Kpss 2016 2 Kadrolar

Beliakova N. A. ‘“We Report about the Crimes against Justice…”: Believer’s Appeals and Complaints in the Brezhnev USSR’, Modern History of Russia, vol. 8, no. 3, 2018, pp. 640–658. https://doi.org/10.21638/11701/spbu24.2018.307 Abstract: In the article are analyzed the appeals, complaints, and letters of believers in the Soviet Union as one of the long-standing cultural forms of communication with the authorities. The religious people, using the legitimated by the soviet authoritarian system channel of communication, fill it with opposition/protest content. The writing of appeals and complaints, which contained the information on the needs and requirements of believers, who did not hide their religious affiliation, becomes mass since the Khrushchev era. A number of letters reflect the soviet civic formation, for example, the recognition of individual and civil rights is used to demand freedom of conscience. The article shows, how a form of communication approved by the government and designed for demonstrating sympathy towards the regime was privatized by common people and filled with a new meaning. Religious people strove to show that their actions were in accordance with the current law, and local authorities are represented as law-breakers. Furthermore, their action against believers / religion undermine the confidence and even discredit the Soviet power. The propaganda of the Helsinki agreements and the new Constitution led to appropriating the “eхport” (for the bourgeois society) ideas/concepts inside the soviet society. Apprehended the article “The Soviet Law and the Freedom of Conscience” in the newsletter “Izvestija” (1976) as a sign about the change / the turn of religious policy inside the country, the believers’ petition campaign for their rights protection significantly increased

Кемализм: возникновение и типология

Аннотация. Показано, что кемализм, хоть и является государствообразующей идеологией, но, вопреки распространенному мнению, не стал официальной идеологией современной Турции и должен изучаться как оппозиционная сила, по крайней мере с начала 1950-х гг. Исследована разница между кемализмом и ататюркизмом. Продемонстрировано, что кемализм парадоксально владеет и государственно-фетишистскими, и просвещенными якобинскими интонациями одновременно, изучены шовинистский аспект кемализма, роль левокемализма и подход левых к кемализму. Показано, как усиливается влияние левокемализма, особенно в среде нового рабочего класса.

Annotation. Kemalism, is a state-forming ideology, but in fact, is not the official ideology of modern Turkey, on the contrary, it should be studied as an opposition force, at least since the early 1950s. In this context, the difference between "Kemalism" and "Ataturkism" is explored, which in Western scholarship means the same thing: nationalism, the term used for even proto-fascist and fascist movements. In the article we will show that Kemalism paradoxically owns both state-fetishist and enlightened Jacobin intonations simultaneously. As well as we will dwell on the chauvinist aspect of Kemalism, denote the role of left-Kemalism and the approach of leftist movements to Kemalism, and show how the influence of left-Kemalism is increasing, especially among the new working class.

Ключевые слова. Кемализм, Ататюрк, Турецкая Республика, Эрдоган, ататюркизм, политический ислам.

Key words. Kemalism, Ataturk, Turkish Republic, Erdogan, Ataturkism, political islam.

В России можно найти три разных мнения о кемализме. Первое из них, в советской историографии, рассматривает кемалистскую революцию с классовой точки зрения, справедливо обращая внимание на то, что кемалистская революция со своей светской просвещенной сущностью является буржуазной революцией.

Второе мнение определяет кемализм как официальную идеологию (по крайней мере, до недавнего времени правления Партии справедливости и развития (АКР) президента Эрдогана).

Третье мнение, сформулированное западными учеными и турецким социологом Шерифом Мардином, считает кемализм восточным деспотизмом. Другая версия этого мнения, распространенная среди левых,

ЙАНЛИК Левент — аспирант при кафедре «Связи с общественностью» (специальность 46.06.01 «Исторические науки и археология» по профилю «Отечественная история») Донского государственного технического университета (Ростов-на-Дону).

© Йанлик Л. © Yanlik L. Кемализм: возникновение и типология

Kemalism: the origin and typology

находящихся под влиянием курдского национализма, рассматривает кемализм как фашистскую или протофашистскую идеологию1.

В России кемализм справедливо очерчивается настолько, насколько слабо западные академические работы влияют на российскую историографию. Это отражает сильное влияние советской историографии, которая опиралась на изучение классовых отношений: «Кемалистская революция — ...название антиимпериалистической, буржуазно-национальной революции в Турции. Руководящим классом. была анатолийская национальная буржуазия (преимущественно торговая), заинтересованная в сохранении территориальной целостности страны и создании независимого турецкого национального государства. Значительную роль. сыграли патриотические круги мелкой буржуазии, интеллигенции, в особенности офицерство, из среды которого выдвинулся лидер революции Мустафа Кемаль-паша (Ататюрк)... В ходе Кемалистской революции и последующих преобразований (ликвидация султаната, 1922, провозглашение республики, 1923, ликвидация халифата в 1924 и др.) Турция превратилась в светскую буржуазную республику» [10]2.

Однако, несмотря на сохранение советской историографии, и в России широко встречаются исследования, которые не находят никакой разницы между видами кемализма, между кемализмом и ататюркизмом и считают кемализм официальной идеологией, определяя его как военно-опекунский режим.

«Шесть стрел»: идеологический эклектизм и парадокс

На съезде Республиканской народной партии (СНР) в 1927 г. были приняты четыре принципа: республиканизм, народность, национализм и лаицизм. На съезде 1931 г. к ним добавилось еще два: этатизм и революционность — и эти шесть принципов стали основными принципами кемализма. В 1937 г. они превратились в официальную идеологию государства, закрепленную в конституции Турецкой Республики.

Стоит обратить внимание на их противоречивые аспекты.

Официальный порядок этих стрел такой: республиканизм, национализм, народность, этатизм, лаицизм и революционность. Однако мы будем рассматривать их в соответствии с их внутренней логикой.

1 Последние две совпадают. См.: «Основная цель турецкого лаицизма — это насаждение официальной государственной идеологии кемализма в общество и освобождение его от религиозного сознания О Официальная идеология кемализма является источником социального отчуждения, где личность — это слабое звено, а государство - сильное» [3. С. 65—66].

2 В левом движении Турции, особенно в 1960-х и 1970-х гг., долго обсуждалось, кто руководил буржуазной революцией: «патриотические круги мелкой буржуазии» или национальная буржуазия Анатолии, основу которой формировала торговая буржуазия? Сталин стоял на второй позиции: «Кемалистская революция есть верхушечная революция национальной торговой буржуазии, возникшая в борьбе с чужеземными империалистами и направленная в своем дальнейшем развитии... против крестьян и рабочих, против самих возможностей аграрной революции» [8]. Этот подход преуменьшал роль мелкой буржуазии и важность просвещенного характера революции, преувеличивал роль торговой буржуазии, способствуя формированию маоистского взгляда на кемализм как на фашизм. Но он все-таки опирается на классовые отношения.

Этатизм отражает определяющую роль государства в экономике, но ее сущность — поощрение частного сектора. Кемализм отстаивал госкапитализм, который потом получит называние «воспитание буржуазии в горшках».

Принцип народности отрицает классы и классовую борьбу, но категория «народ», в отличие от «нации», открывает кемализм для левых. Поэтому принцип народности парадоксально сближает кемализм с социалистическим левым движением 1960-х гг., хотя он и имеет явные антикоммунистические цели.

Принцип национализма отрицает даже существование в Турции других наций и национальностей, кроме турецкой (т. е. он означает шовинизм), но одновременно эти три принципа подчеркивают независимость страны.

Четвертая «стрела», республиканизм, обозначает буржуазную республику, но в то же время выражает разрыв с османским прошлым (ясно видный в отмене султаната и халифата), и этот радикальный ингредиент в идеологии кемализма сближает ее с левыми.

Пятая «стрела», принцип революционности, не только поддерживает эти радикальные тенденции, но и осваивает их. Именно он несет опасность для буржуазной республики.

И шестая «стрела», принцип «лаицизма», обозначает самую радикальную форму буржуазного просвещения; даже название («лаицизм», а не «секуляризм») подчеркивает его четкое антифеодальное значение.

Главные ингредиенты кемалистской идеологии — независимость страны и лаицизм. Но с другой стороны — кемализм как государство-образующая, государственно-фетишистская идеология противоречит якобинству, осваиваемому в «шести стрелах». Таким образом, с самого начала кемализм отличается чрезвычайным эклектизмом. Это особенно важно при его сопоставлении с перонизмом [42].

Эклектизм порождает парадоксальность в обсуждениях кемализма, которая видна в выступлениях самых влиятельных лиц кемализма во время его основания. Собственник и автор передовиц ежедневной газеты СишЬипуе^ близкий к властям Юнус Нади пишет в начале 1930-х гг.: «Дуче есть и высокая идея итальянской нации, и лицо, кто осуществляет эту идею. В личности Муссолини фашизм есть осуществляемая идея, которая выпущена, как стрела, непобедимой рукой» [30. Б. 265]. Известный издатель того времени Али Наджи Караджан говорит: «Мы хотим не свободу, а руководство подобно фашизму... Народ хочет не свободу, а благосостояние. Благосостояние достигается трудом, и для труда нужны покой и порядок. Поэтому мы хотим руководство подобно фашизму» [23. Б. 353]. Министр юстиции с 1924-го по 1930 г. Махмут Эсат Бозкурт: «Наихудший турок лучше наилучшего не-турка. В прошлом неудача Османской империи заключалась в том, что в основном ее судьбой владел не-турок» [26. Б. 134]. Фалих Рыфкы Атай, один из самых крупных пропагандистов кемализма: «Партию революции надо строить. по образу коммунистических и фашистских партий тех стран, которые переходят от старого строя к новому. Для воспитания турецких масс надо осваи-

вать методы массового воспитания Москвы, и для этатистской турецкой экономики — методы корпоративизма фашизма» [19. S. 25].

Фон Папен писал в секретной телеграмме в МИД в Берлин о переговорах с премьер министром Сараджоглу, проведенных в тот же день (27 августа 1942 г.): «В ходе беседы, я спросил о его точке зрения по русскому вопросу. Премьер-министр ответил, что он хочет дать мне на это ответ и как турок, и как премьер-министр. Как турок он страстно желает уничтожения России. Уничтожение России является подвигом фюрера, равный которому может быть совершен раз в столетие; оно является также извечной мечтой турецкого народа. Русская проблема может быть решена Германией, только если будет убита по меньшей мере половина всех живущих в России русских. Что касается уничтожения значительной части русского человеческого потенциала, то союзники идут по самому верному пути» [7]3.

Три разных типа кемализма: реформистский,

С/ 1 с/

революционный, протофашистский

Приведенные цитаты чаще всего используются для доказательства того, что кемализм есть своеобразная восточная деспотия или тоталитарный, даже фашистский режим. Однако Юнус Нади был полуофициальным представителем не столько власти, сколько Германии с середины 1930-х гг. до конца Второй мировой войны. А газеты и журналы Али Наджи Караджана не раз запрещали именно за пропаганду фашизма.

Надо подробнее исследовать три разных типа кемализма, которые представляли Фалих Рыфкы Атай, Махмут Есат Бозкурт и Шюкрю Сараджоглу. Первые два были очень близки к Мустафе Кемалю и несомненно играли большую роль в формировании кемализма, чем другие. Атай, познакомившийся с Мустафой Кемалем в 1913 г., когда ему было только 20 лет, был одним из тех, кто знал его настоящие политические убеждения и характер. Он находился на фронтах Суэцкого канала, Сирии, Палестины и Ливана в свите Джемаля-паши. Он был в оппозиции

3 Папен поддерживал личные контакты с важными лицами в правительстве и армии Турции, среди которых были премьер-министр Сараджоглу, начальник генштаба Февзи Чакмак (документ 23), генерал в отставке Мюрсел Бакю (документ 22, по которому можно предполагать, что Бакю был немецким шпионом, и Чакмак был в курсе этого), генерал в отставке «могучий паша» Хюсеин Эркилет, командующий военными академиями генерал Али Фуад Эрден (последние два даже вели переговоры с Гитлером в Берлине и посетили восточный фронт немцев в 1943 г.), Нури Киллигил, брат Эн-вера-паши, и др. В секретной телеграмме Папена от 5 августа 1941 г. документируется поддержка гитлеровцами пантюркистского движения. В ответ на эту телеграмму Риббентроп приказал Папену, чтобы они щедро тратили 5 млн золотых монет Третьего рейха (5 декабря 1942 г.). О них говорится и в письме Карла Мегерле, руководителя отдела по пропаганде МИД: «Для борьбы против пропаганды неприятеля требуется держать большую сумму под рукой, чтобы собирать сильных сторонников путем финансовой поддержки чиновникам, которые находятся в сложных обстоятельствах из-за дороговизны, и лицам из прессы, и депутатам. Для этой цели Риббентроп подготовил 5 млн в немецких золотых монетах» [35. 3. 61]. Очевидно, эта сумма была использована для развития пантюркистского движения, и Сараджоглу был в курсе. Кадры этого движения стали основателями, организаторами и идеологами фашистского движения с середины 1960-х гг.

партии «Единение и прогресс». В эти годы он писал немало статьей о турецком государстве в Анатолии, о вестернизации, патриотизме. После Мудросского перемирия он начал писать в ежедневной газете Ак§аш («Вечер») в Стамбуле, вел борьбу против коллаборационистов в СМИ, откровенно поддерживал правительство Анкары против Стамбула. В то же время он отстаивал Мустафу Кемаля в спорах со сторонниками Энвера-паши (по сути — спорах между сторонниками Турана и анатолийского государства). Значителен его вклад в журнал Каёго («Кадровый состав»), 36 номеров которого вышли в 1932—1935 гг. [5. С. 91].

Основатель этого журнала Шевкет Сюрейа Айдемир, один из выдающихся членов компартии до 1927 г., говорил, что в эти годы фашизм рассматривался интеллигенцией кемалистского движения как движение модернизации и, следовательно, как революция; согласно Айдеми-ру, «Фалих Рыфкы, который сам был сыном революции и передовым боевиком центра революции, проанализировал два больших общественных движения, Москву и Рим, как технику революции и как метод революции» [22. Б. 46]. Фалих Рыфкы считал, что кемалистская революция должна взять все положительное от этих двух революционных движений. Два визита в Советский Союз в 1930-м и 1932 г. (в последний раз вместе с премьер-министром Иненю) произвели на него сильное положительное впечатление.

Стоит напомнить, что в эти годы кемалистская власть начала осуществлять индустриализацию страны во время первой и второй пятилеток благодаря советской поддержке и рассматривала развитие культурной сферы СССР в качестве примера4. По-видимому, Атай рассматривал развитие этих двух стран и как проект строительства нации. Атай был органическим интеллектуалом кемалистского режима. Он расценил размывание лаицистских устоев страны в 1940-х гг. как предательство, отметив «растворение» кемалистского кадрового состава и то, что надо «устанавливать новый строй с настоящими кемалистами, приверженными кемалистским принципам и революции» [41. Б. 269].

Бозкурт руководил Министерством юстиции шесть лет. Благодаря ему правопорядок был деисламизирован и стал светским. Курдские националисты, интеллектуалы и либералы часто обвиняют его в расизме, — и этим обвинениям можно найти немало доказательств в статьях Бозкур-та, которые оправдывают их. Но это не означает поддержки фашизма. Его антифашистское сознание было сильнее, чем у многих кемалистов.

Бозкурт поступил в Фрибурский университет в Швейцарии в 1912 г., когда ему было всего 20 лет, и защитил диссертацию о капитуляциях в Османской империи. Очевидно, в это время он уже воспринимал независимость и лаицизм как наивысшие принципы. Османский консул в Женеве пишет о нем в рапорте: «Он не покорный студент, а революционер» [15. Б. 191]. После оккупации Измира греческими силами Бозкурт

4 Путевые заметки Фалиха Рыфкы имеют большое значение в вопросе формирования кемалист-ской идеологии, ибо они, кроме литературной ценности, знакомили кемалистов с опытом разных стран. Он собрал свои заметки в книгах «Новая Россия» (1931) и «Москва—Рим» (1932) [18; 31].

вернулся на родину из Европы с частью турецких студентов, чтобы участвовать в войне за независимость. Он организовал партизанский отряд в Сельчуке и Кушадасы. Мы встречаемся с ним как с одним из основателей официальной компартии, которая была создана по приказу Мустафы Кемаля5.

Он стал министром экономики (1922—1923) в правительстве Анкары, был министром юстиции (1924—1930) и ушел в отставку в знак протеста против пробного создания многопартийной системы. Его можно охарактеризовать как просвещенного националиста, хотя он был прогрессивнее многих своих современников. Например, в 1930-х гг., когда восхищение фашизмом достигло вершины, он писал: «История не остановится. Остановка значит смерть! Жизнь в прогрессе, впереди. Фашизм ищет жизнь позади. Умрет!»

Национализм, независимость, лаицизм; этатизм и ликвидация феодализма; вестернизация как неизбежная форма модернизации и просвещенность. Он — как бы олицетворенный кемализм. Его национализм остается в пределах шовинизма6, но он не пантюркистский, не экспансионистский. Он отмечал, что «турецкий национализм опирается прежде всего на идейный и культурный национализм, он лаицист-ский»: «В турецком национализме понятие государства можно выражать только лаицистской, народной республикой». Именно ему принадлежит самое левое толкование кемализма того времени (на конференции в Измире 23 февраля 1939 г.): «Те, кто ставит штамп "коммунист" или "социалист" на того, кто защищает дело рабочих и крестьян.., ищут свои личные выигрыши в проигрышах трудящихся масс» [16. S. 223]. Тогда принцип «народности» интерпретируется в первый раз в левопопулист-ской перспективе. Хотя эта народность корпоративистская и имеет целью поглощение классовой борьбы, здесь ей придается и задача зашиты трудящихся от буржуазии и помещиков. Бозкурт определял принцип этатизма как «государственный социализм» и интерпретировал его по Лассалю. Он часто сравнивал принципы кемализма с коммунизмом, потому что считал коммунизм прогрессивным движением. Заявляя, что «фашизм умрет», он продолжает: «Коммунизм ищет жизнь впереди истории. Он падет. Останется вне жизни» [13. S. 34].

С противоположной интерпретацией кемализма встречаемся мы у Са-раджоглу. Он учился в Академии политических наук в Женеве — в то же время, когда Бозкурт был в Швейцарии; они вместе вернулись на родину для участия в войне. Во время мирового кризиса 1929 г. он был министром финансов и играл большую роль в национализации никоторых

5 Этот короткий период (всего несколько месяцев) в Анкаре называется в некоторых источниках как «период красных колпаков». Даже выдающиеся кемалисты, в том числе сам Мустафа Кемаль и Исмет Иненю, присоединились к компартии, которая была создана, только чтобы ликвидировать оппозиционную им компартию, созданную в Баку, и движение «Зеленой армии» Черкеза Этхема. Официальная компартия была распущена через три месяца.

6 Так, в ходе третьего восстания в г. Агры 7 сентября 1930 г. Бозкурт говорил: «Мое убеждение такое, что господином в этой стране должен быть турок. Те, кто не настоящий турок, имеют только одно право — право прислуги».

предприятий и использовании протекционизма как экономической политики. С 1938-го по 1942 г. — министр иностранных дел, с 1942-го по 1946 г. — премьер-министр. В это время его внешняя политика была совершенно профашистской. Согласно телеграмме Папена от 4 октября 1939 г., премьер-министр Рефик Сайдам не избегал даже цензуры антигитлеровской прессы, чтобы понравиться фашистам: «По поводу манеры прессы премьер-министр заявил, что турецкий посол в Берлине, Хюсрев Гереде, уже передал ему предупреждение Гитлера, и новая комиссия, которую создадут, будет заниматься тем, чтобы новости сообщали объективно». В том же году в беседе с Папеном Сараджоглу заявил, не получив никаких требований, что газета Tan будет запрещена, потому что она антифашистская. Риббентроп пишет об этом событии в телеграмме, посланной в посольство Германии в Анкаре: «То, что турецкий министр иностранных дел... заявил нам, что враждебность прессы (к нам. — Й. Л.) будет закончена, — это можно определить отчасти наивностью».

В это время Иненю пытался установить баланс профашистских сил в правительстве. Как следует из переписки между Папеном и Риббентропом, они были уверены, что Сараджоглу за них, но сомневались в Иненю. Так, Папен вел переговоры с Сараджоглу 13 мая 1941 г., и премьер-министр заявил, что Турция «будет находиться рядом с Германией в случае германско-русской войны». На следующий день Папен вел переговоры с Иненю, и президент подтвердил слова своего премьер-министра. Но Турция не воевала в союзе с Германией [35. S. 55, 59, 60]7.

Национализм Сараджоглу связан с кровью, а не с культурой, как у Бозкурта. Он говорил: «Мы — турки, тюркисты и навеки остаемся тюр-кистами. Для нас тюркизм есть настолько дело крови, насколько дело совести и культуры.» [44. S. 21—22].

Эти три типа кемализма сохранились до сих пор. Их объединяет шовинизм. Линия Сараджоглу в антикоммунистическом бреду и с фетишизацией государства дошла до расизма в отношении курдов и меньшинств, до протофашистских форм. Она отчуждена от буржуазно-демократических идей и, поселившись в армии и бюрократии, сделалась опорой фашистских переворотов. Гражданские представители этой линии присутствуют в монополистической буржуазии, обогатившись благодаря тесным связям сначала с фашистской Германией, а потом с США. Ее военные представители дошли до такого же положения через создание OYAK [4]8. После военного переворота 12 марта 1971 г. невозможно считать эту линию частью кемализма, т. к., кроме классовой трансформации, представители этой линии ликвидировали левых и левокемалистов, размыли принцип «лаицизма» в своих классовых интересах. Они играли большую роль в формировании новой государственной идеологии после военного переворота 12 сентября 1980 г. под

7 Вряд ли Сараджоглу исполнил бы свое обещание, даже если бы Иненю не мешал ему. Он никогда не скрывал свои профашистские убеждения, но был также убежден в том, что Турция должна была быть вне войны. Он заявил в феврале того же года: «Мы не беспристрастны, а вне войны» [38. 8. 397].

8 О роли Вехби Коча, крупнейшего представителя монополистической буржуазии Турции, в возникновении ОУАК см. [1. С. 62].

названием «турецко-исламский синтез» и представили этот «синтез» как ататюркизм. Надо различать кемализм и ататюркизм как фашистскую идеологию военного переворота 1980 г.9

Линия Фалиха Рыфкы распространена среди интеллигенции, является реформистской и склоняется к исправлению государства. Она и есть линия реформистской буржуазии. Традиционно ее представляла партия СНР. Но она постепенно теряла свое влияние в высшей бюрократии и сейчас не имеет влияния даже среди низшей бюрократии, среди чиновников и учителей. И даже в руководстве СНР нет никаких признаков этой линии с 1999 г., когда ее возглавил Дениз Байкал. Нынешнее руководство СНР не левое и не кемалистское, а правореформистское.

Третья линия, т. е. левокемализм, не имеет оргструктуры после ликвидации Догана Авджыоглу в 1971 г.

Рост, падение и новый рост левокемализма и курдский вопрос

Эволюция левокемализма от Бозкурта до Авджыоглу и роль тезиса «некапиталистического пути» КПСС в этой эволюции имеют большое значение [5]. Но Авджыоглу не только признал легитимность революции и вооруженного революционного движения того времени, но и в 1966 г. описал курдский вопрос с его этническими, национальными сторонами: «Курдский вопрос есть такое дело, которое мы считаем, что оно и существует, и не существует. Официально нет такого вопроса: нет курдского вопроса, потому что нет курда. Однако, несмотря на официальный тезис.., курдский вопрос есть, и политике, продолжающейся долгие годы, не удалось решить эту проблему. Дело было в том, что одна этническая группа, которую заставили забыть свой язык и свою культуру, полностью ассимилировалась с господствующей этнической группой. Табу по поводу этого такое сильное, что оно всасывает даже мысли».

Дальше Авджыоглу заявил, что и социалисты ограничивают себя, повторяя только заезженные предложения по ликвидации феодализма; тем не менее, эта манера продолжается с основания республики. Так, с основания республики (1923) до восстания Шейха Саида (1925), т. е. «даже в то время, когда они наслаждались свободой мысли, в самых экстремистских левых печатных органах мы не встречаемся с конкретными мыслями, а только с общими идеями». Согласно Авджыоглу, одни из предпосылок решения этого вопроса —ликвидация феодализма и земельная реформа, не завершенная уже 50 лет, но «разные опыты в мире показывают, что, если этнический аспект его не принимается в расчет, то не устраивается решение».

9 К сожалению, эту задачу часто пропускают. Так, Васильев написал: «Были введены новые учебные программы, которые должны были воспитывать молодежь в духе кемализма». Там же он определил кемализм как «идеологию турецкого национализма» [1. С. 53, 65]. Между тем кемализм - лишь одна из идеологий, опирающихся на национализм. Все три наибольшие политические партии Турции (включая неоосманскую АКР и фашистскую МНР), представляющие почти 85% населения, защищают турецкий национализм. Нельзя поставить все его формы в одни рамки.

Далее он противопоставил свой строгий турецкий национализм курдскому сепаратизму и выдвинул мнение, что, по конституции, турецкая нация — не этническое определение, в нее входят все, кто живет в пределах национальных границ. «Согласно понятию "нация" в социализме, религия, язык, этнические свойства не являются основательными звеньями какой-либо нации. Эти звенья надо не уничтожать, а, наоборот, поддерживать, так как они вносят свои оттенки в жизнь нации, богатство в культуру» [20. S. 312—315]. Эта аргументация обозначала противоречие государственной политике с 1930-х гг., которая отрицала курдов как нацию и ассимилировала их. Авджыоглу написал в начале 1970-х гг., когда курдский сепаратизм рос: «Создание курдского государства есть просто мечта, и она против интересов народов. Такая мечта вызывает только опасные международные столкновения и лишние страдания... Даже Советский Союз против тезиса "курдского государства". Они (курдские патриоты. — Й. Л.) должны стараться созидать революционную власть вместе с турецкими революционерами, вместо того, чтобы идти за опасными мечтами» [21. S. 317—318].

Долгие годы левая интерпретация кемализма была представлена Иль-ханом Сельчуком в ежедневной газете Cumhuriyet («Республика»). Сель-чук выражал идеи левокемализма, оргструктура которого давно была уничтожена. Но эти слабые идеи вошли в кризис из-за очередных побед AKP в 2000-х гг., и Сельчук стремился создавать организационный союз с генералами в отставке, которые были ответственными за военные операции армии против курдского населения, с фашистским движением MHP и шовинистами Догу Перинчека, который начал свое политическое приключение как маоист. Эта попытка провалилась, несмотря на аппетит этих участников, т. к. левокемализм не имеет общих черт с фашистскими или протофашистскими движениями ни идеологически, ни историко-политически (с 1960-х гг. немало левокемалистских активистов и интеллектуалов были убиты в фашистских атаках, организованных ими)10.

Левокемализм, хотя он не организован и, следовательно, большей частью бесформен, своим выступлением за независимость и просвещение страны влиял и влияет на образованные турецкие народные массы. Но так называемые реформы ЕС в начале 2000-х гг., усиление AKP и политического ислама, унижение кемализма либеральными кругами, которые находились в тесной связи с AKP, ослабили это влияние. С 2013 г. влияние левокемализма снова растет, но он вовсе не воинственен из-за своей неорганизованности и фетишизации государства в турецком обществе.

10 Эта попытка называлась «коалиция красного яблока». Красное яблоко — символ пантюркизма, связывается с партией «Единение и прогресс» в последние годы ее существования. Кемализм, и особенно левокемализм, всегда держался подальше и от «Единения и прогресса», и от пантюркизма. В этом сыграли роль германизм «Единения и прогресса» и то, что именно они привели Османскую империю к провалу. С другой стороны, пантюркизм «Единения и прогресса» и особенно личность Энвера-паши снискали уважение в глазах фашистского и отчасти исламистского движений. Таким образом, и название «коалиция», и восхищение Энвером в статьях Сельчука обозначают отклонение в левокемализме [40. 8. 143].

Революционные социалистические левые и кемализм

Мы находим существенные различия во взгляде левых на кемализм. Махир Чаян, основатель THKP-C в 1970 г., заявил: «Кемализм есть мелкобуржуазный национализм, который возник в стране, находящейся под игом империализма, поднимал освободительный флаг восточных народов и открыл эпоху национально-освободительных войн, победив империализм. Главные черты кемализма, которым является самая радикальная линия мелкой буржуазии в Турции, есть только "национальное освобождение" и "лаицизм". По своей природе кемализм не имел никакой экономической политики. Кемализм держался до сих пор только благодаря своему национально-освободительному свойству. Если мы отнимем антиимпериалистическое свойство кемализма, там не будет никакого кемализма» [28. S. 154]. Таким образом, Чаян оценил кемализм настолько левой идеологией, насколько он антиимпериалистический. В своей последней статье перед гибелью в вооруженном столкновении с армией он выдвинул переработанное определение: «Кемализм есть антиимпериалистическая позиция самой радикальной части мелкой буржуазии на основании национализма. Поэтому кемализм есть левый, он национально-освободительный. Кемализмом является радикальная политическая позиция революционных националистов» [27. S. 408].

Второе восприятие кемализма выразил И. Кайпаккой, основатель маоистского партизанского движения TKP/ML. Он написал незадолго до смерти под пытками в 1973 г., почти воспроизводя мнение Мао о Гоминьдане Чан Кайши во время гражданской войны: «Кемализмом является идеология турецкой компрадорской крупной буржуазии и правого крыла средней буржуазии. Кемализм означает фашизм. Кемалистская диктатура есть военно-фашистская диктатура» [34. S. 596].

Эти два определения все еще продолжают влиять на левых в Турции. Первое утверждение отстаивают DHKP-C и (не ссылаясь на Чаяна) компартии; второе — TKP/ML и ее дочерние маоистские организации, а также ходжаисты (MLKP и TDKP). Кроме того, все курдские националисты отстаивают второе мнение.

С середины 1980-х гг. до недавнего времени левые в Турции чувствовали себя стоящими перед выбором между кемализмом и курдским националистическим движением, и в конце концов выбрали курдских националистов. Ортодоксальный представитель идеологии Махира Чаяна организация «Революционные левые» (Devrimci Sol, сегодня носит название DHKP-C — Революционная народно-освободительная партия-фронт) заявила во время своей защиты перед судом (почти 900-стра-ничная защита была подготовлена как политическая программа): «Сегодня левое крыло турецких мелкобуржуазных националистов не имеет политическую структуру. То есть вопрос по поводу союзников в ходе революции будет решен в пользу курдских мелкобуржуазных националистов. Если понадобится сделать выбор, тогда пролетарское движение выберет курдских мелкобуржуазных националистов» [33. S. 340].

Левые в Турции находятся в идеологическом кризисе из-за того, что курдское националистическое движение оказалось в орбите интересов США на Ближнем Востоке. Часть левых (в основном леволиберальные, реформисты, ходжаисты и некоторые маоистские группировки) продолжают свою безусловную поддержку PKK (Рабочая партия Курдистана); остальные (компартии, DHKP-C, некоторые местные и маленькие группировки) пытаются вступить в союз с левокемалистами на основе антиимпериализма.

Академия в тени Пентагона и ЕС

Большинство западных ученых неправильно анализирует государственный механизм Турции. Так, согласно Акчаю как стороннику традиционной либеральной теории веберовского толка (хотя он ее противник во многих аспектах)11, Эрдоган консолидировал свою власть в государстве в результате борьбы с кемалистскими силами, которые базировались в государственных учреждениях; повышению и установлению необъявленной однопартийной системы AKP содействовала идеологическая и организационная слабость этих сил перед политическом исламом. Тем не менее в первые годы своей власти Эрдоган «создал крепкие отношения с MÜS IAD (Ассоциация независимых промышленников и бизнесменов. — Й. Л.) исламского толка», и позже — TÜS1AD (Ассоциация промышленников и бизнесменов Турции), организациями традиционных монополистов, «которые ранее были связаны с кемалистскими силами» [12. S. 5].

Представители марксистской школы Сарачоглу и Демиркол справедливо отмечают значение национализма как средства гегемонии и его роль в консолидации идеологической гегемонии AKP. Но когда рассматривают развитие этого национализма, они считают кемализм официальной идеологией: «Кемалистский национализм, который в значительной степени доминировал над официальной идеологией турецкого государства, пока AKP не консолидировала свою власть как правительственная партия» [39. S. 305]. Этот ошибочный подход видит кемализм не как идеологию, которая символизирует мечты образованных масс о лаицизме и независимости страны, но выбирает стереотипное определение кругов ЕС и либералов.

Политическая и даже академическая литература на европейских языках приравнивает кемализм к ататюркизму. В политической литературе на турецком языке, «ulusalcilik» и «milliyet^ilik» имеют разные интонации, хотя переводятся как «национализм». Между тем кемализм и ата-тюркизм — разные политические направления [43. S. 126—138]. Однако в западном политическом дискурсе все это собирается под заголовком «национализм». Такое использование терминологии отражает поведение Пентагона и ЕС со времени создания первого правительства AKP

11 Так называемая теория центра-периферии (теория Шерифа Мардина); для оценки критериев этого тезиса см. [29].

(2002). До попытки военного переворота 2016 г. представители евразийства, кемалисты, ататюркисты, даже некоторые левые и сторонники Партии национального движения (MHP) фашистского толка для них были одинаковы и равно считались националистами12.

Это заблуждение основывается на теории Шерифа Мардина, который скрывал действительность воображаемыми сомнительными идеологическими явлениями. Но такая терминология принимается не только западными политиками, учеными и либеральной интеллигенцией Турции, приверженной первым. Курдские националисты тоже принадлежат к ним. Для курдских националистов кемализм — не только враг курдского народа в Турции; он представляет собой турецкий национализм, который создал государство, что курдскому народу не удалось, т. е. он предмет черной зависти.

Можно предложить, что взгляд либеральной интеллигенции совпадает со своеобразным панисламистским мнением бывшего премьер-министра Давутоглу. Для исламистов вообще и для него в частности история Турции есть деменция, несоответствие между существующим профилем общества и его культурной цивилизационной сущностью. Для либералов это своеобразный, затянувшийся восточный деспотизм. Для курдских националистов — просто фашизм.

Тезисы о кемализме

ЕС, курдский национализм и либерализм принимают эти шаблоны как единственную реальность. Так, статья Хамита Бозарслана, который в основном озвучивает тезисы курдского национализма, начинается словами: «официальная доктрина», «основа конституции и политической культуры страны» [25. S. 28]. Когда в статье говорится о Ниязи Беркесе, который был одним из самых влиятельных ученых левокемализма, автор заявляет, что Беркес считал кемализм «секуляризацией и вестернизацией» мусульманского мира, однако совсем не отмечает слова Беркеса об антиимпериалистическом аспекте кемализма. В заключении автор пишет, что «кемализм был вестернизирующей силой и идеологией». Но как и каким образом? Нет ответа. Это есть просто постулат, если не говорить об антиимпериалистическом аспекте кема-лизма.

Необходимо исследовать эту статью 2006 г., поскольку она показывает одинаковость восприятия кемализма либеральными и курдскими националистическими кругами. Бозарслан следует траектории либеральной интеллигенции в Турции именно тогда, когда эта интеллигенция была в союзничестве с AKP. В общественном базисе Войны за независимость Турции он перечисляет курдскую и турецкую знать (e§raf), улемы (ulema), вооруженные шайки, которые прежде участвовали в массовых убийствах армянского народа или были сформированы по религиоз-

12 Нельзя недооценивать роли писателей Орхана Памука и Элиф Шафак в распространении этого мнения.

ным мотивам, но не говорит о классовом свойстве военной и гражданской интеллигенции, которая являлась руководящей силой войны. Он заявляет: «Новое государство, которое было основано в 1922 году под руководством Мустафы Кемаля и которое рассматривало себя как историческую преемственность Османской империи, явно представляло себя победой и местью "турецкости" (и, следовательно, ислама) над христианскими районами Анатолии».

Если мы закрываем глаза на то, что это государство было создано не в 1922-м, а в 1923 г., надо подчеркнуть нижеследующие пункты:

1. В состав кемалистов входили просвещенные, выступавшие за независимость страны кадры, которые являлись самыми радикальными представителями мелкой буржуазии. Вначале большинство из них были активистами «Единения и прогресса», но те, кто не воспринял ке-малистское руководство, постепенно отделялись и в итоге были ликвидированы.

2. В направлении всех событий после войны проявляется это классовое содержание.

3. Кемалисты никогда не считали новое государство продолжением или возрождением Османской империи; наоборот, они всегда полагали Османскую династию узурпатором воли нации. Восприятие Турецкой Республики как продолжения империи — идеологический постулат правления Демократической партии после 1950-х гг. Главную роль в превращении этого утверждения в государственную идеологию сыграл 500-летний юбилей завоевания Константинополя.

4. Когда в руках националистов осталась только Анатолия, проект национального государства получил форму государства мусульманского населения. Возможно, это не было предпочтением кемалистов, а возникло в результате политических событий в Греции. Более того, кемалисты, как военные, так и бюрократы, хорошо знали опыт развалившейся империи и, в частности, знали, что немусульманские меньшинства носили характеристики компрадоров империализма со времени Балта-Лиманской конвенции Османской империи и Великобритании 1838 г. Таким образом, они считали, что главной задачей завоевания экономической независимости является ликвидация компрадорской буржуазии.

5. Мустафа Кемаль был прагматичным лидером, и для него союз с исламистами был необходимостью, но он использовал его для укрепления своего абсолютного авторитета. В это время у него можно найти немало высказываний в духе исламизма и даже панисламизма, но можно найти и немало прокоммунистических. Однако он никогда не был ни исламистом, ни панисламистом, ни коммунистом. Кемализм воспринимался Кемалем и его товарищами как форма просвещения, т. е. они не могли быть исламистами. Те, кто утверждает, что кемализм имеет исламистские ингредиенты, обычно цитируют вторую статью конституции 1924 г., где говорится, что «религия Турции — это ислам». Но это есть только концессия, которую кемалисты должны были принять. Они отменили эту статью в 1928 г.

6. Можно предполагать, что в первые годы республики были разногласия между ее основателями о форме национализма: культурный (национализм Турции) или этнический (турецкий национализм)? Англичанин Пултон отмечал: «Исмет Иненю и Февзи Чакмак, по-видимому, были более фанатично настроены протурецки, чем сам Кемаль» [37. Р. 98, 116]. До начала 1930-х гг. это напряжение разрешилось в пользу культурного национализма, как требовали кемалисты и выходцы из балканских стран развалившейся империи; но потом этнический национализм победил, и этот вопрос был решен в пользу выходцев с территории Анатолии, часть из которых даже участвовала там в этнических столкновениях, в том числе и массовых убийствах армянского народа. Решающую роль здесь сыграло влияние фашизма в Европе, который еще рассматривался как проект модернизации13.

7. Заявление о том, что кемализм есть «месть турецкости», и республика есть «продолжение Османского государства», добавляет пантюркист-ские оттенки к нему. Согласно некоторым турецким и западным исследователям, кемализмом является своеобразный пантюркизм, который имеет интонации панисламизма, потому что он есть продолжение «Единения и прогресса». Но в действительности, хотя пантюркистские оттенки в «Единении и прогрессе» можно найти после Второй балканской войны (1913), трудно сказать, что эта тенденция когда-нибудь доминировала, кроме приключений Энвера на Кавказе после Первой мировой войны. С другой стороны, пантюркизм никогда не был ингредиентом кемализма. Вот что пишет русский исследователь, изучающий «турецкие очаги» в 1930-х гг.: «После установления власти кемалистов турецкие очаги превратились в ассоциации националистов, а не пантюркистов» [2. С. 210]. Известный тюрколог Шлыков также подчеркивает: «.провозглашенный М. К. Ататюрком лозунг "Мир в своей стране — мир во всем мире" предполагал отказ от любых реваншистских проектов и естественное удаление от тюрков советской Средней Азии и Кавказа» [11. С. 59]. Причины этого отдаления надо искать в понимании независимости страны больше, чем в стремлении к хорошим отношениям с СССР. «Единение и прогресс» видела идею модернизации и цивилизации только в союзе с каким-либо западным государством, а кемализм — только в независимости.

8. Согласно Мустафе Кемалю, турецкий народ был нацией, потому что он имел признаки нации: «а) политическая общность, б) общность языка, в) общность территории, г) общие происхождения и корни, д) общая история, е) общая мораль» [37. Р. 100]. На деле ничего не было, кроме политической и территориальной общностей. Что касается общности языка, местные диалекты были настолько разными, что сложно было понимать друг друга, как было у всех современных наций [9]. Более того,

13 Не только активисты «Единения и прогресса», но и империалистические государства, которые договорились между собой о дележе Османской империи, и особенно британские политики, спровоцировали враждебность между народами. Например, памятник геноциду армянского народа в Стамбуле на площади Таксим, который поставили в 1919 г., убрали не кемалисты, а британские силы в 1922 г. [32].

подавляющее большинство курдов не знали турецкий язык. История была романтической, верилось, что ислам и исламские династии прервали национальную историю; следовательно, и историю нужно была создавать. Общая мораль обычно интерпретируется как общая религия, но речь Ататюрка 1936 г. в парламенте [36] свидетельствует, что он был атеистом или агностиком, т. е. имелась в виду новая национальная мораль. Всего этого можно было достигнуть только национальным энтузиазмом, и им обладали кемалисты, которые готовы были пойти даже против воли народа. Таким образом, кемализм был не только идеологией буржуазной революции и республики, он был и проектом нации. Обвинять такой проект, который по своей природе не мог быть демократичным, в антидемократичности не научно.

9. Нужно различать два периода кемализма по его отношению к курдскому вопросу в 1920-х и 1930-х гг. Первый начинается с восстания Шейха Саида в 1924 г. до начала 1930-х гг. Как справедливо отмечает Шлыков, «немалую роль в этом (в усмирении курдов. — Й. Л.) сыграло то, что в середине 1920-х годов они активно участвовали в движении против реформ Мустафы Кемаля» [6]. Это восстание, которое провозглашало гораздо более разработанную исламистскую программу (за введение шариата, например), чем националистическую, подавить было очень сложно; оно способствовало усилению шовинизма в политике ке-малистских властей в последующие годы. Но государственная политика не только ассимиляции, но и отрицания курдов как нации возникла в 1930-е гг., при усилении влияния фашизма в Европе. Иными словами, трудно сказать, что сыграло большую роль в годы укрепления кемалист-ской власти: цель создания государства-нации, которое опирается на отрицание остальных наций в пределах государственных границ, или попытка убрать феодальные препятствия перед буржуазным обществом.

10. Сегодня кемализм не имеет никаких общих характеристик с политической структурой страны. Во-первых, кемализм — идеология «неприсоединения» раннего периода, которая основана на секуляризме, и выступления за независимость. Эту идеологию можно сравнить с «эпохой Бандунга» 1950-х гг. [14. Б. 180—182], но мы предпочтем напомнить о пе-ронизме. В Турецкой Республике, которая была создана после войны за независимость, благодаря уничтожению политических институтов Османской империи были проведены радикальные реформы. Как и в Аргентине, в Турции считали фашистские движения Европы проектами модернизации и восхищались ими. Но перонизм был левопопулист-ским движением, а кемализм — движением элит, несмотря на принцип народности. Как мелкобуржуазный радикализм, стремящийся к реализации нового национального государства в 1920—1930-х гг., кемализм не избежал шовинизма и стал причиной массовых убийств курдского населения, но его основой оставались секуляризм (просвещение) и курс на независимость страны, по крайней мере до конца 1940-х гг.

Марксистские мыслители тоже обращают внимание на просветительский аспект кемализма. Так, известный марксистский экономист Бора-тав пишет: «Мы можем говорить о двух противоречивых течениях того

времени (1930-х и 1940-х гг. — Й. Л.). Первое — авангардное, преобразовательное крыло кемализма. Оно в первую очередь просветительское и потому демократичное. Оно пытается соединиться с научными, мыслительными и художественными течениями европейского просвещения. В последующие десять лет представители этого крыла кемализма не конфликтовали с прогрессивными людьми в СМИ, в литературных кругах, в сфере образования, университетах. Второе течение, которое влияло на развитие Турции (и которое было определяющим с 1946 г.), — это консерватизм. Консерватизм. является рефлексом самозащиты, стремящимся затормозить кемалистскую революцию. Поэтому он не имеет положительной программы. Он берет на себя ответственность "диагностировать опасности"; и его приоритет — антикоммунизм» [24. S. 39—40].

Ни господствующая элита, ни важнейший составляющий слой господствующих классов, т. е. монополистическая буржуазия, представители которой собираются в TÜS1AD (основан 1 августа 1971 г.), не принимали и не принимают кемализм как официальную идеологию государства. Государство «в поле зрения» осталось ататюркистским, но не имеет никаких связей с кемализмом. Ататюркизм, который был провозглашен после военного переворота фашистского толка 12 сентября 1980 г., — официальная идеология, в которой находятся фашистские ингредиенты и которая смешалась и примирилась с исламизмом. А сам кемализм был полностью ликвидирован в армии и среди бюрократии.

Игнорирование этого — историческая ошибка, которая влечет ряд других ошибок. Так, во многих работах о кемализме и сегодняшней политической структуре государства рассматривается сопротивление AKP в армии и бюрократии как «сопротивление кемализма» [1. С. 68—69]. Однако это заблуждение.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

До «президентства республики» Эрдогана 2014 г. в среде армейской и гражданской бюрократии существовало сопротивление AKP. Одна из его причин — стремление госорганов сохранить свою структуру, сформированную после военного переворота фашистского толка 12 сентября 1980 г. Это сопротивление преодолела AKP с помощью США и особенно ЕС. Однако оно не было лишь идеологическим сопротивлением; его важнейший источник, армия, имел (и имеет) классовую структуру [4]. Подобная, но гораздо более слабая, реакция наблюдалась и в рядах TÜS1AD после выборов 2002 г. (когда AKP получила 34,3% голосов) и до выборов 2007 г. (когда AKP победила второй раз и получила 46,6% голосов).

Таким образом, цель завоевания армии и включения ее в свой классовый союз и, с другой стороны, приручение TÜS1AD путем решительной неолиберальной политики всегда имела большое значение для AKP. Поэтому в первый срок нахождения у власти она вела осторожную «позиционную войну»; преданно выполняла неолиберальную программу прежнего правительства, подготовленную Кемалем Дервишем, бывшим заместителем директора Всемирного банка; избегала вызывать общественный конфликт, выражая свою враждебность к секуляризму и свою

мечту о новом исламском обществе. Об этом проекте исламского общества АКР начала все настойчивее говорить после 2013 г., когда она расторгла свой союз с либералами. Следовательно, можно предположить, что одним из событий, спровоцировавших попытку военного переворота 2016 г., является это новое союзничество с армией как с капиталистической группировкой14.

* * *

Понятия «кемализм» и «ататюркизм» переводятся на западные языки одинаково. Обычно даже представители евразийства складывают «и1ша1с111к» и «шЙНуе^Шк» в один «националистический» мешок. Однако между этими понятиями большая разница, которая отражается в политической борьбе.

Ататюрк — харизматичный лидер самого радикального крыла мелкой буржуазии своего времени. Его воля стала движущей силой буржуазной революции Турции. Его политические убеждения и религиозная вера четко отличались от убеждений и веры общества; его успех показывает значение воли во время революции как решающего фактора. Он был прагматичным, а не бесформенным. Он был революционером буржуазии и отстаивал капитализм, но для него независимость страны была наивысшей ценностью. Он был таким непреклонным якобинцем, что в поворотном моменте революции, накануне отмены султаната, пригрозил своим самым близким коллегам такими словами: «Суверенитет и султанат не даются никому только потому, что наука так требует; не даются никому через переговоры, обсуждения. Суверенитет и султанат берутся путем силы, принуждения, насилия. Османская династия приобрела суверенитет и султанат турецкой нации путем насилия и продолжала эту назойливость в течение шести веков. Сейчас турецкая нация, выправляя этих назойливых, восставая, де-факто приобретает суверенитет и султанат в свои руки. Это — свершившийся факт. Дело не в том, будем ли сдавать суверенитет и султанат нации. Дело в том, чтобы выражать свершившийся факт. Это будет, во всяком случае. По моему мнению, если собирающиеся здесь люди, парламент и все остальные будут считать, что это естественно, тогда получится. В противном случае факт так или иначе будет выражен. Но возможно, некоторые головы будут отрезаны» [17. Б. 690—691].

Антикоммунистические тенденции в нем не имеют отношения к германизму или к враждебности к русскому народу, они родственны почти навязчивой идее независимости и тому, что он был революционером буржуазии. Он, как якобинец, верил, что султанат и самодержавие вообще есть узурпация национальной воли, они ни в каком случае не были легитимными и, следовательно, республика не имеет никаких

14 «Странно, что никто пока не исследовал корреляцию между этими потрясениями в фонде ОУЛК и попыткой военного переворота 15 июля 2016 года. Попытки поставить под контроль правительства такую большую монополию, как ОУЛК, безусловно, вызывают беспокойство в среде генералов, и они будут делать все возможное, чтобы остановить этот процесс» [5. С. 148].

отношений с узурпаторами-султанами. Кемалистский национализм превращается в шовинизм, встречая курдский национализм, который противостоит его проекту нации. Можно предполагать, что во внешней политике Мустафа Кемаль пытался создать движение неприсоединения задолго до Бандунгской конференции.

В фашизме он видел и угрозу, и проект модернизации. В экстрадиции немусульман сыграли главную роль события в балканских странах и компрадорский характер с 1838 г. капитала меньшинств. Он был архитектором проекта новой нации там, где шесть веков религию использовали как идеологический клей общества: доминантная идеологическая роль ислама была естественным следствием феодализма. Этот проект, развивающийся одновременно с процессом становления курдской нации, создавал национальное напряжение и враждебность.

С другой стороны, кемалистская революция породила правый (фетишизация государства) и левый (революционный) кемализм. Но их главными началами являются независимость страны и лаицизм, в этом смысле кемализм находится не во власти, а в оппозиции с 1947 г. Между кемализмом и ататюркизмом есть существенная разница. Кемализм признает лаицизм и независимость страны самыми большими ценностями, т. е. он по своей природе левый. Но ататюркизм, как официальная идеология военно-фашистской диктатуры 12 сентября 1980 г., является государственной идеологией, которая консолидирует государственный фетишизм с исламизмом. Понимать область влияния левокемализма и его парадоксальность важно, особенно сейчас, когда он продолжает влиять на немалую часть нового рабочего класса в его противостоянии исламизации, хотя сам и остается неорганизованной силой.

Литература

1. Васильев А. Д. Армия в Турции // История и современность. 2013. № 2.

2. Васильева С. А. Влияние пантюркизма на идеологический процесс в Турецкой Республике // Теория и практика общественного развития. 2012. № 3.

3. Закиров А. А. Трансформация политического ислама в современной Турции: исторический дискурс // Грамота. 2016. Т. 63. № 1.

4. Йанлик Л. «Картель Эрдогана» и финансово-промышленные союзы Турции // Современная наука и инновации. 2018. Т. 21. № 1.

5. Йанлик Л. Левые партии и движения Турции 1960—1970-х годов и их отношение к вооруженным формам борьбы // Новая и новейшая история. 2018. № 6.

6. Мозжухин А. Анкара смеется последней (Интервью с доц. П. Шлыковым) // Лента.ру. 2016. 14.04. — https://lenta.ru/articles/2016/04/14/ankara/ (дата обращения: 28.12.2018).

7. Папен Ф. фон. Папен—Министерству иностранных дел // Документы Министерства иностранных дел Германии : Германская политика в Турции (1941—1943 гг.). М. : Политиздат, 1946. Вып. 2.

8. Сталин И. В. Беседа со студентами Университета имени Сун Ят-Сена (13 мая 1927 г.) // Сталин И. В. Сочинения. М. : Институт Марса—Энгельса—Ленина при ЦК ВКП(б), 1948. Т. 9.

9. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб. : АЛЕТЕЙА, 1998.

10. Шамсутдинов А. М. Кемалистская революция // Большая советская энциклопедия. 1969. Т. 12.

11. Шлыков П. В. Евразийство и евразийская интеграция в политической идеологии и практике Турции // Сравнительная политика. 2017. Т. 8. № 1.

12. Ak^ay U. Neoliberal Populism in Turkey and Its Crisis. Berlin : Hochschule fur Wirtschaft und Recht, 2018.

13. Aksoy M. Ataturk ve Sosyal Demokrasi. Ankara : Gundogan Yayinlari, 1990.

14. Amin S. Kapitalizmden Uygarliga. Istanbul : Yordam Kitap, 2017.

15. Ari K. Mahmut Esat Bozkurt: Yajami ve Ki§iligi // ^agdaj Turkiye Tarihi Arajtirmalari Dergisi. 1994. Т. 2. № 4.

16. Arikan Z. Mahmut Esat Bozkurt // ^agdaj Turkiye Tarihi Arajtirmalari Dergisi. 1998. Т. 3. № 8.

17. Ataturk M. K. Nutuk. Istanbul: Turk Devrim Tarihi Enstitusu, 1969. Т. II.

18. Atay F. R. Moskova—Roma. Istanbul : Muallim Ahmet Halit Kutuphanesi, 1932.

19. Atay F. R. Yeni Rusya. Ankara : Hakimiyeti Milliye Matbaasi, 1931.

20. Avcioglu D. Kurt Devleti mi? (Devrim. № 27. 21.04.1970) // Rejim ve Devrim. Sefme Bajyazilar / [под ред.] D. Yurdakul. Istanbul : Tekin Yayinevi, 2017.

21. Avcioglu D. Kurt Meselesi (Yon. № 194. 16.12.2018) // Rejim ve Devrim. Sefme Bajyazilar / [под ред.] D. Yurdakul. Istanbul : Tekin Yayinevi, 2017.

22. Aydemir §. S. Falih Rifki ve Son Eseri // Kadro. 1932. № 9.

23. Bora T. Turkiye'de Fajist Ideoloji: «Hurriyet Degil Fajizm Gibi Bir Idare Istiyoruz» // Modern Turkiye'de Siyasi Dujunce / [под ред.] T. Bora, M. Gultenkingil. Istanbul : iletijim, 2009.

24. Boratav K. Dunyadan Turkiye'ye, Iktisattan Siyaseti. Istanbul : Yordam Kitap, 2015.

25. Bozarslan H. Kemalism, Westernization and Anti-Liberalism // Turkey Beyond Nationalism: Towards Post-Nationalist Identities / H.-L. Kieser (ed.). L. : I. B. Tauris & Co. Ltd., 2006.

26. Bozkurt M. E. Ataturk Ihtilali I-II. Istanbul : Kaynak Yayinlari, 2014.

27. Qayan M. Kesintisiz Devrim II-III (1972) // Butun Yazilar. Istanbul : Boran Yayinevi, 2008.

28. Qayan M. Sag Sapma, Devrimaci Pratik ve Teori (Aydinlik Sosyalist Dergi. № 15. January 1970) // Butun Yazilar. Istanbul : Boran Yayinevi, 2008.

29. Dinler D. Turkiye'de Guflu Devlet Gelenegi Tezinin Elejtirisi // Praksis. 2003. № 9.

30. Ertun$ A. C. Cumhuriyetin Tarihi: Yajadiklarimizin Dunu-Bugunu. Istanbul : Pinar Yayinlari, 2010.

31. Girgin S. Falih Rifki Atay'in Gezi Yazilarinda Avrupa [дис. ... магистратуры по дисциплине «Турецкий язык и литература». Восточно-Средиземноморский университет]. Famagusta : Northern Cyprus, 2012.

32. Greenhouse E. The Armenian Past of Taksim Square. — https://www.newyorker.com/culture/ culture-desk/the-armenian-past-of-taksim-square (дата обращения: 29.10.2018).

33. Karataj D. Hakliyiz Kazanacagiz (Devrimci Sol Savunma). Istanbul : Haziran Yayinlari, 1989. Т. 2.

34. Kaypakkaya I. §afak Revizyonizminin Kemalist Hareket, Kemalist Iktidar Donemi, Ikinci Dunya Savaji Yillari, Savaj Sonrasi ve 27 Mayis Hakkindaki Tezleri (January—August 1972) // Turkiye Sosyalist Solu Kitabi / [под ред.] E. A. Turkmen. Ankara : Dipnot Yayinlari, 2015.

35. Kili£ S. Nazi Hukumetinin Turk Basini Hakkindaki Degerlendirmeleri (1935—1944) // Galatasaray Universitesi Iletijim Dergisi. 2016. № 16.

36. MSGSU-STM. Gokten Indigi Sanilan Kitaplar. — https://www.youtube.com/watch?v=9hbTLteAoMs (дата обращения: 01.11.2018).

37. Poulton H. Top Hat, Grey Wolf and Crescent. N. Y. : New York University Press, 1997.

38. Sara$ B. §ukru Saracoglu (1887—1953) // Tarih Incelemeleri Dergisi. 2015. Т. 9. № 1.

39. Saracoglu C., Demirkol O. Nationalism and Foreign Policy Discourse in Turkey Under the AKP Rule : Geography, History and National Identity // British Journal of Middle Eastern Studies. 2015. T. 42. № 3.

40. Savran S. Turkiye'de Sinif Mucadeleleri. Istanbul : Yordam Kitap, 2010. T. 1: 1908-1980.

41. §irin F. S. Bir Gazeteci ve Aydin Olarak Falih Rifki Atay (1893-1971) // Vakanuvis. 2017. T. 2. № 2.

42. Sozen Y. Politics of the People: Hegemonic Ideology and Regime Oscillation in Turkey and Argentina. N. Y. : New York University, 2013.

43. Yajli F. AKP, Cemaat, Sunni-Ulus. Yeni Turkiye Uzerine Tezler. Istanbul : Yordam Kitap, 2014.

44. Yajli F. Turkfu Fajizmden «Turk-Islam Ulkusu» ne. Istanbul : Yordam Kitap, 2016. ♦

Основная задача нашей компании – создание высокоэффективных решений в сфере систем запирания. Мы занимаемся созданием технологичных и высоконадежных решений для комплексной безопасности Вашего объекта по лучшим мировым стандартам от ведущих производителей с мировым именем: для квартиры или загородного дома, крупного завода или сети магазинов, офиса компании или бизнес-центра, отеля, мини-отеля или гостиничной сети. Наши специалисты всегда готовы создать системы запирания, максимально адаптированные для условий применения конкретного заказчика.

У нас вы можете приобрести:

• Системы запирания (замки, дверная фурнитура)
• Системы контроля и управления доступом
• Дверная автоматика для распашных и раздвижных дверей
• Современные системы видеонаблюдения
• Системы беспроводной охранно-пожарной сигнализации
• Домофония и системы управления "умный дом"
• Умные системы управления ключевым хозяйством
• Интеллектуальные системы хранения

Наши офисы и филиалы:

• г. Москва, ул. Карьер, д. 2А, стр. 1, офис 226 (БЦ КАРЬЕР);
• Филиал г. Ростов-на-Дону;
• Филиал г. Санкт-Петербург.

Доставка по всей России.

В числе наших партнеров мировые производители систем запирания и безопасности:

Основная задача нашей компании – создание высокоэффективных решений в сфере систем запирания. Мы занимаемся созданием технологичных и высоконадежных решений для комплексной безопасности Вашего объекта по лучшим мировым стандартам от ведущих производителей с мировым именем: для квартиры или загородного дома, крупного завода или сети магазинов, офиса компании или бизнес-центра, отеля, мини-отеля или гостиничной сети. Наши специалисты всегда готовы создать системы запирания, максимально адаптированные для условий применения конкретного заказчика.

У нас вы можете приобрести:

• Системы запирания (замки, дверная фурнитура)
• Системы контроля и управления доступом
• Дверная автоматика для распашных и раздвижных дверей
• Современные системы видеонаблюдения
• Системы беспроводной охранно-пожарной сигнализации
• Домофония и системы управления "умный дом"
• Умные системы управления ключевым хозяйством
• Интеллектуальные системы хранения

Наши офисы и филиалы:

• г. Москва, ул. Карьер, д. 2А, стр. 1, офис 226 (БЦ КАРЬЕР);
• Филиал г. Ростов-на-Дону;
• Филиал г. Санкт-Петербург.

Доставка по всей России.

В числе наших партнеров мировые производители систем запирания и безопасности: