Кто Озвучивал Песню В Рекламме Казино Вулкан

Авиакомпании «Дельта» посвящается

Летели мы – земля внизу, до Бога близко.
Серёга пил, а я стеснялся, не хотел.
Летели мы тогда в Нью-Йорк из Сан-Франциско,
Мы долетели – мой багаж не долетел.

Стою, как сэр на блюде, нищ и безутешен,
В чужой стране с грудным Серёгой на руках,
А мне говорят: «Thanks, – говорят, – for your cooperation!»
И улыбаются. Я понял — дело швах.

Обокрали сироту
В гадском аэропорту,
Обокрали сироту
На лету.

Я знал, что в мире правда есть, я верил в это,
Что есть страна, где жизнь свободна и легка.
И вот компания с названием кратким «Дельта»
В компот мечты моей нагадила слегка.

Я не о сумке – сумка что, лишь скарб убогий,
В ней сотня дисков, том Шекспира и штаны.
Ну почему же у меня, не у Серёги,
И не в Перми – в Нью-Йорке…
Больно, пацаны!

В USA средь бела дня
Объегорили меня,
Облапошили меня.
Вот фигня!

Кому бы в морду дать, излить свою обиду,
Да так с подтекстом в морду дать, само собой…
Но нет, я в «Метрополитен» пошёл смотреть «Аиду»,
Искусство душу лечит, как и мордобой.

Я слушал Верди – ох, слёзы комом в горле.
Смотрел на публику – культурная страна,
У них Курт Воннегут, Хемингуэй… А сумку спёрли
И компенсации не платят ни хрена.

Напишу в Госдепартамент письмецо
С понтом дела – официальное лицо:
Выводите из Ирака войска,
Ну и сумку мне верните. Всё пока.

Как тут выжить человеку в мире пёстром –
Глобализация мощней день ото дня.
Что я, блоха, могу ответить этим монстрам?
Сказать, зачем вы обижаете меня?

Я из России им звонил, нудил чего-то:
(Мол,)
Верните диски, и Шекспира, и штаны.
В конце концов они сказали: «Мы банкроты.
(Всё!)
Вот шиш тебе! Прощаем всем, кому должны».

И у этих молодцов
Не найти теперь концов,
Обрубили все концы,
Подлецы.

Я не нищий: есть машина, есть квартира,
Но сумку жалко, сумки нам ещё нужны.
Да подавитесь, пусть пойдёт на дело мира,
Как говорится, лишь бы не было войны.

Когда-нибудь мой утлый призрак с бледной рожей
Войдёт в Нью-Йорк при свете палевой луны
И будет кейсы вырывать из рук прохожих,
Искать там диски, и Шекспира, и штаны.
И будет кейсы вырывать из рук прохожих,
Искать там диски, и Шекспира, и штаны…


наверх

Ай Пи, Ай Ти, Три Джи

Я своих чудесных деток
Вижу только со спины:
Словно свинкой, интернетом
Все мои заражены.
Ничего не замечают!
Говорю им: «Я пришёл!»
Мне затылки отвечают:
«Здравствуй папа, хорошо».
И экраны в уголочках
Светятся, как образа.
Я забыл: у старшей дочки
Вроде карие глаза?
Шесть компьютеров в квартире,
Плюс один ещё в сортире,
Чтобы писать, из Сети не выходя.

АйПэд, айПод…
А может, я идиот?
АйТи, ЭйчДи,
ПиСи, СиДи, ДиВиДи…
Мозгам каюк!
И ты туда же, мой друг —
Читаешь свой е-бук.

Налетела ностальгия —
Память, ты меня верни
В те денёчки золотые,
Докомпьютерные дни;
В то общенье, в то веселье,
В незапамятную даль —
Мы тогда дождём весенним
Запивали спирт «Рояль».
И общались не по мылу,
И любили во плоти,
И различные дебилы
К нам не лезли из Сети.
Нам «каментов» не писали,
Жили мы и знать не знали,
Сколько в мире нашем аццких дураков.

АйТюнс, айФон…
А жизнь проходит, как сон.
АйСын, айДочь
Сидят в инете всю ночь.
АйМрак, айФак!
Я сижу как дурак —
МакБук, Мак-Дак, Биг Мак.

Маленькие дети, ни за что на свете
Не ходите, дети, в интернет гулять!
Там сидят акулы, там сидят гориллы,
Там сидят большие злые педофилы.

Что о папе скажут детки?
«Ретроград и мракобес».
«Выключайтесь из розетки,
Вот природа, речка, лес!»
«Ну и шёл бы, папа, лесом!»
И я медленно иду —
С устаревшим интерфейсом,
Зависая на ходу.
Старый гаджет, а туда же —
Ласки хочется, тепла,
Но в компьютерном пейзаже
Эта хрень не проросла.
А вчера из кухни в спальню
Мне звонит жена по скайпу —
Чем, мол, занят? Ну и, в целом, как дела?

Три джи, три ди…
Уже хорош, не трынди.
ВайФай, ХайФай —
Давай уже наливай!
Блюрэй, о'кей!
Да говорю же, налей.
Блюрэй — скорей налей!


наверх

Аполитичная песня

Семейство моё влезло в смуту российскую,
В доме, как в Думе, – бардак и разлад.
Брат – коммунист, тёща любит Явлинского,
Тесть – жириновец, жена – демократ.

Благо в квартире посуды немерено,
А то ведь на кухне весь день чашки бьют.
Слышатся крики: «Не трогайте Ленина!»,
«Сталин – палач», «Президента – под суд!»

Дед – монархист, помнит детство голодное,
Путая гимны, поёт по утрам:
«Славься, отечество наше свободное,
Царствуй во славу, во славу нам…»

Бабушка на ночь читает Кропоткина,
Шурин сперва в пацифисты хотел,
Потом заразился болезнью Боткина,
Я – говорит, – маоист, потому пожелтел.

В доме брань и перепалка,
Ошизел вконец я с ними,
А я б уехал на рыбалку,
Да кто ж дерущихся разнимет?

Я сижу такой печальный,
Неприкаянный и нервный.
Генетически нормальный,
Политически ущербный.

Жена из постели прогнала с угрозами,
За то, что Чубайса назвал чудаком,
Я, говорит, не Арманд, чтобы спать с ортодоксами,
От красного секса очищу я дом.

Но секс, он не может быть красно-коричневым,
Лишь иногда голубых он тонов,
Любовь вне политики, ей без различия, —
Будь ты хоть негром преклонных годов.

С кем ты? – шипят домочадцы капризные,
С кем ты? – косится досужий народ,
С кем ты? – канючит мужик в телевизоре,
С кем ты? – мяучит свихнувшийся кот.

Да я разберусь со своею судьбою,
С кем я – вопрос исключительно мой.
Да хоть сам с собою одною рукою.
Всё лучше, чем в стаде идти на убой.

Тут пришел племянник:

«Харе Рама, дядя Тима,
Рама Харе, Тима дядя,
А Харе, Харе, дядя, дядя,
а Рама, Рама, Тима, Тима!»

А я ему:

«А что хозяйки с кислой харей
Думают о вкусе «Рамы?» –
«Харе Рама, Рама – харе
Словно съел кусочек кармы».

Сотвори себе кумира,
Пой осанну, спи голодным,
А потом его кремируй,
А потом ходи свободным.

Я живу и лоб не морщу,
Без царя в башке лохматой!
Отравил жену и тёщу,
Убил дедушку лопатой,

Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой,
А я дедушку не бил, а я дедушку любил!


наверх

Астрологическая песня

Я жил себе как жил, повеса и гуляка,
Но Гороскоп открыл мне, чуваки,
Что мы не шантрапа, а Знаки Зoдиaка –
Стрельцы, Тельцы и прочие зверьки.
По жизни нас ведут небесные светила,
Случайностей в подлунном мире нет:
Вот если вам вчера, допустим, дали в рыло,
То это по велению планет.

Луна в Весах, а я в трусах, грущу, пью чай с лимоном –
Мне Гороскоп мой пить вино сегодня запретил.
У них там, видишь ли, конфликт Юпитера с Плутоном,
А ты сиди тут, пей чаёк, тверёзый, как дебил.

Звёздочки сияют на небушке,
Над рекой склонилися ивушки.
Загадаю звёздочкам денюжки,
Звёздочки ответят мне: «Фигушки!»

Мне в начале той недели
Предсказамус Настрадал
«Приключение в постели»,
Я, как дурак, всю ночь прождал.
Посоветовал мне «в среду путешествовать с женой».
Ну, если я куда поеду, так от дома до пивной!
«На работе будет счастье и влечение к труду,
И будьте ласковей с начальством!» Что имеется в виду?
Эти звёзды оборзели!
У меня астральный стресс!
«Приключение в постели»?
Ну, наверно, энурез.

То ль разозлили мы Медведицу Большую,
То ли Уран с Нептуном порчу навели.
И вот уже глядишь – талибы кипишуют,
И кран потёк, и кончились рубли…
Залью, как Водолей, соседям потолки я,
Они, как Скорпионы, приползут,
Сошлюсь я на Нептун, на звёзды колдовские, –
Они же психиатра позовут!

Поверишь в чёрта, в НЛО, в друидов, в Харе Раму,
Когда на пол течёт вода, безумствует астрал!
Осталось только начертить в клозете пентаграмму,
Чтобы хотя б зловредный Марс на стул мой не влиял!

Оставьте свой апломб, оставьте самомненье.
Сегодня ты богат и знаменит,
А завтра на Луне – бац! – случается затменье,
И вам напоминают про кредит.
Всем движут небеса: война, распад империй,
Вопрос еврейский, половой вопрос.
Вот так не угодишь какой-нибудь Венере,
Ходи потом – лечи трихомоноз.

Я звездовод, я звездовед, я стал уже маньяком,
Я сам составлю гороскоп и глазом не моргну.
В окно я гляну – во дворе все знаки зодиака –
Мои соседи – ходят там, вот с них я и начну.

Кто каким родился знаком, угадаю я и так:
Вот дед – всю жизнь на даче раком, ну, понятно, что он Рак.
Люська – та пока что Дева, но выйдет замуж, дайте срок.
И пойдёт она налево, муж кто будет? Козерог!
Вот бандит конкретный Вася,
Как всю жизнь был Овном,
Так Овном он и остался.
Скоро станет паханом.
Вот Телец – путана Галка,
Предлагает полюбить.
Тёлка – профессионалка,
Сорок долларов не жалко,
Ой, братва, такая Галка,
Но можно ящур подхватить.

Накрошу я хлебца воробушкам,
Поклюют с ладошки опасливо,
Расскажи ты мне, гороскопушка,
Будем мы когда-нибудь счастливы?

Вращает шар земной невидимая сила,
И, завершая полный оборот,
Часть суши мега-холдинг «Мать-Россия»
Вползает в ночь Курилами вперёд.
И чей-то голос вдруг из сердца мирозданья
Мне говорит в Космической тиши:
«Дитя моё, дитя! Ты веришь в предсказанья?
Дурак ты! Лучше песню напиши!»


наверх

Аутотренинг

Потерял сосед работу,
Стал угрюмым, агрессивным,
Не рыбачит по субботам,
Не играет в домино.
Он включает караоке
И наверху поёт надрывно:
«Солнце всходит и заходит,
А в тюрьме моей темно!»

Он поёт, и дом наш слышит
Жажду бури в этой песне,
Силу гнева, литр водки
И призывы к топору.
Он теперь — борец с режимом,
Наш Элвис Пресли с Красной Пресни,
Из окна плюёт, грозится
И пугает детвору.

У жены от этих песен
Разыгралися мигрени,
Ходит с мокрым полотенцем,
Ставит пиявок на виски.
Лично мне от всякой хрени
Помогает аутотренинг —
Вариант борьбы с режимом
И спасенье от тоски.

Сограждане в раздумьи морщат лбы,
Их мучают тяжёлые сомненья:
Смириться ль под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье?

А я сажусь в кресло — и:

Мои руки становятся тёплыми,
Мои ноги становятся тёплыми,
Мои уши становятся тёплыми,
Наливается тело свинцом.
Я спокоен, сижу и не гавкаю,
Я спокоен, как Бобик под лавкою,
Как Конфуций, укуренный травкою, —
Так сижу я, мудрец мудрецом.

В моём теле ничто не шевелится,
И, пока моё тело не телится,
Дух мятежный от тела отделится,
Воспарит, налетается всласть.
И накласть мне на жизнь кособокую,
На соседа с его караокою,
На супругу его кареокую
И на всю нашу дикость накласть!

Из жильцов в подъезде нашем
Всем довольны только двое:
Жора, мирный алкоголик,
И его бойцовский кот.
Остальные все смурные:
Дескать, что ж это такое?
Жизнь, видишь ли, не сахар,
Не малина и не мёд.

А мир вообще несовершенен.
Ты гляди, чего творится:
В колбасу кладут не мясо,
А крахмал и желатин.
Можно, как дешёвый Гамлет,
Обличать, буянить, злиться,
А можно мирно жить, поститься,
Как блаженный Августин.

Злоба ведь неконструктивна,
Злоба портит наши души,
Ведь почти все люди — братья,
Кроме явных сволочей.
Вон, гаишник палкой машет,
Скажет щас, что я нарушил,
Скажет вежливо, но жёстко —
Волк, исполненный очей.

А я ему говорю:

Мои руки, — говорю, — товарищ лейтенант, становятся тёплыми,
Мои ноги становятся тёплыми,
Мои уши становятся тёплыми,
И затишье в усталом мозгу.
Вот вы — нервный, как Анна Каренина,
А я — спокоен, как мумия Ленина.
Вы штрафуйте, как Кодексом велено!
А я нервы свои сберегу.

Ну, конечно, нарушил. Я верю вам,
Хоть вижу сходство у вас с сивым мерином,
Но я спокоен, как Будда под деревом,
И мой дух улетел высоко.
Он летает сейчас над столицею,
Он забил на ГАИ, на милицию,
На всю угрюмую нашу юстицию.
Мне свободно, спокойно, легко!

Люди в зимнем настроении:
Утром — темень, ночью — темень,
Дом, работа, завтрак, ужин,
А потом сидишь, как сыч.
А душа? Взамен искусства
Предлагают энтертейнмент.
Чем же душу успокоить?
Как гармонии достичь?

Чтобы стать духовно выше,
Нет ни времени, ни денег.
Чтобы деньги заработать,
Надо жить в другой стране.
Но нам другой страны не надо.
Остаётся аутотренинг —
Метод, как улучшить жизнь,
Просто лёжа на спине.

Рекомендую: ложитесь на диванчик — и:

Наши руки становятся тёплыми,
Наши ноги становятся тёплыми,
Наши мысли становятся тёплыми,
Наступает внутри благодать.
Мы спокойны, как пташки небесные.
Наши жёны такие прелестные!
А мужья — работящие, честные,
Ну, и дети, конечно, — под стать!

Наступает внутри релаксация.
Что нам склоки, погода, инфляция!
Мы большая, спокойная нация,
И на всё по-большому кладём!
И страна наша тоже огромная
И для жизни такая удобная!
И колбаса наша, в общем, съедобная.
И мы все, куда надо, идём.

На душе было мерзко и пакостно —
Стало тихо, спокойно и благостно.
И взлетим мы свободно и радостно,
И махнём над страной с ветерком!
Полетим вы и я в даль высокую,
И сосед со своей караокою,
И супруга его кареокая,
И гаишник на палке верхом.

Полетим по-шагаловски, парами:
Гитаристы, махая гитарами,
Олигархи, махая сигарами,
Полетим, воспарим, покружим.
Вот если все мы: министры, писатели,
Работяги, певцы, надзиратели —
Вознесёмся все к чёртовой матери —
Вот тогда-то и рухнет режим!


наверх

Афоризмы, выписки, цитаты

Ну-ка, дети, сядьте и внемлите.
Очень важно изучать, ребята,
Мудрые высказыванья великих —
Афоризмы, выписки, цитаты.

Много знали мудрецы седые.
Вот писал учёный Авиценна:
«В молодости, — писал он, — все мы молодые,
А к старости стареем постепенно».

Был такой мудрец — Сократ, ребята,
Он всю жизнь думал, дни и ночи,
А потом сказал: «Лучше быть здоровым и богатым».
Сам он был больной и бедный очень.

Мудрый не стремится к жизни сытой,
Не бежит за звонкою монетой.
Как сказал Кутузов перед битвой:
«Велика Россия, а денег нету».

У известных у людей, дети, есть такая фишка:
Их ведь хлебом не корми — дай сказать им что-нибудь.
Даже если он больной, даже если просто крышка,
Он обязан просветить и раскрыть обязан суть.

По воспоминаньям Крупской
Ленин, весь худой и бледный,
Сказал: «Кино — важнейшее искусство.
Запиши!» — и умер, бедный.

Был такой великий кормчий Мао.
Хунвэйбинам он сказал когда-то:
«Шу линшинг кияо ли кень дяо».
Вот какой он мудрый был, ребята.

А Герцена как поливали грязью!
Сколько, бедный, пережил страданий!
Но палачу сказал он перед казнью:
«Любите книгу, — говорит, — источник знаний!»

Дети, есть ещё фольклор, что народ веками копит,
Типа: «А чёрного кобеля не отмоешь добела».
Поговорки надо знать — в них смекалка, мудрость, опыт:
К примеру — «А плоха же та кума, шо под кумом не была».

Юмор нашего народа
Ёмкий, что ни говорите,
А вот ещё: «Свобода лучше несвободы!» —
Тоже наш шутил мыслитель.

Вы должны тянуться к знаньям, детки,
Знанье — это сила, между прочим.
Ведь не зря же говорили предки:
«Знал бы прикуп, — говорили, — жил бы в Сочи».

Но, ребята, кем бы вы ни стали,
Как бы вас судьба ни возносила…
Помните, что заметил Пастернаку Сталин?
Он сказал: «Э-э, бить знамэнитым нэкрасиво».

Как учил нас Герострат, «Спички детям не игрушка».
Ему Байрон возражал: «Кто не любил, тот и не жил».
Рассудил их Наше Всё — он сказал: «Выпьем, братцы, где же кружка?»
Это, дети, он шутя — он из кружки-то не пил.

Как сказал один Бердяев
Своей матери-старушке,
«Много, мама, в мире негодяев,
А из приличных — я да Пушкин».

Вы сейчас стоите на распутье, дети,
Но скоро вы свою дорогу изберёте.
Как сказал Владим Владимыч Путин,
«Так чё ж вы сопли-то жуёте?»


наверх

Ах, странное время

(Песня из кинофильма «С точки зрения ангела»)

Ах, странное время, безумное время,
Живём второпях, словно книгу листаем.
И что же случилось-то с нами со всеми?
Куда мы спешим? От кого убегаем?

Прошедшие дни не считаем беспечно,
Смеясь и горюя, грустя и влюбляясь,
А маленький ангел-хранитель наш вечный
На нас, непутёвых, глядит, улыбаясь…

Ах, ангел-хранитель, ах, ангел-хранитель,
Ты наших квартир непрописанный житель.
Ты нас не покинул, ты с нами, а значит
Мы станем мудрее, всё будет иначе…

Но как мы торопимся с прошлым проститься!
А были те годы не так уж и плохи:
Глядят с фотографий счастливые лица –
Счастливые лица несчастной эпохи.

Ах, милые лица, вы нас извините,
За то, что не глядя проносимся мимо,
Но прошлое наше, как ангел-хранитель,
Как ангел стоит за спиною незримо.

Ах, ангел-хранитель, ах, ангел-хранитель,
Ты наших квартир непрописанный житель.
Невидимый Бог коммунальных чертогов,
Нам надо всего только счастья немного…


наверх

Баллада о печальном чайнике

У чайника печальный вид —
Чайник небо хочет видеть тоже.
И от грусти в нем вода не кипит,
Не идут пупырышки по водной коже.
Чайник ведь он от природы молчальник,
Разве он скажет как бывает грустно
Когда на кухне темно и пусто,
И только тараканы в пыльном стакане
О чем-то шумят на своем тараканьем.
Тускло мерцают тарелок лица —
Впору от жизни такой застрелиться.
Только ведь чайник железным родился,
Ему застрелиться никак не удастся.
Ах, я и сам бы с тоски застрелился,
Мне ведь присуще в крайность кидаться!
Противен весь кухонный быт
И воздух кухонно-коммунальный
Когда у чайника печальный вид,
Когда чайник стоит печальный.
Так дай же сам себе ответ,
Скажи же, что тебе дороже:
Чайника печальный вид
Или дуршлага дырявая рожа?
* * *
Вчера в хозяйственном магазине,
Как только не разорвалось сердце,
Увидел на самой, на дальней витрине,
Там, где кухонные полотенца —
Маленькая грустная чайников стайка.
И подумалось невзначай:
Послушайте! А ведь «чайник» от слова «чайка»,
А вовсе не от слова «чай»!
Чайник тоже летать сможет,
Если кинуть его в окно.
И осторожней, случайный прохожий!
Не ушибитесь о чайника дно.

Так откройте же другу крышку пошире —
Пусть туда свет от звёзд ворвётся!
И вы услышите, первый в мире,
Как заразительно чайник смеётся.


наверх

Благодать

Я шёл, цветущий как букет,
Глядел на белый свет.
Чесотки нет, сухотки нет,
Чахотки тоже нет.
Я шёл ни в гневе, ни в злобЕ –
Спокойный экземпляр –
И деньги есть, и сам себе
Чистосердечный дар.
И можно водочки поддать,
А можно не поддать…
Благодать, ребята, благодать!

Из окружающей среды
Вдруг возникает тать, И говорит мне: «Подь сюды!»,
И портит благодать.
Он говорит мне: «Слышь, браток,
Уважь рабочий класс,
Давай, любезный, кошелёк,
Делись, как учит Маркс!»
И этот ражий мужичок,
Встряхнув меня, извлёк
Кошелёк, ребята, кошелёк.

А мне на деньги наплевать,
А мне важнее благодать.
Я говорю: «Ведь ты ж не грош,
Ты благодать мою крадёшь!»
А он в ответ: «Не местный я,
Мытищи – родина моя,
У нас за слово «благодать»
В Мытищах могут в морду дать».
А я опять твержу ему:
«Что ты читал, кроме «Муму»?
Вот Достоевский сам сидел
И написал про беспредел,
Там тоже из Мытищ Гаврош
Пришил старушку ни за грош,
Так он раскаялся, браток,
И получил условный срок,
И ты покайся, ляг в кровать,
Там ты обрящешь благодать!»

Он для порядка в глаз мне дал,
Забрал наличность и слинял,
Но обещал он поискать,
Что, мол, за птица – благодать,
Обещал браток поразмышлять.

Вопрос к правительству страны:
Что за бардак у вас?
Отчизны лучшие сыны
Тут получают в глаз!
Ущербен и порочен курс
На расслоенье масс.
И глаз болит мой, и, боюсь,
Что прав был Карл Маркс.
На Маркса можно попенять…
Но как козлов унять?
Благодать нужна им, благодать!

Без благодати гражданин,
Как горец без усов,
Он как без лампы Аладдин,
Как Ленин без трусов.
Как он и жалок, и смешон,
Несчастный он и злой,
И чей-то глаз отыщет он,
Боюсь опять, что мой.
А потому, хорош страдать,
Роптать, негодовать!
Благодать ищите, благодать!

Ты ощутишь её, дружок,
Иди ложись на солнцепёк,
Послушай пташек, покури
И сам с собой поговори.
Мир полон злобы и борьбы,
Там узколобые жлобы,
Жить надо в кайф здесь и сейчас,
Пошёл он в баню, Карл Маркс!
Налей шампанского ведро
И перечти ты «Фигаро»!
И будет солнышко сиять,
И миру – мир и благодать!
Миру – мир, а людям – благодать!

Я вспоминал братка того –
Занятный персонаж,
И вот недавно про него
Увидел репортаж.
Он бросил грабить-воровать,
Я был ужасно рад,
Видать, обрёл он благодать –
Теперь он депутат.

И я сейчас про благодать
Талдычу всем, кому придётся –
Нам не дано предугадать,
Чем наше слово отзовётся!


наверх

Блондинки и брюнетки

Я вообще-то сам люблю брюнеток,
Для меня брюнетка — идеал.
Но, говорят, хорошая примета,
Если ты с блондинкой переспал.
Ведь кто сейчас востребован на рынке,
Кто сегодня в моде — посмотри:
Яркие, губастые блондинки
С лёгкой курвоточинкой внутри.
Грудь у них высокая, понятно,
Дивная, как розовый бутон —
Как, должно быть, целовать приятно
Плотный и надёжный силикон!
При ногах и при шикарном теле,
А живот и попа — высший балл!
А, скажем, вот Венера Боттичелли
Не прошла бы кастинг в сериал.

А в «Доме-2», ты посмотри —
Какие крали там внутри!
Как на подбор, красивы, молоды, стройны!
А как ложатся на кровать!
Ещё б им рот не открывать —
Да им вообще бы просто не было цены!

Мы — за красоту, мы ж не монахи.
Но раньше человека красил ум.
А щас?
Красит нас не ум, а парикмахер —
Что-то на блондинок прямо бум!
И какой-нибудь там юной дуре
Хочется крутой блондинкой стать:
Изваляться по уши в гламуре,
Обрести невиданную стать.
Тут же встретить дяденьку с деньгами
И в него вцепиться, словно клещ;
Он потом потрогает руками
Эту грудь и скажет: «Маешь вещь!»
И пойдут шикарные свиданья,
Шубы, серьги-шмерьги, всякий хлам;
Он познает радость обладанья —
Заодно заплатит по счетам.

Оплатил — обладай, очень просто!
Просто: оплатил — обладай!
Оплатил — обладай, очень просто!
Просто: оплатил — обладай!

Дядя этим чудом обладает,
А чудо за какой-нибудь там год
Как пиранья, дядю обглодает
И к другому блюду перейдёт.
А потом в ток-шоу на телеканале
Нам расскажет, губоньки надув,
Как её гнобили, били, обижали, унижали,
И в каком она жила аду.
Мука — в каждом слове, каждом жесте,
А в глазах — смирение и грусть!
Теребит рукой нательный крестик —
Ну, Соня Мармеладова, клянусь!
Дяденьки с деньгами, право слово,
Не спешите в следующий раз,
И помните: Наташа из Ростова —
Не то же самое, что Наташенька Ростова!
Эх, ребята, нет на нас Толстого —
Хорошо, Жванецкий есть на нас!

Но здесь не будем мы грешить —
Брюнетки тоже хороши,
Как попадёшь, так не расплатишься вовек!
Отсюды вывод очень прост:
На кой те чёрт их цвет волос?
Ты выбирай, чтоб был хороший человек.

Девчонки!
Вам не нужно бегать по хирургам,
И локоны не стоит осветлять —
Цвет волос, как кошелёк супруга,
Надо благодарно принимать.
Вот смотрите: вся страна во мраке,
А кто нам освещает этот мрак?
И брюнетка Тина Канделаки,
И блондинка Ксения Собчак.
От блондинки я б не отказался,
Показал бы ей всю страсть свою,
Но, вообще, кому я нафиг сдался?
Потому и смело так пою.
Даже пусть блондинка не одета,
Мимо я пройду и не взгляну,
Потому что я люблю брюнеток,
И не всех, а только лишь одну!
Потому что я люблю брюнеток,
И не всех, а только лишь одну!


наверх

Блюз-мистерия

Приключилась со мной мистерия:
Мне приснился товарищ Берия.
Подмигнул мне стеклянным глазом
И спросил: «Что дрожишь, зараза?»
Мы с ним пили и ели шашлыки,
Он ругался: «Все вы меньшевики!
Развели тут демократию!
Попишу я всю вашу братию!»

Товарищ Берия всех нас рассудит,
Товарищ Берия – наш рулевой!
Товарищ Берия нравится людям,
Товарищ Берия вечно Живой!

«Мы – марксисты», –
сказал он, – «Народ плечистый:
Особисты, танкисты, чекисты.
Наша партия нас к торжеству ведёт!» –
Так что, здравствуй, ж…: новый год!

Я проснулся с мокрым от пота лицом.
Слава богу, что это всего лишь сон.
Но скажите, если все было во сне –
Кто же тогда забыл у меня на столе пенсне?

Товарищ Берия всех нас рассудит,
Товарищ Берия – наш рулевой!
Товарищ Берия нравится людям,
Товарищ Берия вечно Живой!


наверх

Большой невроз

Какой мы трепетный народ –
Воспринимаем всё всерьёз,
Манера скверная у нас
По пустякам впадать в невроз.
Вот у писателя Петра
Глубокий творческий застой,
А всё невроз от осознания,
Что он хуже, чем Толстой.
Вот математик Николай
Решал какой-то интеграл,
Три дня решал и не решил,
Посуду бил и так орал!
Большой невроз.

На священнике Кирилле
Третий год как нет лица.
Но зато есть ощущение
Вселенского конца,
Что вокруг секуляризм,
Сатания и психоз –
У него развился
Эсхатологический невроз.
Атеистам тоже плохо –
Разнеслась такая весть,
Что грешить теперь опасно,
Бог, оказывается, есть.
Большой невроз.

На горе колхоз,
Под горой совхоз,
У тебя невроз,
У меня невроз.
За стеной стучат,
За спиной кричат,
Слева – инвалид,
Справа – психопат.
Только ляжешь спать,
Тут вставать пора,
Но как же можно быть спокойным
В понедельник в семь утра?
Большой невроз.

Население в неврозе,
В подмосковном Клину
Тракторист Иван Степанов
Укусил за нос жену.
На суде в последнем слове
Он тревожно произнёс:
– Отойдите, покусаю,
У меня теперь невроз.
Прокурор просил полгода,
А судья дал двадцать пять.
У судьи ни к чёрту нервы,
Мог и на фиг расстрелять.
Большой невроз.

У светской львицы две левретки
Отравились фуа гра,
Они в дерьме, она в истерике,
В неврозе повара.
А у бандита Алексея
Дал осечку пистолет,
Он написал статью в журнал
На тему «В жизни счастья нет».
Вот психоаналитик Виктор
Тьму народа излечил,
Больные так мотали нервы –
Взял одного и замочил.
Большой невроз.

Раздражает день,
Раздражает ночь –
И ложиться лень,
И вставать невмочь.
Инвалид стучит,
Психопат кричит,
Во дворе Полкан
Тоже не молчит.
И долги растут,
И кровать скрипит,
И вообще, когда в Руанде
Прекратиться геноцид?!
Большой невроз.

Мы не шведы, не голландцы,
И невроз у нас иной,
Мы народ пассионарный,
В смысле – очень уж дурной:
То княжну швырнём с досады
В набежавшую волну,
То пожар Москвы устроим,
То гражданскую войну.
Так нельзя. Вы что, в натуре,
Спрячьте пули и картечь.
Я, в натуре, о культуре –
Нервы надобно беречь.
Большой невроз.

Когда вам ушлый официант
Вчерашний ростбиф принесёт
И разольёт на стол вино,
И скатерть вам поставит в счёт,
Не надо ножками сучить,
Кричать об этих пустяках –
Конечно, надо заплатить.
Вообще – держать себя в руках.
Но как приятно тихо встать,
С улыбкою сказать «Пардон!»,
По люстре стулом садануть
И просветлённым выйти вон.
Большой невроз.

На горе колхоз,
Под горой совхоз,
У тебя невроз,
У меня невроз.
Раззудись, плечо,
Размахнись, рука,
Пошумим ещё,
Побузим слегка.
Как продрал глаза,
Так прощай покой,
А я люблю свои неврозы –
Ух, я бешеный какой!
Большой невроз.
Большой невроз.
Большой невроз.
Большой невроз.


наверх

Боремся с депрессией

Жизнь сюрпризы преподносит,
Жизнь лупит нам под дых,
И депрессия всё косит
Наши стройные ряды.
Обстановка неспокойна,
Психиатры сбились с ног,
А народ сигает в окна,
Нажимает на курок.

Люди злы, как прокуроры,
Ждут печального конца,
От тоски у всех запоры
И землистый цвет лица.
Улыбаться надо, братцы,
Не сдаваться, молодцы!
Если нация в прострации,
То нации – концы.

Всё будет обалденно,
И не о чем скорбеть.
Вам надо ежедневно
Сто сорок раз пропеть
О том, что всё отменно,
Всё просто офигенно,
Всё ништяк.

Эй, страдалец, зачитай-ка
Список личных неудач:
Зайку бросила хозяйка?
Уронили в речку мяч?
Из туфты не делай драму:
Мир прекрасен, жизнь идёт.
Глянь-ка – мама моет раму,
Саша кашу смачо жрёт.

Что, начальник обижает?
Да ты в гробу его видал.
Негритят жена рожает?
А вдруг твой прадед – Ганнибал?
Это мелкие печали,
Был и хуже беспредел:
Одного вообще распяли,
Так он терпел и нам велел.

Всё будет обалденно,
И не о чем скореть.
Вам надо ежедневно
Сто сорок раз пропеть
О том, что всё отменно,
Всё просто офигенно,
Всё ништяк.

Если водку пить печально,
Можно тихо ошизеть,
Но всё не так суицидально,
Если в корень посмотреть:
Денег нет – так и не будет,
Что ж печалиться о том.
Ты дыши, брат, полной грудью,
Жуй морковку полным ртом.

Занимайся сексом, спортом,
Плавай, рыбок разводи,
Дай хоть раз начальству в морду,
Делай что-то, не сиди.
Подними с дивана мощи,
Встань, занятие найди.
Соблазни соседку, тёщу,
Тестя – только не сиди!

Всё будет обалденно,
И не о чем скорбеть.
Вам надо ежедневно
Сто сорок раз пропеть
О том, что всё отменно,
Всё просто офигенно,
Всё ништяк.


наверх

Боржом и дружба народов

Исчез боржом, он как Ясон покинул нас.
Нарушен мой кислотно-щелочной баланс.
И вот теперь болят желудок и душа,
Хочу узнать: кому баланс мой помешал?

Мне говорил знакомый друг, грузин Реваз:
«В Тбилиси пишут, что плохи дела у вас».
А я сказал: «А наша пресса донесла,
Что на холмах Грузии лежит ночная мгла!

Пишут – вы за рубежом нам враги. Я поражен!
Пишут, будто к нам грузины шлют неправильный боржом!
Дескать, стали проверять – спирт боржомом разбавлять –
Санитарный врач загнулся, и решили – не пущать!

И сказали нам: «Шабаш! Лучше кушайте лаваш,
А взамен боржома пейте наш Це-два-Аш-пять-О-Аш!»

(Припев на мотив «Арго»)
Боржом! Разве вкус твой хуже вкуса пепси-кольного?
Боржом! Что ж там химики нашли в тебе крамольного?

Еще сказал знакомый друг, грузин Реваз:
«Вы, россияне, цены ломите за газ».
А я сказал: «Кто, я ломлю? Вай, дорогой,
Бери мой газ прям вместе с газовой плитой!»

Ну что тут скажешь? А тут скажешь только «Вах!»
Свихнулось что-то в наших мудрых головах!
Хохлы, жиды, кавказцы, чурки, москали,
Эхма, ребятушки, свободы огребли?

Пишут: внешний враг хитёр, он коварный экспортёр,
И у нас от их товара аллергия и запор.
Кто ответит, чья вина? Ищет крайнего страна.
У меня жена – грузинка, я спрошу с неё сполна!
Да ещё родимый сын на две четверти грузин,
Плюс две дочки… Обложили, сыпят в воду мне стрихнин…

Представьте Рай: красоты, гурии поют,
В беседке Пушкин с Руставели чачу пьют.
Как выпьют – вниз кричат, раздвинув облака:
«Эй, там, на шхуне! Не валяйте дурака!»
В Раю неважно: русский, чукча, армянин,
Рай – он ведь как СССР, на всех один!
А в центре там фонтан огромный сооружён,
Не Церетели, но в фонтане бьет боржом!

Боржом! Широко известна марка легендарная!
Боржом! Так о чем же плачет служба санитарная?


Я мыслю: дело не в кавказцах, москалях…
Сдаётся мне, что здесь всё дело в дураках.
Их дураки, а также дураки у нас
Ещё покажут нам дурацкий мастер-класс!
Я съем хинкали и горячий хачапур,
Живу как бог, на перекрёстке двух культур!
И кстати,
Запью украинской грилкой шашлыки,
Пока ее не запретили дураки.

Хэй!
Нанай-нанай-нанай…
Нанай-нанай-нанай…
Нанай-нанай-нанай…
………..
Сада харчемо, Борджомо…


наверх

Борису Гельфанду (к матчу Ананд - Гельфанд в г.)

Что нас в жизни ожидает —
Никогда никто не знает.
Тёща у меня гадает,
Я пошёл к ней на поклон
Тёща карты раскидала,
Поплевала, пошептала,
«Скоро в шахматах, — сказала,—
Будет новый чемпион».

Старого ругать не будем.
Но он решил, что он, по сути,
Несменяемый, как Путин. —
Тут ошибочка, боюсь.
В общем, Боря, если надо
Пощипать того Ананда —
Ты возьми меня в команду,
Я, глядишь, и пригожусь.

Я, конечно, не Корчной,
Но если выпьем по одной —
Покажу, как защищаться
Против наглой проходной.
И ты горячку не пори —
Походи сперва «е3»,
Ну, максимум на «е4».
Но не дальше. Не дури.

Ну а если он, пижон,
Вдруг полезет на рожон —
Ты сиди себе спокойно,
Даже если окружён.
И скажи — мол, хау ар ю?
Фифти-фифти, мать твою?
Это значит — ты согласен
(С отвращеньем!) на ничью.

Он парнишка-то способный,
Агрессивный, неудобный,
Но вполне себе съедобный.
И будь он даже трижды крут,
Да будь он трижды Цукертортом,
Трижды Талем, трижды Шортом,
Хоть Каспаровым, хоть чёртом, —
Всё равно ему капут!

В целом, среди индуистов
Мало сильных шахматистов.
Там всё больше хатха-йога,
Камасутра без порток.
А у любого иудея
Есть дебютная идея,
Миттельшпильное давленье,
Также эндшпильный наскок.

Будет очень нервный он,
Потому что – чемпион!
Жалко титула лишаться,
А к тому же миллион.
Для тебя ж, туды в качель,
Деньги-то — не самоцель.
Ты ж играешь не за евро,
А за Эрец-Израэль.

Правда, этот-то братан
Тоже ведь Вишванатан.
Он Натан (ты понял?!), но только скрытый.
Вот тебе и Индостан.
В общем, ты, брат, не журись,
А спокойно так борись.
Конь f3, cлон b4 —
И всё будет зашибись!

А вчера я, ай эм сорри,
Был в букмекерcкой конторе.
И поставил там на Борю
Всё, что я сумел занять, —
Тысяч тридцать евро где-то.
Ты прости мне вольность эту!
Но тут уж вариантов нету —
Надо, Боря, побеждать.



наверх

Бросай курить!

А это кто больной и жёлтый как мертвец
И с наркоманской обречённостью во взгляде?
А это среднестатистический курец
Докуривает третью пачку за день.
Висит топор, и сквозь густую пелену
Жена кричит: «Бросай ты гадость эту!»
Но ему легче бросить нудную жену,
Чем сигарету!

Не бросай жену, не бросай страну,
Не бросай дурные привычки!
Пей как пил, гуляй, но курить бросай,
Закопай сигареты и спички!
Ништяков полно! Есть вискарь, вино,
Пиво, раки, вобла, парилка.
Зависай, гуляй, но курить бросай,
Но курить бросай, курилка!

Угарный газ, фенол, бензол, смола, свинец
На неокрепший мозг влияют с малолетства.
И из ребёнка может вырасти подлец,
Если ребёнок курит с детства.
Злодеи все, садисты все, тираны все
Как паровоз всю жизнь дымили.
Курили Сталин, Кастро, Мао, Ким Ир Сен,
Ну, правда, Гитлер с Чикатило не курили.

Не бросай жену, не бросай страну,
Не бросай дурные привычки!
Пей как пил, гуляй, но курить бросай,
Закопай сигареты и спички!
Ништяков полно! Есть театр, кино,
Казино, вино и горилка.
В шахматы играй, но курить бросай,
Но курить бросай, курилка!

И весь прокуренный как чмо,
И даже копчик пожелтел от никотина.
Отхаркивается дерьмо —
Неэстетичная картина.
И он пытается бросать:
«Вот летом брошу!» Но прошла и осень.
Бросает год, бросает три, бросает пять.
Тут важно, чтоб совсем бросать не бросил.

Не бросай жену, не бросай страну,
Не бросай дурные привычки!
Пей как пил, гуляй, но курить бросай,
Закопай сигареты и спички!
Ништяков полно! Есть вискарь, вино,
Пиво, раки, вобла, парилка.
Зависай, гуляй, но курить бросай,
Но курить бросай, курилка!


наверх

Былина о попсе

То не выпь кричит в лесу, не медведь ревёт,
Не хохочет то кикимора поганая,
То из чащи из густой, из трясин-болот
Приползла на Русь попса окаянная.

Извивается она змеей-полозом
Да манит к себе диковинным обликом.
И поёт она – кричит дурным голосом,
Кто послушает – становится козликом.

И обличья принимает всё разные:
То беззубым обернётся проказником,
То девицею заплачет несуразною,
А то зайкою, то рыбкой, то тазиком.

А внутри попса фанерой набитая.
Едут вслед за ней продюсеры грозные,
Едут вслед за ней продюсеры хитрые
На борзых конях, а сами-то – борзые.

В чистом поле ветер злится,
В небе звёздочка блестит.
Крыша едет, крыша мчится,
Крыша по полю летит.

Извела попса битлов с элтонджонами,
А стинги славные да клэптоны верные,
Все лежат ордой-попсою сражённые,
И пируют на костях псы фанерные.

Дурит маленьких детей моль позорная,
Нежным отрокам несет чувства стадные.
А на голову попса зело скорбная,
А на денежки попса зело жадная.

Злато-серебро гребёт и не давится,
И сама себе дает презентации,
И сама собой попса восхищается,
Похваляется собой, не нахвалится:

«Ай, белы рученьки мои – как лебёдушки,
Очи синие, а губы – красней вина.
Голосок мой сладенький – от соловушки,
А парчовый малахай – от Юдашкина!»

Едет месяц на коляске,
Ходит дождик по земле.
А два кусочека колбаски
До сих пор пылятся на столе.

Кто же сможет помешать злому шабашу?
На Руси теперь орлы жужжат мухою.
Богатырь Гребенщиков ищет Шамбалу,
Макаревич-богатырь стал стряпухою.

Тут поднялся старичок древний, хроменький,
По прозванью старичок – Хиппила Вудстокский,
Закричал тот старичок: «Эй, соколики,
Хватит греться на печи, помирать с тоски!

А вставайте, добры молодцы знатные,
А вставайте, шевчуки да бутусовы!
Надевайте вы косухи сыромятные
Да банданами украсьте кудри русые!

Натяните-ка вы струны калёные,
Что живой водою – пивом окроплённые,
Собирайте виртуозов-волшебников
Да в союз возьмите бардов-кочевников,

Да наследников Бояна-Шостаквича –
Гусляров – Башмета да Ростроповича
Под знаменами Бетховена да Хендрикса,
Вот тогда попса в муку перемелется!

И пойдёт на бой с попсой сила ратная,
Сила ратная, вельми адекватная.
Столько лет под тяжким игом нами прожито!
Надоела, блин, попса, ну сколько можно-то!?»


наверх

В защиту пьянства

Светила луна цвета старого виски,
Мы пили кагор цвета южных ночей,
И вдруг мне сказала одна журналистка:
– Вы столько поёте о пьянстве, зачем?

Ах, леди, я стар, мне лукавить негоже,
Скажу напрямик: Нету смысла трезветь!
Мы можем не петь, но не пить мы не можем,
А уж если мы пьём, отчего бы не спеть?

И буду уж тем я любезен народу,
Что милость призвал к босоте,
Ко всем, кто свою защищает свободу
В боях на семейном фронте.

Чтоб крепла моя держава,
В законе должна быть строка:
«Мужчина имеет право
С друзьями попить пивка».

Ах, леди, оставьте упрёки, укоры.
Не мы слабовольны, а жизнь нелегка.
Я видел, как пьют доктора и шахтёры.
Рискните шахтёру налить молока!

Вы ж нами воспеты, прекрасная дама:
Вино при свечах, поцелуй в полутьме…
Наверно, жена и Омара Хайяма
Лупила за пьянку по белой чалме!

Бывает, вернёшься почти что тверёзый,
Ну, может, чуть-чуть неликвидный:
«Ну, здравствуй, родная, я принёс тебе розы…»
«Опять нализался!» – Обидно.

Выпей, не бойся, выпей!
Скажет жена: «Подлец!» –
А ты гордо неси, как вымпел,
Литровый терновый венец.

Трубы горящие,
Так чего ж я робею?
Тварь я дрожащая
Или право имею?

Я знал одного, он не пил даже пиво,
Имел трезвый взгляд, не ходил в кабаки.
На жизнь нашу трезво смотреть – ой, тоскливо,
А этот смотрел. Ну, и помер с тоски!

Ведь пьянство не цель, а движение к цели,
Лишь поиск гармонии смысл пития.
Ведь пьяный – блаженный на самом-то деле,
Его любит Бог, не кусает змея.

Мой друг, не был ты ни жлобом, ни сатрапом,
Семью и отечество любишь.
«Сыночек, не пей, а то будешь, как папа…»
«Сынок, не женись – точно будешь!»

Уроки такого типа
С античных времён не впрок,
И новая скажет Ксантиппа:
«Пойду, заварю чаёк…»

Супруга свыше нам дана,
Замена счастию она.

Жизнь идёт,
Мелькают годы за окном, как будто станции метро.
Кайф не тот!
В пивных – салфетки и цветы, их переделали в бистро.
Старина,
А в волосах-то седина.
Старина,
А жизнь-то, чёрт возьми, одна!
Но хороша!

Храни нас, Господь, вывози нас, кривая,
Всё мелочь и тлен, трын-трава и полынь.
Философ Декарт говорил, наливая:
«Я пью, значит, я существую!» Аминь.

Я песню допел, и не надо дискуссий,
Всё стынет, давно уж налито.
Так выпьем же, братцы, и смачно закусим,
Приятного вам гепатита!
Так, выпьем же, братцы, и смачно закусим,
Приятного всем гепатита!


наверх

Вартан и Джульетта

Наш Вартан работал в баре, в сочинский отель.
Там туристы, иностранцы, разный канитель.
И одна там англичанка рыжая была
И Вартана полюбила — как с ума сошла.
И она так говорила: «Среди англичан
Я, говорит, таких красивых сроду не встречал.
Мы с тобой должны жениться. Кстати, что б ты знал:
Мой отец — большая шишка, лорд и адмирал!»
А Вартан сказал: «Гражданка, я вас огорчу.
Лорды-морды* я не знаю, жениться не хочу».
Англичанка бедный стала красный как трамвай.
Лишь спросила «Почему?», по-английски «Why?»

Ара why, why? Why, why, why, why?
Ара why, why? Why, why, why, why?

Она в Англию звонил и в трубку так кричал,
Что папа-лорд в Палате лордов учинил скандал.
Говорит: «Этот Россия, слушай, как себя ведет?
Мою дочь какой-то бармен замуж не берет!».
Тут собрались Путин-Шмутин*, говорят: «Вартан!»
Говорят: «Зачем ты дразнишь этих англичан?
Там скандал международный, санкции грозят.
Что ты как ишак, уперся? Ара, так нельзя!»
А Вартан сказал:
«Я Ашоту должен денег, скоро заплачу.
Больше ничего не знаю, жениться не хочу!»
Их премьер звонил Вартану, долго материл,
А потом устал и просто тихо так спросил:

Ара why, why? Why, why, why, why?
Ара why, why? Why, why, why, why?

На Вартана так давили, что сломался он.
И женился, и уехал туманный Альбион.
Там живет в каком-то замке высоким потолком
У своей Джульетты рыжей весь под каблуком.
Он там бедный ест овсянка, пудинг на обед.
Ни долма, ни бастурма, там даже хаша нет.
Он тоскует по России, прямо исхудал…
Но, между прочим, долг Ашоту так и не отдал.
Здесь мораль простая очень и понятный всем:
Армянин жить должен в Сочи, а не в Бирмингем!
А второй мораль такая: Запад нам не друг!
Зачем плясать под их волынка, если есть дудук?

Ара вай, вай! Вай, вай вай, вай!
Ара вай, вай! Вай, вай вай, вай!
Ара вай, вай! Ара, гуд бай!


наверх

Верните машину!

Пришла беда в конце июля:
Машину спёрли со двора.
Как поросёнка умыкнули,
Она и хрюкнуть не смогла.
Верните, гады, мне машину,
Верните, твари, тачку мне.
Хожу, кляну свою судьбину
И ночью вою при луне.

Как я любил её, ребята!
Шампунем мыл её бока…
И только «девяносто пятым»
Кормил с руки, как грудничка.
Я не могу сидеть на месте,
От горя стал совсем больным.
С ножом в руке и с жаждой мести
Хожу по улицам ночным.

Мне гады сердце разорвали,
И я по-чёрному запил.
Да лучше б вы жену украли,
Я б вам ещё и доплатил!
От пинкертонов толку нету,
Не ищут милую мою,
Ментам не верю и в газету
Я объявление даю:

«Пропала белая машина!
Ушла из дому, в чём была,
Обута в новую резину,
Одно сиденье без чехла.
Округлый руль, капот с горбинкой,
Багажник твёрдый, волевой.
Нашедшего мою машинку
Прошу вернуть её домой!»


наверх

Весенняя песенка

И вновь на нашу улицу
Апрель тепло впустил.
Тинейджер плюнул в лужицу
И плейер свой включил.
Жена леща почистила,
Налила пива мне.
Я думаю об истине,
Которая в весне.
Которая в весне.

Сосулек культ фаллический
Весна «на нет» сведёт.
Небес простор классический
Поганит самолёт.
Соседи шумно пьянствуют,
С азартом тещу бьют.
Я в этом не участвую,
Я просто пиво пью…
Я просто пиво пью…

В предвкушении урожая
Дачники беспечные,
А я картошку не сажаю,
Сею только вечное!

Блудницы сняли зимнее,
Укоротив подол,
И похоть, пароксизмами,
Трясёт мужской наш пол.
Весна, коты блохастые
Котят себе куют,
Я в этом не участвую,
Я просто пиво пью…
Я просто пиво пью…

Опять, вон, демонстрации –
«Долой!» – кричат, – «Долой!»
Глядит на них, в прострации,
Худой городовой.
Сограждане несчастные
Желают жить в раю.
Я в этом не участвую,
Я просто пиво пью…
Я просто пиво пью…

Гляжу в окно на улицу –
Ну чем не Бюнюэль!
Кино сплошное крутится,
Оттеда и досель.
Буянит прапор в кителе
С бутылкой коньяку,
Что не дано Юпитеру
У нас дано быку.
У нас дано быку.

Но тут ОМОН его подрезал:
Мяли, жали, веяли.
«Не из таких быков, любезный,
Мы тушёнку делали».

Страна бурлит, колышется,
Шумит, воюет, пьёт,
Сама с собою мирится,
Сама в себя плюёт.
А я и не злорадствую
И славу не пою.
Я в этом не участвую,
Я просто пиво пью…
Я просто пиво пью…

Старик «транзистор» слушает
Про черноморский флот,
Барбосы мусор кушают,
Тусуется народ.
Всё суета сует, а, в общем,
Как сказал Екклезиаст:
«Тот, кто на Бога ропщет,
Тот, ребята, педераст!»
Тот, ребята, это слово!

Слышно: Пласидо Доминго
Где-то разоряется.
Ну что ж, культурная картинка
В целом получается.

Зачем образование
Я в муках получал?
Диван – мое призвание,
Уютный мой причал.
К жене любовник шастает,
Тут, с криком: «Мать твою!»,
Я в этом поучаствую.
Сейчас только вот допью!
Сейчас только вот допью!


наверх

Включайте поворотники

Пару слов о народе, народники:
Перед тем как начать поворот,
Не включает народ поворотники,
Ну плюёт на законы народ.

Я намедни ужасно расстроился:
На тойоте какой-то урод
Перед носом моим перестроился –
Ну обозначь ты, урод, поворот!

Он же наглый, ему всё дозволено.
Руки-ноги б тебе обломать!
Он здоровый такой, мясом кормленный,
А мне и монтировку-то трудно поднять.

А такой и стрельнёт ещё, мало ли.
Кенгурятник напялил, куркуль.
Ты с медведями жил что ли, Маугли?
Прямо из леса – и сразу за руль.

Развинтился народ, только дай слабину.
До чего довели либералы страну.
Вон в Корее-то Северной – там извини!
Там на красный ни-ни и на жёлтый ни-ни.

Там сказал Ким Чен Ир: «Вы смотрите мне, блин!» –
И по правилам ездят все десять машин.
Да народу – за счастье, машину ведя,
Поворотник включить по наказу вождя.

А у нас – всем атас, если едут вожди:
Птица прочь улетай, зверь с дороги уйди!
Потому и холопы законов не чтут,
Потому курят в лифте, в подъезде плюют.

А холопы затем и свергали царя,
Чтобы ездить по встречной, ментов костеря.
Раздолбаи у нас шофера…
Et cetera, et cetera, et cetera.

Хам на хаммере сидит,
Хам из хаммера глядит,
Поворотник не включает,
Поворачивает.

Народ-богоносец, народ-гуманист,
Терпимый к таким мелочам.
Народ атеист, разгильдяй, пофигист –
Какой поворотник, к чертям!


Не нужна нам законов конкретика,
Не нужны нам законы вообще,
Нам чужда протестантская этика,
И буддистский порядок вещей.

Николай и святые угодники,
Для себя ничего не прошу –
Но пусть включают они поворотники,
А не то, видит Бог, согрешу.

Он мотор заведёт, глазки выпучит –
И вперёд! Аж резина визжит.
Нет, такой из пожара не вытащит
И бандита не разоружит.

Он не будет спасать утопающих,
На фига ему ножки мочить.
(Ладно)
Героизма не надо, товарищи,
Но поворотник-то можно включить!

Застрахую машину – всего-то делов,
Но нет страховки пока ещё от дураков.
Он сегодня забыл поворотник включить –
Завтра будет старушек несчастных мочить.

Начинается с малого полный развал.
Нехорошие книжки он в детстве читал.
Вот такие, как он, бьют детей и жену,
Вот такие, как он, развалили страну.

Да они всюду гадят, куда ни взгляни.
В Джона Леннона тоже стреляли они.
И писал о них Лермонтов, мол, палачи:
Прокурор и судья – все пред ними молчи.

А в конце дописал: «Дорогие мои,
Есть ещё Высший Суд, он повыше ГАИ».
Вот какая выходит мура…
Et cetera, et cetera, et cetera.

Наши трассы широки,
Устремления высоки.
Господа, включайте, гады,
Поворотники.

Смахну я с капота дорожную пыль…
Может, всё это я сгоряча?
Но был бы у Чехова автомобиль,
Поворотник бы Чехов включал.
Был бы у Чехова автомобиль,
Поворотник бы Чехов включал.


наверх

Во глубине

Товарищ, верь: взойдёт она!
Да не восходит ни хрена…
А мы всё ждём привычно щучьего веления.
Куды податься? Мы же тут,
Как во глубине сибирских руд —
Ни зги не видно, ни звезды, ни направления.

Во глубине сибирских руд
Здесь свой размеренный уют,
Привычно пьём, по морде бьём, лягнём упавшего.
Привыкли, что темно, как днём,
Огня не жжём, гостей не ждём,
Плюём в глубокий водоём колодца нашего.

Лень да скука… Скука да лень…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такая дребедень.
Лень да скука… Сон да еда…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такая лабуда.

Во глубине сибирских руд
Есть банк, есть суд, есть курс валют.
Летаем в космос, обращаемся за визами.
Жаль, правды нету отродясь,
Здесь кто с дружиной, тот и князь,
Здесь верят истово, крестясь на телевизоры.

Расклад сегодняшний таков,
Что нет темниц и нет оков,
Зато бессчётно дураков понавылазило.
Живём же, в целом, вери вел,
Опять же, рис подешевел,
Оптимистичная такая эвтаназия.

Лень да скука… Скука да лень…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такая дребедень.
Лень да скука… Хлеб да вино…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такое вот кино.

Во глубине сибирских руд
Закон суров и климат крут,
Но мы живём, едим и пьём, тихонько старимся.
Мы рады белой простыне,
Весне, войне в чужой стране —
Она лишь карта на стене. Живём, не паримся.

Как семафор, горит звезда,
И, вроде, ходят поезда,
Но мы не едем никуда, нам время ужинать.
Как коммивояжёр в летах,
Свобода мается в дверях.
Мы говорим: «Спасибо, ничего не нужно нам!»

Лень да скука… Скука да лень…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такая дребедень.
Лень да скука… Сон да еда…
Вот такая, братцы, штука,
Вот такая лабуда.


наверх

Волшебство виски

Пи-по-пи-бо-по-пи-по-пи-бо-пей!
Говорили мне ребята: «Виски ты не пей»,
А я как только виски тресну,
Так мне чудится фигня:
Будто я не доктор сельский,
А уже я – принц Уэлльский,
Говорю по-королевски:
«Get out, people, от меня!»

Ни к чему благородному лорду креплёные вина!
Я сижу, размышляю и пью, как простой господин.
Англия, открыл я вчера – государство каминов,
Там в любую дверь постучишь, отвечают: «Come in».

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!
Говорила мне супруга: «Виски ты не пей»,
Мне мерещится от виски,
Что в «Белом доме» я сижу,
Вижу холм Капитолийский,
Лихо шпарю по-английски,
Рядом – Моника Левински,
А что дальше – не скажу!

За бугром даже пьянка называется ласково «пати»,
Всё там чинно, как в морге,
И никто там не жрёт, как свинья,
А у нас каждый раз вместо пати – какие-то мати,
Да мне плевать и на пати, но я ж – за культуру питья!

«Flew in from Miami Beach BOAC»
Возрастает потребленье виски на Руси.
Выпьешь виски пару чарок,
И творятся чудеса:
Плюс гаванскую сигару,
И вот ты уже – Фидель, ты – Че Гевара,
Автомат взамен гитары –
И в подмосковные леса!

Плещутся на донышке бокала далёкие страны,
Пью, и солнышко Майами начинает меня пригревать.
Жаль, что это иллюзорное счастье стало не по карману.
Да и тару из-под виски – куда?
Не в посольство ж сдавать!

Old McDonald had a farm? E-I-E-I-O!
В холодильнике – лишь пиво, больше ничего.
До Техаса – путь неблизкий, да и денег ни копья,
Ну и бог с ним, с этим виски,
Будем пить продукт российский,
Есть вон, пиво да сосиски –
Перебьёмся, не графья!

Валенки, валенки, не подшиты, стареньки!


наверх

Врачебная нищенская

Эх, нищее племя, коллеги-врачи,
За что ж нас судьба наказала?
В авнс выдают нам анализ мочи,
В получку – анализы кала.
От голода пухну и выпить хочу,
И кожаный плащ прохудился.
Подайте, родимцы, простому врачу,
Чтоб доктор хотя бы напился.

«Нет жизни на Марсе» – ученый сказал.
У нас – тоже нет, уж поверьте.
Я гол, как сокол и я зол, как шакал,
Я нищ, как Ван Гог перед смертью,
Жена, как голодная тёлка, мычит
И детки ждут хлебца от папки.
У папки в кармане – анализ мочи, —
Не фунты, не лиры, не марки.

Приходи ко мне лечится
И корова, и волчица,
Приноси сметану, мясо,
Самогонку, что горит.
Всех он примет, всех пригреет,
Исцелит от гонореи,
От инфарктов и инсультов –
Бедный доктор Айболит.

Иль посох мне взять – да в Святые места,
Иль вором работать в Багдаде.
Подайте, родимцы, за ради Христа,
Аллаха и Кришны за ради.
Как выйдешь на паперть,
Как глянешь окрест –
Нет счастья, покой есть и воля.
Отчизной поставлен на мне красный крест,
И в зад полумесяц мне колет.

В отместку Отчизне я мелко врежу,
Мой ум помутился от горя.
Назло государству по клумбам хожу
И матом пишу на заборе.
Не лезьте ко мне, бо могу зашибить,
Чиновников всяких орава!
Как вещий Олег, я намерен прибить
Свой sheet на воротах Минздрава.

Я – жертва Минздрава, я – падший престиж,
Я – швед под Полтавою, братья.
Я – черная моль, я — летучая мышь,
Я – функция в белом халате.
Как берег надежды, как факел в ночи,
Как символ любви на планете,
Как солнце, мне светит анализ мочи,
И больше ниче мне не светит.


наверх

Врачебная туристская

Да, врачебный хлеб несладкий —
Ставить на людей заплатки.
Нам бы взять бы по палатке
Да в Архыз бы от тоски.
Там есть грузди и опятки,
Лес, река, опять же… б-дки.
А я на б-дки очень падкий…
С разрешения жены.

Снизилось до охрененья
Здравонашеохраненье.
Только горы во спасенье
Очумелым докторам.
Как улитка для гурмана,
Как лошадка для цыгана,
Как косяк для наркомана,
Горы — кайф в натуре нам.

Где-то делят дивиденды,
А у нашего костра
В круг сидят интеллигенты,
Девки пляшут до утра.

А клиенты-пациенты,
Жизни нашей элементы,
Гной, мокрота, экскременты
Разных женщин и мужчин.
Но настанут выходные —
Сядем в дрожки расписные
И как в попу заводные
В горы с гиканьем помчим.

Там косули и газели,
Там леса не оскудели.
Там метровые форели
Нас берут на абордаж.
Там трубят единороги,
Там живут лесные боги,
Там шайтан в своей берлоге
Из туристов варит хаш.

Что там делается в мире —
Нам не надобно вестей.
Мы приехали «шпацирен»,
Остальное «нихт ферштейн».
И дерматовенеролог,
Обнявшись с младой княжной,
Назначает ей уколы,
Сам весёлый и хмельной.

Вот в горячке приграничной
Персонал бредёт больничный,
Бледный, вялый, анемичный,
Заусеницы грызя.
Но наводят горы глянец —
Появляется румянец.
Здесь в горах любой засранец
Превращается в ферзя.

Мы конечности бараньи
Обглодаем как пираньи
И послушаем сказанья,
Мифы древних могикан.
Здесь, не скрою, среди елей
Пушкин дрался на дуэли.
А может Лермонтов стрелялся?
Слышал выстрелы чабан.

Но опускаются туманы
Над бурлящею рекой.
Ничего, что доктор пьяный.
Пьяный, значица, живой.
Мы поймали динозавра
И изжарили в костре.
А мы домой поедем завтра,
Похмелившись на заре.


наверх

Вредная песня

Ох, мы неправильно питаемся, и худеть мы не пытаемся,
Вечно жрём, чего ни попадя, вечно пьём, чего нальют.
И только жёны наши бедные, диетические, бледные,
Одуревши от бескормицы, зелень вялую жуют.

А шашлычок под коньячок!
И соус остренький к нему желательно!
Нарезать кольцами лучок –
Очаровательно!

Очень вредно есть солёное, очень вредно есть перчёное,
Ой, а как вредно есть вареники! И мясо жирное в борще!
Говорят с тоской учёные, что опасно есть копчёное,
А по последним изысканиям, крайне вредно есть вообще!

А у меня система нервная слишком нервная, наверное,
Я голодный – сволочь сволочью, а сытый я не так уж плох.
Нервы щавелем не лечатся, организм тоскует, мечется:
Мяса просит. Тигры, граждане, не едят чертополох!

А взять грудинки пожирней!
Ещё ветчинки к ней да лососинки к ней!
Стаканчик хлебного вина –
Ну изумительно!

Проповедуют умеренность, аскетизм и воздержание,
Говорят: «Умерь желания! Скушай грушу на обед!»
А спорить с этими аскетами – это всё равно как с морковными котлетами:
Ну какая философия у морковных у котлет?

А нас и так лишили многого, нам развеяли иллюзии.
Коммунизм, демократия – обернулись пустяком.
Идеалы наши стырили, горизонты наши сузили
И хотят отнять последнее – буженину с чесноком!

А как шкворчит на кухне гусь!
Здесь пахнет пряностью и тихой радостью…
Ну как же можно без гуся?
Нет, не дождётеся!

Так что – дай вам Бог здоровьичка, а также стула регулярного,
Настроенья лучезарного и душевного огня!
А ежели есть желание нескромное – скушать что-нибудь скоромное,
Так вы ешьте, люди добрые! И пеняйте на меня!

Зовут, зовут тефтели и жареный петух!
В здоровом толстом теле здоровый стройный дух!
Не надо, братцы, слушать пустую дребедень –
Давайте, братцы, кушать хотя бы через день!


наверх

Время, назад!

Всё в свой черёд и всему своё время,
Время бросать в почву новое семя.
Время не любит идти на попятный,
Но плёнку поставят, открутят обратно.

И если вспять повернула эпоха,
Вам разъясняют, что это неплохо.
Твёрдой рукой постираем умело
Знамя борьбы за рабочее дело.

Вы промолчите, от вас не убудет.
Было всё славно, и славно всё будет.
Спите спокойно, останетесь в плюсе,
Серый волчок за бочок не укусит.

Серый волчок – он рассказывать мастер,
Сказочник добрый густой серой масти.
Слушай рабочий и слушай колхозник:
Жил-был у бабушки серенький козлик.

Столько знакомого в этих рассказах…
Спите, приснится вам небо в алмазах,
Время свернётся клубком у порога –
Тихо, спокойно… Конец некролога.


наверх

Выбери меня!

Всё в стране ужасно, всё в стране погано.
В высших эшелонах – шум и болтовня.
Бисмарка там нету, нет Шатобриана –
Значит, надо, чтобы главным выбрали меня.

И сразу: наших олигархов разведу я круто,
Соберу их вместе и скажу: «Даёшь!»
И скажу: «Сдавайте, граждане, валюту!
У меня народ не кормлен, начался падёж!»

Сам кристально честный и сакрально чистый,
Лично б сеял жито, лез в шахтёрский штрек, –
И меня б любили даже коммунисты.
Самый человечный был бы человек!

Ворам и мздоимцам – бить по пяткам палкой!
Утоплю бандитов, как слепых котят,
А ментов не трону, потому что жалко.
Что, менты не люди? Тоже есть хотят!

Я призрел бы сирых, утешал страдальцев,
Как Ильич, встречал бы чаем ходоков.
А гимном я бы сделал песенку про зайцев –
Чуть её подправит старший Михалков.

Я скажу министрам: «Что за волокита?
До сих пор у граждан нету ни шиша!
Всем читать Прудона и Адама Смита!
В общем, чтобы к Пасхе обогнали США!»

Ах, каким я славным президентом стану!
Ярким, как Людовик, мудрым, как де Голль!
Всюду будут скверы, парки и фонтаны.
Слушать будем «Битлз», кушать алкоголь!

Нас бы уважали и арабы, и евреи,
Буш бы за советом в Кремль приезжал:
Дескать, можно мы немного побомбим Корею?
А я бы средний палец Бушу показал!

А потом, конечно, стану я тираном –
Старая, простая, верная стезя, –
Разгоню парламент, посажу смутьянов.
Но здесь уже традиций нарушать нельзя!

И потом, ведь любят на Руси тиранов.
Так оно привычней, что ни говори.
Я возьму державу, скипетр из Гохрана –
И меня Шандыбин выкрикнет в цари.

Оц-тоц, хорошо! Буду самым главным!
Будет голос зычен, а рука тверда.
Боже, меня храни! Сильный, державный!
Хотели как лучше, а выйдет как всегда…

Власть, конечно, сильно портит человека.
Не пойду во власть я – мне она вредна.
И к тому же вряд ли выберут чучмека,
Так что спи спокойно, родная страна!


наверх

Выпускникам РГМУ

Позвонил вчера Зурабов
И пожаловался мне:
«С кадрами сегодня слабо
Медицинскими в стране.
Где ребята молодые?
Кто нас завтра исцелит?
(Лезет, вон,) Из Китая пневмония,
А из колодца гепатит!»

Я сказал: «Ну, вы напрасно,
Огорчаться ни к чему.
Шестикурсников прекрасных
Выпустил РГМУ.
Там такие есть ребята!
Там не курс, а феномен!
Там три-четыре Гиппократа
И штук пятнадцать Авиценн!

Шлют на них заявки Чазов,
Воробьёв и Шумаков,
Взять к себе желают сразу
Скопом всех выпускников.
Там у каждого студента
Не башка, а Белый дом!
(Так что,) Доложите президенту:
Будем живы — не помрём!»

А ещё вчера ходили
В институт, как в детский сад.
Никотинамид зубрили,
Динуклеотид фосфат.
А теперь уже крутые —
Сам лечу чего хочу.
Даже аппендэктомия
Вам, коллеги, по плечу!

Выпускник, лечи исправно,
Для начала не забудь:
Сердце слева, печень справа,
Остальное — как-нибудь.
Будут вредные начмеды
И крутые главврачи,
Неудачи и победы —
Будет всё! Ты знай-лечи!

Будут разные больные,
Будут язвы прободные,
Аднекситы и плевриты,
Грыжи и перитониты.
Девиантные бабули,
Аденомные дедули,
И инфаркты, чуть живые,
И раненья ножевые.
Будут толстые, худые,
Старики и молодые.
Всех излечит-исцелит
Наш российский Айболит!

Пусть придут успех и слава,
Пусть воздастся по уму.
Сердце слева, печень справа,
А в душе РГМУ.
Ну, так выпьем, кто захочет,
За медицину на Руси.
Если можно, Авва Отче,
Рюмку ближе поднеси!

Если можно, Авва Отче,
Рюмку ближе поднеси!


наверх

Гимн риэлтора

Молились люди о жилье и Бог молитву услышал
Господь риэлтора создал божественной рукой
Ведь даже Карлсону иметь необходимо крышу…
(Ну, мы не в смысле бандюков, а в смысле – «дом с трубой».

Хотите новенький коттедж? Вы намекните только!
Хотите коммунальный рай? Да тоже нет проблем:
В обмен на комнату в Кремле предложим дачу в Горках,
Один клиент уже живёт, вполне доволен всем!

Что нам двушка – распашонка, что хрущевские дома?!
Лягушонку в коробчонке переселим в терема!
Что нам стоит дом построить, что нам стоит офис снять?!
Землю роем мы, не ноем,
Подберём, найдём, устроим
Мы шампанское откроем…
Будет Муха – Цокотуха новосёлкою!
Эх!
Давай, риэлтор,
Открылся рынок!
Вперёд, риэлтор,
Некогда скучать!
Вопрос квартирный –
Такой противный!
Но кто-то должен
Его решать?!

Один клиент-интеллигент, плакучий, словно ива.
Другой клиент — весь на понтах, цепочка в три кило.
И всем же надо угодить и сделать всем красиво,
Чтобы один сказал: "Мерси", другой: "Не западло!".

Пока сто справок соберешь — так похудеешь резко,
Сам в группу риска попадешь и сдвинешься вполне:
Менты, связисты, СЭС, Собес, УБЭП, ООН, ЮНЕСКО!
И БТИ, и ПНД, и Ё-ка-лэ-ме-не!

Чёрный маклер, что ж ты вьешься над клиента головой?
Ты добычи не дождешься, лучший маклер золотой,
А весна сменяет лето, жизнь проходит набегу
А чукча в чуме ждет агента, хочет чум размером с ГУМ!
Давай, риэлтор,
Открылся рынок!
Вперёд, риэлтор,
Некогда скучать!
Вопрос квартирный –
Такой интимный!
Но кто-то должен
Его решать?!

Мне кажется, ведь я – люблю мужчин, умеющих принять правильное решение, особенно если они касаются моей жилплощади!
Клиент всегда прав! Клиент всегда прав? Клиент всегда прав!

Но понять клиента можно и сомненья его гложут
И жена его тиранит, мол, агент тебя обманет
И тиранит его теща: расширяй быстрей жилплощадь
На работе шеф гоняет, а в подъезде так воняет

И нервируют соседи – тети Клавы, дяди Пети…
Он боится аферистов, проходимцев и юристов,
И нотариуса тоже, а задний ход уж дать не может
Отписать пора бумагу… Но трясет его, беднягу,

В страхе он не видит света…
Вот если мы учтем все это,
То тогда клиент, конечно,
Как и мент, извечно прав.

Вперёд, риэлтор,
Открылся рынок!
Пора, риэлтор,
Сделку заключить!
Невроз квартирный –
Такой противный!
Но кто-то должен
Его лечить?!

А всё-таки чума хотелось побольше, однако…


наверх

Говённая песня

За многие ночи бессонные
Я песню одну написал.
Она получилась говённая,
Я спел её и зарыдал.

Как с этой бедою мне справиться!
Я выпил, но не помогло.
Жене спел – а вдруг ей понравится! –
Супруга сказала: «Фуфло».

С цветной репродукции зыркая,
Джоконда дразнила меня
Своей имбецильной улыбкою:
Ну что, мол, опять, мол, фигня?

Нет в мире печальнее повести,
А люди ведь скажут потом:
«Откуда же столько говённости
В черкесском парнишке простом?»

Жил безумно, безумно, безумно, кутил, веселился,
Жизнь бездарно, бездарно, бездарно сквозь пальцы текла.
Ах, зачем я на свет появился?
Ах, зачем меня мать родила?

Ну, не было, блин, вдохновения,
И я, что сумел, написал.
У музы, видать, несварение,
И здесь не поможет фестал.

Душевного нету страдания –
Одни рефлексии да лень.
Осталось заняться вязанием,
Сидеть и вязать целый день.

Ни вьюги, ни няни, ни цензора.
Меня бы в именье сослать!
Но щас – даже пасквиль напишешь на Цезаря,
А ему – высочайше плевать.

Стучались соседи взбешённые,
Мой кот навсегда убежал,
А я свою песню говённую
Упрямо сквозь слёзы орал.

Как ломает, гнетёт, приземляет нас проза мирская
В этой су… в этой су…, в этой суетности бытия!
Ой ты, доля моя бардовская,
Барданутая доля моя!

Но нашёл я проблемы решение,
Собрав оптимизм в кулак,
Взглянул я с другой точки зрения,
Взглянул я примерно вот так:

Ну, было две ночи бессонные!
Ну, песенку я написал!
А вышла настолько говённая,
Что я даже закайфовал!

Как с этой бедою мне справиться,
Я знаю: налью – отлегло.
Жене спел – а вдруг ей понравится?
Ну, супруга, конечно, сказала: «Фуфло»

Ой, ну извиняйте, мы сами не местные,
Украли у нас кошелёк.
Да на паперти с говённою песнею
Добуду я хлеба кусок.

В глобальной вселенской симфонии,
Где каждая нота верна,
Говённость нужна для гармонии,
Как грязь поросёнку нужна.

Найду ли я в ком понимание?
Я чистой идее служу. И все же
Займусь на досуге вязанием
И свитер говённый свяжу.


наверх

Гражданский пафос

Наполнен пафосом гражданским,
Лежишь, бывало, на тахте,
Ворчишь, что люди, мол, не те…
Где граф Суворов, князь Пожарский?

Глотнёшь с утра стакан отравы,
Вздохнёшь: «В упадке нынче нравы».
Кругом мздоимцы и жульё,
Один я честный, ё-моё.

Страны пределы беспредельны,
В её пределах – беспредел.
Кто рыбку съел, кто в кресло сел –
Все остальные пролетели.

Но вновь отсель грозим мы шведу,
А также прочему соседу –
Ливонцам, шляхте да хохлам –
Хоть те уже не по зубам.

Служивый люд опять торочит
Собачьи головы к седлу.
Несут поганую метлу
Для тех, кто честно жить не хочет.

Лишь скоморохи да шуты
Покуда открывают рты.

А что же государь? Ужели
Он весь в плену прекрасных грёз?
Ужель не видит, в самом деле,
Что все качели погорели?
Что ясный месяц черт унёс?
«Quo vadis, Caesar?» – вот вопрос.

Вельможи вкруг него теснятся,
Не то, чтоб любят, но боятся.
Все бить челом ему спешили,
Пока чело им не набили.

Он вперил взор в пресветлы дали,
Простёр десницу, как крыло,
И думы тяжкие печалят
Его высокое чело.

Заморский брат злоумышляет
И тоже латами бряцает.

Темно в Михаиловском замке,
Но снова слышатся слова:
«При мне всё будет как при бабке…»

Да жили мы при этой бабке!
А нам к окладу бы прибавки.
Как говорится, были б бабки,
А там, хоть не расти трава.

А нам на брата по полбанки
И там хоть не расти трава.

Свобода, даденная сверху,
Куда-то вверх и утекла.
Что остаётся человеку?
Да штоф зелёного стекла!

Доколе, судари, доколе
Черпать нам силы в алкоголе,
Былые годы поминать
И ностальгически икать?

Садится солнышко тихонько.
Крестьянка нянчит пострелёнка:
«Усни, Ванюша, баю-бай,
Не то гляди, придёт из леса
Лицо кавказского замеса,
Утащит в свой Бахчисарай,
Утащит в свой Бахчисарай».

В Бахчисарай утащит свой.
В Бахчисарай утащит свой.

Сидишь упитый и сердитый,
Свои небритые ланиты
Зажав задумчиво в горсти.
Сенека, Господи прости.

И смежив залитые вежды,
С хандрой и скукой на уме
Бурчишь: «Жамэ, месье, жамэ»,
Что означает «нет надежды».

«Жамэ. Мадам, месье, жамэ!»,
Что означает «нет надежды».

Но чу, я слышу колокольчик.
То мчит друзей моих возок.
Кричат «Ура» и рожи корчат,
Взошли – и пробки в потолок.

Средь пира вспомню я печально:
«А что ж отчизна, милый край?»
А мне отвечают:
«С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай».

С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай.


наверх

Грипп

Весь мир – театр, а люди в нем – актёры.
Но нищий в переходе мне сказал:
«Весь мир – бардак, а мы в нем – сутенёры.
Болезни за грехи нам Бог послал!»
Москва не крестится, пока не слышит грома
И гордо заявляет: «Я сама!»
Ниспослан грипп на оба наших дома,
Хвала Создателю, хотя бы не чума!

Весь мир в соплях гриппозного угара,
И коль Творец так карты разложил,
Чихайте так, чтоб чих не тратить даром,
Чтоб заболел лишь тот, кто заслужил.
Чихайте на мерзавцев и подонков,
Пусть лоб у подлецов огнем горит.
Чихайте зычно, смачно и подолгу.
Оружье пролетариата – это грипп!

Как всё течёт, всё из меня!
И из тебя течёт, в гриппозном смысле слова.
Да выбрось «Колдрекс» – это все фигня,
Налей «Перцовочки-УПСА», ну, будь здорова!

Вложите в чих всю горечь от бесправья,
Всю боль обиды, что пришлось в себе носить.
Весь пыл неутолённого тщеславья,
Всю историческую скорбь больной Руси.
Чиновники борзеют год от года,
А мы язык засунем в попу и молчим.
Как я чихнул бы на избранников народа!
Жаль только, в Думе пропускной режим.

Стране на всё начхать на самом деле,
Всю жизнь проходит босиком и в неглиже.
И, кстати, чихните кто-нибудь на Церетели, –
Пусть отдохнёт немного городской бюджет.
А мегаполис кашляет до хрипа,
И Вальсингам болеет в Горках втихаря,
Москва справляет пир во время гриппа,
И вирусы расходует зазря.

Не надо чихать на детей и философов,
На меценатов любезных, на спонсоров,
На докторов, на старушек, на дворников,
Жён музыкантов и жён алкоголиков.
На менестрелей и, в первую голову, –
На Мищуков, Мирзаяна, Егорова,
Рабов шестиструнки – когорточку малую,
Бардов и так жизнь особо не балует…

Надо чихать на соседа сварливого,
Злую жену и на мужа блудливого.
На графоманов, воинственных критиков,
Умных фашистов и глупых политиков.
На дураков, бандюков отмороженных,
Снобов, скучающих с кислыми рожами.
Да не поможет, боюсь, ни черта.
Феличита, феличита!


наверх

Дай поспать

С возрастом всё стало вредно,
Исчезает благодать…
И, конечно, всё запретно:
Вредно пить, курить и жрать.
Да и баб уже не сдюжим,
Мы от баб бежим бегом!
Бабы, брат, гораздо хуже
Алкоголя с табаком.
Лишь две радости всего-то
Остаются нам с тобой:
Днём короткая дремота
И хороший сон ночной.

Как сказал когда-то Будда,
Глядя на кровать:
«Если любишь человека,
Дай ему поспать!»
Дом, работа, ипотека
Могут подождать.
Если любишь человека,
Дай ему поспать!

Если надо отказаться
Мне от пьянки, откажусь.
Кто-то может нализаться,
Только я не налижусь.
Я могу питаться рисом,
День прожить, не закурив,
Я могу читать «Улисса» —
До того я терпелив.
Ко всему могу привыкнуть,
Я же стоик и аскет.
Но за слова: «Ну хватит дрыхнуть!»
Я б сажал на десять лет!

Как сказал когда-то Будда,
Глядя на кровать:
«Если любишь человека,
Дай ему поспать!»
Космос, Путин, «Песни века»
Могут подождать.
Если любишь человека,
Дай ему поспать!

Говорят, встаю я поздно,
Но пора б уже понять —
Для того нас Бог и создал,
Чтобы мы могли поспать.
Мой-то разума светильник
Ярко светит и во сне,
И любой тупой будильник
Лезет прямо в душу мне.
Не хотите, так не спите,
Жизнь на глупости щедра,
Но не звоните, не стучите
Мне в 14 часов утра!

Я, как будто сам, как Будда,
Буду, буду всех любить,
Я не буду, гадом буду,
Человека зря будить.
Спят усталые старушки,
Кошки, мошки, блошки спят.
Одеяла и подружки
Забодались ждать ребят.

Спят на вышках вертухаи,
Спят на шконках паханы,
Спят министры, бургомистры,
Спит правительство страны,
Спит налоговая служба,
Дрыхнет Роспотребнадзор,
Спит полиция, таможня,
Генеральный прокурор.
Спит народ, и так спокойно,
И такая тишина!
Посмотри — ну мы же ночью
Идеальная страна!

Дай поспать, дай поспать, дай ты нам поспать!
Дай поспать, дай поспать, дай ты нам поспать!
Дай поспать, дай поспать, дай ты нам поспать!
Дай поспать, дай поспать, дай ты нам поспать!
Дай поспать, дай поспать, в конце концов, ну дай поспать!


наверх

Двадцатый век прошёл

Двадцатый век прошёл, скромны его итоги:
Купил «жигуль» сосед, купил ботинки я.
Стоим у новой эры на пороге
И думаем о смысле бытия.
С деньгами хорошо, без денег – очень плохо,
Сосед убил жену, а я свою – люблю.
Какая интересная эпоха,
Пойду ещё патронов докуплю.
В больницах и в метро – боязнь террористов,
Комета не к добру летит над головой,
И, вообще, я вам скажу, наш мир весьма тернистый,
Но он, как сын-бандит – опасный, но родной.

Как хорошо быть конём,
Весело ржать и кобыл по лужайке гонять.
Вроде бы ты не при чём,
Вроде б история где-то течёт за холмом.
Мне надоело давно
Слушать безумные речи, мне хочется спать,
Но эпоха настырная лезет в окно,
Мешая лениво дремать.

Двадцатый век прошёл, пора умнеть, Рассея,
Мы – не рабы, братва, и бедность – не порок!
Голосуйте за пророка Моисея
В очередной сорокалетний срок.
А кто он, тот герой, предмет народной веры?
Кто этот Прометей? Кто-кто! Да конь в пальто!
Под шляпою рога и пахнет серой,
Он нам рекомендован, как святой.
Отстань, мой пессимизм, не будь таким занудой,
Всё будет хорошо, нас скоро позовут.
Нам надо подождать обещанного чуда.
Мы спутники большой планеты Голливуд.

Мы в своём тесном кругу
Будем резвиться и петь, и плясать без порток,
Как пастушок на лугу,
Будем беспечно дудеть в свой паршивый рожок.
Где-то сраженье идет,
Там человечество бьётся, с собою борясь.
Цивилизация пышно цветёт,
Воняя, гремя и дымясь.

Двадцатый век прошёл, стучится двадцать первый,
Что делите, козлы, охота вам стрелять?
Ложитесь спать, поберегите нервы,
На днях наступят мир и благодать.
И Запад, наконец, скентуется с Востоком,
И прекратится злой, всемирный мордобой,
Еврей с арабом, как ягненок с волком
Придут рядком на мирный водопой.
Откроют закрома, и заживём красиво,
И потечёт шампань в кисельных берегах,
И счастье всей земли, и много-много пива,
И на полу – паркет, и люстры – в нужниках. Ах, ах!

Ах, вожделенный наш рай –
Место, где можно лежать, ковыряя в носу.
Ты, пастушок, доиграй,
Завтра тебя злые люди повесят в лесу.
Ах, что за век, славный век!
Оркестр на форте играет финал,
А в задних рядах кто-то вставил запал,
Прощай, добрый зрительный зал.


наверх

Движуха

В общем, так: теперь в глубинке
Жизнь хорошая настала.
Есть картошка, куры, свинки,
Вот движухи только мало.

Хлопнет дверь — уже событье,
Иль «Газель» в грязи увязнет.
Ну, а если мордобитье,
Так ведь это просто праздник!

Вот вчера Петрову Юре
Без причины дали в ухо.
Хулиганство? Да, де-юре.
А де-факто, брат, — движуха!

Движуха!
Движуха!
Движуха!

Это ж только сфинкс в пустыне
Без проблем лежит на брюхе.
Мы ж уже, как чай, остыли
В холодах да без движухи.

Зябко жить — сивуху гоним.
Тут не пьянство, а леченье.
Если кто помрёт, схороним.
Тоже, в общем, развлеченье.

Растворишь окошко в полночь
Да как крикнешь что есть духа:
«Гады!», а оттуда: «Сволочь!»
Ну, хоть какая-то движуха.

Движуха!
Движуха!
Движуха!

А нам бы взять красивых тёлок
Да пройтись так, без интима.
Тут у нас хоть и посёлок,
А всё же городского типа.

Но не будет баб и денег.
Месяц белый, как покойник.
А что будет? Понедельник,
А послезавтра будет вторник.

Мы вчера сивуху пили,
Завтра будем пить сивуху.
Перепитуум мобиле —
Значит вечная движуха.

Голова с похмелья пухнет.
Слышно, как сосед Гурьянов
Из травматики на кухне
Убивает тараканов.

О! Затрясся холодильник.
Пролетела цокотуха.
Крупно тикает будильник:
Тик… И так… Ну, а чё — движуха!

Движуха!
Движуха!
Движуха!
Движуха!


наверх

Деревенька

В начале было слово, срок прошёл.
Бог создал пиво, женщину и Землю,
И Бог сказал, что это хорошо.
Конкретно он имел в виду деревню.
Нам Бог велел селиться в деревнях.
Заветы господа я в жизнь претворяю.
У нас в селе, как в райских кущерях:
Тащусь, кайфую, прусь, обалдеваю.

Деревенька моя, три окошечка.
Приезжай ты ко мне, моя кошечка!

Здесь, с божьей помощью, у нас растет буряк,
Морква, цибуля, бульба разных видов,
Укроп, петрушка, а какой здесь пастернак!
Гордился б сам Борис бы Леонидыч!
Полны здесь женщины природного огня,
Без комплексов фрейдистских, право слово!
И на скаку, пусть может не коня,
Но мужика уж точно остановит!

Деревенька моя, порты с заплаткою.
Приезжай ты ко мне, моя сладкая!

Здесь даже местные, смешные фраера
Приличнее столичных декадентов.
Здесь люди проще, тюрю хавают с утра
И в морду вам не тычут интеллектом.
А то, что пьют здесь много мужики,
Эт, чтоб душа не хрюкала, а пела.
По крайней мере, наши ямщики
В степи не мёрзнут, принимая для сугрева.

Деревенька моя, хвостик с кисточкой.
Приезжай ты ко мне, феминисточка!

Навозный аромат здесь символ чистоты,
Для знатока – приятнее «Шанели».
Мы вырастаем из навоза, как цветы,
Как Лев Толстой из гоголевской «Шинели».
Для городских навоз – это «говно»,
У нас на килограмм навозной массы
Приходится жемчужное зерно.
Здесь в ожерельях все, как папуасы.

Деревенька моя, недофинансированная.
Приезжай ты ко мне, эмансипированная!

Что в городе за жизнь? Не жизнь, а плен!
Толпа, менты, машины, мусорные груды,
Вонь, рэкет, стрессы, шлюхи, МММ,
Начальник – гад, работа – швах, друзья – иуды.
Вода из крана – медный купорос,
Соседи – твари в пятом поколеньи.
Невроз, артроз, тромбоз, лейкоз, понос –
Болезни городского населенья!

Деревенька моя, затрапезная.
Приезжай ты ко мне, моя болезная!

Бросайте городской вонючий смог,
Мотайте к нам, карету вам, карету!
Здесь оскорблённому есть чувству уголок,
Здесь есть, что выпить-закусить поэту.
Без Кашпировского природа исцелит:
Чернеет седина, пройдут рубцы на коже,
Растут потенция, живот и аппетит,
В размерах отрастает всё, что может.

Деревенька моя, хрен с петрушкою.
Приезжай, да не одна, а с подружкою!

А случка города с деревней – это срам!
Чтоб нашу девственность матросы растоптали!
Деревня, братцы, не халам-балам,
Деревня – квинтэссенция морали!
Здесь так живёшь – сермяжный и простой,
Надев армяк и из верёвки пояс.
Идёшь в лаптях, куды там твой Толстой!
Строчишь роман, как баба бросилась под поезд.

Деревенька моя, пьёт с получки.
Что ж не едешь ты ко мне, белоручка!

Степная кобылица мнёт ковыль,
С похмелья скифы все с раскосыми глазами.
Июль, кузнечики, полуденная пыль,
И старый поп храпит под образами.
В деревне очищаешься душой,
Деревня сублимирует пространство.
Опять же, здесь с картошкой хорошо,
А я её люблю с топлёным маслом.


наверх

Держи чакры открытыми!

Я тут недавно сдуру,
Решил, что я — поэт.
Но один индийский Гуру
Сказал, что, таки, нет.
«Ты думаешь, ты автор
Того, что накропал?
Ты — рупор, ретранслятор,
А диктует всё астрал!

Сквозь чакры из астрала
Стихи текут на ум.
Пиши и помни, падла:
"Ом мани падме хум!"»
Сказал и растворился
В астральной вышине,
А я приободрился
И стало легче мне.

Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!

Сижу и в ус не дую,
И репу не чешу.
Из космоса диктуют,
Я, знай себе, пишу.
И, вдруг, я замечаю,
Что из космических сетей
Стишки мне присылают
Сплошь с критикой властей!

Нет, я такого свинства
От космоса не ждал.
Сплошное якобинство,
Крамола, криминал!
Диктуют и диктуют
Какую-то муру,
Ой, братцы, чакрой чую,
Всё это не к добру!

(Ой-ё-ё-ёй)
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!

Я окна открываю
И вверх кричу: «Алло!
Я очень извиняюсь
Но чё вас понесло?
Не поиметь бы сраму,
Я вот чего боюсь…
Мне тут испортят карму,
Сансарою клянусь!

Другим вы диктовали
«Полтаву», «Маскарад»,
А мне, чего прислали?
Галимый компромат!
И я, прошу пардона,
Скажу, как на духу:
«Прям, пятая колонна
У вас там наверху!»

Живу теперь в мученьях,
Как грешники в аду.
Ох, на чакру приключений
Я на свою найду!
Придут, дохнут винищем,
И скажут: «Ай-ай-ай!»
И скажут: «Слышь, Радищев!
Ты наших чувств не оскорбляй!

Нам, значит, тут за счастье
Всем жить одной судьбой,
А ты не доволен властью?
Ты, может, голубой?»
А я скажу: «Ребята,
Да тут такой расклад…
Читай "Махабхарату"…
Всё космос виноват…»

(Это всё:)
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!

А я-то всем доволен:
Я сыт, обут-одет!
У нас всё есть — покой и воля,
Футбола только нет.
Спасибо за Тавриду,
И всем, кто нас скрепил!
И лично Леониду,
Нет… тьфу ты! Как его? Забыл…

Да я вославить рад бы
Такую благодать!
Но мне диктуют, гады,
Я вынужден писать…
(А так:)
У нас же жизнь — чудо!
Который год дивлюсь!
У нас же есть свой Будда,
И я ему молюсь:

(Он просто:)
«Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!
Ом мани падме хум!»

Но, что-то, от чего-то
Я сомневаться стал:
Попали мы в болото…
А, может, прав астрал?
Я давича, как глянул
В чиновное лицо,
Так сразу с губ слетело
Обсценное словцо.

Вот потому-то гложут
Сомнения меня:
Неужто эти рожи
Теперь герои дня?
Ведь эти же волчары
Мешают людям жить!
И, как открою чакры,
Так не могу закрыть.


наверх

Дорожная

(посвящение казаку Розенбауму)

Во широком поле ли
Дожди землю полили.
Нам ли нашу волю ли
На покой менять?
Нам ли прятаться в нору?
Нам дорога по нутру.
Завтра рано поутру
Нам коней седлать!
Нам ли прятаться в нору?
Нам дорога по нутру.
Завтра рано поутру
Нам коней седлать!

Старая околица
Долго будет помниться,
Да в окладах горница,
Да седая мать…
Из родных куреней
(Утро ночи мудреней)
На заре на утренней
Нам коней седлать!
Из родных куреней
(Утро ночи мудреней)
На заре на утренней
Нам коней седлать!

Звон копыт серебряный,
Путь никем не мереный –
Вот он, наш потерянный
Обретённый рай!
Будем сброд-компания,
Голь без роду-звания.
Завтра в утро раннее
Ты коня седлай!
Будем сброд-компания,
Голь без роду-звания.
Завтра в утро раннее
Ты коня седлай!

Край земли – рукой подать,
Край земли с коня видать.
А захочет Бог прибрать –
На судьбу ль пенять?
Тут скачи, не скачи –
Найдёт костлявая в ночи.
Так хоть помрёшь не на печи –
Давай коней седлать!
Тут скачи, не скачи –
Найдёт костлявая в ночи.
Так хоть помрёшь не на печи –
Давай коней седлать!


наверх

Достало!

Некто Муромец Илья
Тридцать лет с печи не слазил.
«Жизнь, — сказал он, — толчея»,
— И лежал в глухом отказе.
По кредитам не платил —
Там процентов набежало.
А коллектор приходил —
Он ему набил хлебало.

Но ввели налог на печь,
Поднялась цена на жито.
Царь Салтан грозился сечь,
«Все, — кричал, — вы содомиты!»
Но с людями так нельзя,
Надо как-нибудь иначе.
Вот Илья оглоблю взял
И пол-России расхерачил.
Ведь давно пора понять,
Есть у нас такое свойство:
Из-за ерунды впадать
В аффективное расстройство.

Бояре бежали,
На ходу кричали:
«Ты чего, Илюша?!»
Он сказал: «Достали!»

От тайги до крымских скал
И на море, и на суше
Два братана правят бал:
Адский Трэш и Полный Булшит!
Точит дырочку в мозгу
Младший братец Полный Булшит.
Дуру гнёт, метёт пургу,
Тюльку гонит, мóзги сушит.

Адский Трэш везде рулит:
В жизни, в мыслях, в интернете.
Этикет теперь гласит:
«Больше ада, сучьи дети!»
И куда не кинешь взгляд:
То ль берёза, то ль рябина,
То ль бандит, то ль депутат,
То ль святой, то ли скотина.
Мы за мир, против войны!
Враг покой наш не нарушит!»
Берегут покой страны
Адский Трэш и Полный Булшит.

Живём да смеёмся,
Нам и горя мало.
Плюнут — мы утрёмся.
Как это достало!

Мели, Емеля,
«Болеро» Равеля!

Достало! Достало! Достало! Достало!

Да,
В головах теперь такой хоровод!
Удивительный народ!
Сосед идёт на крестный ход,
Потом жену бильярдным кием бьёт.
Господи Иисусе!

Достало!

Тю,
Четвёртый ангел протрубил,
А тут какой-то дебил
Говорит, что мы почти в раю,
А не веришь — морду я твою разобью!
Говорит, что горе не беда. Ерунда!
Облади-облада!
Шоу маст гоу он!

Достало! Достало!

Но
Господь не фраер!
Он не спит. Он следит!
«А ты не воруй!» —
Труба трубит.
Всюду врут, врут, врут,
Жрут, воруют и врут,
Прут и прут, жрут и снова прут,
И снова врут.

Достало!

Да,
Налей стакан!
Чума — твоя житуха, братан!
Да,
Зачем нам Сталин?
Может, лучше сразу Тамерлан?

Достало!

Жесть,
Жесть! Это жесть! Труба!
Гуляй, рванина, от рубля!
Цветёт как сад родимая земля.
Крепите стены древнего Кремля!
Это труба! (5 раз)

Достало! (8 раз)


наверх

Дыши и тужься

Кто там подкрался незаметно к нам, сограждане?
Ой, как тревожно всё! Ой, как нехорошо!
Кто там — крадущийся песец иль затаившийся капец?
«Ты кто?» — «Капец!» — «А что тут делаешь?» — «Да вот, пришёл!»

Мы снова в поисках особой идентичности,
И, значит, снова надо гречкой запастись.
Как только смотрим в небеса, так дорожает колбаса,
Ну что ж, затянем пояса ещё «на бис»!

И опять с Кремлёвских башен
Нам кричат: «Не до еды!»
И погасли в небе нашем
Три мишленовских звезды…

Если сверху есть решенье
Заварить такой компот,
Я готов терпеть лишенья,
Хоть люблю терпеть комфорт.

Мы-то раньше, как балбесы,
Потребляли всё подряд,
А нам теперь из «Мерседеса»
«Потерпите!» — говорят.

«Потерпите, Христа ради!»
Христа ради потерплю.
Но терпеть за ради дяди
И сидеть весь век в осаде,
Словно пугало в ограде…
Это я, страсть как, не люблю!

Одно могу сказать тебе я, брат,
Что акушеры роженице говорят:

Дыши и тужься, тужься и дыши!
Пусть нелегко и нет просвета.
Дыши и тужься, тужься и дыши!
Пройдёт зима, настанет лето.
Дыши и тужься, и не ной!
Всем тяжело, ты ж не один!
И, может быть, мы всей страной,
В конце концов, чего-нибудь родим!

И снова сверху говорят: «Ну что там, терпите?»
«Да терпим, батюшка, конечно, тяжело…
Но ты не слушай нас, дави!
Ты ж не со зла, ты ж по любви.
Дави, как семачки, чтоб масло потекло!»

Когда барак весь в коллективном помешательстве,
И куролесит всякая шпана,
Тогда не спрашивай: «По ком
Звенит весёлый маржин колл?»
Звенит весёлый маржин колл
По всем по нам!

Ну, а может так случиться,
Снизойдёт и к нам Творец:
Валаамова ослица
Возмутится, наконец.

Кто тут временные, скажет, слазьте!
Я народ иль не народ?
И на обломках самовластья
Вновь химеру возведёт.

Так что не фиг материться,
Дескать, поздно пить «Боржом»,
Будет день и будет пицца,
Будем живы, не помрём!

Чурки, русские, семиты
В жалком рубище своём.
Мы в разбитое корыто
Самогоночки нальём.

Вот гитара, вот гармошка,
Вот этиловый пропил.
Растворим-ка мы окошко
И споём что было сил:

Дыши и тужься, тужься и дыши,
Пусть нелегко и нет просвета.
Дыши и тужься, тужься и дыши,
Пройдёт зима, настанет лето.
Дыши и тужься, и не ной!
Всем тяжело, ты ж не один!
И, может быть, мы всей страной,
В конце концов, чего-нибудь родим!


наверх

Евгений Онегин (Вольный пересказ в стиле рэп)

Я историю вам расскажу об одном пассажире,
Дело было давно, дело было при царском режиме.

Его звали Евгений, не Веня, не Сеня,
Он родился на Неве, не на Нерли, не на Сене.
Нефть была дорогая, денег было полно,
В Петербурге тусовки, балы и вино.
Княгини, графини, водяра в графине,
Россини звучит, парики в кокаине,
И Лимбургский сыр, и паштет из Литвы,
Полно санкционной жратвы.

Евгений был бабник и нравов нестрогих,
Точил свои ногти о женские ноги.
Ел суши, сашими, пил ром и «Будвайзер»
И мог на латыни сказать: «Дас ист шайзе!»

Онегин пил, играл, кутил,
Гулять по Невскому ходил,
Блудил, романы заводил, интрижки.
Отец именье заложил,
А после помер, крокодил,
Евгений деньги просадил в картишки.
«Чито-грито, ваша дама бита, да!
Чито-грито, ваша дама бита!»
Хотел застрелиться, ужасная драма!
Но тут вдруг ему телеграмма.
Адвокат из деревни ему написал в телеграмме:
«Не имей сто друзей, а имей лучше дядю с деньгами!»
В глушь, в деревню!

Скучал он в деревне без карт и рулетки,