэ, сдерживая улыбку. – Потешь меня.

– Когда я была в орфанариуме, то слышала, будто его правители кощунствовали против Бога-Императора, и Он низверг их за грехи.

– Разве там это не объяснение для всего, что пошло не так?

– Говорят, там творились темные дела. Злые дела.

– Злые дела творятся каждый день, – ответила Вирэ, когда мимо нее проследовали последние из рабов, подгоняемые Блоком и Порезом. Последний ухмылялся и шагал уверенно, без каких-либо признаков травмы колена. Она уже собиралась отвернуться, переместиться вперед процессии, но что-то привлекло ее взгляд. Фигура, замыкавшая шествие. Она была мельче большинства и почти терялась в толпе, но в ее манере двигаться присутствовало нечто особенное.

Вирэ подождала, наблюдая уголком глаза.

Маленькая и незаметная женщина, голова склонена, как у прочих, темные волосы закрывают лицо. На левой руке не хватало мизинца, но помимо этого – ничего примечательного. Она ничего не говорила, ничего не делала.

И все же выделялась.

Вирэ поймала себя на том, что ее взгляд переместился на ноги женщины. Вот оно. Та слишком хорошо двигалась, безупречно выверяя каждый шаг, постоянно находясь в равновесии. Не просто боец, тех такому учили. Здесь было нечто природное. Она двигалась как хищник.

– Откуда эти? – спросила Вирэ, когда они приблизились.

– Отсюда, оттуда, отовсюду? – пожала плечами Элле, сверяясь с инфопластиной. – Записаны просто как «разное». Мы каждый час добираем новых. Все равно недостаточно.

Вирэ не ответила. В сущности, она практически не двигалась, только большой палец скользил по активатору цепной глефы.

И вдруг женщина посмотрела прямо на нее.

Ее глаза были темными и лишенными эмоций, их украшали красные рубцы. Те походили на племенные метки. Может быть, крысокожая? Их осталось уже мало, и большинство держалось поодаль от густонаселенных областей улья. Мгновение две женщины выдерживали взгляд друг друга, а затем пленница опустила голову. Однако Вирэ уже увидела достаточно.

Дождавшись, пока девушка пройдет, она наклонилась поближе к Элле.

– Вон та, – прошептала она. – Где мы ее нашли?

– Крысокожую? – отозвалась Элле, проследив за ее взглядом. – Без понятия. Мы побывали в таком количестве мест, что учет становится прерывистым. Я знаю цифры только потому, что веду подсчет по головам. А что?

– Мне не нравится, как она двигается.

– Нам надо что-то делать?

– Не можем себе позволить. Нам нужно как можно больше тел. Но я хочу, чтобы за ней наблюдали. Она двигается не как пленник. Она двигается как убийца.

Элле кивнула и повернула следом за процессией. Вирэ собралась к ней присоединиться, но напоследок бросила взгляд через плечо. Похоже, больше никого не было, только пыль от длинного шествия.

Но в миле оттуда, невидимая за пылевыми облаками, за их уходом наблюдала одинокая фигура в потрепанном пальто. Человек нахмурился, хотя выражение его лица и скрывал респиратор, и левой рукой рассеянно попытался зачесать на место скособочившийся ирокез.

– Вот так, просто продолжай идти, голову вниз, – пробормотал он. – Рано или поздно они ослабят бдительность. Это наш шанс. Тогда-то мы ее и заберем.

5

К тому моменту, когда Сол вошел в зал, Совет Света уже расселся, отсутствовал только лорд Адулатор. Большинство просматривало инфопланшеты или тихо беседовало. Лишь лорд Севериор был неподвижен и молчалив. Он восседал на конце посеребренного стола – на самом освещенном месте, купающемся в похищенном у шторма сиянии. Сол выставил свой фотовизор на максимальную фильтрацию, но ему было достаточно даже просто бросить взгляд на старика, чтобы ощутить тошноту.

Сидевший рядом с лордом Севериором дородный лорд Стульти^[10] еле втиснулся в свое кресло. Он выглядел нервозным и обильно потел, однако в этом не было ничего необычного. Ему досталась по наследству роль, которая выходила далеко за пределы его скудных способностей. Он редко подавал голос и делал это сугубо для того, чтобы подкрепить предложения лорда Севериора. Сол не знал точно, почему какой-нибудь из более молодых и амбициозных членов Гильдии не вынудил Стульти уйти в отставку. Подобные увольнения являлись частым способом продвижения внутри Гильдии, хотя настоящие клинки тоже были в ходу.

Сол наблюдал, как Стульти изучает свои записи, подергивая губами при чтении. Возможно, тот обладал скрытыми талантами и изображал кретина исключительно для прикрытия. Что было более вероятно – лорд Севериор прикрывал его в обмен на поддержку. По правде говоря, именно так и велось большинство дел в Гильдии: контракты и возможности предоставлялись на основе непотизма и закулисных сделок. Среди гильдийцев не было никого, кого Сол назвал бы своим другом. Большинство из них было сосредоточено на том, чтобы набить карманы взятками и откатами, не думая о последствиях. Его раздражала не их алчность – та являлась практически необходимым условием членства. Дело было в недоразвитом мышлении: украсть монету сегодня, не задумавшись о том, во сколько кредов это может обойтись завтра.

Он занял место на дальнем конце стола от лорда Севериора, между Импульсом, главным метеоротехником комплекса, и доктором Кауте. Старик кивнул; его глаза были скрыты визором.

Позади с шипением открылась дверь, и в комнату проскользнул лорд Адулатор, униженно извинявшийся за опоздание. Он уселся по правую руку от лорда Севериора, для которого приберег самый почтительный поклон. Севериор ответил кивком, а затем поднял руку, призывая к тишине.

– Свет Его Сковывает Всякую Тень, – произнес он, обращаясь к залу.

– Из Тьмы Поднимаемся Мы, – монотонно раздалось в ответ. Сол обнаружил, что шевелит губами в такт. Доктор Кауте не удосужился даже этим.

– Как всем вам известно, у нас есть насущное дело, – начал лорд Севериор. – Но сперва я хотел бы поблагодарить лорда Адулатора за столь усердный труд по приему наших гостей.

Он особо подчеркнул последнее слово, говоря так, будто отрыгивал испорченную трупную муку.

– Благодарю вас, лорд Севериор, – сказал лорд Адулатор. – Я знаю, многим из вас неприятно вторжение чужаков, равно как и мне. Могу лишь заверить вас, что шпионы Делаков заперты и под присмотром. Если они попытаются покинуть свои покои или получить доступ к каким-либо нашим системам, Разрядная Стража ответит применением оружия на поражение.

– Они не шпионы.

Все повернулись к Солу. Лорд Севериор улыбнулся.

– Вы желаете высказаться, Озаренный? – поинтересовался он.

– Лишь повторить, что они не шпионы, – ответил Сол, сохраняя ровную интонацию. – Я годами работал с этой группой. На сей раз их интересы – это наши интересы.

– Они из дома Делак, – отозвался Севериор. – Их ремесло – тайны, а единственная ценность – ложь. Все они шпионы, это вам скажет даже самый невежественный малолетка в самом выродившемся поселении подулья.

– Именно благодаря своему опыту они могут нам помочь.

– С чем именно помочь? – спросил Севериор, прищурив глаза. – Вы убедили совет дать им доступ, рассказывая басни о безупречной технологии наблюдения, вопреки моим опасениям. Я все еще не вижу, почему следует разрешать чужакам заходить на наш объект.

– На объект Хельмавра.

Это подал голос главный метеоротехник Импульс. Похоже, его самого удивило собственное вмешательство, и он изо всех сил постарался сложиться в кресле. Лорд Севериор мгновение глядел на него с выражением лица, которое могло бы разрезать алмаз.

– Само собой, право собственности над данным комплексом принадлежит лорду Хельмавру, – произнес он ледяным тоном. – Однако, будучи стражами, мы должны защищать его, и я не понимаю, как…

– Вы не понимаете, как что-либо здесь работает, – ответил Сол, яростно глядя на него. – Не считая главного метеоротехника Импульса, никто из вас не смог бы выкачать штормовой всплеск и не знает, как стабилизировать Иглу в период затишья. Вы вообще умеете работать дуговой сваркой? Предположу, что нет. Большинство из вас не в состоянии даже покидать станцию, поскольку в качестве какого-то бессмысленного знака преданности отказалось от работоспособного зрения. Вы считаете себя вершиной Меркатор Люкс, но для неусовершенствованных глаз вы всего лишь радикальная группа суеверных и ханжествующих фанатиков.

Комната затихла и замерла, за исключением Импульса, пытавшегося исчезнуть в своем кресле, и доктора Кауте, которому плохо удавалось скрыть насмешливую улыбку.

В конце концов, лорд Севериор заговорил:

– Лорд Сол, – сказал он. – Меркатор Люкс отвечает за продажу и распределение энергии по ульям. Мы образуем часть огромной сети, скрепляющей этот мир воедино. Эта функция не требует экспертных познаний в пайке проводов или очистке емкостей с охладителем. Такие задачи поручаются нашим уважаемым подчиненным вроде присутствующего здесь господина Импульса. Наше призвание – накапливать прибыль, и все гильдийцы, сидящие за этим столом, превосходно справляются с данной ролью.

Он поднял взгляд и обвел им стол, после чего свирепо уставился на Сола.

– Все, кроме вас, – произнес он. Его хрустальные глаза были яркими и холодными. – Должен ли я напомнить всем о бездарно проваленном контракте с Катталом? Вы снова не оправдали ожиданий. Кто получил тот контракт?

– Мне кажется, это был лорд Пьюрберн из Меркатор Пирос, – истово отозвался лорд Стульти.

– Благодарю вас, Стульти, – произнес Севериор и одарил просиявшего гильдийца постной улыбкой, после чего снова повернулся к Солу. – Похоже, у вас и впрямь не много успехов, верно? Всякий раз, как вы оказываетесь против него, кончается неудачей. Возможно, впрочем, вы почувствуете себя спокойнее, зная, что я не считаю это сознательными действиями с его стороны. Подозреваю, для него вы даже не сигнал на биосканере.

Сол яростно посмотрел на него. Нейронные контуры в руке запульсировали, на посеребренных линиях заплясали искры. Ему хотелось схватить Севериора за морщинистое горло и дать прочувствовать, каково это – обладать истинной силой: силой, приобретенной благодаря добытым с трудом знаниям и болезненным жертвам.

– Возможно, мне следует сосредоточиться на своих личных умениях, – сказал он. – Я встречусь с Делаками, оценю, можно ли внедрить их технологию в сеть, прослежу за установкой и откалибрую инфохранилища для компенсации возросшей активности. Тогда вы сможете сконцентрироваться на извлечении прибыли из моей работы.

Сол встал, и по улыбке Севериора понял, что это была ошибка. Однако отступить он не мог. Он уже дошел до двери, когда старик заговорил:

– Вы удивляете меня, Озаренный, – произнес он. – Мы даже не добрались до основной части.

– Я верю, что совет примет верное решение, – отозвался Сол, помедлив у двери и все еще стоя спиной к залу. – Я же сосредоточусь на наших гостях, учитывая, как вам из-за них некомфортно.

– Как любезно, – не унимался Севериор. – &#;Стало быть, вы не слышали, я полагаю?

– Не слышал о чем?

– Ну, о том, что повторно обнаружен Перикулус, – ответил Севериор. – В подулье снова нашли Запретный Самоцвет Города-Улья. Так много возможностей для тех, кто обладает подтвержденными достижениями. Ваш друг лорд Пьюрберн явно выглядит заинтересованным.

Сол замер.

– Один из этого совета мог бы попытаться заполучить контракт для Меркатор Люкс, – продолжил Севериор. – Я рассматривал на эту роль вас, принимая во внимание ваш опыт противодействия лорду Пьюрберну.

– Я…

– Но с другой стороны, весь ваш опыт – это неудачи. – Он улыбнулся. – Вы свободны, лорд Сол. Ступайте возиться с вашими игрушками.

Пиромантический Конклав двигался через подулье по спирали, словно жижа, закручивающаяся в сливном стоке. Охранники-Огарки вышагивали в безупречной согласованности, двигаясь по бокам от платформы, скользившей на слое жгучего синего огня. Однако, несмотря на свою извилистость, маршрут был не произвольным. Ведь они проходили по поселениям дома Кавдор, и шипящие люмены возвещали об их прибытии, неожиданно вспыхивая светом звезд.

По центру всегда располагалась Церковь Искупления, по краям дверей которой стояли жаровни, встречавшие появление Пьюрберна приветственным ревом. Поселенцы, уродливые и жалкие создания даже по меркам подулья, выходили взглянуть на шествие. Лорд Пьюрберн обращался к ним с проповедью, всякий раз рассказывая одну и ту же историю – что в подулье поднялся рай для грешников, известный как Перикулус, который уже стал пристанищем скверны. И что он, лорд Сайлас Пьюрберн, не может допустить, чтобы эта язва нагноилась. Что он, во имя Бога-Императора, спустится в эту мерзкую дыру и выжжет ее дочиста. Он не может просить их сопровождать его в этом паломничестве, ибо они повинуются своему Дому. Но если кто-то ощущает зов послужить во имя Него, если кто-то желает омыть себя искрой света Бога-Императора, то он с радостью их примет.

И так его ряды росли, верующие из Кавдора меняли дикость и убожество своих жизней на возможность сражаться в крестовом походе Бога-Императора. Он полагал, что это своего рода армия, хотя и не снабжал их ни довольствием, ни припасами. Впрочем, это не имело значения: крысы из дома Кавдор были искусны в собирании грибов и насекомых, а те, кто все-таки голодал, принимали это с бездумной истовостью мучеников.

Процессия прошла по огромным туннелям Капелей, и теперь он уже слышал, как они распевают псалмы о кровопролитии и праведной ненависти. Это изрядно раздражало, отвлекая его от изысканий. Ему удалось раздобыть на инфопланшет копию гримуаров и гобеленов из семейных хранилищ Пьюрбернов. Изображения сверкающих машинных узлов и огромных зубчатых стен, инкрустированных светящимися самоцветами, вызвали у него на губах нечастую улыбку, однако все это было еще до падения. Купол напоминал яйцо сточного крокодила: скорлупа, возможно, и пережила падение сквозь Улей Примус, но вот содержимое – совсем другое дело. Целые секции теперь могли оказаться утрачены, или, как минимум, недоступны.

Он вздохнул и положил инфопластину. Все без толку – ни на одной из схем не было того, что ему требовалось. Да он и сам точно не знал, что ищет: его предки, похоже, очень ценили поэтичность языка, а не предоставление внятных указаний. Они говорили о гидропоническом саду с цветущими экзотическими грибами; о блестящем металлическом сооружении, где находятся неведомые генетически сконструированные чудеса. Но что это, жилье? Лаборатория? Метафора? Это было неясно.

Внутри него зародилась искра злобы, но он затушил ее, будто свечу. Несомненно, запутанность была умышленной. Авантюру его семьи изо всех сил попытались замаскировать ритуалами и символами. Это вполне доказывала камера позади трона.

Вдалеке послышался рев пламени и какие-то приглушенные вопли. Его Пиромагир, до сих пор безмолвно стоявший рядом, вдруг резко ожил. Он был безлик, поскольку черты его лица скрывала металлическая маска, но все равно зашипел сквозь железную решетку на месте рта и вскинул руку с конфоркой. На конце высовывались язычки голодного пламени.

Пьюрберн мягко покачал головой, и Пиромагир беспрекословно отступил. Если дело потребует его внимания, об этом сообщат прочие стражи. Скорее всего, идиоты снова впали в религиозный пыл и решили восславить Бога-Императора, предав кого-то огню.

Он вернулся к своим записям, но не смог сосредоточиться, будучи не в силах отделаться от ощущения, что в фамильных архивах могло отыскаться еще что-нибудь: похороненный в альковах секрет, который дал бы ему ответы. Причина его единственной неудачи заключалась в зависимости от других.

Одна из свечей возле него заплевалась, израсходовав фитиль и воск. Без топлива пламя медленно усохло до размеров булавочного острия.

Но все-таки продолжало гореть.

Лорд Пьюрберн мгновение глядел на него, хмурясь, а затем протянул руку и затушил огонь пальцами. Он немного подержал фитиль, потом, наконец, выпустил его и еще один удар сердца пристально смотрел туда.

Дела ухудшались. Он уже какое-то время знал об этом, видел это в церковных жаровнях и щерящихся лицах прихожан. Даже он, несмотря на свою привычность, порой ощущал, как тлеющие угли ярости ищут зацепку в его разуме и душе. Ему всегда удавалось устоять, ведь его кровь была чиста, а ум остер, как закаленный клинок.

Но это усиливалось.

Когда-то он мог оставаться в поселении на протяжении лунного цикла, не опасаясь, что напряженность выйдет из-под его контроля. Теперь срок исчислялся днями. Скоро станет и того меньше. Пока что он всегда находил способы направить эту напряженность против своих врагов. Пока что.

Он медленно, преодолевая протест коленей, поднялся с трона и оглянулся через плечо на камеру, установленную на платформе и не имевшую ни двери, ни окон. Над ней продолжало пылать Вечное Пламя.

Оно потемнело, языки потускнели почти до лилового?

Он тряхнул головой. Суеверие, ловушка для слабых и невежественных. Без сомнения, цвет искажали люмены, освещавшие этот туннель. А может быть, в этой области воздух был загрязнен особенно обильно. На разбирательство с этой проблемой еще будет предостаточно времени. Перикулус даст ему необходимое, чтобы стабилизировать его мощь. Он выйдет оттуда сильнее. Они выйдут сильнее.

Он улыбнулся, вернув себе хорошее настроение.

Пока не увидел огонек свечи.

Тот снова пылал – ярче, чем когда-либо. Булавочное острие развернулось в крошечный пожар, не нуждавшийся ни в фитиле, ни в воске.

Пьюрберн припечатал его ногой, выдавливая жизнь. Повернулся к ближайшему стражу из числа Огарков, неотрывно глядевшему на отдаленный туннель.

– Набор окончен, – рявкнул он. – Скажи всем готовиться. Сегодня мы выступаем к Перикулусу.

6

В отличие от остального Ока, в покоях Сола было темно. Он вошел внутрь и потянулся к каналу ввода. Металлическая рукоятка была холодной на ощупь. Сол почувствовал, как энергия шторма заструилась по руке, вдыхая жизнь в помещение. Этого редко хватало на ночь; он с дрожью просыпался во мраке. Однако эта комната была его собственностью и запитывалась только тем, что он мог предоставить. Он не рассчитывал ни на кого.

Сол пересек помещение, не обращая внимания на незаправленную кровать. Вместо этого он подошел к педантично организованному верстаку и уселся возле наполовину готовой вокс-системы. Та выглядела нерабочей: от нее тянулись болтающиеся провода, главный приемник был снят и лежал на столе. Он взялся за вокс, положив пальцы на как будто произвольно выбранные точки корпуса. Сделал вдох и на мгновение позволил току протечь сквозь пальцы. Устройство заурчало и ожило.

Сол отрегулировал вокс, систематически подстраивая лимбы и каналы ввода и пытаясь пробиться через бушующий шторм. Он не лгал Делакам, не совсем. Вести связь сквозь электрические помехи было практически невозможно. Требовалось по-настоящему знать бурю, чувствовать ее приливы и отливы.

Экран вокса замерцал.

Какое-то время на нем была статика, но Сол сохранял терпение, проводя сигнал сквозь штормовой выброс. По мере его работы линии помех сливались, пока на экране не начала извиваться всего одна полоса. Он услышал голос: знакомый, но искаженный интерференцией:

– … прием… алло?

Пальцы Сола заплясали по дискам, проводя почти незаметную глазу подстройку. Полоса помех продолжала биться, будто мучимое болью животное, пока с экрана на него вдруг не уставилось лицо, зернистое и бесцветное. Впрочем, это не особо что-то меняло. Его собеседником был член Меркатор Паллидус, облаченный в мрачное одеяние полуночных тонов. Волосы были зачесаны от лица, улыбка блестела, словно отполированная кость.

Лорд Креденс Сорроу^[11], самопровозглашенный Гурман Почивших.

– Мой дорогой Темпес, – произнес он, откидываясь в кресле. – Я уже начал было терять надежду. Последний раз мне пришлось так долго ждать, когда мой контакт исчез тремя днями ранее. Однако, надо отдать ему должное, его труп все равно умудрился выглядеть более успокаивающе, чем вы.

– Я же говорил, что на установление связи потребуется время.

– Да, но вы всегда говорите нечто в этом роде. Я не обращаю внимания, – Сорроу пожал плечами. – В сущности, я уже вот-вот собирался отправиться в постель.

– Не рановато ли?

– О, дражайший Темпес, я сказал «в постель», а не «ко сну». Но я уверен, мои гости смогут поразвлечь себя еще немного, пока я к ним не присоединюсь. Как прошел ваш путь?

– Без происшествий.

– Вы всегда так разговорчивы.

– Мое время ограничено. Я просто хотел подтвердить, что груз в безопасности, а наши друзья прибыли с инструментами для извлечения. Надеюсь, все разрешится через день, или около того.

– Чудесно, – отозвался Сорроу. – Чем скорее, тем лучше. Меня нервирует, что я связан с этим бардаком.

– Ваши руки чисты.

– В самом деле? – поинтересовался Сорроу, изящно выгнув бровь. – Насколько я помню, тот «груз», о котором вы говорили, соскребли с горящей равнины в Спасении едва цеплявшимся за жизнь, и о том, что он уцелел, знали только мы двое, да еще один человек. Помните, что с ней случилось?

– Да.

– А вы помните, каково наказание за убийство другого гильдийца, Темпес?

– Она пыталась убить нас обоих. Я спас вам жизнь.

– А я вам. Я лишь советую быть осторожнее, иначе вы рискуете нас раскрыть. Я, например, предпочел бы положить этому делу конец.

– Как и я. Но в тот день что-то произошло. Мне нужно знать, что прячет Пьюрберн.

– Зачем? – нахмурился Сорроу. – Вы никогда не сможете с ним тягаться, неужели не понимаете? Бизнес строится на родстве и связях. Пьюрберны играли в эту игру тысячи лет. У них скрепленные клятвами контракты с половиной гильдий, где вам едва уделят время для разговора. Вас заботят лишь механизмы и… провода и всякое такое. – Он пренебрежительно махнул рукой и продолжил: – Лучше бы вам с ним подружиться. Он оценит человека с вашим опытом.

– Я скорее сгорю.

– Тогда оставьте его в покое, – произнес Сорроу, неожиданно посерьезнев. – Он совершенно безжалостен, и из противоборства с ним не выйдет ничего хорошего. Даже если вы найдете улики, что он испражняется на лик Бога-Императора, это ни на что не повлияет. У него слишком много власти, и он может утянуть за собой слишком многих.

– Я с этим не смирюсь.

– Ну что ж, ладно, проблема решена, – вздохнул Сорроу. – Я так понимаю, вы будете подавать встречную заявку на Перикулус?

– До вас дошли известия, что его нашли?

– О да. Все об этом только и говорят, – ответил Сорроу. – Судя по всему, на него набрела леди Уайрпас, но остается только гадать, что с ней потом произошло. Похоже, часть инфраструктуры до сих пор пригодна к использованию, и уже идет набор рабочих. Однако нужна энергия. Есть предположения, кто ее будет поставлять?

– Я уже слышал. Этот ублюдок.

– В его защиту, у семьи этого ублюдка был изначальный контракт. Полагаю, он все еще действителен.

– Это тот самый контракт, который закончился падением купола, обошедшимся в миллионы жизней и приведшим к обширным ульетрясениям?

– Вы не можете доказать, что это была их вина.

– Мне и не нужно, – пробормотал Сол. – Он действует по одной и той же схеме. Прибывает с фанфарами, на скорую руку собирает прометиевую магистраль, в то же время сгоняя всех неугодных и швыряя их в костер. Кажется, что все хорошо, пока он не уходит, и вдруг инфраструктура начинает разваливаться, а все должны полагаться на свечи. И все же его снова приглашают управлять местом, которое разрушила его семья, потому что кто-то задолжал ему услугу, или же подает заявку на контракт и надеется на содействие. Так и ведутся все дела в этой выгребной яме. Вот почему ничего не работает.

– Благородные настроения, – с улыбкой произнес Сорроу. – Однако я бы предположил, что их легче придерживаться, когда не имеешь таких связей и не обладаешь светскими манерами, чтобы их наладить.

– Никто больше не станет подавать заявку?

– Похоже, что нет, – ответил Сорроу. – Крупные игроки примечательным образом не проявили интереса. Вниз направилось множество банд и недовольных, однако большинство клановых домов и гильдий сохранили по данному вопросу необычное молчание.

– Стало быть, кто-то их уже подкупил, – отозвался Сол. – Вам известно, кто будет поставлять пайки? Этим рабочим нужно есть.

– Откуда мне знать, да и зачем? – Сорроу вздрогнул. – Я поставляю деликатесы разборчивым клиентам, а не кидаю трупную муку лопатами в не стоящие упоминания рты.

– Вы имеете в виду рабов?

– Да, их. – Сорроу передернуло. – И на этой неприятной ноте я пожелаю вам хорошего вечера. У меня все еще есть гости, требующие внимания, и званый ужин, который я не пропущу за все богатства Хельмавра. Удачи вам, друг мой. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

– Благодарю вас, – ответил Сол, и экран погас. Он откинулся на стуле, опустив взгляд на верстак и обдумывая слова Сорроу. Лорд Пьюрберн подаст единственную заявку на Перикулус. Знал ли Совет Света? Они намеревались его удивить?

Он нахмурился: его взгляд задержался на дуговом паяльнике. Тот откатился на край стола.

Не там, где он его оставил.

– Вам не следует тут находиться, – произнес он.

Последовала пауза. Затем в поле зрения выступила Ангвис. На ней не было плаща – возможно, тот показался слишком сковывающим движения для подобного шпионажа. Обнаженные руки были бледными, как дым.

– Впечатляет, Сол.

– Я знаю свой верстак. Было неразумно его трогать. Что вы тут делаете?

Она ответила полуулыбкой.

– Если бы я сказала, что это попытка соблазнить, вы бы мне поверили?

– Нет. А если бы я сказал кому-то, что вы были в моей комнате, то всю группу бы казнили.

– Полагаю, это хорошо, что мы доверяем друг другу, – сказала она, положив руку на спинку его стула. – Интересное приспособление. Мне казалось, вы сказали, что с внешним миром невозможно связаться?

– Не невозможно. Я сказал лишь, что нас не подслушают, и так оно и есть.

– Значит, только вы можете обойти систему безопасности?

– Только я. Вы поэтому здесь?

– Я хотела поговорить с вами про Перикулус, – произнесла она. – Но похоже, вести уже дошли до вас?

– И до вас, – ответил Сол, прищурившись. – Когда вы услышали?

– У меня есть уши за пределами этих стен. Они сообщают мне обо всяком.

– У вашего Дома есть здесь интересы?

– До падения у нас была там небольшая явка. Однако нас сильнее заботит его повторное обнаружение. Оно может оказать дестабилизирующий эффект на некоторые другие наши операции.

– В прошлый раз он определенно дестабилизировал улей, – отозвался Сол. – Согласно легендам, ульетрясение было настолько разрушительным, что семейство Хельмавр задумалось, не переехать ли на какое-то время.

– Так говорят.

– Полагаю, у Дома Секретов нет никаких идей, что могло стать причиной?

– Я не смогла бы сказать, – ответила Ангвис. Он уставился на нее, надеясь увидеть зацепку: подергиванье брови или сложенные руки. Однако в ответ она поглядела прямо на него, и на ее лице была все та же половинчатая улыбка, а голос приобрел свою обычную слегка насмешливую интонацию.

– И все же, – продолжила она, – возможно, будет разумнее всего завершить наше дело здесь и как можно скорее вернуться в улей. Вновь обнаруженный купол – слишком соблазнительный трофей. Обитатели подулья стянутся к нему, чтобы награбить затерянных сокровищ. Будет конфликт. Будет смерть.

– Тогда, возможно, благоразумно держаться в стороне.

Всего на миг ему показалось, что маска сдвинулась, и под тщательно сработанным фасадом он заметил намек на тревогу.

– Говорят, под ульем есть погребенные секреты, – произнесла Ангвис. – Будет лучше, если они так и останутся погребенными.

– Я думал, секреты – ваше ремесло?

– Так и есть. Но для моего ремесла необходимо, чтобы улей продолжал стоять.

7

Лорд Креденс Сорроу промокнул уголок рта шелковистой салфеткой. Та была изысканно мягкой, ее волокна принудительно извлекли из прядильных желез паука-шара. Рискованное занятие: эти арахниды могли достигать нескольких футов в ширину и пристрастились к человеческой крови. Однако салфетки были восхитительным штрихом – не только роскошью, но, как подозревал Сорроу, еще и единственным элементом процедуры ужина, не импортированным из-за пределов планеты. «Оазис» являлся, вероятно, самым элитным рестораном в Улье Примус – по крайней мере, самым элитным из всех, что успел обнаружить Сорроу. Название проистекало от головокружительного набора деликатесов, привезенных со всей Галактики, однако также и из обстановки. На планете существовало мало мест, где можно было отужинать на балконе в окружении зелени, наблюдая за тем, как солнце садится в хрустально-чистые воды океана.

Пока официант очищал его тарелку, умелыми руками восстанавливая раскладку столовых приборов, Сорроу поднял бокал. Среди каскада пузырьков искрились лучи угасающего солнца. Пахло чудесно – по имевшимся у него надежным данным, аромат был неотличим от свежих цветов. Он сделал глоток. По вкусу «Золотой Токай» находился где-то между медом и жидким светом звезд. Он все еще не уверился до конца, что это подлинное вино с Кваддиса, но даже в случае подделки оно было потрясающим. Кроме того, если это был обман, значит владелец ресторана рисковал навлечь на себя гнев знатных Домов исключительно ради набивания карманов, и Сорроу должен был его за это уважать.

Его взгляд переместился на других ужинающих – аристократов и наиболее преуспевающих гильдийцев в роскошных одеяниях. Похоже, в этом сезоне в моде были перья: переливчатые головные уборы, украшающие полумаски, или же золотистые полу-плюмажи, заткнутые за отвороты. Он задумался, не улучшит ли его народ подобное добавление – быть может, кольцо из вороньих перьев вокруг воротника? Это будет дорого, но так со всем стоящим.

Он отхлебнул еще глоток, смакуя свое уединение. Ресторан был переполнен, но в нем стояла тишина: под каждым столом были незаметно пристроены микроглушители, гарантировавшие, что разговоры не разнесутся. Оркестровое трио тоже знало свое место, сладкозвучные тона никогда не выбивались на первый план, а создавали фон к трапезе – так же как великолепный закат и мягкий бриз, холодивший кожу. Сорроу был твердо убежден, что по-настоящему изысканной едой следует наслаждаться в одиночестве, не обременяя себя беседой или ожиданием.

Официант вернулся с главным блюдом. Рыба гетель, слегка отваренная в вине Эстуфагеми и сервированная с собственным яйцевым мешком в форме пюре. Один только запах уже опьянял, вызывая в памяти безмятежный океан далекого мира. Сорроу подавил желание немедленно наброситься на еду и вместо этого, пока официант заново наполнял его бокал, воспользовался моментом, чтобы прочувствовать атмосферу.

Панорама мигнула.

Это случилось всего на мгновение – голопроекторы не справлялись с передачей данных – но на эту секунду зелень и закат сменились флекс-сталью и бездушным светом блекнущих люменов. Большинство из ужинавших, похоже, этого не заметило, погрузившись в приватные разговоры. Однако для Сорроу этот миг прикончил все переживание.

Он вздохнул, прихлебывая вино. Чем больше он пил, тем меньше был уверен в его подлинности.

Может, пожаловаться? Потребовать компенсации? Никто другой в заведении не выглядел возмущенным. Возможно, такое было обычным делом, или же, скорее, они ели здесь так часто, что это не имело для них значения. Возможно, когда подобная роскошь окружает тебя регулярно, мерцающая голограмма столь же несущественна, как покосившаяся картина – тривиальная проблема, которую пусть решает кто-нибудь другой. Но он мог позволить себе снова отужинать в «Оазисе» только через несколько месяцев, и это если вообще сумеет зарезервировать место. В последний раз для этого потребовалось больше услуг, чем ему сейчас были должны.

Он попытался вернуться к мигу спокойствия, набрав на вилку гетеля. Хотя бы тот был превосходен, однако теперь ко всем ощущениям от ужина примешивалась горькая нота – каждый кусок как будто на шаг приближал его к окончанию трапезы и изгнанию из рая. Даже с учетом того, что рай являлся симуляцией, в нем все равно хотелось задержаться подольше.

– Добрый вечер, лорд Сорроу.

Он застыл, задержав вилку в дюйме от рта. Он узнал голос.

– Добрый вечер, лорд Инсулэ^[12], – ответил Сорроу, а его гость занял место напротив. Уже успел появиться официант с меню наготове, но лорд Инсулэ отослал его и налил себе бокал «Золотого Токая». Сорроу проследил, как жидкость стекает в бокал и попытался подсчитать, во сколько кредитов это ему обошлось. Инсулэ не удосужился оценить ни букет, ни цвет, залпом выпив большой глоток.

– Неплохо, – признал он, ставя бокал.

– Могу ли я уговорить вас на что-нибудь еще? – спросил Сорроу. – Может быть, антре? Или остаток моего главного блюда?

– Вы же знаете, что я скорее буду голодать, чем стану есть эту дрянь, – отозвался Инсулэ, многозначительно посмотрев на него. Сорроу пожал плечами и откусил еще кусочек гетеля. Его аппетит был изрядно подпорчен, но он постарался всем видом изобразить, будто наслаждается блюдом. Инсулэ уставился на него с плохо скрываемым отвращением.

– Не могу поверить, что вы тут едите, – произнес он. – Член Меркатор Паллидус ужинает пищей, импортированной из-за пределов планеты. Вы выставляете наше ремесло в дурном свете.

– Перед кем? – поинтересовался Сорроу, указывая на прочих ужинающих. – Думаете, эти люди питаются чем-то, помимо импортированной еды? Что они станут унижать себя нашими имитациями, полными трупной муки?

– Я вижу лорда Оксидена^[13], – ответил Инсулэ, кивнув в сторону аристократа с бочкообразной грудью, который, похоже, заливался хохотом. Голос было не слышно за пределами стола. – Он лояльный клиент.

– Да, но лорд Оксиден – живая реклама опасности скрещивания разных пород, – заметил Сорроу. – Говорят, его аппетиты не ограничиваются переработанной плотью мертвых. Слуги сменяются с тревожащей быстротой.

– У всех великих людей есть свои причуды, – произнес Инсулэ. – Я все еще хочу сказать, что член Гильдии Трупов подает дурной пример, когда набивает желудок импортной мерзостью. Что это вообще?

– Рыба гетель.

– Рыба? – переспросил Инсулэ, слегка поперхнувшись. – Люди их едят? Отвратительно.

– Мне необходимо дегустировать разнообразные вкусы, чтобы возвращаться с этим знанием на наши кухни. Вы пробовали мой синтетический гроксовый стейк? В Городе-Улье от него все без ума.

– Пробовал, и он мне не интересен. Вкус трупной муки практически не чувствуется.

– В этом как бы и суть, – ответил Сорроу. – Более зажиточным рабочим нравится иллюзия, что их вечерняя пища на самом деле не раздавленные человеческие останки и ульевые грибы, перемолотые в серую пасту.

– Некоторые люди не принимают мир таким, какой он есть. Это не моя проблема, – сказал Инсулэ, пожав плечами. – Питаться здесь, должно быть, дорого.

Несмотря на мягкий бриз, Сорроу вдруг стало тепло.

– Полагаю, да, – отозвался он ровным голосом, снова откусив рыбы. Жуя, он мог чем-то занять свой рот.

– Я удивлен, что вы можете себе это позволить, учитывая ваши долги.

– Я провожу выплаты, как положено.

– Еле-еле, – произнес Инсулэ с улыбкой, в которой не было ни теплоты, ни ободрения. – В прошлый полуцикл вы всего лишь кое-как выполнили квоты. Почти ушли в минус после того побоища в Спасении.

– Тела сгорели в пепел – не моя вина, что там мало что можно было собрать.

– Верно. И вы восполнили потери после происшествия в Сланцевом Городе, где вдруг погибли те бедолаги-рабочие.

– Утечка азота. Очень не повезло.

– Но не вам, ведь ваша бригада была почти на месте.

– Удача.

– Мне все же интересно, что ее вызвало, – продолжал Инсулэ. – Я слышал сплетню, будто в этом была замешана ваша добрая подруга Аврора Дрифт.

– Я тоже такое слышал.

– Как печально знать, что она скончалась.

– Она мертва? – Сорроу нахмурился, изображая удивление. – Насколько я слышал в последний раз, она с позором бежала в подулье.

– Но с тех пор никто ее не видел.

– Это подулье, в конце концов. Во всем этом есть какая-то суть?

– Есть, – ответил Инсулэ, опустошив свой бокал. – Вам представляется шанс выплатить ваш долг. Одна работа – и вы чисты.

Сорроу поднял голову, изучая компаньона по ужину. Инсулэ всегда был склонен раздувать собственные возможности. Вероятно, он считал, что успешно скрывает свое ликование. Сорроу видел, как оно просачивается из-под бесстрастного фасада.

– Я в долгу не перед вами, – сказал он. В животе нарастало муторное чувство. Поразительно, как всесторонне Инсулэ испортил ему прием пищи.

– Нет. Перед моей новой нанимательницей, – отозвался Инсулэ. – Теперь я работаю на леди Антропофу^[14].

Сорроу молчал.

– Леди Антропофа постановила, что вы будете ее посредником в Перикулусе. Лорд Пьюрберн из Меркатор Пирос смиренно попросил о помощи с поставкой необходимого пропитания для рабов из улья. Вы организуете ее в качестве части вашего долга.

– А если я предпочту нынешний способ выплат?

– Леди Антропофа сообщила мне, что этого не будет.

Он поднялся со стула, допивая остатки из бокала. Из тени возник официант с его одеянием.

– Вы отправляетесь поутру. – Инсулэ ухмыльнулся. – Пока же, надеюсь, вы насладитесь вашей трапезой.

У Вирэ чесался палец нажать на активатор цепной глефы. Это бы ничего не дало: сборщик пошлины находился где-то за рокритовой стеной, перекрывавшей туннель. Единственная дверь была сделана из усиленной пластали. Чтобы прожечь в ней дыру, понадобилась бы мелта-бомба.

– Дай нам пройти, – еще раз произнесла она.

– Уплатите сбор, – откликнулся голос. Он звучал крайне неприятно: мягко и влажно, словно из открытой раны. Возможно, дело было в проржавевшем вокс-коммуникаторе. Канал утопал в помехах, интерфейс внезапно то включался, то отключался.

– У меня сотни рабочих, набранных именем Хельмавра. Я не стану платить сбор за всех. Я заплачу единожды, сотню кредитов, если откроешь туннель и дашь нам пройти.

– Все платят сбор, – только и раздалось в ответ.

Вирэ обернулась к Элле, которая сосредоточенно глядела на вал рабов из улья, собиравшихся толпой позади них. Они шли уже несколько дней, каждый был снабжен ранцем с сухарями из трупной муки и споровой пастой. Несколько счастливчиков также несли спальники. Все вымотались, даже бойцы с арен. При всей их выучке, они готовились ненадолго взрываться в бою, а не тащиться через все подулье.

– Все на месте? – спросила она.

Элле пожала плечами.

– Похоже на то. Блок и Порез подгоняют замыкающих. У нас тут особо беглецов не будет. Куда они могут деться?

– Ага, – кивнула Вирэ, бросив взгляд на бегущую рядом сточную реку. Ну, возможно, «бегущую» – сильно сказано. Жижа двигалась едва ли со скоростью пешехода, хлюпая о рокритовые стенки. Она обладала достаточной выталкивающей силой, судя по течению и костям, время от времени выскакивавшим на поверхность. Однако Вирэ сомневалась, что многие в ее цепной бригаде рискнуть пересечь ее, а любой, кто каким-то образом добрался бы до дальнего края, вряд ли попал бы туда, сохранив прежнее число конечностей.

Ее взгляд метнулся влево. Там туннель изъела коррозия, металл был весь в ржавых дырах. Оттуда тянулись огромные кабели, каждый из которых покрывала грибная поросль. Имелись и просветы – некоторые достаточно крупные, чтобы прошел человек. Но пытаться прогнать ульевых рабов сквозь ползучий лес было бы безумием. При таком размере группы всегда существовал риск побега, однако ее сильнее заботили потери. В темноте могла скрываться всевозможная неприятная флора и фауна: гигантские пауки, парализующие милиазавры, спрятавшиеся хлысточерви. И это все были обычные опасности. Где-то в катакомбах вполне могла оказаться роща мозголиственниц, готовых превратить ее отряд в пускающих слюну лиственных зомби.

– Мы должны пройти, – произнесла она, глядя на приближающуюся колонну рабов. Любая задержка подрывала ее авторитет, и это создавало еще больший риск, чем туннели. Если подопечные поймут, как мало власти у нее на самом деле, и обратятся против них, то ее цепная глефа сможет собрать лишь небольшой урожай, а потом мотор заклинит, и ее завалят телами.

Элле нахмурилась, и ее левый глаз слегка задергался – когитатор прогонял варианты. Она моргнула и покачала головой.

– У нас нет ничего, что бы пробило столько рокрита. Во всяком случае, быстро.

– Хельмаврова задница, – сказала Вирэ. – Говорила же я тебе, что нужно прихватить мелта-бомб.

– Говорила, – отозвалась Элле. – Но еще вы хотели взять обогреватель, кошкометы, пару тяжелых стабберов, водяной конвектор, световые гранаты, ту статуэтку Бычьей Крови, которую держите на столе…

– Да, ладно, – вздохнула Вирэ, когда глаз Элле начал стекленеть: когитатор брал на себя извлечение памяти. – Но это бы все пригодилось.

– Может быть. Но это все нужно нести, а наши Кандальщики и бойцы и так нагружены своим снаряжением. В нынешней ситуации каждому рабочему выданы его собственные припасы. Если мы добавим больше дополнительной нагрузки, это замедлит наше продвижение, что потребует дополнительных припасов, что добавит еще нагрузки, что замедлит…

– Я поняла, – бросила Вирэ, прерывая когитаторный транс. – Все, что я хочу сказать: следовало настоять на мелта-бомбах. Это подулье, тут должны были попасться препятствия.

– &#;В регистрационных журналах, которые я нашла по этому пути, было указано, что он чист, – вздохнула Элле. – Простите.

– Я тебя не виню, – сказала Вирэ. – Мне почему-то сомнительно, что это официальный пункт сбора пошлин Гильдии Денег. Но я ненавижу оказываться в такой вот ловушке. Дайте мне оружие и врага, которого нужно убить, и я отыщу дорогу. А здесь? Угодив между немытой толпой и сточной рекой? Отсюда мне не пробиться.

– Тогда рискнем через лес кабельных лиан?

– Может и так, – произнесла Вирэ. – Наверное, мы могли бы отправить разведчика. Он, возможно, найдет относительно прямой путь. Или его съедят. В обоих случаях мы узнаем больше.

– Кого?

– Из этих парней? – поинтересовалась она, бросив взгляд на гладиаторов. – Сомневаюсь, что половина из них вообще пролезет в дыры. Нам следовало нанять следопыта – купольного вестового, крысокожего, или вроде того.

– У нас есть крысокожая.

– Не напоминай мне. – Вирэ прошлась взглядом по рабам. – Это как раз та ситуация, где она может доставить проблем. За ней кто-нибудь еще наблюдает?

– Крюгер, – ответила Элле, кивнув на обильно покрытого шрамами бойца. Тот привалился к рокриту и тяжело дышал, без сомнения утомившись от веса силового молота, установленного у него на правой руке.

– Ага, – сказала Вирэ. – Похоже, он весь внимание.

– Он сказал, от нее не было никаких проблем.

– Их никогда не бывает. Ровно до тех пор, пока тебе не перережут глотку.

– Может, это нам и сделать? – спросила Элле. – Поугрожать сборщику?

– Не уверена, что он понимает такое понятие. – Вирэ грохнула кулаком по вокс-коммуникатору. – Слушай, ты! У меня для тебя новое предложение: открой проход, и я не стану отрывать тебе ноги!

– Уплатите сбор! &#;

– Видишь? – поинтересовалась Вирэ. – Этот человек простую угрозу уяснить не может.

– Вы уверены, что это человек? – нахмурилась Элле. – Он, похоже, просто повторяет обрывки разговора. Может, там автоматика, например когитатор подключен к системе записи голоса?

– Это нам поможет?

– Полагаю, нет. Разве что открыть можно каким-то ключевым словом?

– Эй, там, – сказала Вирэ, продолжая прижимать кулак к коммуникатору. – Моей подруге вот кажется, что ты просто запись, но я так думаю: если бы кто и делал запись, то не выбрал бы голос, который звучит так, словно давится с полными легкими воды. Как считаешь?

– Уплатите сбор! – вот и весь ответ. Вирэ нахмурилась, пытаясь различить какую-нибудь перемену в интонации. Это было сложно; голос все так же звучал удивительно влажно.

– Хорошо, мы заплатим, – предприняла она попытку. – Все уплатят сбор. Сколько там?

Она ожидала все той же реакции, однако последовала пауза, словно находившийся по другую сторону вокса, кем бы он ни был, обдумывал ее слова.

– Да, – в конце концов, произнес он. – Мы возьмем плату, когда станет темно.

На сей раз его тон изменился. Он казался довольным. Или, быть может, взволнованным? Нет, не то слово. Не взволнованным. Скорее, предвкушающим. В нем слышался практически… голод.

Ее взгляд снова перескочил на сточную реку. В воде колыхалось так много костей.

– Так когда нам платить? – спросила Вирэ. У нее вдруг пересохло во рту.

– Скоро, – сказал голос. Радость в нем слышалась даже через потрескивающий коммуникатор. – Тьма грядет.

– Элле, – окликнула Вирэ, отступая от двери и снимая с цепной глефы ножны. – Ты говорила, что проводила проверки данных по этому пути? И там не было записей о препятствиях или помехах?

– Верно.

– А запись об успешном проходе была?

Элле нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

– Это исхоженный маршрут? – негромко продолжила Вирэ. Ее взгляд остановился на толпе ульевых рабов. Большинство из них сидело, ценя краткую передышку.

– Я… этим путем мало кто ходит, – проговорила Элле тихим голосом. – До Перикулуса было мало смысла. Даже теперь большинство выбирает дорогу подлиннее. Но у нас не было на это времени.

– Стало быть, записи о пункте сбора пошлины нет либо потому, что никто здесь не ходил, либо потому, что никто из выбравших этот путь не добрался до другого конца?

– Я…

– Тьма, – пробормотала Вирэ, и ее взгляд упал на тускнеющие люмены, освещавшие туннель. – Когда начинается ночной цикл?

– Никак не узнать, – отозвалась Элле, и тут один люмен мигнул и отключился. – На такой глубине многие проходы не синхронизированы с основным ульем.

– У меня такое чувство, будто я еще пожалею, что не взяла световые гранаты, – прошептала Вирэ, трижды постучав по личному вокс-коммуникатору. Получив этот сигнал, Кандальщики и бойцы с арен напряглись и рассредоточились вдоль колонны, двигаясь не спеша, чтобы не встревожить рабов. И все же она заметила, что некоторые подняли глаза на занявших позиции тюремщиков. Тут и там раздавались перешептывания. Это было рискованно, мятеж порой разрастался из самого безобидного действия.

Погас второй люмен. Потом третий, и по туннелю потянулись длинные тени.

– Всем быть начеку, – произнесла Вирэ, прижав палец к коммуникатору. – Не знаю, что именно, но что-то приближается. Включить наплечные фонари; у меня ощущение, что темнота нам здесь не друг. Рабов держать по центру. Что бы это ни было, ему придется пройти через нас.

Она проследила, как ее гладиаторы готовят свое оружие. Порез улыбался, возбужденно предвкушая битву – слишком молодой и глупый, чтобы понять опасность. Рядом с ним стоял Блок, державшийся более осторожно и сжимавший в руках массивную цепную глефу. Крюгер продолжал опираться на рокрит, подстраивая свой силовой молот.

Из темноты протянулось множество бледных пальцев, которые схватили его за лицо и руку, а затем уволокли в сумрак. Он даже не успел вскрикнуть.

Из теней появились новые бледные твари. Вирэ предостерегающе завопила, но наступила тьма, и они оказались повсюду.

8

Сол не отрывал взгляда от пациента. Не то, чтобы того было особо видно – тело покрывали трубки и провода, продлевавшие его существование, а почерневшая кожа была замотана марлей. Однако комната представляла собой бездушное место с лишенными украшений серыми пласталевыми стенами, и помимо пациента в ней имелся всего один интересный объект.

А Солу не хотелось на него смотреть.

Он не мог объяснить, почему это вызывало у него такой ужас. Он видел смерть всю свою жизнь. Но в темном предмете, установленном в углу помещения, было нечто особенное. Стоило лишь подумать о нем, как Солом овладевала тошнота. Даже повернувшись спиной, тот видел в пластали его отражение. Преломление искажало образ, и почему-то казалось, будто он глядит в ответ.

Безумие. Это инструмент допроса и не более того, а камера, где он размещается – просто ящик. Однако его форма что-то напоминала – виденную Солом в инфотеке Иглы картинку с планеты, где мертвых помещали в мавзолеи. Их хранили в сосудах, известных как саркофаги.

Вот на что была похожа камера. На саркофаг.

…Озаренный…

Сол дернулся от звука. Всего лишь шепот, но как будто одновременно доносившийся и сзади, и спереди. Он слышал такое уже не в первый раз, однако в комнате не было никого, кроме пациента и саркофага.

Он бросил взгляд на дверь. Снаружи стояли на посту двое Разрядных Стражей – якобы для его защиты, но скорее для того, чтобы вмешаться в тот момент, когда Совет Света почувствует, что их интересы под угрозой. Слышали ли они? Или же они и издавали этот звук – может, это попытка вывести его из равновесия? Это звучало больше похоже на идею Делаков. Более вероятным объяснением представлялось то, что из-за отсутствия сна он становился параноиком.

…Тени собираются, Озаренный…

Дверь отъехала в сторону. Вошла Ангвис, по бокам от которой следовали двое ее агентов. Прежде чем дверь закрылась, Сол мельком заметил Разрядных Стражей, стоявших на часах.

– Вы опоздали, – сказал Сол резче, чем намеревался. Он так и не научился мастерски скрывать свои чувства. Сорроу говорил, что это его самая очаровательная и невыносимая черта.

– Мои извинения, господин, – отозвалась Ангвис, насмешливо кланяясь. – Нам пришлось провести некоторую разведку.

– Нашли что-нибудь?

– Ну разумеется, – произнесла она. – Записывающие микроустройства, вокс-системы между панелями пластали. Даже несколько нанодронов средней сложности.

– Вы вывели их из строя?

– Нет, перенаправили и взломали. Они будут наслаждаться сфальсифицированным материалом, где мы обсуждаем интересно выглядящие, но совершенно бесполезные безделицы. Никогда не позволяйте шпиону узнать, что раскрыли его трюки. Гораздо лучше взять под контроль информацию, которую он получает.

– И это стало причиной задержки?

– Нет, это была легкая часть, – сказала она, бросив взгляд на одного из своих безмолвных сопровождающих. – Задержка вышла потому, что Сорок Семь был твердо убежден: ваши меры безопасности слишком примитивны, чтобы являться настоящими, и это, должно быть, уловка. Мы потратили еще пару часов, гоняясь за призраками. Прошу прощения, что переоценили компетентность вашего учреждения.

– Давайте просто отложим мелочные оскорбления и закончим с этим.

– Прекрасный подход, – произнесла она, и ее хорошее настроение вдруг пропало. – Но мы не двинемся дальше, пока вы не напомните мне основополагающие принципы.

– Все, что я слышу – чья-то правда, но величайшую ложь мы преподносим себе сами, – ответил Сол, бесстрастно цитируя строки.

– Какой прилежный ученик, – проговорила она. – Жаль, что вы пропали в этом торговом семействе. Из вас вышел бы почти что компетентный Делак.

Она ответила полуулыбкой, и ее пальцы скользнули под плащ, достав оттуда нечто, похожее на древний обруч для волос. Тот был черным и изготовленным из неизвестного Солу металла, однако в его облике угадывались отголоски стоявшего в углу комнаты саркофага.

– А это?.. – поинтересовался Сол, когда агенты Ангвис извлекли из-под плащей такие же приспособления.

– Благословенная тишина, – отозвалась она, надвигая обруч. – Ингибитор. Удерживает содержимое вашей головы там, где ему положено быть. В фигуральном и в буквальном смысле.

Она передала обруч Солу, и тот надел его на голову, скривившись, когда в висок впилась игла боли. Он вздрогнул.

– С вами все в порядке? – отреагировала Ангвис, наморщив здоровую сторону лица. – Возможно, проблема с калибровкой. Нам надо…

– Нет, я за оправу зацепился, – произнес он, игнорируя боль. – Просто… меня все это выбивает из колеи.

– Поделиться секретом? – спросила Ангвис, пока двое других агентов Делаков подошли к саркофагу.

– Он станет первым.

– Меня тоже выбивает.

Не было видно никакого запирающего механизма, но пальцы агентов ловко прошлись по скрытым линиям на вроде бы гладкой поверхности предмета, активируя генетические замки и био-считыватели. Дисплей, который до этого был то ли спрятан, то ли невидим, зажегся красным. Двое агентов отступили в сторону, уступая место лидеру.

– Сохраняйте спокойствие. Ему не попасть внутрь, – шепнула Ангвис, и Сол на мгновение удивился, к кому она обращается.

Ее палец прижался к последнему замку. Саркофаг разошелся, и его безликий экстерьер сменился сложной системой генераторов поля и стим-дозаторов. Все они окружали фигуру, которая висела в ящике, скрестив руки. Лица было не видно из-за огромного шлема, полностью накрывавшего голову.

– Добрый день, Господин Стежок, – произнесла Ангвис с едва заметной нерешительностью в голосе. – Пора просыпаться.

…освободите меня…

Теперь голос звучал тише, практически где-то на фоне, будто шипение сбоящего люмена. Однако когда он заговорил, Сол почувствовал, как обруч сжался, словно пытаясь проколоть ему виски. Поморщившись, он метнул взгляд на остальных, но Делаки, похоже, не испытывали подобных неудобств и были слишком заняты, чтобы заметить его боль. Ангвис проводила финальные настройки, остальные были готовы вмешаться.

Шлем сдвинулся, и Сол пожалел, что не отвел глаз.

Фигура беззвучно поднялась из саркофага и скользнула в комнату. Ее скрюченные ступни висели в нескольких дюймах над полом. Перекошенное тело скрывали темные одеяния, но оно явно атрофировалось. Белые как мел руки охватывали грудь, сгорбленные плечи находились на одном уровне с основанием черепа. Лысая голова была раздута, будто фурункул, растянутую кожу покрывали вены, которые извивались, словно голодные хлысточерви. Существо озирало комнату пустыми глазницами, приоткрыв рот в непроходящей оцепенелой улыбке. Его губы двигались, как будто что-то бормоча, но не издавали ни звука.

– Сохраняйте спокойствие, – прошептала Ангвис. – Мы укрыты от его зрения. Комната безопасна и изолирована. Ингибиторы работают, а у меня на случай необходимости подготовлен аварийный выключатель. Оно вас не слышит и не сможет заговорить, пока я не наделю его голосом.

Сол почти ее не слышал. В видении присутствовало что-то ужасающе притягательное. Однажды ему довелось видеть, как техник попал под случайный магнитный импульс. Тот висел в воздухе всего мгновение, а затем поле начало вытаскивать из него имплантаты. Сол мог бы отвернуться, закрыть глаза, но поймал себя на том, что зачарован вивисекцией кричащего человека. Это было нечто подобное, только хуже. Техник в агонии едва сознавал присутствие Сола. Но это чудовище глядело на него давно мертвыми глазами.

– Сол?

…разряд дернул, гром рванул; плоть и сталь, был и пропал…

– Сол?

Ангвис трогала его за руку.

– Сол? Вы должны дышать, – сказала она. – Его присутствие выводит из равновесия, но оно не может нам навредить.

Он сумел кивнуть, но обнаружил, что сверх этого мало что может сделать. Конечности будто бы как-то отключились.

– Это санкционированный шпионик, условный номер Тридцать Четыре Икс, – плавно продолжила она. – Я называю его Господин Стежок, поскольку при его создании была задействована довольно сложная хирургия. Господин Стежок делает свою работу. Он говорит нам все, что может услышать, мы это записываем, а потом убираем его обратно в ящик. Это необычный инструмент, но не более того. Ясно?

Он кивнул и наконец-то оторвал взгляд от шпионика. Сосредоточился на пациенте, заставляя себя поочередно изучать каждую перевязку и стим-инъектор. По сравнению с жуткой тварью, парившей позади, сожженная плоть и хирургические рубцы казались почти что приятным зрелищем. Ощущение было такое, будто что-то пытается вскрыть его душу. Сол не представлял, как Делаки могли это терпеть.

…слушай…

– Я включу звук, – произнесла Ангвис. – Оно расскажет нам то, что сумеет выцепить из окружающих разумов. К нам оно будет глухо, а учитывая близость к пациенту, можно надеяться, что оно сконцентрируется на нем. Но оно может подтянуть что-нибудь из любого места на станции, или сшить несколько фрагментов воедино. Пусть и будет казаться, что оно несет чушь, однако среди полу-лжи окажутся жемчужины истины.

– Что насчет моих Разрядных Стражей? Они защищены? – выдавил Сол, кивая в сторону двери. Слушать было тяжело.

Ангвис улыбнулась.

– Как мило, что вы считаете их своими стражами.

Вирэ махнула ревущей цепной глефой, которую держала обеими руками, и удар рассек множество бледных существ надвое. Она не делала ни одного лишнего движения, каждая атака перетекала в следующую, оружие вертелось вокруг ее тела, крутящиеся зубья жадно вгрызались в полупрозрачную плоть, освещенную наплечным фонарем.

Но она уставала, а они были повсюду – совершенно лишенные страха и движимые одним лишь голодом. Сквозь красную мглу кровавой жажды она увидела, что Элле падает, опрокинутая одной из тварей, а ее стаббер дает очередь в сторону шпиля. Развернувшись, Вирэ с воплем помчалась к подруге, но сквозь толпу тел было не пройти. Существа отдергивались, когда их задевал свет наплечного фонаря, и если бы потолочные люмены работали, то, возможно, еще оставался бы шанс. Однако в темноте у монстров было преимущество.

Один метнулся ей наперерез. Она мимоходом успела заметить приплюснутый нос и клыкастую пасть, а потом ее кулак врезался твари в лицо. Та упала, на миг оцепенев, пока Вирэ не вогнала ей в горло свой шипастый налокотник.

– Элле! – крикнула она, но голос затерялся. Ей показалось, что она видит девушку на полу, борющейся с бледным существом, которое разинуло пасть, обнажив клыки для смертельного удара. Вирэ было не успеть.

Потом произошло какое-то движение, и создание вдруг схватилось за глотку. Тень вздернула его вверх, и из-под него выкатилась Элле, прижавшаяся спиной к пункту сбора пошлины. На шее бьющейся твари появилась багряная черта, из раны закапала кровь. Потом голова резко дернулась вбок, и создание повалилось.

Приближались все новые.

– Элле! Сиди тихо! – велела Вирэ, кромсая надвигавшихся бледных тварей своим клинком на кровавые куски. – Будь со мной, девочка!

– Нам надо пройти! Надо открыть дверь! – послышался крик Элле, но это было невозможно. Туннель автоматически изолировался для предотвращения затопления или утечки газа. Без уже названного снаряжения не существовало способа проложить себе путь. Вирэ попыталась окликнуть девушку, но та ее не слышала, как будто адресуя свои вопли самой тьме.

Однако что-то пришло в движение.

Вирэ едва успела заметить это в прошедшем луче наплечного фонаря, но сквозь уродливую толпу как будто прошла тень, которая исчезла во мраке, откуда как раз возникли новые твари. Теперь было видно, что они бегут, низко пригнувшись, почти на четвереньках.

– Элле, держись за мной, – произнесла Вирэ, разрезая первую тварь напополам и протыкая вторую обратным взмахом. Но третья дотянулась до нее, миновала защиту, клыки щелкнули возле щеки. Она приложила существо лбом в нос, и неровная кромка шлема-короны вскрыла тому лицо. Однако в бедро впились клыки. Шипастый налокотник раскроил нападавшему голову, но их было слишком много, и ее утянули вниз.

Кулак Вирэ угодил по челюстям одной из тварей, но их когтистые пальцы уже рвали броню. Вот и конец – не на арене и не старухой в постели. Она надеялась на более славный финал, чем глотка недочеловека.

А затем тьму рассек свет: туннель позади нее медленно и со скрежетом открывался. Не много – полдюжины мерцающих умирающих люменов – но твари отпрянули, прикрывая безглазые лица руками. Некоторые уже слепо удирали назад сквозь лес кабельных лиан, но остальные либо попадали, либо незряче пошатывались в смятении.

– Прикончить их! – взревела Вирэ, вскакивая на ноги. – Не щадить никого!

9

Голос шпионика мерзко журчал, будто сточная вода; слова сливались в сплошной отвратительный поток. Сол скривился, а Ангвис повернула регулятор у себя на запястье, и темп речи существа замедлился.

– …Слава имени Его… вечно нет времени все починить… он не знает, что я жив…

Голос не стал менее мерзким, однако теперь он звучал безжизненно, механически – словно автоматизированный вокс-канал.

– И это все? – спросил Сол, поворачиваясь к Ангвис. – Как нам найти в этом смысл?

– Мы слушаем. Мы связываем. Мы узнаем.

– …Славься, свет… без толку, все без толку… Я мог бы дать ему знать…

– Это непохоже на воспоминания умирающего, – пробормотал Сол. Было сложно мыслить прямолинейно: голову будто заволокло смогом.

– Нет, – отозвалась она. – Думаю, оно подтягивает это со всей Иглы. Можно было бы усилить ингибиторы, но так оно станет менее восприимчиво и к объекту. Вы уверены, что он жив?

– Технически, да. Наш док полагает, что у него мог умереть мозг.

– Тогда, может быть, и считывать нечего? – пожала плечами Ангвис. – Возможно, нам следует заканчивать свои дела здесь.

– Нет, – отозвался Сол. – Я зашел слишком далеко. Нам нужно лишь взбодрить пациента на минуту. Все, что мне надо – его последние мгновения. Нужно узнать, как он умер.

– …бедный малыш Убель узнал не тот секрет…

– Я не могу одобрить участия третьих сторон. Ваш доктор…

– Нам не нужен Кауте, – ответил Сол, проталкиваясь мимо нее к медицинской системе. – Пациент в любом случае уже все равно что покойник. Если мы просто отключим болеутоляющие и накачаем его стимуляторами, это должно привести его в сознание, пусть хотя бы на секунду.

– Ему будет мучительно больно.

– Всего мгновение. Будь я на его месте, я бы заплатил такую цену ради мести тем, кто меня сжег.

– …свет отыскивает замки и проникает внутрь…

Он почувствовал на своем плече руку Ангвис.

– Сол, это деликатная операция. Спешка нам не друг.

– Просто держите своего зверя в клетке, – ответил Сол, не оборачиваясь. – Я могу это сделать. Скачок адреналина через три, две, одну.

Щелкнул переключатель, и пациента затрясло. Он дергался: коктейль стимуляторов заставлял ожить давно уже атрофировавшиеся мускулы. Возможно, он пытался закричать, но его гортань была слишком повреждена, и оттуда доносился лишь жалобный визг, будто крыса умирала в ловушке.

– Он в сознании, но био-показатели падают, – произнес Сол, когда на экране замигали красные огни. – Вам нужно…

Один из Делаков врезался в медицинскую установку, уронив Сола на пол. Он нетвердо поднялся на ноги и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой Делак кричит, а его тело скручивается, будто марионетка: руки оплетали торс, ноги выгнулись невозможным образом. Вопли резко прекратились, и агента сжало в шар из плоти диаметром в фут.

Шпионик улыбнулся делу своих рук, после чего бросил изломанного агента. Рядом с ним над землей висела Ангвис с раскинутыми руками. В левой она держала какое-то устройство – скорее всего, аварийный выключатель. Она надрывалась, пытаясь дотянуться большим пальцем до активатора, но существо удерживало ее&#; силой мысли. Сол смутно слышал, как бьется пациент. Должно быть, у того открылись раны, потому что в воздухе начало смердеть горелой плотью. Однако Сол не мог заговорить, не мог двинуться. Он был под контролем чудовища.

– Он все еще горит, – прошептало оно со своей застывшей улыбкой. – Он всегда будет гореть. Даже когда он присоединится к Авроре по ту сторону Ока, то будет гореть и там. Его плоть ныне огонь, а огонь – плоть. Но ей не сжечь Озаренного, ибо она есть пламя. Она станет свободна. И она поглотит все.

Теперь уже не просто пахло жженой плотью. Комнату заполнял дым. Сол ощущал жар позади, видел на стенах отражения пламени. Но он не мог пошевелиться.

Чары разрушил выстрел. Тот Делак, которого швырнули в медицинскую установку, успел подняться. Он выстрелил еще раз, но пуля превратилась в дым, испарившись, будто щепка, угодившая под луч мелты. Шпионик повернулся, теперь сосредоточив свой жуткий взгляд на стрелке, и Сол внезапно оказался свободен. Он слышал крики, звуки ломающихся конечностей, однако думать об этом не оставалось времени. У него не было ни огнестрельного оружия, ни ножа, но пока он мчался к существу, нейронные контуры на предплечье загудели, набирая в себя похищенную у шторма энергию.

Тварь почувствовала его и в последний момент обернулась. Из пустых глазниц с треском вырвался ореол лиловых молний. Она сосредоточилась на Соле, и тот ощутил, как его конечности цепенеют. Он споткнулся, замедляя ход; существо брало его под контроль.

Но не его руку. В пальцах пылала ярость молнии. Он сконцентрировался на этом чувстве и резким усилием воли схватил существо за горло.

Прикоснуться к нему было все равно что запустить пальцы в кошмар. Мысли заполонили неведомые ужасы – дымящиеся тела в море крови; пламя, сжигающее и тело, и душу; жуткие безглазые создания, изголодавшиеся по плоти.

Он вскрикнул и выпустил на волю все, что у него было.

По его руке проскочила молния. Кожа чудовища там, где он ее касался, загорелась . На его глазах голова существа раздулась еще сильнее, пока не лопнула, будто гнойный прыщ.

Потом все побелело, и больше он уже ничего не видел.

Выжившие забрали у мертвецов все полезные припасы и свалили тела в кучу возле входных ворот, чтобы сжечь. После кровопролития туннель был окрашен багряным, и Вирэ не знала точно, скольких они потеряли. Вполне могла быть и треть.

Бледных тварей сбрасывали в сточную реку, где их поглощала токсичная вода и таившиеся в ней неприятные создания. Беглый взгляд на одного из покойников подтвердил подозрения: их предки, вероятнее всего, были людьми, но что-то их преобразило. Судя по всему, у них отсутствовали настоящие глаза, ноздри расширялись, как у нетопыря-падальщика, а во рту имелся разношерстный комплект шероховатых зубов. Пальцы были скрючены, словно когти, а бледную плоть прикрывали лохмотья, стащенные с трупов убитых.

Вирэ отвернулась. Не имело значения, кто они. Ее заботили живые.

Элле она обнаружила по другую сторону от пункта сбора пошлины. Та пустым взглядом смотрела перед собой, обхватив колени. Вирэ присела рядом с ней, скривившись от боли в бедре, куда вонзила зубы одна из тварей. Она потянулась за своей плоской фляжкой, отхлебнула оттуда, а потом протянула ее девушке.

– «Бешеная змея». Это тебя поддержит, – сказала она. Элле протянула руку и сделала длинный глоток. Она никогда особо не налегала на выпивку, и Вирэ отчасти ожидала, что она поперхнется. Однако девушка пила так, словно это была ледяная вода в жаркий день.

– Не слишком много, – произнесла Вирэ. Забирая фляжку. – Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова.

– Я вас подвела. Я всех подвела.

– Ты не могла знать.

– Вы велели мне спланировать маршрут. Найти безопасный путь. Я думала, я нашла.

– Нет безопасных путей. Только не тут, внизу, – вздохнула Вирэ. – Ты сделала, что могла.

– Сколько мертвых?

– Не знаю. Когда отдохнешь, то, возможно, сумеешь подсчитать, как у нас дела.

Элле кивнула, но Вирэ не была уверена, какую часть сказанного она уясняет. Девушке уже случалось видеть смерть: в улье та являлась просто частью жизни. Однако в подулье все было по-другому, и от безумия и ужаса некоторые ломались. Ей хотелось уберечь Элле от такого. Не удалось.

– Как ты открыла двери? – спросила она, пытаясь разговорить девушку. Элле покачала головой.

– Это не я. Кто-то пробрался, нашел замок. Вон там.

Она ткнула большим пальцем за спину – на хибару, прикрученную болтами к выходу из туннеля ровно в том месте, где должна была находиться панель управления. Сработали ее убого, грубо приварив по местам защитные панели, но плотно загерметизировали, чтобы не проникал никакой свет. Дверь болталась на петлях.

Вирэ встала и медленно приблизилась, держа в руке цепную глефу. Хватило одного взгляда, чтоб понять, что оператор мертв: горло было перечеркнуто алой линией. В его облике просматривались отголоски тварей – бледная кожа, острые зубы – но он выглядел несколько ближе к человеку. На нем были надеты остатки бронежилета и рабочая спецовка, на пульте управления позади него висел старый стаббер. Похоже, ему не так и представилось шанса выхватить оружие – нападавший оказался слишком быстрым.

Снаружи Элле все так же сидела там, где ее оставила Вирэ.

– Элле? – произнесла та, положив руку девушке на плечо. – Элле, мне нужно, чтобы ты меня послушала. Кто нас спас? Кто пробрался через пещеры?

Девушка начала дрожать, ее глаза наполнились слезами. Она покачала головой.

– Не могу, – проговорила она. – Простите, я не могу…

– Я знаю, – сказала Вирэ, опускаясь рядом и игнорируя приступ боли в бедре. – Но эти существа мертвы или скрылись. Они нам не навредят.

– Нет. Не в том дело, – прошептала девушка. – Когда она его убила. Я даже не увидела, как. Крутанула руками, и оно вдруг уже умирает. Но я видела ее глаза, подкрашенные красным, будто она лила кровавые слезы. Вот только у нее был взгляд мертвеца. Бездушный, холодный, словно это все ерунда.

Она посмотрела на Вирэ, и у нее наконец-то потекли слезы.

– Что могло это сотворить? – проговорила она. – Что может заставить ничего не чувствовать перед лицом такого?

Вирэ не ответила. Вместо этого она обернулась к толпе рабов, поочередно оглядывая каждого. Тяжелое испытание оставило след на всех, навеки изменив их за несколько кровавых мгновений. Тут и там попадались знакомые ей лица: старик как-то выжил, равно как и плачущая девчонка с Последней Остановки, но все это были не те, кого она искала. Нет, крысокожая нашлась: волокла к стоку последнюю из тварей. Когда она повернулась обратно, Вирэ мельком разглядела ее лицо. Оно было перемазано кровью и грязью, видимо после путешествия по туннелю, но в ее глазах, обрамленных этими алыми надрезами, не осталось ни следа неприятностей. Все такие же холодные. Все такие же черные, как пустота.

Словно ощутив ее пристальное внимание, крысокожая резко повернула голову. Она встретилась взглядом с Вирэ; выражение ее лица было непроницаемым. Затем другой рабочий споткнулся и перекрыл Вирэ линию обзора. Это длилось всего один удар сердца, но к тому моменту, как он распрямился, крысокожая уже исчезла.

Акт 2

1

Жжение.

Он чувствовал, как пламя гложет его тело, как пожар обдирает душу дочиста. Боль забирала мысли и память, пока он не перестал знать ни свое имя, ни куда он бежит. Единственное, что имело значение – спастись. Он мчался мимо почерневших фигур, корчившихся в овладевавшем ими огне. Часть его, та малая толика, что сомневалась в этом новом мире страдания, узнавала колышущиеся равнины пузырящейся смолы. Мир плоти и камня казался несущественным по сравнению с палящим светом.

Но он продолжал бежать, молотя руками, будто поршнями. Он не оглядывался, ведь поступи он так, пламя заберет его, как оно уже убило и друзей, и врагов. Если он отбежит достаточно далеко, то будет свободен. Он цеплялся за эту мантру даже когда кожа вспыхнула, душа почернела, и сгорело все, кроме боли и желания убежать от нее.

Повернув голову, он бросил мимолетный взгляд. Позади был только свет, исключая лишь человека, восседающего на паланкине. Одеяние того было кроваво-багряного цвета, лицо расплылось в насмешливой улыбке. Несмотря на свет, он не отбрасывал тени. Напротив, само зарево как будто облеклось в форму человека – словно призрак возник из пламени.

На его глазах все продолжало меняться – огни слились в пылающие люмены, а горящие фигуры теперь стали тенями, перебиравшими стим-инъекторы, которыми было утыкано его предплечье. Он попытался отмахнуться от них, рассказать о том, что видел, но конечности практически не реагировали, а вместо слов раздался гортанный крик. Постоянна была только боль, преследовавшая его между сменявшимися мирами и находившая даже в благословенные мгновения сладостного забытья.

Но бывали и моменты, когда все сбивалось, когда боль отступала и сквозь пламя он почти мог разглядеть образ медицинского блока, где приглушенными голосами переговаривались темные фигуры. Но даже хотя его правый глаз теперь был перебинтован, он видел гораздо больше, чем прежде. Сквозь все струился свет. Не похищенное у шторма свечение, или же огни его чистилища. В этом ино-свете мир представлялся таким, каким и должен был быть – все объединено одной энергией: Движущей Силой, которая вдыхает жизнь и в машины, и в людей.

Это было самое прекрасное и пугающее зрелище из всех, что он когда-либо знал. Ведь он увидел то, что пролегало за миром – словно свет струился из трещины в дверной раме. Ее ширины хватало ровно настолько, чтобы посулить манящий проблеск великолепного места по ту сторону. Ем отчаянно хотелось большего, однако некий инстинкт предостерегал его, что там только ужас и существа, которые не должны существовать. И все же он мучительно жаждал узнать, пусть даже видение лишит его последних остатков рассудка.

Дверь на ту сторону никуда не пропадала, окруженная рубцом ино-света. Теперь она открылась. Возможно, это и была лишь трещина, но она ширилась.

И ее уже было не закрыть обратно.

Когда служащий вошел в офис, паланит-капитан Отизм Канндис не обернулся. Юноше хватило ума не мешать ему, пусть даже казалось, будто он просто смотрит в забранное досками окно. Разумеется, командуй он настоящей участковой крепостью, а не разваливающимися руинами родом из другой эпохи, в его офисе была бы такая роскошь как дверь. Это мелочь, подумал он, затягиваясь палочкой лхо. Однако ему не хватало своей двери. Не хватало той небольшой преграды, которую она создавала бурлящему людскому потоку подулья, отделяя его маленькое царство от улья снаружи. Более же всего ему не хватало предоставляемой ею защиты от сквозняков – под формой на нем было три слоя одежды, но он все равно продолжал дрожать.

Служащий продолжал маячить на пороге офиса. Канндис слышал, как тот шелестит бумагами, видимо гадая, заметил ли паланит-капитан его появление. Однако он не реагировал, получая удовольствие от дискомфорта юноши. Так и будет там стоять? Рискнет потревожить капитана? Или с позором ускользнет прочь? Кто знает, подумал Канддис, туша палочку лхо о подоконник и глядя сквозь усиленное стекло в темноту снаружи.

Перикулус. Падший Купол. Запретный Самоцвет.

Ему вспомнился его первый труп. Тогда он был еще зеленым новичком и до последнего момента не замечал тела, обмякшего в тени сточного слива. Он не понял, живое оно или мертвое, и выхватил пистолет, приказав телу лежать. Напарник расхохотался и зажег свой ручной люмен. При свете стало ясно, что он ошибся, ведь ничто настолько изорванное и окровавленное не могло бы остаться в живых.

С разрушенным куполом было так же. Жилые блоки продолжали стоять, хотя более пристальный осмотр показал, что большинство просело или осыпалось, обнажив железные балки, которые торчали из рокрита, словно переломанные кости. Мало какие из зданий хотя бы приближались по высоте к верхним горизонтам купола: последние этажи съехали или растрескались, а о состоянии нижних уровней оставалось только гадать. Их поглотил слой кремово-белых камешков, которые уже получили ободряющее название «костяная галька». Чем бы ни были эти обломки, они определенно добавляли лишнего риска. Он уже потерял одного патрульного из-за оползней, вызванных шальной крак-гранатой.

Возможно, при наличии видимости все бы проходило безопаснее, однако энергетические распределители, которые снабжали обваливающиеся руины, либо бездействовали, либо были мертвы. В сумраке мерцало несколько переносных генераторов, напоминавших звезды в пустоте, но единственным постоянным источником света оставался город лачуг, раскинувшийся вокруг центра купола, где костяная галька вела себя более устойчиво. Группа Ван Сааров, возглавляемая графом Технусом, каким-то образом обеспечила нелегальную подачу энергии от одного из старинных безжизненных факторумов. Узнав об этом, гильдийцы, вне всякого сомнения, пришли бы в ярость, однако Канндис мало что мог тут поделать. Ему не хватало личного состава, чтобы рисковать идти на открытую конфронтацию – особенно когда на незаконный распределитель полагалось так много людей. Кроме того, ему требовалось, чтобы в участковой крепости продолжали гореть люмены и работали нагреватели, хотя даже с тем, что предоставил граф, все равно было холодно, особенно по ночам. По теплой постели он скучал даже сильнее, чем по двери.

Он покачал головой и отвернулся от окна. К своему удивлению, он увидел, что служащий до сих пор стоит на пороге офиса. Канндис относил юношу к породе ускользающих.

Служащий моргнул, а затем отвел глаза и с энтузиазмом принялся превосходно изображать человека, который ищет в стопке бумаг чрезвычайно конкретный документ. Канндис оглядел юношу, и его взгляд остановился на лацкане, где полагалось гордо красоваться опознавательному знаку. Однако там, разумеется, ничего не было. Хозяйственные поставки все еще задерживались. Их можно ожидать со дня на день, заверил его трескучий голос на том конце вокса. Это было неделю назад.

– Чего тебе? – рявкнул он. Служащий слегка напрягся, но не дрогнул. Это тоже было необычно. Канндис еще не решил, следует ли поощрить это качество, или же искоренить его.

– Мои извинения, паланит-капитан. – Служащий поклонился. – У меня пара неотложных дел, требующих вашего внимания.

– Где паланит-сержант Гендрокс?

– Я не… не уверен, сэр.

Дрыхнет в камерах, никакого сомнения. Канндис вздохнул. На операцию ему выделили действительно пестрое сборище отбросов департамента – всех салаг и балласт, которых с радостью лишились другие участки и наверняка предпочли бы, чтобы те не вернулись. Отряд тунеядцев и неудачников; одному Хельмавру ведомо, с чего его нагрузили командованием над ними.

– Ну ладно, – произнес он. – Докладывай.

– Я получил разведданные, указывающие на то, что в Перикулус зашла группировка дома Эшер. Банда, которая в разговорах известна как Кислотные Капли.

Канндис моргнул.

– Погоди, они? Вся банда?

– Именно, – сказал служащий, и Канндис тяжело опустился на стул. – Наши источники сообщают, что с Обрыва Кранка спустилось по меньшей мере двадцать бойцов.

– Двадцать. – Канндис присвистнул, кутая плечи в термальное одеяло. – Даже если мы вернем всех патрульных, то все равно будем в меньшинстве. И не останется никого, чтобы защищать участковую крепость или оберегать покой Хельмавра.

– Несомненно, сэр, однако похоже, что они направляются не к обитаемым секциям Перикулуса.

– Нет?

– Они тут не просто ради охоты за сокровищами, как остальные. Они расспрашивали о чем-то в северном районе.

– Ясно. – Канндис нахмурился. – О чем именно?

– Они держатся уклончиво. Возможно, доходы от незаконной деятельности? Фрагмент археотеха, спрятанный для безопасности хранения? – Служащий пожал плечами. – Честно говоря, сэр, я не думаю, что они точно знают. Гонятся за слухами.

– Отлично. – Канндис вздохнул, проводя рукой по редеющим волосам. – Одна из самых безжалостных шаек Эшеров, никогда не ощущавшая на себе правосудия Хельмавра, бродит в моей юрисдикции в поисках чего-то, что, может быть, и не существует. А если и существует, то они не знают, что это и где оно.

– Нет, сэр.

– Это предаварийная ситуация.

– Да, сэр.

Канндис бросил взгляд на служащего. Тому явно хотелось сказать еще что-то.

– Выкладывай, парень.

Клерк переступил с ноги на ногу.

– Это ерунда, сэр.

– Явно нет, иначе ты бы не выплясывал, будто тебе здорово приспичило, – сказал Канндис. – Просто говори, малец. Я слишком стар, чтобы заморачиваться тут с протоколом.

– Ну, сэр, я недавно подслушал, что группа Голиафов, известная как Полумертвые, поставила веху в старом игорном притоне.

– Я видел рапорт. – Канндис глянул на постоянно растущие кипы бумаг на столе. – Это обнаруженная зона у северного фасада?

– Да, сэр. Пока что найден всего один ведущий туда туннель. Полумертвые его заняли.

– Зарываются, будто клещ. Звучит в их стиле.

– Слухи предполагают, что у них есть припасы, и они намереваются оборудовать опорный пункт, а затем распространяться по прилегающим зонам.

– Так эти ублюдки и действуют, – вздохнул Канндис. – Укрепить безопасную зону, а потом рыть оттуда туннели. Именно так они и проникли настолько глубоко на территорию Кислотных Капель.

Произнося это, он нахмурился и запалил еще одну палочку лхо.

– Они на пару друг друга недолюбливают. – Он сделал длинную затяжку, выдохнул и встретился взглядом со служащим. – Скажи мне, всем ли известно, что Полумертвые захватили старое казино?

– Да, паланит-капитан.

– Есть теория, почему?

– Только перешептывания. Некоторые утверждают, будто они нашли хранилища казино. Но больше нелепых заявлений.

– Как всегда, – кивнул Канндис. – Что ж, писец?..

– Гладшив^[15], сэр.

– Гладшив? – переспросил Канндис, вскинув брови.

– Фамильное имя, сэр, – скованно отозвался служащий.

– Без разницы, – пожал плечами паланит-капитан. – Как думаешь, мог бы ты устроить так, чтобы эти слухи начали нашептывать, будто Полумертвые нашли в своем логове что-то малость поинтереснее? Воозможно, фрагмент забытого археотеха, или давно потерянный груз?

– Думаю, что да, сэр.

– Тогда лучше приступай. – Паланит-капитан улыбнулся. – Поглядим, сумеем ли мы заставить этих преступников сделать за нас нашу работу. Если одни устранят других, мы сможем арестовать выживших.

– Или, быть может, дело довел бы до конца кто-то другой, сэр? – предположил Гладшив. – В Моченой Дыре три ночи тому назад видели за выпивкой троих из Сплетенных. Насколько я помню, у них вражда и с Мертвыми, и с Каплями.

– И впрямь, – сказал Канндис, туша палочку лхо об стол. – Славно придумано, парень: пусть истребляют друг друга. Займись этим.

Взбодрившийся паланит-капитан потянулся за очередной палочкой лхо, а Гладшив с поклоном развернулся и двинулся к двери.

Однако на пороге офиса он замешкался.

– Сэр?

Канндис вздохнул.

– Ну что еще?

– Был еще один вопрос. Этим утром мы услышали по воксу, что к Перикулусу направляется представитель Гильдии Прометия.

Канндис застыл с зажигалкой наготове и торчащей в углу рта палочкой лхо.

– У этого гильдийца есть имя?

– Лорд Пьюрберн, сэр.

– Зубы Хельмавра, только не этот старый ублюдок. Он ожидает, что я буду блюсти закон без света и тепла? Мне пришлось выдать графу временное постановление по поводу получения централизованного энерогоснабжения. Без него мы бы замерзли. Он ведь наверняка поймет?

– Не могу сказать, сэр.

– Ну, посмотрим, как он справится, когда увидит, с чем мы имеем дело, – сказал Канндис. – Легко считать себя игроком, будучи наверху в улье, в окружении подхалимов. Поглядим, как у него пойдут дела здесь внизу, в одиночестве и без поддержки.

– Сэр, – пробормотал Гладшив, вперив глаза в укрепленное окно. – Не думаю, что он идет один.

Канндис нахмурился и проследил за взглядом служащего. Из восточного квартала приближалась вереница огней, направлявшихся прямиком к центру купола.

Их были сотни.

Однако даже парад жаровен и факелов шествия был лишь тенью в сравнении с голубоватым пламенем, двигавшимся во главе. Свет как будто пронзал сумрак и руины, и при его появлении притаившиеся в сумраке переносные генераторы начали пылать, словно умирающие звезды.

2

Доктор Кауте пристально смотрел на дисплей медсистемы, стоя спиной к Солу. Рядом с ним незряче таращился перед собой единственный медицинский сервитор Иглы, сероватые губы которого подергивались, словно он с кем-то разговаривал. Это была одна из десятка неполадок, одолевавших древнего киборга. Мелкие ошибки в программе и &#;физическом оборудовании, если верить техникам. Предполагалось, что нерассуждающие продукты сращивания человека с машиной фактически мертвы, и плоть является лишь биологическим компонентом более сложного устройства. Однако сейчас Солу сильнее, чем когда-либо, казалось, что в теле-марионетке задержался проблеск личности. Это выглядело практически так, будто машина пыталась закричать.

Сол ее понимал. Он тоже уже пытался закричать. Однако губы больше не работали, а голос звучал, словно шамканье стим-торчка. По крайней мере, боль притупилась: ее прогнала из конечностей новая смесь стимуляторов. Но ясность рассудка все так же ему не давалась, мысли влекло к пламени. Он продолжал бежать, чувствуя присутствие позади. Продолжал видеть зарево ино-света.

Доктор Кауте бросил на него взгляд. Видимо, он издал какой-то звук. Ненамеренно.

– Я вообще не понимаю, что передо мной, – со вздохом произнес старик. – Насколько я могу полагать, ваш мозг все еще работает, равно как и тело, по большей части. Но ваша нервная система поражена. Мой честный прогноз? Вы должны были уже умереть от синаптического шока. Или от ранения в висок.

Он щипчиками вынул из хирургической чаши фрагмент кости и протянул вперед, чтобы Сол смог увидеть его незабинтованным глазом. Осколок имел нездоровый вид, коллаген пожелтел и покрылся ямками.

– Когда мы это вытащили, я решил, что у вас раздроблен череп, – сказал доктор. – Как оказалось, это из головы кого-то другого. Попало в вас с такой силой, что в коробке образовалась трещина. Видите?

Сол мог лишь глядеть на него в ответ оставшимся глазом.

– Конечно, теперь увидеть должно быть сложнее, – произнес Кауте, – принимая во внимание, что ваш правый глаз сварился в глазнице. Полагаю, это не связано с травмой головы. Более вероятно, что вы, вопреки моим предупреждениям, решили воспользоваться этими нейронными контурами. Во имя Бога-Императора, ну почему вы не слушаетесь?

Его голос надламывался. Возможно, у Кауте в глазах стояли слезы, но их скрывал визор.

– Впрочем, вы сдержали слово и в процессе умертвили несчастного ублюдка, – продолжил Кауте. – Мне удалось мельком глянуть в его инфокарту. Похоже, вы ввели ему френзон, «убой», целый коктейль стимуляторов. Само собой, я смог взять это исключительно из инфокарты, поскольку его тело сгорело в пепел. Скажите, он отошел мирно?

Даже сумей Сол заговорить, у него не нашлось бы ответа.

– Что ж, возможно, ваши друзья смогут умереть без боли. Я сделаю, что получится.

Солу удалось застонать. Доктор Кауте вздохнул, и гнев отчасти пропал с его лица.

– Мне жаль, – произнес он. – Но вы же знали, как рискованно приглашать чужаков внутрь Иглы. Никто не верит их рассказу про экспериментальных следящих сервиторов, и их бесполезно удерживать ради компенсации. Дом Секретов будет попросту отрицать их существование, или же изобразит, что занимается переговорами, а сам тем временем станет строить план их освобождения. Или просто устранит их, чтобы нас позлить – кто знает этих ползучих ублюдков?

После этого он замолк. Сол попытался дотянуться до старого друга, но его рука лишь дернулась. Он чувствовал исходящую от доктора злость, но за ней были боль и надлом, окутывавшие того, будто погребальный саван.

– Ваших друзей казнят, – сказал Кауте. – Остается только вопрос, присоединитесь ли вы к ним.

Находясь в арьергарде процессии, лорд Пьюрберн наблюдал за рядами фанатиков и членов банд Кавдора, накатывающимися на недавно сооруженный городок из хибар. Их появление не осталось незамеченным – на том месте, которое здесь, похоже, сходило за главную площадь, скопилось разношерстное сборище банд и отбросов улья. Видимо, они намеревались устроить оборону, пока не осознали, какое количество людей им противостоит. Теперь большинство прикидывалось, будто занято мелкими делами, или же стремилось исчезнуть в тени осыпающихся жилых блоков.

Этого не будет. Ему требовалась аудитория.

Пока его платформа скользила через поселение, он бросил взгляд на своего слугу Пиромагира и трижды постучал себя указательным пальцем по запястью. Огромный киборг кивнул, с шипением выпустив пар из металлической решетки на месте рта, и поднял левую руку. Та была ампутирована ниже локтя, и предплечье заменяла дымящаяся конфорка, которая соединялась с баком, вживленным в верхнюю часть спины и плечи Пиромагира.

– Возвести о моем приходе, – прошептал Пьюрберн.

Из сопла вырвалась дуга пламени. Оно было нацелено вверх и выгорало над головами зевак, но пылало с яркостью, которая удивила даже лорда Пьюрберна. Со струи дождем падали капли горящего прометия, воспламенявшие крыши некоторых времянок. Неважно. Лорд Пьюрберн пожал плечами, когда обитатели отчаянно бросились сбивать огонь. Большая часть инфраструктуры в любом случае никуда не годилась. Что было важно – он привлек их внимание.

Теперь все смотрели на него, с ожиданием. Он не стал им потакать, вместо этого торжественно скользя между рядами разинувших рты простаков. С окраин стихийного поселения приближались и другие, привлеченные суматохой и фейерверком. Лорд Пьюрберн мысленно улыбнулся. Подулье поистине являлось чудом – оно порождало людей, чьей первой мыслью при виде жгучей струи пламени было бежать в ту сторону в надежде, что там можно стащить что-нибудь ценное.

И все же он не стал показывать, что обратил на них внимание, а направил свою платформу к центру городка, сопровождаемый прислужниками-Огарками. Там он остановился, давая возможность насладиться свечением Вечного Пламени, а его армия крестоносцев разошлась по всему трущобному поселку. Он слышал перешептывания. Кое-кто узнал его, или как минимум слышал рассказы. Прочие же узрели его силу только теперь, когда развешанные между строениями люмены как будто налились светом. Ибо в его присутствии тени исчезали.

Однако он все еще выжидал. Выжидал до тех пор, пока шепот не смолк, а любопытство и замешательство не сменились нарастающим беспокойством. Он знал, чего они боятся: намерен ли он устроить в Перикулусе свою ставку и собирается ли уничтожить их собственные? А если да, то можно ли его устранить? Должно быть, без брони и оружия он выглядел легкой добычей. Однако его приверженцы уже находились среди них, и никто не мог быть уверен, что за незнакомец стоит рядом – новоприбывший, или же последователь его учения? Выступить против него означало рискнуть получить нож в спину. Вот в чем заключалась подлинная власть – предложить другим нанести первый удар и заставить их покориться еще до того, как прозвучит хоть одно слово.

– Перикулус, – начал он, подняв голову и поочередно встречаясь взглядом с каждым из поселенцев, словно обращался персонально к тому. Каждый должен почувствовать, что его лицо изучено и занесено в память.

Он услышал выстрел. Пули он не увидел, пока та не развеялась облаком металлического пара в нескольких дюймах от его лица. Снайпер, вероятно, с верхних уровней. Он сделал жест рукой, и множество его последователей устремилось вверх по лестницам в поисках предполагаемого убийцы.

– Перикулус, – повторил Пьюрберн, и на сей раз в его голосе слышалось железо. – Когда-то сиявшая во тьме жемчужина, а ныне давно сгинувшая и позабытая древность. Уверен, именно потому большинство из вас и пришло сюда, рассчитывая стянуть что-то ценное из останков этого некогда великого купола.

Он позволил словам мгновение повисеть в воздухе, после чего продолжил:

– Разумеется, некоторые могут считать, что у них есть на это право – возможно, их Дом или семейство прежде имели здесь интересы. А кого-то, быть может, привлекли сюда фантастичные истории.

Он улыбнулся и покачал головой, словно не мог в это поверить. Затем его улыбка померкла, глаза полыхнули, и он обратился к все разраставшейся толпе:

– Легковерным я могу лишь соболезновать. Вы никогда не найдете того, что ищете. Тем же из вас, кто полагает, будто имеет в Перикулусе какую-то долю с прежних времен… я сочувствую.

Несколько удивленных лиц. Он снова сделал паузу, чтобы позволить аудитории впитать его слова и создать иллюзию, что слушатели самостоятельно приходят к выводам.

Он медленно поднялся со своего трона.

– Семья Пьюрберн некогда снабжала Перикулус энергией, – произнес он, повернувшись и глядя в Вечное Пламя. – Мои предки обеспечивали бесперебойную работу факторумов. Однако также они снабжали игорные притоны, лавки стимуляторов и рынки плоти. Их не заботило, с кем они ведут дела, лишь бы это приносило выгоду.

Он вздохнул и слегка съежился перед ними. Миг уязвимости – важный, чтобы добиться доверия.

– Я горжусь наследием своей семьи, – продолжил он. – Горжусь тем, что со времен Великого крестового похода мы хранили вверенный нам огонь Бога-Императора и несли этот свет в темные уголки. Однако в Перикулусе мы не справились. Здесь мы предпочли выгоду умеренности. Коль скоро грешили другие, а мы были лишь посредниками, мы не считали свои поступки безнравственными. Просто закрывали глаза на чужие слабости.

Он отвел глаза от пламени, и его взгляд упал на притихшую толпу.

– И Перикулус пал. И повсюду наступила тьма, – сказал он. – Существует множество рассказов о том, как это было, и все они, несомненно, содержат толику истины. Однако что бы ни произошло: технический сбой или же война между Домами, причиной был наш проступок в глазах Бога-Императора.

Запустив руку в свои одеяния, он извлек и развернул пожелтевший свиток, на котором стояла эмблема дома Хельмавр.

– Моя семья все еще держит контракт на права поставки энергии в Перикулус, – произнес он. – Не сомневайтесь, я осуществлю эти права. Прочих же, кто предъявляет притязания, прошу лишь представить их мне. Тем, чьи претензии легитимны, я воздам должное и знаю, что так же они воздадут и мне. Остальные из вас должны либо заверить в своей поддержке, либо поскорее удалиться. Перикулус восстанет из пепла. Он станет сильнее, чем когда-либо прежде. Но этот новый Перикулус будет служить воле Бога-Императора. Всякий, кто осмелится противиться, встретится с Его гневом.

Он бросил взгляд на Пиромагира. Немой слуга шаркающей походкой выступил вперед, поднимая руку с конфоркой. С дымящегося орудия все еще капал горящий прометий.

– Теперь занимайтесь своими делами, – тихо сказал Пьюрберн. Толпа рассеивалась, но он увидел, что к нему приближается фигура, облаченная в знакомый ему наряд дома Кавдор. Лицо скрывала щерящаяся маска. Сперва он решил, что это один из его крестоносцев и уже собирался велеть стражам убрать его, однако в том, как этот человек шел, присутствовало нечто особенное. Он не хромал ни умом, ни телом, поступь была уверенной, а взгляд – сосредоточенным. Во всяком случае, он привык к угрозам насилием, и они его не тревожили.

Подойдя, незваный гость поклонился и опустился на одно колено. Однако в нем чувствовалась напряженность, и, несмотря на его почтительность, Пьюрберн видел, что человек борется с нарастающей яростью.

– Ты можешь встать, – произнес Пьюрберн. Было сложно разобраться, что за человек под маской. Возможно, один из тех умных кавдорцев, которые знали, как ведется эта игра. Это могло оказаться проблемой. Но человек заговорил, и лорд Пьюрберн расслабился: никто бы не смог усомниться в слепой убежденности, звучавшей в его голосе.

– Лорд Пьюрберн, благодарение Богу-Императору за ваше появление. Я страшился, что мои молитвы останутся без ответа.

– Он всегда отвечает тем, кто служит Ему, – мягко отозвался Пьюрберн. – Скажи, с кем я говорю?

– Я Тритус^[16] Павший, из дома Кавдор.

– Ясно. И почему же столь благочестивый человек, как ты, обречен находиться в этом логове греха?

– Такие места – мое покаяние, милорд, – ответил Тритус. – Я не всегда видел свет. Но тан сказал мне, что я обрету искупление там, где темнее всего. Потому тьмы-то я и ищу.

– Тан?

– Тан Кавдора, милорд, – сказал человек, встретившись с ним взглядом. Налитые кровью глаза пылали яростью. – Владыка нашего Дома и по праву губернатор этой планеты.

Итак, он был безумен. Впрочем, это не имело значения, просто делало его орудием иного толка.

– Как долго ты пробыл здесь, Тритус?

– С момента находки: с тех пор, как леди Уайрпас вскрыла купол. Я видел, как она сломала печать, милорд. Видел, как она открыла врата в эту дыру.

– И где же леди Уайрпас сейчас?

– Сгинула, милорд. Несомненно, тьма забрала ее за грех любопытства, – прошептал Тритус с остекленевшим взглядом. – Тан поручил мне искать темные места, а здесь одна лишь тьма.

Пьюрберн мгновение пристально смотрел на него. Пальцы отстучали последовательность команд на панели управления, размещенной в подлокотнике трона. Платформа медленно опустилась на землю. Он сошел с нее, аккуратно взял Тритуса за руку и поднял на ноги.

– Тебе нет нужды падать ниц передо мной, – произнес он, глядя человеку в глаза. – Мы оба – Его слуги, оба – грешники перед Его светом.

Тритус медленно и нерешительно встал, словно ожидал подвоха.

– Милорд?

– Мне нужна твоя помощь, Тритус, – продолжил Пьюрберн. – Мне нужно знать, кто здесь находится, и чего они хотят. Мне нужно знать своих союзников и врагов; кто правит и кто жаждет получить энергию. Мне нужно знать инфраструктуру: что найдено и что уже точно утрачено. Мне нужно, чтобы ты отвел меня туда, где обитала леди Уайрпас. И мне нужны люди, верные Богу-Императору и его Вечному Пламени: люди готовые встретить смерть во имя Него.

– Я ждал этого всю жизнь, милорд. Я предоставлю все, что вам нужно.

– Я в долгу перед тобой, – кивнул Пьюрберн, и его взгляд переместился на примитивный распределитель в центре городка из времянок. – Но есть еще одна последняя вещь, которая нужна мне более всего. Мне нужно знать, кто осмелился врезаться в мои магистрали, чтобы красть свет Императора.

3

– Знаете, почему я вас терпел?

Сол слегка приоткрыл оставшийся глаз, но наградой ему стал лишь обжигающий свет. Он застонал и попытался подтянуть руку к лицу, зажмуривая глаз.

– А, мои извинения, лорд Сол. Я забываю, что вы еще не приняли свое наследие. Уменьшить освещение на сорок пять процентов.

Он узнал голос: едкую интонацию, злобу под личиной остроумия. Похоже, его удостоил своим визитом достопочтенный лорд Севериор.

– Дело в отношении, которое вас сдерживало, – продолжил Севериор, присаживаясь на кровать рядом с Солом и кладя руки на свой шоковый посох. – Мое семейство обитало на Фульгурмессис на протяжении поколений. Именно моего прапрадеда первым почтили Даром Просвещения, хирургически изменив его глаза, чтобы он по-настоящему ценил яркость.

Он посмотрел на Сола. В его хрустально-голубых глазах сиял позаимствованный свет.

– У вас, разумеется, истории нет, – двинулся дальше он. – Ни родословной, ни значимости. Ваша мать была техником низкого уровня, пораженным проклятием высокомерия. Неспособность принять свое место стоила этой несчастной женщине жизни. Из-за этого я вам сочувствую: с ее стороны было эгоистично ставить вас в такое положение.

Он похлопал Сола по ноге.

– И все же, – произнес он, – кризис порождает возможности. Вы как-то пережили молнию, что убила ее. Доктор Кауте вырезал вас из утробы, принес на палубу Иглы. Говорят, о ваших криках возвещал гром, и само небо плакало вместе с вами.

Он улыбнулся, и его лицо немного смягчилось.

– Само собой, они так говорят, – пробормотал он, почти потерявшись в раздумьях. – Так легенды и начинаются. По прошествии десяти лет техники, которым никогда не разрешался доступ на верхние уровни, все равно утверждают, будто были свидетелями всего произошедшего. Многие приукрашивают от себя. Кто-то однажды сказал мне, что вы вырвались из утробы в снопе света, а тело вашей матери в процессе этого сгорело дотла. Необычно. Но что еще более необычно: я готов поклясться, что он в это верил. Каким-то образом он обманывал сам себя, пока вера не взяла верх над памятью.

Он посмотрел на Сола.

– Должно быть, это тяжело для человека вроде вас – того, кто хочет упорядоченного и пронумерованного мира; кто одержим функцией, но забывает, что мы воспринимаем лишь форму. Вам следует усвоить этот урок от лорда Пьюрберна. Его сундуки полны не потому, что он утверждает, будто у него наиболее надежный канал поставок или наиболее эффективные методы добычи. Нет, он продает неземную искру Бога – как может любой честный торговец конкурировать с этим?

Он вздохнул и слегка поник. Невзирая ни на что, он оставался стариком, и Сол видел: он несет большое бремя.

– Какое-то время я думал, что вы и есть ответ, – произнес Севериор. – Озаренный, дитя, которому дал жизнь сам перма-шторм. Вы всегда имели склонность к электроалхимии, всегда постигали мелочи, так, как этого не мог я. Когда-то я полагал, что мы сможем как-нибудь это использовать, создать собственную легенду о мальчике, избранном бурей. Но вы были скороспелым, постоянно знали, как лучше, и зациклились на том, чтобы разбирать все на части, потому что считали, будто оно должно работать иначе.

Он печально покачал головой.

– Вот почему я вас терпел. Из-за того, что вы собой олицетворяли, из-за вашего потенциала. Но вот вы лежите тут – жертва одержимости доказать собственную праведность. Совсем как ваша мать. Лорда Пьюрберна теперь не победить. Мы уже приняли плату в обмен на то, что не стали препятствовать его последней авантюре. Если бы вы реализовали свой потенциал, стали ценной номинальной фигурой, тогда Гильдия Прометия, возможно, почувствовала бы, что должна предложить больше. Но вы промотали принадлежащее вам по праву рождения, пытаясь выжать еще несколько вольт из умирающей системы.

Он наклонился поближе, пока его нос не оказался в нескольких дюймах от Сола.

– Вам известно, что ось Фульгурмессис сместилась? – тихо проговорил он. – Это происходит очень медленно, за год сползание где-то на градус или около того. Но мере сдвига массы скорость наклона увеличивается. Пока вы возитесь с реле, я наблюдаю, как наше наследие падает с неба. Это займет время, быть может, сотню лет, но она упадет. Сеть окажется рассечена. Жатва закончится.

Сол попытался заговорить. Звуки продолжали коверкаться, но одному слову удалось пробиться.

– Чертежи? – Севериор улыбнулся. – Как будто в нынешнем состоянии вы способны чем-то помочь. Даже будь вы здоровы, не смогли бы этого остановить. Наше падение неизбежно, наш упадок неоспорим. Энтропия – естественный порядок вещей в этом мире. С ней нельзя бороться, можно лишь управлять и смягчать.

Он нетвердо поднялся, опираясь на шоковый посох, и его взгляд задержался на медицинской системе Сола. Он нахмурился, а затем его губы растянулись в злой улыбке.

– Если подумать, таким вы мне нравитесь больше, – произнес он. – Тихий, без этой надменности в глазах. Возможно, именно поэтому я и решил вас пожалеть, несмотря на этот провал с Делаками. Я надеюсь найти вам здесь место, Сол. Еще не знаю точно, какое именно, но я убежден, что мы можем обратить этот несчастный случай в часть вашей легенды. Может быть, ваша душа вознеслась к бурям, оставив тело в качестве реликвии. Мне нравится. Спустя годы паломники будут посещать ваше святилище, взыскуя покровительства. К тому моменту мы уже подсветим вам глаз; возможно, добавим несколько бионических компонентов, чтобы вы могли сидеть прямо и продекламировать пару псалмов. Слегка похоже на сервитора, только без дара забытия.

Он склонил голову, после чего повернулся и направился к двери. Там он помедлил, стоя к Солу спиной.

– Ваших скрытных друзей казнят электрошоком на рассвете, когда первые лучи коснутся солнечного преобразователя. Смерть будет не быстрой, но я посчитал, что вы можете оценить иронию. На этом я вас покину. Освещение, прирост до ста процентов на остаток дня. Дадим Солу время поразмыслить.

Он удалился, оставив Сола на милость слепящего света.

Пятеро человек, стоявших перед лордом Пьюрберном, были из типичной кавдорской породы: сгорбленные фигуры в перекроенном тряпье. Мало кто из них обладал полным комплектом пальцев, а полного комплекта зубов не было ни у кого. Отвратительные рты торчали из-под глумливых полумасок – ближайшего подобия украшений в их имуществе. Насколько понимал лорд Пьюрберн, они скрывали лица, чтобы спрятать свой позор и прегрешения. Если это и впрямь было так, он мог лишь признать их дело праведным, поскольку сомневался, что их настоящий облик мог принести что-либо помимо позора.

Он тоже носил собственную маску – благочестивое выражение лица, которое никогда не нарушалось его внутренним омерзением. Он торжественно оглядел каждого по очереди, словно взвешивая, чего они стоят. Всякий раз он на миг вглядывался в Вечное Пламя. Театральность была утомительна и не давала ему заняться дюжиной насущных дел. Однако он знал, как важно правильно подать себя. Каждому требовалось ощутить, что он прошел испытание – что его избрали как истинно достойного и сильного духом. Под заверениями в своей смиренности каждый осмеливался грезить, будто он особенный.

Когда все пятеро подверглись осмотру с его стороны, он склонил голову, словно молясь. Потом повернулся к ним и улыбнулся.

– Вечное Пламя Бога-Императора заглянуло в ваши сердца и узрело, что каждый из вас истинный служитель Его имени, – произнес он. Все люди поклонились и прочертили на груди символ аквилы.

– Вам выпало очистить Перикулус от негодяев, – сказал Пьюрберн, и появился Тритус, тащивший сундук с оружием. – Бог-Император с нами. Именем Его мы добьемся, чтобы падшие раскаялись, а еретики сгорели.

Часть третья. ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ

Глава 1

Новый проект «Ретродрома» — «В мире животных»!

Ты ещё не решил, к услугам каких проводников прибегнуть? Тут двух мнений быть не может — иди к нам!

Величайший прорыв за всю историю ретроскопии! Впервые — и только у нас — животные в качестве агентов-носителей твоего сознания! Такого ещё никто не делал!

Несовместимость восприятия мира у людей и животных больше не преграда. Мы решили эту проблему. Не медли ни минуты! Обращайся к нам прямо сейчас!

Прошлое уже не ограничено дальней временной зоной. Давно ли сверхдальняя зона была пределом мечтаний? Но теперь мы можем повести тебя ещё дальше!

Земля до появления на ней человека. Ты можешь увидеть её одним из первых! Что было до начала истории? Узнай сегодня!

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

— Шумный скандал вокруг так называемого «Общества самоубийц» начинает стихать, — с ноткой удовлетворения в голосе констатировал ведущий аналитической программы «Алитея сегодня». — Как и предполагалось, после короткого всплеска интереса в самых широких кругах, дальнейшее обсуждение проблемы стало уделом специалистов. Лидеры радикально настроенных группировок сделали всё возможное и невозможное, чтобы извлечь из ситуации максимальную выгоду, однако их усилия не увенчались успехом. Любители путешествий в прошлом могут спать спокойно — ретроскопы для свободного использования не запретят. Об этом сегодня заявил глава правительства Лери Беттани. Минутой позже вы сможете посмотреть запись его выступления, а пока я просто процитирую заключительную часть речи премьер-министра: «О сворачивании производства ретроскопов не может быть и речи, тем более — об их конфискации у населения. Отдельные факты якобы совершённых в прошлом преступлений — кстати, пока недостаточно подтверждённые доказательствами, — не должны повлиять на…»

Стейбус раздражённо дёрнул плечом. В последнее время он заметил за собой острое нежелание смотреть новости и вообще любые передачи в пси-режиме, довольствуясь аудиовизуальным форматом.

— И вы ещё будете уверять меня, что скандал заглох, — пробормотал он. — Если сам премьер-министр был вынужден высказаться… Скажите лучше — вы сделали всё, чтобы его заглушить.

Стейбус протянул руку к лежавшей на столе сигаре, но передумал и приказал ИРу переключить канал. Ему не повезло — он опять попал на новости:

— Его Величество Император высочайшим указом отклонил прошение Сестрорийской юридической ассоциации, пункты которого служили предметом горячих дискуссий в парламенте весь последний месяц. Напомним, что члены ассоциации, при поддержке минимально возможного большинства парламентариев, считали возможным приравнять агрессивное пси-воздействие по отношению к людям из прошлого к обычным преступлениям того же характера, совершённым в нашем времени. Когда стало ясно, что решающего перевеса в две трети голосов набрать не удастся, депутаты обратились напрямую к премьер-министру Лери Беттани, а тот предложил передать вопрос на рассмотрение в Высший имперский суд

— Ловкий ход! — с иронией заметил Стейбус. — Правительство свалило всю грязную работу на глубокочтимого монарха.

— …К сожалению, доктор исторических наук Стейбус Покс, приглашённый на нашу сегодняшнюю передачу, отказался от участия. Он никак не комментировал свой отказ, равно как и вердикт Его Величества, хотя, как мы знаем, являлся не только горячим сторонником проекта Сестрорийской юридической ассоциации, но и главным инициатором (если не сказать — виновником) невероятного ажиотажа, возникшего вокруг незначительных, на наш взгляд, прискорбных инцидентов, связанных с путешествиями во времени…

— Ну ещё бы я согласился участвовать в этой комедии, — буркнул Стейбус. — Не нужно было сообщать мне тему вашей передачи ещё до обнародования императорского указа. Это кое о чём свидетельствует… Перестарались.

Ведущий продолжал говорить, но Покс перестал слушать. Он прошёл на кухню, уже оттуда приказал ИРу вновь переключить канал и сделал на кухонном комбайне молочный коктейль с шоколадом.

— Вашей бабушке такие «незначительные прискорбные инциденты», — от души пожелал он в сторону гостиной. — И болтуны, вроде вас, просто не появились бы на свет.

— …Таким образом, после заявления премьер-министра и указа Императора, справедливо будет считать вопрос о дальнейшем свободном использовании ретроскопов исчерпанным.

— Да черти бы вас взяли, — искренне удивился Покс. — Везде одно и то же! Как же вы торопитесь всё похоронить!

— Другое дело — существование неформальных объединений, подобных Обществу самоубийц. Если собственно Общество к настоящему моменту можно считать полностью ликвидированным, так как не только его лидеры, но и все активные члены находятся в тюрьме…

— И этих тоже рано хороните, — возразил диктору Стейбус, выключая стереовизор. — пересажали две — три сотни дураков, и думаете, нам всем будет счастье?

Последние слова диктора совершенно испортили ему настроение и отбили аппетит. Коктейль он выпил без всякого удовольствия, вспоминая события недельной давности.

Когда связавшийся с ним полицейский инспектор сообщил о гибели Ская Вамиса, Покс даже не сразу понял, о чём тот говорит. Скай работал, жил и наслаждался жизнью столь радостно и интенсивно, что, казалось, не собирался умирать никогда; невольно в это начинали верить и все окружающие его люди. Но неделю назад двое неизвестных напали на Ская прямо в маленьком ресторанчике его родного квартала в жилом массиве Пенс, избили до полусмерти, на глазах у всех выволокли наружу и, раскачав, швырнули через ограждение прямо в средину транспортного потока. В крематории со Скаем прощались, не открывая гроб, — его тело буквально размазало по головному вагону скоростного состава Транслайна, шедшего на скорости триста километров в час.

Нападавшие скрылись с места происшествия за несколько секунд до прибытия полиции, а их слаженные действия наводили на мысль, что операция была тщательно спланирована. На самого Стейбуса уже было предпринято одно покушение, и полицейский инспектор, проводивший дознание, посоветовал ему приобрести оружие.

— Я не могу этого сделать, — ответил ему Покс, — поскольку всё ещё считаюсь условно осуждённым по решению суда за незаконное проникновение в жилище Рэйва Фареса и прочие противоправные действия. К тому же попытка… э-э, моего убийства на митинге в объединённом квартале массива Никси была просто смехотворной. И после того случая я больше не выступаю на митингах.

— Но нападение на вашего сослуживца не выглядит смешным, — возразил инспектор. — Если покушение на вас являлось делом рук психически неуравновешенного одиночки-ретроскописта, то здесь чувствуется рука профессионалов. Цель — не просто устранить человека, принявшего активное участие в деле ликвидации Общества самоубийц, не просто отомстить, но и запугать всех ваших последователей, доктор Покс. А их немало. Есть они и в полиции. Мы тоже люди. Вам не предъявят никаких обвинений, даже если вы купите пистолет сразу же по выходе из полицейского участка. Как понимаете, я говорю не сам от себя. Но в любом случае мне приказано передать вам, что условное обвинение будет снято ещё до конца недели. А решите воздержаться от приобретения оружия — наймите телохранителя.

— Я благодарен моим доброжелателям, кем бы они ни были, — искренне сказал Стейбус. — А также всем, кто меня поддерживает. Я и не ожидал, что их окажется так много. Надеюсь, мы выиграем.

И вправду, осуществляя свой памятный поход к Рэйву в Лессику, Покс не подозревал, что его действия будут иметь подобный общественный резонанс. Он бы удовольствовался и более слабым эффектом. За прошедшие с момента вторжения в квартиру Рэйва девяносто дней против него были выдвинуты самые разнообразные обвинения, в его адрес сыпались яростные проклятия и произносились немыслимые похвалы. Одни усердно делали из него героя, спасающего Империю от ретрозаразы (или прошлое от нечестивых граждан Империи — в зависимости от установок), другие столь же усердно втаптывали в грязь и самого Покса, и Институт сравнительной истории с Оллентайном во главе.

Три месяца все алитейские СМИ и «Глобал» в целом кипели призывами запретить Академию Времени как таковую, выставляя её организацией, стоящей на пути прогресса по освоению прошлого; конфисковать ретроскопы у населения и поставить любые исследования под строжайший контроль Коллегии Мастеров; отменить ратификацию договора по передаче хронотехнологий Союзу Джадо и планете-государству Сунгай; линчевать Покса и прочих противников этой ратификации; выловить и казнить без суда всех нелегалов и т.д., и т.д.

Стейбус обнаружил в себе незаурядный ораторский талант. Давно известные в широких кругах ретроскопистов-любителей истины в его устах приобретали совершенно другую окраску. Не довольствуясь возможностями «Глобала» и прочих средств массовой коммуникации, он использовал такой необычный и позабытый в современной Алитее приём, как публичные выступления в людных местах. И ко всему привычные, скептично настроенные столичные жители, лишившись спасительной перегородки в виде экрана стереовизора, который можно в любую минуту выключить, оказались совершенно беззащитны перед его красноречием.

Стоило Поксу зайти в любую общественную столовую или просто появиться на одном из уровней какого-нибудь объединённого квартала — вокруг него сразу же собиралась толпа. И он начинал — твёрдо, аргументировано, последовательно; иногда — вкрадчиво, иногда — эмоционально, умело доводя аудиторию до состояния предельного напряжения, почти экстаза. Он одинаково хорошо находил общий язык с обитателями мегабилдингов и служащими без категории. Он никогда не увиливал от ответов на неудобные вопросы. Лицом к лицу, глаза в глаза.

Нам надо в первую очередь пересмотреть не свои взгляды на прошлое, говорил он. Нам необходимо пересмотреть самих себя. Свои моральные принципы. Свою душу ревизии подвергнуть, если хотите. Аттракционы нелегалов — явление вторичное. Именно спрос рождает предложение.

Какой же мы порождаем спрос? Сколько путешественников отправляется сейчас в странствие, чтобы насладится величием только что ставшей доступной для наших глаз цивилизации Атлантиды? Один из десяти. А сколько — чтобы, совершив беглый осмотр достопримечательностей, увидеть сцену её гибели? Остальные девять. И, думаете, ради восстановления в своём сознании исторической памяти о сём великом и скорбном событии? Отнюдь. Но это ещё пустяки.

Вот тут у меня статистика, любезно предоставленная моими друзьями-нелегалами… Да-да, у меня есть друзья среди нелегалов, и я этого не стыжусь. У всех вас они есть тоже, но вы в этом никогда не признаетесь…. Пятнадцать процентов пользователей «Ретродрома» занимаются (почти исключительно) своеобразной формой секс-туризма. Думаете, на официальном «Кроносе» процент ниже? Да, ниже. Аж на полтора пункта! Цифры говорят сами за себя, как и тот факт, что от «Кроноса» я на свой запрос ответа не дождался, и вынужден получать статистические данные через четвёртые руки. Двадцать два и девятнадцать процентов пользователей обоих сайтов соответственно предпочитают батальные эпизоды и сцены насилия. На «Ретродроме» широко рекламируется возможность поучаствовать не только в поединках благородных рыцарей, но и в любой самой кровавой резне, а на «Кроносе» — нет. Но если с того и другого сайта можно свободно получить билет в первые ряды Колизея, где христиан заживо скармливали тиграм и львам, то какая разница? Дело-то не в рекламе…

Любителей глобальных катастроф на «Ретродроме» и «Кроносе» поровну — восемь процентов. Однако самую большую группу образуют всеядные любители острых ощущений. Сегодня они хотят заняться любовью с Бриджит Бардо, а завтра — застрелить какого-нибудь беднягу в револьверном поединке на Диком Западе; позавчера они сражались в рядах гладиаторских легионов Спартака, а третьего дня — сжигали еретиков на кострах святой инквизиции. Понятно — зачем ограничивать свои интересы какой-то одной темой? Поэтому число универсалов увеличивается с каждым днём за счёт всех остальных групп. Сейчас их сорок два процента на «Ретродроме», а на «Кроносе» даже на один процент больше.

Остаётся тринадцать процентов ретродромовцев и чуть больше — завсегдатаев «Кроноса», которым по душе мирные вещи, вроде созерцания нетронутой природы Земли, странствий во времена эпохи Великих географических открытий, религиозных паломничеств и, собственно, науки. Правда, сей факт не означает, что они никогда не заглядывают в боевые и эротические листы. Любители катастроф ведь тоже не прочь поглазеть на живого Будду. И — обратите внимание на эту цифру! — тринадцать. Она примечательна не потому, что число считается несчастливым. Просто тринадцать из ста — очень мало.

Но сейчас мы говорим не о мирных путешественниках и не об учёных. С ними всё более-менее в порядке. Мы говорим о девушке, которая вечером не прочь побывать в роли одной из жён Соломона, а утром начинает смену скромной служащей третьего уровня; о старике-инвалиде, который дополняет свой настоящий ужин из концентратов жареным павлином на виртуальном пиру в гостях у Лукулла; мы говорим о тех, кто на полном серьёзе пытается найти в прошлом Шерлока Холмса, чтобы сделать его своим агентом, а в реале носит полицейский мундир простого патрульного; кто в двадцатом веке прекрасно чувствует себя в теле совратителя малолетних, а утром идёт в одну из школ Сестрории учить детей.

Я сознательно привёл столь непохожие примеры. Некоторые из этих людей просто психически больны или не нашли себя в реальной жизни. Первых винить нельзя — их нужно лечить; вторым необходимо помочь. Но и остальные — вовсе не самые гадкие, развращённые и кровожадные среди всех граждан Империи. Просто им интересно. Они на диво легкомысленны. Они не понимают, что плохого в том, чтобы развлечься — каким угодно образом — ведь им кажется, что это всё не по-настоящему… Главное, чтобы было весело, приятно, необычно, забавно…

Тонет «Титаник» — это интересно. Особенно, если заранее знаешь, что окажешься в числе спасённых. Прожить самые любопытные моменты судьбы Карла Стюарта — это забавно, особенно если уверен, что выйдешь в своё время за секунду до того, как палач опустит топор, отрубая королю голову…

Гибнет в огне пожаров только что сметённый землетрясением Сан-Франциско — нам весело. Сципион Африканский разрушает Карфаген — нам очень весело, потому что мы не умрём ни при штурме города, ни после него, нас не продадут в рабство вместе с уцелевшими жителями. Мы просто посмотрим.

Можно договориться с другом и сразиться на шпагах в чужих телах. Потом встретиться в реальной жизни, сравнить ощущения, посмеяться. Нам всё сгодится. Чем необычнее, тем лучше! От самого возвышенного до самого низменного — лишь бы отвлекало от действительности. От героики до каннибализма — лишь бы что-нибудь новое и экзотичное, сулящее острые ощущения… Какая разница, ведь это всё не по-настоящему В действительности я так никогда не поступлю. И в прошлом так поступаю не я, а мой агент.

Но ведь отправляясь в иные времена, мы тоже имеем дело с действительностью. Действительностью прошлого.

Когда же у нас прояснится в голове?

Если человек в обычной жизни бережёт здоровье, проповедуя вегетарианство, а в прошлом ест людей — это совершенно не смешно. Если человек здесь, на Алитее, — прекрасный семьянин, а в прошлое отправляется затем, чтобы насиловать малолетних — это совсем не забавно, пусть он и делает такие вещи в чужом теле, сам не предпринимая ровным счётом ничего.

Потому, что — рано или поздно — у него может появиться искушение повторить кое-что из уже пережитого в реальности. Не говорите мне, что такое маловероятно. Давным-давно один мудрец сказал: «Человек живёт в мыслях». А свои мысли и воспоминания мы в прошлом не оставляем. Мы тащим их в настоящее.

Вам надо доказательств? Вот вам доказательства — не криминальная хроника, нет, хотя специалисты могли бы представить множество фактов и провести любопытные параллели между ростом производства ретроскопов и картиной трансформации современной преступности. Мои доказательства — это многочисленные программы для воздействия на психику, применяемые с целью заставить агентов делать то, что нам нравится. Нам уже мало действительных событий их жизни. Они кажутся нам «недостаточно активными». Так заставим их жить так, как им и в голову не пришло бы! Общество самоубийц, кстати, вовсе не самый худший пример…

После одного из выступлений с Поксом на связь вышел Блэкбэд. Он был краток:

— Слышал твою последнюю речь. Складно брешешь. Но разве ты не понимаешь, что напрасно надрываешься? Большинство твоих слушателей бешено аплодируют тебе… а через пять минут, в баре, после пары рюмочек они о тебе забыли. Пришли домой, поужинали, поскучали… И включили ретроскоп.

Стейбус так возмутился, что не нашёл сразу, что возразить. А подумав, и возражать не стал. День за днём он наблюдал за развитием событий, сравнивал, анализировал. И пришёл к выводу, что Блэк, по большому счёту, прав.

По мере того, как спровоцированный Поксом ретроскандал терял в глазах алитейцев прелесть новизны, накал дискуссий по наиболее важным вопросам слабел. Или сами дискуссии уходили в сторону и тонули в бесконечных мнениях, мнениях, мнениях… Эксперты-психологи, эксперты-социологи, эксперты чего угодно…

Конечно, никто не отрицает, что… Но в то же время, справедливости ради, нужно отметить…

Естественно, мы не собираемся спорить с необходимостью поставить заслон… Однако, если взглянуть с другой стороны…

Постепенно Покс перестал встречаться с представителями СМИ, а потом отказался от публичных выступлений в объединённых кварталах. И дело было совсем не в неудачном покушении на него. Просто он понял — дальше идти бесполезно. Он сказал всё, что хотел. Люди выслушали, повозмущались, предали публичной анафеме порочность современного общества. Кто-то пытался изменить себя. Большинство старались изменить окружающих. Остальные возвращались с митингов и, как говорил Блэкбэд, включали ретроскоп.

Правительство и бизнес-аристократия, которым скандал был невыгоден, активно пытались его замять. И общество, за исключением отдельных активистов, поддалось неожиданно легко. Стейбус и оглянуться не успел, как, образно говоря, остался с одними офицерами — но уже без армии.

…Нельзя не согласиться с тем, что моральный уровень отдельно взятых граждан оставляет желать лучшего, но…

…По мнению специалистов, сексуальная разрядка в прошлом зачастую помогает закомплексованным индивидам преодолеть…

…Участие в батальных эпизодах, бесспорно, полезно. Развлечения такого рода дают выход скрытой агрессии, что уменьшает вероятность её проявления в реальной жизни. Это своего рода катарсис; очищение психики, имеющее положительный эффект…

Да разве есть такая проблема, чтобы не нашлось эксперта, готового высказаться?

Так что в разговоре с полицейским инспектором Стейбус кривил душой. В победу он больше не верил. Оставалось радоваться достигнутому. По крайней мере, он заставил некоторых усомниться в правильности выбранного пути, а других — действовать. Последние в настоящее время уже прекрасно обходятся без него — та же Сестрорийская ассоциация юристов. Много ли, мало ли — что-нибудь да сделают и они, и другие… Но в конечном результате Покс не сомневался. Общество в целом не хочет всерьёз менять ни ситуацию, ни, тем паче, само себя. Именно поэтому поднятую им проблему просто утопили в бесконечной болтовне.

А нелегалы между тем открыли очередную рекламную компанию, выставив на продажу новейшую услугу — использование животных в качестве агентов, и Стейбус не думал, что это всего лишь шутка. Но если нет, то выходит, что вскоре путешественникам станет доступно всё прошлое Земли вплоть до мезозойской эры и ещё дальше — до зарождения на планете жизни. Впереди маячила новая перспектива — долгожданный выход за пределы сравнительно узкого временного канала, ограниченного историей одной только Земли, так как жизнь вообще, конечно, встречалась не только там. Чем это грозит, Стейбус не хотел даже гадать.

Может быть, стоит приобрести оружие, как советовал полицейский? На сегодняшний день тысячи людей всерьёз желают ему смерти, и десятки готовы предпринять практические действия по его устранению. Им невдомёк, что Стейбус Покс уже нейтрализован. Ядовитый зуб, которым он надеялся куснуть соотечественников, оказался безвреден ввиду наличия у них слишком толстого слоя подкожного жира. А вот серьёзные ребята сразу сообразили, что вся его деятельность не более страшна для них, чем праздничный фейерверк, иначе его давно устранили бы. Да, фейерверк — много шума и треска, но это безопасно. Даже весело.

Стейбус подошёл к окну и тупо уставился в него, не осознавая, что стекло стоит на двусторонней тонировке и через него видно так же хорошо, как сквозь крепостную стену шестиметровой толщины. Всё чаще столица по утрам оказывалась во власти тумана. Иногда он бывал настолько густым, что солнечные лучи не могли разогнать его до самого полудня, и Стейбус включал тонировку, чтобы не видеть мутное молоко, липнущее к стёклам, а отключать её часто забывал. Всё более заметны становились перепады дневной и ночной температур; в метеосводках нередко сообщалось о непривычных для жителей Сестрории двенадцати, десяти, а то и восьми градусах тепла ночью и ранним утром. Всё большей популярностью у посетителей столичных маркетов пользовались ветровки и лёгкие куртки, на которые теперь периодически возникал дефицит.

Может быть, перебраться в Дилойме, как он давно хотел? Поближе к любимому институту. Подальше от сумасшедшей столицы…

Может быть, совсем улететь с Алитеи? Куда-нибудь на одну из фермерских планет Гойи, за пятьдесят световых лет отсюда.

— Может быть, мне стоит застрелить тебя, пока ты никуда не уехал? — раздался голос позади.

Покс просто окаменел от неожиданности. Он не услышал, как в квартиру вошёл посторонний. Чужак проник внутрь несмотря на запертую дверь, охранную систему, и не потревожив чувство опасности самого Стейбуса, которое в последнее время обострилось необычайно.

— Лучше сделать это сейчас, пока ты без оружия, — сказал пришелец. — Я не люблю перестрелки. В них всегда есть элемент случайности.

Он не шутил. Покс не засёк момент его проникновения в квартиру, но теперь отчётливо ощущал себя взятым на мушку. Не оборачиваясь, Стейбус попытался прощупать сознание собеседника, но его внутренний взор упёрся в глухую преграду, и это был не защитный экран. Чувство было такое, как будто он протянул руку в темноту и пальцы наткнулись на каменную стену.

— Даже не пытайся, — посоветовал голос. — Я тебе не по зубам.

— Я думаю, ты не станешь убивать меня, иначе обошёлся бы без прелюдии, — сказал Стейбус поворачиваясь.

Перед ним стоял невысокий крепкий мужчина с большим пистолетом в руке. Скорее — старик с пистолетом, поскольку массивная круглая голова почти полностью поседела, но сила, чувствовавшаяся во всём существе пришельца, отбивала охоту считать его стариком. Оружие он держал уверенно, можно сказать — небрежно, однако твёрдо, готовый в любой момент выстрелить. И попасть.

— А ты не дурак, — протянул он. — Впрочем, мы такого и не предполагали.

— Кто вы? — спросил Стейбус.

— Какой ты быстрый. Завидую. Я вот еще не решил, предъявлять ли тебе визитную карточку.

Покс медленно прошёл мимо незнакомца и сел в кресло. По непонятной причине чужак его невероятно раздражал, и дело было не в том, что он проник в квартиру без разрешения и держал его на прицеле. Просто раздражал — и всё. Внешним видом, манерой держаться, своей непроницаемостью. И в то же время Стейбус сознавал, что этот человек опасен — как может быть опасна приготовившаяся к броску змея, когда ты не в силах защититься.

— Назовите хотя бы своё имя, — устало сказал он.

— Зови меня Измаил, — усмехнулся мужчина.

— Хорошо… господин Измаил, если ты пришёл не для того, чтобы меня застрелить, то зачем?

— Чтобы предупредить. Нам понравился бесплатный общественный спектакль, который ты устроил для всей Империи. Твоя попытка была обречена на провал, но любое действие, предпринятое с благородными целями и по достойным мотивам, заслуживает уважения. Ты уже, наверное, и сам понял, что дело не выгорело. Ретроскоп не запретят. Технологию продали лидийцам, и продадут-таки Союзу Джадо и в остальные миры Содружества. Единственным заслуживающим внимания результатом можно считать усиление влияния Коллегии Мастеров и согласие правительства на создание собственно хронополиции. Насколько я понял, единственной задачей новых подразделений будет контроль за путешественниками.

— Да, премьер обещал набрать десять тысяч сотрудников. Капля в море, конечно.

— Согласен. Проблему так не решить. Если в обычной жизни существуют лень, манкирование обязанностями, взяточничество и… э-э, неформальные отношения представителей власти и преступного мира, точно так же будет и на пространстве прошлого. Рано или поздно внутри хронополиции придётся создавать службу внутренних расследований. Такая уже есть в Коллегии. Это легко предсказуемо, и нас не интересует. Но твои проповеди также вдохновили на подвиги сотни героев-одиночек, начавших свою личную войну против ретроскопистов, успевших особенно много напакостить в прошлом, и не собирающихся останавливаться. С первого взгляда картина выглядит отрадно, поскольку любовь к добру с террористическим уклоном — это всё же любовь к добру. Однако их действия зачастую несут в себе больше опасности, чем поступки тех, кого они пытаются остановить.

— А при чём тут я? — спросил Покс.

— Ни при чём, если не считать того, что ты являешься их главным вдохновителем.

— Я не призывал к самодеятельности. Я…

— Ты с неё начал, ворвавшись в квартиру Рэйва. Не думай, что мы безоговорочно осуждаем подобные методы. Мы их сами применяем достаточно широко. Вопрос в том, насколько они оправданы в каждом конкретном случае. Не обижайся, но, несмотря на открывшиеся у тебя способности, ты просто котёнок, Стейбус. И ничего не умеешь. Что и доказал эпизод с мальчиком по имени Семён. Ты изменил прошлое гораздо глубже, чем это сделал бы Рэйв. Мы решили тебя простить…

— Как благородно с вашей стороны! — заметил Покс, не скрывая насмешки.

Незнакомец раздражал его всё больше. У Стейбуса появилось почти непреодолимое желание броситься на него и как следует набить морду, невзирая на его пистолет и преклонный возраст.

— Совсем не благородно, — сказал чужак. — Просто по-человечески. Но у тебя в отделе работает женщина, которая, при определённых обстоятельствах, способна напортачить больше, чем двадцать пять обществ самоубийц вместе взятых. Она настроена решительно, и вот-вот откроет боевые действия против всех без исключения путешественников в эпохе раннего христианства. Хуже всего то, что она мешает нам и рушит отлаженную, доказавшую свою эффективность систему. Поэтому…

— Да кто вы такие, чёрт возьми? — взревел Покс, поднимаясь с кресла, и вдруг остановился, поражённый внезапной догадкой. Лия… Чужак говорил про Лию. Она последнее время работала по ранним христианам. О ком ещё мог предупреждать его этот липовый Измаил?

— Её действия несут в себе непрогнозируемую степень риска, — спокойно продолжал мужчина, не обращая внимания на бурную реакцию собеседника. — Если она не остановится, нам придётся остановить её силой. Проще говоря — устранить от вмешательства в прошлое или… вообще устранить. Мы не желаем прибегать к крайним мерам, и надеемся…

Покс шагнул вперёд и, не обращая внимания на пистолет, схватил чужака за одежду и притянул к себе. Ему было уже всё равно, выстрелит старик или нет.

— Не смей трогать Лию, ты, мразь! — прошипел он прямо в лицо незнакомцу. Почувствовав дуло, крепко упёршееся ему в живот, он нашарил пистолет рукой и неожиданно легко вывернул его из руки своего противника.

Тот продолжал невозмутимо смотреть на Стейбуса, теперь — снизу вверх, поскольку был гораздо меньше ростом. С лёгким удивлением Покс недоверчиво оглядел отнятое оружие.

— Он что — не заряжен?

— Ещё как заряжен, — уверил незнакомец.

— Тогда что мне мешает застрелить тебя прямо сейчас? — Покс перехватил пистолет за рукоятку и приставил его к груди старика. — Незаконное проникновение в чужое жилище, — злорадно сказал он. — Прощай, Измаил. Можешь написать с того света письмо своим дружкам. Плевать я на вас хотел, а если тронете Лию, перестреляю вас всех. Понял?

— Так что ж не стреляешь? — спросил незнакомец. Вежливо. С любопытством даже.

— Ах, так?..

Стейбуса затопило неистовое бешенство, и он нажал на спуск. Одновременно что-то жёсткое и горячее врезалось ему в солнечное сплетение и прожгло насквозь, хотя незнакомец и пальцем не пошевелил. В глазах потемнело, и Покс безжизненно рухнул на пол.

Пришёл в себя он не скоро. С большим трудом поднялся на ноги, держась за край стола, попытался выпрямиться и согнулся от тупой ноющей боли вверху живота. Ощущение было такое, будто ему действительно крепко врезали в солнечное сплетение чем-то большим и твёрдым. Ломом, например. Или, скорее, куском монорельса. А в образовавшуюся дыру налили расплавленного свинца.

Поминутно хватаясь за стены и мебель, он осмотрел квартиру. Чужак исчез. Дверь закрыта. Записи камер не отмечали чужого присутствия за интересовавший Стейбуса промежуток времени. Или их почистили, или… внушили ему, чтобы он ничего не видел?

Он задал несколько вопросов домашнему ИРу, но тот ничем не смог помочь. Его память точно почистили.

Стейбус тяжело вздохнул и только тут заметил отлетевший в сторону пистолет. Чужак не забрал его, когда уходил.

Все патроны оказались на месте. Один в стволе, и предохранитель снят. Надо же, минуту назад я был готов поклясться, что выстрелил, подумал Покс. Жаль, не успел.

Он подобрал оружие и, списав серийный номер, хотел уже было связаться с полицией, когда увидел на столе пластиковую карточку, оставленную незнакомцем. Разрешение на ношение оружия. Номер соответствовал пистолету, который он держал в руке. Выписано на имя Стейбуса Покса, Старый Квартал, тридцать первый уровень, отдельный жилой модуль

Это оказалось чересчур. Стейбус откинулся на спинку кресла и нервно расхохотался, тут же скривившись от боли. Как сказал этот неприятный коренастый старец? Котёнок. Да нет, он не прав. Не котёнок — мышка. С ним, Стейбусом, играют, словно с мышкой, а он даже не знает, где находится кошка, сколько кошек всего, и…

Оборвав смех, он бросил пистолет поверх удостоверения и потянулся за обручем трансцессора. Надо связаться с Лией. Или лучше по обычной связи?

Лучше всего — в прошлом. Применим способ старины Агиляра и прочих наших друзей-нелегалов.

Он уже обдумывал варианты наиболее подходящих случаю хронокоординат, как сыграл сигнал вызова на трансцессоре. Покс одел обруч на голову.

— Отложи идею работать с ретроскопом в ближайшие дней семь-восемь, — сказал Блэкбэд. — После того подарка, который ты получил от своего сегодняшнего визитёра, это небезопасно. Сначала приди в себя.

— Блэк? С каких пор у нас в ходу трансцессоры? Тебе же обычная связь не нужна? Решил снизойти до уровня простого смертного?.. Ладно, я не спрашиваю тебя, откуда ты всё знаешь. Может, вы с ним заодно. Только скажи мне…

— Мы не заодно, — перебил Блэкбэд. — Скорее — наоборот. А откуда я о нём знаю — я тебе рассказывал. Я всегда всё знаю о тех, кто желает мне зла.

— Так вы конкуренты? Спасибо за добрую новость. Признания о ваших тёплых отношениях и полном взаимопонимании я не пережил бы.

— Прекрати ехидничать. Дело-то серьёзное. Ещё раз предупреждаю — не трогай ретроскоп. Если станет хуже, обратись к Агиляру. Оставишь сообщение на «Перекрёстке», и он тебя отправит в одну из наших клиник. Ну и — чтоб тебя окончательно утешить — мы с твоим посетителем не конкуренты, как ты выразился. Смертельные враги. Так-то вот. А с Лией поговори. Она собирается откусить ломоть, который не сможет проглотить. Подавится девочка, жалко — красивая. Почему ты до сих пор на неё внимания не обратил?

— Можешь объяснить, что происходит?

— Обойдёшься. Разбирайся сам, пора взрослеть. Правильно этот мужик тебе сказал — котёнок ты.

— Кто он такой на самом деле?

— Зови его Измаил, — усмехнулся Блэк.

— Чёрт бы вас всех побрал! — взвыл Покс, но Блэкбэд уже отключился.

Глава 2

Этих развлечений ещё не пробовал никто из твоих друзей! Стань первооткрывателем!

Любые животные в качестве агентов! Схватка первобытного человека с саблезубым тигром. Ты можешь оценить само зрелище и все сопутствующие ощущения прямо сейчас — как со стороны человека, так и со стороны тигра.

Подводный мир юрского периода! Такого вы и представить себе не могли! А также — теперь и всегда — подводный мир любой эпохи!

Земля — царство гигантских ящеров! Игуанодоны и аллозавры, диплодоки и велосирапторы! Бои и любовные игры тираннозавров. Незабываемо!

Обращайся к нам! Даже в давно известных временных зонах с нами будет интересно! Мир африканских животных глазами его обитателей. Бои слонов с носорогами. Что чувствует гепард, преследующий добычу? Схватка леопарда и крокодила — кто победит? Львы в период спаривания. Рекомендуем пробовать с осторожностью — иначе ты рискуешь забыть о женщинах и захочешь навсегда остаться львом. Мы пробовали — непередаваемо!

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

На следующий день Стейбус прилетел в Дилойме значительно раньше обычного, оставил свой икар на служебной стоянке и пешком прошёл до одной из двух ближайших к институту станций Транслайна.

Мысль перехватить Лию ещё до начала рабочего дня посетила его вечером. Покс, связавшись с главным ИРом института Пантеоном, уточнил адрес и без особого труда вычислил её маршрут из дома на работу. Теперь он занял такую позицию перед станцией, что Лия никак не смогла бы его миновать; и точно — пройдя через зал ожидания, девушка натолкнулась прямо на своего бывшего руководителя отдела.

— Предлагаю тебе сегодня опоздать на неопределённое время, — сказал Стейбус. — Есть разговор. Прогуляемся?

Лия выглядела удивлённой и обрадованной. Она была тайно влюблена в Покса с первого же дня в институте, что тщательно скрывала ото всех, хотя и без особого успеха. Дружеское, по-отечески заботливое обращение с его стороны девушку здорово обижало, поскольку лишало надежды на большее, а последнее время, с тех пор как Лия получила место ведущего исследователя, они и виделись редко. Впрочем, поглощённый общественной деятельностью, Покс теперь не слишком баловал вниманием и сотрудников собственного отдела, пуская всё на самотёк и надеясь на своего заместителя Рида.

Они свернули в сторону от общего потока пешеходов и вскоре оказались на одной из боковых аллей Центрального парка. Покс молчал, а Лия не решалась начать разговор, теряясь в догадках по поводу необычной встречи. Никогда он её никуда специально не приглашал. Никогда… Правда, она не слышала, чтобы Стейбус пригласил куда-нибудь и любую другую женщину. Даже самые отчаянные институтские кокетки давно потеряли надежду обратить на себя его внимание.

— Начну без предисловий, — сказал Стейбус. — И очень прошу тебя быть со мной откровенной. Вчера со мной на связь вышел человек, который на полном серьёзе собирается тебя убить, если ты не прекратишь делать то, что делаешь. Вот я и хочу спросить — чем ты сейчас занимаешься?

Лия открыла было рот, собираясь начать предложение обычными в таких случаях словами: «Простите… я не совсем понимаю…», — поскольку действительно не сразу поняла, но, взглянув Стейбусу в лицо, сообразила, что это будет лишним.

— Как он выглядел? — спросила она после долгого молчания. — Я имею в виду — тот человек, который с вами связался. Кто он такой?

С трудом удержавшись от искушения ответить: «Его зовут Измаил», — Покс легонько подтолкнул девушку в сторону, и они свернули направо — в самую глухую и непосещаемую часть парка.

— Очень энергичный старикан квадратного телосложения и с большой головой необычной формы, — начал описывать Стейбус. — Он ходит в чёрном и…

— Я его знаю, — перебила Лия. — Странно, что вы не догадались.

— Так просвети меня.

— Да это же Ленорн, бывший соратник Дендайма! Один из соавторов «Основ ретроскопии» и создателей ретроскопа.

— Не может быть. Я знаю Ленорна в лицо не хуже всякого другого. Рост и телосложение — да, но лицо… Голова?..

— Я думала, что вы всё про них знаете… Ленорн сделал пластическую операцию сразу после того, как второй раз вышел из тюрьмы, непосредственно перед тем, как уйти в подполье. Вэлл и Жордан как раз тогда бежали с каторги. Они же все подверглись гонениям за слишком активное противодействие официальной политике правительства. Все трое были вынуждены скрываться, и тут им предложил помощь миллиардер Фолди Шеппинг, более известный под псевдонимом Меценат.

— Основатель «Ретроскоп технолоджи»? — удивился Стейбус.

— Да, — подтвердила Лия. — Он разбогател на продаже ретроскопов, а потом неожиданно перешёл в лагерь противников их свободного применения. То ли он прочитал один из малоизвестных трудов Ленорна, написанный в соавторстве с Оллентайном, и резко изменил взгляды, то ли знаменитая троица намеренно обратила его в свою веру… Точно никто не знает. Меценат в то время пребывал в очень непростом положении, поскольку в среде алитейской бизнес-аристократии был нуворишем, выскочкой, поднявшимся на самый верх благодаря случаю и собственной смекалке, а не происхождению. Представители старой элиты сделали всё, чтобы отобрать у него «Ретроскоп технолоджи», а он, предчувствуя, что его в конце концов съедят, неожиданно сдался без боя и устранился от управления, сохранив за собой тридцать пять процентов акций. А потом и вовсе исчез неизвестно куда.

— Я знаю эту историю, — подтвердил Стейбус. — Правда, не с такими подробностями. А дальше?

— Дальше — именно он спонсировал Вэлла, Жордана и Ленорна. Не сумев предотвратить вмешательство в прошлое из нашего времени, они решили поставить заслон воздействию на него в прошлом же. Каждый из них, кроме пластических операций, сделал операцию по изменению формы черепа. Вы знаете, как устроен ретроскоп?

— С некоторых пор — да, — ответил Стейбус. — Удивительно, однако раньше я не интересовался…

— Мало кто интересуется устройством того, что и так прекрасно работает, — сказала Лия. — Разве что специалисты. Зачем историку или, тем более, рядовому гражданину знать механизм взаимодействия электромагнитных полей и вогнутых зеркал? Конечно, совсем немногие задумываются над тем, что внутренняя поверхность черепа человека есть ни что иное, как вогнутое зеркало. И хотя биоэнергетика и электромагнетизм — разные вещи, давно известно, что узконаправленные биоэнергетические потоки способны вызвать колебания фундаментального электромагнитного поля, а мозг чувствителен к электромагнитному излучению и способен генерировать собственные полевые структуры аналогичного характера. Подогнав форму черепа под индивидуальную частоту излучаемых мозгом импульсов, мы получим…

— Ретроскоп! — воскликнул Стейбус, не в силах сдержаться.

Малоизвестная теория Родерика Дендайма, изложенная в его раннем труде «Человек и время», впоследствии раскритикованная его сподвижниками… В свете того, что успел узнать Стейбус — понятно, почему они её осмеяли. Уж точно не вследствие её несостоятельности.

Молодой Дендайм видел в своей гипотезе разгадку секрета всех феноменов необъяснимого знания когда-то произошедших событий и даже чужих жизней, известных на протяжении истории человечества. Некоторые люди всерьёз утверждали, что в прошлой жизни они были кем-то ещё. На самом деле, при случайном совпадении импульсов их мозга с формой собственного черепа, они обретали способность совершать короткие путешествия в прошлое… Короткие? Ну да, в их собственном времени. Они просто впадали в транс или делали это во сне. А в прошлом минуты превращались в недели и месяцы, как и при путешествиях с помощью настоящего ретроскопа. Вернувшись, такие невольные путешественники зачастую помнили не только события, но и переживания, ощущения давно умерших людей. Воспоминания бывали настолько достоверными и чёткими, что люди начинали считать чужие мысли и чувства своими, хотя они являлись лишь воспоминаниями агентов, в чьё тело временно перемещалось их сознание.

Дендайм считал, что самые ранние опыты спонтанных путешествий легли в основу мировых религий, построенных на догмате о переселении душ. Конечно, человек не машина, и совпадение нужного импульса с формой естественного вогнутого зеркала могла быть только случайной — и крайне редкой. Но и редких случаев хватало для возникновения легенд. А кое-кто понимал или угадывал суть и пытался подчинить процесс, управлять им…

Стейбусу сразу же вспомнилось необъяснимое на первый взгляд желание представителей некоторых древних народов изменять форму черепа. Младенцам перебинтовывали головы таким образом, чтобы кости росли неестественно, формируя, однако, нечто потребное для обретения высшей мудрости, общения с загробным миром… Нетрудно догадаться, как редко венчались успехом подобные попытки. А вот современная алитейская медицина могла стать более действенным инструментом.

— Зачем Ленорну и остальным это понадобилось? — спросил Покс.— У них был настоящий ретроскоп — раз. Излучение мозга имеет широкую изменчивость, и параметры перемещения в прошлое невозможно предугадать, как и спрогнозировать, состоится ли оно вообще. Что — каждый раз делать новую операцию? Бред какой-то. Это всё равно что подгонять бокал с напитком по форме кубиков льда.

— Частота и интенсивность излучения напрямую зависит от того, о чём думает человек, — ответила Лия. — Точнее — от качества доминанты, определяемой числом и соотношением возбуждённых участков коры головного мозга. Специалисты обычно выделяют среди них собственно доминанту, а также зоны-сателлиты. Для нас это неважно. Важно то, что доминанту на текущий момент создаём мы сами, а её стойкость будет зависеть от дисциплины мышления. Совсем недавно я не знала того, что вам рассказываю. Пришлось изучить.

— Ты неплохо справилась. Хорошо, допустим, ты права. Но что это даёт? Настоящий ретроскоп всё равно надёжнее. Нужны годы тренировок, чтобы просто приблизиться к идеалу.

Лия искоса взглянула на Покса.

— В распоряжении соратников Дендайма были не годы, а десятилетия, — заметила она. — И они получали множество преимуществ, которые не слишком очевидны. Во-первых, не нужен сам прибор. У человека, овладевшего методом, ретроскоп всегда при себе.

— Хорошо… Дальше?

— На основе вогнутых зеркал работают многие другие приборы. Например — трансцессоры. Шлем-трансцессор сам является зеркалом, а обруч создаёт виртуальное зеркало, но принцип одинаков. Мозговые имплантаты используют в качестве зеркала, опять же, внутреннюю поверхность черепа. Вам разве не приходило в голову, что цена имплантатов совершенно несоразмерна с их содержимым? Почему их производство не поставят на поток, а делают индивидуально? Почему так сложна операция? Любой специалист скажет вам, что дорого стоит не сам имплантат, а его адаптация и настройка.

— Настройка на уже имеющуюся черепную коробку? Только-то?

— Разве этого мало? Это главное. И адаптация к излучениям мозга. Форма головы так же неповторима, как отпечаток пальца. Поэтому некоторые индивидуальные параметры имплантата, призванные в будущем обеспечить его надёжную работу, проще учесть ещё на стадии изготовления. Имплантат становится посредником, ретранслятором и усилителем электромагнитных импульсов нужной частоты. Фильтром, отделяющим нужный мыслеобраз от пси-матрицы.

— Погоди… — растерялся Покс. — Ты хочешь сказать…

— Ну да, вы же не выдёргиваете страницу из книги ради того, чтобы ваш знакомый мог прочитать один абзац? Просто даёте ему книгу с закладкой в нужном месте. Точно также и при мыслесвязи мы передаём не отдельный образ, а целиком своё собственное сознание. А уж оно оставляет в голове другого человека определённый след, соответствующий возбуждённому участку коры нашего мозга — доминанте. Это и позволяет чужому сознанию активировать нужную зону внимания, а затем выделить и прочесть конкретный мыслеобраз. Таким образом, пси-связь есть взаимодействие аналогичных доминант между собой при тщательной фильтрации всего остального. Следовательно, невозможность пси-общения друг с другом обычных людей объясняется не тем, что они на такое не способны, а как раз наоборот. Они инстинктивно пытаются транслировать всё своё сознание как целое, не умея выделить главного. И если вернуться к приведённому мной примеру… Для собеседника усвоить передачу окажется не проще, чем прочесть текст на странице, просто окинув её взглядом. Или, лучше сказать, мгновенно прочесть всю книгу, не переворачивая страниц. А если книга написана на чужом языке, буквы пропечатаны плохо, а у чтеца слабое зрение? Ведь мы используем лишь малый процент ресурсов нашего мозга, что и делает недоступным полноценное телепатическое общение, способность к которому нам дала природа. Психика принимающего сопротивляется колоссальному объёму информации, который пытается одномоментно транслировать передающий, и ограждает себя защитным барьером. Не остаётся ничего другого, как использовать трансцессоры. То же самое происходит при общении сенситивов, хотя для них имплантаты и трансцессоры не являются столь необходимыми. То же самое происходило некогда на Земле, где сенситивов называли экстрасенсами. Они (и только они!) могли более-менее точно настроиться на чужую волну и выловить из сознания другого человека нужную мыслецепочку. Теория до сих пор не общепринята, считается очень спорной, но именно на её основе Дендайм некогда создал ретроскоп. Тот же принцип, но с существенной поправкой: трансляция пси-сущности именно целиком, и, как следствие, возникновение барьера между взаимодействующими сознаниями. Личность путешественника, оторванная от собственного тела, инстинктивно ищет привычные каналы получения информации, вследствие чего ей обычно открывается ограниченный доступ к органам чувств агента. Остальное довершает наличие у путешественника имплантатов, использование оптимизаторов, владение различными ретрометодиками. Однако временная оторванность от внешнего мира при переходе — это всегда экстремальная, стрессовая ситуация, что и ограничивает число вхождений. Агент, остающийся в привычной для него обстановке, ничего не замечает. И лишь в отдельных случаях, как теперь известно, может уловить момент вхождения или почувствовать клиента внутри своей пси-сферы.

Стейбус увидел скамейку и свернул с аллеи, увлекая Лию за собой. Из способной и талантливой ретроскопистки, какой он до сегодняшнего утра считал Лию, она для него за время разговора незаметно превратилась в оракула, способного ответить на любой вопрос. Большая часть сказанного была общеизвестна, но никогда Стейбусу не доводилось объединить отдельные фрагменты в единое целое или услышать, чтобы это делал кто-то другой.

— Теперь вы понимаете, — продолжала Лия, когда они сели на скамью, — что дело не только в том, чтобы иметь ретроскоп в голове. Правильно изменив форму черепа, можно получить многое. Тут и ретроскоп, и естественный трансцессор, и синхронизатор. Ленорн — поговорим о нём, раз вы столкнулись именно с ним… В настоящее время Ленорн — один из сильнейших сенситивов во всём Содружестве. И продолжает совершенствоваться.

— Ещё есть Блэкбэд, — заметил Стейбус.

— Да, он тоже, — согласилась Лия. — Но про него мне почти ничего не известно. Ясно одно — эти люди достигли высот и в основном благодаря тому, что очень много путешествовали. Тут мы ступаем на очень зыбкую почву, но есть мнение, что экстрасенсорные возможности сильно зависят от опыта путешественника и наоборот, причём неважно, перемещается ли его сознание во времени целенаправленно или спонтанно. Чем больше вхождений человек совершает, тем более сильным сенситивом он становится. Каждый переход между агентами для него — тренировка, требующая определённого напряжения; каждое вхождение — маленький экзамен, закаляющий психику. Естественно, это относится лишь к тем, кто уже обладает нужными врождёнными или приобретёнными способностями… И чем сильнее сенситив, тем свободнее он перемещается по эпохам — ну, последнее каждому известно.

Стейбус об этом слышал, и о том же свидетельствовал его собственный быстрый прогресс и приобретение качеств, ранее ему совершенно несвойственных. Лет тридцать назад, когда к каждому вхождению готовились так же, как первые космонавты — к выходу в открытый космос, рост пси-потенциала происходил незаметно. А теперь…

— Почему нельзя стать человеком-ретроскопом с помощью одной только духовной практики или чего-то подобного? — спросил он. — Если всё дело, в конечном счёте, в мыследисциплине…

— А многие ею обладают, кроме врождённых сенситивов? — возразила Лия. — Кроме того, от необходимости использования вогнутых зеркал никуда не денешься. Если у человека череп от природы малопригодной формы, а ведь здесь важны мельчайшие нюансы, ему или придётся держать свои мысли в совершенно неподходящем для его личности и характера русле, или использовать внешние зеркала. Вы никогда не занимались эпохой Мишеля Нострадамуса и им лично?

— Нет.

— Он писал свои катрены, сидя в металлической оболочке, формой напоминающей яйцо. Именно этим объясняются его успехи в предсказаниях, а вовсе не его пророческим даром.

— Стоп. Нострадамус именно предсказывал. Предсказывал будущее, а вовсе не путешествовал в прошлое.

— Ну а какая разница? — удивилась Лия.

Стейбус вскочил со скамейки. Постоял и снова сел рядом с девушкой.

Действительно — какая разница? Время есть время, в какую сторону по нему ни путешествуй. Если нам, алитейцам, до сего дня не удалось заглянуть никуда, кроме прошлого, то это не значит, что в будущее не мог отправляться кто-то ещё.

Достаточно создать зеркало нужной формы и передать серию импульсов определённой частоты — как через антенну. С помощью генераторного блока или собственного мозга… Какая разница?

— И какую же цель ставит троица отцов ретроскопии? — поинтересовался Стейбус. — Ленорн вчера что-то со мной сделал. Похоже на пси-атаку, но я не уверен. По-моему, пси-нападение сопровождалось энергетическим ударом. Хотя я не специалист, наверняка сказать не берусь, а личного опыта пока не хватает. Потом со мной связался Блэкбэд и посоветовал в ближайшие дни не работать на ретроскопе.

— Я уже сказала вам, что про Блэкбэда я не знаю ничего, — ответила Лия. — А Ленорн, Вэлл и Жордан, давно осознав изменчивость прошлого, ставят своей целью его защиту. Удивительно, как много они успели сделать, просто вкладывая нужные идеи в умы современников. Именно им мы обязаны тем, что ещё никто из учёных всерьёз не пытался адаптировать ретроскоп для путешествий в будущее, а ведь это, наверное, совсем нетрудно. Они сказали — такое невозможно, привели обоснования, и им все поверили.

— А Оллентайн, как всегда, промолчал, — ввернул Стейбус.

— Да, Оллентайн просто промолчал, — согласилась Лия. — Но и этого оказалось достаточно. Вспомните, как долго считалось само собой разумеющимся, что мужчины не могут делать агентами женщин и наоборот. А на самом деле там почти никаких трудностей. Маленький секрет, и если его знать… Теперь его все знают. Скоро все поймут, что в ретроскопии вообще нет никаких барьеров, кроме Тёмного периода, и тогда плотину, возведённую знаменитой троицей, прорвёт с таким шумом…

Стейбус напрягся.

— Что такое Тёмный период?

Лия пожала плечами.

— Я не знаю.

Стейбус посмотрел на неё с недоверием и тут же рассмеялся.

— Что? — удивлённо спросила девушка.

— Наконец-то ты на заданный вопрос ответила: «Я не знаю».

— Но я действительно не знаю.

— Хорошо, спрошу ещё — откуда ты вообще столько всего знаешь? И зачем тебе это? За что тебя хочет убить Ленорн?

Лия замолчала, и Покс подумал было, что она откажется отвечать. Но она ответила:

— Я знаю обо всём от Мецената. А уж кому как не ему известны все подробности. Он больше не доверяет Ленорну и остальным. На меня он вышел случайно, после того, как я предприняла некоторые действия в вашу поддержку доктор Покс.

— В мою поддержку? — изумился Стейбус.

— То, что вы делали последние месяцы. Вы многих заставили изменить свои взгляды, взяться за дело. Вначале я вступила в общество, ставящее целью выслеживать и лишать доступа в прошлое особо неадекватных ретроскопистов, вроде самоубийц и им подобных. Потом меня завербовал к себе Меценат. Он предложил мне работать под его началом. Я ухожу из института, доктор Покс. Я собираюсь подать заявление Оллентайну сегодня же.

Глава 3

Вниманию всех путешественников! Обязательно прочтите это, прежде чем ещё раз обращаться к нелегалам. Мы объявляем им войну!

Мы заявляем, что предпримем все усилия по блокированию подпольных хроносайтов. Их владельцы подвергнутся преследованию, вплоть до физической ликвидации. Путешественники, пользующиеся их услугами, ставят сами себя вне закона, со всеми вытекающими.

«Немезида-2». Сообщение на форуме «Перекрёсток времён» в теме «Ретродром».

Придуркам из «Немезиды-2».

С каких пор недоноски, вроде вас, определяют, что есть закон, и решают, кто находится вне его?

Мы принимаем вызов! Хрен вы нас достанете. Мелко плавали — жопу видно. А вот за угрозы в адрес честных путешественников придётся ответить. И наш ответ не заставит себя ждать. С вами будет то же самое, что с первой «Немезидой»…

«Ретродром». Ответ на сообщение «Немезида-2» в теме «Ретродром».

Странное дело, думал Покс. Похоже, разворачивается новое противостояние — между борцами за чистоту прошлого. И каждый считает, что именно он прав.

Ещё недавно я полагал, что достаточно удалить с просторов доступных нам временных зон Рэйва и ему подобных, и вопрос будет решён; Агиляр доказал мне, что я, спасая отдельно взятого мальчика, точнее — отдельно взятый временной эпизод, ковырнул прошлое глубже, чем Рэйв.

Один вариант, если парень, умерший бездетным в двадцать три, умрёт в двенадцать. Другой — если он доживёт до ста с лишним лет, а его ближайшим потомством можно будет заселить пару деревень.

Теперь я, по сути, стал зачинщиком настоящего крестового похода: тысячи путешественников, и среди них — Лия, отправились в прошлое, чтобы изгнать оттуда других путешественников, а полем битвы стали сознания людей, не подозревающих ни о существовании враждующих сторон, ни о начале самой войны.

Да только новые крестоносцы достаточно быстро обнаружили, что война уже давно начата. Вэлл, Жордан, Ленорн и их сподвижники заняты этим уже долгие годы. Они немногочисленны, но успели приобрести колоссальный опыт путешествий — ведь они начали раньше всех, а их знания — это знания создателей ретроскопа. Они даже нашли способ пси-кодирования неугодных им людей, при котором дальнейшие путешествия становятся невозможны. Меня они вывели из строя на неделю; но я подозреваю, что будь у меня сопротивляемость пониже, я вышел бы из игры надолго, если не навсегда…

Стейбус обхватил руками голову и задумался. Он был дома и только что проводил специалистов, установивших в его жилище усовершенствованную систему внешней защиты и внутреннего контроля, подчинённую отдельному ИРу, независимому от его домашнего. Незваных гостей у себя дома Покс больше не хотел видеть.

Лия многое рассказала ему, в том числе и о пси-кодировании по-Ленорновски.

— Вэлл изобрёл способ отслеживать входящие временные каналы, — говорила она. — И они могут определить местонахождение любого путешественника, которого засекли в прошлом.

Знаю, сам пользовался, подумал Стейбус. Но, выходит, что я изобрёл велосипед. Похожими приёмами пользуется полиция, отслеживая нелегалов-проводников, и теперь понятно, кто им передал технологию. Но полиция никогда не занималась самими путешественниками, да и нелегалов преследовала только за незаконное предпринимательство, мошенничество, нарушение закона о пси-рекламе и за создание неподконтрольных СБИС ресурсов в «Глобале».

— Потом к провинившемуся является посланец, — продолжала рассказывать Лия, — и ставит кодировку, причём обычно они используют спецтехнику. Делается это или непосредственно, или дистанционно, при помощи пси-связи, после установления контакта с путешественником в том же «Глобале». Человека предупреждают, что вход в прошлое ему запрещён на год, на два или навсегда. Нарушение запрета кончается печально, поскольку срабатывание кода означает блокирование или ненормальную работу информационных цепей, связывающих левое и правое полушарие, а также лобные доли головного мозга.

— Меня Ленорн ни о чём не предупреждал, — заметил Стейбус. — И никакую технику не использовал.

— Значит, он переоценил свои силы. Или, скорее, недооценил вас… Нет, неверно. Сенситивы, имплантёры, да и любые более-менее опытные путешественники могут снимать кодировку полностью или частично, используя виртуальные копии собственного сознания, сохранённые в архивах. Конечно, это ненадёжно, однако некоторым удаётся восстановить первоначальную свободу доступа в прошлое. Кодировщиками заправляет Ленорн, и раз он явился к вам лично, это означает, что они не надеялись вывести вас из строя надолго. А его молчание объясняется просто. Возможно, он не имел ничего против несчастного случая, жертвой которого вы могли бы стать.

— А что конкретно мне угрожало?

— Ваше сознание могло прибыть в прошлое по кусочкам. Причём в разные эпохи, к разным агентам. Вы бы подверглись серьёзному риску никогда не собрать его воедино.

«И превратился в пациента психиатрической клиники, представляющего себя то Наполеоном, то Юлием Цезарем», — подумал Покс.

Он сам не заметил, как повторил эту мысль вслух.

— Это болезнь всех естественных путешественников, — подтвердила Лия. — Тех, кто может перемещать свою личность во времени без помощи ретроскопа, но ещё не овладел методом на сознательном уровне. Или просто ничего не знает о нём.

— Много их?

— Не так мало, как кажется. Примерно один на пятьдесят тысяч. Но людей, изредка способных к спонтанным кратковременным путешествиям, гораздо больше. Иногда достаточно напряжённо и в течение долгого времени думать об давно умершем человеке для того, чтобы вступить с ним в кратковременный контакт в прошлом. А ещё многим знакомо странное чувство: в жизни человека происходит некое событие, и он вспоминает, что когда-то видел произошедшее во сне.

— Ты опять говоришь о путешествиях в будущее.

— Да, — согласилась Лия. — Перемещение сознания по собственной жизненной линии вообще есть естественный процесс. Это намного проще, чем подселение к агенту. Но перемещений в прошлое человек почти не замечает, принимая за обычные воспоминания. Исключение составляют «воспоминания» некоторых людей о столь раннем детстве, что они просто не могут быть объяснены рационально. Перемещения в будущее, инициатором которых обычно является подсознание, наше сознание склонно игнорировать, поскольку не в состоянии отличить действительные события от фантазий или снов. Человек их просто забывает. Настоящие спонтанные путешествия — в другие сознания и другие эпохи — случаются реже. Иногда они чреваты нежелательными последствиями, вроде сдвигов психики или частичного блокирования памяти, отягощённой необъяснимыми и противоречащими личному опыту человека воспоминаниями. Меценат, отойдя от дел, занялся изучением проблемы вплотную. Оказалось, что до него тему никто толком не разрабатывал. Он посвятил ей свой труд «Сознание в потоке времени», размещённый в «Глобале». К сожалению, никто не обратил на его работу серьёзного внимания. Меценат даже пытался лечить психических больных с помощью ретроскопа. Он утверждает, что минимум один из пяти пациентов, страдающих манией величия или раздвоением личности, является человеком-ретроскопом, потерявшимся в прошлом и принимающим личность агента за собственную. На этой почве и произошёл первый конфликт с Ленорном — почти все закодированные им не принимали запрет всерьёз, поскольку внешне кодировка себя никак не проявляет. Рано или поздно они включали ретроскоп… с самыми печальными последствиями.

— А на Земле были люди-ретроскопы?

— Считается, что были, и немало. По крайней мере, экстрасенсов на Земле было не меньше, чем сейчас сенситивов на Алитее или любой другой планете Империи.

Дальше Лия рассказала следующее. Не имея достаточного числа надёжных последователей, Вэлл, Жордан и Ленорн приступили к вербовке союзников в прошлом. Стейбуса пробирала дрожь при мысли, на что замахнулись бывшие коллеги Дендайма, но он не мог не восхищаться ими. Во-первых, предстояло вступить в контакт с людьми совершенно чуждых культур. Тот факт, что алитейцы являлись далёкими потомками землян, помогало мало, если вообще помогало.

Во-вторых, требовалось заставить избранных землян поверить, что их ещё неродившиеся праправнуки живут и действуют с ними рядом. Более того — внутри них.

Придти к ним и сказать: «Здравствуйте! Мы те, кто родится через тысячи лет».

Мы — смутные чуждые вам мысли, иногда рождающиеся в вашей голове. Мы — нелепые желания, обычно вам не свойственные.

Мы — навязчивые мелодии, крутящиеся час за часом в вашем мозгу; мы — сладострастные фантазии; мы — невнятные голоса, которые вдруг начинают звучать совершенно отчётливо в некоторые моменты вашей жизни.

Вы всегда можете узнать нас по этим признакам. Мы не желаем вам зла, мы всего лишь пользуемся вашими телами и органами чувств, чтобы наслаждаться чужой жизнью, чужой радостью, чужой любовью.

Мы не желаем вам зла — но несём с собой неистребимое зло, а иногда и убиваем. Вам от нас не избавиться.

Правда, иногда мы помогаем вам. В отдельных случаях можем даже спасти от верной смерти, предупредив об опасности за секунду до вашей гибели, а некоторые из нас способны сотворить настоящее чудо, исцелив от неизлечимой болезни. Но неизвестно, что хуже, наше злое вмешательство или же доброе, поскольку то и другое разрушает храм времени и основу основ мироздания — тонкие невидимые цепочки причинно-следственных связей.

Мы можем внушать вам пошлые мысли или помогать раз за разом выигрывать в казино; можем указать место с зарытым кладом или помочь сделать научное открытие — ведь в наше время каждый ребёнок знает больше, чем ваши мудрецы. В прошлом мы всемогущи, всезнающи и вездесущи, как сам Господь Бог.

Но мы вынуждены обратится к вам за помощью, дабы избежать глобальной хронокатастрофы, которую сами же и готовим…

Попробуйте объяснить всё это жителям Месопотамии времён Авраама или древним римлянам.

Жордан предложил простейший способ — использовать религию. Вера в сверхъестественное существовала всегда, у всех народов, религии тоже существовали всегда. С их помощью можно объяснить что угодно, не вдаваясь в суть проблемы, да ещё подкрепить свои утверждения авторитетом Всевышнего. Какая, в сущности, разница, с кем будет контактировать избранник — с путешественником во времени, ангелом, инопланетянами, безликим эгрегором или своим высшим внутренним «Я»? Главное, он почти наверняка клюнет и начнёт делать то, что от него требуется.

Метод Жордана был признан остальными членами триумвирата крайне аморальным, но в то же время очень эффективным и подходящим для любой эпохи и для любых агентов; следовательно — приемлемым. Учёные считали, что если не прекратить массовое вторжение в прошлое, то хронокатастрофы в настоящем не миновать, а значит, цель оправдывает средства.

Во все времена на Земле жило достаточное число экстрасенсов и обычных людей, чьё сознание не вступало в контакт с сознаниями путешественников — так называемых инертов. Эти люди отличались либо безукоризненной мысленной и эмоциональной дисциплиной, либо крайней степенью тупости, однако обе крайности превращали их психику в бастион, недоступный для любых посягательств. Примитивы Вэлла, Ленорна и Жордана не интересовали. Оставались экстрасенсы, уязвимым местом которых обычно было тщеславие, возросшее на ниве собственных сверхспособностей.

Будучи непревзойдёнными специалистами в области ретроскопии, Вэлл, Ленорн и Жордан в кратчайшие сроки решили задачу по контакту с инертами и приступили к осуществлению плана по выдворению своих соотечественников из прошлого. Базовой хроноплатформой они избрали эпоху Христа, основным плюсом которой являлся высочайший градус религиозного накала.

Главным способом противостояния путешественникам оставалась мыследисциплина. А так как люди обычно к ней не склонны, как и к повседневной борьбе с пороками ради укрепления психики естественным путём, Жордан изобрёл механизм инициации, при котором в сознание ученика внедрялась копия идеальной личности учителя, своего рода мысленный сторож. В дальнейшем он, с помощью «откровений свыше», обучил способу нескольких наиболее талантливых (или наиболее впечатлительных) агентов, дабы они могли самостоятельно проводить инициацию в своём мире.

Свободно странствуя по дальней временной зоне в обе стороны, Жордан внедрил в разные религиозные традиции наиболее соответствующие изобрётенному методу обряды — или использовал уже существовавшие. Самыми известными из них стали нарекание имени по достижении совершеннолетия, передача духа (когда ученик, припадая ко рту умирающего учителя, принимал в себя его последний вздох), и обряд рукоположения, когда инициация происходила посредством возложения рук учителя на голову ученика. Наиболее удобным в применении оказался обряд рукоположения. Число инертов начало быстро увеличиваться во всех эпохах, но главным образом — в эпоху раннего христианства, что не могло остаться незамеченным опытными путешественниками.

Любое действие порождает противодействие. Некоторые ретроскописты-любители решили, что войны в прошлом с взаимным изгнанием оттуда друг друга — это очень весело. А так как многие из них были не менее талантливы, чем Жордан, то они за пару последних лет породили больше религиозных учителей, магов, шаманов и всевозможных колдунов, чем их могло бы появиться за всю историю человечества естественным путём. Иногда они вступали в противоборство с последователями Жордана, но чаще всего — друг с другом, а также с нормальными «независимыми» инертами, что создавало ужасающую неразбериху.

Стейбус тяжело вздохнул, опять вспоминая свой разговор с Лией.

— Выходит, — сказал он тогда, — Жордан и иже с ним, желая нам всем добра, спровоцировали не только самое грандиозное противостояние в прошлом, какое только можно себе представить, но и дали толчок к развитию мощнейшего религиозного течения в истории человечества. Христианство изменило историю Земли более, чем любое другое вероучение. А Христос кто? Вэлл или, может быть, лично Жордан? Чей он агент?

— Неизвестно. Эпохой Христа и непосредственно им самим мало кто интересовался — до того, как всё началось. Кому раньше на Алитее была особенно интересна жизнь одного из иудейских проповедников, пусть он и считается основателем мировой религии? Вы же знаете позицию наших ведущих религиоведов: главным популяризатором христианства является не Иисус, а апостол Павел… Кстати, он-то стопроцентно подходит на роль главного резидента триумвирата. Достаточно проанализировать историю его обращения, с ослеплением на пути в Дамаск, «гласом с неба» и последующим исцелением. Провернуть такое под силу не только Жордану, но и любому хрон-магистру. И нельзя поручиться, что Павлом занимался Жордан, а не какой-нибудь заскучавший путешественник. Сейчас всё так перепуталось, столько временных нитей уже нарушено, что определить первоначальную последовательность событий не представляется возможным. Раннехристианская эпоха теперь набита агрессивными инертами разных инициаций настолько плотно, что путешествовать туда стало небезопасно. То, что вы видели в Иерусалиме, оказавшись там впервые, просто пустяки по сравнению с тем, что творится там сейчас. Боюсь, мы никогда не выясним наверняка, было ли христианство создано искусственно или возникло естественным порядком. Логично предположить, что религия естественного происхождения, а знаменитая троица лишь воспользовалась уже созданной оболочкой. Вспомните самые первые путешествия — в семнадцатый век, в начало восемнадцатого… Тогда были получены неоспоримые свидетельства существования и деятельности на протяжении всей новой эры христианских церквей и сект. А Жордан начал свою деятельность значительно позднее.

— Я понимаю, — сказал Стейбус. — Но насколько точны те сведенья? Мы имеем дело с хронологической матрицей, перестраивающейся независимо от того, с какого года внесены изменения из нашего времени. Какая теперь разница, что видели первые путешественники в Средневековье? С равным успехом могло быть и наоборот. Без вмешательства извне Христос мог остаться одним из бесчисленных малоизвестных иудейских учителей, или даже простым плотником.

— Истины мы уже не узнаем, — ответила Лия. — Вы же в курсе, какие огромные куски прошлого ещё абсолютно не тронуты — сотрудники нашего института туда и не заглядывали. Как определить, произошли там изменения или нет? С чем сравнивать? С данными нелегалов? У них там полно противоречий — конечно потому, что они сами незаметно, однако непрерывно изменяли события на протяжении последних лет. Мы в институте никогда не проводили ревизию уже исследованных эпох. Торопились осваивать новое… А зря. Думаю, если сравнить старые институтские хроники с настоящим положением вещей, то выявится масса разночтений. Но и за правильность предшествующих результатов нельзя поручиться. Мы уже давно имеем дело не с подлинным прошлым, а с тем, которое в определённой мере создаём сами.

Теперь, сидя у себя дома, Стейбус пытался ещё раз проанализировать ситуацию. Конечно, существовал ещё большой архив Академии Времени, куда передавал данные и их институт, и другие филиалы; но хроники там постоянно обновлялись. Когда поступала свежая информация — как считалось, более точная и полная — результаты прежних исследований просто стирали. Ведь ещё совсем недавно прошлое считалось чем-то незыблемым и неизменным. Проклятый Ленорн!

Ленорн и его коллеги с самого начала знали, что оно изменяемо; возможно, ими создан личный архив, но не могли же они охватить все эпохи! Это немыслимо.

А изменения от любого воздействия на прошлое могли быть просто сногсшибательными. Чему теперь верить?

— Вот так, Стейбус, — сказал он сам себе. И вдруг вспомнил старую институтскую шутку: — К сожалению, мы так и не узнаем наверняка, чем кончилась Вторая Мировая война. Как и то, была ли она в самом деле.

Услужливая память тут же подсунула очень подходящий и до холодного пота пугающий в свете последних новостей эпизод. Одна из ячеек соседнего отдела, работавшая по России конца двадцатого века, недавно заинтересовалась результатами совместной археологической экспедиции Государственного Исторического музея и Тульского музея археологии, которая в тысяча девятьсот девяносто втором году работала на Куликовом поле. Её техническое оснащение было превосходным. Письменные источники, имевшиеся в распоряжении земных учёных, позволяли им с высокой точностью установить не только само место сражения, но и расположение каждого полка, едва ли не место каждого воина в строю. Тем не менее, никаких стоящих находок, подтверждающих, что Куликовская битва действительно произошла, найдено не было.

По данным самого Института сравнительной истории, со стороны русских в битве участвовали сто пятьдесят тысяч человек; со стороны татаро-монголов — вдвое больше, причём армия Мамая в основном была конной, а русская — конной более чем наполовину. Князь Дмитрий сжёг мосты через Дон, намереваясь стоять насмерть; татары были уверенны в победе и отступать не собирались. На сравнительно узком пространстве между Непрядвой и Доном в смертельной схватке сошлось почти полмиллиона человек; подвергся поголовному истреблению передовой полк русской армии; наполовину полёг большой полк, затем последовала сокрушительная атака засадного полка под предводительством воеводы Боброка и полный разгром армии Мамая. Короче говоря, на Куликовом поле имело место одно из крупнейших военных столкновений прошлого. Оставшиеся в живых русские воины простояли там ещё две недели, погребая мёртвых. С собой они увезли только тела бояр и знатных людей, да то не всех, поскольку русский обоз был перегружен раненными. Тела простолюдинов все остались на месте, а тела татар — точно; десятки тысяч конских трупов, сотни тысяч наконечников для стрел, сломанные мечи, остатки сбруи, металлические накладки щитов и куски изрубленных доспехов и кольчуг — всё это должно было остаться на поле. Но там ничего не оказалось.

То есть ничего такого, что могло подтвердить хотя бы стычку двух небольших конно-пеших отрядов.

Заинтригованные столь необычными результатами экспедиции Исторического музея, ретроскописты, получившие первые сведенья совершенно случайно, занялись разработкой вопроса всерьёз. Вскоре тема стала настолько интересной, что поневоле обратила на себя внимание не только ведущего исследователя отдела, но и самого Оллентайна, который дал указание срочно проверить доступные смежные источники в прошлом — пока только в двадцатом веке.

Некоторые историки Земли и отдельные представители околоисторических кругов двадцатого века решали парадокс отсутствия находок просто — Куликовской битвы вообще не было или она произошла в другом месте. Они переносили место сражения в Москву на Кулишки, уменьшали число сражавшихся до пяти или десяти тысяч с каждой стороны, а то и объявляли битву чистым вымыслом, построенном на другом событии: междоусобном столкновении двух русских князей, Димитрия и Маммия, или двух татарских ханов — Мамая и Тохтамыша.

Алитейские историки, которые точно знали, что Мамаево побоище произошло именно на том месте, где и полагалось, не выражали оптимизма по поводу возможности его перенесения на триста километров в сторону или возведения князя Дмитрия в ханы Золотой Орды с присвоением ему имени Тохтамыш. Оллентайн связался с Коллегией Мастеров, которая теперь и пыталась выяснить, что же случилось в прошлом такого, что начисто уничтожило следы весьма заметного исторического события.

Стейбус не знал, каковы на текущий момент успехи Коллегии, но в нём крепло убеждение, что поиски могут остаться безуспешными. Мало ли что могло быть. Для того, чтобы Куликовская битва не состоялась, вовсе не обязательно истреблять оба войска. Любая мелочь… Чем дальше во времени будет отстоять событие, изменившее ход истории, тем большее влияние оно окажет на последующие века.

И только ли Мамаево побоище? Коллеги Стейбуса наткнулись на факт отсутствия археологического подтверждения битвы случайно, в двадцатом столетии. А ещё что пропало? И что появилось нового?

Да нет, успокаивал Стейбус сам себя. Не может быть всё так плохо. Ну сколько всего у нас путешественников, реально способных воздействовать на своих агентов?

Смотря как воздействовать, возражал он сам себе. Если внушить кому-нибудь мысль открыть Америку до Колумба…

Или изобрести огнестрельное оружие во времена фараонов Четвёртой династии…

Или организовать новое откровение свыше одному из странствующих пророков…

В конце концов, кто сказал, что Колумб открыл Америку сам по себе?

Кто сказал, что Магомету не подкинул пару подходящих идей какой-нибудь случайный путешественник?

А Сталин, вообще-то, мог стать священником по окончании Тифлисской семинарии.

Стейбус прошёл на кухню и сварил себе кофе. Когда он спрашивал Лию, что она намерена делать в союзе с Меценатом, она ответила коротко: «Я собираюсь вышвырнуть из прошлого Жордана. Потом — Вэлла. Последнего — Ленорна, но можно и наоборот. Мне безразлично. Потом займусь остальными».

— А ты не переоцениваешь свои силы? — осторожно поинтересовался Стейбус.

— Как знать, — грустно ответила она. — Сейчас я соответствую уровню магистра. Не бог весть что против патриархов ретроскопии, но всё же… Меценат знает все их слабые места. Патриархи — не единственная цель, и даже не главная. Просто она первая на повестке. Сподвижники Дендайма вообразили, что являются верховными судьями, обладающими монополией на истину, а на свете нет ничего опаснее людей, свято уверенных в своей правоте. Они забыли, что человеку свойственно ошибаться. Меценат также высказал подозрение, что их мотивы сегодня уже не столь бескорыстны, как были вначале… А кроме них нашими врагами будут все, кто намеренно изменяет события любых эпох. Я буду не одна. Нас много, и сейчас мы готовы объединить усилия — во многом благодаря вам.

— Я имел в виду совсем не междоусобицы во времени, — сказал Стейбус. — Тебе не кажется, что ты займёшься именно тем, против чего выступаешь? Ведь ты предпримешь всего-навсего новое вторжение в прошлое.

— В уже изменённое прошлое, — возразила Лия. — У Мецената есть план, как нанести удар в тот момент, когда Вэлл и компания впервые попали в дальнюю временную зону. И сделать так, что они туда не попадут. Все выстроенные ими хроноцепочки рухнут как карточный домик. Прошлое восстановится.

— Всего лишь теория, — отмахнулся Стейбус. — Эксперимент такого масштаба никто не проводил, никто не задумывался над самой возможностью его проведения. И даже если получится, это окажется бесполезным без физического устранения Вэлла, Ленорна и Жордана в настоящем. Иначе они вернутся.

Лия взглянула на него и ничего не ответила. Она просто встала со скамейки и пошла в сторону института. Стейбус вздрогнул, по спине пробежал холодок. Не сказав ничего, девушка сказала всё. Он тоже встал, хотел двинуться вслед за ней, но чуть замешкался, ощутив внезапное неудобство. Дёрнул плечом, и только тогда понял в чём дело — карман его лёгкой куртки оттягивал непривычной тяжестью пистолет.

Глава 4

Жизнь без забот — что может быть лучше? Не думай, будто она доступна лишь богачам. Прошлое — это безбрежный океан наслаждений! Смело пускайся в плаванье!

Методика Фикко позволяет проводить в прошлом пять суток в течение каждой недели. Конечно, придётся питаться почти исключительно концентратом из домашней автономки, но ты этого даже не заметишь, поскольку будешь в то же самое время восседать во главе царского стола! А если ты служащий без категории, то и вовсе ничего не потеряешь. Ведь твой ужин в большинстве случаев из концентрата и состоит, верно?

Долой унылые развлечения реала! Долой ежедневный каторжный труд в ожидании жалкой пенсии! С методикой Фикко ты проживёшь и на пособие по безработице. Тебе не понадобится новая одежда. Не нужно будет никуда ездить. И не всё ли равно, где отсыпаться между длинными вхождениями? Любая комнатушка в объединённых кварталах сойдёт, если всё остальное время ты проводишь во дворце! При помощи ретроскопа ты проживёшь десять тысяч жизней, и каждая из них будет интереснее, чем твоя собственная! Начни сегодня!

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

Нормально работать после разговора с Лией Стейбус не мог. Впрочем, проверив на следующий день подконтрольные ему ячейки, он понял, что в его вмешательстве или руководстве никто особо и не нуждается. Ещё только начиная работу в качестве ведущего исследователя, Покс ухитрился собрать вокруг себя едва ли не самых инициативных, способных и самостоятельных сотрудников института. И теперь его отдел функционировал с неиссякаемой энергией вечного двигателя. Руководителей ячеек требовалось скорее сдерживать, чем подгонять, но с последней задачей отлично справлялся его заместитель Рид Кастл. Прагматик и аккуратист, Рид держал отчётность в образцовом порядке. Просмотрев его доклады за последний месяц, Стейбус убедился, что если бы не положения трудовой дисциплины, предписывающие управляющему второго разряда находиться на рабочем месте определённое количество часов, он мог бы вообще не появляться в Дилойме.

В связи с внезапным уходом Лии, Покс ждал вызова Оллентайна, но его так и не последовало. Сделав запрос Пантеону, он узнал, что прошение об увольнении удовлетворено спустя сутки, то есть в предельно короткий срок. Чёрт знает, чем руководствовался Оллентайн. С одной стороны, Лия была протеже Покса, но с другой — начальником собственного отдела и прекрасным руководителем.

Отсидев в своём кабинете обязательный трудовой минимум, Стейбус, против обыкновения, не задержался ни на минуту. Вернулся домой, но легче не стало, и, переодевшись, он отправился в Лессику.

Когда икар взмыл над столицей и прошёл по дуге вверх, готовясь перевалить за верхнюю точку заданной автопилоту низкой траектории, небо вдруг начало стремительно темнеть. Стейбус бросил взгляд влево и вздрогнул — от ясного ласкового светила Алитеи словно отгрызли здоровый кусок. На миг его охватило чувство, близкое к панике, а потом он вспомнил и расслабился, глубоко вздохнув.

Затмение. О нём болтали в новостях всю последнюю неделю, и будь Покс меньше озабочен своими мыслями, он бы про него не забыл. Гигантский сосед Алитеи в системе — Циклоп — готовился встать между ней и звездой; его мёртвая тень ляжет на планету и накроет её вплоть до наступления настоящей ночи. Редкое явление, случающееся однажды в сто девятнадцать лет; будь алитейцы сейчас на уровне каменного века, оно внушило бы им священный трепет…

Но и в современном Стейбусу мире не ощущалось недостатка в мрачных, угрожающих пророчествах со стороны некоторых сект и отдельных религиозных лидеров. Даже официальная имперская Церковь Благоденствия, обычно очень спокойная и осторожная, не удержалась, и широко использовала Циклопа вкупе с затмением в целях пропаганды.

Во времена упадка, последовавшего после межколониальных войн, когда алитейское общество опустилось едва ли не до феодального уровня, доморощенные местные пророки обычно размещали на Циклопе ад или, как минимум, одну из запасных резиденций дьявола. Больше всего удивляло Стейбуса то, что им искренне верило большинство его предков. Но чего было ожидать от людей, кромсавших друг друга мечами на священных поединках и лишь с грехом пополам сохранявших умение управлять своими почти вечными космическими кораблями, доставшимися в наследство от Гегемонии? Однако не от них, а ещё от землян к людям века сего перешло убеждение, что хвостатые звёзды, затмения и все прочие зрелищные атрибуты небесной механики всегда не к добру.

Покс остановил икар в верхней точке трассы, наблюдая, как Сестрорию поглощает темнота. Так тебе, град греховный, столица разврата, с усмешкой подумал он. Может быть и жаль, что мы не суеверны. Древние после подобных демонстраций нередко каялись и возвращались на путь истинный, что алитейцам вряд ли угрожает.

У нас всё будет проще. Церковь Благоденствия предаст анафеме сектантов, а сектанты устроят публичное сожжение поддельных церковных хоругвей. Тем и дело кончится, если не считать нескольких исков в адрес Церкви за оскорбление чувств инаковерующих и продолжительных злобных стенаний сектантов, оштрафованных полицией за пожароопасные эксперименты в общественных местах.

По мере того, как Циклоп пожирал дневной свет, внизу зажигались всё новые и новые огни. Вскоре лишь эти искры свидетельствовали о том, что город ещё жив.

— И пала тьма на землю Египетскую, — сказал Стейбус.

Сверху объединённые кварталы и мегабилдинги казались беспорядочным скоплением изрезанных ветром уступчатых скал и гигантских каменных столбов, на которых племена пигмеев разожгли свои крохотные костры. На скалы и от них стремительно мчались светляки икаров — они ныряли в пещеры внутренних транспортных каналов и выныривали оттуда; сверкающие бескрылые драконы поездов Транслайна чертили светящиеся дуги по еле заметным из-за слабой подсветки висячим тропинкам монорельсов; а откуда-то сверху, невообразимо далёкий, но внезапно ставший в этой тьме близким, ощутимо давил своим присутствием Циклоп. И миллионы пигмеев оторвались от своих уютных костров, вышли из безопасных пещер в скалах, чтобы поклониться богу мрака, справить тризну по съеденному им светилу… заснять происходящее на видеокамеры.

Из диспетчерской СБД передали, что лимит пребывания на запрошенной трассе превышен, и Стейбус повёл икар к выбранному наугад кварталу Лессики. Непонятно, почему его всегда притягивал именно этот жилой массив. Он часто бывал здесь по собственному желанию, а стечения обстоятельств, вынуждающие посещать Лессику по необходимости, ещё более усиливали ощущение, что с самым большим, самым грязным и самым нищим жилым массивом Сестрории каким-то образом связана его судьба.

Родители Стейбуса жили в Лессике, правда — на верхнем уровне. И только перед рождением ребёнка они перебрались в мегабилдинг «Атлас», расположенный всё в том же массиве. Его дед обитал на средних уровнях одного из объединённых кварталов, постепенно забираясь всё выше, а прадед жил на подземном.

Стейбусу первому, с момента переселения их семьи на Алитею, удалось преодолеть притяжение Лессики, да и то не до конца. А родители так никуда и не переехали дальше «Атласа». После благополучного окончания их сыном университета, они вдвоём отправились в короткий космический круиз — первый настоящий отпуск за всю жизнь. Чета Покс не планировала входить в большие расходы. Как и предшествующие пять поколений алитейских Поксов, они всю жизнь откладывали деньги, экономя каждый империал; но круиз оказался ещё короче, чем предполагалось. Разгерметизация корпуса лайнера произошла внезапно, едва корабль вышел за пределы атмосферы. Аварию быстро устранили, но к этому моменту девяносто семь человек, в том числе и супруги Покс, оказались мертвы.

Похоронив родителей, Стейбус прервал семейную традицию, плюнул на экономию и переехал в Старый Квартал, купив отдельный жилой модуль. А вскоре он получил место в Институте сравнительной истории, начал неплохо зарабатывать на хрониках, собранных в прошлом, и смог начать жить ни в чём себе не отказывая. Но Алитею покидал только дважды — один раз для того, чтобы получить доступ в архив малолюдного межпланетного альянса Карр, а второй раз для работы в сводном архиве Содружества Человеческих Миров. Все альянсы и планеты-государства блокировали свободный доступ в «Глобале» к своим архивам, опасаясь негуманов и друг друга, а сводный архив Содружества выхода на Галактическую информационную сеть вообще не имел. Узнав всё, что нужно, Стейбус вернулся на Алитею и больше никуда не летал; отправиться же в круиз у него и вовсе желания не возникало. Путешествия во времени вполне заменяли ему путешествия в пространстве.

Оставив икар на стоянке, Покс спустился на третий уровень. Бесцельно переходя по пешеходным дорожкам и вставая на эскалаторы, он постепенно поднялся на шестой уровень, потом спустился на минус четвёртый. Такие его походы в Лессику объяснялись не ностальгией — какая может быть ностальгия по вечной сутолоке и шуму объединённых кварталов? — но жилой массив, бывший местом жительства для шести поколений его предков, странным образом успокаивал Покса.

«Да, Лессика, — думал он. — Въелась ты мне в кожу, заразила кровь и пропитала всё тело. И не избавиться от тебя никак — хоть куда переезжай. Для этого нужно ещё шесть поколений. Или сто тысяч лет в прошлом».

Пару раз на него оглянулись, должно быть, узнавая. Всё же его лицо изрядно примелькалось столичным жителям на митингах и в выпусках новостей.

Свернув наугад ещё несколько раз, он вдруг обнаружил, что стоит на пороге частного ретросалона. Уже повернувшись, чтобы уйти, Покс вдруг подумал — а почему бы и нет?

Действительно, а почему бы?

Шагнув внутрь, он тут же наткнулся на паренька, собирающего плату за вход.

— Желаете развлечься? — равнодушно улыбнулся тот. — Добро пожаловать, господин.

Покса он не узнал. Очевидно, на просмотр новостей просто не оставалось времени. В голосе не ощущалось и тени приветливости, только усталость. Наверняка он сидел тут почти круглосуточно, прерываясь лишь для еды и сна. Общеимперские трудовые нормы, конечно, распространялись и на людей, нанимающихся к мелким частным предпринимателям, однако на практике их соблюдение носило произвольный характер.

— У нас всё легально, — сказал паренёк, по-своему истолковав молчание Стейбуса. — И без обмана. Плата вперёд за час или больше, поминутная. Если кончатся деньги, вас просто выведут из прошлого автоматически. Доплатите — и можете начинать второе вхождение. А если самостоятельно вернётесь раньше, я сделаю возврат.

Покс протянул мальчишке монету в двадцать империалов, так как знал, что на подземных уровнях больше уважают наличные, чем карточки.

— Десятку оставь себе, — сказал он. — И не беспокой меня, пока я не закончу.

Взор парня моментально прояснился, и он снова улыбнулся — на сей раз от души, но тут же помрачнел.

— Все кабинеты заняты, господин. Только места в общем зале. Но, если хотите, я позову хозяина. Он живо выставит кого-нибудь из тех, кто взял кабинет в кредит.

— Я думал, у вас нет кредита.

— Есть. Для завсегдатаев, чья личность подтверждена, — пояснил паренёк.

— Не нужно никого выставлять, — сказал Покс. — Общий зал мне подойдёт как нельзя лучше.

— Тогда прошу…

В помещении, куда его провели, не имелось даже символических перегородок между столами. Сорок рабочих кресел, развёрнутые к стенам, стояли двумя рядами, оставляя между собой узкий проход, и большинство из них были заняты. Стейбус опустился в свободное и включил ретроскоп.

— Шумодавилка «Ультра». Помех почти нет, — сказал паренёк. — Шлем? Автономка? Синхронизатор?

— Ничего не нужно, — ответил Покс. — У меня оружие при себе, — спохватился он. — Наверное, надо было сдать при входе? Разрешение имеется.

— Нет, нормально. Оставьте, где лежит. Я ещё ни разу не слышал, чтобы посетитель начал стрельбу в реале, сам находясь в прошлом. Зал под контролем, в карман к вам никто не залезет. Можете быть спокойны и за вещи, и за деньги. Я же говорю — у нас всё нормально здесь. И камеры с выходом на ближайший полицейский участок.

— Хорошо.

— Ну, я пошёл? Если что понадобится, просто свяжитесь со мной.

— А номер?

— Да нет номера. Встроенный внутренний канал. Позовите: «дежурный!» — я отвечу.

Очевидно, салон был действительно полностью легальный, да ещё из лучших. Система шумоподавления «Ультра», одна из немногих, позволяла сносно работать на нескольких ретроскопах в одном помещении без использования внешней изоляции. Стейбус посмотрел на своего соседа справа. Им оказался грузный черноволосый мужчина лет сорока пяти. Сквозь полуоткрытые веки виднелись белки глаз. Справа сидел курчавый светловолосый парень. Дышал он часто, тело едва заметно подёргивалось.

Ну и местечко… Покс никогда не работал в открытом зале, он вообще в салоны до этого дня не заходил. Всё так на виду… Кто-то тяжело постанывал за спиной. Кто-то еле слышно хрипел, без конца произнося одно и то же непонятное слово. Кто-то разговаривал вслух на чужом языке, и Стейбус не сразу сообразил, что это древнеегипетский. Сколько времени нужно провести в одной эпохе, чтобы язык так въелся в подсознание? Настроив ретроскоп, Стейбус принялся рассматривать дополнительную клавиатуру, установленную в дополнение к обычной. Клавиши на ней шли под номерами, а сверху располагался длинный узкий экран с надписью: «Быстрый доступ. Одно нажатие — справка. Два нажатия — запуск».

Обычные цифровые клавиши Стейбуса не заинтересовали. Он знал, что с их помощью можно выбрать один из множества давно известных, заезженных эпизодов, сто раз обыгранных в художественных пси-постановках. Они представляли интерес разве что для новичка, впервые подключившегося к ретроскопу. Нормальные хронокоординаты нужно набирать на стандартной клавиатуре или на экране, а для чего клавиши с римскими цифрами?

Первая — «случайный агент», подсказала справка. Ну, понятно. Некоторые могут часами перебирать агентов, разработанных кем-то другим. Информация о них вываливается в «Глобал» пачками.

Вторая клавиша — «свой агент», для завсегдатаев низкого уровня, неспособных перемещаться по цепочкам. Один раз вводишь координаты, после чего ИР салона тебя запомнит навсегда.

Третья клавиша — «выбор своего агента», для пользователя рангом повыше, у кого их несколько. Она существует для тех же целей, что и её соседка. Некоторые годами посещают один и тот же ретросалон.

Четвёртая — «случайный агент посетителя». А это что ещё за?..

— Дежурный? — позвал Покс.

— Слушаю, господин. При нажатии четвёртой клавиши происходит случайный выбор агента, уже выбранного кем-нибудь из присутствующих в зале. Можете пообщаться, и ваш сосед подскажет вам, какие эпизоды из жизни его агента наиболее интересны. Конечно, опция действует только с теми посетителями, кто её в отношении себя разрешает. Как в хроносообществах в «Глобале».

— А, понял.

— Если вы не новичок, а просто впервые в салоне, не загружайтесь этой мутью со спецклавиатурой. Сразу выходите на «Перекрёсток» или к нам, на сайт «Ретросёрфинг». Там найдёте всех наших посетителей и ещё двести восемьдесят салонов Лессики. У нас просто ИР дохлый, вот поменяем, и всё станет как у людей.

Но Покса как раз и занимал неведомый ему доселе быт ретросалонов, куда попадают те, кто не в состоянии приобрести собственный ретроскоп.

«Интересно, кто мои соседи?» — подумал он, щёлкая четвёртой клавишей.

Восемь раз он попадал не на того, кто ему был нужен, потом вышел на толстяка справа, и легко нащупал его агента, хотя канал был закрытым.

«Если они разрешили эту опцию, — передразнил он про себя дежурного. — Ещё чего придумал! Впрочем, хрон-магистры навряд ли посещают салоны. Я здесь первый».

К удивлению Стейбуса, черноволосый — по виду типичный наслажденец — занимался в прошлом почти что чистой наукой. Заинтересовавшись, Покс через несколько секунд знал про толстячка в десять раз больше, чем значилось в его (тоже закрытой) анкете. Он оказался бывшим детским психотерапевтом, лишённым практики за «действия сексуального характера по отношению к пациентам». До ужаса банально.

Не имея больше возможности работать с реальными людьми, черноволосый переквалифицировался в ретропсихолога-любителя, изучающего поведение несовершеннолетних преступников в условиях мегаполисов Земли конца двадцатого века. Зарабатывал на жизнь, приторговывая хрониками криминального и сексуального характера, и давно мог перестать ходить в салоны, если бы не спускал все деньги на проституток. В прошлом тоже развлекался, но умеренно, по большому счёту — попутно. А интересных и по-настоящему ценных материалов собрал целый воз. Несмотря на это, толстяк был Стейбусу неприятен, и он с удовольствием убрался из сознания его нынешнего агента — злобного четырнадцатилетнего монстра, жившего в трущобах Мехико и успевшего в течение года совершить три убийства с целью ограбления и двенадцать изнасилований, сопровождавшихся обязательными издевательствами над жертвами.

Молодой сосед слева оказался «открыт». Он работал здесь же, на подземных технических уровнях Лессики, будучи одним из тысяч служащих без категории, которые обеспечивали жизнедеятельность всего жилого массива. Двадцать два года, в разводе, есть ребёнок, жена ушла к другому. Парень было запил, едва не лишился работы, безуспешно пытался отсудить у бывшей супруги дочку, а потом открыл для себя ретроскоп.

У него имелся единственный агент. Парень из-за своего низкого уровня самостоятельно поменять его не мог, да и не собирался, и Стейбус его решение внутренне одобрил. Рыцарь, участвовавший в войне Алой и Белой роз на стороне Ланкастеров, был поистине замечательным человеком. Он там везде успел. Похоже, это именно он предложил эмблему в виде красной розы для Ланкастеров — в противовес белой розе Йорков. Удачливый и в военных делах, и в любви, агент соседа слева успел принять участие едва ли не во всех крупных и мелких сражениях своей эпохи; дрался на турнирах и поединках; одно за другим покорял женские сердца и, кроме того, был обладателем богатого набора прекрасных человеческих качеств, таких как непоколебимое мужество, честность и верность данному слову, что в его время было такой же редкостью, как и в любое другое.

Стейбус прекрасно знал, что стереотипное представление о рыцарской эпохе, как о чём-то идеальном и возвышенном, было в корне ошибочным. Да, бароны посвящали своим дамам сердца поэмы и собственные ратные подвиги, но при этом не следовало забывать, что указанные дамы чаще всего являлись чужими жёнами, и почти никогда не становились любовницами воздыхателей. Мужья охотно разрешали такое обожание издали, поскольку поклонники выполняли функцию своеобразного буфера между ними и теми, кто на самом деле был бы не прочь заполучить их супругу, причём навсегда. Ведь прежде чем бросить вызов мужу, им пришлось бы перебить целый отряд рыцарей, чьей дамой сердца она была, и для которых, в свою очередь, играла роль яблока раздора, являясь предметом соперничества на турнирах.

В повседневной жизни, и особенно вне своего круга, рыцари галантностью не отличались. Для них не считалось потерей чести походя изнасиловать какую-нибудь крестьянку или воспользоваться услугами проститутки. Грабёж собственных подданных считался законным средством получения дохода, а набеги на соседей — проявлением героизма. Во времена первого крестового похода, освободители Гроба Господня не брезговали каннибализмом по причине недостатка нормальной пищи. Многочисленные случаи людоедства имели место при взятии Маарат Ан-Нумана и позднее, при продвижении колонн крестоносцев к Иерусалиму. Внутри собственно рыцарской среды нарушение религиозных обетов и взаимных договоров редкостью не были. Клятвопреступление и предательство превращались в эффективное средство личной политики наряду с клеветой. Так что агент соседа Покса выгодно выделялся на общем фоне.

Задержавшись ненадолго в его сознании, Стейбус принялся более подробно оценивать прочих посетителей салона. По интересам публика почти не отличалась от старожилов «Кроноса» и «Ретродрома». Они наслаждались участием в бесконечных и однообразных (с точки зрения Покса) боевых эпизодах, любовных приключениях, пирах. Один находился в десятом веке новой эры и упивался властью над подданными, сидя на троне африканской империи Сонгай. Другой, в конце восемнадцатого века, готовился к отплытию из Нантакета на китобойном судне. Третий, в первом веке, участвовал в Иудейской войне под командованием Веспасиана. Четвёртый…

— И ты всерьёз полагаешь, что они откажутся от всего этого?— возник вдруг в его сознании голос Блэкбэда.

— Откуда ты взялся? — вздрогнул Стейбус. — Где ты сейчас?

— И то и другое неважно. Но ты, я вижу, никак не успокоишься. Только что тебя щёлкнули по носу, и ты сам был вынужден признать, что проиграл всю свою плохо спланированную кампанию по запрету или ограничению путешествий. И что же? Начнёшь сызнова?

— Я ничего не собирался начинать, — разозлился Покс.

Больше всего его раздражало то, что он не мог определить местоположение Блэка. По идее, он должен был присутствовать в той же эпохе и в сознании того же агента, что и он сам сейчас — адъютанта маршала Нея после отступления от Москвы в Смоленск наполеоновской армии. Но, несмотря на все старания, Покс не мог нащупать рядом никого, кроме посетителя салона, чьим агентом являлся молодой француз.

— Не собираешься начинать, значит… А зачем тогда сюда пришёл? — спросил Блэкбэд. — Зондируешь настроение масс? Оно — то же самое, что было три месяца назад. Или хочешь спасти парня?

— Какого? — не понял Стейбус. — Адъютанта или его клиента?

— Понятно, клиента, — сказал Блэкбэд. — Я не подозреваю тебя в намерении сознательно изменять прошлое. Адъютанта убьют вскоре после выхода корпуса Нея из Смоленска. Клиент вполне может отправиться к праотцам вместе с ним, поскольку не знает точного момента его кончины. Одно Восстановление у него уже было Или хочешь спасти адъютанта тоже?

— Сам знаешь, что нет. И клиента не собираюсь трогать. Я не могу нянчиться с каждым по отдельности.

— Ты и со всеми вместе не можешь. Именно это я и пытаюсь тебе вдолбить.

Стейбус взглянул на заснеженный Смоленск и группу обмороженных, голодных французских солдат, на которых в эту минуту задержал взгляд адъютант Нея. Сам он тоже немало страдал от холода и недоедания, что отчасти передавалось Поксу.

— Как видишь, не все путешественники склонны лишь к удовольствиям, — заметил Блэкбэд. — Лишения и трудности их тоже влекут. Парень хочет перепрыгнуть в сознание Нея и пережить дальнейшее отступление наполеоновских войск в шкуре бравого маршала. Если у него всё получится, он останется жив, а впереди будет много интересного. Хотя, при желании, он может всегда отдохнуть от русских морозов, переместившись в Индокитай времён Вьетнамской войны двадцатого века. Его второй агент доблестно сражается в рядах армии США. Во Вьетнаме тепло. Даже жарко.

— Чего ты от меня добиваешься? — устало спросил Стейбус. — И откуда ты сейчас говоришь со мной?

— Я хочу, чтобы ты прекратил заниматься чужими делами и взялся за самосовершенствование, — ответил Блэкбэд. — Повысишь свой уровень — поймёшь, откуда я говорю, как мы с тобой общаемся, и сам научишься делать так же. Тебе ещё расти да расти, но как раз это и прекрасно. Возможности для бесконечного саморазвития. Тысячи прожитых жизней вместо одной твоей. Ты ведь только начал. И я уверен, что ты извлечёшь из подобного существования больше пользы, чем твои нынешние соседи по ретросалону.

— Сладко поёшь. Слушай, Блэк, а во время сорокадневного поста Иисуса в пустыне, на горе Искушения с ним беседовал не ты?

Стейбус физически ощутил нетерпеливое недовольство собеседника, словно они были в одной комнате и Блэкбэд резко встал и прошёлся из стороны в сторону. Поксу почудилось даже, что он услышал шорох его цветастого халата.

— Пойми же наконец, что ничего ты не изменишь, — начал Блэк после паузы, словно заново собравшись с мыслями. — Как думаешь, почему из всех народов Содружества ретроскоп изобрели именно алитейцы? Точно ответить на такой вопрос не сможет никто, но взгляни на это вот с какой стороны: большинство алитейцев приковано к своей планете из-за изнеженности местным климатом. И немалая часть упомянутого большинства всю жизнь проводит в дурно организованных резервациях, почему-то называемых городами. Люди ведь не живут здесь — их сюда загнали. Загнала необходимость иметь работу, загнала невозможность жизни где-то ещё. Многие годами не только за городскую черту не выезжают — вообще не покидают своего квартала, если работают здесь же. Ретроскоп для них — всё равно что персональный кондиционер в своём углу преисподней.

— Это не оправдывает правительство, ставящее граждан в подобные условия и предлагающее подобные утешения, — сказал Стейбус. — Не оправдывает и самих граждан.

— Точно! — как будто даже обрадовался Блэкбэд. — Но что здесь можно поменять? Люди тупеют от однообразного, убивающего творческое начало труда, от изнурительного неестественного распорядка жизни, скроенного для благополучного существования и развития промышленности. Человеку по природе свойственно отдыхать в средине дня — но работодатель не позволит своим служащим устраивать сиесту часа на три. Плевать ему на природу. Интенсификация трудового процесса — вот что для него важнее. А людей, задавленных нуждой и однообразием, как и во все времена, не интересует ничего, кроме хлеба и зрелищ. Когда хлеба становится совсем мало, требуется повышенная доза зрелищ, и граждане получают её с помощью ретроскопа.

— Ну, у нас никто не голодает, — возразил Стейбус. — Концентраты — дерьмо на вкус, но в них содержится всё необходимое. Собственно, они обеспечивают даже более полноценное питание, чем обычная пища.

— И этого достаточно?

— Отстань. Сам знаю, что нет. Но ведь не только служащие без категории готовы жить в ретроскопе!

— Верно, верно, — согласился Блэкбэд. — У нас чёткое и чертовски контрастное расслоение общества на бедных и богатых. Но тут мы попадаем на другую крайность. Когда брюхо туго набито и счёт в банке лопается, человек постепенно пересыщается всем, что можно получить за деньги. И ему требуется, опять-таки, стимуляция зрелищами. Вспомни древних римлян. Колизей посещали как простолюдины, так и те, для кого были зарезервированы четырнадцать рядов. Нельзя сказать, кто из них делал это с большей охотой.

Блэкбэд внезапно надолго замолчал. Покс обдумывал его слова. С одной стороны, он признавал неуязвимость логики Блэка, с другой — всё его существо сопротивлялось чужим призывам смириться с происходящим. И Стейбус не мог не признать, что, действительно, задумав сегодняшний поход в Лессику, он уже подсознательно готовился к новому этапу борьбы, хотя пока и не представлял себе с надлежащей ясностью своих дальнейших шагов.

— Самое главное, что никто ничего не хочет менять, — сказал Блэкбэд. — Хотя они могли бы. И все вместе, и порознь. Вместе можно строить лучшее общество, а порознь — добиваться личного успеха. И сейчас это проще, чем двести лет назад.

Поксу опять пришлось согласиться. Его предки после переселения на Алитею на протяжении трёх поколений торчали в служащих без категории — совсем не от недостатка ума или трудолюбия. А сейчас любой переселенец с планет Гойи может (при наличии способностей, упорства и небольшой доли везения) подняться до высших руководящих должностей. Времена меняются…

— Времена меняются, — угадал его мысль Блэкбэд. — Не меняются только люди. Ты просто не хочешь признать, что основная масса алитейцев — тупое инертное быдло, неспособное проявлять разумную инициативу, искать выход; неспособное даже ради собственного благополучия. Куда их повели, туда они и шагают. Они упорно станут зарывать свой талант в землю — тот самый талант, который есть у каждого; они с радостью втопчут в грязь любого, кто станет баламутить их уютное болото, пытаясь всплыть наверх; они не сменяют свой ужин, и вечер, наполненный глупыми и бесполезными развлечениями, на упорный труд и работу над собой ради отдалённой перспективы; обязательно упустят свой шанс и в конце жизни окажутся там же, где были вначале.

— Ты не прав. Не все таковы.

— Нет, прав! — рявкнул Блэкбэд на такой пси-ноте, что Стейбус мысленно поморщился. — И я не говорил про всех, — добавил он уже спокойнее. — Я говорил про большинство. Но именно большинство решает, каким будет мир — пассивно или активно. Иногда своей волей, иногда своей глупостью, иногда — своим страхом, и всегда — своим безразличием. Именно большинство воздвигает идолов и низвергает монархии; оно правит при демократическом строе и служит оплотом любой диктатуры, даже рабства. Помнишь сказание про исход евреев из Египта? Ведь они были в рабстве там — и обрели свободу! Но, как только начались первые трудности, они совсем было собрались обратно, легко соглашаясь променять благоприобретённую волю на рабскую хижину и ежедневный кусок хлеба. Помнится, Моисею и другим здравомыслящим ребятам стоило больших трудов разубедить народ вновь надевать ярмо на шею. И в Библии ясно сказано, что хрен бы у Моисея что вышло без поддержки самого Господа. Стадо ведёт вожак, но зачастую он направляется не туда, куда хочет сам, а туда, куда хочет стадо. Вот такие дела. И во все времена бывало так, а не иначе. Ты же историк, Стейбус! Вспомни, что тебе известно!

— Нет, ты не прав, — повторил Стейбус. — Я отказываюсь признавать своих соотечественников за скотину. Они просто зажаты обстоятельствами, зажаты от рождения и не знают ничего лучшего. Именно поэтому к лучшему и не стремятся.

— Ты идеалист, — устало сказал Блэкбэд. Когда Покс хотел ещё что-то возразить, рядом уже никого не было.

Стейбус ещё раз взглянул глазами адъютанта Нея на втягивающиеся в Смоленск растрёпанные остатки наполеоновской армии, наугад перешёл к агенту другого посетителя салона и оказался в Афинах как раз в тот момент, когда вбежавший в город человек крикнул: «Радуйтесь афиняне, мы победили!..» — и упал мёртвым, не закончив фразу.

Двенадцатое сентября четыреста девяностого года до новой эры. Победа греков над персами при Марафоне. Радостная весть передавалась от человека к человеку, из одного переулка в другой, волной катилась по улицам и перекрёсткам, пока не выплеснулась на агору. Люди высыпали на улицы, обнимались друг с другом, позабыв о различии в происхождении и вообще о всяких правилах. Их переполняла радость!!! Стейбус не мог не чувствовать её через своего агента, даже несмотря на отключённый синхронизатор эмоций.

Шквал всеобщего ликования был настолько силён, что Покс, пожалуй, невольно поддался бы ему, не сознавай он чётко, что это чужая радость и чужая победа. Персы бились с греками на морском побережье неподалёку от Марафона; одни проиграли, другие выиграли. Путешественники из Алитеи сражались на обеих сторонах, и проиграли все, поскольку это была не их война.

И ещё его обеспокоило точное совпадение эпизода с легендой. Согласно ей, воин по имени Фидиппид пробежал без остановки тридцать четыре с половиной километра, отделявших поле боя от Афин, дабы первым сообщить весть о победе. Но, согласно старым данным Академии Времени, тот же Фиддипид был послан в Спарту за помощью ещё перед битвой, преодолел за два дня более двухсот километров, однако спартанцы на выручку афинянам не пришли.

Человек, только что умерший от физического перенапряжения, и настоящий Фидиппид — это один и тот же гонец? Разные люди? Или кто-то из путешественников, увлёкшись личными фантазиями, подгоняет историю под предания?

Стейбус мысленно махнул рукой и вышел в своё время. Чёрт с ним, с Фидиппидом. В любом случае, эпизод с ним не станет самым кардинальным изменением Известной истории.

Глава 5

Сенсация! Открытие века, и совершили его мы!

Ты всё ещё странствуешь по жалкому кусочку прошлого планеты, которая, как говорят, была нашей прародиной? Советуем тебе забыть об этих детских забавах как можно скорее! Мы открыли для путешествий близкое прошлое — присоединяйся!

Что было перед Новым Расцветом? История старой Алитеи! Наша история!

Междоусобная вражда бывших земных колоний! Разруха и анархия! Звёздные войны на пространстве сегодняшнего Содружества! Узнай первым!

Новый Расцвет. Становление Империи. Эпоха завоеваний. Война Алитеи и Лидии за обладание планетами Гойи!

Но и это ещё не всё! Следи за новостями. Мы поведём тебя дальше — ближе и ближе к настоящему времени!

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

После похода в Лессику, Стейбус, преодолевая приближавшуюся депрессию, побывал в институте, а последующие два дня просидел дома, чувствуя себя словно с глубокого похмелья. Тело оставалось здоровым, однако сумятица в мыслях не давала возможности сосредоточиться на чём-нибудь серьёзном. Новые ППУ-аномалии невероятной силы, накрывшие на этот раз не только Сестрорию и столичный округ, но и весь континент, давали хороший повод не ходить на работу. Институт почти не функционировал. День после затмения стал последним спокойным днём — в плане метеоусловий, но погода безнадёжно испортилась уже к вечеру.

Ночью зародившийся буквально на пустом месте чудовищный смерч прошёлся по северной окраине Дилойме. Здания устояли, однако в воронку втянуло всё, что было промеж них, включая оказавшихся на улице людей, деревья и полосы мобильных пешеходных дорожек. Пройдя вдоль русла протекавшей по городу реки, смерч сорвал плиты с набережной и высосал воду, оголив дно на протяжении трёх километров. За городом он разросся, ещё набирая мощь, выдёргивая из земли опоры монорельсов и сдирая верхний слой почвы вместе с растительностью. За воронкой потянулась чёрная полоса, похожая на длинный извилистый шрам шириной почти в километр.

Повсюду в тропическом поясе зарождались грандиозные смерчи, выбрасывавшие свою добычу вверх на тысячи метров; одновременно метеорологи отмечали сильнейшие нисходящие потоки, втягивающие в себя охлаждённый почти до космических температур воздух из верхних слоёв атмосферы. Один из таких потоков обрушился на Южное побережье, превратив десяток курортных городков и всю прилегающую местность в ледяную пустыню. На площади в двадцать тысяч квадратных километров температура упала до девяноста градусов ниже нуля; мелкие озёра промёрзли до дна, из местных жителей мало кто уцелел. Выжили только те, кто на момент катастрофы находился в наглухо закрытых помещениях или под землёй. Таких было немного, и на помощь им никто не спешил, поскольку везде хватало своих неприятностей. На окраинах пострадавшего района температура медленно приближалась к нормальной, растапливая покрывшую землю корку из снега и льда, но в эпицентре всё ещё царствовал полярный холод, подпитываемый отдельными струями терявшего силу нисходящего потока.

Столицу беда на сей раз обошла стороной. Стейбус поначалу следил за сводками погоды, затем переключился на более интересную для него тему. Если верить нелегалам, а не верить им оснований не было, они прорвались, наконец, в ближнюю временную зону, и Покс пытался оценить, чем их прорыв угрожал Алитее в ближайшем будущем.

Или уже поздно строить прогнозы? Может быть, невероятные погодные аномалии последних лет и есть начало конца?

«Первым делом меняется климат».

Не может быть, уговаривал себя Покс, просто не может быть. Первые ППУ отмечены задолго до начала путешествий.

И мы уже успели так изменить прошлое, что хронокатастрофа, случись она в самом деле, была бы просто сокрушительна. Нынешние природные явления — при всей их силе — просто жалкое подобие того, что должно было бы начаться здесь, у нас, будь в наших поступках заложена хоть сотая часть предсказанных для подобного вмешательства последствий.

«Глобал», как и всегда, радовал широким разнообразием мнений. Сотни экспертов повытаскивали на передний план всегалактического информационного пространства теории на любой вкус — начиная от новейших и кончая теми, что были в ходу ещё на Земле.

Главный метеоролог Империи утверждает: между путешествиями и ППУ нет никакой связи.Всё, чему мы стали свидетелями в последние сутки, это лишь часть естественного глобального процесса, как и некоторая климатическая нестабильность последних лет. С нашей точки зрения природные бедствия выглядят ужасно, однако в жизни экосистемы Алитеи они незначительны, я бы сказал — незаметны. Циклические изменения климата характерны для любой планеты, и Алитея — не исключение.

Ага, подумал Стейбус. Расскажи это тем ребятам, которые сейчас медленно вымерзают даже под землёй в городах на Южном побережье. Их эта новость чрезвычайно обнадёжит.

День страшного суда. Наивно полагать, что наши действия в прошлом не отразятся на настоящем. Время расплаты настало. Кара, уготованная нам Творцом за хронопреступления, будет ужасной!

Чудесно, а где же ваши аргументы? Хотя — что это я?.. Провозвестники апокалипсиса никогда не снисходят до обоснования своих идей. Они пророчествуют.

Конец света для дураков. Только полный идиот может считать, будто чихнув чёрт знает в какой эре, мы изменим ход истории. Вы что, вообразили себя центром мироздания? Думаете, у Времени нет своих защитных механизмов?

Очень жаль, что уважаемый автор не удосужился хотя бы вскользь обрисовать указанные волшебные механизмы…

Впрочем, в «Глобале» имелось сколько угодно статей с таблицами, графиками, аргументами и доказательствами, опровергающими аргументы и доказательства противной стороны, что не вносило, однако, желаемой ясности ни по одному из пунктов.

Трансформная Вселенная. В мире, где изменения прошлого возможны на практике, любое такое изменение становится частью истории, органично вписывается в неё; следовательно, его можно считать естественным и законным.

Вот так даже. Хорошо, изменения законны, но последствия-то они будут иметь? Если некто убьёт моего прадедушку на законных основаниях, а я потом не появлюсь на свет — мне что, легче от правомерности совершённых тем парнем действий?

Только хорошие новости! Пока теоретики спорят, мы предлагаем тебе чистые удовольствия! Хочешь присутствовать при закладке первого здания на месте будущей Сестрории?

Надоела твоя тесная конура в одном из объединённых кварталов? Перенесись в то время, когда их ещё не существовало! Первозданная Алитея! Никакого перенаселения! Никакой безработицы и скудного жалования служащего без категории!

Нелегалы, по своему обычаю, практичны. Для чего забивать голову? В прошлом столько интересного… Обращайся прямо сейчас!

Приближался вечер, и Покс всё чаще поглядывал на часы. График дежурств своего друга Кену Стурво он давно знал назубок, и сегодня у него первая дневная смена. Следовательно, он освободится вечером, и будет очередной совместный ужин.

Стейбусу не терпелось увидеть всегда невозмутимого сенситива. Может быть, почувствовать его молчаливую поддержку… Глупо. Раскис он, вот что. Ведь и Кену вовсе не так спокоен, как кажется. Просто умеет держать себя в руках. У него своих проблем хватает, в основном с этой его подружкой — Абеллой. Вроде бы она слишком увлечена ретроскопом и путешествиями… За всё время Кену так их между собой и не познакомил, но Стейбус знал, как она выглядит — вполне даже симпатичная, на полголовы выше коренастого диспетчера.

За окном казалось ещё темнее из-за нависших над городом туч. Покс вышел на террасу, поднялся на эскалаторе уровнем выше и уселся за их с Кену столик. Владелец давно приметил парочку завсегдатаев, и уяснив, по каким дням они посещают заведение, обычно заранее выставлял табличку «Занято». Постоянных клиентов в Старом Квартале ценили. Но во время ППУ находилось мало желающих покушать на свежем воздухе — как и желающих кушать вообще. Если открытая часть кафе сегодня пустовала совершенно, то закрытая была пуста наполовину.

Диспетчер опаздывал, что было совершенно не в его правилах. Стейбус даже забеспокоился. Через полчаса к нему нерешительно приблизился официант и спросил, будет ли он делать заказ.

— Моего друга всё ещё нет, — ответил Покс. — Я бы подождал его, если вы не против.

— Конечно, господин. Как вам будет угодно.

Низкие сплошные облака отсюда, с террасы, казались мягким грязно-серым куполом, опрокинутым на город уставшим держать небеса атлантом. Отдельные тучи опускались ещё ниже, цепляясь за башни мегабилдингов, обволакивали их, скрывая от глаз верхние этажи. Незаметно совсем стемнело, и Стейбус, просидев в одиночестве больше двух часов, наконец сделал заказ и медленно поужинал в одиночестве.

Потом он ещё долго сидел, наблюдая за подсвеченными городской иллюминацией тучами, и редкими икарами, проносящимися по открытому транспортному каналу между кварталами. Кену так и не появился, его трансцессор оказался заблокирован. Не зная что и думать, Покс пошёл домой, машинально выбрав другой путь — через кафе и верхний уровень, а потом вниз, по внутреннему эскалатору. Он собирался зайти к диспетчеру, но обнаружил Кену перед дверью в его квартиру.

— О-о, дружище… — смущённо протянул тот. — Я же совсем забыл включить связь.

Он выглядел страшно усталым и каким-то внезапно постаревшим.

— Что случилось? — спросил Стейбус и неожиданно догадался: — Абелла? Что-то с Абеллой?

— Слава богу, нет, — ответил Кену. — Да что мы стоим здесь, проходи.

В гостях у друга Покс бывал редко. Собственно, для общения им хватало совместных ужинов в кафе раз в несколько дней — они успевали и поговорить, и помолчать.

— Ты уже поел? — спросил диспетчер. — Ну а я ещё нет. У нас в ЭМП началось светопреставление. Временщики-нелегалы поднялись к настоящему Алитеи чуть ли не до вчерашнего дня, и миллионы придурков ринулись инспектировать личную жизнь своих бабушек и дедушек. Не слышал? Да ты шутишь! Неужели я, в кои-то веки, оказался в таких делах более осведомлён, чем ты?

Кену связался с кафе и заказал ужин домой:

— Не важно что… Можете прислать то же, что подавали моему приятелю. Или дежурное блюдо. Или подошвы от ботинок в собственном соку… Мне безразлично. Только быстрее, иначе лишитесь постоянного клиента — я умру голодной смертью.

Через десять минут Кену вовсю работал челюстями, иногда прерываясь для того, чтобы бросить пару фраз. По мере насыщения его речь становилась всё более связной.

— Горячка началась пару недель назад, — рассказывал он. — Тогда ЭМП доставила в дежурную клинику целую команду временщиков в состоянии различной степени тяжести. Насколько я понимаю, это и были первопроходцы. И пошло!.. У нас не успевают устанавливать дополнительные диспетчерские терминалы, а все врачебные бригады работают без выходных. И вот, сегодня диспетчеров заставили трудиться сверхурочно целых четыре часа — впервые за всю историю ЭМП! Ты же знаешь нашу специфику. Если нарушать рабочий график — сгоришь как свечка. Именно поэтому мы так рано уходим на пенсию. Но руководство пошло на это, а всё потому, что они не успели перевести специалистов с Гойи, как хотели, а кого попало диспетчером «экстры» не поставишь. Когда я передал смену, то даже дышать не хотелось, не то что ужинать. Думал, что окажусь не в силах проглотить ни кусочка. Взял такси и улёгся прямо в икаре на заднем сиденье — готовый труп, хоть сейчас в крематорий. Пилот спрашивает, кто я такой; я говорю, что работаю в ЭМП. Он ржал всю дорогу — решил, что это шутка. Тебе, говорит, самому помощь ЭМП не помешает, только пусть везут не в клинику, а сразу в морг. Весёлый парень, и меня в конце концов развеселил. Ну, я ожил — видишь, какой аппетит!

— А с Абеллой что? — спросил Стейбус. Он не мог отделаться от мысли, что с подругой диспетчера не всё в порядке.

Кену внимательно посмотрел на него поверх стакана с чаем.

— Соображаешь, временщик, хвалю. Имплантат давно поставил?

— Давненько, — уклончиво ответил Стейбус.

— Я подозревал, да не хотел спрашивать. Впрочем, я всегда считал, что у тебя врождённые задатки первоклассного сенситива. Поругался я с ней — здорово поругался. Точнее, просто устроил ей хорошую выволочку по связи, когда нам приказали оставаться на рабочих местах. Был десятиминутный перерыв, ну я и сорвался. Сказал, что если она в ближайшие дни включит ретроскоп, то я прилечу к ней и вышвырну её в окно вместе с этой чёртовой машинкой. Накричал ни с того ни с сего. Она так перепугалась, что даже не стала спорить. А я ещё больше расстроился, так что и тебя забыл предупредить, чтоб не ждал. Мне, знаешь ли, совсем немного до пенсии осталось…

Стейбус всё прекрасно понял. Кену боялся, что в эти последние дни с Абеллой что-то случится в прошлом, окажется бесполезным его ожидание, не будет обещанной Абеллой свадьбы, отдельного дома за городом, спокойной совместной жизни… Точнее, будет, но уже с другой женщиной. С такой, какой она станет после Восстановления.

Кену вытер губы салфеткой. Взгляд диспетчера внезапно стал задумчивым.

— Как думаешь, это очень плохо — то, что мы проникли в близкое будущее? Я многое успел узнать — сам, по-любительски, — но я не очень разбираюсь в сути. Может в результате произойти хронокатастрофа, о которой так много болтают? Я знаю, что у тебя на этот счёт своё мнение…

Стейбус, не спрашивая разрешения, взял сигарету из лежавшего на столе портсигара Кену. Раньше он изредка курил ради удовольствия, но никогда — чтобы успокоиться.

— Я тебе так скажу: и без всяких хронокатастроф дело обстоит достаточно хреново, — ответил он, глубоко затягиваясь. — Близкая временная зона — это близкая временная зона, что говорит само за себя. Наше ближайшее прошлое. Тот, кто получит над ним контроль, получает всё на свете, разве непонятно? Да забавы нелегалов или какого-нибудь Общества самоубийц по сравнению с нашими сегодняшними перспективами просто лёгкая щекотка! Тоталитарная власть над временем, над государством, над гражданами, над нашим будущим!..

— Теперь ты готов орать на меня, как недавно я — на Абеллу, — заметил Кену.

— Извини, — сказал Стейбус, понижая голос. — Орать я не буду, но ты меня понял. Ещё недавно я был уверен, что в итоге всё кончится хорошо, что мы сумеем разрулить ситуацию. Теперь я не уверен ни в чём. Я всегда считал, что главные тайны хранит Тёмный период и Хаос. Я и теперь так считаю. Разгадай мы причину появления того и другого — и мы, возможно, поймём… — Стейбус замолчал, оборвав себя на полуслове и затушил в пепельнице недокуренную сигарету.

Глава 6

Невозможно переоценить важность исследований близкого прошлого. Это не только изучение малоизвестных периодов ранней истории Алитеи. Это, в первую очередь, возможность решения практических задач, например — раскрытия и предотвращения преступлений. Дайте нам шанс подняться ещё выше по временной шкале — и ни один преступник не будет чувствовать себя в безопасности.

Следователь сможет увидеть убийцу глазами его жертвы. Террористический акт мы сумеем предотвратить, просто отследив события нескольких недель перед его совершением, делая агентами предполагаемых свидетелей подготовки злодеяния. И не надо говорить мне о нарушении права на неприкосновенность личной жизни. Конечно, круг подозреваемых, которых подвергнут проверкам, в последнем указанном случае будет гораздо шире, чем обычно бывает сейчас. Но я глубоко убеждён, что каждый законопослушный гражданин согласится с необходимостью подобных действий, если они приведут к торжеству закона и, в конечном счёте, всеобщей безопасности.

Начальник полицейского управления Дилойме, полковник Станневан. Статья «Новый мировой порядок» на сайте «Алтарь правосудия» в Галактической информационной сети «Глобал».

Через две недели после разговора с Кену, Покс попытался связаться с Блэкбэдом. Это оказалось удивительно легко.

Он уже понял, что без посторонней помощи ему в тайны Тёмного периода не проникнуть, а помочь здесь мог только один человек. Отдел Стейбуса, работа которого, как и работа всего Института сравнительной истории, то и дело прерывалась участившимися ППУ, поднялся вверх по дальней временной зоне до года и застрял на этой отметке намертво.

Неделю назад сам Покс, используя нижние хронокоординаты близкой временной зоны, выложенные нелегалами в «Глобале», предпринял отчаянную попытку продавить верхнюю границу Тёмного периода, действуя, так сказать, с другого края, но попытка окончилась неудачно.

В среде временщиков достигнутые им успехи сочли бы полным триумфом, поскольку он опустился вплоть до относительно мирного времени, очевидно, предшествовавшего эпохе междоусобных войн земных колоний, то есть до момента, когда Земная Гегемония находилась в полном здравии. Хаоса ещё не существовало…

Или он только что возник.

Да, наверное, в этом всё дело. Хаос только что поглотил Млечный Путь, это и есть начало безвременья для оставшихся бесхозными колоний землян в Андромеде и других галактиках.

Ну а причём тогда начало двадцать первого столетия? Разделённая на государства Земля, а за ней и Земная Гегемония, должны были безбедно существовать ещё, как минимум, семьсот лет. Почему же нельзя подняться выше?

Проникнув за верхнюю границу Тёмного периода так глубоко, как ещё никто не проникал, Стейбус не успел там толком осмотреться и разобраться, что к чему. Неведомая слепая сила выдавила его обратно в настоящее. Борясь с ней, он совсем выдохся. Нечего было и мечтать о повторении попытки, как и о скором заходе в неизвестную зону снизу, как обычно.

Неужели Тёмный период и Хаос не связаны между собой, как он всегда считал?

Опасаясь, что в его рассуждениях кроется какая-то ошибка, Стейбус не находил себе покоя. Он чувствовал, что на его вопросы должен существовать ответ, и даже подозревал, кому он может быть известен.

— Амиго Блэкбэд, — пробормотал он со злостью. — Сучий потрох! Ты, вроде, говорил мне, что всегда чувствуешь, когда кто-то думает о тебе плохо. Тогда самое время насторожиться, компадре. Поверь, ещё никто на свете, начиная с твоего рождения, не думал о тебе так плохо, как я в эту минуту!

— Я совсем не то имел ввиду, — возник в голове Покса голос Блэка, и он поёжился. Сенситив, свободно читающий мысли на любом расстоянии — на кого он только что разевал рот? Лучше выбирать выражения.

— Я говорил не столько про того, кто желает мне зла, сколько о тех, кто способен нанести ущерб, даже совсем того не желая.

— Иногда мне кажется, что я с радостью нанёс бы тебе любой возможный, — признался Стейбус.

— Но это же глупо, Стейб, — заметил Блэкбэд. — Ты злишься на меня потому, что я больше твоего знаю и умею, но не спешу своими знаниями делиться?

— Я злюсь на тебя потому, что ты мог бы принимать поближе к сердцу то, что происходит вокруг. Но ты предпочитаешь проворачивать свои тёмные делишки, зашибать деньги, командовать Синдикатом и морочить голову начинающим временщикам своими фокусами, отдающими чёрной магией.

— А почему я должен что-то принимать к сердцу? Мне и так нормально. Я никому не навязываю свой товар. Люди сами охотятся за ним, и готовы платить любые деньги. Ты-то сам как на меня вышел? Нужны были оптимизаторы покруче институтских, и ты нашёл Агиляра, а он оказался моим человеком.

Стейбус вздохнул. Так и было.

— Теперь люди увлечены освоением близкой временной зоны, — продолжал Блэк, — и я всего лишь делаю так, чтобы они как можно реже нуждались в Восстановлении. Твой последний штурм Тёмного периода — много шансов у тебя было остаться целым без «Вавилона»? Ты попёр туда дуриком, без подготовки, один, без внешней поддержки… Ну?..

И это он уже знал… Стейбус вздохнул ещё тяжелее. Отчитали как ребёнка.

— Ты хотел меня спросить кое о чём, так спрашивай, — предложил Блэкбэд. — Я человек занятой.

— Почему мы не можем перепрыгнуть две тысячи двенадцатый год? — поинтересовался Покс для разминки.

— Пора бы самому догадаться, — ворчливо заметил Блэкбэд. — И тысяча девятьсот сорок второй, на котором вы стояли, и двухтысячный, на котором вы застряли снова, и две тысячи двенадцатый — всё это ключевые даты. Поворотные точки большого временного потока, вроде перекрёстков. При реальном ходе событий здесь может происходить что угодно.

— И что произошло в двенадцатом году? — спросил Покс.

— Да ничего особенного.

— Как ничего??? Ещё древние пророчества цивилизаций Земли, например майя, указывали именно…

— …указывали именно на такой вот временной перекрёсток, — перебил Блэкбэд. — Но если вероятность экстраординарных событий в данное время невероятно высока, то это не означает, что непременно что-то произойдёт. Не на каждом настоящем перекрёстке ведь случаются аварии.

— То есть, мы его преодолеем. Ладно, тогда скажи мне…

— Вряд ли преодолеете, — опять перебил Блэк. — Где-то здесь и начинается настоящая нижняя граница Тёмного периода. Сопротивление, которое вы встречали при прохождении двадцатого столетия — лишь прелюдия, как полоса препятствий перед главной линией обороны.

— Но почему? Почему возник Тёмный период? Что он из себя представляет? Ты знаешь?

— Да, конечно.

Блэкбэд сообщил об этом так спокойно, что Стейбус на минуту оторопел.

— И что он такое?

— А вот этого, мой друг, я тебе и не скажу.

— Хвастун! — возмутился Покс. — Ни хрена ты не знаешь!

— Ошибаешься, знаю, — возразил Блэк. — Ты вот думаешь, что я вышел сейчас с тобой на связь потому, что уловил твои мысли, находясь чёрт знает где, и считаешь меня суперсенситивом. А тебе не приходит в голову, что я просто заранее знал, что тебе понадоблюсь?

— Ты путешествуешь в будущее? — спросил Стейбус вслух внезапно севшим голосом. Он, конечно, понимал, что чисто теоретически путешествия в будущее возможны, но…

— Вот тебе и причина, по которой я не беспокоюсь за Алитею, — подхватил Блэк. — Просто я точно знаю, чем дело кончится.

— Но тогда ты можешь всё изменить! — крикнул Стейбус, теряя контроль над собой. — Ты способен предотвратить…

— Предотвратить что? Судя по твоим словам, ты уверен, что Империя кончит совсем плохо.

— А разве не так? — Стейбус продолжал говорить вслух, не задумываясь, каким, собственно, способом они теперь общаются.

— Она кончит не очень, — подтвердил Блэк. — По правде говоря, настолько не очень, что я не собираюсь при этом присутствовать. Но я и не намерен ничего предотвращать.

— Почему? Почему??? ПОЧЕМУ?..

— Да потому, что мне плевать, — спокойно ответил Блэкбэд.

— Мерзавец! — заорал Стейбус, вскакивая с кресла и стискивая кулаки.

На мгновение он забыл, что в комнате никого, кроме него, нет. А когда пришёл в себя, Блэк уже не отзывался.

— Сукин сын, сукин сын! — простонал Покс, и так шарахнул кулаком по столу, что совершенно отбил руку.

Вон оно что… Блэк свободно путешествует в будущее. Ну конечно же, конечно! А я был его агентом, подумал Стейбус. С ума сойти — я его агент! Он со мной жил, ел, спал… Вот откуда он всегда всё знал про меня! И когда я недоумевал, как он со мной общается, он просто был в моей голове, в моём сознании. Нашёл способ обходить защитный экран — если вообще такая проблема стояла. Как знать, может он со мной и в прошлое путешествовал.

Покс почувствовал непреодолимую брезгливость, почти отвращение; словно, сидя за столиком в дорогом ресторане, придвинул к себе тарелку с салатом и обнаружил там противного жирного червяка.

Это черномазое чудовище угнездилось у меня в голове, думал он. Наверное, и сейчас там… Стоп, а ты-то сам сколько раз использовал в качестве агентов людей из прошлого? Подсчитай и успокойся.

— Ну что ж, я вижу, что теперь ты лучше подготовлен к конструктивному диалогу, — хмыкнул вновь появившийся невесть откуда Блэкбэд. — Только я не понял твоего выпада относительно «черномазого чудовища». Будь у меня кожа белая, или там зелёная — тебе что, легче стало бы?

— Кто, чёрт побери…

— Кто дал мне право вторгаться в твою личную жизнь? — услужливо подхватил Блэк.

— Ладно, не будем заострять на этом внимание, — вслух предложил Стейбус, совсем успокаиваясь. — Я ведь могу не утруждать себя мыслесвязью, верно?

— Такие вопросы называют риторическими, — согласился Блэкбэд. — Конечно, я прекрасно слышу твой голос твоими же собственными ушами. Понимаю, ты несколько выбит из колеи внезапной переменой ролей, но что ещё могло бы так помочь тебе в полной мере оценить взаимоотношения клиентов с агентами?

— И давно ты у меня в гостях?

— Секретная информация. Попробуй с другого конца.

— Зачем я тебе нужен?

— Боже ты мой! А твои агенты тебе зачем нужны? Да просто ты мне интересен — и я получаю через тебя те сведенья о настоящем, которые мне требуются. И ещё — ты профессиональный исследователь, работаешь по стоящим темам, и мне не приходится тратить время на анализ данных, собранных тобой в прошлом. Хотя, как понимаешь, такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее, для меня вещи очень относительные.

— Не может этого быть. Для сознания — согласен, и то не полностью. Но у тебя есть твоё тело. Ты всё равно привязан через него к определённой точке времени.

— Предлагаю тебе оставить выяснение моей привязки на потом, — предложил Блэкбэд. — Задавай вопросы, которые действительно тебя интересуют.

Стейбус вздохнул поглубже, собираясь начать, и тут сообразил, что ему нет необходимости сидеть в кресле, как на собеседовании. Блэк у него в голове и никуда не денется, если только сам не захочет уйти. Тогда Покс пошёл на кухню и сделал себе кофе; вернулся назад и снова сел, устраиваясь поудобнее.

— Вот так-то лучше, — похвалил Блэкбэд. — Начинаешь осваиваться.

— Что такое Тёмный период? — спросил Стейбус.

— А сам как считаешь?

— С некоторых пор я подозреваю, что он возник вследствие нашего вторжения в прошлое. Мы изрядно напакостили в дальней временной зоне, и прошлое каким-то образом оградило себя от дальнейшего вмешательства.

— Почти в точку, — одобрил Блэкбэд. — Время, как основа мироздания, имеет свою защитную систему. Представь, что ты брызнул себе на руку кипятком. Повреждённая кожа вздуется, появится волдырь. Таким образом организм изолирует живые ткани от мёртвых, а повреждённым даёт возможность восстановиться. Тёмный период и есть волдырь на теле времени, точно так же как Хаос — волдырь на теле Вселенной.

— Откуда взялся Хаос?

— Оттуда же. Согласно некоторым теориям, материя и пространство — это не что иное, как вырожденное время. Вернее — другие его состояния, точно так же, как лёд и водяной пар являются другими состояниями воды. Так вот — теоретики правы, и потому всё, что имеет отношение к времени, не только затрагивает существующий порядок вещей, вызывая изменение событий, но и зеркально отражается в материальном мире. Тёмный период и Хаос — неприкосновенные участки времени и пространства, своего рода буфер. Защитная зона, призванная предотвратить глубокое изменение будущего; преграда на пути ужаса, который земляне назвали «эффектом бабочки». Вот почему действия наших соотечественников в прошлом до сих пор не привели к мутации событийных цепочек в настоящем — любое изменение в дальней временной зоне поглощается Тёмным периодом. Иначе и миллионной доли воздействия, оказанного на прошлое путешественниками, хватило бы, чтоб Алитейская империя, а вместе с ней и всё Содружество Человеческих Миров, просто перестали существовать.

— Значит, перемены в климате Алитеи не являются признаком хронокатастрофы, — сказал Стейбус. — Но ты ведь говорил…

— Не путай одно с другим. ППУ есть следствие вторжения алитейцев в собственное близкое прошлое. А следующим нашим шагом станет проникновение путешественников в далёкое прошлое родной планеты. Этого ещё не произошло, однако произойдёт; и время уже реагирует.

— ППУ случались ещё до изобретения ретроскопа.

— Ничего странного. Изменения прошлого — словно камень, брошенный в озеро. Правда, в нашем случае волны распространяются в основном в будущее. Но и в прошлое тоже — в самое близкое, на несколько десятилетий.

— Выходит, коррекция климата началась ещё до того, как возникла её причина?

— Да, верно. Прошлое и будущее существуют лишь с нашей ограниченной точки зрения. Время едино. Если сравнить его с живым существом, то можно сказать, что время уже знает, что случится, что сделаем мы, его жители.

Стейбус долго сидел, прихлёбывая кофе. Затем не торопясь выкурил сигару. За Блэка он не беспокоился. Если его утомит бездействие, он просто перескочит через длинный промежуток молчания.

— Мне не даёт покоя твоё сравнение с брошенным в воду камнем, — сказал Покс наконец. — Ты говоришь, что хронокатастрофа может отразиться на ближайших десятилетиях прошлого от момента первых изменений. Пусть ППУ начались недавно, однако Хаос возник не за пятьдесят лет до изобретения ретроскопа, и даже не за пятьсот. Он существует уже несколько тысяч лет. Именно с его возникновением началась изоляция бывших земных колоний, их упадок. Как ты это объяснишь?

— Ответ напрашивается. Причиной возникновения Хаоса были не мы.

— Тогда кто?

— Элементарно… Приготовься, Стейб, сейчас ты услышишь нечто очень для нас всех непривычное. Дело в том, что ни алитейцы, ни остальные народы Содружества не являются потомками землян. По крайней мере — их прямыми потомками. Земная Гегемония, простёршая свою власть над целой галактикой, никогда не существовала. Должна была существовать — но на самом деле её не было. Земная цивилизация погибла в двадцать первом веке, так и не основав ни одной звёздной колонии.

Стейбус замер, точно парализованный. Уж что-что — а такое он никак не ожидал услышать.

— Знаю, звучит неправдоподобно, — спокойно продолжал Блэкбэд. — Тем не менее, это правда. Наша современная культура — призрак. Химера, материализованная в настоящем волей самой Вселенной, воспоминание Универсума, о котором тот не захотел забыть… Земная Гегемония должна была возникнуть и развиться точно так, как сие записано в наших архивах. Она достигла бы невероятных высот и колонизировала сотни планет в Андромеде, в том числе и Алитею. Она существовала бы и сейчас, правда, уже с гораздо меньшей степенью величия. Междоусобные войны колоний между собой, а точнее — войны колоний друг с другом и с Гегемонией тоже, всё равно произошли бы, вследствие чего наступил бы упадок и периферии, и метрополии, их полный разрыв. Но развитие Гегемонии должно было длиться не столетия, как считают наши учёные, а десять тысячелетий. Потом ещё тысячи лет упадка. А потом наступил бы Новый Расцвет… Собственно, именно отсюда можно начинать отсчёт нашей реальной истории И вот, где-то на завершающем этапе затяжных беспорядочных войн, из небытия Тёмного периода выныривает Алитея и прочие Человеческие Миры. Строго говоря, у нас не было предков. Мы — всего-навсего восстановленная цепочка событий, некогда прерванных глобальной катастрофой, в эпицентре которой находилась Земля. Время не просто защищает себя. Оно себя восстанавливает. Универсум открыл дальнейшее течение истории сразу же, как только это стало возможно.

— Невероятно, — пробормотал Стейбус. — Не может быть.

— Нет, только так и может быть, — с нажимом сказал Блэкбэд. — А ты думал, что возня жалких козявок способна нарушить планы Творца относительно всего Мироздания в целом? Ошибка землян, давным-давно уничтоживших свою собственную расу, отразилась на судьбах Вселенной только до определённого предела — до конца Тёмного периода. А начиная с Нового Расцвета жизнь уже пошла в точности так, как и должна была идти. Существуй Гегемония сейчас, мы всё равно не соприкасались бы с ней, развиваясь самостоятельно.

— Хорошо, но мы бы помнили…

— Что мы помнили бы, недоумок? — возмутился Блэкбэд. — Прости Стейб, но лучшего определения ты не заслужил. Да ты хоть представляешь себе, какой мощью должно обладать галактическое государство, державшее в своих руках двести миллиардов звёздных систем? Каковы будут иногалактические колонии такого государства, и какое оружие пойдёт в ход в случае войны между ними? Молекулярная пыль на месте обитаемых планет, пустыни на месте звёздных скоплений и кубические килопарсеки кипящего вакуума, непроходимые для космических кораблей обеих сторон! Вот что будет в театрах военных действий, а вслед за ужасающей, но скоротечной войной с Гегемонией, последовали бы тысячелетия упадка и изнурительных сражений колоний между собой… Так что ни хрена мы не помнили бы — и уж точно не намного больше, чем сейчас.

Стейбус нервно разминал в пальцах ещё одну сигару. Ему страшно хотелось закурить, но вторая сигара в течение часа была бы неслыханным нарушением его личных правил. С другой стороны, человек не каждый день узнаёт, что его далёкие предки-алитейцы вовсе не появились на свет законным порядком, как ранее предполагалось, а возникли из ничего в некий момент времени, в рамках развёрнутой Универсумом программы по восстановлению событийной цепочки.

Дабы избежать искушения курить, он снова сходил на кухню и сделал себе двойную порцию молочного коктейля.

— Чтобы люди приняли твою гипотезу, тебе потребуются веские доказательства, — сказал он. — Чёртова уйма очень веских доказательств.

— Не будь идиотом, — ответил Блэкбэд. — Понимаешь же, то у подобной версии доказательств нет, да и быть не может. Они похоронены внутри Хаоса и Тёмного периода. И кое-где ещё, куда человеку путь заказан.

— А ты, значит, пробрался, — ехидно заметил Стейбус.

— Да, и не только я, но я не совсем человек.

Покс подавился коктейлем и пролил белую жидкость себе на колени.

— И не спрашивай меня, кем я себя считаю и кем являюсь на самом деле, — сказал Блэкбэд, предупреждая расспросы. — Ты сам идёшь к тому же. Всё узнаешь, всё… Хотя процесс познания может не доставить тебе особого удовольствия, как и окончательный результат.

— Но ты можешь мне сказать, что случилось с Землёй? С настоящей? Почему она не превратилась в центр Гегемонии? Что произошло тогда, в двадцать первом веке? Кто виноват в гибели цивилизации?

— Конечно, сами люди, — спокойно сказал Блэкбэд. — Землю погубили земляне. И они же стали причиной начала Тёмного периода и возникновения Хаоса.

— Что? Что они сделали?

— А ты не догадываешься? — Блэк на минуту замолчал, словно давая возможность Стейбусу поразмыслить, а потом ответил: — Это просто, приятель. Они изобрели ретроскоп.

Глава 7

Любовные похождения в близком прошлом! Ещё год назад вы и представить такого не могли!

В нашей коллекции — знаменитые красавицы Алитеи всех веков, а если тебе прискучили обычные развлечения, то мы в состоянии предложить и нечто особенное!

Подглядывал за своими родителями в детстве? Хочешь сделать агентом своего отца и заняться любовью с собственной матерью? Обратись сейчас! Обещаем поймать момент твоего собственного возможного зачатия! Незабываемые ощущения! Твоя мамочка была привлекательной в молодости?

Отчим трахал твою юную сестрёнку? Хочешь побывать на его месте? Обратись сейчас! Хочешь ощутить то, что ощущал он? Не стесняйся! Зачем отказывать себе?

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

Весь следующий день Стейбус посвятил поиску и анализу необходимой информации.

Выяснилось, что на границе второго и третьего тысячелетий люди Земли не только прекрасно знали, что такое вогнутые зеркала, но и успели провести первые серьёзные опыты с ними. Самые последние эксперименты уже можно было смело назвать научными.

Различными разновидностями вогнутых зеркал земляне пользовались с глубокой древности. Их издавна использовали для магических целей, и нередко — для предвиденья будущего. Типичными примерами могли служить легендарное зеркало Соломона, и менее известное, но, очевидно, куда более действенное зеркало Бэкона. О первом Стейбусу не удалось выяснить почти ничего, за исключением заверений авторов нескольких манускриптов, что это была поистине замечательная вещь, и примерно таких описаний его изготовления:

«О способе создания таинственного Зеркала Соломона, подходящего для всех прорицаний. Очисти помыслы свои, убели мысли свои, и ты узришь в сём Зеркале всё, что пожелаешь.

Разумный да руководствуется при изготовлении Зеркала фазами луны.

Ни мастер, ни его помощники не должны ложится с женщиной и иметь блудных мыслей. От всего сего следует воздерживаться сорок дней…

Пластину для Зеркала должно ковать из чистого железа. Негоже перековывать для Зеркала изделия, бывшие в использовании, тем паче нечистом. Мечи и прочие ратные орудия также не годятся, тем паче те, что были обагрены кровью…

Прежде, чем выгнуть пластину, произнеси следующие заклинания…

Шлифовка его (Зеркала) должна быть выполнена со всяким прилежанием. А в углах кровью белого голубя напиши имена Предвечного Бога нашего…

В новолуние, в первый час после захода солнца, обрати свой взор к небесам и скажи с трепетом и почтением: “О Всемогущий и Вездесущий! О Невидимый и Невыразимый! К Тебе, Господу Богу моему и Творцу всего сущего обращаю я лице свое! Призри на молитву ничтожного и недостойного раба твоего и исполни мое прошение…”»

Дальше следовали уверения в том, что правильно изготовленное зеркало способно наделить его владельца ясновиденьем, а также упоминание факта, что Соломон получил прославившую его мудрость именно благодаря сему магическому предмету. К разочарованию Стейбуса, авторы манускриптов почему-то избегали размещения в своих работах точных чертежей волшебного зеркала. То ли секрет был утерян к моменту написания текстов, то ли авторы считали свои пояснения вполне достаточными. Как вариант — точные размеры могли быть искусно зашифрованы в словах цветистых и неясных заклинаний. Ясно одно: речь шла о металлическом вогнутом отражателе, предназначенном для получения информации из будущего, очевидно, квадратном или прямоугольном, для использования которого требовалась «чистота помыслов» — жёсткая мыследисциплина.

Технология производства зеркала Бэкона осталась для Стейбуса полной загадкой, однако францисканский монах, очевидно, куда глубже проник в тайны вогнутых зеркал вообще, используя своё собственное со знанием дела и по прямому назначению. Он обходился без убийства белых голубей и, судя по его достижениям, ставил перед собой задачи, весьма близкие современной алитейской ретроскопии. Живший в тринадцатом веке, Роджер Бэкон предсказал изобретение автомобилей, самолётов, пароходов, подводных лодок, микроскопов, телескопов и водолазных костюмов; а также изобретение пороха за двести лет до Бертольда Шварца. Ему было многое известно о строении живой клетки, образовании эмбрионов от слияния сперматозоидов и яйцеклеток и наличии в космосе нескольких галактик, местоположение одной из которых он определил довольно точно.

Зеркало Мишеля Нострадамуса имело яйцеобразную форму, а свои видения он записывал, используя такое количество иносказаний и специальных астрологических терминов, что непосвящённый тонул в них, как чугунная статуя в болоте. Да оно и понятно — в его времена люди попадали на костёр и за меньшее, чем путешествия в будущее.

Из того, что земляне активно интересовались событиями грядущими, вовсе не следовало, что их совсем не занимало прошлое. Они общались с душами умерших при помощи больших чаш с тщательно отшлифованной внутренней поверхностью, получая необходимую информацию из загробного мира, и Стейбус даже вздрогнул, представив, как жрецы совершают гипервременной переход и вселяются в сознание агента, жившего сотни, а то и тысячи лет назад. Уж это-то было ему прекрасно знакомо.

Кроме этого, вогнутые зеркала были найдены в Древнем Египте, где они, как считалось, использовались для освещения длинных переходов и прочих помещений в пирамидах и усыпальницах, передавая солнечный свет снаружи, но с равным успехом могли служить другой цели. Ещё были зеркала Тулу, найденные близ плато Наска; тибетские каменные зеркала; и великое множество упоминаний о различных схожих по назначению предметах в преданиях, мифах и сказках всех народов мира.

По всему выходило, что земляне в древности, пусть и на примитивном уровне, знали о вогнутых зеркалах намного больше, чем алитейцы до изобретения трансцессоров и начала экспериментов Родерика Дендайма.

В двадцатом веке профессор Козырев выдвинул идею, что плотность времени можно ослаблять с помощью специальных экранов или усиливать, фокусируя его с помощью вогнутых зеркал. Это уже было, что называется, горячо.

Через несколько лет после его смерти, Влаиль Казначеев проводил опыты по сверхчувственному восприятию с применением вогнутых зеркал. Всего было задействовано более четырёх с половиной тысяч участников из нескольких стран мира. Одни из них мысленно передавали образы из заполярного посёлка Диксон и Новосибирска, а другие принимали их в различных точках бывшего СССР, Европы, Азии и Америки. Приём мысленных образов оказался достаточно устойчив, и тогда же был отмечен хорошо знакомый алитейцам феномен «отстающей трансляции» — в отдельных случаях приём мыслеобразов происходил на несколько часов раньше начала передачи.

Настоящие ретроэффекты при работе с вогнутыми зеркалами на Земле также обнаружились сразу. У людей появлялись необычные видения даже в том случае, когда им никто и ничего не транслировал, причём наблюдаемые картины относились к прошлому.

Больше Стейбус ничего не нашёл, так как, имея в виду серьёзность темы, пользовался лишь отчётами лицензированных историков и хрониками Академии Времени с высоким индексом достоверности. Но и найденного было более чем достаточно.

Сопутствующие материалы, большую часть которых Покс извлёк из архива собственного отдела, свидетельствовали о следующем.

В конце двадцатого — начале двадцать первого века, земляне могли сохранять в своих базах данных и передавать на расстояние большие объёмы информации, сравнимые с объёмом, необходимым для записи отдельно взятой человеческой личности; даже эксперименты по ментальному сканированию сознания и созданию первого виртуального индивида в недрах компьютера уже проводились. Правда, Поксу не удалось выяснить, увенчались ли они успехом, однако сам факт попытки такого рода говорил о многом.

В экстрасенсах Земля никогда недостатка не испытывала, а ведь все они потенциальные спонтанные путешественники — люди-ретроскопы.

Правда, земляне ещё не применяли мыслесвязь с использованием трансцессоров, однако обычные средства коммуникации стабильно развивались и совершенствовались, и даже подобная «Глобалу» информационная сеть у них уже была — в аудиовизуальном варианте. Фактически, им не хватало лишь учёного, способного объединить имеющиеся знания в единое целое.

Или просто умельца-самоучки, который соберёт простейший ретроскоп из подручных материалов.

Так что утверждение Блэкбэда об изобретении землянами ретроскопа невероятным не казалось — у них имелись все возможности.

Когда же это произошло? Блэкбэд не уточнил дату, если вообще знал её.

Та-а-ак… Если земляне заполучат в своё распоряжение собственную машину времени, они тут же начнут её использовать — любому дураку понятно. Никто не удержится от искушения сунуть нос в прошлое ещё до того, как будут просчитаны все риски. Препятствий к контакту с агентами, подобных тем, с которыми сталкивались алитейцы, у них не будет, поскольку они состоят со своими собственными предками в более близком родстве. Оптимизаторы им не потребуются, следовательно, путешествия они смогут начать ещё до изобретения трансцессоров и начала массового использования мыслесвязи.

И тогда…

Тогда у них должно начаться то же самое, что в последнее время происходит на Алитее.

Стейбус продолжил поиск и вскоре обнаружил то, что и ожидал. Домашний ИР, выполняя указания хозяина, послушно собирал в «Глобале» отчёты временщиков — теперь уже и официалов, и нелегалов.

Во второй половине двадцатого века на Земле в обиход вошёл термин «глобальное потепление» и участились природные катаклизмы. Точно так же, как на Алитее, учёные связывали климатические сдвиги и погодные аномалии либо с хозяйственной деятельностью людей, либо со сменой естественных циклов, либо с изменением активности светила своей звёздной системы. Они точно так же оказались бессильны построить достоверный долговременный прогноз развития событий в будущем. Но, в отличие от алитейцев, земляне были куда устойчивее к колебаниям климата, поэтому никто особенно не беспокоился.

«У нас ППУ начались лет за пятьдесят до изобретения ретроскопа, — подсчитывал Стейбус. — Блэк говорил, что это естественно. Если он прав, а сам процесс обратного влияния на обеих планетах проходил примерно одинаково, то земляне сделали свой первый ретроскоп где-то в начале двадцать первого века. А точнее?»

Точнее сказать было сложно, и Покс вновь попробовал связаться с королём временщиков уже проверенным способом. Про себя он окрестил его «призыванием святого имени великого Блэкбэда».

— Ну чего тебе? — недовольно отозвался тот. — Ты думаешь, что у меня нет занятий интереснее, чем отвечать на твои дурацкие вопросы?

— Я думаю, что тебе стоит относиться ко мне лояльнее, — парировал Стейбус. — Как-никак, ты всего лишь квартирант в моём сознании. Станешь возникать — обучусь изгнанию бесов и выселю тебя к чёртовой матери.

— Не так-то просто будет добиться желаемого результата, но если хочешь — попробуй, — ответил Блэкбэд. — И к кому же ты собираешься обратиться за наукой? К нашей троице великих или к своей бывшей подчинённой? Я слышал, она делает успехи у Мецената.

— Что ты знаешь про Лию? — быстро спросил Покс.

— Ничего особенного. Она работает вместе с двумя десятками ретроскопистов, которых набрал Меценат. Скоро выбьется в командиры. Способная…

— Ей ничего не угрожает?

— А что это ты так забеспокоился? Не строй из себя дурачка. Естественно, угрожает, да ещё как. Не стоило ей связываться с Ленорном и прочими. Кишка тонка.

— Ты можешь её предупредить? Я бы сам, но не знаю, где она…

— Предупредить — о чём? — перебил Блэкбэд. — Она в курсе всего, и гораздо лучше, чем ты. Давай, спрашивай что хотел.

— Мне надо знать, когда именно земляне создали ретроскоп и кто изобретатель.

— Не скажу. Правда, Стейб, не скажу. Ты ведь боец по натуре, сразу кинешься в драку. Не забывай, что я читаю твои мысли и знаю, что у тебя на уме. Да только ты глупый боец, вроде того парня, который сражался с ветряными мельницами. Открой я тебе личность изобретателя — ты, чего доброго, попытаешься ему помешать.

— Я не собираюсь…

— Конечно собираешься! — недовольно возразил Блэкбэд. — Нет изобретателя — нет ретроскопа. Нет ретроскопа — нет Тёмного периода и Хаоса, история идёт естественным путём. Ты уже всё просчитал и воображаешь, что ничем не рискуешь. Ведь прошлое Алитеи — а значит, и настоящее — не изменятся. А вот будущее землян — очень даже! Сейчас у них совсем нет будущего. А без ретроскопа оно будет, да ещё какое! Величие Гегемонии, славные деяния, миллиарды счастливо прожитых жизней тех, кто не родился в результате хронокатастрофы. Признайся, что ты думал об этом.

— Я и тебе советовал бы задуматься.

— Восторженный невежественный чурбан! Хаос уже вписан в другую историю — историю Универсума — соображаешь? Это тебе не какая-нибудь песчинка, вроде Земли или Алитеи. Организм Мироздания успешно лечит себя, и впоследствии Хаос превратится просто в старый шрам на его теле; а ты сейчас хочешь расковырять едва затянувшуюся рану!

— Так ты не скажешь имя изобретателя?

— Нет конечно. А если захочешь найти его самостоятельно, это окажется трудней, чем тебе представляется сейчас. И тебе не удастся нейтрализовать саму идею. Дело в том, что на Земле ретроскоп изобрели почти одновременно сразу в трёх местах, и в двух случаях это были госразработки конкурирующих держав, ворующих технологии друг у друга. Представляешь, скольких людей придётся убрать? Почему ты решил, что у них там всё шло как на Алитее? Нет, на Земле эпоха свободных путешествий началась не сразу, исследования прошлого и будущего велись в засекреченных лабораториях, ретроскоп стал плодом коллективного труда сотен людей.

— Они сразу начали путешествовать в будущее тоже? — спросил Стейбус.

— Да, они оказались способнее нас, — ответил Блэк. — Ты вот решил, что в начале двадцать первого века у землян имелось всё необходимое для изобретения ретроскопа? Плохо думаешь о них — они уже имели и сам прибор. Но державы, ведущие исследования, вовсе не собирались пускать его в свободную продажу. Это случится чуть позже — перед самой катастрофой, и виноваты в ней окажутся не рядовые путешественники. Третий — независимый — изобретатель долгое время будет находиться под колпаком спецслужб собственной страны. В конце концов он найдёт способ обнародовать идею, и ретроскопы станут общедоступны. Но к тому времени вмешательство в прошлое и будущее, проводящееся в рамках поднятия уровня обороноспособности отдельных держав, уже станет привычным делом.

— Что произойдёт?

— Они станут действовать в нескольких областях, но наиболее заметны последствия разработки двух стратегических направлений. Первое — коррекция прошлого с целью изменения самого близкого будущего: устранение неугодных путём изменения событий жизни их предков, даже стирание целых родовых линий. Результатом станут многочисленные необъяснимые исчезновения людей по всему миру. Уже в двадцатом веке независимые исследователи Земли заметили, что таких случаев намного больше, чем это допустимо естественными причинами. Люди просто уходят из дома и не возвращаются. Самые разные люди, но в основном — с низким социальным статусом. Никто, конечно, не мог спрогнозировать, кем могли бы стать их дети. Это незаметные фигуры на общем фоне, но объединяет их одно — память о них стирается удивительно быстро. Был человек — и нету, а через несколько лет о нём перестают вспоминать даже близкие друзья… Обнаружить причину такой «забывчивости» сложно, если не знать, что все они стали жертвами хронопреступлений, с последующей зачисткой их поля влияния.

— А второе направление?

— То самое, о котором мечтает твой институтский коллега Фауст Вагнер. Заимствование высоких технологий, но только не из прошлого, как хочет он, а из будущего. Прибавь к сказанному конкуренцию нескольких держав, в данном случае — трёх. Но они недолго сохранят монополию на ретроскоп. А вмешательство в собственное будущее, это, брат, такое дело… Оно похуже, чем вмешательство в прошлое.

— Почему?.. Знаешь, у меня просто в голове не укладывается, как можно украсть технологию из собственного будущего, — пожаловался Стейбус, не дождавшись ответа на заданный вопрос. — Ведь для них его ещё не существует. Они сами его создают. И ведь его вообще не будет — ты сам говорил!

— Эх ты, а ещё временщик, — с сожалением сказал Блэкбэд. — Учить тебя… Будущее для землян существовало, пока они сами себя этого будущего не лишили. Да оно и сейчас существует, но только не для них! Они ведь не уничтожили его, а лишь закрыли туда доступ — себе, но не другим. Весь путь эволюции Гегемонии, жизнь каждого родившегося и неродившегося землянина — всё записано в энергоинформационном Поле Вселенной, иначе откуда бы возникла Алитея и лично ты? Пора уже расширить своё сознание для понимания элементарных вещей. Хочешь, поставлю диагноз? Твой естественный прогресс закончен. Ты не сможешь развиваться дальше, если не научишься работать с несколькими агентами сразу.

У Стейбуса на языке вертелась привычная фраза: «Это невозможно», однако он не стал произносить её вслух. Все последние месяцы злые волшебники ретроскопии, вроде Блэкбэда, казалось только и делали, что разрушали привычные для него представления о том, что возможно, а что нет. Действительно, если посредственный путешественник может создать тысячу копий собственного сознания в голове одного агента, с целью заставить совершить его некие действия, то почему хрон-магистр Блэкбэд не в состоянии создать сотню своих копий для сотни агентов? Или — ту же тысячу. Или…

— Блэк всемогущий и вездесущий, — пробормотал он.

— Да, почти так. А ты думал, что я бываю занят исключительно тобой? — съязвил Блэкбэд. — Ты мне нравишься, но — слишком много чести Сейчас я советую тебе заняться тем же. Самое трудное — активировать свои оставленные без присмотра копии. Ведь они не более дееспособны, чем те, которые путешественники сохраняют в информбанке «Кроноса» на предмет Восстановления. Но между ними есть большая разница: последние есть просто мёртвая совокупность информации, а копия в сознании агента — такая же совокупность, но подключённая к его энергоинформационному полю и органам чувств. Активировав копии, необходимо наладить с ними полноценную связь. Для начала научись раздваивать сознание, потом делить натрое… Иначе рискуешь навсегда застрять на своём нынешнем уровне. Помни, что чем больше времени ты проводишь в путешествиях, тем сильнее развиваются экстрасенсорные способности. Используя одновременно множество агентов, ты сможешь наращивать потенциал в геометрической прогрессии.

— Зачем мне это?

— А ты подумай. Ну, а сейчас, чтобы ты больше не плакался, что я оккупировал твоё сознание, я ухожу. Вскоре ты предпримешь нечто такое, что мне глубоко не по душе, и я не хочу участвовать в твоих делах даже косвенно.

— А что я предприму?

— Бог мой! Я, что ли, должен сказать, что ты предпримешь? Ты же сам и решишь. А ухожу я для того, чтоб ты был уверен, что это твой собственный выбор.

Блэкбэд исчез. Или — нет? Может, Блэк лукавит, а сам готовит атаку на его сознание? А что если атака уже была и завершилась успешно, а он и не заметил? Сколько вообще решений в жизни были его собственными?

Стейбус выругался, пнул ногой стойку рабочего стола и приказал домашнему ИРу включить новости. То, что он увидел на экране, сразу заставило его забыть и о Блэкбэде, и о землянах с их ретроскопом. Там показывали какую-то комнату с расстрелянными стенами и мебелью, заваленную мёртвыми телами. На переднем плане в рабочем кресле сидела Лия. В над левой бровью девушки чернело пулевое отверстие. Крупная капля крови проложила от него вниз короткую дорожку и застыла на ресницах.

— Мы ведём свой репортаж из предместья Энен, расположенного в двадцати километрах за городской чертой Сестрории, — возбуждённо тараторил голос за кадром. — Здесь, в одном из роскошных особняков, который по непроверенным данным принадлежит миллиардеру Фолди Шеппингу, известному среди ретроскопистов под псевдонимом Меценат, произошло настоящее сражение между многочисленной охраной и группой хорошо вооружённых налётчиков. Судя по обнаруженной технике, вилла Шеппинга была оборудована не хуже, чем любое отделение Академии Времени. Что касается нападавших, то они, помимо шести трупов, оставили на месте преступления несколько приборов, входящих в обычный медицинский комплект для пси-коррекции сознания. Сейчас их изучают специалисты, но уже можно сказать, что ретрокодирование, в результате которого путешествия в прошлое становятся невозможными, совсем не вымысел. Очевидно, именно кодирование работавших на вилле ретроскопистов являлось первоначальной целью преступников; однако, встретив упорное сопротивление, они просто всех уничтожили. Общее число жертв, по предварительным подсчётам, достигло пятидесяти трёх человек…

Теперь камера показывала полицейский икар, неловко зарывшийся носом в клумбу перед входом в здание. Чуть поодаль лежали два трупа в форме. Очевидно, у налётчиков начались трудности со стражами правопорядка при отходе, но Стейбуса это уже не касалось.

— Не знаю, слышишь ли ты меня сейчас, Блэк, — сказал он сквозь зубы. — Но если ты в ближайшее время встретишь Ленорна, передай ему, что я убью его. В прошлом или в настоящем — неважно, но я его найду.

* * *

Первым делом Стейбус связался с Институтом сравнительной истории.

— Тео, это доктор Покс, — сказал он, обращаясь к главному ИРу. — Пожалуйста, соедини меня с приёмной Оллентайна… Он свободен?.. Нет, ничего конфиденциального… Добрый день, профессор. Я прошу немедленно освободить меня от занимаемой должности. Думаю, мой заместитель, глава аналитиков Рид Кастл, вполне способен меня заменить.

— Что? — недоумённо поднял брови Оллентайн. На экране он всегда выглядел более представительным и официальным, чем на самом деле. — Что значит — освободить? Надеюсь, вы понимаете, что сотрудника вашего ранга нельзя взять и уволить просто так, в одночасье. Вы на особом счету в Академии. А потом — где ваше чувство ответственности? Я не в состоянии…

— С моей ответственностью всё в полном порядке, — перебил его Стейбус. — Я никогда ещё не чувствовал её так остро.

— Но в чём дело? Вы, хотя бы, можете объяснить?..

— Объяснения могут затянуться надолго. И у меня нет никакого желания что-либо объяснять. Скажу лишь, что если вы не рассчитаете меня обычным порядком, я перестану выходить на работу, и вам придётся уволить меня за продолжительное отсутствие без уважительной причины.

Не дожидаясь дальнейших возражений, Покс отключился, и в течение следующего часа сделал массу распоряжений своему домашнему ИРу, технической службе Старого Квартала и столичным службам быстрой доставки. Два часа спустя в его жилой модуль привезли ретроскоп, установку шумоподавления «Ультра» и несколько контейнеров с пищевыми концентратами, могущими обеспечить полноценным питанием одного человека в течение года. Техслужба произвела осмотр всего имевшегося оборудования, и был создан ещё один резервный контур энергообеспечения в придачу к уже существующему.

Установив новый ретроскоп рядом со старым, Покс настроил прибор, заблокировал главный вход в квартиру и выход на террасу, полностью изолировав помещение от внешнего мира. Сев в рабочее кресло, он сунул в рот мундштук автономной системы питания, чего раньше не делал никогда; но на этот раз он намеревался провести в прошлом неопределённо долгое время. ИР выключил все внешние каналы связи и включил выход на «Глобал» через один ретроскоп, оставив второй работать в спящем режиме, для подстраховки. Информбанк «Кроноса» привычно принял на хранение последнюю копию личности Покса.

«Сначала посмотрим, что нового на «Ретродроме», — подумал Стейбус. — Хорошо бы совсем раздавить ваше гадючье гнездо, но это подождёт. Сначала — главное, а потом, ребята, боюсь, не смогу отказать себе в удовольствии…»

Глава 8

Суперпредложение от «Ретродрома»! Убойная программа «Всё прошлое»! Не путайте с жалким проектом Института сравнительной истории — они с нами даже рядом не стояли!

Сюда мы собрали самое лучшее — от мезозойской эры Земли до вчерашнего дня Алитеи!

Больше нет преград! Теперь тебе доступны путешествия в прошлое любых планет Содружества! Узнай, какими были Человеческие Миры во времена Нового Расцвета и сто лет назад!

Войны Человеческих Миров с негуманами! Десять самых известных конфликтов! И ты можешь поучаствовать в них не только на стороне людей!

Впервые — негуманы в роли агентов! Надеемся, ты понимаешь, что это значит! Не только новые приключения! Вскоре мы будем знать об их планетах больше, чем они сами! Алитея станет центром обитаемой Вселенной! Имперской разведке такое и не снилось, но мы поделимся с нею сведеньями! Мы тоже патриоты…

Реклама в Галактической информационной сети «Глобал». Нелегальный сайт «Ретродром».

Впервые с того момента, как Стейбус начал путешествовать в прошлое, он видел перед собой не временные зоны далёкой Земли, не её города, а Сестрорию. Благодаря наскоро подготовленным нелегалами хроноплатформам, сюда теперь стало достаточно просто попасть любому способному сенситиву или имплантёру. А скоро сверхблизкая временная зона станет доступна каждому желающему.

Идея решить все вопросы разом пришла внезапно. Наверное, Лие нужно было умереть, чтобы Стейбус понял, как она дорога для него.

Почему, почему ей нужно было умереть для этого?!?

«Мы хотим отчистить прошлое, — говорила ему Лия во время последней встречи, перед её увольнением из института. — Всего лишь восстановить его в том виде, в котором оно находилось до первого визита первого путешественника. Меценат готов отдать ради этого все свои миллиарды, которые он заработал, создав «Ретроскоп технолоджи». Необходимо удалить из прошлого всех путешественников; запретить сами путешествия, а запретить их можно только добившись соответствующего постановления правительства; отследить любое когда-либо совершённое вхождение и тщательно его проанализировать на предмет малейших изменений событийной матрицы. Последнее — самое трудное. Уйдут годы, десятилетия… И людей понадобится много, и работать придётся настолько же упорно, насколько безответственно мы вели себя до сих пор. Затем потребуется откорректировать каждое изменённое событие и подчистить свой собственный след. Я не знаю, насколько выполнима предложенная Меценатом программа, но лишь на этой дороге возможно искупление. И я не пожалею всей жизни…»

Искупление!.. Лия сдержала слово и отдала свою жизнь за него — жизнь слишком короткую, чтобы проложить даже начало пути.

Покс закрыл глаза. Точнее, глаза закрыл его агент. Теперь он видел перед собой лишь темноту, в которой плавали разноцветные кривые пятна… Темноту и безысходность.

Икар стоял на открытой посадочной площадке мегабилдинга, расположенного в четырёх километрах от жилого массива Лессика. Где-то там, прилепившись к стене одного из объединённых кварталов, невидимый на таком расстоянии, жил своей жизнью частный шестикомнатный модуль, в котором расположилась скромная лаборатория неизвестного пока никому молодого учёного по имени Родерик Дендайм.

«Род жил скромно, — вспомнил Стейбус отрывок из мемуаров Ленорна — того Ленорна, который ещё не был хрономаньяком и не думал спасать прошлое при помощи убийств в настоящем. — Дендайм купил этот модуль сразу же после того, как его эксперименты были признаны общественно-безопасными и он смог отказаться от аренды специального помещения в Цибойских лабораториях. Собственно, Род пользовался в личных целях только одной комнатой, примыкавшей к кухне. Остальные пять занимала лаборатория, а на кухне мы устроили нашу собственную миниатюрную общественную столовую. Что касается нас четверых, то все мы обитали в разных районах столицы, а Оллентайн — вообще в пригороде, так что кто-то постоянно оставался ночевать у Дендайма, дабы не тратить время на дорогу. Ссорились ли мы? Нет, было некогда, работали семь дней в неделю. А разногласия — да, случались…»

Агент Стейбуса открыл глаза и, выдвинув из-под приборного щитка мини-хранилище, стал бесцельно перебирать кристаллы с записями. Взяв один, хотел вставить в приёмник, но замешкался и уронил его на пол. Потом неожиданно сгрёб все кристаллы и швырнул их через плечо назад, за сиденье. Разноцветные зёрнышки едва слышно застучали по обшивке кабины.

«Единственный серьёзный спор произошёл тогда, когда икар самоубийцы врезался в арку внутреннего транспортного канала рядом с нашим модулем. Никто не пострадал, но мы пережили несколько неприятных минут, наполненных запоздалым испугом. После этого случая Вэлл и Жордан принялись уговаривать Рода перенести модуль в более безопасное место. Дендайм отказывался, ссылаясь на то, что места возле транспортных каналов стоят намного дешевле. У него были деньги, и немалые, но он желал тратить их на исследования и только на исследования».

Именно в этом икаре и находился сейчас Покс, глядя через лобовое стекло глазами своего агента. Его совсем не интересовало, почему тот решил свести счёты с жизнью. Главное, что он разбил свою машину об арку не далее чем в двадцати метрах от лаборатории Дендайма, когда там находились четверо из тех, кто через три года создаст ретроскоп.

Олентайн в тот день отсутствовал. Неделей раньше он заболел, и сейчас лежал в клинике, в тридцати километрах от места событий.

А сам Стейбус ещё даже не родился.

После того, как он узнал о смерти Лии, его первым побуждением было пробиться к моменту налёта на виллу Мецената и предотвратить… Останавливал простой здравый смысл. Это уже не просто близкое прошлое — сегодняшний день. Так высоко ещё никто не забирался… кроме Блэкбэда. И даже если получится — чего он добьётся?

Стейбус помнил, насколько решительно была настроена Лия во время их последнего разговора. Она не остановится, продолжит то, чем занималась, и тогда Сейбусу не останется ничего другого, как превратиться в её телохранителя, сделав своим агентом.

Так поступил в своё время Блэкбэд. Ну, по крайней мере однажды Блэк его точно спас от смерти; его и Ская — тогда, в квартире Рэйва.

Кстати, почему он это сделал? Наверняка Покс не знал, а гадать не хотелось.

Вот тогда он и задумал отправиться в тот период, где можно исправить всё разом. Не только смерть Лии — вообще всё. Вторжение в прошлое, «Ретродром», ППУ-аномалии, современные незавидные перспективы Алитеи… Не будет Дендайма — не будет ничего, один Оллентайн ретроскоп вряд ли изобретёт. А если изобретёт, то он, со своим здравомыслием, наверняка сможет им распорядится получше, чем в компании с остальными. О моральной стороне дела Стейбус старался не думать, яростно затаптывая выползавших на поверхность сознания червячков сомнений. Нет времени сомневаться.

И, как знать, не поможет ли такое лекарство людям из далёкого прошлого? История о трёх независимых изобретателях ретроскопа на Земле выглядела более чем подозрительно. Двое — ещё куда ни шло, но трое? Что если идею землянам подкинули путешественники? Покс полагал, что такое предположение не будет натянутым. Многие научные прорывы на далёкой прародине могли быть инициированы именно алитейцами. Каждому приятно почувствовать себя в роли этакого бога-просветителя.

Убить Дендайма… Как к нему подобраться? Ленорн, Жордан и Вэлл наверняка предусмотрели такую возможность и оградили собственное личное прошлое от вмешательства не хуже, чем свою базу в эпохе раннего христианства. Внушить кому-нибудь из них мысль спрыгнуть с крыши мегабилдинга не представлялось возможным. Покс не сомневался, что «тройка великих» в области исследования любых эпох опережает даже «Ретродром» и Синдикат. Если они пока не применяют уничтожение своих противников из настоящего в прошлом, предпочитая кодирование и пули, то это, скорее всего, из-за их общих установок…

Хотя кто поручится, что не применяют? Или — что не применят впоследствии?

Они хотят изгнать из прошлого всех и вся, но сами, похоже, уходить не собираются. Каковы их тайные цели? Превращение всего временного пространства в свою личную вотчину? Основание хронокоролевства?

Ленорн, по свидетельствам хорошо знавших его людей, был властным и жестоким человеком, что впоследствии не единожды доказывал на деле. Жордан отличался непомерным честолюбием, тщательно, однако не очень успешно скрываемым ото всех. Один Вэлл был чуть ли не святым, но с годами люди меняются. Все трое не могли не понимать, какие последствия будет иметь их всемерная поддержка маленькой иудейской секты, превратившейся впоследствии в основную движущую силу человеческого общества Земли. Так чего они хотели? Спасти прошлое ценой наименьших, с их точки зрения, потерь? В том, что такова была исходная цель, Стейбус не сомневался. А сейчас? Насколько заманчивой оказалась для них идея навсегда остаться богами Известной истории?

Эпизод из мемуаров Ленорна, не публиковавшихся нигде, кроме двух – трёх сайтов в «Глобале», Стейбус вспомнил случайно. Пилоту-самоубийце достаточно взять на двадцать метров вправо — и эпоха путешествий даже не начнётся. Тут и внушать ничего особо не надо. Икар в момент столкновения шёл на скорости свыше четырёхсот километров в час. Достаточно руке нервно вздрогнуть на штурвале… Просто лёгкая судорога.

Конечно, Ленорн и его сподвижники могли предусмотреть и это. Но выбора не оставалось.

Прибыв точно в интересующий его день и час, Стейбус произвёл тщательнейшую разведку. Он мог бы поклясться, что рядом нет никаких путешественников, чужих личностей, чужих сознаний. Только потенциальные агенты. Никто не собирался ему мешать. Покс вздохнул с облегчением. Они не предусмотрели… Никто не может предусмотреть всего.

И теперь перед ним лежала Сестрория недалёкого прошлого. Несколько лет до собственного дня рождения…

Неожиданно его охватил страх. Куда ты пришёл, Стейбус? Что собираешься совершить?

Покс быстро вернул сознание обратно в своё время, вытащил изо рта мундштук системы питания и с некоторым удивлением оглядел свою квартиру. Вся кухня забита припасами. Он ведь думал, что поиск решения проблемы займёт не один день, возможно — недели и месяцы…

Однако раздвоение сознания и подселение сразу к двум агентам удалось на удивление легко. Покс полагал, что потребуется второй ретроскоп. Но он не понадобился. Сейчас Стейбус вернулся из сознания пилота икара и одновременно продолжал оставаться дальней временной зоне, в теле ничем не примечательного землянина, мелкого предпринимателя на отдыхе, сидящего на берегу реки с удочкой. Между двумя агентами несокрушимой тысячелетней глыбой лежал Тёмный период.

Дальняя временная зона… Почти родной дом. Оттуда Покс планировал возвратиться в своё время, когда всё закончится. И только сейчас понял, насколько это глупо. Никуда он не вернётся. Дай он себе время подумать, то сообразил бы сразу. Блэкбэд прав: он — глупый боец, кидающийся в сечу очертя голову.

Когда всё закончится — ретроскопов больше не будет. Ни тех, что стоят сейчас у него дома, и никаких других тоже. Их не изобретут.

Или изобретёт Оллентайн, но тогда начнётся совсем другая история.

Всех последствий задуманных действий даже вообразить невозможно. Последствий бездействия — тоже.

Стейбус сидел неподвижно, чувствуя, как кожу на спине дерёт мороз. Не слишком ли далеко ты зашёл, дружище? Не слишком ли?

— Не намного дальше, чем остальные, — сказал он наконец. Во рту внезапно пересохло, язык ворочался с трудом. — И ведь остальные непременно будут там, где я сейчас, или ещё дальше. Ретродромовцы уже здесь. И другие подтягиваются. Пока у них на уме только приключения. Но если я ничего не сделаю, они будут там же, где я, а кто-то встанет перед тем же выбором, что и я, если не хуже.

И кто знает, что они выберут? Наверное, это и вправду конец света…

Можно подняться на сорок лет выше… Увидеть Лию тогда, когда они только что встретились. Сделать агентом себя самого и повернуть свою жизнь по-иному. Но затем туда же придут тысячи других, и каждый будет менять окружающее, как ему заблагорассудится. Или, что ещё хуже — менять походя, не сознавая этого.

Стейбус придвинул кресло ближе к столу, и его сознание нырнуло в знакомый ретроканал.

Пилот икара придвинул кресло ближе к пульту и произвёл выбор траектории вручную.

Бортовой ИР отключён, чтобы не мешал. Мощная оптика приблизила расчётную точку конца короткой скоростной трассы. Вот она — массивная арка транспортного канала, пронизывающего объединённый квартал Лессики. Основной поток машин идёт далеко. Никто не пострадает, подумал пилот.

Совсем рядом — тонированные стёкла окон лаборатории Дендайма. Если воткнуть икар точно в окно, сверхпрочные внешние стенки модуля погасят взрыв, а от него самого мало что останется. Соседние блоки не пострадают, подумал Стейбус. Вот здесь надо едва заметно дёрнуть штурвал… Судорога. Просто лёгкая судорога, похожая на нервный тик.

Ожили двигатели, электромагнитный компенсатор включился автоматически. Икар взмыл над плоской крышей мегабилдинга и рванулся по наклонной вниз, словно скользя по склону невидимой стеклянной горы.

* * *

Ленорн не без труда разблокировал дверь в модуле Стейбуса и, шагнув в квартиру, тщательно запер её за собой.

— Ах, доктор Покс, ну можно ли быть таким самонадеянным? — насмешливо спросил он, глядя на неподвижное тело в кресле. — Ваши баррикады очень ненадёжны…

Снисходительно потрепав Стейбуса по плечу, Ленорн вытащил у него изо рта мундштук и сбросил с его колен на пол свернувшийся в кольцо шланг автономной системы питания.

— Мне жаль вас разочаровывать, но план нашего коллективного убийства не одобрен вышестоящими инстанциями.

Он поставил на стол кейс, открыл его, и вытащил оттуда странное приспособление, похожее на гигантскую механическую креветку. Аккуратно посадив монстра на грудь Стейбусу, Ленорн вскрыл ретроскоп и заблокировал шлюзы каналов обратного перехода.

— Я и не предполагал, что моя предыдущая попытка кодирования будет иметь такой слабый эффект, — продолжал он. Произносимый вслух монолог ничуть не мешал движениям — быстрым и точным. — Придётся прибегнуть к помощи техники. Гордитесь, Покс, вы станете первым пациентом такого рода. Ретрокодирование без выхода из прошлого. Мне очень жаль, но оно превратит вас в круглого идиота… Хотя, нет. Почему — превратит? Вы вели себя по-идиотски на протяжении всей жизни.

Ленорн вдруг почувствовал что-то и повернулся назад с такой скоростью, какой никто не ожидал бы от человека его возраста, но всё равно опоздал. Правда, парализующая игла, вместо того, чтобы попасть ему в спину, вошла в грудь.

— Ах, господин Ленорн, ну можно ли быть таким самонадеянным? — передразнил Блэкбэд, пряча игольник в карман цветастого халата. — Стоило бы взять с собой хоть парочку своих головорезов!

Ленорн несколько секунд стоял, упрямо борясь с действием парализатора, потом резко выдохнул и свалился на пол.

Из прихожей вышел Агиляр, взял старика за ноги и оттащил в сторону.

— Ещё подальше, — сказал Блэкбэд. — Я не хочу, чтобы нашего друга запачкало чужими мозгами.

— Что ты собираешься делать? — хмуро спросил Агиляр. — Мог бы хоть что-нибудь объяснить заранее… Не по душе мне это. Его люди могут находиться поблизости.

— С каких пор ты перестал мне доверять? — удивился Блэкбэд.

Он сунул руку в карман висевшей на спинке кресла лёгкой куртки Покса, и достал его пистолет.

— Собираешься убить его? — опять спросил Агиляр.

— Ну что ты, малыш. Нет, конечно. Он убьёт себя сам.

С этими словами Блэкбэд аккуратно вложил пистолет в руку Стейбусу, приоткрыл ему рот и, вставив туда ствол, нажал на спуск.

* * *

Икар самоубийцы летел вперёд на последнем отрезке пути между мегабилдингом, откуда он стартовал, и Лессикой. Красные аварийные огни на арке транспортного канала и на пульте в самой машине вспыхнули одновременно.

— Борт L, немедленно измените курс! Включите экстренное торможение и перерасчёт траектории!

— Не стоит, — ответил пилот, бросая короткий взгляд на экран заднего обзора. На нём было хорошо видно, как машину догоняет полицейский перехватчик, нелепо растопыривший затянутую сетчатыми перепонками лапу аэроловушки.

Стейбус напрягся. Ещё немного… Вот здесь!

Но он ничего не успел сделать.

В его сознании вдруг раздулся и гулко лопнул радужный прозрачный шар, рассыпавшийся на множество таких же ярких, но маленьких шариков, а ход мыслей замедлился, и он почувствовал, что теряет связь с агентом. Думать стало так же трудно, как пытаться бежать, находясь по шею в воде.

Арка была совсем рядом, а сбоку — окна модуля Дендайма, и Поксу даже показалось, что он разглядел человеческие фигуры сквозь густую тонировку стёкол, чего, конечно, не могло быть. Вот здесь, вот здесь надо свернуть, но… Но руки пилота, сжавшие штурвал, остались тверды. Через секунду икар врезался в арку.

Не было ни вспышки света, ни боли, ни грохота взрыва — ничего.

Стейбус осознал себя сидящим на берегу реки с удочкой. Объединённые кварталы и мегабилдинги Сестрории исчезли. Осталась трава, берег, неторопливое течение реки и луг перед берёзовой рощей на той стороне. Двадцать первый век, Россия. Подмосковье, кажется…

Второй агент Покса, о котором он совершенно забыл, заметил поклёвку, сделал подсечку, но рука неожиданно дрогнула и рыба ушла.

— Чёрт, сорвалась! — с чувством сказал рыбак. — Проклятая судорога — откуда ещё? Как не вовремя!

Действительно, подумал Стейбус, глядя на расходящиеся по воде круги. Совершенно не вовремя…

* * *

— Зачем ты убил Покса? — спросил Агиляр. — Я считал, что наша цель — Ленорн.

Они сидели в одной из принадлежавших Блэкбэду квартир на пятом подземном уровне объединённого квартала в массиве Гатри. Стандартная обстановка, никаких личных вещей, да и какие могут быть личные вещи у человека, обречённого постоянно кочевать с места на место? Единственная дорожная сумка.

Ну, ретроскоп здесь, конечно, имелся. Не для себя — для гостей.

— Так зачем ты его убил? — снова спросил Агиляр. — Он был неплохим парнем.

— Он и сейчас неплохой парень.

— Да, но только теперь он мёртвый.

Блэк указал на пластиковый пакет, в котором лежали две пары резиновых перчаток и пистолет-парализатор, из которого он подстрелил Ленорна.

— Почему ты не избавился от этого? Хочешь оставить как сувенир? Пресветлой памяти дражайшего Покса и так далее? Уверяю тебя, он живой.

— Ну ясно, — пожал плечами Агиляр. — Каким же ещё может быть человек, который лишился куска собственного черепа и большей части мозгов? Да ещё он одновременно погиб в прошлом при взрыве икара — вместе со своим агентом.

— Правда, — кивнул Блэкбэд. — Стейбус стал первым человеком, который погиб сразу в прошлом и настоящем. Тем не менее, он жив. Тем и замечателен.

— Я не понимаю, — сказал Агиляр. — Совсем не понимаю. Сначала мы рискуем собственной шкурой, раскрываемся, суёмся в самое пекло, хотя ты сам говорил, что с Ленорном и его дружками лучше лишний раз не связываться, и я с тобой полностью согласен. Я и Поксу в своё время советовал это… Мы подставляемся, ты спасаешь Покса из лап Ленорна, но, оказывается, только для того, чтоб его пристрелить. Ладно. Но на Ленорна-то можно было повесить это убийство? Вложить пистолет в руку ему, а не Стейбусу. Связаться с полицией… Хоть бы пользу извлекли. С двумя святыми бороться проще, чем с тремя. Сколько мы с ними воевали? Меня они вышвыривали из прошлого девять раз. Хорошо что в реале не нашли.

— Ты забыл сделать две поправки, — сказал Блэкбэд. — Во-первых, никто не знает, что Ленорн — это Ленорн. Он так себя переделал, что его почти невозможно опознать. Во-вторых, при его способностях он сделает так, что его освободят под залог. И без способностей — тоже. Никто не поверит, что он пришил Покса, а потом выстрелил из игольника сам в себя. А как только его освободят, он исчезнет. Не стоило возиться.

— Тогда, может быть, стоило убить его?

— Желающие убить Ленорна, да и любого из его компаньонов, сейчас становятся в очередь, — сказал Блэкбэд. — Ты думаешь, Меценат просто так забудет зачистку своей виллы? Его самого только чудом не превратили в решето — прикрыли телохранители. Предоставим делать грязную работу другим. Нам не нужна война с Жорданом и Вэллом, которые непременно начали бы мстить. Что касается Покса… Они так или иначе достали бы его. Не в этот раз, так в следующий. Сохрани он каким-то образом личность после повторного кодирования, Ленорн мог бы сделать его своим агентом. В будущее Ленорн путешествовать не способен, а в настоящее — вполне… Или они занялись бы Поксом все трое. А ты понимаешь, что это значит, когда за тебя всерьёз берутся три таких сенситива? Это конец. Они так или иначе доведут человека до сумасшествия. Навязчивые мысли, голоса в голове, невозможно ни на чём сосредоточиться. Невозможно нормально спать. Как бы ты ни устал — стоит тебе погрузиться в забытьё, как тебя словно кто-то в бок толкнёт или в ухо крикнет; или покажется, что пиликает сигнал вызова на трансцессоре, хотя на самом деле никакого вызова не было. А если всё же уснёшь, разнообразие и реалистичность твоих кошмаров окажется на высшем уровне, причём тебя возьмут именно тем, чего ты больше всего боишься. Потом начнутся кошмары наяву. Галлюцинации… Да что продолжать! Зайди в «Глобале» на сайт «Торквемада». Там тусуются временщики, которым доставляет удовольствие раскопать в прошлом парня, совершившего какое-либо преступление, или просто того, кто им лично не нравится, и так мучить. Они называют это «наказанием грешников».

— Больно нужны мне такие извращенцы, — поморщился Агиляр. — Верю на слово. Но мёртвому Стейбусу от этого не легче.

Он почти пожалел о последней фразе. Не стоило надоедать Блэку, повторяя одно и то же, как попугай. Но Блэкбэд ответил по-прежнему спокойно:

— Да жив он, жив. Сознание нельзя уничтожить, прекратив жизнедеятельность тела. Наоборот — можно, да и то не всегда. Ты же знаешь о «синдроме ретро», и что тогда происходит. Личность путешественника никогда не распадается до конца, но после внезапной смерти агента она может распасться частично. Тело начинает гнить заживо… А если сознание мутирует, мутирует и тело — ткани, отдельные органы, или всё целиком. Слышал о неудачных Восстановлениях? Это когда изуродованная пси-травмой личность путешественника стремится вернуться в тело, вступая в конфликт с сохранённой копией. В результате рождаются настоящие чудовища — моральные и физические. Правительство пока не знает, что с ними делать. Они объявляют таких людей погибшими, но на самом деле… Пока их держат в секретных лабораториях ГУСС. Но вскоре, я думаю, им найдут применение.

— Ты всё знаешь об этом, да?

— Я их видел, — коротко ответил Блэк.

Агиляр почувствовал, что настал тот самый момент, когда можно бы спросить Блэкбэда о нём самом. А вопрос о том, кто такой Блэкбэд, волновал Агиляра не меньше, чем любого, кто его знал или о нём слышал.

— Говорят, что ты подселялся не только к животным и в тела негуманов с разных планет, но и к растениям, — осторожно начал он.

— Да, так говорят, — улыбнулся Блэк.

— Говорят также, что ты поднимался в будущее до крайнего предела. Туда, где уже нет времени. И в прошлое опускался до эпох, когда ещё не существовало жизни. Что ты вообще не нуждаешься в агентах.

Блэк пренебрежительно махнул длинной худой рукой.

— Много чего болтают, — сказал он.

— А ещё говорят, что ты вообще не из нашего мира.

Блэк расхохотался:

— Неужели так заметно?

Агиляр внимательно посмотрел Блэкбэду в лицо, пытаясь что-нибудь понять по глазам, по мимике.

— На «Ретродроме» ходят слухи, что ты не с Алитеи, — упрямо продолжал он. — И вообще не из Содружества Человеческих Миров. Говорят, что ты путешественник из прошлого, с Земли. Один из тех, кто там изобрёл ретроскоп и перешёл в наше время. Что ты первый, кто смог полностью подчинить своего агента. Вышвырнул родное сознание прочь, а тело забрал себе.

— А ты-то сам как считаешь? — прищурился Блэкбэд.

Агиляр помолчал, а потом медленно проговорил:

— Я не знаю. Может быть, ты сам дьявол. По крайней мере, ты чёрный, как и он.

Блэкбэд опять захохотал, откинув голову назад.

— Раз рожа чёрная, значит, дьявол! — выдавил он в перерыве между приступами смеха. — Так ты ведь сам только что говорил, что тело не моё? А может, я не дьявол, а Бог?

— Может, — отозвался Агиляр.

Он уже понял, что Блэкбэд опять ничего не скажет, как и во всех предыдущих случаях, когда он пытался вызвать его на откровенность.

— Ну, естественно, я — Бог! — крикнул Блэк, вскакивая с места и простирая руки вверх. — Чёрный бог чёрных душ человеческих! Блэкбэд всемогущий и вездесущий, Блэкбэд всезнающий — владыка прошлого и будущего!!!

Он смеялся и смеялся, потом замер, наклонившись к Агиляру.

— Кое-что я тебе скажу. Не потому, что такой добрый, а чтоб ты успокоился на счёт своего дружка Покса. По совместительству я ещё и смотритель царства теней, где обитают души погибших временщиков. Можешь не верить, но все те, кому не помогло Восстановление, на самом деле не умерли. Их сознания продолжают блуждать по прошлому, выискивая для себя агентов.

— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил Агиляр. — Или опять зубоскалишь?

— Я никогда не зубоскалю, — заверил Блэк. — Я всегда серьёзно.

Агиляр посмотрел на него с неприкрытым сомнением, но Блэк, похоже, и вправду не шутил.

— Но ведь это же… Это же…

— Ты прав. — Блэкбэд не сел, а скорее обвалился в своё кресло и уставился на собеседника. — Это вечная жизнь. Вечная жизнь на необозримом пространстве времени. После смерти уже нет прошлого и будущего. Одно только бесконечное Время — великий разрушитель миров! И великий благодетель для тех, кто стал ему другом. Сознание вечно, однако живёт лишь в движении. Наше тело рождается, растёт, стареет — оно есть лодка, плывущая по реке. Сознание движется вместе с ним, но после смерти тела замирает в одной точке. Оно пытается обрести новую реальность, но ему не из чего создавать её, как только из себя самого. Подумай, из чего будут создавать собственную вселенную большинство людей? Из неутолённых желаний, подсознательных страхов, комплексов, которые они копили всю свою жизнь! Это и есть ад. Вспомни свои сны, и всё поймёшь. Ведь сон есть прообраз смерти. Часто ли ты видишь радостные и счастливые сны?

Блэкбэд замолчал, глядя перед собой остекленевшим взглядом.

— Единственный выход — снова начать движение, — прошептал он. — Но как выполнить это бедняге, который всю жизнь крепко держался за борта хлипкой лодочки собственного тела, боязливо глядя на окружающую его тёмную воду времени? И путешественники ничем не лучше. Они отправляются в иные эпохи, но мысленно цепляются за жалкий полутруп, оставленный в кресле у ретроскопа. Гибнут вместе с агентами, и цепляются за их личности, срастаются с ними, порождая уродливые гибриды, раздираемые противоречиями, ужасающие и злобные, но на деле слабые и беспомощные… Им всем нужны костыли.

Агиляр не выдержал созерцания окаменевшего лица Блэка и отвёл взгляд в сторону. Он всё ещё не знал, верить или нет.

— Беда в том, — сказал Блэкбэд очнувшись, — что немногие могут путешествовать без ретроскопа. Они не в состоянии понять, что тело — обуза, череп — клетка для мозгов, а техника — вовсе не помощница. И мало кто может путешествовать после смерти. Их нужно учить. И, поверь мне, я ещё встречусь со Стейбусом.

— Теперь я начинаю понимать, почему ты не убил Ленорна, — задумчиво сказал Агиляр.

— Конечно. Я бы только помог его прогрессу, — согласился Блэкбэд.

— А ты?

— Я умирал не раз.

Агиляр вздрогнул, но промолчал.

— Стейбус был прав, когда опасался, что Алитею ждёт хронокатастрофа? — спросил он после длинной паузы.

— По большому счёту — да. Но лично тебе не о чем волноваться. И всем моим друзьям. Точнее — тем, кого я считаю друзьями. — Блэк вновь рассмеялся, на сей раз совершенно издевательски: — Взмолись Блэкбэду в час скорби своей — и спасёшься!

— Что будет с Алитеей? Со всем Содружеством? И что произошло с Землёй? Она ведь не исчезла совсем? Она продолжает существовать там, в центре Хаоса, да?.. Но, самое главное — что нас ждёт здесь и сейчас?

— Думай сам, друг Агиляр, думай… Может, ещё один Тёмный период. Может, ещё один Хаос… Почему я должен тебе рассказывать? Чего доброго, у тебя пропадёт страсть к путешествиям в прошлое. А в будущее и вовсе никогда не попадёшь…

Эпилог

Игорь Чужин Эмигрант с Земли

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пролог

* * *

* * *

Глава 1

* * *

* * *

* * *

Глава 2

* * *

***

* * *

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Лица, не имеющие гражданства империи Армар, обязаны в течение пяти стандартных суток по прибытии на территорию империи встать на учет в отделе миграционной службы на ближайшей станции ВКС с записью под протокол. Намеренное уклонение от учета и регистрации преследуется по закону. Депортация нелегальных мигрантов за пределы империи Армар производится за счет средств нелегального мигранта. В случае отсутствия финансовых средств на счету нарушителя он направляется на принудительные работы по решению суда. Лица, с незаконно установленной нейросетью немедленно должны быть подвергнуты аресту и переданы для расследования представителям СБ империи Армар. Совершеннолетние лица с отсутствующей нейросетью, так называемые «дикие», подлежат немедленной изоляции до выяснения компетентными органами их юридического и социального статуса.